|
Дао плавает в стакане,
Дао плавает везде:
И в Неве, в Оке и в Рейне,
В пиве, водке и портвейне...
пересмеивает такое восприятие вечно самоироничный хип-фольклор (СПб.,
1987).
Заботиться о еде не принято: Бог даст. Впрочем, навязчивое желание поесть тоскливо проступает в афоризмах типа: «И вечный Пост, кулич нам только снится» («Сорока», -9.06.1997).
Хочу упомянуть один факт, воплощающий хип-культурное отношение к пище. Хип, работавший ночь на хлебозаводе (чтобы поесть и заработать на обратный путь из Питера к себе домой), утром показывал на тусовке выпеченный им батон, на корке которого нарисован «пацифик». Батон пользовался общей популярностью, но через два часа еще не был съеден (СПб., 1989). Коммуникативная функция перевесила утилитарную.
Жилище
Жилище в своей вещественной форме для молодежной культуры практически не существует. Напротив, акцентируется мотив его отсутствия, ухода из дома как еще одна форма избавления от власти взрослых. Из граффити Ротонды (1988):
Я видел, как снесли мой старый дом,
Как стены падали и как упала крыша.
Я детство все свое оставил в нем И в юность наступающую вышел.
Мой старый дом ушел во мрак...
Бездомность — символ социальной неопределенности, связанной с окончанием детства. Это образ одиночества и поиска идентичности.
В одном доме тебя помнят и ждут, _
В другом гонят, не пустив на порог.
Если прочие так живут,
Стоит ли думать, что ты одинок?
Стоит ли думать — но вот вопрос:
В каком доме тебя принимают всерьез? В каком?..
Показательны мотивы враждебности дома (как средоточия ценностей взрослого мира): «Мир — полное разъединение, — говорил известный в конце 1980-х московский хиппи, художник и музыкант по прозвищу Сольми, живший тогда, к слову, в расселенном доме на 2-й Тверской-Ямской улице. — Квартирки — как гигантский муравейник. Если бомбочка упадет, то каждый сгорит в своей квартирке как в урне...» (М., 1987). Отсюда и хип-культурная программа: выйти из квартирок, вернуться к природе, где «ветер гуляет в волосах».
Более предметно тема жилища возникает в связи с практикой трассы и соответственно устройства на ночлег. Жилище здесь — придорожное, временное пристанище (вписка, флэт), а не постоянное жилье. В наибольшей степени тематика вписки разработана в хип-культуре, как и сама практика трассы, — но постоянно заимствуется вместе с этой практикой другими сообществами.
Флэт — квартира, где живут молодые люди, как правило, без родителей или в их отсутствие, а потому всегда можно вписаться. На тусовках обычно известно несколько таких адресов, и приезжий, обладая некоторыми коммуникативными навыками, может ими воспользоваться. Впрочем, такое жилище зыбко и ненадежно: бывалые путешественники говорят, что из десятка адресов «хорошо если сработают один-два».
Флэт, вписка — не дом, а временное пристанище. Нормы поведения здесь совсем не домашние. Основные элементы дома: еда (хотя бы пачка чаю, хлеб, крупа в пластиковой бутылке — торпеде) и атрибуты для ночлега, спальный мешок, пенка (туристский коврик из пенопласта), — здесь отсутствуют, их приносят с собой. Здесь не принято зависать более чем на два-три дня, а обычно устраиваются (или, во всяком случае, договариваются вначале) «на одну ночь». Являются лучше вечером, часам к девяти-десяти, чтобы «не досаждать хозяевам». Это не домашние и даже не гостевые нормы — это нормы общения встречных в дороге, остающихся чужими, сохраняющих анонимность.
Обстановка флэта скудна: из мебели сленг фиксирует (последовательно) лишь одну вещь — место для ночлега: трахта, траходром, сексодром, — указывая и соответствующую программу поведения (молодые люди путешествуют часто вдвоем с девушкой). На реальных флэтах чаще всего в действительности есть лишь кровати или только матрасы — спальные места, зато много. Бывает, на ночь весь пол застилают матрасами, а днем их скатывают в угол.
Еще один элемент обстановки флэта — стопки исписанных по углам листов и тетрадок: плоды и следы спонтанного творчества прошедших здесь странников. Здесь можно обнаружить стихи, анекдоты, рассказы-телеги, приколы, крышеед- ство — все вербальные жанры, которые ниже мы рассмотрим особо. На стенах и в углах картины, рисунки, вышитые ксивники и пр. Часть их забыта и ждет своего хозяина, либо того, кто сможет ему передать. Часть — подарки: существует обычай дарить на прощание что-нибудь гостеприимным хозяевам: обычно дарят рисунок, феньку, реже ксивник. Со временем флэт становится своего рода хранилищем памяти, сгустком информации или в здешней терминологии — энергии. Иногда на флэтах устраивают выставки прикидов (забытой, оставленной кем-то или специально по этому случаю изготовленной одежды и атрибутики). Все это позволяет им играть заметную роль в трансляции субкультурных традиций.
Распространены разные формы временного, суррогатного жилища: лесные шалаши и хижины у ролевиков, типи у индеанистов, обычные палатки у самодеятельных спелеологов и черных следопытов. Распространена манера ночевать у костра (минимальное снаряжение — пенка — кладется прямо на землю), ср. устойчивое выражение найтать на травке. В чужих городах, не найдя флэта, ночуют в парадняке, на чердаках и в подвалах — т. е. в нежилых зонах домов. В Петербурге, где много расселенных для капитального ремонта и долго пустующих зданий, ночуют в них — на капиталке, — что переживается как особого рода мистический опыт. В конце 1980-х годов пользовался популярностью дом на Фонтанке (довольно близко от Московского вокзала), который вошел даже в хип- культурный фольклор под названием «Ленинградская зона» (отсылка к культовому фильму «Сталкер»). Мне рассказывал о нем человек по прозвищу Дикобраз:
Дом на Фонтанке, разрушенный — над ним видят сияние: золото с голубым («Золото на голубом» — из песни Б.Гребенщикова. — Т.Щ.). А в нем... что-то... В подвале — вообще что-то творится. Один парень провел там ночь, точнее — шесть часов в Пасхальную ночь. Со свечкой. Я бы даже с кузбасским фонарем там не стал бы... Он интересуется биоэнергетикой: не занимается, но прикалывается... Там, в этой Зоне, человек может бесследно исчезнуть: «мясорубка», «ловушка» (символические понятия из «Сталкера». — Т.Щ.) — там это есть (СПб., 1988).
В рамках описываемой традиции жилье — придорожное, временное — выражает не идею «дома», а скорее его отсутствие. Неопределенность пространственной идентификации становится метафорой социальной бесприютности. На символическом уровне носители этой традиции бездомны, основной локус — не дом, а дорога. Потому и переживание бездомности обретает мистический смысл как опыт маргинального по сути и культового в рассматриваемой среде самоощущения.
В целом присутствие в мире (телесное, предметное, пространственное) минимализируется. На символическом уровне акцентируется скорее непри- сутствие — уход, что является типичным проявлением маргинальное™. Обратим внимание, что множество разных символов молодежной культуры — предметных, телесных, ментальных и пр. — сводится к пространственному — «уходу». Безумие, смерть, стоптанные шузы, потертый рюкзачок на плечах интерпретируются как знаки «ухода» в бесконечный путь. Путь, дорога — трасса — служит в рамках молодежной культуры центральным символом, к которому сводятся и через который получают свою определенность все остальные. «Дорога» — ее генеральная метафора, фактор целостности, — что и позволяет нам говорить о пространственном коде как основном коде данной традиции.
Таким образом, мы получили некоторое представление о месте молодежной культуры в системе социальных взаимодействий: в пространственной структуре социума ее место периферийно и маргинально. Ее локусы временны (дорога, переход), невидимы (подземелье, виртуальное пространство), находятся вне зоны культурного освоения (лес, природа), она как бы не имеет своего постоян ного локуса в этом мире.
В материальной среде (предметном мире, системе жизнеобеспечения) молодежная культура также присутствует лишь условно. Характерны отказ от труда, особенно производительного; декларативный отказ от богатств и всякой утилитарности; потребление отходов большого общества, т. е. вещей, для него уже как бы не существующих.
Телесность молодежной культуры также ускользает от окружающего мира. Символика «смерти» маркирует их «несуществование», а знаки «безумия» — их недоступность для управляющих воздействий. Характерно уклонение от социально санкционируемых форм активности. Молодежная культура последовательно принимает лишь один аспект телесности — сексуальность (именно тот, который общество табуирует). Символика любви в хип-культуре, например, служит основным медиатором межличностных отношений.
Словесные и речевые формы
Рассматривая жанры речевого общения в молодежной культуре, можно выделить несколько групп. Наиболее последовательно представлены смеховые жанры (стёб и т. д.); жанры «зауми» (крышеедство); система лирико-философских жанров (сентенции — фразы, афоризмы; стихи); песни.
Мы будем придерживаться названий (а вместе с тем и классификации) жанров, сложившихся в среде их бытования, поскольку именно эти названия фиксируют их коммуникативные функции и значимые (для среды) особенности. По возможности, будем приводить соответствующие им фольклористические определения. Правда, эти соответствия не всегда однозначны. Подразумевается некоторая условность понятия «фольклор» по отношению к жанрам речевого общения молодежной (как и вообще современной городской) культуры, где, наряду с устной, имеют место и письменная, и компьютерная формы фиксации текста. Здесь мы будем рассматривать вербальные формы, во-первых, стереотипные (на уровне текста или жанровой формы), во-вторых — воспроизводящиеся традицией.
«Телега»
Описание фольклора начнем с одной из основных форм — телеги. Это название может относиться практически к любому нарративу: быличке, легенде, этиологическому преданию, разного рода меморатам и пр. В названии, а часто и в содержании явно просматривается связь этого жанра с дорогой, и еще точнее — путешествием по трассе. В качестве примера — рассказ старого хипа из Петербурга:
Ну, значит, одна история такая случилась, году в семьдесят восьмом примерно, когда еще... про хипарей вроде знали, а вроде нет. Значит, ехала одна... тусовка была где-то на природе — человек тридцать или сорок, жили просто коммуной, в лесу жили. А потом решили что-то перетусоваться в другое место. И подвернулась им электричка, значит. Садится эта пестрая компания в электричку в один вагон все, естественно, ну и едут. Едут... все хорошо, все в стремаке... Кто в чем, прикиды самые такие... немыслимые, вот. И вдруг заходят контролеры, значит. Ну как, остолбенели немножко от такого зрелища, но все равно — долг есть долг, стали проверять билеты. Ну, подходят, в смысле, к ним, к этим ребятам, говорят: «Ну, а ваши билеты?». Ну, тут нашелся такой человек, в годах такой, башковитый, что ли. Говорит: «Так получилось, что мы от сопровождающего отстали, едем сами по себе и поэтому билетов у нас нет, а все справки у него». Ну, а контролеры-то и спрашивают: «А какие справки, что за сопровождающий?». Он говорит: «Дык, а у нас тут пансионат на природе, там сейчас капитальный ремонт, а нас вот своим ходом перевозят... э-э-э... в другой пансионат на природе». Контролер спрашивает: «А что за пансионат-то?» — «Ну как, мы ж, — говорит, — вроде как сумасшедшие, лечимся там. Вы шо, не верите нам?! Ну, посмотрите, — говорит, — ну неужели я не похож на сумасшедшего? А вот эти люди тоже? Ну, какой нормальный человек так оденется?». А это было где-то в провинции глубокой: там Липецк какой-то там или еще че-нибудь... Контролеры поверили. И ниче не сказали... «Ну, ладно, ребята, езжайте, только не шалите там, стекла не бейте там, ведите себя хорошо». И все. Так и закончилось благополучно. Ну, это говорят, что было на самом деле... (СПб., 1988).
Рассказ о конкретном случает в дороге обобщен почти до притчи. Характерная черта телег— подчеркивание специфически хип-культурной атрибутики. Сюжетюобразующая ситуация — контакт с «чужими»: поначалу они, как правило, демонстрируют враждебность и непонимание. Здесь срабатывает хип-куль- турная атрибутика, с помощью которой герой преобразует окружение в дружественное или, во всяком случае, приемлемое. Телега фиксирует типовые ситуации и нормативные (с точки зрения хип-культуры) реакции на них. Обыгрывается нелепость поведения чужаков или новичков системы: здесь активно используются смеховые формы. Появляются мистические мотивы: опасность, возникающая из-за отклонения от хип-культурных обычаев и норм; ее чудесное преодоление при помощи оберегов (фенечек и др.) или вмешательства высших сил.
Разновидность телег — этиологические предания. Во-первых — о происхождении хиппи. Их активизация отмечена в 1987 г., когда система бурно празднова •
ла свое «двадцатилетие». Рассказывали, что первые хиппи появились в Москве в 1967 г. (другие — что в 1968-м, в связи с чем празднование продолжалось в 1988 г. тоже). Вышли на Пушкинскую площадь «...и сказали: — Вот мы представители этого движения, это будет система ценностей и система людей. Тогда возникло слово “система”. Было сказано: “Живите как дети, в мире, спокойствии, не гонитесь за призрачными ценностями...”. Просто Приход был человечеству дан, чтобы мы могли остановиться и задуматься, куда мы идем...» (СПб.,
1987). Замечу, что «Приход» означает здесь что-то вроде «озарения свыше», а в языке наркоманов — начало действия наркотика и связанных с этим необычных ощущений.
Возникновение хиппизма описывают как мистическое озарение, данное че- ' ловечеству для спасения его от приближающейся катастрофы, вызванной безудержным потреблением и техногенным воздействием на природу.
В системе ходит несколько вариантов этиологических преданий. Их функции: консолидация системы (консолидирующий фактор — сознание общей истории); трансляция основных ценностей и их подкрепление (историческое и сакральное).
Вторая разновидность преданий — этиология знаковых вещей. Например, предания о происхождении фенек. Старые хипы возводят их к индейцам, а точнее — говорят, что в систему они пришли от индеанистов.
Это моя самая любимая телега, — рассказывает человек по прозвищу Десс, — откуда феньки и зачем они вообще. У нас в системе есть довольно большая секта индеанистов — изучают североамериканских индейцев, они выезжают на природу, воспроизводят обряд... И, по моим исследованиям, феньки произошли от североамериканских индейцев. Там есть бисером набранные нитки, в зале Америки (в Кунсткамере. — Т.Щ.). И если вождь соседнего племени хотел объединиться с моим племенем, — и он приносил мне такую нитку (у них письма не было). И вот откуда это пошло (СПб., 1987).
Коммуникативные функции телег различаются в зависимости от ситуации. Например — на трассе и на тусовке.
На трассе телега облегчает общение с водителем попутной машины. Говорят, что водители, особенно дальнобойщики, берут попутчиков, чтобы не было скучно и чтобы не заснуть в пути. Им нужен собеседник. В системе новичков учат: не молчать. Выработался стереотипный набор тем, которые советуют (путешествия, разные города, необычные и смешные случаи в пути и пр.) и не советуют (теоретические и политические проблемы) затрагивать в таких беседах. В данном случае функции телег — загруз водителя интересной информацией: заполнение коммуникативного пространства и тем самым создание временной межличностной связи с водителем. Надо добиться, чтобы водитель испытывал желание везти вас дальше, а не высадить в первом же селении. Поэтому основное требование к дорожной телеге — возбуждать и поддерживать интерес собеседника как можно дольше; длина телеги измеряется в километрах: «телега в 200 километров длиной» [Кротов 1997: 14—15]. Средства — элементы мистики и смеховых форм; приемы активизации собеседника, вовлечения его в беседу (расспросы,
сообщение нарочито маловероятных и удивительных фактов и т. д.). Достоверность телег не имеет значения.
Другая функция телеги во время путешествия — обеспечение средств к существованию. Известен феномен тележного аска (т. е. телега служит средством попрошайничества). Ее роль — рассмешить или разжалобить, удивить или смягчить собеседника и тем самым побудить его оказать рассказчику помощь (дать денег, накормить, пригласить переночевать). Пример тележного аска приводит известный путешественник А. Кротов в своем пособии по технике стопа:
Возвращаясь из Магадана, мы с Андреем были задержаны вохровцами на станции
Чара (БАМ) за попытку переговорить с машинистом локомотива. Мы охотно подчинились и, рассказав историю нашего путешествия, получили в подарок хлеб, сало,
лук, чай, сахар и другие продукты [Кротов 1997:62-63]. '
Телега потому и «телега», что «везет» рассказчика, обеспечивая ему попутную машину, общение и хлеб.
На тусовке телега видоизменяется содержательно и функционально. Кроме основной функции — заполнения коммуникативного пространства, — она выполняет посвятительную (знакомит с законами и типовыми ситуациями трассы), интегративную (упоминая имена-прозвища конкретных людей, телега опосредует их вхождение в мир тусовки, делая как бы заочно знакомыми) и некоторые другие функции. Здесь рассказывают не только о трассе, но и о людях тусовки, событиях в их жизни и т. д.
В структуре системы есть особая роль — тележник: человек, который постоянно гонит телеги, т. е. отличается говорливостью. Тележники — переносчики новостей. Вышеупомянутый Десс характеризует их следующим образом: «Есть такие люди в системе, которые знают еще больше людей, чем все. Обычно знаешь так много, что уже и имен, даже системных, не помнишь. Даже лиц не помнишь.., А есть, которые знают еще больше. Они приходят в любой дом, им открывают, говорят им — в пределах, до некоторого предела дают им информацию... И они дальше идут. Таких людей несколько. Они как связники» (СПб.,
1988).
Тележники— коммуникаторы, осуществляющие связи между разными Группировками и компаниями. Сами они не принадлежат по-настоящему ни к одной из них — это люди системы, а не отдельной тусовки.
«Стёб»
Смеховой фольклор — шутки, поговорки анекдоты, дразнилки, розыгрыши, ироническая и пародийная поэзия — составляет, пожалуй, наиболее яркий и обширный пласт текстов молодежной культуры [Щепанская 1992], которая устами своих представителей определяет себя даже как стёб-культуру, понимая под «стёбом» манеру постоянного высмеивания. Внутрикультурные определения смеховых жанров, разумеется, отличаются от принятых в фольклористике: система различает феньки и мульки, стёб, прикол, причем им можно подобрать лишь приблизительные и не всегда однозначные соответствия в научной классификации: фенька — шутка, острота, анекдот, шутливое дву-, четверо- (редко более) -стишие; так же называют и стихотворные «словарики» (с нарочито плотным использованием сленга). Мулька (доел.: завиток, виньетка, украшение) — идиома, меткое словечко, поговорка. Прикол — розыгрыш (может сочетать вербальные и невербальные элементы), шутка, веселый рассказ с элементами обмана; загибон, догон, наколка — обман, розыгрыш; стёб, пристёб — дразнилка, издевка, провокационный разговор, розыгрыш с издевкой над одним из присутствующих, пародия (стихи, песни, поговорки, лозунги и др.).
Феньки и мульки — преимущественно малые смеховые формы. Часто они функционально связаны с ситуациями трассы (путешествия). Приезжает человек в чужой город, приходит на тусовку. «Можно подойти (к кому-либо): — Давай создадим общество взаимного кредита? — и посмотреть, как ответит. Если: — Чего?! — значит, глупый, не въезжает. Может поддержать игру, тогда можно продолжить разговор» (СПб., 1987). Данная фенечка— тест на принадлежность к системе и готовность поддерживать ее нормы (кредит — намек на аск).
Еще фенечка-опознавалка (тоже на незнакомой тусовке): «Стоят и травят анекдоты: Колеса сломались, сижу теперь на травке. — По анекдотам узнают (своих. - Т.Щ.)» (СПб., 1987).
Здесь своего рода тест на знание сленга: колеса — психотропные таблетки, травка — марихуана, облом — неприятность, неудача. Все вместе означает: таблетки купить не удалось, приходится довольствоваться марихуаной. Причем это вовсе не означает действительной наркомании говорящих; ими и слушателями такие фразы чаще всего воспринимаются как шутки — «анекдоты», забавные игры со сленговыми словами; никакого требования достоверности к этим шуткам не применяется.
Фенька может служить средством для облегчения общения, внося элемент веселой непринужденности. При этом характерно, что подобные шутки всегда фиксируют специфически хип-культурные черты: ситуации, модели поведения, сленговые слова и пр.: «Не хочу учиться, а хочу лечиться», — шутили и по сей день шутят на тусовках (намек на вышеописанный культ безумия).
Анекдоты (в настоящем, привычном фольклористу смысле слова) также входят в понятие феньки. Как правило, они обыгрывают пограничные ситуации контакта хипа с представителями внешнего мира (государства, родительской семьи, просто «цивильными» людьми) или других молодежных группировок, тусовок и пр.
Хиппи-контролер
Устроился хиппи контролером в троллейбусе. Заходит в троллейбус и говорит:
«Граждане, покоцайте талончики, потому что покоцанные талончики — это в кайф, а
непокоцанные талончики — это опускание на прайс» (СПб., 1990).
Хиппи в ресторане
Нашел хиппи крупную купюру. Пришел в ресторан, сел за столик. Купюру перед собой положил. Подходит официант.
- Чего изволите?
- Холодца мне.
- У нас нет.
- Холодца мне, плачу.
Принес холодец в тарелке.
- А теперь кинь его в стену.
-??
Кинь, за все плачу.
Ну, официант размахнулся, кинул. Холодец потек. Хиппи даже головы не поднял, сидит, как сидел, головой в стол.
- Ну, что, — спрашивает, — пристал к стенке?
- Нет, не пристал.
-А жалко... (СПб., 1992).
Анекдот обыгрывает типично хип-культурные модели поведения (бескорыстную страсть к тусовкам, неуважение к деньгам, сленг и др.). Смеховой эффект возникает в момент соприкосновения этих моделей с «цивильным» миром, для которого они абсурдны, непонятны, нелепы.
Есть анекдоты, пересмеивающие собственные нормы и стереотипы поведения хиппи. Например, склонность афишировать необычные психические состояния (галлюцинации, погружение в «другую реальность» и пр.):
Хиппи и глюк
Встречаются два хиппи. Один другому говорит:
- У тебя на плече глюк сидит.
- A-а, это мой, — ласково отвечает тот и поглаживает свое плечо.
- Да нет, на другом плече.
- Ой!!! — вужасе вскрикивает тот (СПб., 1991).
Не последнее место среди стереотипов хип-культуры занимает любовь к халяве (часто, не имея заработков, хипы стараются найти все необходимое для жизни в путешествии бесплатно). •
Хиппи в кафетерии
Один хип, такой весь олдовый, заходит в кафетерий и просит буфетчицу:
- Мне маленький двойной, пожалуйста.
- А сколько вам сахара положить?
-Двенадцать ложечек. Только не размешивайте, а то я сладкого не люблю (СПб., 1992).
Характерен постоянный поиск во всем мистического смысла, порою смешной даже для самих хиппи.
Хиппи и дао
Идет волосатый человек по трассе и что-то никак не может машину застопить. Ничего не останавливается. Час идет — ничего, другой — ничего. Пять часов уже — никто не берет. Он устал, еле тащится. Слышит — сзади машина. Ну, он ни на что не надеется, даже не оборачивается, просто машет рукой и то — для очистки совести. Вдруг слышит, машина к обочине съезжает. Оборачивается — КАМАЗ! Волосатый подходит к нему и видит номер: 48—48 ДАО. Падает на колени, руки молитвенно складывает:
- Так вот ты какое (Дао. — Т.Щ.)... А говорили — Ты образа не имеешь... (СПб., 1988).
В такого рода анекдотах рассказчик занимает позицию отстранения по отношению к нормам и стереотипам собственной хип-культуры. Смех в этом случае приобретает оттенок самоиронии.
Стихи-словарики — еще одна разновидность вербальных фенек. Они имеют хождение преимущественно на периферии хип-культурного сообщества — среди неофитов — и являются средством освоения сленга (фиксация сленговых слов в типовых ситуациях их употребления).
Стремный флэт, открылась дверь,
На пороге стоит зверь,
Весь прикинут в серой шкуре Пипл! Это мент в натуре,
А за ним еще менты.
Вот и все, кранты, винты (Ротонда, 1988).
Жанровой особенностью подобных фенечек является максимальная концентрация сленговых слов (в идеале не должно быть ни одного общелитературного). Описываются типовые ситуации контактов хиппи с внешним миром:
Зима, и полис торжествует,
К Сайгону обновляя путь.
Хайрастый пипл, винт почуя,
Уже скипает как-нибудь (СПб., 1988).
Стёб (пристёб, стебалово) — еще одна обширная отрасль смехового фольклора. Его общая черта — ирония, в ряде случаев — открытая издевка. Его функция — маркировать чужое и чуждое, отмежевываясь от него. К понятию «стёб» в традиционной жанровой классификации ближе всего понятие пародии.
Как правило, пародируются стереотипы и нормы (в том числе и речевые) господствующей культуры. Часто пародируются речевые клише, например надписи на пачках сигарет. «На следующую ночь человек снова мечется по кровати, уснуть не может, твердит новый вопрос: “А черт-то есть или нет? Есть или нет?” Голос снизу: “Спи!”. Так и уснул вечным сном. “Чертздрав предупреждает: не задавайте лишних вопросов! ” Дзе».
Пародируются типовые формы повседневного речевого общения, например объявления: «Обме(А)н. Меняю уютную 2-х комнатную “берлогу” в Сорокограде на равноценную в любом отражении. Сэр Чарльз. P.S.: Сопределье и Аркаим не предлагать».
Стёб может иметь личную направленность (можно стебаться лично над кем-то из присутствующих или общих знакомых: функция коммуникативной изоляции этого человека как «чужого») либо направляться на господствующую культуру в целом или на конкретную группировку (функция отграничения от других культурных традиций и сообществ). Особенно широко распространен стёб в отношениях между разными группировками молодежной культуры. Панки, проходя мимо тусовки хиппи, дразнятся: «Гули-гули-гули!...», намекая на их эмблему — «пацифик» (голубиная лапка). Сорокоманы посмеиваются над тол- кинистами (которые, впрочем, в «Сороке» тоже представлены): называют их тол- кину тые, а их культовую книгу (Дж. Р. Толкиена) — Толкун-книга. Это не мешает, впрочем, сорокоманам принимать участие в эльфийских и хоббитских «Играх», устраиваемых толкинистами.
Часто объектом пародии становятся элементы религиозной ритуалистики и идеологии. В конце 80—начале 90-х годов система реагировала подобным образом на активизацию кришнаитов. Кришнаиты живут общинами, охотно предоставляют ночлег, а во время религиозных служений — киртанов — еще и пищу (прасад). Это сделало кришнаитские квартиры — ашрамы — весьма удобной впиской на трассе, чем система постоянно и пользовалась.
Впечатления от соприкосновения с кришнаитской мистикой перекладываются на язык стёб-культуры. Один из волосатых людей называет себе «Кришна»: «Он, — говорят, — этйх кришнаитов не любит и говорит: тогда я буду у них Богом» [Щепанская 1993]. Это вполне приемлемо для стёб-культуры, а с точки зрения кришнаитов — страшное кощунство. Появляется словечко «крышееды», «крышеедство», намекающее на заумные проповеди кришнаитских гуру. Частушки пародируют главную молитвенную формулу — Маха-мантру.
Мой миленок во солдатах Прочитал «Махабхарату»,
От него я не отстану —
Прочитаю «Рамаяну».
(Припев) Кришна, Кришна, Харе Кришна.
Как над нашим над селом Аура зеленая:
Карма ехать в гастроном —
Покупать крепленое.
(Припев)
Сельский сторож дядя Ваня Третий день лежит в нирване.
А колхозный огород Христианин стережет.
(Припев) (СПб., 1988).
Прикол, приколка — еще один весьма распространенный в молодежной среде смеховой жанр. Он находится на грани вербального и акционального: чаще всего под приколом понимают розыгрыш, но не злобный (как стёб), а дружески- веселый.
Прикалываются чаще всего над людьми чужими — цивильными, подчеркивая их чужесть:
Вот идет человек с длинными волосами, а сзади идет человек и говорит: «Господи!» — и мы радуемся, что заставили человека помянуть имя Господа (СПб., 1989). Подошла ко мне набожная тетушка лет пятидесяти: «Ты вечером такой на улице не появляйся, а то люди вроде меня увидят — подумают, что Христос». Я нашелся, как ни странно, что ответить: «А ты покайся, тогда не страшно будет Христа встретить». (СПб., 1988).
Приколен сам облик хипа и его интерпретация ситуации. Враждебность и настороженность цивильного мира оборачивается конфузом. Прикалываются над пионерами — неофитами тусовки, принимающими ее жизнь слишком всерьез. Например, им рассказывали, что телефон-автомат возле Сайгона (тогда — центра питерских тусовок) попискивает при каждом сленговом слове. И будто один раздосадованный хип взял и крикнул в трубку прямым текстом: «На Московском вокзале, мол, вагон с героином стоит!!!» (СПб., 1990).
Прикалываются над самими приколами:
Мысли вслух. Вы только вдумайтесь, как это прикольно: дать нищему крупную купюру, а затем отобрать ее! («Сорока», 9.06.97).
Элемент прикола — обман, ложь, но ложь художественная, жанрово организованная (прогон, догон, загибон) так, чтобы не только оконфузить тех, кто не въезжает, но и доставить эстетическое удовольствие понимающим слушателям. На сленге «прикольно» означает не только «смешно», но и «приятно» — одобрительную оценку. «Прикалывается» — и «шутит», и «обманывает», и «получает удовольствие», и «понимает».
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
<== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |