Альберт Отто Хиршман Выход, голос и верность 4 страница

и возможность выбора решали, казалось бы, большинство соответ­ствующих проблем. В силу всего этого можно предположить, что «голос» потребителей будет институционализирован на трех уров­нях: через независимых деятелей типа Надера, через государствен­ные регулирующие органы и через профилактическую деятель­ность крупнейших поставщиков потребительских товаров¹⁶.

Опыт создания новых эффективных каналов для выраже­ния недовольства потребителей служит важным уроком. Хотя структурные ограничения (изобилие заменителей, многочислен­ность покупателей, стандартизация товаров, срок службы и пр.),не­сомненно, определяют соотношение между «голосом» и «выходом» для каждого конкретного товара, обращение к опции «голос» зави­сит и от склонности населения жаловаться, а также от изобретения институтов и механизмов, позволяющих дешево и эффективно вы­разить свое мнение. Можно даже усомниться в том, что структур­ные ограничения заслуживают названия «фундаментальные», если их опрокидывает инициатива частного лица, как это было в случае Ральфа Надера¹⁷.

Итак, если для обращения к опции «выход» человеку доста­точно принять личное решение, то «голос» представляет собой постоянно развивающееся искусство. Даже при наличии обеих воз­можностей обращение к опции «выход» будет предпочтительней: по­требители (члены организаций) принимают решения исходя из про­шлого опыта, свидетельствующего о том, что «голос» — это дорого и неэффективно, хотя самой сутью этой опции является возмож­ность открытия более дешевыхи эффективных методов выражения своего мнения. Возможность просто выйти ведет к атрофии искус­ства использования «голоса». Это центральная тема этой книги, все­стороннему рассмотрению которой посвящена следующая глава.

¹⁷ Об аналогичном случае в Венесуэле см.: Peattie LB. The View from the Bar­rio. Ann Arbor, Mich.: University of Michigan Press, 1968. Гл. 7; она же написала статью об «искусстве» выявления недовольства в бедных кварталах американских городов: idem. Reflections on Advocacy Planning //Journal of the American Institute of Planners. 1968. March. P. 80-88.

Такие фирмы традиционно занимались выявлением мнений потребителей с помощью обследований рынка.

4 Специфическая трудность сочетания опций «выход» и «голос»

Теперь пришла пора рассказать о наблюдении, которое привело ме­ня к написанию этой работы. В предыдущей книге я пытался объ­яснить, почему в Нигерии железная дорога проигрывает в конку­ренции с грузовиками даже в перевозке такого массового груза, как арахис, который выращивают на севере страны в восьмистах милях от морских портов. Существуют веские экономические, социально-политические и организационные причины, объясняющие, почему в Нигерии грузовики выгоднее, чем железная дорога, но все они не объясняют того, почему, несмотря на сильное давление конкуренции, руководство железной дороги столь долго не принимает мер по уст­ранению самых вопиющих недостатков в своей работе. Я предло­жил следующее объяснение:

Наличие альтернативы железнодорожному транспорту не повышает, а понижает вероятность того, что кто-нибудь возьмется за борьбу с ухудшением качества железнодорож­ных перевозок. Вот если бы железные дороги обладали мо­нополией на перевозки, особенно на длинные дистанции, тогда другое дело. А так, когда под рукой есть грузовики и автобусы, недостатки железнодорожного транспорта пе­рестают быть серьезной проблемой — их можно терпеть сколь угодно долго, избегая политически трудных и даже грозящих серьезными неприятностями административных и управленческих реформ. Именно по этой причине не только в Нигерии, но и во многих других странах государ­ственные предприятия работают особенно плохо в таких отраслях, как транспорт и образование, где присутствует серьезная конкуренция частного сектора: наличие альтерна­тивы услугам государственных предприятий эквивалентно разрушению механизма обратной связи, который наилуч­шим образом стимулирует улучшение работы, когда у по­требителей нет другого выхода. Дело в том, что руководство

выход,голос И ВЕРНОСТЬ I 48 I

государственного предприятия, абсолютно уверенное в том, что Минфин не даст ему погибнуть, может не обращать внимания на падение доходов, вызываемое переключением клиентов на услуги частного сектора, а вот к протестам разъяренной общественности, которой некуда деваться в условиях монополии, оно должно было бы прислушаться¹.

Соотношение «голоса» и «выхода», с которым я столкнулся в Ниге­рии, оказалось особенно безнадежным с точки зрения перспектив улучшения ситуации: бегство клиентов никого не беспокоило, по­тому что руководству было, вообще говоря, плевать на падение до­ходов, а «голос» не работал, потому что самые заинтересованные и потенциально самые докучливые клиенты первыми покинули железную дорогу и пересели на грузовики. Последнее обстоятель­ство заслуживает особенно пристального внимания, потому что, если видеть в нем общую закономерность, придется признать, что опция «голос» может хоть как-то влиять на положение дел только в условиях полной монополии, «когда клиентам некуда деваться».

Прежде чем переходить к обобщениям, стоит рассмотреть еще один пример, на этот раз из отечественной жизни. То, что про­исходит в Соединенных Штатах с государственными и частными школами, очень похоже на нигерийскую историю с железной доро­гой и грузовиками. Представьте себе, что по какой-то причине го­сударственные школы пришли в упадок. Тогда родители, заботя­щиеся о том, чтобы их дети получали полноценное образование, немедленно начнут переводить своих детей в частные школы². Уход учеников в частные школы служит сигналом о необходимости улуч­шить обучение в государственных школах, но гораздо важнее тот факт, что при этом из них уходят семьи, которые могли бы принес­ти наибольшую пользу в борьбе за улучшение образования, если бы у них не было альтернативы в виде частной школы.

² Поскольку обучение в частных школах обходится недешево, при существу­ющем неравенстве доходов на это пойдут прежде всего обеспеченные родители. Впрочем, готовность пойти на финансовые жертвы ради хорошего образования де­тей не такая уж редкость и среди относительно небогатых людей. Рассматриваемая здесь ситуация могла бы стать реальностью в районе с большим количеством семей среднего достатка, которые могут себе позволить расходы на обучение детей

в частных школах.

¹ HirschmanA.O. Development Projects Observed. Washington: Brookings Institution, 1967. P. 146-147.

В рассмотренных выше примерах нечувствительность к уходу клиентов демонстрируют государственные организации, которым обеспечена подкормка из бюджета, а потому они могут не очень-то заботиться о доходах. Но и в сфере частного бизнеса есть ситуации, в которых главной реакцией на упадок является «выход», хотя «голос» мог бы дать больший эффект. Речь идет об отношени­ях между руководством крупных корпораций и акционерами. Ког­да у корпорации возникают внутренние проблемы, хорошо инфор­мированные акционеры сразу начинают думать об акциях другой компании, в которой управление поставлено как следует. Инвесто­ры, ориентированные на «выход», а не на «голос», следуют, как гово­рят, действующему на Уолл-стрит правилу: «Если ты не согласен с руководством корпорации — продавай акции». Согласно попу­лярному учебнику, это правило ведет к тому, что никто не борется против плохого управления и недостатков руководства. В том, что акционеры очень редко пытаются вслух говорить о проблемах, ви­новато, естественно, не правило, популярное на Уолл-стрит, а изо­билие альтернативных возможностей инвестирования на фондо­вом рынке³.

Для всех вышерассмотренных ситуаций характерна одна особенность, наиболее четко выраженная в случае конкуренции между частными и государственными школами: сильнее других ори­ентированные на качество клиенты, которые могли бы стать самыми активными, надежными и креативными в борьбе за улучшение, пер­выми покидают систему при малейших признаках ухудшения.

Это наблюдение позволяет выделить целый класс экономи­ческих структур, в которых монополия имеет преимущество перед конкуренцией. Но прежде чем перейти к этому выводу, следует пристальнее присмотреться к этому наблюдению, переведя его на стандартный язык экономического анализа.

³ Цитаты взяты из книги: Graham В., DoddD.L. Security Analysis / 3d ed. N.Y.:

McGraw-Hill, 1951. P. 618. Соответствующая проблема рассмотрена в главе 50 «Конфликты между акционерами и руководством корпораций». В четвертом изда­нии этой работы (1962) авторы лишь кратко касаются этого вопроса, как будто осо­знав, что институциональные условия делают их увещевания заведомо тщетными: «В донкихотском порыве, — задумчиво сообщают они, — мы выступили против тра­диционной, но пагубной идеи, что, если акционеру не нравится, как осуществляется руководство компанией, ему следует продать свои акции, даже если цены очень не­выгодны» (с. 674).

На этом языке обрисованная ситуация оказывается весьма парадоксальной. Всем известно, что, когда цена товара растет, пер­вым отказывается от его покупки предельный клиент, то есть тот, кто располагает наименьшими средствами и для кого этот товар наиме­нее важен. Как же получается, что все оказывается ровно наоборот, когда ухудшается качество: возможно ли, что потребители, первыми отказывающиеся от покупок при повышении цены, — это совсем не те люди, которые первыми уходят при понижении качества⁷* При положительном ответе на этот вопрос легче понять, почему в некоторых ситуациях сочетание опций «выход» и «голос» дает не­удовлетворительные результаты.

Источником этого парадокса является недостаточная про­работка роли качества (в отличие от цены) в экономической жизни. Традиционный анализ спроса строится исключительно в терминах цены и количества, то есть в категориях фиксируемых, измеримых и делимых. Изменения качества экономисты и статистики учиты­вают с помощью понятий эквивалентной цены или посредством количественных коэффициентов. Вещь низкого качества можно иногда учитывать как часть такой же вещи стандартного качества, как, например, поступают в случае автомобильных покрышек, ког­да лучшие могут пройти вполовину больше миль, чем самые сквер­ные. Плохое качество нередко оборачивается и более высокими це­нами и издержками; например, высокий уровень хищений на железной дороге ведет к повышению стоимости страховки перево­зимых грузов. В последнем случае может быть использовано следу­ющее выражение: «Сегодня всем приходится дороже платить за те же самые перевозки». В той мере, в какой это высказывание спра­ведливо, нет оснований предполагать, что ухудшение качества по­влияет на спрос (то есть на то, кто первым откажется от потребле­ния) как-нибудь иначе, чем единообразное повышение цены. Иными словами, если ухудшение качества можно выразить как эк­вивалентное повышение цены, единообразно затрагивающее всех покупателей товара, то и на уход клиентов это должно повлиять точно так же, как эквивалентное повышение цены.

⁴ В Приложении С это явление названо «обратным». При чтении следующих

страниц можно обращаться к материалу Приложений С и D — графики иногда быва­ют понятнее слов.

Теперь переходим к главному. Для любого человека измене­ние качества можно перевести в эквивалентное изменение цены. Но эта эквивалентность зачастую бывает разной для разных потреби­телей, потому что люди по-разному воспринимают и оценивают качественные различия. До известной степени это относится даже к вышеприведенным примерам с автомобильными покрышками и усилением воровства на железной дороге. Выбор между дешевы­ми и дорогими покрышками зависит от многих личных факторов. В случае железнодорожных перевозок повышение стоимости стра­ховки полностью покрывает только рост средних прямых денеж­ных издержек, создаваемый ухудшением качества услуг. Некоторым перевозчикам этого достаточно, потому что ничто другое их не тре­вожит, но обязательно есть и другие, для которых уменьшение надежности — это само по себе источник издержек (дополнитель­ное беспокойство, страдает собственная репутация надежного пе­ревозчики и т.п.), которые невозможно покрыть с помощью стра­ховки. То, что разные люди по-разному ценят качество — вина, сыра или образования своих детей, — не является великим открытием. Из этого следует, однако, что любое данное снижение качества обо­рачивается для разных людей совершенно разными издержками (то есть разным увеличением эквивалентной цены); тот, у кого перед падением качества был очень высокий потребительский излишек*, потому что он знаток и готов был бы заплатить вдвое при первона­чальном качестве, может отказаться от покупки при малейшем ухудшении качества, если, конечно, есть высококачественный заме­нитель, пусть и по намного более высокой цене.

А вот объяснение нашего наблюдения: в случае «товаров для знатоков» — а как показывает пример с образованием, эта катего­рия объединяет не только любителей качественных вин — потре­бители, отказывающиеся от покупок при падении качества, не обя­зательно являются предельными потребителями, которые точно так же откажутся от покупок при росте цен, а, напротив, могут ока­заться людьми со значительным потребительским излишком, или, иными словами, потребитель, не особо чувствительный к росту цен, зачастую оказывается крайне чувствительным к падению качества.

* Разница между максимальной ценой, которую потребитель был готов за-

платить, и рыночной ценой блага в ситуации превышения первой над последней; эта разница показывает дополнительную полезность, получаемую потребителем. — Примеч. пер.

В то же самое время и по той же самой причине потребители с высоким потребительским излишком больше всех теряют от ухуд­шения качества. Поэтому именно они, вероятнее всего, устроят шум в случае падения качества — до тех пор, пока не решат переключить­ся на другой товар. «Можно активно сбежать, а можно активно остаться». Эти слова Эрика Эриксона⁵ в полной мере применимы к выбору, регулярно возникающему перед потребителем, высоко це­нящим качество, или членом организации, которому глубоко небез­различна проводимая ею политика. Многим фирмам и организаци­ям, а особенно тем, которые больше откликаются на «голос», чем на бегство клиентов и членов, следовало бы заботиться о том, чтобы та­кого типа потребители и члены «активно оставались» у них.

Прежде чем продолжить рассмотрение разных видов пове­дения потребителей, следует отдать дань уважения почтенной кон­цепции потребительского излишка, которая позволяет измерять потенциал влияния разных групп потребителей. Этот показатель дополняет традиционное содержание концепции. Потребительский излишек измеряет выгоду, извлекаемую потребителем из того фак­та, что он может приобретать продукт по его рыночной цене: чем больше эта выгода, тем вероятнее, что потребитель захочет «что-то сделать», чтобы ее сохранить или восстановить. Получается, что нам удается извлечь возможность политических действий из концеп­ции, которая прежде обитала исключительно в сфере экономиче­ской теории⁶.

Очевидно, что природа доступных заменителей как-то свя­зана с вопросом о том, будут ли товары для знатоков быстро остав­лены ценителями высокого качества в случае их ухудшения. В гла­ве 3 при обсуждении опций «голос» и «выход» мы предположили, что единственный замещающий товар первоначально имел худшее качество, но ту же цену. Обычно, разумеется, наличествуют многие другие комбинации цены и качества и, в частности, потребителям нередко приходится колебаться между (1) тем, что они покупали раньше, (2) заменителем более высокого качества и более дорогим и (3) заменителем более дешевым и менее качественным. Теперь предположим, что существует только первый из заменителей и что качество обычно покупаемого некоей группой потребителей товара для знатоков ухудшилось. В этом случае правдоподобно предполо­жение, что потребители, выше всех ценившие ухудшившийся товар, первыми примут решение перейти к более качественному и более

⁶ Об аналогичной трансформации освященной временем экономической концепции (торговая выгода) в политическую (влияние торгового партнера на получающую выгоду страну) см. мою книгу: HirschmanA.O. National Power and the Structure of Foreign Trade. Berkeley: University of California Press, 1945 (2-е изд.: 1969). Гл.2.

⁵ Erikson Е. Insight and Responsibility. N.Y.: W.W. Norton & Co., Inc., 1964. P. 86.

дорогому заменителю. С другой стороны, если наличествует только менее качественный и менее дорогой заменитель, эти ценители ка­чества сохранят приверженность ухудшающемуся товару дольше, чем их менее ценящие качество коллеги. Эти и им подобные предпо­ложения легко доказать с помощью анализа кривой безразличия⁷.

Таким образом, быстрый «выход» ценителей высокого каче­ства — ситуация, парализующая «голос», который лишается глав­ных крикунов, — предполагает наличие более качественных и бо­лее дорогих заменителей. Нечто подобное, например, происходит в жилищной сфере. Когда общие условия жизни в районе ухудша­ются, те, кто больше всего ценят такие достоинства, как безопас­ность, чистоту, хорошие школы и т.п., первыми отселяются из него: они найдут себе жилье в более дорогом районе или в пригороде, так что группы гражданского действия и прочие организации, пыта­ющиеся остановить упадок района и обратить его вспять, останутся без их поддержки. Или вернемся к случаю частных и государствен­ных школ. Похоже, что «более дешевые» государственные школы заведомо проигрывают в конкуренции с частными школами: во-первых, когда падает качество образования в государственных шко­лах, они сразу теряют детей из семей, которые более всего ценят хорошее образование и которые могли бы особенно активно сра­жаться с ухудшением; во-вторых, если потом начнет падать качест­во обучения в частных школах, такого типа родители не будут заби­рать оттуда своих детей. Поэтому когда параллельно существуют государственные и частные школы, то в последних не только качест­во обучения обычно бывает выше, но и борьба с падением этого ка­чества проходит куда энергичнее. А поскольку в случае государ­ственных школ опция «выход» не является уж очень надежным механизмом восстановления качества — в частных школах, кото­рым нужно сводить концы с концами, этот механизм работает ку­да надежнее,—эта изначальная слабость оказывается усугубленной неэффективностью второго механизма, опции «голос».

Выявленная закономерность особенно важна там, где при­ходится делать выбор, как в случае двух видов образовательных учреждений или двух видов транспорта⁸. Если предположить, что

⁸ В Приложении D показано, что «обратное явление» возможно только при

наличии как минимум трех благ: промежуточного, чье качество ухудшается или

См. Приложение D, содержащее более формализованный анализ ряда ут­верждений этой главы.

существует целый ряд альтернатив, от дешевых и низкокачествен­ных до дорогих и высококачественных, тогда ухудшение любого, за исключением самого дорогого и самого дешевого, приведет к ком­бинации «выходов»: ценители качества перейдут к более дорогим и более качественным вариантам, а предпочитающие экономить обратятся к более дешевым и менее качественным, и при этом пер­вые первыми отреагируют на падение качества, а не рост цены, но и вторые отстанут от них ненамного.

Тем не менее можно утверждать, что в случае благ с большим числом разновидностей «голос» может играть более важную роль в предотвращении падения качества более качественных разновид­ностей, чем в случае менее качественных, если можно предполо­жить, что плотность этих разновидностей распределена по шкале качества неравномерно. Предположение, что плотность ниже в верхней части шкалы качества, чем в нижней и в середине, прав­доподобно хотя бы в силу эффекта масштаба производства. Если это действительно так, тогда ухудшение продукции высшего каче­ства должно быть достаточно значительным, прежде чем ценители качества откажутся от нее и перейдут на следующую по качеству разновидность. В силу этого интенсивность использования опции «голос» в этой части шкалы будет наибольшей, а в средней и ниж­ней части школы она будет сравнительно незначительной.

растет цена, альтернативного, отличающегося более высоким качеством и более высокой ценой, и еще одного, менее качественного и менее дорогого. Вот тогда при росте цены на промежуточное благо первыми уйдут наименее требовательные по­требители (к менее качественному и более дешевому благу), а ценящие качество потребители уйдут первыми при падении качества (к более дорогому и более качест­венному благу). Хотя в вышеприведенном примере налицо только два блага, обуче­ние в государственной школе и в частной, искомая третья альтернатива «по ту сто­рону» обычно покупаемого блага может появиться при повышении цены на обучение в государственной школе, и это будет неформальное домашнее обучение. Нет со­мнений, что именно этот вариант выберут многие нетребовательные потребители, если государственные школы станут платными. Таким образом, в этом случае нель­зя исключить существования обратного явления. Сходное рассуждение возможно и в случае других дихотомичных ситуаций: при более внимательном изучении обыч­но удается обнаружить третью альтернативу, так что при повышении цены на обычно покупаемый товар всегда удается найти что-то менее качественное.

Из наших результатов можно сделать два вывода. Во-пер­вых, их можно соотнести с обсуждением образования, откуда сле­дует, что роль «голоса» в борьбе с ухудшением особенно важна для ряда основных услуг, в значительной степени определяющих то, что

называют «качеством жизни». Поэтому мы приходим к удруча­ющему, хотя не столь уж нереалистичному выводу: поскольку для борьбы с ухудшением этих услуг нужен «голос», а на «голос» можно больше рассчитывать в верхней части шкалы, чем в нижней, разрыв в качестве жизни между верхним уровнем, с одной стороны, и ниж­ним и средним — с другой, склонен делаться более выраженным. И это должно быть особенно так в случае обществ с вертикальной социальной мобильностью. В обществах, препятствующих перехо­ду из одного социального слоя в другой, обращение к опции «голос» автоматически усиливается: каждый заинтересован в защите каче­ства жизни на своем уровне. Все более очевидно, что в обществах с вертикальной мобильностью разрыв между высшим и низшим классом расширяется и делается менее преодолимым; но к такому выводу было довольно трудно прийти в культурах, в которых за данность принималось то, что равенство возможностей в сочета­нии с вертикальной мобильностью разом гарантирует как эффек­тивность, так и социальную справедливость⁹.

⁹ Ошибочность этого убеждения убедительно разоблачена в сатирической

работе Майкла Янга «Возвышение меритократии» («The Rise of Meritocracy*, 1958). См. также ниже, с. 104-107.

Мы придем к совсем другому выводу, если предположение о разреженности возможностей в верхней части шкалы совместить с правдоподобной идеей, что для достижения наилучших результа­тов нужна комбинация опций «голос» и «выход». Если принять эту идею, тогда механизм восстановления может оказаться чрезмерно зависимым от использования опции «выход» в нижней части шка­лы и от недостаточного ее использования в верхней части. Иллюст­рацию этого предположения вы найдете ближе к концу книги.

5 Как конкуренция может создать комфортные условия для монополии*

Западному экономисту трудно принять идею, что при некоторых обстоятельствах жесткая монополия лучше, чем ослабленная, при которой возможна некоторая конкуренция. Тем не менее следует признать, что при соблюдении следующих двух условий ситуация, в которой отсутствует опция «выход», имеет преимущества перед такой, в которой есть ограниченные возможности «выхода»:

(1) если опция «выход» неэффективна в качестве механиз­ма восстановления, но при этом вымывает из клиенту­ры фирмы или рядов организации наиболее вниматель­ных к качеству, бдительных и потенциально активных людей; и

(2) если опция «голос» может быть превращена в эффек­тивный механизм восстановления, при условии, что эти люди никуда не могут уйти.

Нет сомнений, что существует множество ситуаций, в которых вы­полняется первое условие, и дополнительные примеры будут да­ны в этой и последующих главах. Со вторым условием все намно­го сложнее: как уже было отмечено, развитие в организациях опции «голос» — это синоним всей истории демократического контроля, это история механизмов выражения и сплочения мне­ний и интересов.

* При написании этой главы я непростительно упустил из виду знаменитую

фразу Джона Хикса, брошенную им 35 лет назад: «Самое выгодное в монополии — это спокойная жизнь». Если бы я вовремя вспомнил ее, я бы не столь критично от­несся к тому, что экономисты пренебрегают «ленивым монополистом». В то же вре­мя я сумел бы заострить главную идею этой главы: при некоторых предположениях о существовании и интенсивности использования опции «голос» конкуренция мо­жет обеспечить еще более спокойную жизнь, чем монополия. —Примеч. А.О. Хирш-мана, 30 сентября 1971 года.

5. КОНКУРЕНЦИЯ И КОМФОРТНЫЕ условия для монополии I 57 I

Сам по себе тот факт, что члены или клиенты не имеют воз­можности покинуть организацию или фирму, не может гарантиро­вать того, что можно рассчитывать на эффективное проявление

«голоса». Как будет показано ниже, самым действенным способом давления на организацию является угроза перехода в организацию соперничающую. Но такая угроза невозможна в отсутствие сопер­ников, так что опция «голос» может оказаться ущербной не только когда возможен «выход», но и, хоть и по иным причинам, когда он невозможен. Впрочем, часто оказывается возможным сделать веро­ятностную оценку ситуации следующего вида: с учетом структуры власти и отзывчивости организаций в данном обществе, а также об­щей готовности людей и групп отстаивать свои интересы можно счесть вероятным, что в том или ином конкретном случае опция «голос» сможет надежнее поддерживать эффективность организа­ции, когда членам или клиентам некуда деваться, чем когда у них есть некая возможность «выхода»¹.

¹ Здесь можно указать на любопытную симметрию со случаем совершенной

конкуренции. Как было отмечено в примечании 1 к главе 1, фирма, производящая для совершенно конкурентного рынка, узнает о своих недочетах непосредственно изданных об увеличении издержек, а не косвенным путем, т.е. через реакцию потре­бителей, потому что она не может изменить ни цену, ни качество своей продукции. Она понесет убытки, соответствующие тому, насколько далеко она отошла от усло­вий эффективного производства. Если отход был незначителен, убытки также будут незначительны и у фирмы будет возможность оправиться. Если хоть ненамно­го отойти от условий совершенной конкуренции и оказаться в ситуации, когда спрос все еще очень эластичен, но фирма имеет возможность варьировать цену и качест­во, начинается совершенно другая история: незначительное падение эффективно­сти может стать причиной появления продукции немного худшего качества, а это, в свою очередь, может привести к такому падению дохода, что фирма немедленно уйдет на дно. Есть предположение, что сходная ситуация возможна и на другом кон­це спектра. С точки зрения эффективности механизмов восстановления в некото­рых ситуациях полная монополия может быть предпочтительней, чем монополия, слегка ограниченная конкуренцией. Дело в том, что эта ограниченная конкуренция может привести к тому, что падение дохода окажется слишком незначительным, что­бы привлечь внимание руководства к своим недостаткам, но при этом она может ра­дикально ослабить опцию «голос», откачав у фирмы ее самых «голосистых» клиен­тов. В крайних случаях совершенной конкуренции и полной монополии механизм восстановления эффективности, таким образом, может работать лучше, чем при са­мом малом отступлении от идеала в направлении, соответственно, рыночной власти, т.е. способности влиять на цены, и допущения конкуренции.

Наилучшим, пожалуй, подходом к этому вопросу является признание того, что здесь нам приходится выбирать между двух зол. Мы должны присмотреться не только к традиционной полноцен­ной монополии, об опасностях и злоупотреблениях которой давно известно, но и к организациям, обладающим лишь ограниченной монополией, которые способны выжить даже после «выхода» из них наиболее бдительных клиентов или членов. Зачастую приходит-

ся отвечать на весьма настоятельный вопрос — какая из этих двух разновидностей хуже.

Моя точка зрения резко контрастирует с тем духом, кото­рый издавна возбуждал страх перед монополией и побуждал к борьбе с ней. Традиционно предполагалось, что монополист бу­дет в максимально возможной степени использовать свои возмож­ности эксплуатировать потребителей и, ограничивая производ­ство, максимизировать прибыль. Именно это предположение было основой государственной политики. Даже Гэлбрейт, обычно столь готовый отвергнуть «общепризнанную мудрость», считает моно­полистическую эксплуатацию главной и, пожалуй, даже единствен­ной опасностью, с которой нужно бороться. В своей книге «Амери­канский капитализм» он ограничивается указанием на то, что конкуренция перестала быть реальной альтернативой монопо­лизации развитых капиталистических экономик, и превозносит в качестве альтернативы уже существующее средство, а именно «противостоящую силу». Но что, если нам следует опасаться не только стремления монополиста к максимизации прибыли, но и его склонности к упадку, ожирению, словом, к неэффективности? В конце концов, это самое обычное проявление монополизма: мо­нополист устанавливает высокие цены на свою продукцию не ради получения сверхприбылей, а потому, что он не в состоянии снизить свои издержки или, что еще типичнее, он допускает падение каче­ства продаваемых им товаров или услуг, даже не получая от этого какой-либо финансовой выгоды².

Дата добавления: 2015-08-29