Я жадно вслушивалась в каждое его слово и ловила каждый вздох. Слушала низкий голос с хрипотцой и чувствовала, как сердце волнуется и радуется.
Такое было невозможно и невероятно, но стоило Саше оказаться рядом, как сердце моментально переставало болеть. Для пущей убедительности я однажды попросила его принести мне клубники, и ему пришлось покинуть территорию клиники, чтобы их купить. Минуту назад бывшее спокойным состояние вдруг ухудшилось.
Глупое сердце начало беспокойно биться в грудной клетке, словно стремясь ускакать вслед за Клоуном. Началась сильная мигрень, боль от которой была подобна ядерному взрыву в голове. Даже пришлось вызвать Хаву, которая начала причитать и позвала врача. Иннокентий удивленно осмотрел меня и сделал неутешительный вывод:
Кажется, вас теперь изредка будет мучить мигрень. Только мне непонятны причины. Вы переволновались? Произошло что-то серьезное?
Я покачала головой и сразу поморщилась от этого движения.
Врач прописал таблетки и хмуро осмотрел меня еще раз, проверяя глаза и давление.
Не понимаю. Все показатели в норме. Пока выпейте это, если боль не пройдет, мы решим что делать.
Поблагодарив его, я завалилась спать. Но сон не шел. В тишине палаты мерещились странные звуки, и я с опаской ожидала, что рядом может возникнуть Джокер. Но никого не было. Лишь спустя час на пороге возник Саша.
Фух. Достать клубнику здесь проблема, - сказал он, водружая пакеты на тумбочку. Увидев мое состояние и наверняка бледное лицо, он встрепенулся и быстро наклонился ко мне, приложив свою теплую ладонь на горящий лоб, - что с тобой? Тебе плохо?
Я уже хотела пожаловаться и всю вину переложить на него, как поняла, что все прошло. Будто не было ничего. Ни мигрени, ни боли в сердце. Я даже встала и прошлась по палате несколько раз.
Ни-че-го.
Тяжело сглотнув, я пристально посмотрела на Клоуна, который растерянно наблюдал за моими передвижениями.
Мне хорошо, - улыбнулась я радостно, враз забыв про всё плохое. Что может быть желаннее покоя?
Эй, - Саша дернул меня за домашний халат, который тетя принесла еще в первый день, когда я оказалась тут. – Ты меня вообще слушаешь?
Нет, - я пожала плечами, вновь окунаясь в мир Стивена Кинга - любимого автора.
Хочешь, я расскажу тебе анекдот? – не унимался Клоун. Он взял яблоко со стола, который стоял прямо под распахнутым окном и вгрызся в него зубами. Начал есть, громко чавкая.
Я досчитала до десяти, пытаясь успокоиться и не сорваться в лишний раз.
Обойдусь как-нибудь.
Тогда расскажу тебе про что-нибудь ужасное. Ты же любишь ужасы, как я понял.
Он продолжал чавкать, да еще умудрялся при этом присвистывать. Получалась какофония самых раздражающих меня звуков.
Оставь меня в покое.
Ладно, - Саша непонятно зачем похлопал рукой себе по груди. Думаю, он решил добить меня. – Тооогдааа… Может, поиграем в догонялки?
Я с шумом отложила айфон и так резко к нему обернулась, что он вздрогнул и чуть не свалился со стула.
Может, хватит трепать мне нервы? – сквозь зубы процедила я, - проваливай отсюда. Ты. Мне. Здесь. Не. Нужен. И перестань, ради всего святого, чавкать.
Я ожидала от своего взрыва чего угодно, но только не веселой улыбки, которая порой пугала даже медперсонал. Краска у уголков губ немного стерлась, но это придавало ему еще больше безумия.
Ну, вот, - довольно протянул он, - хоть какая-то реакция.
И злость моментально пропала.
Клоун умел выводить меня из себя, и это было ему на руку. А я всегда попадалась на его уловки.
Хотелось согнать с него всю его спесь и, наконец, стереть с лица поганую улыбку. Как и раньше, она меня бешено раздражала. Ощущение дежавю в палате витало с тех пор, как в дверь постучался не серьезный Саша в деловом костюме, а веселый Клоун в ярком прикиде.
Решившись, я задала тот вопрос, который уже пару дней вертелся на языке и не давал покоя.
Откуда у тебя мои фотки на телефоне? Ты что, врал мне и тогда, когда говорил, что потерял память?
Но Саша не перестал улыбаться. Выглядело так, будто улыбка навсегда приклеилась к нему. Как у … продолжать мысль и портить себе настроение я не стала.
Я все ждал, когда ты задашь этот вопрос.
Я тоже жду твоей правды. И, пожалуйста, только правду. У меня на ложь уже аллергия.
Саша напрягся и склонил голову:
Разве я тебе когда-нибудь врал?
Разве нет?
Я вспомнила про еще один случай, который запечатлела в сознании крайне отчетливо.
Помнишь, когда за тобой пришла Дилара?
Саша неуверенно кивнул, ожидая продолжения.
Что ты ей такого сказал на турецком, что она мигом успокоилась и перестала смотреть на меня убийственным взглядом?
Так это не секрет, - облегченно рассмеялся Клоун, поправляя свои парик и шляпу. – Я сказал ей, что ты бедная медсестра, за деньги приютившая меня у себя.
Он замолчал и с торжеством в бирюзовых глазах посмотрел на меня.
И это всё, что ты ей сказал? – я не была намерена отступать. Чуяла подвох. – Мне показалось, что ваш разговор продолжался немного дольше.
И Клоун замялся. Отвел взгляд и уставился на мои колени, прикрытые одеялом.
Да это…
Правду, Саша.
Окей. Только уберу вот это, - он взял с тумбочки нож для чистки яблока и две ложки. Отнес их к столу и вернулся уже более собранным. С лица так и не сходила улыбка. – Чтобы унять её ревность, я сказал, что ты не по той части. Вот.
Я непонимающе сузила глаза.
Не поняла.
Я сказал, что ты предпочитаешь женщин, - поняв по моему взгляду и вцепившимся в подушку пальцам, что я на пределе, он поднял руки, сдаваясь и не решаясь подойти ближе, - Эй, я лишь спас тебя. Ты же знаешь, в каком кругу она росла и что могла натворить, если бы… Что?
Я поманила его к себе пальцем.
Иди сюда.
Может, не надо? Я больше не буду.
Саша!
Ладно. Только ты сильно не бей, а то краска от слез сойдет.
Он шутил, но в то же время в его голосе слышалось напряжение. Саша не знал, чего от меня ожидать и все равно подчинился моему приказу. Управлять им в последнее время стало проще простого, чем я и пользовалась бессовестно.
Когда между нами не осталось свободного пространства, я заставила его наклониться к себе и как только его глаза зажмурились в ожидании удара, отодвинула игрушечный нос вбок и впилась в приоткрытые губы жадным поцелуем.
Изголодавшееся по его прикосновениям тело мигом откликнулось, стремясь оказать как можно ближе к нему. Вскинув руки, я закинула их ему на шею, сдергивая парик и шляпу, и пальцами намертво вцепилась в отросшие, влажные от жары волосы на затылке.
Провела ненасытным языком по мягким губам и ворвалась внутрь, питаясь сладкими глубинами жаркого рта. Вкус и правда был немного сладким, немного кислым. Знакомый цитрусовый вкус. Лимонные дольки, которые я предварительно посыпала сахаром и любила есть горками, из-за чего нередко понижалось давление, и болела голова.
Саша замер, боясь шелохнуться. Зажмуренные глаза расслабились, но не открылись.
Лишь частое дыхание свидетельствовало о том, что он со мной и наслаждается поцелуем. Не обращая внимания на позывы тела, я провела языком по его зубам и нёбу, и медленно отстранилась.
Это похоже на то, что я интересуюсь женщинами? – выдавила хрипло из себя, но ответа так и не дождалась.
Клоун открыл глаза и, окинув меня жарким взглядом, подобрал свои вещи и поспешил к выходу. Я рассмеялась, поняв, что смогла стереть с его лица дурацкую улыбку.
В этот вечер Саша больше не вернулся, и сердце сразу взяло свое. Когда терпеть стало уже невозможно, пришлось снова вызывать врача.
Заснуть же удалось, только предварительно выпив снотворное.
Глава 17. Отрывок 2
***
Хочешь, я налью тебе выпить? Или, может, ты хочешь поесть?
Я выдавила из себя вежливую улыбку и осторожно отодвинула свою руку от ладони Ахмета, которую он пристроил рядом с моей.
Нет, спасибо. Если что-то захочу, я могу и сама.
В наставшей тишине раздался звонок мобильного. Ахмет посмотрел на экран и злобно выругался на своем языке сквозь зубы.
Снова незнакомый номер? – из вежливости поинтересовалась я.
За неполные полчаса, что он сидел здесь, это был уже четырнадцатый звонок. Ахмет не мог отключить телефон, так как ждал важного звонка и раздражался от этой безысходности.
Да. И, кажется, я начинаю подозревать, кто это может быть, - он встал со стула, ставя свой дипломат на пол и поправляя серого цвета костюм, - я выйду на минутку. Подождешь?
Куда я денусь. Иди.
Когда он вышел, я смогла свободно вздохнуть и поправить сбившиеся подушки под спиной, чтобы улечься поудобнее. Сегодня шел дождь, и выйти погулять мне не разрешили. Пришлось довольствоваться больничными коридорами.
Вспомнив про разозленного Ахмета, я улыбнулась. Кто ему так настойчиво названивал, догадаться было легко. Перед глазами всё еще стояла лукавая улыбка Саши, когда он пришел за своим айфоном.
Клоун злился, когда ко мне наведывался его брат и искал всевозможные пути помешать этому.
За дверью послышался шум и в палату вернулся Ахмет. Я улыбнулась ему, окидывая взглядом и не улавливая ни единого сходства с Сашей. Пусть они и были приемными братьями, но за столько лет, проведенных вместе, у них даже не возникло ни одного схожего движения, манеры речи, походки или же поведения. Это уже говорило о том, что они никогда не были близки.
То, что Ахмет был родным братом Дилары и имел жену, меня не волновало. Потому что я не испытывала по отношению к нему никаких чувств. Лишь усталое безразличие и уважение, как к личности.
Я терпела его только для того, чтобы доводить Клоуна и потому, что никакие уговоры не могли прогнать его от меня. И чем приворожила, спрашивается?
Вот и сейчас, увидев как вслед за ним в палату заходит Саша, я широко улыбнулась и протянула к Ахмету руки.
Ну наконец-то. Поможешь мне подняться? Хочу немного пройтись.
Ахмет с готовностью пришел на помощь, но в его глазах уже не было никакого удивления. Он уже давно понял, кажется, что им пользуются.
Но меня поражало то, что он даже в этом случае не переставал навещать меня. И хоть внимание со стороны такого мужчины было приятно, мне было жаль его жену.
Ахмет уже протянул руки, чтобы помочь мне встать, когда снова раздался звонок его мобильного и он резко отступил. Бросил испепеляющий взгляд через плечо на Клоуна и, увидев вздернутую накрашенную бровь и пустые руки, быстро схватился за сотовый. Глянул на экран и виновато повернулся ко мне.
Извини, но мне нужно ответить на звонок.
Прежде чем я смогла вставить слово, Саша протиснулся между нами и торжественно обнял за плечи, оттолкнув брата. Кинул взгляд на его дипломат и пододвинул его к нему ногой, не обращая внимания на то, как сузились глаза Ахмета при этом.
Тебе пора, брат. Я тут уж как-нибудь сам справлюсь.
Я…
Иди, Ахмет, - мягко вставила я, понимая, что пора вмешаться. – И спасибо за фрукты.
Ахмет хотел наклониться ко мне и, как обычно, поцеловать в щеку, но Саша не позволил. Он отстранил меня за момент до того, как губы мужчины прижались к щеке, и погрозил ему указательным пальцем.
Ццц. Харам – целовать чужих женщин. Иди, брат, домой. К своей жене.
Я все-таки сообщу отцу твое местонахождение, - бросил ему в лицо Ахмет и, взяв свой дипломат, быстрым шагом покинул палату.
Я сразу же оттолкнула Сашу и вернулась в постель. Демир приподнял брови и с сарказмом уточнил:
Ты же прогуляться хотела.
Передумала. Сейчас хочу спать.
Клоун уселся рядом на стуле, но прогонять его я не стала. Глаза и правда предательски закрывались, а без Саши в последнее время уснуть не получалось. Говорить об этом ему я не собиралась.
И все-таки судьба на моей стороне, Надя, - прошептал Клоун рядом.
Или мне это померещилось?
***
Так откуда были те фотки. Ты мне так и не ответил? – спросила я, когда мы вернулись с вечерней прогулки.
Саша убрал стакан, из которого пил воду, и развалился в мягком кресле, стоящего у стола.
Ты не поверишь, если я скажу, - бросил он, потянувшись за бананом и начиная счищать кожуру. Я решительно подошла к нему и выдернула фрукт из его рук.
Это мои фрукты. Если хочешь, иди, ешь дома.
Какая ты жадная, - Клоун бессовестно потянулся за мандарином и сразу же спрятал руку за спиной, не позволяя мне отнять и его. – Ложись. Тебе пора отдохнуть.
Я упрямо скрестила руки на груди, и стала ждать ответа на вопрос. И Саша сдался.
Ладно. Короче, этот телефон всегда был со мной. Просто, будучи призраком, я прятал его в своих широких карманах. Это все, что осталось у меня после аварии и потери памяти, и я ждал звонка на него. Любого, но который мог бы помочь мне понять, в какое дер*мо я попал.
И что? Тебе кто-нибудь позвонил?
Саша закончил чистить мандарин и, поделив его на дольки, протянул одну мне. Я покачала головой. Не из вежливости, а понимая, что в эту минуту мне в глотку ничего не влезет.
Да. И не один раз. Мне звонили очень часто, но я не мог ответить на звонок. Точнее, я отвечал, но собеседник не слышал меня, понимаешь? Это как то, что я не мог выбраться за пределы клиники. Думаю, мне оборвали все связи с внешним миром. Хотя, Фатима выразилась по-другому.
Я сразу насторожилась:
Кто такая Фатима?
Клоун тяжело вздохнул и закатил глаза, понимая, что проговорился.
Да так. Цыганка одна, немного сумасшедшая. Это она сделала меня Клоуном, представляешь? Пошутить типа решила.
Взглянув на меня, Саша замер и вскочил с места.
Что с тобой, Надя? – взволнованным голосом спросил он, хватаясь за мои плечи. – Мне позвать врача?
Нет. Не надо, - я ухватилась за него и позволила уложить себя на кровать. Саша отнял банан и положил его на тумбочку. – Ты говоришь, цыганка?
Клоун кивнул, пристально вглядываясь в мое лицо.
Она приходила и к тебе? Неудивительно. Я даже не буду спрашивать, что она тебе сказала. Никто не поймет ее загадочную речь.
Значит, это она… - я взмахнула рукой, обводя пространство, - все затеяла?
Я не знаю, - ответил Демир, поправляя подушки подо мной и накрывая одеялом. – Кто её поймет. Когда я начинаю задавать наводящие вопросы, она сразу же уносит ноги.
Я улыбнулась:
Ты прав. Её любимая фраза: «Всему свое время».
Ага.
Так, те фотки были у тебя в телефоне с тех пор?
Да. И я вспомнил о них только, когда вернулась память. Кстати, - Саша сел рядом на кровать и осторожно, отмечая мою реакцию, взял меня за руку. Я не препятствовала. – Именно она вернула мне память.
Как?
Не потребовалось никаких усилий. Увидел ее на пороге своей квартиры и как током ударило. Все вспомнил.
Я улыбнулась и переплела наши пальцы. Саша замер, как и всегда, когда я делала шаг в его сторону.
Ты сделал так много фоток. И Софи. Спасибо тебе за это…
Не за что. Я… тоже любил её.
На мои глаза навернулись слезы, и я поспешила закрыть их.
Все так странно, - прошептала скованно и в пустоту, но Саша ответил.
Мы обязательно со всем разберемся. Вот увидишь.
Я согласно кивнула головой, но перед глазами стояло лицо Джокера. У Фатимы, как назвал цыганку Саша, было своеобразное чувство юмора.
Глава 18
Дни тянулись быстро.
За окном мерно сменяли друг друга день и ночь. И подобно таким же привычным для меня вещам как душ по утрам или же процедуры каждые два часа, Клоун присутствовал в моей жизни непрестанно.
Он занимал меня смешными историями, веселыми представлениями, неумелыми трюками и постоянной улыбкой на лице.
Саша всегда старался рассмешить меня, но добивался в ответ лишь хмурого взгляда или твердо поджатых губ. Порой его шуточные номера смешили до колик в животе, и мне стоило немалых усилий сдержаться. Я не анализировала свое поведение. Не делала непонятных выводов и не путалась в ненужных объяснениях.
Я просто не могла перебороть внутренние чувства, которые отталкивали Клоуна; не умела делать вид, что простила и не переживаю. Изредка развлекалась, обнимала Игоря и успокаивалась, а чаще всего смотрела на Сашу, когда тот засыпал на кресле в неудобной позе.
Я любила смотреть на спокойные черты его лица без косметики и краски, но в последнее время больше предпочитала маску клоуна, которая позволяла расслабиться и хоть на время забыть о его участии в смерти моих близких.
Какими они были? – спросил он меня однажды и вопреки всему я рассказала. Не смогла все держать в себе.
Мама преподавала в университете русский и литературу. Она окончила ВУЗ на красный, была кандидатом наук и очень хотела устроить нас с Максом рядом. Всегда говорила, что Макс станет хорошим юристом, а я химиком. Как и папа. Он был профессионалом в своем деле, и даже работал на секретные органы, представляешь. Делал бомбы и секретное оружие, о котором только поверхностно рассказывал мне. Иногда он брал меня с собой в лабораторию. С девятого класса я захотела помогать ему, а папа всегда исполнял мои желания…
Я замолчала, в задумчивости перебирая бусины на браслете, подаренном Игорем. Клоун молча ждал.
С того времени он учил меня всему, что знает. Тайно, конечно. Если бы кто-то прознал, что он делится секретами с посторонними для организации людьми, то нам бы всем было несдобровать. Но папа был отличным работником и умел выворачиваться из любой ситуации. После его смерти мне было особенно тяжело, хотя я и любила всех одинаково. Просто мы с отцом были по-особенному близки.
Знаешь, я даже просила дядю взять меня к себе в «банду», но он наотрез отказался. Проверил однажды всю степень моей доверчивости и утер нос, сказав, что я негодный работник. Но, думаю, он подстроил это специально и водил меня за нос, давая невозможные обещания. Рогозин – старый проходимец – даже в мыслях не допускал, что я могу водиться в такой среде. Он любил моего отца, они с ним были ближе, чем родные братья.
Максим же был полной противоположностью отцу. Добрый, отзывчивый, смышленый – он весь пошел в маму. Как и Софи. У них были такие же зеленые глаза, светлые волосы и ласковая улыбка на губах. Макс тяжело пережил утрату и… ты знаешь, что было дальше… прости, мне хочется спать. Устала.
Клоун тогда просто молча просидел рядом со мной, держа за руку и нежно лаская запястье теплыми пальцами.
Я была благодарна его поддержке, но перед глазами все так же стоял Джокер.
Был еще один случай, который еще долго будет преследовать меня и который, наверное, и послужил отправной точкой в нашей дальнейшей судьбе с Клоуном.
В очередной раз стерпев все подлости Саши, Ахмет ушел в приподнятом настроении, получив от меня продолжительный поцелуй в щеку. Клоун стоял рядом, не переставая улыбаться и бросаться саркастическими замечаниями.
Когда, подло проигнорировав его присутствие, я вышла из палаты, то даже не задумалась о том, как это воспримет Саша. Как он вообще воспринимал мои игноры, злые слова и заигрывания с его вечным конкурентом и братом.
Вернувшись через полчаса в палату, я замерла на пороге, не смея дышать.
Клоун сидел у самого краешка кровати, стянув с головы парик и шляпу, и глядел в пол. На его губах больше не играла веселая улыбка, а в глазах таились такая боль и обида, что мне захотелось подойти к нему и молча обнять. Так, чтобы он забыл обо всем грустном и продолжал улыбаться. Улыбаться для меня.
Но я не посмела. Вышла тихо, чтобы он не заметил, и вернулась спустя двадцать минут, с мокрыми глазами и притворной злостью.
Такая духота на улице. Аж глаза слезятся.
А Клоун был прежним. Веселым и дерзким, с всегдашней широкой улыбкой.
В тот момент я поняла, как глупо поступила…
***
Объясниться с Ахметом не составило труда. За эти недели он успел надоесть всем, включая Игоря и Иннокентия. Когда грубо отшитый мужчина уходил со злым блеском в глазах, я даже не могла представить, во что выльется мой поступок. И какими мстительными могут быть турки и оскорбленные бизнесмены.
***
Ты все это время знал, где он и ни слова мне не сказал, - с упреком произнесла трубка и холод, звучащий в голосе отца, просачивался даже сквозь километры расстояния между ними.
Я бы и сейчас не сообщил тебе этого, отец, если бы не непредвиденные обстоятельства.
Хмм, она твоя сестра.
Дилара уже взрослая и давно знает, что Демир не питает к ней таких же чувств, что и она к нему. Я уже давно твержу ей, что они не пара. Так что, думаю, пришло время ей открыть глаза. Их брак никогда не был возможным, отец, и ты это знаешь.
В трубке воцарилось молчание, и Ахмет напрягся, ожидая бури. Но отец отреагировал спокойно.
Знаю и именно поэтому хочу обстоятельно поговорить с Демиром. Ты же никому не сказал? Не проговорился?
На этот раз Ахмет различил скрытую угрозу в голосе и поспешил заверить, что эта тайна всегда останется с ним, поддаваясь детским страхам. Он ненавидел себя за это, но поделать ничего не мог. Однажды битый, всегда будет шугаться.
Мне самому невыгодно, если правда всплывет наружу, не так ли, отец?
Угрозы не будет, можешь не переживать. Я найду способ разобраться с ним. А ты молчи и помалкивай и еще…
Что?
Я еще не простил тебя.
За что, отец? Мне, кажется, тебе не за что прощать меня и твое прощение – последнее, что мне нужно. Этот разговор всего лишь сделка. Одна из многих.
А ты научился думать, сынок. Что ж, могу гордиться собой. Воспитал такого мужчину.
На этом разговор прервался, а седой мужчина, спокойно покуривающий тонкую сигару у окна, молча созерцал вид ночного города.
Все складывалось как нельзя лучше для него. Тайна, которую он тщательно скрывал ото всех, в скором времени могла ослабить хватку и отпустить его. Впервые за двадцать лет, мужчина мог спокойно вздохнуть, но для начала следовало избавиться от последнего обстоятельства.
От самой «тайны».
Размеренным, расслабленным шагом подойдя к столу, мужчина нажал на кнопку вызова секретаря и, когда тот мигом возник у двери, привычно приказал:
Готовь машину. Мы выезжаем.
***
Ты знаешь английский? – спросила я, отстраняя кружку с соком подальше и с любопытством глядя на сидящего ряжом Клоуна.
Сегодня он надел линзы и зеленые глаза блестели ярче обычного. Оранжевый парик съехал немного назад, и была видна русая челка. Мне нестерпимо захотелось коснуться гладкого лба, где не было краски или же прижаться к теплому виску губами. Может быть пальцами зарыться во влажные от жары и парика волосы и вдохнуть его неповторимый запах, впиться в эти губы жадным поцелуем и проверить насколько глубоко его терпение.
Да. Отец заставил учить его еще с детства. – При упоминания об отце его глаза заволокло туманом и он отвел их, пряча выражение боли внутри.
Я скорчила рожицу и завистливо вздохнула:
Вот, повезло. Меня, вон, сейчас заставляют, - я указала подбородком в сторону двери, словно прочерчивая путь уходящего репетитора. – Он мне сегодня все мозги расплющил. Ненавижу.
Тебе нужно получить образование, - с улыбкой протянул Саша и, закончив есть, отодвинул свою тарелку. Посмотрел на мою, полную, и хмуро качнул головой. – Почему ничего не съела?
Не хочу, - притворно закатила глаза, хотя внутри боялась, что он уловит признаки беспокойства в глазах или голосе, - нет аппетита.
Что-то случилось?
Нет, я просто села на диету. А то в этой больнице разлежалась и растолстела.
Клоун вздернул красную бровь и окинул взглядом доступную за столом часть моей фигуры.
Слушай, ты и правда потолстела. Даже кости бегут от твоего жира. Вон, ключицы смотри как выпирают. Скоро не досчитаешься их.
Не смешно.
А кто сказал, что я смеюсь?
Он вдруг перестал улыбаться и серьёзно посмотрел, будто пытаясь просочиться внутрь сквозь рой паникующих мыслей:
Я люблю тебя…
Я застыла, не в силах отвести взгляд и чувствуя, как сердце стремительно набирает скорость, стараясь подскочить до горла. Тяжело сглотнула, не желая признавать правду и поверить в реальность только что сказанных слов.
Ты что? Не надо, Саш.
Клоун болезненно поморщился, откидываясь на спинку кресла и пристально вглядываясь в мои глаза:
Когда же можно? Уже почти месяц я трясусь над тобой, Надя. Но ты даже близко не подпускаешь к себе. Боишься или же не хочешь?
Прерывистый вздох вырвался из груди, а легкие будто сжались под напором давящих чувств. Я сжала руки в кулаки под столом и впилась ногтями в ладони, пытаясь болью прогнать нахлынувшие эмоции.
Страх, неверие, радость, желание… Чего из них было больше, я не могла бы сказать даже под прицелом тысячи пистолетов и в окружении сотен Джокеров.
Паника шла изнутри и, возможно, причиной тому было предчувствие, что с утра ворочалось внутри, то приоткрывая оба глаза, то скуля от ожидания. Я боялась… боялась услышать эти слова больше всего на свете, потому что люди, которые признавались в этом мне, неизменно погибали.
Смерть не щадила никого и находила каждого, кто был дорог мне и разве могла я сейчас ответить ему взаимностью?
Прикусив щеку изнутри, добавляя боли, я вздернула подбородок и решительно посмотрела в изумрудные глаза напротив:
Боюсь и не хочу.
Сорванный голос и пугающая боль, но твердая уверенность в том, что я поступаю правильно. Разве не доказательство его вины и моей слабости?
Почему ты так поступаешь со мной?
На него смотреть тоже было больно. Так, что даже началась мигрень и в животе что-то нестерпимо сжалось.
Прозрачная ненависть внутри и кровавое марево снаружи… Изумрудное отчаяние перед глазами и незаметное черное предательство… Не изящные ли краски для холста профессионального художника?
И безжалостный ответ, который разрушил построенные с такой любовью и терпением мосты друг к другу:
Потому что ты – Джокер! Несущий смерть.
Самое ужасное же другое: то, что я сама верила в это и отчаянно ненавидела.
Последним, что бросил Саша перед тем, как уйти было тихое и надрывное:
Я не верю…
Это же правильно, да? Я же правильно поступила, мама? Ответь мне, прошу. Ответь, почему так болит сердце?
***
Работа сегодня шла на ура.
Ясная погода на улице, солнышко светит, и люди вокруг радостно улыбаются, зеркально отражая её настроение.
Выйдя из кабинета главврача, Яна Петрова – первый педиатр в клинике – приветливо кивнула головой проходящему мимо коллеге. Её скоро повысят и отправят на дополнительные курсы в России. Что может быть лучше этого?
Она так соскучилась по родным, что уже готова была начать собирать чемоданы. Только вот нужно Иннокентию сообщить об этой прекрасной новости. Муж будет доволен.
Решительно настроившись, Яна почти бегом поднялась на второй этаж, в кардиологическое отделение, и чуть не столкнулась лбами с седым мужчиной, стоящим прямо посреди коридора на повороте.
Простите, извините,- на автомате протянула она на русском.
Мужчина в строгом костюме и очках удивленно вскинул брови и вставил прежде, чем она успела осознать сказанное и исправиться:
Ничего страшного. Вы русская?
Яна согласно кивнула головой.
Да. А вы?
Я тоже. Но уже лет как двадцать в Турции.
Понятно, - Яна неловко улыбнулась и попыталась пройти мимо мужчины, как тот схватил ее повыше локтя. Удивленно обернувшись, она наткнулась на изучающий взгляд старика и немного раздраженно уточнила, - еще что-то?
Вы случаем не знаете вашу русскую пациентку, которая поступила сюда почти месяц назад?
Надю? Кто же её не знает. В Больнице только и говорят, что о ней с её Клоуном.
Старик с вежливым интересом склонил голову:
Клоуном?
Ну да. Это её индивидуальный шут, можно сказать, - Яна нетерпеливо вырвала свою руку, - а вы, извините, кем ей приходитесь?
Старик не успел ответить. За его спиной возник высокий мужчина с каменным выражением лица и поджатыми губами.
Её соотечественник быстро повернулся к нему, потеряв к девушке всякий интерес и они заговорили на чистом турецком. Яна не знала этого языка, в клинике они говорили только на английском. Посчитав, что удовлетворила любопытство нахального клиента, Яна оглядела двоих посетителей подозрительным взглядом и окончательно вернулась мыслями к предстоящей поездке.
Но на этом странные приключения Яны не закончились.
Почти достигнув своей цели, девушка как в ступоре замерла у одной из закрытых дверей палаты, с изумлением глядя на знакомую фигуру. Клоун стоял у небольшого окна в конце коридора и, опустив голову, смотрел на свои растопыренные пальцы.
Прямые плечи выдавали его напряжение, а шумные выдохи, доносившиеся до острого слуха девушки - притаившуюся боль. Не выдержав, Яна кашлянула несколько раз и, поняв, что её не слышат, молча подошла к парню. Неуверенно протянула руку и коснулась каменного плеча.
Клоун вздрогнул и поднял лицо. Яне пришлось приложить все усилия, чтобы не вскрикнуть удивленно или же не отскочить подальше.
Он плакал. Сдержанно и против воли, по-мужски. Словно старался удержать слезы, но у него не получалось и он изумленно разглядывал капли, упавшие на широкие ладони.
С вами все в порядке? Нужна помощь?
Изумрудные глаза смотрели сквозь неё, будто не понимая, что она несет и как он вообще здесь оказался. Судорожно вздохнув, Клоун сжал пальцы в кулак и, окинув её в последний раз печальным взглядом, повернулся спиной и зашагал прочь.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 18 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |