Если бы только он помог и мне. Хоть на один день избавил бы от страха.
Добрый день, моя леди. Рад видеть вас.
Он вновь склонился в поклоне, придерживая маленькую розовую шляпу. На этот раз волосы его были сине-желтыми с вкраплениями красного и золотистого. Они переливались на солнце и у воротника комбинезона были немного влажными.
Мне было интересно, какого цвета его волосы на самом деле, и глаза. Сегодня он явно надел линзы, скрывая горький шоколад за небесной синевой. Или, наоборот, снял их?
Не могу сказать того же, - сдержанно произнесла я, обступая его и проходя в палату сестры.
Демир направился следом.
София спала на боку, подложив руку под щеку и хмуря брови. Кажется, ей снилось что-то неприятное. В последнее время она спала все беспокойнее и просыпалась вся в поту, дрожащая и всхлипывающая. Я сама не могла заснуть из-за терзаний о ней, о ее самочувствии, которое, как я была вынуждена, скрепя сердце признать, все ухудшалось.
На глазах выступили слезы, что происходило все чаще, и я подняла глаза к потолку, не позволяя пролиться ни капле.
«Начинай играть, Надя. Сейчас еще не вечер и сестра может проснуться в любую секунду».
На топчущегося рядом Клоуна я не обращала внимания, но он сам привлек его, монотонным голосом выдав:
А вы с ней очень похожи. Софи, конечно, красивее, но все-таки сходство есть.
Намекаешь на лысую голову? – осведомилась я с сарказмом, поправляя сбившееся одеяло. София горько всхлипнула во сне и отвернулась.
Да нет, у тебя вполне приличные волосы. Длинные, пусть и не слишком густые.
Я возмущенно повернулась в его сторону:
Слушай, мне кажется, Клоуны должны веселить людей, а не раздражать одним своим присутствием.
Я - исключение, - в его голосе звучало самодовольство, а клоунский нос чуть подрагивал, словно потакал и подтверждал это заявление, - выделяюсь среди прочих.
Ему осталось скрестить руки на груди и выпятить нижнюю губу, Ей Богу. Настоящий ребенок.
И чем же, интересно, ты выделяешься?
Демир медленным шагом, ухмыляясь, подошел ко мне и выдохнул прямо в лицо, опаляя теплым дыханием. Пахло мятой и виноградом.
Я могу быть Джокером.
Я прыснула со смеху, прижимая руку к животу и чуть сгибаясь. Признаться честно-притворным смехом. Просто хотелось рассердить и вызвать злость.
Хоть на минуту стянуть с него маску веселого и беззаботного, и заменить ее на другую. Чтобы опровергнуть мысли остальных. Он простой человек, как и все, и полон своих недостатков.
Но Демир продолжал улыбаться и дальше, только смотрел на меня понимающе и с жалостью. Кажется, он понял, что за спектакль я тут раскатываю.
И это взбесило сильнее прочего. Зашипев сквозь зубы, я выпрямилась и с ехидством выпалила:
Тебе не нужно становиться Джокером. Ты и в этом костюме вполне годен, чтобы пугать детей.
Но этого не происходит, и именно поэтому ты так злишься на меня, не так ли?
Его голос был полон такого сочувствия и мнимого переживания, что я сморщилась, не желая поддаваться на провокацию. Он специально травит меня, притворяясь чутким и милым. Но, по сравнению с другими, со мной этот номер не пройдет.
Так случается, что тот или иной человек становится тебе неприятен, как только ты бросаешь на него всего лишь мимолетный взгляд. Пусть вы и не близкие знакомые, и вообще никто друг для друга, а просто мимо проходили… все равно. В глубине души возникает липкое отвращение к этому человеку, и каким бы хорошим он не оказался в итоге, ты все равно продолжаешь презирать без всякой на то причины.
Такова природа. Наша человеческая сущность.
Ты у нас еще и провидец? Не знала. Что, подработка клоуном не дает стабильного дохода?
Как раз наоборот. Я всем доволен. Порой возникают досадные случаи, когда кто-то не хочет признавать меня, но они не стоят моего внимания. Эти люди пусты внутри раз отрицают возможность Чуда.
Это был камень в мой огород, но я решила его проигнорировать. Пусть ломает комедию в других местах, главное, чтобы не плевался.
Не сдержавшись, я сообщила ему это прямо в лицо. А что, не один он умеет оскорблять.
Может, запасешься брызговиками для лица? Уж сильно ты плюешься. Ощущение, что попала под моросящий дождь.
Ждать от него реакцию не пришлось. Потому что её вообще не было. Раздражающая меня улыбка не сходила с разукрашенного под цвет волос лица и нервировала. Хотелось вцепиться в нее ногтями и согнать. Нужно было отращивать ногти.
Демир рассмеялся, еще сильнее наклоняясь ко мне.
Я таким образом заражаю всех весельем. Действенный способ, не так ли? Вон, как ты минуту назад сгибалась от смеха.
Я так и знала, что твои слюни отравлены. – Я повысив голос, проорала, забыв о сестре, - умираю. Подайте противоядие.
Сестра?
Тихий шепот за спиной вмиг привел в чувство. Бросив упрекающий взгляд на виновного, я обернулась на звук родного голоса, и уселась рядом. Рукой ощупала лоб, чувствуя как он пылает и с улыбкой поинтересовалась, пряча тревогу в глазах за веселыми искорками:
Что снилось? Панды, которые тебе так нравятся?
София отрицательно покачала головой, обиженно сверкая черными глазами.
Ты же говорила, что фея подарит мне этот сон, а мне снился кошмар. Было так страшно, сестра.
Она вцепилась в мою руку, не желая отпускать и готова была уже разрыдаться, как вмешался Демир:
Просто сегодня фея была немного занята и не смогла заскочить к тебе, - произнес он и присел на корточки рядом. – Но она послала меня, чтобы загладить свою вину.
Сестра радостно вскрикнула, заметив гостя, и всем телом потянулась к нему. Демир откликнулся сразу, сжимая девочку в объятиях и что-то шепча ей на ухо. До меня доносились обрывки фраз, но я не вслушивалась.
Голос Клоуна изменился до неузнаваемости, стал ласковым и теплым. Как теплые брызги моря он омывал скованное холодом сердце, заставляя лед треснуть.
Слезы на глазах у сестры высохли, а редкие ресницы начали дрожать. Смех прозвучал сразу же, как Демир прекратил свою возбужденную речь и начала шептать что-то сама София.
Как давно я не видела ее такой. Сердце защемило, и накатила необъяснимая тоска. Хотелось зарыться лицом в подушку и выть от отчаяния. Чувствуя себя третьей лишней, тихо, на цыпочках, вышла, оставив этих двоих наедине.
Вышла за дверь, бесшумно прикрыв ее за собой, и прислонилась к холодной поверхности лбом. Меня накрыло по полной и я трусливо сбежала.
Нужно избавиться от этого клоуна. В его присутствии слетает привычная маска, которая мне так нужна для «обороны».
***
Я в одиночестве бродила по коридорам больницы, останавливаясь у каждой двери, и заглядывая внутрь. Хотелось увидеть страдания других.
Не для того, чтобы эгоистически насладиться ими, а чтобы осознать – не одна я такая. В мире миллионы, если не миллиарды, таких же несчастных сирот, которые вынуждены скитаться по миру, в надежде найти пресловутое чудо.
Через сколько бы испытаний не прошлось пройти, я до сих пор верила в него, но отчаялась отыскать. Где оно? В каком месте? И есть ли вообще?
Уже долгое время не погружалась в себя, ища ответы на эти вопросы. Постоянно загружала сознание все новыми и новыми проблемами и заботами о сестре, чтобы только не думать. Не надеяться.
Глупое имя-Надежда. Ни капли не оправдывает себя. Я устала надеяться. Устала…
Лечащий врач сестры, завидев меня у палаты, поделился совсем не хорошими новостями.
«-Состояние вашей сестры ухудшилось. Болезнь обострилась и нужно приступать к новому этапу лечения.
А для этого нужны деньги, - продолжила я тихо, давая всплыть правде на поверхность. Подтекст всего разговора был ясен и понятен.
Врач только кивнул головой».
И от этого было еще больнее. Стало хуже. В тысячи раз тяжелее и я не осмелилась вернуться в палату к сестре. Маска испарилась, как утренняя роса в лучах яркого солнца. Материал был непрочным, и не выдержал такого болезненного потрясения.
Деньги.
Я добуду их. Как же вовремя навестила дядю Сережу. Нужно попросить его нанести визит Софии, она соскучилась. А то все боится, и я понимаю этот страх.
Он растил нас, как своих дочерей, помогал во всем и поддерживал. И теперь до жути боится увидеть сестру… увидеть своими глазами, как неизлечимая болезнь сморила девочку.
Рогозин и сейчас готов был дать мне денег. Одолжить их, зная, что не возьму задаром. Но теперь, когда он согласился на мои услуги, я чувствовала облегчение и готова была приступить к работе хоть сегодня. Вот только с кем оставить Софию?
Нанимать няню денег не было, а попросить у Любавы не хотелось. У нее своих внучат было целый дом.
Углубившись в свои мысли, я забрела на третий этаж, в отделение для взрослых, и начала затуманенным взглядом вглядываться в проходящих мимо пациентов. Здесь не было детей, которые, не понимали, что происходит на самом деле и не утратили навыка искренне смеяться. Они жили и улыбались.
Тут же все дышало смертью. Мрачные тени лазали по стенам, обдавая холодом, и остро захотелось свалить отсюда подальше. В глазах больных читались всего два чувства: Обречение и смирение.
Они забили на все, смирившись со своей судьбой, и перестали бороться.
«Слабаки. Это же именно то, чего добивается Смерть, а вы поддаетесь. Хотя бы спрячьте свои чувства под маской, которая у вас всегда под рукой. Но, кажется, вы напрочь забыли и о ней. Вам так легче».
Несмотря на желание скрыться из этого места, я, как зачарованная, пошла прямо по коридору. Меня вел внутренний инстинкт, сообщая, где поворачивать и где остановиться.
У самой дальней палаты, дверь которой была приоткрыта. Открыв ее, я зашла, подозрительно оглядываясь вокруг.
Никто не обращал на меня внимания, все погрузились в жалости к себе и не замечали происходящего вокруг.
Медперсонал, кажется, отправился на обед. Как раз была половина второго.
На широкой кровати, весь забинтованный бинтами, за исключением лица, лежал молодой парень. От небольшого аппарата, стоящего на тумбочке, к нему тянулись прозрачные трубы, опутывая истощенное тело. Цвет его кожи был смуглым от рождения и пусть немного поблек, все равно четко выделялся на кристально белой простыне.
Подойдя ближе, я остановилась у изголовья кровати и пристально вгляделась в заостренные черты лица. Гладкий подбородок, густые брови, тонкие губы… его лицо было идеалом красоты и поражало воображение.
Я уже давно не имела чести созерцать такое великолепие и сейчас, стоя в чужой палате у незнакомого человека, не могла отвести глаз.
Можно ли быть таким красивым, несмотря на болезнь? Русые волосы были коротко подстрижены и, проведя рукой по щеке, я поняла, что парень подвергается утренним процедурам. Кожа была нежной и теплой на ощупь, со слегка проступающей щетиной.
Казалось, что он просто заснул, скрывшись от мира в своих мечтах. Таким умиротворенным и спокойным выглядел. Хотелось примоститься рядом и зарыться в жесткие волосы лицом. Забыться хоть на миг.
Он лежит тут уже полтора года.
Знакомый голос за спиной заставил вздрогнуть и встрепенуться. Словно очнувшись от наваждения, я удивленно оглянулась на Демира и неловко улыбнулась:
Я тут… мимо проходила… захотелось прогуляться…
Хорошее место выбрала для прогулки, - он говорил это со своей обычной улыбкой, но в голосе его звучала непонятная грусть.
Встав рядом, он устремил потемневший взгляд на больного парня и уточнил:
Он в коме.
Так долго?
Да. – Он язвительно усмехнулся. - Если хочешь знать, почему его еще не отключили от аппаратов, то я не знаю. За ним ухаживает приходящая сиделка. Кроме неё никто не навещает. Совсем одинокий.
А ты?
Он недоуменно вздернул бровь, не понимая, и я пояснила:
Ты же навещаешь его?
Демир отвел взгляд и кивнул головой.
Я ко всем прихожу. Только вот, к сожалению, не могу вызвать его улыбку. А хотелось бы услышать, как он смеется. Ну ладно, - Демир вновь превратился в Клоуна, - твоя сестра уснула, утомленная моими представлениями. Думаю, ты можешь вернуться.
Не обращая внимания на тонкий намек о моем бегстве, хоть он и уколол, я поблагодарила его и уже хотела выйти, как в голову пришла гениальная идея. Тревожная, немного ранящая, но вполне подходящая.
Боясь передумать, я быстро выпалила, следя за выражением его «нарисованного» лица.
Ты согласишься сидеть с Софией, пока меня не будет?
Не один мускул не дрогнул, он даже не перестал улыбаться. Лишь немного наклонил голову, и взгляд стал острее и пронзительнее.
Работа?
Я кивком головы подтвердила его догадку, ожидая продолжения.
И что я получу взамен?
% от моей заработной платы.
А если попрошу 50 на 50?
Ты принимаешь меня за дуру?
Поединок взглядов длился несколько минут, пока Демир не отвел его первым. Закатив глаза в потолок, он прижал руку к сердцу и сдавленно прошептал:
Какова участь жалкого Клоуна? Его добротой и отзывчивостью пользуются все, кому не лень.
Он смахнул несуществующую слезу и горько простонал.
Прими мои соболезнования, - подыграла я и уже серьезнее продолжила, - так чего ты хочешь?
Клоун немного помолчал, раздумывая над чем-то, а после радостно хлопнул в ладоши. Даже взвизгнул, как девочка. Он улыбнулся. Точнее не переставал улыбаться, просто улыбка его сделалась подозрительно мягкой и предвкушающей.
Бросив на парня мимолетный взгляд, он изъявил свое условие:
Знаешь, я уже давно тут собираю изысканную коллекцию насекомых…
Глава 3
Мне клоуны не кажутся смешными.
Если честно, они меня даже пугают.
Я попытался понять, когда это началось, и, пожалуй,
все началось с того дня,
когда мы пошли в цирк и клоун убил моего отца.
Джек Хэнди
***
Инсектофобия.
Боязнь насекомых.
Никогда не подозревала, что у меня наблюдается эта фобия со странным, еле произносимым, названием.
Во всяком случае, до этого дня мне и не приходилось сталкиваться с такой мерзкой и жуткой задачей.
«-Ты должна принести мне 102 экземпляра насекомых. Таких, чтобы ни одно не совпадало по расцветке и виду с другим.
Сперва я рассмеялась, наивно посчитав, что он просто издевается и решил подшутить надо мной. Он же Клоун.
Но его разукрашенное лицо оставалось непривычно серьезным, а синие глаза смотрели пристально и долго.
Смех постепенно стих и осознавая, во что впуталась, я смогла лишь уточнить у него:
Разве бывает столько видов насекомых?
Демир коварно улыбнулся, подмигнул правым глазом, накрашенным в оранжевый цвет, и преподнес мне шокирующую информацию из Википедии:
По состоянию на август 2013 года учёными описан 1 070 781 вид насекомых. Оценка же общей численности находится в промежутке от примерно 2 млн., 5-6 млн. до около 8 млн. видов. – Он потер руки о широкие штаны и вытащив из кармана небольшой резиновый шар, ушел, поигрывая им в такт размеренным шагам».
Если честно, я предпочла бы и дальше оставаться в неведении на счет точного или приблизительного количества этих гадов, но кто интересуется моим мнением?
Уж точно не Демир со своими глупыми выдумками и пожеланиями, нарушил мой сон и заставил жить в страхе перед нашествием мелких и противных насекомых. А ведь помимо китайцев и они могут служить угрозой Третьей Мировой.
На следующий день мы обговорили все условия сделки за чашкой зеленого чая в столовой, размещавшейся на первом этаже клиники. Яркая улыбка этого пижона ясно свидетельствовала о том, как он наслаждался моим смятением и страхом.
Но ради Софии я готова была пойти не только на это.
Через два дня, за которые я могла бы уже получить немалую прибыль, моя голова была набита ненужными, «страшными» сведениями о представителях домена Эукариотов, подкласса Эуметазои, членистоногих насекомых.
Линяющие, трахейнодышащие… они поселились в моей небольшой однокомнатной квартире; проникли в разум и даже часто посещали МОИ сны.
Точнее, это были кошмары. Одетые в синие комбинезоны с розовым воротником, шестиногие шли прямо на меня, держа в лапах, на которых красовались полосатые кеды Адидас, маленьких клоунов.
Ненавижу Клоунов.
А Демир смотрел на меня со злорадной ухмылкой, которая выводила из себя. Только благодаря сестре я держалась и не позволяла себе срываться.
София же все больше проникалась Клоуном. Создавалось ощущение, что он пленил ее своими шутками и диковинным весельем, с каждым шагом становясь все ближе и ближе.
Она даже перестала мучиться во сне, просыпаясь в слезах. Для нее маленький Демир стал талисманом, который оберегал и защищал на время отсутствия своей старшей копии. Было немного обидно, что это не я так подействовала на самого близкого и родного человека и, что таить, я жутко ревновала Софию к Клоуну. За такое короткое время он добился таких ошеломительных результатов, которые не сумела достичь я за эти 3 года.
«Поверить и Довериться».
Мама всегда повторяла, что это два абсолютно разных понятия и ни в коем случае нельзя одно принимать за другое.
«Поверить - не значит довериться, а Доверие не всегда предполагает правду».
И только сейчас я осознала смысл этих слов, о которых не задумывалась раньше. Я верила Демиру, но ни капли не доверяла ему.
Человеку без прошлого невозможно доверять!
***
Восемнадцать. Всего восемнадцать, а сколько еще осталось.
Я со злыми слезами на глазах, туманящих взор, уставилась в прозрачный, стеклянный ящик, в котором обитали мерзкие существа. Они ползли в разные стороны, толкая друг друга, и лапами перебирали мелкие крошки специального корма, усами принюхиваясь к еде.
Вызывали отвращение и гадкое чувство страха. Как я осмелилась до них дотронуться?
Как смогла поймать?
И это только начало. Осталось еще 84 вида…
Я истратила почти два дня, чтобы достать этих, а сколько потребуется еще? Но самое страшное то, что я поймала только самых безобидных.
Владелец зоомагазина посмотрел на меня с таким шоком, когда я попросила дать мне корм. Оказывается, они таким не торгуют.
Неудивительно, кто в наше время интересуется этим? Хмм, дайте-ка подумать, кто именно.
Но, Клоун разобрался и с этой ситуацией. Он сам, без вопросов и объяснений, принес мне бумажный пакет, полный какой-то зеленой и коричневой смеси, заявив, что его «деткам» он понадобится.
Быстро побросав корм в небольшое отверстие, я одним движением захлопнула стеклянную крышку, с ужасом наблюдая, как несколько насекомых подобрались слишком близко к выходу.
Ненавижу! Клоунов и Насекомых. Хорошо, что сегодня обошлось без пауков. Их я ненавижу еще больше.
Вытерев покрывшиеся липким потом руки о платье в горошек, я отошла от Ящика Пандоры и побежала в ванную. Нужно смыть с себя эту грязь, которая норовит проникнуть и под кожу. Про сломанные и ногти нечего и упоминать.
Стоят под горячими струями, смывавшими помимо всего прочего и усталость, я с глухим отчаянием размышляла о прогрессирующей с каждым днем болезни. София увядала, и это было заметно не только мне и врачам. Даже Демир порой глядел на нее с тоской, когда думал, что его никто не замечает.
Было непривычно и странно видеть Клоуна таким, но я уже ничему не удивлялась. Наоборот, такие взгляды вызывали злость, которая искала выход. И моим нападкам подвергался сам Демир. Хотелось выплеснуть все эмоции, прокричать ему в лицо, что он ошибается в своем диагнозе и чтобы не смел смотреть на нее так обреченно.
Он не смеет! Никто не смеет отнимать у меня Софию. Я не позволю.
«За что?»
Этот вопрос постоянно терзал меня днями и ночами, отравляя душу. Впускал внутрь темноту и осыпал все новыми и новыми сомнениями в вере. Но кто мне ответит на него? Кто опустится до того, чтобы помочь той, которая ни разу в жизни даже не подала милости и не пожалела слабых и беззащитных?
Порой вспыхивали мысли о том, что это расплата за все мое безразличие и эгоизм, и всем было бы лучше не появись я на этот свет. Душа, израненная потерями и мнимыми предательствами родных, выла волком и проливала слезы по былому.
Поняв, что такими темпами загоню себя в могилу раньше времени, я вышла из душа и шатающейся походкой подошла к зеркалу.
Сказывались бессонные ночи и отказ от еды из-за отсутствия аппетита. Врачи, конечно, предупреждали о последствиях, но кусок в горло не лезет. Как я могу спокойно есть, когда моя малышка мучается от участившихся спазмов острой боли?
Смотреть на свое отражение было тошно. Эти мешки под глазами, впалые щеки, заострившиеся скулы и потрескавшиеся губы. Все вызывало отвращение. А ведь раньше, помнится, я была Королевой Школы и гордилась своим внешним видом. Так ухаживала и следила за собой, за изящностью фигуры.
Ноги неожиданно подкосились и я осела на кафельный пол ванной, прислонившись к стене и обхватив себя руками. Встать сил не было, голова шла кругом, мир покачивался, а перед глазами заходили темными круги, все увеличиваясь и приближаясь.
Все-таки довела себя.
***
Очнулась я от трели телефонного звонка. Знакомый рингтон выдавал такие громкие частоты, что я даже могла представить, как ей в такт двигаются барабанные перепонки.
Голова раскалывалась, а тело требовало отдыха, но я заставила себя отлипнуть от холодного пола и, держась за стену, прошествовать в спальню. Не хватало ко всему прочему подхватить еще и грипп.
На ходу накинув халат, лежащий на спинке кресла, я потянулась к сотовому. Тот лежал в куче сброшенных вещей на кровати и исходил воплями, требуя внимания хозяйки. Не глядя на экран, приняла вызов.
Слушаю.
Как официально, девочка, - голос Сергея Рогозина звучал слегка насмешливо, - как вы там?
Под этим вопросом значился совсем иной смысл.
«Как там София?»
Все очень плохо, дядя, - просипела я, не скрывая. Какой смысл, если его щенки и так повсюду ходят за мной по пятам и выведывают всю информацию? Парочку я мельком видела в холле клиники.
На том конце послышался долгий вздох и молчание, нарушавшееся только его прерывистым дыханием.
Так что ты томишь или позволь мне самому действовать?
Нет! Ты и так поместил нас в самую лучшую клинику и вложил кучу денег, притащив сюда чуть ли не весь персонал из Германии и Нью-Йорка…
Ради Софии я готов не только на это.
Я, не удержавшись, горестно хмыкнула. Знакомая фраза.
Когда мне прийти? – перешла я сразу к делу, понимая, что пустой болтовней только тяну время. Все-таки было немного боязно нарушать закон и противоречить наставлениям, которые втолковывались чуть ли не с рождения.
Если можешь, то уже сейчас. Я нашел заказчика. Есть на кого оставить Софи или я…
Не волнуйся, об этом я уже позаботилась. Я буду на месте где-то через час.
Рогозин одобрительно что-то замычал, а потом произнес таким серьезным и нежным голосом, что выступили слезы на глазах:
Не волнуйся, девочка. Мы обязательно прорвемся. – И отключился, оставив на душе трепетный комочек надежды.
***
В условленное место я добралась минута в минуту и немного растерянно огляделась, не застав заказчика.
По словам Рогозина он должен был дожидаться меня у входа в метро, где толпилось достаточное количество людей, чтобы остаться незамеченным и не привлекать к себе лишнее внимание. На мне было черное до самых щиколоток прямое платье и серые макасины. На голове красовался светлый парик, а глаза прятались за темными стеклами очков.
Под ярким солнцем темный цвет был неуместен и раздражал влажную от жары кожу, но я терпела. Этот цвет был менее заметен, а в силу того, что в Москве было полно «странных» иностранцев и представителей самых разных национальностей и верований России, то такому виду никто не придавал значения.
В очередной раз пробежавшись по толпе выходящих и входящих в метро людей нервным взглядом, я незаметно для других взглянула на наручные часы. Полдвенадцатого, а Демиру я обещала быть в час.
Черт! Неужели, мое первое дело закончится даже не начавшись, и я лишусь такого важного клиента? Не слишком многообещающее начало.
Когда я уже готова была грызть ногти на руках, позади меня послышался радостный визг, и не успела я обернуться, как мне на шею бросился маленький комочек, обвивая всеми четырьмя конечностями.
Мама! Мама! Я так по тебе скучала.
В шею уткнулось мокрое от слез лицо, а хрупкое тельце забилось в рыданиях.
Не понимая, что происходит, я попыталась отцепить от себя девочку, от которой воняло похуже отбросов, но так и застыла, услышав злобное.
Че ломаешься, идиотка? Все дело решила завалить? Я тебе зубами шею разгрызу, если посмеешь сдать.
Пока мне на ухо шептали ругательства, девочка продолжала цепляться за меня и изредка вздрагивать. Прохожие кидали на нас сочувствующие взгляды и несмело улыбались, наблюдая встречу матери и ребенка.
Поняв, что к чему, я, стараясь дышать ртом, обвила девочку руками и шепотом спросила, притворяясь, что шепчу ласковые слова.
Куда?
Прямо напротив нас находится небольшой переулок. Там постоянно происходят ограбления, и редко кто решается проходить даже мимо. Валяй туда.
Хочешь, чтобы и нас ограбили? – я впилась ногтями в поясницу «дочки». Со стороны это походило на поглаживание.
В ответ мне выдали непристойное и прежде неизвестное ругательство.
У меня задница затекла на тебе висеть, и кожа от твоих костей явно пошла царапинами. Двигай булками и побыстрее, детка, пока не пострадала твоя изящная шейка. И еще… - она неприятно засмеялась, - саму себя грабить уж никак не получается.
Когда до меня дошел смысл сказанных слов, я яростно зашипела:
Только посмей шарить руками в моих карманах и этот переулок будет славиться не только воровством. И к слову: у меня хотя бы есть немного мяса, а тебя, судя по всему, обделили и этим.
Не разжимая «теплых» объятий, я двинулась в указанном направлении.
Переулок и правда был страшным. Повсюду валялись шприцы, бутылки, окурки и прочая гадость, а крыша, вместе с заставленными коробками входами, не давала просочиться ни капли света. Спрыгнув с моих рук, воровка сперва продемонстрировала пустые руки и карманы большой для нее ветровки и широких бриджей.
После же, отодвинув одну из коробок в самом низу, она вошла в импровизированное помещение и прислонилась к стене. Скрестила руки на груди. На вид она была ровесницей Софии, только небесного цвета глаза выдавали. Они были полны такой мудрости и печали, что было понятно о нелегкой жизни девочки.
На миг во мне вспыхнули жалость и желание помочь, защитить, но я поспешила отбросить их, как ненужный мусор.
Это моя работа и тут нет места жалости.
Удивляло другое, почему Рогозин назвал эту малявку столь важным клиентом и просил ни в коем случае не опаздывать?
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |