Альберт Отто Хиршман Выход, голос и верность 5 страница

² Сравните следующее замечание исследователя бразильского общества:

«В Бразилии большие земельные поместья являются злом не потому, что в этом есть что-то жестокое и бесчеловечное, а потому, что это неэффективно» (Lambert J. Os dois Brasis. Rio de Janeiro: INEP-Ministerio da Educacao e Cultura, 1963. P. 120).

5. КОНКУРЕНЦИЯ И КОМФОРТНЫЕ УСЛОВИЯ для монополии I 59 I

На фоне бросающихся в глаза явлений эксплуатации и вы­могательской спекуляции мало заметны почти противополож­ные черты монополизма, отражающие возможность влиять на це­ны, — упадок, леность и ожирение. Чтобы познакомиться с тем, как они превращаются в проблемы государственной политики, нужно выйти за пределы «англосаксонского» мира, в котором экономи­ческое мышление ориентировано на модель максимизирующего, или «энергичного», хозяйствования. Когда несколько лет назад работающий в государственном аппарате авторитетный францу­зский экономист выдвинул предложение о государственном конт­роле над бизнесом, он выделил проблему некомпетентности и «безответственности» не справляющегося со своими обязаннос­тями корпоративного руководства³.

Политическая власть очень схожа с рыночной в том отно­шении, что дает своему носителю возможность потворствовать собственной жестокости или бездеятельности. Но и здесь в центре внимания стояли — по очень понятным причинам — опасности злоупотребления властью и ущемления прав человека, а не расхля­банность и бестолковость управления. Соответственно, изначаль­ной задачей омбудсмена была помощь гражданам, жалующимся на чиновников, злоупотребляющих властью и превышающих свои за­конные полномочия. Позднее, однако, главная его задача была опре­делена иначе, и теперь он должен заботиться об «улучшении управ­ления», бороться со злоупотреблениями и т.п.⁴ Предположительно это означает, что теперь этот институт должен бороться и с бездей­ствием властей, хотя изначальной его задачей была защита граждан от беззакония и чрезмерной активности чиновников.

Это замечательный пример гибкости законодательства, но нельзя рассчитывать, что такое может стать правилом. Было бы в высшей степени поразительно, если бы каждая из мер, способ­ствующих ограничению простодушной алчности монополистов, одновременно помогала преодолевать их расхлябанность и бездея­тельность. Возьмите, например, конкуренцию и опцию «выход». Они бесспорно полезны для борьбы с монополистом, заботящимся об эксплуатации и максимизации прибыли, но конкуренция может скорее повредить, когда необходимо противодействие склонности монополиста забывать об эффективности. Дело в том, что в этом случае конкуренция и бегство клиентов могут фатально ослабить опцию «голос», но при этом организация останется на плаву. Имен­но это происходит с Железнодорожной корпорацией Нигерии, которая с легкостью восполняет падение доходов от собственной

⁴ Hing Yong Cheng. The Emergence and Spread of the Ombudsman Institution // The Annals. 1968. May. P. 23 (специальный выпуск «The Ombudsman or Citizen's Defender*).

³ Bloch-Laine F. Pour une reforme de I'entreprise. Paris: Editions du Seuil, 1963. P. 54-57,76-77. «Англосаксонская» литература, особенно по проблемам профсою­зов, уделяла некоторое внимание возможности существования «вялых» или «лени­вых» монополий. См., например: LesterRA. As Unions Mature. Princeton: Princeton University Press, 1958. P. 56-60; а также: Reynolds L.G., TaftC.H. The Evolution of Wage Structure. New Haven: Yale University Press, 1956. P. 190. Но в центре дискуссий всегда стояла монополистическая эксплуатация, ставшая главным предлогом для политики регулирования и антитрестовского законодательства.

деятельности субсидиями из казны. Но есть и множество других примеров того, как конкуренция не убивает монополию, а освобож­дает ее от самых беспокойных клиентов — чем создает для нее ком­фортные условия. Можно выделить малозаметный вид монополис­тической тирании: ограниченная монополия, угнетающая слабых своей некомпетентностью и эксплуатирующая бедных своей безде­ятельностью, отличающаяся особой устойчивостью, поскольку она нечестолюбива и ее можно обойти. Поразительный контраст с тота­литарной, экспансионистской тиранией или с максимизирующими прибыль и накопления монополиями, привлекающими к себе не­пропорционально большое внимание.

В области экономики такие «ленивые» монополии, не воз­ражающие против конкуренции, освобождающей их от критики и необходимости прилагать усилия, нередко встречаются в тех слу­чаях, когда источником монополистической власти является место­положение, а местные клиенты делятся на группы с неодинаковой мобильностью. Если, что вероятно, мобильны клиенты, наиболее чувствительные к качеству, их бегство освобождает местного моно­полиста от необходимости заботиться о качестве и эффективности. Это относится, например, к магазинам в малых городах или в «гет­то», которые теряют неравнодушных к качеству покупателей, или к не умеющим работать электрическим компаниям в развива­ющихся странах, клиенты которых, уставшие от регулярных отклю­чений электричества, перебираются в другие места или заводят ав­тономные источники электроснабжения.

Еще одним примером «ленивой» монополии может служить Почтовая служба Соединенных Штатов, благоденствующая благо­даря тому, что от ее услуг отказываются самые привередливые и со­стоятельные клиенты. Доступность надежных видов связи — теле­фона и телеграфа — делает более терпимыми недостатки почтовой службы, и это же позволяет ей еще хуже обходиться с теми из клиен­тов, которым не по карману альтернативные каналы связи.

Руководители «ленивой» монополии могут быть даже за­интересованы в создании ограниченных возможностей «выхода» для тех, чей «голос» может стать источником неприятностей. Вот хорошая иллюстрация различия между монополистом, ориенти­рованным на максимальную прибыль, и ленивым монополистом: первый, имея такую возможность, прибегает к дискриминацион­ному ценообразованию, чтобы получить максимальный доход от самых энергичных клиентов, а второй предпочтет с помощью цен

5. КОНКУРЕНЦИЯ И КОМФОРТНЫЕ УСЛОВИЯ для монополии

I 61 I

вытеснить их с рынка, чтобы избавить себя от настырных и уто­мительных требований улучшить работу. Дело в том, что самые энергичные не только готовы заплатить самую высокую цену, но и бывают самыми требовательными и нетерпимыми в случае лю­бого падения качества⁵.

В экономической жизни непросто найти примеры такой вывернутой наизнанку (с точки зрения максимизации прибыли) дискриминации, отчасти потому, что их не особо и искали, а отчас­ти потому, что организовать ценовую дискриминацию не так-то просто. Но очень похожая ситуация встречается в политике. Лати­ноамериканские диктаторы традиционно поощряют доброволь­ную эмиграцию своих политических врагов и потенциальных кри­тиков. Столь обычное для латиноамериканских республик право на эмиграцию можно рассматривать как своего рода «заговор ра­ди молчания». Превосходным примером является колумбийский закон, гарантировавший бывшим президентам столько же долла­ров пенсии при отъезде за границу, сколько они получали бы в пе­со, оставшись в стране. Поскольку в период действия закона один доллар стоял от пяти до десяти песо, стимул для добровольной эмиграции этих потенциальных «источников беспокойства» был весьма существенным.

Такие недовольные или потерпевшие поражение политики намного чаще отправляются в изгнание в одних странах, чем в дру­гих. Следующее сопоставление особенностей политической жизни в Японии и Латинской Америке служит еще одной иллюстрацией разлагающего влияния эмиграции на процессы, в которых важную роль играет «голос»:

⁵ У ленивого монополиста есть еще один способ избавиться от «голоса»

этих клиентов: он может предложить им обслуживание экстра-класса. Но это будет дискриминацией скорее по качеству, чем по цене. Цель не в том, чтобы получить наибольшую прибыль, а в том, чтобы купить себе свободу беспрепятственно пони­жать качество.

Изоляция Японии создает жесткие препятствия для разви­тия политической оппозиции. Практическая невозмож­ность достойной эмиграции помогла понять достоинства компромисса. Аргентинский издатель газеты, которому угрожает арест или убийство, с легкостью переправляется на другой берег Монтевидео и при этом остается у себя до­ма, в окружении знакомого языка, привычных лиц и книг,

так что без малейших затруднений находит себе новых друзей и новую работу. (В наши дни он, пожалуй, нашел бы себе прибежище в одной из расплодившихся международ­ных организаций.) А вот для подавляющего большинства японцев, за самым редким исключением, только одно мес­то на земле могло бьдть домом^[1].

С этой точки зрения большим преимуществом Японии было то, что в ней не была опции «выход», тогда как в странах Латинской Аме­рики изобилие возможностей эмиграции способствовало расцве­ту характерных да» их политической жизни фракционности и вку­совщины не ц меньшей степени, чем испанский национальный характер, культ мат и прочие местные особенности.

6 О пространственной дуополии и динамике двухпартийных систем

До сих пор мы анализировали ситуации, возникавшие в результате заметного снижения эффективности фирмы или организации. Оп­ции «голос» и «выход» являются реакцией на это снижение и, при определенных условиях, могут его остановить и обратить вспять. Мы исходили из того, что потребители более или менее чувстви­тельны к изменению качества, но при этом все они воспринимают это изменение как нечто положительное или отрицательное. Теперь мы можем отказаться от этого предположения. В этом отношении качество и цена опять предстанут здесь как совершенно разные яв­ления: снижение цены — это хорошая новость для всех потребите­лей, а повышение цены означает уменьшение реального дохода так­же для всех, но при этом одно и то же изменение качества товара может сделать его более желанным для одних потребителей, тогда как другие при этом потеряют к нему интерес. Нечто подобное про­исходит с позициями политических партий и других организаций.

¹ Для простоты можно предположить, что эти изменения качества не влияют

на издержки.

выход,голос И ВЕРНОСТЬ

Когда фирмы и организации имеют возможность изменить качество таким образом, чтобы порадовать одних и, одновременно, огорчить других, возникает вопрос о том, какое именно качество они, вероятнее всего, выберут. Экономист на этот вопрос ответит, что фирма выберет ту точку на шкале качества, которая обеспечит максимизацию прибыли^[2]. Но этот рутинный ответ не дает решения нашей проблемы: ведь если при данном изменении качества фирма разом теряет и приобретает клиентов (а издержки при этом оста­ются неизменными), критерий максимизации прибыли не может дать единственного решения. Или предположим, что фирма явля­ется монополистом, который при изменении качества сохраняет всех своих клиентов и не приобретает новых, а просто приносит удовлетворение и раздражение разным группам клиентов. Чтобы внести в ситуацию определенность, стоит взять еще один критерий:

помимо максимизации прибыли фирма будет стремиться к мини­мизации недовольства клиентов, что является весьма рациональ­ной целью, позволяющей фирме приобрести расположение или уменьшить враждебность общества². Руководствуясь этим кри­терием, фирма, вероятнее всего, выберет точку в середине шкалы качества, на которой осуществляется максимизация прибыли. Предположим, что монополистическая фирма имеет две категории клиентов — Л-клиенты и В-клиенты: А осуждают любой сдвиг по линейной шкале качества от А к В, а В, наоборот, приветствуют такое изменение. Фирма, минимизирующая недовольство, вероятно вы­берет точку посредине между А и В³, так чтобы недовольство обеих

³ Очевидно, что минимизирующая недовольство фирма выберет среднюю точку, если частотное распределение вкусов потребителей имеет нормальную фор­му. Недовольство точно так же будет минимизировано, даже когда вкусы потребите­лей равномерно распределены на шкале А-В, если считать, что недовольство про­порционально расстоянию между действительным и желаемым качеством. Это было продемонстрировано давным-давно для особого случая, когда шкалаЛ-В представ­ляет расстояние на линейном рынке (см. ниже примеч. 6). Тогда размещение фирмы на какой-либо точке шкалы представляет «качество»; любое изменение этого качест­ва очевидно обрадует одних потребителей и огорчит других, а стоимость транспорти­ровки для разных потребителей есть мера их недовольства (при условии, что пре­дельная полезность денег постоянна). Если предположить, как это сделано в тексте, что распределение вкусов потребителей бимодально, тогда, чтобы гарантировать выбор средней точки, нужно ввести еще одно условие. Правдоподобно предположе­ние, что чем больше отклонение качества от желаемого, тем больше растет недо­вольство. Тогда функция недовольства будет выглядеть следующим образом:

² Можно, разумеется, приравнять эту цель, «в дальней перспективе», к мак­симизации прибыли.

Совокупное недовольство Л-клиентов и Б-клиентов оказывается минимальным в точке, находящейся на равном расстоянии от А и В.

I 65 I

групп клиентов оказалось одинаковым. Если при смещении качест­ва в направлении от Л к Б недовольство Л-клиентов окажется значи­тельнее, чем соответствующее недовольство Б-клиентов, тогда, ве­роятно, фирма выберет точку, которая будет ближе к А, чем к Б.

Концепция «голоса» позволяет внести определенность в проблему выбора качества. Теперь решение фирмы минимизиро­вать недовольство не обязательно интерпретировать как суверен­ное проявление просвещенного эгоизма^[3]: можно сделать более реа­листичный вывод, что, выбирая середину шкалы качества, фирма просто реагирует на «голос», а точнее, на «голоса» клиентов, которые, как мы предположили, тянут фирму в противоположных направле­ниях. Но если «голос» играет столь решающую роль в условиях, ког­да критерий максимизации прибыли недостаточен для выбора по­литики, вряд ли им совсем пренебрегут и тогда, когда критерий максимизации прибыли указывает на некую особую точку на шка­ле качества. Иными словами, можно ожидать, что внимание к «го­лосу» (то есть стремление к минимизации враждебности и недо­вольства) будет сопутствовать стремлению к максимизации прибыли. Если окажется, что максимизация прибыли и минимиза­ция недовольства в конфликте между собой, всегда можно найти не­кий компромисс между этими двумя целями.

Ситуацию, в которой особенно вероятны такой конфликт и нахождение компромисса, можно представить следующим обра­зом: предположим, что из двух категорий потребителей, А-потре-бителей и Б-потребителей, первым некуда деваться, если качество фирмы переместится в точку В, а у Б-клиентов спрос настолько эластичен, что они быстро покинут фирму, как только качество переместится из Б в А. В этой ситуации фирма, нацеленная на макси­мизацию прибыли, выберет качество Б, а стремящаяся минимизи­ровать недовольство — качество А. В А А-клиенты будут довольны, а Б-клиенты разбегутся в разные стороны; они будут злы на фирму, которая обманула их ожидания, но, поскольку они ушли, они поте­ряли возможность на нее влиять. В любом случае тот факт, что они

с такой легкостью нашли замену, говорит, что вряд ли они при этом особенно много потеряли. Напротив, если фирма выберет качест­во В_у А-клиенты останутся с ней, но будут громко выражать свое не­довольство. В этой ситуации фирма, обладающая хоть какой-то спо­собностью слышать «голос», отойдет на какое-то расстояние от той точки на шкале качества, которая обеспечивает ей максимальную прибыль.Заметьте, что особенно велика вероятность, что фирма отойдет от точки получения максимальной прибыли, если потреби­телям, недовольным выбором качества, буквально «некуда девать­ся». Этот результат противоречит распространенному представле­нию о «всевластии потребителя» или, по меньшей мере, уточняет его. Обычно источником власти потребителя считают то обстоя­тельство, что он волен отказаться от продукции фирмы и, таким об­разом, «наказать» ее, так как она не учитывает его предпочтения, но теперь мы видим, что есть совсем другой вид власти — принадле­жащий потребителю, который не может уйти, а потому полностью нацелен на то, чтобы упрашивать, угрожать и вообще всячески воз­действовать на фирму, чтобы она обратила внимание на его потреб­ности и вкусы^[4].

Предшествовавшее обсуждение опирается на давнюю и славную традицию экономической и политической мысли. Лет со­рок назад Гарольд Хотеллинг опубликовал знаменитую статью^[5], на­метившую новые пути в ряде областей: в теории дуополии, локализа­ции и динамики двухпартийной системы. Его аргумент был уточнен и проработан позднейшими авторами, но основные идеи были при­няты целиком. Главную идею Хотеллинга можно изложить достаточ­но коротко. Предполагается, что клиенты или, в политическом вари­анте модели, избиратели распределены вдоль конечной линейной шкалы от А до В, или от левых до правых. Предположим, что вначале две фирмы (или две партии) разделили эту линейную территорию между собой, разместившись в середине левой и правой половины

⁵ Если изменение качества, о котором мы говорим, представляет собой ухуд­шение, которое именно так будет воспринято всеми потребителями, опции «выход»

и «голос» будут толкать фирму в одном направлении. Если фирма исправит положе­ние, это будет «совместным результатом» опций «выход» и «голос», так что разде­лить и оценить вклад каждой из опции будет трудно. Когда изменение качества обо­рачивается улучшением для одних и ухудшением для других, сравнительную силу опций оценить легче, потому что, как объяснено выше, они могут тянуть в разных направлениях. Я вернусь к этому в конце настоящей главы.

шкалы. С социальной точки зрения это идеальное размещение, по­тому что оно минимизирует транспортные издержки потребителей. В политическом варианте модели можно получить тот же результат: при размещении на границе первого и второго квартилей, с одной стороны, и третьего и четвертого — с другой, можно минимизиро­вать идеологическую дистанцию между избирателями и партиями и, соответственно, недовольство избирателей партийными платформа­ми и политикой. Теперь предположим, что одной из фирм или пар­тий, скажем, расположенной на левой стороне шкалы, разрешено из­менить местоположение, не неся никаких издержек, тогда как другая остается на месте, или так все думают. В этихусловиях фирма, макси­мизирующая прибыль, или партия, максимизирующая голоса, долж­на сдвинуться вправо. Смысл в том, что, пока она остается на левом фланге, она сохраняет надежный контроль над клиентами и избира­телями, располагающимися в левом конце шкалы, но, продвинув­шись ближе к своему конкуренту на правом фланге, она получает воз­можность похитить у него новых клиентов или избирателей. Отсюда следуют два важных вывода: (1) в условиях дуополии обе фирмы должны продвигаться ближе к середине шкалы; (2) стремление к мак­симизации прибыли или голосов, таким образом, ведет к социально нежелательным результатам, поскольку совокупные транспортные издержки потребителей при этом станут больше, чем в случае, когда обе фирмы остаются на границах квартилей. Сходным образом мож­но показать, что в двухпартийной системе партии могут сблизиться, но с социальной точки зрения такой результат нежелателен^[6].

Успех этой элегантной модели, особенно в кругах исследова­телей политики, можно сравнить только с ее неудачей в попытке правильно предсказать ход событий — превосходная иллюстрация максимы Стритена-Куна, согласно которой модель может потер­петь поражение только при столкновении с другой моделью, а не с фактами⁸. Не то чтобы модель осталась не затронутой изменени­ями. Когда, в преддверии Депрессии и Нового курса, идеологическое расхождение между демократической и республиканской партия­ми увеличилось, была сделана попытка приспособить модель к это­му непредвиденному явлению. Был использован тот факт, что модель исходила из предположения — как уже отметил сам Хотел-линг⁹ — о нулевой эластичности спроса на линейном рынке. В со­ответствии с этим предположением потребители продолжают де­лать покупки в ближайшем магазине независимо от того, насколько далеко этот «ближайший» расположен, а граждане, соответственно, продолжают голосовать за партию, которая им ближе. С другой сто­роны, если спрос эластичен, фирма или партия, начав движение к центру шкалы, начнет терять клиентов или избирателей на своей стороне рынка, и эта потеря клиентов или избирателей по меньшей мере ограничит предусматриваемую первоначальной моделью со­циально нежелательную тенденцию к кластеризации^[7].

В 1950-е годы, в усыпляющем спокойствии эпохи Эйзенхау­эра, когда некоторые видные ученые преждевременно сообщили миру о смерти идеологии, маятник качнулся в обратном направле­нии. В этой атмосфере опять вспомнили о модели Хотеллинга. Энтони Дауне в своей известной работе поставил под сомнение ре­алистичность предположения Хотеллинга, что избиратели равно­мерно распределены по идеологическому спектру между левым

⁸ Пол Стритен сформулировал эту максиму в письме автору. Идея была убе­дительно развита в работе: Kuhn T.S. The Structure of Scientific Revolutions. Chicago: University of Chicago Press, 1962 [Кун Т. Структура научных революций. М.: ACT, 2003].

⁹ HotellingH.Op.cit. Р. 56.

и правым флангом^[8]. Если частотное распределение избирателей де­лает пик в центре шкалы («партия центра»), а к краям истончается, то кластеризация по Хотеллингу опять становится актуальной. (Следует заметить, что при этих условиях смещение партий к цент­ру не вызовет социальных издержек, неизбежных при предположе­нии о равномерности распределения.) Таким образом, Дауне реаби­литировал тезис Хотеллинга, но при этом не отверг предположение об эластичности спроса, использованного для изменения модели, — напротив, он поддержал это изменение, а уравновесил эластичность спроса предположением о более или менее «нормальном» частот^ ном распределении избирателей по всей шкале^[9].

Стоило Даунсу навести новый лоск на модель Хотеллинга, как ее способность объяснять реальность опять была поставлена под сомнение по прихоти истории. Выдвижение республиканцами в 1964 году кандидатом в президента Б. Голдуотера, а в 1968-м — Р. Никсона продемонстрировало нежелание по крайней мере одной партии действовать по сценарию модели Хотеллинга-Даунса. В об­щем, факты показали, что по многим важным вопросам две партии довольно последовательно оставались на своих местах идеологиче­ского спектра^[10].

Концепция «голоса» дает возможность более основательного пересмотра модели Хотеллинга, чем это удалось сделать в 1930-е го­ды, введя предположение об эластичности спроса. Дело в том, что исходное предположение Хотеллинга о неэластичности спроса со­вершенно реалистично, когда речь идет о дуополии, продающей товары первой необходимости, и об устоявшейся двухпартийной системе. Дело было не в ошибочности или нереалистичности этого предположения, а в выводе, что «плененный» потребитель (или из­биратель), которому «больше некуда идти», является воплощением бессилия. Действительно, он не может перейти в другую партию или

¹¹ Downs A. An Economic Theory of Democracy. N.Y.: Harper and Brothers, -
1956. Гл. 8.

¹² Дауне посвятил много места анализу того, что происходит при других ви-
дах частотного распределения в двухпартийных и многопартийных системах. Но
при обсуждении двухпартийных систем он подчеркнул тенденцию к конвергенции
и размытости партийных позиций, чем, по сути дела, поддержал первоначальные
выводы Хотеллинга.

стать клиентом другой фирмы, чтобы таким образом надавить на свою партию или фирму и добиться повышения ее эффективности, но именно в силу этого он, в отличие от потребителя или избирате­ля, которому есть куда уйти, будет предельно заинтересован в том, чтобы нажать на все рычаги потенциального воздействия и удер­жать фирму или партию от вещей, которые он считает неприемле­мыми. Свойственную модели Хотеллинга тенденцию к кластериза­ции можно обуздать и ей можно противодействовать не заменой в его модели спроса неэластичного на эластичный, а осознав, что не­эластичный спрос, характерный для крайних областей линейного рынка, способен оказывать существенное влияние через «голос».

Как уже было отмечено, «голос» может принудить фирму или партию до известной степени ограничить свою погоню за при­былью или голосами избирателей, чтобы добиться снижения недо­вольства. Такое поведение особенно вероятно в условиях неизбеж­ной неопределенности относительно будущей величины сбыта или поданных голосов. Иными словами, партия, заваленная протеста­ми своих членов, недовольных «безыдейной» политической плат­формой и политикой, очень легко может пойти на поводу этих про­тестов, потому что это реальные требования, предъявляемые здесь и сейчас, тогда как возможные выгоды от безыдейной политики весьма гипотетичны.

В главе 2 мы обсудили общие условия использования опции «голос». Если иметь в виду область политики, лучше всего, пожалуй, использовать следующую формулировку: для того чтобы опция «голос» функционировала должным образом, необходимо, чтобы у индивидов имелись резервы политического влияния, которые они могут пустить в ход под действием достаточно сильного раздраже­ния. Все прекрасно понимают, что в общем все обстоит именно так, иными словами, что в политических системах полно расслабленно­сти. «Почти каждый гражданин имеет доступ к неиспользуемым политическим ресурсам», — пишет Роберт Даль^[11].

Нет сомнений, что озабоченность Хотеллинга социальны­ми потерями, которые могут быть результатом тенденции к класте­ризации, была чрезмерной. Те, кто недоволен безыдейной позицией партии, могут повлиять на нее с помощью механизма, достаточно мощного и за пределами рынка. С другой стороны, никто не может гарантировать того, что механизм «голоса» вернет партию точнок сомнительному «социальному оптимуму», который — по анало­гии с тем, как Хотеллинг подошел к проблеме местоположения, — можно определить как точку, в которой минимальна сумма идео­логических расхождений между партией и ее клиентами. Влияние тех, кому больше некуда податься, легко может сдвинуть партию дальше этой точки, что на выборах будет иметь для нее гибельные последствия. Именно это случилось с Республиканской партией на выборах 1964 года, когда она выдвинула кандидатом в президенты Б. Голдуотера.

Факт выдвижения Голдуотера явился прямым опроверже­нием теории Хотеллинга-Даунса. Но даже это не привело к оконча­тельному отказу от нее. Трое ученых провели тщательный анализ причин, по которым Республиканская партия в этом случае приня­ла решение, не обеспечившее максимизации голосов на выборах¹⁵. Они сумели подойти близко к правильному ответу, поскольку при­смотрелись к правому крылу партии и показали, что эта группа про­явила намного большую активность, чем центристы. Предметом исследования стала рассылка писем должностным лицам, в газеты и журналы как особый вид политического активизма, и было пока­зано, что этим особенно интенсивно занимались те правые респуб­ликанцы, которым «было некуда больше идти». Авторы использо­вали эти чрезвычайно интересные данные для объяснения того, почему республиканцы неверно оценили шансы своего кандидата на победу, но при этом не пришли к намного более важному выводу: в двухпартийной системе партия не всегда следует логике модели Хотеллинга-Даунса в борьбе за максимизацию числа голосов, пото­му что те, «кому некуда больше идти», вовсе не бессильны, а, напро­тив, весьма влиятельны^[12].

Эта власть тех, кому в двухпартийной системе некуда боль­ше идти, предстала в ином свете в истории с поражением демокра­тов на выборах 1968 года. Считалось, что мобилизация равнодуш-

¹⁵ Converse Р.Е., Clausen A.R., Miller W.E. Election Myths and Reality: The 1964
Election //American Political Science Review. Vol. 59 (June 1965). P. 321-336.

ных избирателей и привлечение колеблющихся в значительной мере зависят от энтузиазма партийных активистов и доброволь­ных агитаторов. Поскольку активисты никогда не бывают цент­ристами, выбор партией чрезмерно центристской платформы мо­жет погасить их энтузиазм. Поэтому принятие платформы, рассчитанной на завоевание голосов в центре политического спектра, может скорее лишить партию голосов избирателей. С уче­том этого механизма, «голос» тех, кому некуда больше идти, «по­крывает» весь рынок и по мере продвижения партии к центру на­чинает скорее распугивать избирателей. Дело выглядит так, будто людям с дальнего конца линейного рынка поручили рекламиро­вать продукцию фирмы тем, кто расположен в середине; естест­венно, что чем дальше от них сдвигается центр активности фир­мы, тем слабее их рекламный пыл.

При таком раскладе традиционный анализ без затруднений выявляет недостатки модели Хотеллинга-Даунса. То же самое отно­сится к уже отмеченной ограниченности этой модели: когда накал враждебности и раздражения достаточно велик, партийцы, кото­рым вроде бы некуда больше податься, могут либо воздержаться от участия в выборах, либо даже отколоться от партии и создать собственное движение, пусть и безо всякой надежды на успех. В этом случае спрос на краю шкалы оказывается вполне эластич­ным, а традиционные концепции достаточно хорошо объясняют происходящее^[13]. Но теперь мы можем сформулировать суть вопро­са. Те ситуации, в которых предположительно лишенные влияния избиратели, занимающие крайние позиции в своей партии, обеспе­чивают потерю голосов, если их партия слишком далеко сдвигает­ся к центру, демонстрируют влияние и силу, возникающие, когда людям «некуда уходить». Иными словами, эти власть и влияние су­ществуют, даже не давая измеримых эффектов в виде поданных за партию голосов (или прибылей фирмы). Потребители, избира­тели и члены партии способны множеством способов выразить своенедовольство фирмой или партией и поставить их руководство в крайне неприятное положение; лишь немногие из этих способов, и не обязательно самые существенные, приведут к падению сбыта или уменьшению числа голосов на выборах, а не, скажем, лишат сна руководителей этих организаций^[14].

Дата добавления: 2015-08-29