- Стены у города крепкие, и нам трижды не удалось их пробить. У них в достатке воды и какой-то запас зерна, так что до зимы они, похоже, смогут продержаться. Прямые штурмы были неудачны: войска у них достаточно. Несколько раз обстреливали город большим количеством зажженных стрел. Они успевали тушить начинающиеся пожары. Что предлагает совет?
- Мне мой слуга предложил такое: потребовать от них дань в виде голубей и воробьёв с каждого двора и вечером привязать к лапкам зажженный трут и отпустить их, - заговорила княгиня Ольга. Никакой слуга княгине ничего не предлагал. Она сама придумала этот способ, но была не уверена, что его одобрят воеводы, потому и выдумала умного «слугу». Так и оказалось. Ответил мудрый Асмуд:
- Слуга ваш зело хитёр, но древлянские мужи, скорей всего не поверят. Предложить можно, но готовиться надо к обстрелу города зажженными стрелами. Рано утром, когда горожане спят.
- Согласен, - поддержал воеводу Свенельд, - Ждать, когда утром будет дуть сильный ветер в сторону города. Он сможет раздуть даже небольшой пожар.
Асмуд оказался прав. Давать какую бы то ни было дань, осмелевшие за время длительной безрезультатной осады, жители не согласились. Осаждающие стали готовить смолу, пропитывать ей обмотанные паклей стрелы, и ждать сильного утреннего ветра. Такое утро наступило. Ещё с вечера задул сильный ветер, и утром не ослабли его порывы. С первой зарей подошло на близкую к городу позицию великое множество лучников. Загорелись костры. Огненные стрелы красивым фейерверком взвились в воздух и полетели через стену, освещая редкие фигуры стоящих на стене защитников. Зазвонил колокол, призывая жителей к обороне, но всё новые фейерверки взмывали над стенами. В полутьме стали высвечиваться отдельные очаги пожара, быстро набирающие силу из-за сильных порывов ветра. Новые тысячи зажженных стрел снова осветили стены города с мечущимися на них людьми. Пожар в городе набирал силу, стало очень светло, но длинные тени от людей и строений делали картину зловещей.
- Лестницы! На штурм! – закричал Свенельд. И к стенам города пошли отряды дружинников.
Святослав проснулся от шума вокруг. Выглянул из шатра, и, не одеваясь, застыл на месте. Картина штурма горящего города, последний залп горящих стрел заворожили его. Казалось, самые его яркие и выразительные сны ожили наяву. Он еле дышал от необъяснимого восторга. Чья-то рука обняла его плечи, и, хоть это была рука любимой матери, он высвободился от неё. Картина штурма так сильно втянула его в свой водоворот, что он был весь в ней, и ничто не могло претендовать в эти мгновения на какое-то значение.
Город был взят, жители выбегали из пылающего города, боясь огня больше, чем врагов.
Днём захваченного князя Мала и нескольких старшин казнили перед войском и толпой связанных пленников. Простых жителей города Ольга милостиво освободила, наложив тяжёлую дань, а старшин повели связанными в Киев. Древлянский бунт был жестоко подавлен. Ольга поехала по деревской земле, устанавливая дани, строя погосты для сбора дани и для суда, уставляя ряд в этой земле, определяя границы ловищ зверей для киевских и местных хозяев и границы тоней для тех и других. Дани устанавливались подъёмные и долгосрочные. Определялись границы волостей. После жестокой мести Ольга показала себя рачительной хозяйкой. Святославу было неинтересно вникать в нынешние заботы матери. Он послушно присутствовал на её советах с деревскими старшинами, но как только выдавалась минута, скакал на лошади, срубая высокие ветки кустарника. Занимался делами, которыми должен заниматься, как он считал, мужчина и князь. Но матери он слушался безоговорочно. С полным пониманием он ощущал свою незащищённость после смерти отца и такую же незащищённость матери, и очень хотел стать взрослым и защитить мать от всех угроз.
Ольга не была воительницей, но она была решительной женщиной, и свой темперамент она тратила на установление порядка, «уряжала» землю, доставшуюся ей в управление. На следующий год княгиня поехала по новгородским и псковским землям, уряжая и тамошние земли, определяя, где охота и рыбная ловля княжья и княжьих людей, приставленных смотреть за порядком, а где местных жителей. И пусть сами делят ловища и тони, и землю под росчисти – под пашню. В этот раз сына княгиня не взяла. Он остался под присмотром Асмуда и Морилы.
К девяти годам Святослав вырос, окреп. В играх к Святославу кроме верного Вышаты присоединялись ещё Фарлоф и Колт. Весёлой компанией под присмотром Асмуда или Морилы они скакали по улицам города, распугивая кудахтающих кур и испуганно хрюкающих свиней. Неслись на любимую поляну, на заливные днепровские луга. Сражались тупыми мечами двое на двое, и всегда побеждал Святослав, с кем бы он не объединялся в пару. Дольше всех ему сопротивлялся неуступчивый Фарлоф, но и он, уставая, совершал какую-нибудь ошибку, и меч князя оказывался у его горла. Но самых значительных успехов достиг Святослав в метании копья. Он дольше и упорнее всех учился этому искусству: неудачный бросок копья в начале битвы у Искоростеня долго язвил его самолюбие. Фарлоф иногда бросал своё копьё даже дальше княжеского, но никогда он не был так точен в дальних бросках как Святослав. Нынче ещё одно упражнение захватило их – борьба. Плотный крепко сбитый князь был вместе с тем и очень ловким и вёртким и не давался более высоким и тяжёлым Фарлофу и Вышате, но маленькому и тоже ловкому Колту иногда удавалось, поставив подножку, оказаться верхом на князе. Борьба на время стала любимым занятием отроков. В ней как нигде реализовалось их желание надёжно проверять свои силы, самоутверждаться, бороться за первенство. Через год князь уже побарывал всех членов своей команды, даже вызывал иногда молодых гридей, и не сразу им удавалось положить на лопатки вёрткого и сильного не по годам князя. В этот же год научился он читать с русским учителем греческие книги и грамотки на русском языке. Любимой книгой оставалась книга о подвигах Александра Македонского. Он не давал её трогать без своего разрешения, хранил её в особом ящичке под окном. Витязь на витражном окне стал называться Александром. Появилась у Святослава новая страсть. Ко всему тайному. Сильно склоняли к этому мальчика моления и жертвоприношения Богам. Когда они проходили на теремном дворе, он часто на них присутствовал. Однажды мать взяла его на Собутку. Тогда все жители Киева и окрестных городов и сёл пришли на совместное моление и жертвоприношение Богам на Лысой горе недалеко от Киева, где стояли кумиры Рода, Перуна и Велеса. Но главная причина подобного увлечения была другая.
Баба Миланя, бывшая нянькой ещё у матери его, княгини Ольги, знавшая множество сказок и былин, по старости ни к какой работе стала не годна и попросилась к сыну своей бывшей воспитанницы сказки перед сном рассказывать. Ольге показалось, что её Светик стал плохо засыпать, и она при Милане это сказала. Та и напросилась. Сказки у неё были захватывающие и страшные, как будто ночью в тёмный лес входишь. Мальчик очень переживал, боялся за героев и сам дрожал, но без сказок отказывался засыпать. Миланя рассказывала сказки, не так будто это давно происходило, а будто совсем недавно, и есть люди, и Змея Горыныча видевшие и сражавшиеся с ним, и с Богами сражавшиеся по неведению или от излишней лихости. Так что вечером, слушая сказки Милани, Святославу казалось, что всё это происходило недавно с героями и может произойти и с ним. Он допытывался у Милани, а бывало ли то, что она рассказывает на самом деле. Миланя делала таинственное лицо и отвечала:
- Люди сказывают. Знать, видели сами.
Сказку о заветном цветке папоротника – разрыв траве она рассказала по случаю в аккурат в вечер перед Янкой Купалой. Святослав знал о сегодняшнем ночном празднике, но княгиня считала, что рано посещать ему такие праздники. После ухода Милани он решил не спать и узнать, что принесёт ему купальская ночь, но очень быстро уснул. Спал он недолго, и проснулся от испуга, что пропустил всё самое важное. «Найдут цветок папоротника и сорвут его без меня, и не будет у меня волшебной силы открывать клады, зарытые в землю, и набрать большое войско, и, конечно, поделиться этими кладами с мамой или друзьями», - понял юный князь. За окном была полутьма, как бывает в белые ночи. Князь нащупал шкаф, где висела его одежда. Тихонько оделся, с замирающим сердцем на цыпочках прошёл мимо спящего Морилы и вышел по коридорам на задний двор, таясь часовых. Быстро перебежал освещённое факелами пространство до ближайших деревьев в парке. Перелез через ограду. Городские ворота были открыты: на Днепре слышались песни, горели костры, через которые перелетали парами маленькие лёгкие как тени люди. Князь подобрался к кострам и услышал чей-то клич: «Пошли искать цветок!» Группа парней и девушек отделилась от костров и, произнося испуганными голосами заговоры против навий, пошла в ближний лесок. Мальчик, прячась за кустами, пошёл за ними. Он был в каком-то полусонном и вместе с тем внутренне возбуждённом состоянии. В лесочке дивчины стали вскрикивать от испуга, натыкаясь на поваленные стволы деревьев, боясь отстать от остальных. Святослав пошёл в более густой и тёмный лес, где уже трудно было увидеть, что у тебя под ногами и надо было двигаться ощупью.
Пока рядом были люди, он не чувствовал большого страха. Оставшись один, он ощутил себя беззащитным и маленьким. Тогда он нащупал рукоятку ножа и вытащил его из ножен. Что-то заухало в лесу, захохотало, и затрещал валежник. Святослав приготовился к отпору, сжимая рукоятку ножа. Ничего не произошло. Глаза постепенно привыкали к темноте, и мальчик смог разглядеть под ногами листья папоротника. Он увидел горящих в траве светлячков, но заветного горящего цветка не было видно. Снова что-то заухало совсем рядом, сердце выпрыгивало из груди, рука крепко сжимала рукоятку ножа.
Святослав проплутал по лесу достаточно времени, чтоб на востоке стала проступать закраина зари. Он пошел на зарю. Лес стал редеть, что-то плескалось неподалёку, и оттуда несло свежей сыростью. Лес совсем кончился, и можно было различить высокий берег и плещущий внизу Днепр. Святослав сильно устал. Он сел на речной обрыв, свесив ноги вниз. Потом прилёг отдохнуть и мгновенно уснул, выпустив из рук нож.
Нашли его поздно утром. Княгиня Ольга, узнав о пропаже сына, подняла дружину и дворцовых слуг, грозя им всяческим карами. Морила был посажен в яму, и сказано, что если с князем что-то случится, то его накажут жестоко. К счастью для него, всё обошлось. Князя долго расспрашивала мать, и он ей рассказал, как хотел получить волшебную силу, и, получив её, и ей помочь. Княгиня расцеловала Светика, приказала не наказывать строго Морилу, но отослала его в дружину.
Лето прошло спокойно, не нападали печенеги, пшеница уродилась отменная, наросло много репы и гороха, в ульях набиралось много мёда. Встали на крыло молодые гуси и утки.
Безмятежный сон князя был нарушен чьим-то настойчивым трясением его за плечо. Недовольно открыв глаза, он увидел улыбающееся лицо Асмуда и услышал его слова: «Вставай, едем на охоту». Князь сразу всё вспомнил: как вчера обсуждали предстоящую охоту, как он загадал на своего сокола добычу: утку или даже гуся, и как пораньше ложился спать, предвкушая замечательную забаву. Потянувшись от удовольствия, юный князь быстро вскочил с кровати, отстранил слугу, собиравшегося одевать его, и быстро оделся, выхватывая из рук слуги штаны, рубашку, охотничью куртку; кой-как умылся, поплескав на лицо воды из кувшина, и побежал в столовую.
- Мама, я не буду есть. Возьмём с собой, а то все уже собрались на охоту, - торопясь проговорил князь.
- Подождут. А пока съешь кусочек дичины, как полагается охотнику, и выпей стакан молока, как полагается послушному сыну, - с улыбкой заявила княгиня.
- Давайте, только быстро.
- Князя подождут. Ешь спокойно, - покачала головой княгиня.
Пух встретил хозяина ласковым ржаньем. Святослав поднёс ему кусочек хлеба с солью, и, поставив ногу в ладонь конюха, взлетел в седло. Предводимая Асмудом княжеская охота поскакала к городским воротам. Дорога вела к заливным днепровским лугам. Было раннее утро, солнце только-только стало подниматься над горизонтом, ночная прохлада таилась и в сосновом лесу и прилетала с лугов, когда подъехали к их простору. Пестрая одежда охотников, разнообразные масти лошадей и окраска небольшой своры вислоухих собак бесконечно нравились, казались очень красивыми Святославу. Цветы приветливо махали головками, но самым восхитительным был простор лугов, приветливо машущих травами и цветами до самого Днепра, голубой лентой извивающегося вдали. Над заливными озерцами курился лёгкий туман. Там – там его ждала удача. Эти туманные испарения скрывали тайну сегодняшнего дня, тайну несомненной удачи, так как они были так красивы.
Святославу одели толстую рукавицу, посадили на неё сокола в смешной шапочке с бечёвкой и он вместе с дядькой Асмудом поехал к этим курящимся паром озёрам. Егеря с собаками объехали ближнее озерцо, и оттуда, крякая, поднялась стая уток.
- Пускай! – крикнул дядька. Святослав уже сдёргивал колпачок. Ещё три сокола были пущены другими охотниками. Княжеский сокол как бы растерялся, не зная за какой уткой лететь, но тут же нацелился на добычу и, обгоняя других птиц, с маху ударил ближнего селезня, сбил его, так что тот, кувыркаясь, полетел на землю. СОкол догнал его у самой земли и опустился в траву, держа добычу в когтях. Сердце Святослава запело, он окрылённый радостью полетел к соколу. Спрыгнул с коня, одел колпачок на голову сокола, посадил его на место на луке седла, взгромоздился на Пуха и подъехал к дядьке, победно держа в руке селезня. Асмуд осмотрел добычу, похвалил воспитанника, пожелал ещё раз, как принято, неудачи, и довольный Святослав присоединился к группе. Вскоре все разбились на небольшие группы, чтобы не мешать друг другу и разъехались по необъятным просторам лугов.
Утки в озёрах, а потом и тетерева в кустах попадались в изобилии. Черезседельные мешки заметно тяжелели. Святослав радовался охоте и добыче. Как вдруг всё смешалось. Из кустов, окруживших озерцо, появился матёрый волчина, видимо, также охотившийся на лугах, и неторопливо потрусил в сторону дальнего леса. «Волк!» - закричал кто-то из охотников. Святослав услышал крик, увидел неторопливо бегущего зверя и пустил Пуха наперерез ему. Высвободив копьё и сжимая его в правой руке, он едва держал поводья левой рукой, подгоняя мерина шпорами. Конь увидел зверя, когда до него было не более десяти сажен. Святослав к этому времени выпустил сокола и уже приготовился метнуть копьё, когда Пух, учуяв зверя, резко остановился, так что князь едва не перелетел через его голову и выронил копьё. В следующее мгновение конь встал на дыбы, и князь удачно спрыгнул с него и побежал к волку, доставая из ножен свой нож. Волк глянул на него угрожающим тяжёлым взором и потрусил от него. На бегу князь метнул свой кинжал и попал зверю в бок. Тот остановился, сверкая злобными глазами, попытался дотянуться пастью до кинжала, но только клацнул зубами, не дотянувшись. Послышался приближающийся лай собак, и волк с торчащим в боку кинжалом побежал к ближнему леску. Неожиданно сверху на него метнулась серая тень. «Сокол мой», - подумал Святослав, но сокол делал вверху круги, высматривая добычу, а серая тень, вцепившаяся в голову зверя, оказалась беркутом. С такой птицей охотился Асмуд. Он вскоре подскакал к волку, отбивающемуся от беркута, спрыгнул с коня и вонзил свой нож в бок зверя.
- Ты хорошо попал в него ножом. Не зря мы занимались с тобой. Не будь он ранен, он бы успел добежать до кустов, и птица была бы бессильна, - тяжело дыша, сказал дядька князю, - Держи свой кинжал. Волк – твоя добыча. А Пух не обучен охоте на волков. Надо его отхлестать за непослушание. Для науки. Думаю, пора сделать привал, - затрубил он в рог.
На привале, жадно уплетая взятую с собой еду, охотники делились своими впечатлениями.
- Мой сразу двух уток сбил. Сначала одного селезня: тот вниз кувыркнулся, а тут второй подлетел, он и его сбил, - делился своими впечатлениями Вышата, - Но разве это добыча. Вот волк это добыча. Повезло Асмуду.
- Волк – добыча князя, - поправил Вышату Асмуд, - Князь его смертельно ранил кинжалом, не испугался, когда мерин на дыбы встал. Спрыгнул с него и кинжалом волка ранил. А мой беркут только добрал волка. Жаль медовухи не взяли. Выпьем пока квасу.
И дальше раздавались увлекательные рассказы о прошедшей охоте. Непонятно было, что интереснее: охота или рассказы о ней.
Святослав жил в дружинном доме, но мог спать и во дворце. Мать он видел часто, хотя она была вседневно занята свалившимися на неё заботами об управлении огромным государством. В дружине он стал своим. Дружинникам он был как родной сын. Многие сами жили в дружинном доме, не имея семьи, и маленький мальчик - князь стал для них заменой семьи. Они с удовольствием учили его военным приёмам, болтали с ним. И для него их шрамы и рассказы о битвах были увлекательней всего. С лёгкой руки князя завёлся обычай перед сном собираться в большой спальне, и делиться своими воспоминаниями о сражениях и битвах. Асмуд часто бывал вынужден разгонять эти поздние заседания.
Князь подрастал. Его стали интересовать серьёзные вопросы.
- Мама! Это правда, что мы данники хазарского каганата? – вопросил Святослав, вбегая в комнату княгини.
- Да, Светик, - улыбнулась Ольга.
- Мама, я уже большой. Мне уже двенадцать лет, а ты называешь меня Светиком.
- Для матери ты всегда ребёнок, но больше не буду, если ты недоволен.
- Но мы же не платим хазарам дани. Я не слышал об этом, - удивлённо развёл руками Святослав.
- Если б они не страдали от набегов печенегов, они бы сделали набег на Киев за данью.
- Они сильнее нас?
- Нынче, может, и не сильнее. Были сильнее. Под Киевом стояли огромным войском. Город грозили сжечь. Давно это было, при Аскольде и Дире.
- Послать им гонца, что не будем никогда платить.
- Зачем? И так не платим. Один умный грек, я в книжке читала, говорил: «Не трогай собаку, которая хорошо лежит». Когда сам поведёшь войско, тогда и посылай гонца.
- И пошлю, мама, - пообещал сын.
- Волосы у тебя спутаны. Дай я их расчешу, - взяла гребень княгиня, и, усадив сына на диван, стала расчёсывать ему волосы.
- Мама, это же слуги делают, - удивился Святослав.
- А мне это тоже приятно, ответила Ольга, - Скоро ты совсем вырастешь и станешь сам расчёсывать свои волосы или жена станет это делать.
- Я не женюсь, мама. Девицы часто плачут, а я не люблю слёз.
- Я же не плакса.
- Ты – другое дело.
Княгиня нежно поцеловала его вихры.
А вечером этого же дня князь разговорился со своим воспитателем. Они сидели на высоком берегу Днепра на грубой скамье, установленной на обрыве. Святослав любил это место. Стремительная река несла внизу свои могучие воды, мощные струи закручивали воронки, спеша где-то там далеко влиться в необъятное море, и там успокоиться, разнежиться, изредка показывая свой нрав в неистовых штормах.
- Асмуд, я люблю сражаться, мне нравится побеждать. Но когда я стану старым, меня смогут победить и это неизбежно, как наша смерть, - с неожиданной грустью проговорил князь.
- Ты что-то грустен сегодня, князь, - обнял его за плечи воспитатель, - Это наша судьба. Если ты будешь славным воином, ты попадёшь в Ирий и будешь пить из одной чаши с богами, - мечтательно произнёс Асмуд, и его обезображенное шрамом лицо посветлело.
- Но я не найду на этом пиру самого любимого человека, моей мамы, - высвобождаясь из-под руки воспитателя, возразил Святослав.
- Это правда, женщины не пируют с богами. Но там будут богини, с которыми ты насладишься, мой князь.
- Я потеряю мать и своих близких, а будет ли пир, никто не знает наверняка, - глубоко задумался юный князь. Воспитатель с уважением следил за князем. Тот через некоторое время возвратился к реальности.
- Я знаю, как прекратить войны, чтобы близкие не теряли воинов, не плакали над ними, - глядя в необъятные дали за Днепром, проговорил Святослав, - Надо создать на земле единую империю, как создавал её Александр. Тогда прекратятся войны, и на земле воцарится вечный мир.
- А если этот император окажется злодеем и насильником? – усомнился Асмуд.
- Злодей и насильник не сможет осуществить такое дело. Боги не дадут ему сил и отваги.
- Ты хороший мальчик, князь. Пойдём, начал дуть холодный ветер.
Они шли, перебрасываясь редкими фразами, очень открытые друг другу. Их можно было принять за отца и сына. Да и не молодой бездетный воин во многом заменял мальчику отца.
Любознательность юного князя была неистощима. На следующий день он допрашивал Свенельда:
- Воевода, я с детства помню, как неожиданно и во время была тобой применена конница в битве с древлянами. Всегда нужно иметь в засаде свежие силы?
- Лучше всего иметь умную голову, правильно оценивающую свои силы и силы врага. Тогда тактика станет ясной, князь. Конечно, если веришь, что твои воины не побегут, пусть их будет меньше, тогда можно держать в засаде резерв, и лучше всего конный. Они быстрее придут на помощь. Враг, как бы он ни был силён, всё равно устанет от битвы, и появление свежих конных отрядов может заставить его отступить. Но главное, я повторяю, верно оценивать возможности врага и свои силы. При любых условиях какой-то резерв всегда должен быть. И никогда не нужно бежать, даже если попал в засаду или у противника в десять раз больше сил. Никогда не показывай спину врагу. Ты оправдываешь надежды матери, княгини Ольги. Из тебя должен выйти хороший военачальник. Опыта ты успеешь набраться, печенеги и хазары не оставят нас в покое, - воевода поклонился князю и ушёл.
Вышата был самым близким другом Святослава. Его авторитет у Святослава создался ещё в то время, когда разница в возрасте на полгода, серьёзность и кристальная честность товарища дали Вышате как бы роль отсутствующего в реальности старшего брата. И часто уединившись, выслав слуг, они обсуждали самое - самое важное. Сегодня они сидели на той самой дубовой скамье над Днепром, и Святослав рассказал Вышате свой разговор с Асмудом о прекращении войн созданием всемирной империи. Вышата задумался, потом ответил:
- Войска и воинов можно найти. На земле много людей готовых воевать за добычу, за новые земли, но где найти столько верных великому князю управителей для завоёванных земель?
- Это должны быть родственники и близкие друзья. Верные воины. Я сейчас подумал, как хорошо бы узнать, что будет с нами через десять лет, - положил руку на плечо друга Святослав, - Как хочется быстрее вырасти!
- Да. И мне тоже, - стукнул по скамье кулаком Вышата.
В год 954 в большой тронной зале собрали совет. Пригласили верховных жрецов Рода, Перуна, Велеса и Макоши. Приехали воеводы из порубежных со степью городков, наместник князя из Новгорода, наместник из деревской земли, воевода от кривичей. Призваны были и несколько больших бояр киевских. Сидели за большим пустым столом. На краю стола в больших креслах ближних к тронам находились воеводы Свенельд и Асмуд, с другой стороны стола восседали верховные жрецы. На небольшом возвышении с торца стола на обитых парчёй и шёлком тронах сидели князь Святослав и княгиня Ольга.
- Что скажут воеводы из южного порубежья? – начала совет Ольга. Несколько человек, сидевших в самом конце стола, запереглядывались, не зная кому говорить. Наконец поднялся дородный муж с каштановыми, начинающими седеть волосами:
- Матушка княгиня, знай я, что приведётся первому речь вести, я бы приготовился…
Княгиня прервала его:
- Говори по делу. Как звать тебя?
- Звать меня Быстр. По делу: шалят печенеги. Больших набегов покамест не было, но табуны и стада угоняют. Если человек одинокий идёт: или пастух или рыбак, то в плен берут и продают или выкуп требуют. Конные заставы наши малы, не успевают за всем. Мыслю, хазары большое племя печенежское пропустили через свои земли, чтоб нам вред наносили. И сами хазары набеги делают. Дань требуют. Пришла одна невеликая ватага, и стала будто дань собирать. Отбирали и скотину, и другую живность, и меха брали. Если б от кагана, так в Киев бы сначала пришли, а эти сами по себе. Каган, видно, с другими печенежскими племенами воюет, а эти просто грабители, а не сборщики. Похватали мы их, пятки начали жечь, так всё рассказали. Порешили их, а новые придут…, слаб нынче каган.
- И дальше так делайте, - одобрил воеводу Свенельд.
Все сразу вразнобой заговорили, но княгиня прервала шум:
- Что язиги делают? Знаешь ли, воевода? – обратилась к Свенельду княгиня.
- Мне донесли, что язиги, как узнали, что у нас в княжестве всё по ряду делается, так перестали на нас собираться. Войско ихний князь на запад повёл. Думаю, нынче не опасны они. Опасность у нас с юга может нагрянуть. Надо набрать войска тысяч десять и отправить на южные границы. А если набегут печенеги или хазары большим войском, то послать против них тогда всю Старую дружину.
- Кто южное войско набирать будет? Кто кормить его будет? – озаботилась княгиня.
- Есть у меня молодой воевода именем Скандр. А кормить на местах будут, да и мы дадим муки, скота и, немного денег. А там и сами охотой и рыбной ловлей разживутся, - ответил Свенельд.
- А не лучше ли набрать ещё воинов и не ждать, когда печенеги нападут, а самим на них наступить, да и разбить это племя разбойничье? – рассудительно задал вопрос Асмуд.
- Лучше. Но это не дёшево, - ответил Свенельд, - но, как княгиня решит.
- Вам бы только воевать, а где на всё деньги брать, - сокрушённо покачала головой Ольга.
- Коней у них отобьём, другую добычу, - осмелевши, вступил в разговор порубежный воевода Быстр.
- Что вы скажете? – обратилась княгиня к киевским боярам.
- Лучше разом закончить, - ответил за всех боярин Войнич.
- Когда успеете к выступлению? – спросила княгиня.
- За месяц успеем, - ответил Свенельд.
Ворвался в обсуждение радостный голос молодого князя:
- Я пойду с вами, - обрадовано заявил он. Наступила напряжённая пауза. Ольга заметно взволновалась. Ей не хотелось отпускать чересчур смелого тринадцатилетнего отрока в поход. Самой ей было невозможно оторваться от дел и надзирать за сыном в походе. Выручил жрец Перуна Дид:
- Князь! – обратился он к Святославу. Через два месяца ты войдёшь в возраст юноши. Тебе, княже, предстоит повелевать княжеством и войском в будущем, а ты ещё не прошёл посвящение в отроки, чтоб стать полноценным воином. Осенью ты должен показать себя перед Богами, пройти испытание, которое проходят все мальчики, вступившие в возраст четырнадцати лет.
Княжич посмотрел на мать, на воспитателя, но они вопросительно смотрели на него, и он кивнул согласно головой.
Испытание Святослав проходил вместе со своими тремя друзьями. Среди дремучего леса возвышалась выщербленная ветром скала. Это и была скала Пещер. В пещеры вели почти отвесные ходы, в которые опускали испытуемых на верёвочных лестницах. Жрец Перуна обратился к Святославу:
- Князь, твоё происхождение служит порукой твоей избранности Богами. Ты можешь не опускаться в пещеру.
- Нет! Нет! Я не боюсь, - слегка обиделся княжич. Я хочу проверить себя. Я пройду посвящение.
- Хорошо, опускайте.
Пещера, в которую опустили князя, была тёмной с нависающим потолком и выдолбленной в стене нишей, где лежал ворох сена. Лестницу подняли. Опустили на верёвке кувшин воды и каравай хлеба. Точно также опустили в соседние пещеры Вышату, Фарлофа и Колта. После опускания последнего испытуемого верховный жрец Перуна Дид произнёс своим звучным голосом необходимые заклятия, делая пасы руками над каждой пещерой. Затем охрана князя и жрецы удалились в просторную пещеру с другой стороны скалы. Ночью началась гроза. Гром разрывал небо, свет молний неестественным мистическим блеском озарял темень пещер, струи воды падали в пещеру, уходя в щели в полу. Казалось, Перун гневался на неоперившихся юнцов, осмелившихся пойти на испытание. Жрец предупредил, что в ямах говорить и кричать нельзя. Но когда ливень стих, и в просвете неба над пещерами пролетела большая белая птица, Колт не выдержал и закричал: «Князь! Князь! Ко мне прилетал кто-то: птица Дива или сам Перун. Что это значит?», - и замолчал, вспомнив наказ жреца не произносить вслух слов во всё время инициации. Птицу эту увидел и Святослав, но ему она показалась крупной ночной совой. Святослав слышал крик Колта, но не разобрал его слов.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |