У деревянного забора, окружающего хором Макоши, кибитка остановилась. Ехавшие следом всадники спешились с коней. Кучер соскочил с облучка и открыл дверцу кареты. Подоспевший Асмуд предложил руку выходящей из кибитки Ниве. Она с улыбкой воспользовалась его любезностью. Следом показалась светловолосая головка Святослава. Он ловко, обогнув руку воспитателя, выскользнул из экипажа, всем своим видом показывая, что не нуждается в помощи. Второй мальчик, это был Вышата, тоже без поддержки выпрыгнул из экипажа. Пока дружинники и кучер привязывали коней к столбам, Нива отворила ворота и ввела всех во внутрь огороженного пространства, в центре которого возвышался хором – круглое одноэтажное помещение двух саженей в диаметре, увенчанное поверху снопом пшеницы, перевязанном лентами. Нива открыла широкую дверь хорома, и стали видны вышитые на большом холсте три женские фигуры, с опущенными вниз руками, окруженные по краю холста цветами, колосьями злаков, птицами и зверями. Рядом с холстами понизу стояли корчаги с живыми цветами, кувшины с колосьями злаков, и стол для жертвоприношений. Нива предложила вошедшим садиться на дубовые плахи, расположенные по стенам хорома. Дружинники внесли горшок с кашей и большие медовые пряники на расписанных цветами полотенцах. Тарелку с кашей и медовик поставили, подложив полотенце, на жертвенный стол перед изображением Богинь, а другие полотенца с медовиками и кашей расстелили перед княжичем и сопровождающими его лицами. Наступило торжественное молчание. Нива вышла вперед, встала перед изображением Богинь, низко до земли поклонилась им и произнесла взволнованным голосом:
- Тебе, Богиня Макошь, приносим мы наши дары. Да не оскудеет рука твоя, дающая нам пищу. Да будет удачен наш кош-судьба наша и нашего народа. Молим Тебя и верим, что не оставишь Ты народ свой, любящий Тебя.
Снова низко поклонилась жрица и продолжила:
- Тебе, Богиня Лада, наша жертва. Пусть играется много свадеб, пусть молодые любят друг друга и рожают много детей. Да не оскудеет лоно русских женщин, и детский смех заполняет наши улицы.
Третий раз поклонилась Нива:
- А Тебе, Богиня Леля, затейница и шалунья, наш медовик. Пусть сладкими будут поцелуи парней и дев, счастливо любятся они и будут здоровы и веселы. Позвольте нам, Богини, присоединиться к вашей трапезе. Мы - свободный народ, каких Богов любим, таким и кланяемся и приносим жертвы.
Святослав, погружённый в торжественность и благолепие, создавамое жрицей, поразился мыслью, что она тоже Богиня, но укрепиться в этой мысли не успел, увидев рядом самого обыкновенного мальчика Вышату, сына Нивы. Тем не менее ощущение близости к чему-то возвышенному, божественному не покидало его во всё время молитв.
Нива вернулась к стоящим в мистическом оцепенении гостям и жестом предложила им сесть на плахи. Каша казалась святой и вкусной, медовики, запиваемые ягодным сбором, таяли во рту. Трапеза проходила в благоговейном молчании.
После трапезы Нива прошла в глубь хорома за изображения Богинь и вынесла три глиняные таблички, испещренные какими-то знаками.
- Эти таблички перешли ко мне от прадеда, а ему от его деда, а когда они были написаны, знают только Боги. Предание говорит, что наш народ именем славяне, русы или, по другому, этруски писал буквицы ранее латинов и греков. Несчастлив был наш путь в последующих веках. Много бед перенесли наши предки, пока достигли града Киева. Другие народы, как греки, смогли книжными стать, но чужим языком к родным Богам не обратишься и не напишешь на нём хвалу своим Богам, - Нива переменила тон на более сдержанный и стала рассказывать, как читать то, что написано на табличках.
Слуга бежал рядом с княжичем, пытаясь иногда забежать перед ним, чтобы остановить его, но Святослав с широко открытыми остановившимися глазами и крепко в трубочку сжатым ртом отстранял его рукой, и, ничего не говоря слуге, чтоб не расплакаться, шёл вперёд. С трудом отворив тяжёлую дверь в зале приёмов, мальчик успел увидеть гримасу неудовольствия на лице княгини.
- Я же сказала, никого не пускать, - крикнула она, но, увидев сына, улыбнулась и тут же посуровела, заметив его выражение лица.
- Великая княгиня, я сказал княжичу, что велено Вами не пускать никого, но…
Ольга жестами отправила делегацию города Любеча из зала, проговорив им в спину:
- Ждите, приму.
На попытку слуги снова начать оправдываться, выгнала и его со словами:
- Нет у меня дела важнее сына.
Прижав маленькое тельцо сына к себе, Ольга, целуя его головку, спросила:
- Что случилось, сынок?
- Мамочка, ко мне во сне Змей Горыныч прилетал и хотел меня съесть - всхлипнув, сказал сын. Ольга погладила его по головке:
- Во сне он не съест. Не бойся. Кто тебе про Змея Горыныча рассказал?
- Мамка- сказочница. Я шалил, спать не хотелось, она и рассказала. А Змеи Горынычи где живут? В Змеевых горах?
- Не знаю. Может быть. Вот вырастешь и убьёшь их.
- А нынче или завтра как? – снова вздрогнул княжич.
- Я прикажу Асмуду выдать тебе кинжал в ножнах. А ты учись сражаться на мечах.
- Мы с Вышатой завтра на деревянных мечах будем биться. Асмуд так сказал.
- Вот и хорошо, - крепко прижала к себе сына княгиня, и горючая слеза капнула ему на голову.
- Мамочка, не плачь. Я научусь сражаться и убью Змея, - посмотрел в лицо княгини сын.
Дядька повёл княжича в оружейную палату и выбрал ему небольшой кинжал в красивых инкрустированных голубой эмалью и серебром ножнах. Святослав был поражен видом блестящих доспехов, висящих на стенах рядом с колчанами оперённых стрел, грудами мечей на полу, связками копий, торчащих из бочек. Он почувствовал, что это оружие, если понадобится, будет защищать его. Спокойствие, уверенность в себе вернула княжичу оружейная палата. Асмуд показал воспитаннику, какой острый у него кинжал, дав проткнуть насквозь свиной окорок, а напоследок позволив отрезать кусок вкусного пахнущего дымом окорока. Святослав больше не расставался со своим кинжалом. Оружие, казалось, прибавило ему лет. На прогулке, когда он начал играть своим кинжалом, втыкая его в землю и пытаясь воткнуть его в ствол дерева с разных расстояний, мамки испуганно отходили от него, больше не надоедая ему своей опекой. Ему хотелось, чтобы ночной Змей Горыныч почувствовал его бесстрашие, и навсегда улетел на свои Змиевы Горы.
Утром княжич полетел на конюшню к Пуху. Лошадку вывели на двор, и мальчик, поставив ногу на ладонь высоченного конюха, взлетел в седло. Улыбнувшись своему новому товарищу Вышате, уверенно сидящему на гнедой кобылке, в сопровождении дядьки Асмуда и молодого гридя, нагрузившего свою лошадь несколькими перемётными сумами, Святослав помчался во главе кавалькады на своём Пухе на поляну. Держаться в седле он начинал всё уверенней и уверенней. Сегодня его занимало предстоящее интересное дело. Его одели поэтому в кожаную рубашку и в кожаную же толстую шапку. Гридь, видимо, вёз в суме мечи. Конечно, обидно было, что мечи деревянные, но Асмуд сказал, что все начинают учиться на деревянных мечах. На поляне они сначала поджигитовали на конях, учась останавливать их, натягивая узду и громко крича «Тпру-у». Затем учились нагибаться, проезжая под низкими ветками редких ракит, растущих по краю поляны, и, наконец, слезли с коней и получили с Вышатой по тяжёлому для маленьких мальчиков деревянному мечу. Они сразу бросились друг к другу и суматошно стали стучать мечом по мечу.
- Стой! Стой! – закричал Асмуд, - Если вы без щитов вступили в битву, значит ваши мечи двуручные. Двуручный меч – тяжёлый меч. Берите его двумя руками и старайтесь рубить сильно, со всего маха, стремясь пробить защиту врага. Даже если враг сумел подставить свой меч или щит, всё - равно надо прорубать его защиту не с первого, так со второго или третьего удара. Двуручный меч для боя богатырей. Не столько ловкость, сколько сила здесь важна. Конечно, если чувствуешь, что враг сильнее, тяжелее тебя, можно и не принимать удар, а уклониться.
- Ну-ка, бей, - приказал он гридю. Тот вынул стальной меч и, легонько размахнувшись, нанес Асмуду удар. Старый воин легко уклонился и обозначил свой меч на груди гридя.
- Дак, я просто показывал, - пожал плечами рыжий детина – гридь.
- Спать не надо, муха в рот залетит, - ухмыльнулся воспитатель.
Мальчики вошли в азарт. Вышату, более взрослого и длинного, он подталкивал к победе, но, плотный и ловкий, Святослав уворачивался от ударов и не давал себя поразить. А когда Вышата устал наступать и потерял бдительность, ушёл от его удара и приставил свой меч к его груди, повторив только что виденный приём Асмуда. Дядька довольно улыбнулся. Гридь, соскучившись, вынул из сумы кривую саблю и стал рубить ей головки высоченного репейника. Кий попросил и ему дать порубить. До головок мощных растений он не дотягивался и рубил стволы. Скоро он устал, и ему надоело это занятие. Святослав занял его место и тоже порубил тела растительных «врагов». Так провели они половину дня, и усталые, но довольные поехали домой.
Княжич ехал рядом со своим новым другом. Вышата повернулся к нему и произнёс:
- Завтра я постараюсь победить тебя на мечах.
- Ты обиделся? … Я же не обижаюсь, когда ты лучше меня читаешь.
- То читать. Я с мамой ещё раньше учился читать.
Они замолчали. Въезжая в город, Святослав сказал:
- Приходи на дворцовые качели после обеда. Поиграем.
- Если мама отпустит.
- Хочешь, я прикажу?
- Не надо. Я у неё один. И других не будет. Волховы замуж не выходят.
- А как же ты родился?
- Мама стала волховой после смерти отца.
Княжич склонил голову на бок, так лучше думалось, и после недолгого молчания сказал:
- Я тебя буду ждать.
Святослав сидел в окружении мамок, не отвечая на их вопросы и предложения, что-нибудь съесть или выпить, или построить башенку в песке. Он делал вид, что не слышит их, а сам ждал появления Вышаты. И пропустил его появление. Вышата пришёл по аллее, а не со стороны главных ворот дворца. Увидев так близко долгожданного друга, Святослав расцвёл в радостной улыбке. Мамки захлопотали, ожидая какого-нибудь подвоха со стороны мальчиков. Святослав глянул на них, недовольно поморщился и прошептал в ухо другу:
- Давай будем разведчиками.
- Я не умею, - огорчённо ответил Вышата.
- Вот за теми каштанами прячутся печенеги. Мы должны их увидеть и сказать своим, сколько их.
- Давай, - согласился Вышата.
- Беги! – крикнул Святослав и бросился бежать по направлению к каштанам. Вышата помчался за ним. И как потревоженный курятник с криками: «Куда! Куда!» - понесся за ними пёстрый караван мамок и нянек. Мальчикам удалось спрятаться в кустах за каштанами. Шум и беготня нянек здесь не так были слышны. Из укрытия мальчикам была видна их суета под деревьями. Княжич показал на мамок:
- Я вижу печенегов. Надо быстро сказать об этом воеводе. Побежали.
Они выскочили из кустов и побежали в сторону главных ворот. Мамки увидели их, и не хуже мальчишек, по команде организовали цепь, в которую и попали мальчики. Мальчишки отбивались, но няньки стали их слегка щекотать, и те не выдержали и тоже засмеялись. «Сдаёшься?» - кричала рослая нянька, в руках которой извивался, хохоча, княжич. «Нет! Нет!» - смеялся тот. Толпа нянек привела шалунов на качели, и стала раскачивать их, напевая весёлые песни. Вскоре пришёл Асмуд и увёл Святослава.
В месяц Изок поздно садится солнце над Киевом. Допоздна слышны смех и песни, выводимые молодыми голосами в каштановых купинах и вишнёвых садах отдыхающего города. Переклички ночной стражи у ворот и на стенах Киева вносят в песни и смех ноту острой печали и преодолевающей её бесшабашности. Во дворце в детской спальне витражные окна закрыты толстыми шторами из красного бархата. Горит восковая свеча, озаряя лицо княжича. Он улыбается: видно снится ему что-то хорошее. В прихожей на жёстком топчане примостился дядька. Его чуткий сон был нарушен звуком приближающихся шагов. Асмуд сел на топчан, ощупал ладонью рукоять меча, настороженно вслушиваясь в шаги. Дверь в прихожую отворилась, показалась рука, несущая подсвечник, и осветилось лицо княгини Ольги с высоким узким лбом, прикрытым сверху светлыми кудряшками, выбивающимися из под чепца, чуть курносым носом, с насторожённым и строгим взором голубых глаз. Дядька убрал руку с рукояти меча.
- Спит? – шёпотом спросила княгиня.
- Спит, - так же шёпотом ответил Асмуд.
- Отдыхай, - сделала успокоительный жест в сторону дядьки княгиня и, осторожно открыв дверь, вошла в детскую. Встала у постели сына, с умилением вглядываясь в него. Святослав улыбался во сне, чуть шевеля головкой. «Светик мой» - беззвучно прошептала Ольга. Поставила подсвечник, встала на колени перед кроватью и нежно поцеловала сына в лоб. Он слегка завозился, не просыпаясь, и снова улыбнулся ещё шире, чем прежде. Княгиня поклонилась изображениям предков, стоящим в углу, и вышла из спальни сына. Кивнув охраняющему сына воспитателю, княгиня, легко ступая, быстро ушла.
Асмуд оставался в отсутствии Свенельда главным воеводой в Киеве. Княгиня Ольга призвала его к себе и спросила:
- Не трудно ли ему быть и воеводой, и дядькой княжича?
- Не переселить ли княжича в дружинный дом? – ответил Асмуд, - дружина сейчас в Киеве небольшая. Все ушли с князем на Царьград. Для надёжной охраны города и дворца людей не хватает. А в дружинном доме я бы и за ним приглядывал, и учил его вместе с молодыми дружинниками.
- Он ещё мал, воевода. Он-то бы согласился. Да и с мужем надо посоветоваться. Усиль охрану дворца.
- Повинуюсь, княгиня.
- Обязанности дядьки на время можешь передавать кому-нибудь из дружинников. Выбери его сам, - княгиня ласково кивнула Асмуду на прощанье.
Долговязый светлорыжий дружинник Морила был весело встречен мамками и няньками, окружающими княжича на прогулке.
- И нам женишка прислали, - весело встретила его старая мамка Изола, бывшая нянькой ещё у князя Игоря. Парень смутился. Заметив его смущение, заулыбались молодые няньки, чем окончательно ввели в смущение молодого парня. Лицо его стало краснее его волос. Сбиваясь в словах, он проговорил:
- Вы скорее прогулку кончайте. Мы поедем на лошадях кататься.
- С тобой бы я прокатилась, - снова подначила его Изола. Морила отступил на несколько шагов от весёлых женщин и пошёл сзади. Молодые няньки оглядывались на него. Святославу нравилось веселье, хоть он и не до конца понимал его причины. И улыбался вместе со всеми, оглядываясь по сторонам, стремясь понять, что вызывает такой смех у мамок и нянек.
После прогулки княжича с шутками передали Мориле, и они с присоединившимся к ним Вышатой пошли на конюшню. За пределы города сегодня не выезжали, а в сопровождении Морилы и ещё двух дружинников ездили по городу. Спустились к днепровской пристани по крутой дороге Подола, вернулись назад, прогарцевали по улочкам вокруг дворца, где встречные жители кланялись, улыбаясь, весёлому малышу, одетому в красный бархатный костюмчик. Верховая езда на поляне была интересней, чем езда по городу, и Святослав потребовал привести ещё мальчиков для игры. Привели четырёх мальчиков, детей дружинников. Было им лет по пять-шесть, среди них выделялся ростом только один Фарлоф. Решили играть взятие города. Фарлоф и ещё два мальчика должны были защищать кучу песка, а трое других во главе со Святославом водрузить флаг на вершине песчаного холмика. Святослав придумал план: Вышата должен подойти к «крепости» и начать дразнить защитников, а княжич с другим мальчиком напасть незаметно сзади и водрузить знамя. Вышата, когда увидит Святослава и его помощника, должен попытаться взобраться на горку, нападая на защитников, чтоб отвлечь их. Вышата начал дразнить «защитников», заставляя их гоняться за ним, а Святослав со своим помощником, смугловатым черноглазым мальчиком по имени Колт, стали подползать по за кустами к куче песка. Вышате было видно их движение, и он не стал больше убегать от противников, а вступил с ними в бой. Один мальчик не смог с ним справиться, и тогда на помощь ему побежал второй. Княжич прошептал своему помощнику: «Бежим!» Они выскочили из-за куста и стали взбираться на песчаную горку. Там стоял только один защитник, но это был рослый Фарлоф. Колт смело бросился к нему, но был сбит сильным толчком. Знамя нёс Святослав. Он бросился на Фарлофа и толкнул его. Толчок не получился сильным, так как княжич толкал снизу. Фарлоф тоже толкнул Святослава, тот ответил ударом в грудь, заняв более выгодную позицию. Фарлоф озлился, и хотел стукнуть княжича по носу. Святослав увернулся, и удар пришёлся вскользь. Размахнувшись, Святослав двинул противника по скуле, тот потерял равновесие и сделал несколько шагов вниз. Княжич вытащил из-за пазухи флаг и воткнул его в вершину песчаного холмика. Обиженный Фарлоф двинулся на Святослава, желая отомстить за удар, но подоспевший Морила растащил драчунов. Победа осталась за княжичем и его воинами.
Тем не менее под левым глазом у княжича посинело. Мамки пожаловались на мальчиков, приглашённых Морилой. У Фарлофа под обоими глазами посинело, и его объявили виновником княжеского синяка. За обедом, увидев синяк сына, Ольга спросила:
- Кто тебя ударил?
- Я сам ушибся, - ответил мальчик, закусив губу. Княгиня посмотрела на присутствующего за обеденным столом Асмуда, но тот покачал одобрительно головой, и княгиня прекратила розыск виноватых.
Новый учитель греческого языка не вызвал у Святослава недоверия и чувства опасности, как первый. Илиодором звали немолодого совершенно седого грека бывшего настоятеля храма Ильи Пророка в Киеве. Святославу он запомнился низкими поклонами при случайных встречах в городе и широкой хитроватой улыбкой. Обратно в Константинополь после отставки он не вернулся и остался в Киеве. Купил домик и жил тихо.
Неглупый грек быстро понял, что его ученик способен впитывать знания во многих состояниях, и, желая сильнее подчинить его своему влиянию, стал присоединяться к выездам княжича с его друзьями и Морилой для обучения ратному делу. Там он исполнял и роль учителя греческого, обучая всех словам разговорного греческого языка, и исполнял роль официанта во время трапез, и просто отдыхал на природе под охраной Морилы и двух дюжих дружинников. Мальчики посмеивались над неловким полноватым греком, неумело сидящим на старом тихоходном мерине, но легко и быстро усваивали греческую речь в такой непринуждённой обстановке. Учитель, помня наказ княгини, старался быть не надоедливым. Но и с этим учителем греческого всё быстро закончилось и очень трагически.
Это был обычный выезд на поляну. После джигитовки и схваток на деревянных мечах уставшие дети собрались вокруг ковра, на котором отец Илиодор расставил тарелки с едой и баклажки с ягодным взваром, и как всегда разрешил приступить к еде только после того, как мальчики произнесут или названия блюд на греческом языке или выученный по-гречески короткий стишок. И в этот раз всё шло как обычно. Тарелка пододвигалась тому мальчику, кто просил об этом на греческом языке и знал название блюда, а последнему приходилось читать короткий стишок. Игра забавляла всех, хотя Морила стал торопить учителя, показывая на тёмную тучу на горизонте, от которой набегали сильные порывы ветра. Грек не изменил своим правилам и заставлял по несколько раз произносить греческие слова, чтоб добиться правильного выговора. Наконец, все успешно выполнили задания, и трапеза началась.
Туча в скором времени приблизилась, и её серый край навис над сидящими за ковром, заслонив солнце. Порывы ветра загибали углы ковра, опрокидывая кубки с питьём. Морила стал торопить всех. Дружинники скатали ковёр, приторочили дорожные мешки к сёдлам, помогли княжичу и мальчикам забраться в седло. Морила вскочил на своего солового жеребца, крикнул весело:
- Не копошиться, а то промокнем до нитки.
И будто в ответ на его слова сверкнули одна за другой две молнии, и загрохотал гром. Все пустили коней к спасительным стенам Киева. Святослав испытывал необыкновенный прилив сил. Будь у него крылья, он полетел бы сейчас на этих порывах ветра, ему казалось, что волосы у него на голове шевелятся не только от ветра. Эта гонка с тучей, будто вызов и дружеская игра с пославшим эту тучу Богом, электризовали его. Он что-то кричал, споря с гуденьем ветра. Иссиня-чёрная туча играла с ними, гналась за ними, пугая частым блеском ветвистых молний, круша грозными, как падение скал, обвалами грома. Ветер заставлял пригибаться к шее Пуха, который, будто почуяв состояние всадника, перешёл на галоп большими скачками.
Первые крупные капли дождя догнали неподалёку от стен города. Последним трусил на своей лошадке старый Илиодор. Молнии стали бить всё ближе. «За что на нас гневается Перун?» - пытался понять Святослав. Ему захотелось не убегать от тучи, а повернуть ей навстречу, но догнавший его Морила крикнул:
- Отсидимся в башне у ворот от большого ливня. Грек отстаёт.
Были совсем близки ворота города, когда раздался скребущий оглушающий треск и осветивший всё неестественным светом блеск молнии и почти сразу же молотом по голове удар грома. Святослав обернулся. Невдалеке на зелёной траве поля под чёрной клубящейся тучей дрыгала ногами вверх серая лошадь грека, а рядом с ней лежало почти голое тело, и серый дымок отлетал от этого лежащего. «Грека убило молнией, Перун убил!» - понял после некоторой оторопи Святослав. Он остановил своего коня и повернул назад. Все стали поворачивать коней и медленно подъезжать к убитым, твердя негромко заклинания. Запах горелого мяса ощущался, несмотря на припустивший дождь. Илиодор лежал в обгорелых кусках одежды, почти голый. Левая нога была прижата уже неподвижным крупом лошади. Морила приказал дружинникам перевезти тело Илиодора в церковь, а остальным ехать во дворец.
Глава 2
Весел и доволен был князь Игорь, подъезжая к Киеву, после второго своего похода на Царьград. Позор первого похода можно было забыть. Тогда он с остатками войска ночью потиху вошёл в Киев, предупредив только ночную стражу о своём возвращении. Ольга тогда не спала, чувствовала, что он близко. Ждала его. Успокоила его, обняла. За жену он был благодарен князю Олегу. Одобрил Олег его выбор. Устроил свадьбу по княжески. Не поскупился. Иногда Игорю приходила в голову мысль, не хотел ли Олег занять его семейными заботами, чтоб не пытался Игорь вернуть трон отца своего Рюрика.
А впервые увидел Игорь Ольгу, её звали тогда Любава, в Смоленске в доме боярина смоленского Ратко, пропавшего без следа на медвежьей охоте. Хоть и не варяжского она была роду, но, стройная, высокая, ни в чем она не уступала варяжским женщинам, а во многом и превосходила их. Волос только русый, не как у варяжских женщин соломенный с рыжинкой, но косы толстые, венцом уложены. Взгляд внимательный, внутрь человека заглядывает. Нос чуть курносый, Но это Игорю даже понравилось: не заносчива. Но хоть и не княжеского рода, а себе цену знает. И покой от неё идёт. А Игорь тогда неспокоен был. Князю Олегу она тоже понравилась. Он ей своё имя дал, чтоб её ранг повысить. Не ошиблись родичи в невесте. На неё и княжество можно оставить. Управится. А наследника родила: большелобого широкоплечего крепыша. По-русски назвала Святослав. «Светик» она его называет. А первый поход на Царьград забыть надо. Я очень завидовал Олегу, его славе, его удаче. Не хотел он мне княжение отдавать. Правда, меня как наследника держал: своих-то сыновей у него не было. А Боги рассудили справедливо. Хоть и удачливый он князь был, а Боги по-своему решают. Конечно, первый поход я плохо подготовил. Поторопился. Спешил показать, что я правитель не хуже Олега. Да и хорошего воеводы, Свенельда, не было. Зато нынче мы на коне. И золото и паволоки, и договор с Византией не хуже Олеговых. И без битвы и без потерь.
- Эй! – закричал князь своим ближним воеводам, - Поторопись! Надо засветло в Киев войти.
Киевляне узнали о приходе войска, и стены города расцвели одеждами встречающих. На улицах перед воротами и за ними стояли жёны и дети, матери и отцы воинов. Вести об удачном на этот раз походе были неведомым образом уже принесены в город. Игорь ехал впереди на гнедом жеребце. Он делал вид, что спокоен, привычно принимает возгласы восторга и радости. Он нарочно дал жеребцу, возбуждённому толпой встречающих, пританцовывать, зная, как это красиво выглядит. Стройная колонна всадников стала понемногу рассыпаться. Воины съезжали в сторону, увидев своих жён и детей и других родственников. Кто-то плакал в толпе. Понятно, от радости. Никто уже не командовал. После объятий и поцелуев многие отправлялись к себе домой. На обширной поляне у южных ворот встали лагерем конные отряды кривичей, новгородцев и других племён, ходивших в поход за удачей. Запылали костры. Надо было ждать подхода стругов. Через днепровские пороги все племенные отряды шли вместе. Тащили струги, охраняли подходы к стоянкам: могли и печенеги напасть и хазары баловались. После же последнего порога, конные не выдержали и ушли на рысях к Киеву. Гребцы на стругах за ними не поспевали. Всю походную добычу везли на стругах.
Ольга стояла на крыльце теремного дворца, держа за руку сына. Тот крутил головой, полный любопытства и ожидания чего-то чудесного. Заржал, возможно, почуяв знакомый запах конюшни, запах овса и отдыха, жеребец князя. Игорь, сопровождаемый отрядом дружинников, въехал во двор. Отдал повод подбежавшим конюхам, молодецки спрыгнул с коня и пошёл к крыльцу. Дрогнула рука княгини, высвободил свою руку из её ладони Святослав и побежал навстречу отцу. Ольга, соблюдая чинность, пошла следом. Святослав, подброшенный вверх отцом, ухал от восторга, а князь видел лицо жены, взволнованное, румяное, приближающееся к нему. Он посадил сына на руку, а другой рукой прижал к себе жену, ища её губы для поцелуя. Поцелуй не получился долгим, но был очень сладок. Обняв княгиню и неся на руках мальчика, Игорь вошёл во дворец.
Нахлеставшись в бане вениками, разомлев в ароматном пару, охладившись имбирным квасом и медовухой, князь в малой трапезной просмаковал тушёных в сметанном соусе нежных рябчиков, запив трапезу фряжским вином. Разомлевший и умиротворённый, лежал Игорь на пуховом ложе. Ольга положила голову ему на плечо и обняла его одной рукой.
- Походы нужны не только для завоеваний, а и для того, чтоб потом насладиться отдыхом. Как я нынче разомлел, - откинув свободную руку, произнёс Игорь.
- А разлуки нужны, чтоб острее чувствовать любовь, - сказала Ольга и потянулась губами к лицу Игоря. Князь обнял её свободной рукой, притянул к себе, и вдруг оба будто потеряли волю. Тела расслабились, глаза заволоклись сладкой истомой, губы будто увеличились, став нежными и сладкими, тела сомкнулись. Сознание вернулось после криков предельного наслаждения. Игорь благодарно поцеловал жену мелкими поцелуями, и она отвечала ему нежными трепетаниями губ, глубоко и радостно вздыхая.
- Чем сын радует? – после длительного молчания спросил Игорь.
- Учителей ему приставила и по русскому чтению и письму и по греческому. Ещё по древнерусскому чтению и письму согласилась научить Нива.
- А это зачем?
- Волхвы славянские по этим древним табличкам учат читать и писать, так пусть знает. Ему интересно Ниву слушать.
- Что ему жрецом быть, что ли?
- Князем ему быть. Больше всего ему с Асмудом интересно. На Пухе уж рысью трусит.
- Наконец-то, преодолела свой страх за Светика.
- Этого было не миновать. Он уж, по словам Асмуда, крепко сидит в седле. На мечах учится сражаться. Весь в тебя. Воин будет. Да, приезжали послы от князя полоцкого. Язиги собираются и на них и на нас осенью напасть. Просили помощи. Я им мечей и копий дала, а дружиной помогать не могла.
- Нападут, так тогда и будем помогать. А нынче своих забот хватит. Печенеги перешли Волгу. Не держит их каган хазарский. А с наших славянских земель дань берёт. С нас, с Киева, войском берёт. По его подсылам я ходил в прошлый раз греков воевать. А в нынешний поход пошли, чтоб неудачу прошлого похода исправить. И греки, увидев наше войско, без боя дань согласились платить. Хорошо б было, если бы и каган ослаб? – зевнул Игорь.
- Спи, княже, - поцеловала его в щёку Ольга.
Когда приплыли струги, поделили добычу, привезённую из похода, уладили споры, и назавтра объявили пир.
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |