ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Завершая это весьма краткое описание, следует коснуться некоторых особенностей. Во-первых, все уровни Спектра Сознания, как и любого Спектра, плавно переходят друг в друга и никоим образом не могут быть отделены один от другого. Стоит нам только отобрать для обсуждения какие-то характерные «узлы» (утолщения, наросты) Спектра, как немедленно выясняется, что причисление различных психотерапевтических школ к одному из уровней или слоев является грубой аппроксимацией. Во-вторых, когда мы относим какую-либо определенную школу к одному из основных уровней Спектра, то делаем это, опираясь на достаточно произвольный критерий выбора «наиболее глубокого» уровня, признаваемого данной школой. Вообще говоря, терапевтические методы любого уровня допускают и включают психотерапевтические дисциплины, используемые на «вышележащих» уровнях (в иерархии Спектра). Таким образом, соотнесение юнгианской психологии с Трансперсональным слоем не означает, что Юнгу нечего сказать относительно уровня Тени или Биосоциального слоя. Несомненно, что он многое может предложить для работы на этих уровнях. В-третьих, как правило, однако, терапевтические подходы каждого уровня рассматривают опыт любого «нижележащего» уровня как патологию и поэтому с готовностью и диагностической яростью избавляются от них, как, например, ортодоксальный психоанализ от мистицизма. В-четвертых, поскольку изменение Спектра Сознания в направлении сверху вниз является в том или ином смысле расширением идентификации от персоны до эго или от организма до космоса, то мы вполне можем говорить о возрастающем (прогрессивном) разотождествлении или возрастающем отъединении от всех блокирующих идентификаций. Когда мы подходим к уровню Mind, уже не имеет значения, говорим ли мы, что человек отождествлен со всем или он отождествлен с Ничто - оба определения логически бессмысленны. Пытаясь прояснить это, мы всего лишь ищем возможность рассказать о сложном представлении Спектра Сознания. В-пятых, так как каждый уровень имеет свое ощущение тождества, то он имеет также и свои более-менее характерные особенности, соотносимые с ним. Так, например, различным уровням соответствуют различные сны, потребности, симптомы и др. И конечно, тревоги трансперсонального., экзистенциального и «теневого» уровней не одно и то же, и лечить их следует по-разному. Неразборчивое применение терапевтического метода ко всем симптомам может привести к весьма печальным результатам.
В связи с этим может возникнуть вопрос о том, до какой степени терапевтические процедуры, адресованные верхним уровням Спектра (Тень, Эго, Экзистенция), могут влиять (и могут ли вообще) на изменение личности, касающееся нижних уровней (Трансперсонального и Mind). Хотя развернутое рассмотрение затронутого вопроса невозможно в рамках данного изложения, все-таки следует сказать следующее.
Движение по схеме Спектра в направлении нижних уровней можно описывать как процесс раздвижения, расширения пределов идентификаций от ограниченных и частичных до все более широких, обобщающих. Человек в определенной степени теряет свою исключительную приверженность верхним слоям Спектра, и это, по существу, является целью терапевтических методов нижних уровней — усиление процесса расширения границ идентификаций.
Теоретически целительная процедура любого уровня, направленная на преодоление дуализма данного уровня, с естественной необходимостью должна бы привести к переходу на следующий уровень. Например, преодолевая расщепление между персоной и тенью и восстанавливая, по определению, свою целостность, человек переходит на Эго-уровень. Полное исцеление и воссоединение эго и тела спонтанно приводит к взаимодействию с Экзистенциальным уровнем и так далее. Оказавшись на новом уровне, человек как бы становится более восприимчивым к особенностям именно этого уровня - характерным снам, дуалистическим проявлениям, классу «трудностей, неудобств» (всему тому, что мешает чувствовать себя спокойно, легко и свободно), — а также к потенциальным возможностям этого уровня, его требованиям (стремлениям).
Такой феномен спонтанного расширения сознания, свойственный практически каждому человеку, почти полностью аналогичен тому, что Маслоу называет иерархическими потребностями, что есть невротические потребности (в Спектре это уровень Тени), основные потребности (эго- и Экзистенциальный уровни) и метапотребности (Трансперсональный слой; уровень Mind не имеет потребностей, так как не имеет ничего вне себя). Как только человек проясняет (приводит в порядок) один набор своих потребностей, немедленно спонтанно возникает новый набор, и неудача в удовлетворении этих неожиданно возникших стремлений порождает новый ряд проблем.
Таким образом, на уровне Тени основные потребности не находят удовлетворения. Человеку даже не удается понять их природу, так как действуют такие проективные механизмы, как вытеснения, отчуждения и др. И поскольку, как это хорошо известно, человек не может удовлетворить свои потребности, о которых не ведает, то и возникает целая батарея неудовлетворенных (неутоленных) запросов невротического свойства. Если же, с другой стороны, эти невротические потребности могут быть поняты и выделены так, что вскроются (иерархически) нижележащие основные потребности, человек может начать взаимодействовать с ними таким образом, чтобы посредством этого взаимодействия отыскать свой путь к более полному воплощению. Он также обнаруживает, и опять скорее по определению, свой путь к нижележащему уровню Спектра. И к тому времени, когда человек достигает Экзистенциального уровня, начинает проясняться совершенно новый набор — метапотребностей, призывающих, а иногда и требовательно понуждающих его к трансценденции. Действуя сообразно с этими, вновь возникшими потребностями, человек приближается к Трансперсональному слою; отвергая их, он оказывается в тисках метанатологии.
Опираясь на вышеизложенное, можно прийти к заключению, что терапевтические средства, применяемые на верхних уровнях Спектра, способны облегчать продвижение на нижние уровни. Однако это не означает, что движение в направлении Трансперсональных слоев или уровня Mind всегда требует терапевтического вмешательства на верхних уровнях, даже в тех случаях, когда это показано. Оно, безусловно, может помочь, но не является обязательным, поскольку терапии нижних уровней могут, по существу, отменить необходимость терапевтической работы на верхних уровнях Спектра. И если бы что было не так, то медитативная терапия оказывалась бы бесполезной применительно к невротикам, не подвергавшимся процедурам, близким полному психоанализу.
Я всего лишь расширил понятие «психология perennis», предположив, что вышеназванные уровни не только существуют, что содержится в самом определении вечной психологии, но, более того, имеют свою патологию, свойственную каждому уровню (исключая, конечна, уровень Mind), и тогда, следовательно, огромный вклад западной психологии (вернее — психологии) состоит как раз в том, что они адресуются к этим патологиям.
Можно, таким образом, оценить, насколько серьезно дополняют друг друга западный и восточный подходы в рассмотрении проблемы сознания и «психотерапии». Мы видим, с одной стороны, предпочтительную приверженность восточных исследователей сознания (под «восточным» понимается прежде всего «психология perennis», как общее понятие, безотносительное к географии Запад-Восток) уровню Mind и вытекающее отсюда пренебрежение (до полного отсутствия внимания) к патологиям, возникающим на других уровнях. И это понятно, ибо с позиций вечной психологии все эти патологии развиваются в результате незнания (неведения) Mind. И поэтому, несмотря на полную осведомленность о многообразии уровней Спектра и знакомство с их картографией, восточные исследователи считают, что лечение патологии других уровней есть просто потеря времени, так как принципиальную раздвоенность субъект/объект оно преодолеть не может. Западные исследователи разрабатывали проблему как бы с другой стороны, развивая свои исследования психопатологии в условиях метафизического вакуума (по крайней мере, начиная с XVII века представление о вечной философии было утрачено). Они направили свои усилия (и им ничего другого не оставалось) на выяснение причин неврозов и психозов, возникающих на одном из верхних уровней Спектра (таких, как эго или Биосоциальный слой). Предположив, что каждый из подходов, обращенный к своим уровням, правомерен, можно считать, что они дополняют друг друга, воссоздавая целостность Спектра Сознания.
РАЗДЕЛЕНИЕ ПСИХОТЕРАПЕВТИЧЕСКИХ ПОДХОДОВ ПО ОРИЕНТАЦИИ НА УРОВЕНЬ СОЗНАНИЯ
Уровень сознания | Психотерапевтический Подход |
Маска (суженный образ себя, включающий лишь часть тенденций своего эго) и тень | Обычное консультирование* поддерживающая терапия |
Эго и тело | Психоанализ, психодрама, трансактный анализ, терапия реальностью. Эго — психология |
Весь организм и среда | Биоэнергетика, Роджерианская терапия, гештальт-терапия, экзистенциальный анализ, логотерапия |
Надличностные диапазоны | Аналитическая психология Юнга, психосинтез, Маслоу, Прогофф |
Сознание единения | Индуизм Веданты, Буддизм Махаяны и Ваджраяны, Даосизм, Эзотерический ислам (Суфизм), Эзотерическое христианство(исихазм) |
СТАНИСЛАВ ГРОФ
ПРИНЦИПЫ ХОЛОТРОПНОЙ ТЕРАПИИ
ВВЕДЕНИЕ
Настоящая публикация опирается на опыт тридцатилетнего изучения терапевтических возможностей измененных состояний сознания, индуцированных психоделическими средствами и другими, нефармакологическими, воздействиями.
Первые десять лет проводилась клиническая работа с психоделиками, последующие два десятилетия изучались различные альтернативные варианты сильных нефармакологических воздействий.
В частности, последние десять лет вместе с моей женой Кристиной я занимался разработкой техники, получившей название холономической интеграции, или холотропной терапии. Она включает управляемое дыхание, провоцирующую музыку в сочетании с другими формами звукового воздействия, направленную работу с телом, рисование мандал. Пользуясь этой техникой, можно без помощи фармакологических средств усиливать весь спектр переживаний, характерных для психоделических сеансов.
В исследовательских программах с применением психоделических средств участвовали люди, принадлежащие различным категориям — от «обычных волонтеров» и пациентов психиатрических клиник до отдельных участников, среди которых встречались раковые больные.
В группе тех, кто не относился к категории «пациентов», были психиатры-клиницисты и психологи, ученые, художники, философы, теологи, студенты, сестры психиатрических больниц. Пациенты с эмоциональными расстройствами принадлежали к различным диагностическим категориям; они включали психоневротиков, алкоголиков, наркоманов, лиц с сексопатологией, с психосоматическими расстройствами, пограничных больных и шизофреников. Два основных подхода, которые были использованы в этой работе, подробно описаны в наших публикациях. На ранних этапах работы в первые годы моих психоделических исследований в Научно-исследовательском центре психиатрии в Праге (Чехословакия) я опирался на психолитический подход. Лечебная модальность включала серию от 15 до 100 ЛСД-сессий (при средней дозировке 50—200 мг), проводившихся в рамках психоаналитически ориентированной психотерапии.
После 1967 г., работая уже в США, я пользовался методом психоделического лечения; этот подход ограничивает количество сеансов, но увеличивает дозу препарата (300—500 мг). Здесь, в отличие от психолитической терапии (сосредоточенной на последовательном анализе различных уровней индивидуального бессознательного), основная задача состоит в том, чтобы усилить интенсивные трансформирующие переживания трансцендентального характера, для чего увеличиваются дозы препарата, используется стереофоническая музыка высокого качества звучания, а сами сеансы ориентированы полностью на внутренние переживания. Настоящая публикация содержит информацию, полученную на материале 3000 психоделических сеансов, проведенных мною, и 2000 протоколов сеансов, проведенных моими коллегами в Чехословакии и США.
Свою психотерапевтическую работу с ЛСД я начинал как убежденный фрейдист, преисполненный энтузиазма по поводу кажущейся объяснительной мощи психоанализа, но разочарованный и озадаченный его терапевтической неэффективностью. Побудительным мотивом к началу исследований послужила конфронтация с моим собственным бессознательным, когда я участвовал как волонтер в программе клинических ЛСД-исследований. В результате я пришел к выводу, что применение ЛСД в качестве катализатора позволяет ускорить, усилить и углубить терапевтический процесс, способствуя преодоление болезненного разрыва между теорией и практикой фрейдистского психоанализа.
Однако, приступив к использованию ЛСД в качестве терапевтического инструмента, я с очевидностью обнаружил, что не только практика, но и сама теория психоанализа нуждается в коренном изменении. Без какого-либо программирования и даже против моей воли пациенты выходили за рамки биографических областей и касались таких сфер психики, которые не обозначены в психоанализе и академической психиатрии. Более того, основные терапевтические изменения происходили не в контексте работы с травматическими событиями периода детства, а в последующих мощных трансбиографических переживаниях, которые традиционная психиатрия предпочитает рассматривать как симптомы психических заболеваний и которые она пытается подавлять всеми возможными средствами.
Поскольку проводимое исследование связано с использованием препарата, оказывающего мощное воздействие на состояние сознания, вполне естественно возникает вопрос о том, до какой степени его применение в качестве источника данных для разработки психологической теории оказывается правомерным. Среди профессионалов преобладала тенденция рассматривать ЛСД-состояния как «токсический психоз», а переживания, индуцированные этим препаратом, — как химическую фантасмагорию, которая не имеет ничего общего с реальным функционированием сознания в гораздо более естественных обстоятельствах. Однако систематические клинические исследования показали, что ЛСД и аналогичные ему психоделики можно рассматривать как неспецифические усилители ментального процесса. Их воздействие не создаст наблюдаемые переживания, а лишь активизирует глубинные уровни бессознательного и делает содержание этих уровней доступным для сознательной обработки. Поэтому наблюдения, характерные для этих сеансов, обоснованно значимы для понимания психики человека.
Мы сумели подтвердить этот вывод в нашей работе, используя метод холотропной терапии, с помощью которого оказалось возможным вызывать явления (часто неотличимые от психоделических состояний), не прибегая к фармакологическим средствам, а лишь изменяя частоту дыхания в сочетании с соответствующей музыкой и определенной техникой работы с телом, о которой я расскажу позже. Если явления, описанные в этом сообщении, могут быть вызваны столь физиологическим способом, как гипервентиляция, то в первую очередь это говорит о том, что они отражают свойства, присущие нашей психике.
Принципы холотропной терапии исключительно просты. Клиенту предлагается принять удобную позу (например, сесть, облокотясь), закрыть глаза и сфокусировать внимание на дыхании и физических ощущениях, начав дышать несколько сильнее и чаще относительно привычного ритма дыхания.
Предварительно участник сеанса Проходит психологическую подготовку, состоящую в том, что ему разъясняется необходимость поддержания аналитической активности в процессе сеанса, принятия любых переживаний с полным доверием и без каких-либо оценок. Для этого рекомендуется также воздерживаться от применения техники отреагирования или каких-либо других попыток вмешательства и воздействия на возникающие переживания. Основное отношение должно быть аналогично тому, которое рекомендуется в некоторых практиках буддийской медитации — просто наблюдать переживания, регистрировать их и не удерживать, дать им уйти.
Через некоторое время после начала сеанса, длительность которого для разных людей различна, человек начинает испытывать сильные эмоциональные переживания и развивает стереотипные паттерны мышечной зашиты. По мере продолжения дыхания эмоциональное и физическое напряжение нарастают до момента спонтанного расслабления и разрешения. Как правило, физические напряжения наблюдаются в тех областях тела, куда индийская система Кундалини йоги помещает центры психической энергии, или чакры.
Эти напряжения проявляются в форме опоясывающих давлений или даже болей в голове или глазах, сдавливания горла и сжатия челюстей, тесноты в груди, сдавливания живота и нижней части тела. Постоянно наблюдаются попутно возникающие напряжения в руках и ногах, в кистях и ступнях, шее, плечах, пояснице. Это, конечно, конспективный вариант изложения. В практической работе участники сеансов демонстрируют не весь указанный спектр, а индивидуальные паттерны распределения напряжений, в которых одни области напряжены очень сильно, а другие остаются вне этих паттернов.
В традиционной психиатрии, находящейся под влиянием медицинской модели, реакция на гипервентиляцию, в частности известный «карпопедальный спазм» — сокращения мышц рук и ног, — рассматривается как принудительная физиологическая реакция на быстрое, интенсивное дыхание и определяется как «синдром гипервентиляции». Он ассоциируется с аурой тревоги и в обычной практике снимается транквилизаторами, внутривенными вливаниями кальция, дыханием в полиэтиленовый пакет, если возникает непроизвольный приступ у невротических и особенно истерических больных.
Использование гипервентиляции для терапии и самоанализа опровергает традиционный подход. Во всех группах, с которыми нам приходилось работать, всегда находились люди, которые реагировали на гипервентиляцию прогрессирующей релаксацией, ощущением расширения (выхода за привычные пределы) и визуализацией света невероятной красоты. Они заканчивали сеанс глубоким трансцендентальным переживанием космического единства. Для тех, у кого возникали физические напряжения и тяжелые эмоции, продолжение ускоренного дыхания оканчивалось характерным состоянием разрешения, которое сменялось глубокой релаксацией, умиротворенностью и безмятежностью.
Довольно часто сеанс завершался глубоким мистическим состоянием. которое может оказывать длительное благотворное воздействие и иметь большое значение для того, кто его пережил.
Парадоксально, но рутинное, репрессивное отношение традиционной психиатрии к спонтанной гипервентиляции препятствует потенциально терапевтическому процессу у пациентов-невротиков.
Во время гипервентиляции, по мере того как эмоциональные и физические напряжения усиливаются и разрешаются, человек может испытывать различные сильные переживания, которые подробнее будут описаны ниже. Можно заново пережить биографически значимые эпизоды младенчества, детства и последующей жизни; столкнуться с различными аспектами воспоминаний, связанных с биологическим рождением; испытать глубокое переживание встречи со смертью или столкнуться с различного рода трансперсональными явлениями.
В холотропной терапии само по себе воздействие гипервентиляции может быть дополнительно усилено использованием специальной музыки или других вариантов звуковой технологии, разработанной различными культурами с целью изменения состояния сознания. Групповая практика также является одним из способов интенсификации воздействия, когда участники сеансов меняются ролями — ситтеры («сидящие-наблюдающие») становятся «переживающими», и, соответственно, наоборот.
В идеальном варианте активное дыхание само по себе приводит к разрешению всего материала бессознательного, который оказался высвобожденным и всплыл на поверхность (стал доступным). Если сеанс заканчивается, а остаточные напряжения и неприятные эмоции сохраняются, то возможно облегчение разрешения методом фокусированной (направленной) работы с телом, которую я впервые разработал для конечных периодов психоделических сеансов. Основной принцип работы на этом этапе сводится к тому, чтобы побудить нуждающегося в помощи человека полностью подчиниться всем возникающим эмоциям, ощущениям и физическим проявлениям энергии, и обнаружить соответствующий способ их выражения через звуки, гримасы, позы и движения, не пытаясь оценивать или анализировать происходящее. Функция фасилитатора состоит в том, чтобы следовать за этим энергетическим потоком и побуждать к его максимальному внешнему проявлению. Эта работа продолжается до тех пор, пока не наступят разрешение и релаксация.
Новое понимание психологии, психопатологии и психотерапии, возникшее на базе практической работы с психоделиками и опыта холотропной терапии, включает пять развернутых категорий.
1. Размеренность психики и картография внутреннего пространства.
2. Архитектура психопатологии.
3. Эффективность механизмов терапии трансформации личности.
4. Стратегия терапии и самоанализа.
5. Сознание материи и природа реальности.
6.
РАЗМЕРНОСТИ СОЗНАНИЯ: НОВАЯ КАРТОГРАФИЯ ПСИХИКИ ЧЕЛОВЕКА
Для психиатрии и психотерапии одним из наиболее значимых результатов психоделического исследования и холотропной терапии оказался существенно новый образ психики человека. Хотя я пользуюсь в основном данными, полученными в ходе моих собственных исследований, выводы, вытекающие из них, непосредственно приложимы к другим областям знаний о человеке, таким, как юнгианская психология, антропология, изучение сознания лабораторными методами и танатология, которые накопили наблюдения, несовместимые с механическим видением мира.
Всестороннее обсуждение новой картографии психики, основанной на углубленной практической работе, выходит за рамки данного изложения, поэтому я дам конспективную характеристику основных разделов, подчеркивая понимание психопатологии и психотерапии. Традиционно принятый уровень биографических воспоминаний новая картография дополняет перинатальной областью психики, сосредоточенной на смерти и рождении, и трансперсональной сферой, соотнесенной с широким спектром переживаний, традиционно рассматриваемых как религиозные, духовные, оккультные или мистические.
Поскольку бессознательное имеет сложное многоуровневое и многомерное голографическое устройство, оно представляет собой неделимый данный в опыте континуум. Любая попытка четкого разделения и линейного описания, необходимых в дидактических целях, приводит к определенной степени искусственности и упрощению.
СЕНСОРНЫЙ БАРЬЕР И УРОВЕНЬ БИОГРАФИЧЕСКИХ ВОСПОМИНАНИЙ
Методы, прокладывающие доступ к бессознательному, стремятся в первую очередь активизировать чувственные органы. В результате и бессознательное стремится активизировать прежде всего чувственные органы. И поэтому для многих людей анализ глубинных слоев психики начинается с различных неспецифических чувственных переживаний, таких, как визуализация основных цветов и геометрических узоров, различения звенящих и гудящих звуков, тактильных ощущений в различных частях тела, а также ощущения запахов и вкусов. Все они более или менее абстрактны, не обладают никаким углубленным символическим смыслом и малозначимы; через сенсорный барьер предстоит перешагнуть тому, кто начинает путешествие в глубины своей психики.
Продолжением процесса является следующая наиболее легко достижимая область — уровень биографических воспоминаний и индивидуальное бессознательное. Хотя явления, принадлежащие этой категории, имеют прямое и серьезное отношение к обсуждению, подробно их описывать все же нет необходимости. И вот почему: большая часть традиционных подходов психотерапии ограничивалась именно этим уровнем психики. Литература, посвященная нюансам психодинамики биографического уровня, огромна. К сожалению, различные школы противоречат друг другу, и нет согласия по поводу того, что считать значимыми факторами психики, почему растет психопатология и как вести эффективную психотерапию.
Переживания, относящиеся к этой области, включают различные биографические события и обстоятельства жизни человека от рождения до настоящего времени. На этом уровне самоанализа все неразрешенные конфликты, вытесненные воспоминания (которые остались не интегрированными), тот или иной неполный психологический гештальт могут возникнуть из бессознательного и стать содержанием переживания.
Этот материал, выявляемый в практической работе, в значительной степени согласуется с теорией Фрейда или какой-либо из ее производных. Однако имеются два основных различия. Глубокая психотерапевтическая работа позволяет не только вспомнить и реконструировать биографический материал, но фактически заново пережить его. Переживание включает не только эмоции, но также физические ощущения, зрительные ощущения извлеченного материала бессознательного, воспринимаемого не только зрением, но и другими органами чувств. При этом наблюдается полная возрастная регрессия к той стадии развития, когда происходили эти события.
Другое существенное отличие вербального метода психотерапии от практического состоит в оценке роли прямой физической травматизации в жизни пациента.
В традиционной психиатрии, психологии и психотерапии исключительное значение придается психологическим травмам. Физические травмы не рассматриваются как факторы, способные оказывать прямое влияние на психологическое развитие человека и принимать участие в психогенезе эмоциональных и психосоматических расстройств.
Это как раз противоположно тому, что мы наблюдаем в глубокой практической работе, когда воспоминания о физических травмах оказываются чуть ли не первостепенно значимыми. В психоделической работе, холотропной терапии и других вариантах практической работы с использованием методов сильного воздействия при повторном проживании некоторых обстоятельств жизни наиболее типичными оказываются ситуации утопления, значение которых превосходит все, что относится к обычным психотравмам. Остаточные эмоции и физические ощущения, связанные с ситуациями, опасными для жизни или целостности организма, как выясняется, играют существенную роль в развитии различных форм психопатологии, что пока еще не признается академической наукой.
Переживания серьезной физической травматизации представляют собой естественный переход от биографического уровня к следующей за ним области, основным содержанием которой является явление рождения и смерти. Эти переживания включают события постнатальной жизни и, следовательно, биографичны по своей природе. Но тот факт, что они подводят человека близко к смерти и вызывают крайний дискомфорт и боль, сближает их с родовой травмой. И вполне понятно, что воспоминания о болезнях и травмах, связанных с серьезными затруднениями дыхания, такими, как пневмония, дифтерия, коклюш или утопание, становятся чрезвычайно значимыми.
ВСТРЕЧА С РОЖДЕНИЕМ И СМЕРТЬЮ: ДИНАМИКА ОСНОВНЫХ ПЕРИНАТАЛЬНЫХ МАТРИЦ
Наиболее характерный аспект переживаний, возникающих на этом уровне психики, проявлен как фокусирование на физической и эмоциональной боли, болезни и одряхлении, старении, умирании и смерти. Осознание смерти находит свое выражение не только в эсхатологическом содержании мышления и образах умирающих людей и животных, разлагающихся тел, трупов, скелетов, кладбищ, похорон, но также и в глубоко переживаемой встрече со смертью, биологические и эмоциональные составляющие которой очень реальны и убедительны.
Глубинная конфронтация со смертью, характерная для этого опыта, оказывается тесно переплетенной со множеством разнообразных явлений, с очевидностью относящихся к процессу биологического рождения. Переживая агонию и умирание, человек одновременно испытывает состояние напряженного борения за возможность быть рожденным и (или) рождать. Помимо этого, многие физиологические и поведенческие манифестации этих переживаний можно рассматривать как естественные производные родового процесса,
В этом смысле вполне естественны идентификация с плодом и переживание различных сторон процесса биологического рождения, сопровождаемого вполне специфическими деталями, убедительность которых можно доказать. Составляющая смерти внутри этих переживаний может быть проявлена как одновременная или чередующаяся идентификация с. болезнью, агонией или умиранием человека. Хотя весь спектр наблюдаемого опыта нельзя свести только к повторному проживанию процесса биологического рождения, родовая травма все же, как оказывается, является ядром переживаний этого уровня бессознательного. Поэтому я называю его перинатальным.
Термин «перинательный» составлен из греко-латинских слов: префикс пери - означает «вокруг» или «около», а корень наталис - «связанный с рождением». Он широко употребляется в медицине для описания процессов, непосредственно предшествующих рождению, связанных с ним или следующих за ним, так медицинские тексты говорят о перинатальном кровотечении, инфекции или мозговой травме. В отличие от традиционного использования этого термина в акушерстве я обозначаю им соответствующие переживания.
Связь между биологическим рождением и перинатальными переживаниями, о которых идет речь, достаточно глубока и специфична. Это позволяет использовать клинические стадии процесса рождения при построении концептуальной модели, которая помогает нам понимать динамику перинатального уровня бессознательного и даже делать специфические предсказания относительно процесса смерти
возрождения для различных людей.
Переживания смерти и возрождения, отражающие перинатальный уровень бессознательного, многообразны и сложны. Последовательность их появления относительно различных стадий и граней процесса биологического рождения, как правило, смешанная или ассоциируется с различными трансперсональными переживаниями мифологического, мистического, архетипического, исторического, социополитического, антропологического или филогенетического характера. Они проявляются посредством пяти характерных паттернов или констелляции. Между этими тематическими кластерами и клиническими стадиями процесса рождения усматривается глубокая связь.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 38 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |