Книга предоставлена группой в контакте Ольга Горовая и другие авторы журнала САМИЗДАТ ://vk.com/olgagorovai 1 страница

Книга предоставлена группой в контакте "Ольга Горовая и другие авторы журнала САМИЗДАТ"://vk.com/olgagorovai

(Ксения Авдашкина)

Мое имя Клоун или Игры со Смертью

Лика

Моё имя Клоун или Игры со Смертью

Серия "Мечтатели" Книга 2.

Можно читать, как отдельную историю.

Первая книга из серии: "Запах орхидей или Темный мечтатель"

Аннотация: Клоун и этим все сказано!

Вот, если интересно Wink:

Смерть идет за ней следом, не щадя близких людей. Родители, брат, сестра... все они пали жертвами в ожесточенной игре, ставками в которой являются Люди и их Жизнь.

У нее остался только один единственный человек, который сумел завоевать ее израненное сердце. И ради него она готова пойти на все, чтобы выиграть очередную Партию.

На этот раз она не позволит одержать победу и выйдет победителем. В Игре со Смертью!

Современный любовный роман с элементами мистики. Ну, там не будет никаких вампиров, демонов и других мифических персонажей или чудищ (если не считать демонов, терзающих героев).

Слоган: Когда уходят Герои, на арену выходят Клоуны.

Смеяться — значит быть злорадным, но с чистой совестью.

Фридрих Вильгельм Ницше

Пролог

«Сегодня он устал, и нету больше сил,

Он долго эту маску клоуна носил.

Он слишком много пел, хоть все, казалось, знал,

Но вот, он весь в крови, а все смеется зал...»

clown (Bruno Pelletier).

Все снова повторяется…

Холодная больница, мертвые палаты, бледные стены, удушающий запах лекарств…

Ненавижу белый цвет.

Он отождествляется у меня со смертью и пугает до дрожи. Белые халаты, белые простыни, белые потолки, белый кафель и… белесый оттенок кожи в минуты, когда смерть подбирается к тебе слишком близко и дышит в затылок.

Никто не видит пугающего монстра с косой, который притаился за спиной незаметной тенью. Он невидим, прозрачен и наверняка напоминает туман.

Ненавижу туман.

Он в подчинении у Смерти, которая таится за каждым светлым углом. Светлым потому что так он сливается с белым цветом. Для меня Смерть всегда белого цвета.

Никто не видит призрачного гонца, пришедшего забрать душу. Туман всегда прикрывает его, защищая.

Но я научилась чувствовать его.

Различаю тихие шаги, которые то приближаются, то отдаляются. Все ближе и ближе, заставляя замирать от страха. Все дальше и дальше, даря несбыточную надежду.

Ненавижу игры.

Потому что Смерть любит играть с нами. Ее злобный смех вызывает дрожь. От него по всему телу ползут липкие до тошноты мурашки, впиваясь в кожу и отравляя кровь своим ядом.

И я ненавижу этот мир, который стремится забрать у меня всех близких и дорогих людей. Как жестоко судьба любит подшутить. Заманивает в клетку, завлекает, обещая чудеса, и захлопывает дверцу, когда ты, поверив, заходишь в ее владения.

Я столько раз обманывалась. Наивная.

Снова.

Я вновь сижу на жестком стуле, глядя на тебя, всего окутанного проводами и трубками. Рядом нависает капельница, сердито моргают желтыми лампочками электроприборы. Из-под простыни выбилась рука, которую я могу обхватить одной своей. А раньше, помнится, ты не был таким хрупким.

Или так было всегда? Не знаю, не помню.

Моя спина выпрямлена, плечи расправлены, а голова гордо поднята. Глаза широко распахнуты, а губы поджаты. Нельзя показывать страх, дать понять, что боишься до безумия.

Мне не нужна маска клоуна, чтобы прятаться за ней.

«Смотри всегда вперед, девочка моя. Не дай сломить себя, не отступай».

Я не проиграю, мама! На этот раз не позволю выиграть этот бой.

Это как игра в шахматы. Любой непродуманный ход в самом начале предопределяет всю партию. Мы со Смертью давно сидим за столом, перебирая маленькие фигурки и сменяя одну партию за другой. Увы, ни один раз я не смогла выйти победителем.

Время – свидетель, люди-пешки, а их Жизни-Короли и Королевы, ради которых затеялась игра и делаются ставки.

Я ощущаю ее рядом, она бродит по палате, бросая на меня «пылкие» взгляды и злорадно усмехаясь.

Проверяет, испытывает.

«Страх - инструмент кукловода. Не поддавайся ему».

Я не позволю в очередной раз использовать себя, мама. Обещаю. Не дам управлять, дергая за ниточки и вводить в заблуждение, мило улыбаясь.

Я не отдам его, - шепчу упрямо и голос мой бесстрастен. Не выдает ни страха, ни злости. – На этот раз я не проиграю. Эта партия-МОЯ!

Я чувствую, как Смерть гадко ухмыляется, посылая в мою сторону волны презрения и сокращая расстояние между нами размеренными шагами. Босые ступни ступают по холодному полу неслышно, но шипящее дыхание выдает. Оно служит ориентиром.

Она рядом. Слишком близко, но я уже не боюсь.

Игра не терпит трусов. Я жду её шага.

Белые ходят первыми!

Глава 1

Смерть не страшна - страшен страх смерти.

Сестра, я хочу пить.

Тихий шепот пробудил меня мгновенно. Я вскочила с небольшого кресла и кинулась к кувшину, стоящему на подоконнике. На улице стояло лето, и солнце светило ярко, заглядывая в окна больничной палаты. Своими лучами оно грело воду, делая ее теплой.

Софии нельзя было пить кипяченую воду, как и холодную. Поэтому такой способ был наилучшим. Думать о том, что буду делать зимой не хотелось.

Такие мысли нужно отбрасывать, не позволяя им распускать корни в ослабевшем сознании. Они как сорняки - губят, лишая последней надежды.

Рефлексы выработались в течение полугода, а сон стал таким чутким, что любое движение не оставалось незамеченным.

Вернувшись к кровати со стаканом воды, я осторожно приподняла одной рукой голову сестры, а другой начала медленно поить.

Ее хватило только на несколько глотков. Надрывный кашель вырвался из перевязанного горла, из уголков губ показалась кровь. Поставив стакан на тумбочку, я вытерла ее рот рукавом своего халата и уложила обратно на подушки.

София устало закрыла глаза и снова уснула. В воду было подмешано обезболивающее, которое служило хорошим снотворным.

Не позволяя себе опустить руки, я наклонилась, поднимая с пола красный платок, и положила его в карман. Нужно хорошенько его выстирать.

Пусть палата и была стерильно чистой, и медперсонал выполнял свою работу на славу, я все равно не могла доверить им этого.

Взяв маленькую ладошку, по цвету сливающуюся с простыней, я поднесла ее к лицу и прижала к щеке. Какая хрупкая и холодная.

Из глаз закапали слезы, но я даже не двинулась с места, продолжая разглядывать осунувшееся лицо сестры, с темными кругами под глазами и потрескавшимися губами.

За что, малышка? Почему не я?

Каждый день мне казалось, что из меня по крупицам вырывают душу. Так больно было смотреть, как тает твой родной человек. Сердце обливалось кровью, наблюдая за терзаниями малышки, а подушка мокла от слез каждую ночь. Днем я была веселой и жизнерадостной, вселяла надежду, дарила мечты. А ночью…

Ночью кошмары становились сильнее, они знали, как задеть, где нажать, чтобы было больнее. Реальность кружила голову, вызывая тошноту и ломая изнутри.

Софии всего 7 лет, а она столько всего пережила. Сперва смерть родителей, после потерю брата. Малышка не выдержала, психика сломалась…

Нервные клетки не восстанавливаются, иммунитет ослабевает и внешние вредители легко проникают в организм. Как я могла допустить это? Как могла не сберечь, не досмотрела?

Сама упивалась горем после потери близких и вот результат. Из горла вырываются всхлипы, постепенно перетекают в рыдания.

Сейчас уже можно снять маску, можно дать себе слабину… Уже не нужно притворяться, казаться веселой.

Пересаживаюсь на кровать, касаюсь мягкой щеки, провожу рукой по лысой голове. А какими пышными были ее волосы, как же любила мама заплетать их в густую косу, расчесывать их старинным гребнем.

Две тяжелых операции и лечение радиоактивным йодом дали о себе знать, лишив такой красоты и подарив вместо этого неестественную худобу.

В палату заходит медсестра, чтобы провести очередные процедуры и я отстранившись, выхожу на негнущихся ногах. Денег на специальную палату нет, приходится довольствоваться тем, что есть. Но я уже ищу способ достать их.

Готова отдать свою жизнь, продать душу лишь бы помочь сестре. Единственному родному человеку, оставшемуся у меня на всем белом свете.

***

Устала? – пухленькая невысокая санитарка улыбается грустно и понимающе. В ее теплых карих глазах нет жалости и это радует.

Не могу терпеть, когда меня жалеют. Есть сотни людей достойных ее(жалости), но только не я.

Любава, как все зовут ее, встречает меня каждое утро у входа в палату с чашкой крепкого кофе и бодрой улыбкой. Вот и сейчас, она протягивает мне горячий напиток, от которого исходит пар.

Нет, я хорошо выспалась, - вру, хоть и знаю, что мне все равно не верят. – Спасибо.

О каком сне идет речь, когда твоя сестра мучается от ужасной боли? Рак щитовидной железы - это не шутка. В особенности, когда он на третьей стадии.

Кстати, у Софии гость, - заговорщицки подмигивает мне Любава, заправляя за ухо выбившийся из прически седой локон.

Роняю кружку и срываюсь с места, с шумом врываясь в палату и не обращая внимания на удивленные взгляды персонала. Сердце быстро колотится, удары отдаются в голове звоном колокола.

Не могу объяснить причины своего страха, не знаю, что на меня вообще нашло. Охвативший ужас был слишком силен, чтобы я о чем-то задумывалась. Инстинкты вели меня, не давай шанса задуматься над действиями.

Перед глазами мелькают красные полоски, и я застываю посередине палаты, недоуменно вперив глаза в цветное пятно у кровати.

Стук сердца не становится глуше, наоборот, гул нарастает, когда до ушей доносится мелодичный звонкий смех.

Как давно она не смеялась.

София полулежит на подушках и с весельем наблюдает за действиями… Клоуна. Тот держит в руках скручиваемые шарики и о чем-то причитая, создает удивительные фигурки.

Ноги словно ватные и я не могу сдвинуться. Не обращаю внимания ни на кого, просто не могу отвести глаз от счастливого личика сестры.

Как давно… моя милая…

Удерживаю слезы, сцепляю кулаки и улыбаюсь, ловя взгляд Софии. Она радостно раскрывает объятия, и я кидаюсь к ней, боясь проснуться и осознать, что это всего лишь сон.

Маленькое тельце прижимается крепко, хрупкие ручки обнимают за шею, сухие губы целуют в щечку.

Надя, смотри… посмотри на него… он такой классный.

Ее голос срывается, кашель заставляет согнуться пополам, но она отталкивает меня, когда Любава, спохватившись, протягивает стакан воды. София отчаянно мотает головой, отстраняясь, и почему-то смотрит на нас с болью.

Нет, я не хочу засыпать. Пожалуйста, сестра, я хочу посмотреть еще.

Меня мгновенно бросает в дрожь. Ледяные щупальца страха проникают внутрь, но я непринужденно взмахиваю рукой.

Убери, Любава. Позволь ей.

Моя малышка все это время знала, что ее насильно усыпляют, но не сказала и слова против. Допущу ли я теперь, чтобы ее лишили мимолетного счастья?

Да, никогда в жизни. Убьюсь, но подарю ей эти минуты.

Сажусь рядом на кровати, обнимая сестру за плечи, и нахожу в себе мужество обернуться к незнакомцу. Обида душит меня, а ревность царапает… Не я, а кто-то иной смог вызвать улыбку на родном лице.

Пестрый, разноцветный комбинезон в клеточку с большим воротником и манжетами. Вместо пуговиц - яркие помпоны. На голове красуется колпак той же цветовой гаммы, что и костюм.

Зеленые туфли-лодочки с острыми, вытянутыми вверх, носами; перчатки с обрезанными пальцами; красный круглый нос. Лицо разукрашено белой, голубой и красной красками. Губы растянуты в широкую улыбку…

Что сказать? Настоящий Клоун.

Со склоненной набок головой он с интересом разглядывает меня, и я смущенно улыбаюсь. Не могу сдержаться, он заражает меня.

В темных глазах вспыхивают задорные искорки и он сгибается в поклоне. Бархатным голосом приветствует словно королеву:

Добрый день, Госпожа. Рад приветствовать вас в своем королевстве. Вы так поспешно ворвались, что мой дружок, - он поднимает шарикового клоуна, которого смастерил, - чуть не лопнул от страха.

Сестра смеется и протягивает руку, чтобы коснуться маленькой копии реального Клоуна. Тот сразу вручает игрушку ей:

Возьми, принцесса. Я подношу тебе этот скромный дар. Держи его всегда при себе и он убережет от любых невзгод.

София доверчиво прижимает к себе подарок и клятвенно заверяет:

Никогда. Он теперь всегда будет со мной.

Я созерцаю эту милую сцену и в душе становится намного легче. Так легко и непринужденно сестра уже давно ни с кем не общалась.

Что нужно говорить? – строго спрашиваю, насильно заставляя откинуться на подушки, и укутываю одеялом.

Спасибо, - шепчет сестра. Ее глаза слипаются, а голос звучит устало.

Истратила все свои силы.

Мы вместе дожидаемся, пока она уснет, и вдвоем выходим из палаты на цыпочках. Любава ждет за дверью и, увидев меня, обнимает. Нежно гладит по голове.

Она понимает насколько это тяжело, она одна. Только…

Только я рада и не собираюсь плакать. Слезы не давят и не требует выхода, как происходило непрестанно в последнее время. Обида и ревность испарились, не оставив и следа.

Сейчас мне хочется одного из: расцеловать незнакомца, стиснуть в объятиях, упасть на колени и склонить голову.

Моя благодарность не имеет границ. Тот, кто подарил сестре минуты горькой сладости, достоин лучших благ этого мира. Мой ангел сегодня улыбался.

Мы отходим в сторону, оставляя Любаву, которая быстро все смекает и уходит «по своим делам». Я не знаю, что сказать. Как выразить свои чувства. Стою и не свожу с него глаз, пытаясь ими передать все, что ощущаю в этот момент.

Кажется, меня понимают правильно и Клоун кивает, нежно улыбаясь. Вновь кланяется мне и выпрямляется уже с бананом в правой руке. Я удивленно наблюдаю за тем, как он сдирает кожуру и откусывает небольшой кусок.

Колпак сдвигается немного влево, но он лишь забавно морщится, не переставая улыбаться. Глотает и, заметив мой пристальный взгляд, протягивает мне:

Хочешь?

Нет, спасибо.

И слава Богу.

Волшебство спадает в ту же секунду. Мой взгляд проясняется, и я уже таращусь с негодованием на это чудо.

Что тогда предлагал, если не хотел вообще отдавать?

ТЫ смотрела на меня таким голодным взглядом, что я подумал немного и решил отдать тебе банан.Он, конечно, не такой вкусный как я, но тоже вполне сойдет.

Что? Я не смотрела на тебя так.

Еще как смотрела. Могу продемонстрировать даже как именно…

Он начинает корчить рожу с вытаращенными глазами, в которых плещется смех, и я осознаю, что меня водят за нос. Черт, попалась на крючок.

Да иди ты.

Не могу. Боюсь повернуться к тебе спиной, вдруг ты что-то задумала? – он смотрит испуганно и, доев, наконец, банан, начинает облизывать свои пальцы. При этом громко причмокивая губами.

Кажется, у тебя нет никаких манер, - я морщусь, чтобы показать отвращение, но этот трюк с ним не проходит.

Положив в карман комбинезона кожуру, он достает жевательную резинку, уже использованную, и бросает ее в рот. Блин, как мерзко.

Не стал тебе предлагать. Ты же не взяла бы у меня ее, правда?

Естественно.

Я не понимаю, почему стою тут, следя за каждым движением Клоуна. Говорю о пустяках и терплю аморальное поведение. Во мне нет отвращения, ни капли и это удивительно.

Будучи чистоплотным человеком, я всегда относилась ко всему чужому с пренебрежением. Ела из собственной посуды, не обедала в общественных местах, не покупала еду без упаковки, даже не надевала одежду, к которой мог нечаянно коснуться незнакомый человек…

Сейчас все это было в прошлом. Я научилась терпеть, привыкла. Жизнь приучила меня ко многому и заставила изменить отношение почти ко всему.

Демир, - слышу тихое и поднимаю глаза, которые по привычке разглядывали пол.

Он перестал жевать резинку и весело улыбаться. Это и правда немного раздражало.

Надя. Приятно познакомиться.

У него красивое имя. Оно перекатывается по языку, его можно смаковать, как сладкое вино. И это имя ему очень подходит. Отражает внутреннюю силу, которая у него точно имеется. Это видно по глазам.

Вы очень красивы, Надя. - Он делает акцент на имени и по моему телу отчего-то разливается тепло. - Ваши волосы напоминают красный каштан, а глаза - два ярких изумруда. От вас идет необычайный свет, к которому хочется быть ближе, а к эти пухлые губы требует поцелуя…

Кажется, вы начитались романов, - произношу сурово, словно нарекаю провинившегося ребенка, - хватит добиваться моего расположения. Вам это не удастся.

Демир разочарованно вздыхает и приподнимается на цыпочки. Шмыгает носом и чему-то задумчиво кивает:

Я вынужден оставить вас, милая леди, - произносит он, растягивая слова, - меня ждут другие пациенты.

И только тут я вспоминаю. Вспоминаю, для чего именно стою здесь и болтаю ни о чем.

Спохватившись, срывающимся голосом, выдавливаю из себя:

Спасибо.

Как давно я не благодарила от чистого сердца чужих людей. Любава не в счет, она уже перешагнула этот барьер.

Клоун с минуту смотрит на меня, заставляя нервничать, и в третий раз за день склоняется в поклоне. Что за идиотская привычка?

Не за что, моя леди. Всегда к вашим услугам.

Он разворачивается, чтобы уйти, но в последний момент бросает на меня веселый взгляд через плечо, снова нацепив улыбку до ушей и с умоляющими нотками в голосе, просит:

Пожалуйста, перестаньте смотреть на меня изголодавшимися глазами. Боюсь, моя пятая точка не в состоянии этого выдержать.И не отбирайте у Софи маленького Демира.

Клоун шел по коридору больницы развязной походкой, слегка покачивая бедрами и привлекая внимание окружающих. Ему плевать на мое недоумение и вспыхнувшую ярость от такой наглости.

Плевать на то, что все смотрят ему вслед слегка удивленно, что кто-то показывает пальцем, а другие смеются. Он держит голову высоко, спина ровная, а плечи распрямлены.

Он не идет, а словно летает над землей. И впервые за несколько лет во мне возникает безудержное желание увидеть скрытое за маской весельчака настоящее лицо.

Впервые за долгое время я начинаю интересоваться кем-то, кроме сестры.

Это всего лишь любопытство, но оно воспринимается мной как диковинка.

Как давно…

Глава 2

И как много тебе нужно на этот раз?

Грозно полыхающие глаза больше не вызывали страха. Наоборот, я нашла в себе силы сдержаться и не начать дрожать.

Несносная привычка, которую подхватила еще в детстве. При малейшей ситуации, которая приводит меня в ужас или же противоречит моим планам, все мое тело - от кончиков пальцев до макушки – начинает покрываться мурашками и биться в мелкой дрожи.

Сначала было противно из-за этой слабости, но со временем научилась использовать в свою пользу. Она служит мне сигналом к действиям и предупреждением об опасности.

Сейчас, стоя перед невысоким, но плотным мужчиной мрачного вида, я смогла победить саму себя, пересилить.

Его лицо постоянно выглядело перекошенным из-за безобразного шрама, пересекающего пол-лица. От правого глаза до подбородка.

Два передних золотых зуба делали улыбку безумной, а многочисленные цепи, перстни и браслеты, украшавшие его, придавали грозный вид. Но в душе…

В душе этот шестидесятилетний мужчина, седые волосы которого блестели в темноте, был добрым и сострадательным. С редкими людьми, избранными.

Его серые, почти обесцветившиеся от пережитых лет, глаза, сияли искренним сочувствием по отношению ко мне. Дочери умершего лучшего друга.

Дядя, на этот раз я пришла не за этим.

Я нервно перебирала браслет на левой руке, пряча глаза и не решаясь взглянуть на него. Заранее было стыдно за то, что я хотела ему предложить.

Рогозин Сергей был известен всем в городе предельно опасным деятелем, который держал в своих, испещренных шрамами и морщинами, старческих руках почти все частные организации и некоторые государственные предприятия. Везде, где можно, у него имелись свои люди, и никто не мог осмелиться потревожить покой этого человека, бывшего в молодости отъявленным преступником и вором.

Вор в законе.

Криминальный Авторитет.

И я стояла перед этим мужчиной, склонив голову словно маленькая провинившаяся девочка и не могла заставить себя произнести ни единого слова. Не было страха и стыда тоже уже не было. Он прошел сразу, как только вспыхнул образ Софии, ожидающей меня в одинокой палате.

Для чего же тогда, девочка? – Он присел на высокую табуретку стоящую у пустующего бара и я ощутила на себе его испытующий взгляд.

Я осторожно, боясь выдать себя, подняла глаза и посмотрела прямо в его задумчивое лицо. Твердым взглядом, в глубине которых притаились невысказанные эмоции. Ему не нужно было открываться, он понимал абсолютно все без всяких подсказок и слов.

С отцом они были знакомы с самого детства, только вот став взрослыми их пути разошлись. Один стал преступником, второй-терапевтом. Казалось, что еще может их связывать? О чем они будут бедовать, когда один постоянно вынужден скрываться?

Но они общались. Постоянно, встречаясь тайком, и знакомя друг друга со своими семьями.

У Рогозина не было своих детей, но он не горевал об этом. Его жена предпочла жить с ним на любых условиях, главное -с ним. А дети… такая жизнь отца могла бы только нанести им вред и попортить всю жизнь.

Выдержав его пристальный взгляд, заглядывающий прямо в душу, я стиснула кулаки и, наконец, заставила себя проговорить заранее подготовленную речь:

Я хочу, чтобы ты задействовал меня в ваше общее дело. Из своих источников я узнала, что планируется что-то серьезное. Я…

Нет!

Выкрик был злобным и решительным. Рогозин даже подскочил, надвигаясь на меня и прожигая яростными искрами, сыплющимися из выцветших глаз.

Я знала, что так и будет, только поэтому не растерялась. Не отступила назад. Твердо стояла на ногах и готова была выдержать осаду.

Я могу помочь и ты это знаешь. Папа меня научил всему.

Я же сказал тебе нет. Никогда, - он подошел ко мне вплотную, давая полностью ощутить всю свою злость и раздражение. Его руки вцепились в мои плечи, причиняя боль, но я даже не вздрогнула.

Перед Рогозиным, ставшим в эту секунду Драконом, как прозвали его в народе, нельзя было выказывать страх. Он, как животное, впитывал его в себя и становился сильнее, больше.

Если не согласишься ты, будут рады другие. Сейчас такой бизнес в моде и меня примут с распростертыми объятиями.

Не боишься, что сожрут живьем? Подчинят себе и без твоего согласия начнут использовать твои «способности»?

Стоит упомянуть весьма известную личность и меня не то, что не тронут, будут пылинки сдувать. Все знают, что Дракон питает слабость к двум сиротам.

Серый туман перерос в шторм и мне казалось, что он ударит. Не сдержится. Но все вышло не так.

Дядя Сережа, как называли его мы с сестрой, рассмеялся. Гордо и ликующе.

Говорил же твоему отцу, что вырастит вся в меня. Ух, прохвост, не верил. Вот увидел бы тебя сейчас… - он потер руки, продолжая посмеиваться, - вот гадюка, скрылся раньше времени, а ведь остался мне должен. Целой бочкой алкоголя.

Дядя, - при упоминании об отце мое сердце сжалось, волны боли прошлись по всему телу. Даже кончики пальцев начали подрагивать. –не надо…

Боль была еще острей, чем раньше. Сковывала движения, туманила глаза. Прошло не так много времени, чтобы излечиться полностью. Да и возможно ли это? Вряд ли.

Спазмы немного сошли на нет и я осмелилась спросить:

Так ты согласен?

Рогозин протянул мне стакан с водой, и я жадно приложилась к нему, делая слишком большой глоток. Подавилась.

Теплые объятия, длившиеся всего секунду, были трудно различимы сквозь кашель, но от этого стало легче. Намного легче.

Как давно…

Я никогда не мог отказать ни одному члену семьи Власовых. И вряд ли смогу сделать это сейчас.

Торжествующая улыбка пробежала по моему лицу и я поспешила спрятать ее за очередным приступом кашля.

***

Больше, чем больничные палаты я ненавидела коридоры. Они навевали тоску.

Казалось, что повсюду меня окружают призраки, которые следят за каждым движением.Ждут, пока ты оступишься и они смогут подчинить. Глупости, конечно, но чего только не выдумает мозг от стресса.

Подходя к палате, я вновь столкнулась с Клоуном. Прошла неделя с нашей первой встречи и с тех пор мне не доводилось его видеть. Да и не удивительно, я редко выходила из палаты сестры, развлекая ее и отвлекая разговорами.

Только София скучала по этому шуту, постоянно расспрашивая и прося с ним встречи. Не выпускала из рук маленького Демира, даже укладывала его спать у себя под боком.

Порасспросив Любаву, узнала, что парень приходит в онкологическую клинику несколько раз в неделю, по очереди навещая всех детей.

«-Он стал для них светом в окружающей их тьме, - рассказывала с теплой, любящей улыбкой Любава, - только он один и может рассмешить, вызвать улыбку на их грустных личиках. Он - ангел, посланный нам с небес.

Разве не берет плату? Это же его работа? – в моем голосе звучало искреннее удивление, ведь Любава редко о ком отзывалась в таком тоне.

Нет, в этом то все и дело. Никто не знает, кто он и откуда к нам приезжает. Просто заходит к нам изредка, развлекая малышей, и вновь исчезает. Как и не было его вовсе.

И никто не пытался выяснить, кто он? Как его так просто пропускают сюда? Вдруг он преступник?

Да, упаси тебя Господи, о чем ты, Надюша. Он светлый человек, никого в обиду не даст. Вот уже полтора года как сюда захаживает. Говорят, и не только к нам. Он еще наведывается во взрослые палаты на третьем этаже и там умудряется всех развеселить. Казалось бы, не верят они, но все равно смеются…».

Все было странно. Даже слишком. Человек без имени? Просто Клоун для всех.

Но мне он свое имя называл, если оно настоящее. Все это вызывало подозрения, и я поспрашивала остальной персонал. Такой же результат.

Стоило только упомянуть Клоуна, как все начинали улыбаться, а глаза их загорались. Речи были восхищенные и, чего таить, влюбленные. Никто не видел его без маски. Да и хотели ли они этого?

Для них их Клоун был посланником с небес. Человек без лица, без имени, без прошлого… и так было легче всем. Это вселяло надежду и дарило веру в Бога. В исцеление.

Дата добавления: 2015-09-28