— Постой. Он — гость?
— Именно!
— Согласно Закону Зимы? — уточнил я.
— Да! Вроде того.
— Ну, — сказал я, подходя к Крюку, — я никогда не подписывал этот договор. Так что к чёрту Закон Зимы…
Внезапно по моей коже словно кто-то прошёлся степлером, всаживая скобки, и я осознал, что мантия Зимнего Рыцаря полностью исчезла. Тело снова пронзила боль, воспалённые ткани стало жечь, синяки запульсировали, отёки под кожей набухли и страшно затвердели. Усталость ударила меня, как грузовик. Ощущения были настолько интенсивными, что заставили меня упасть на пол.
Моё тело ниже пояса внезапно онемело и утратило подвижность.
Это напугало меня до чёртиков и подтвердило одно из худших моих опасений. Когда я согласился служить Мэб, моя спина была перебита, позвоночник поврежден. Когда я принял мантию, она оградила меня от травмы, которая, вероятно, надолго покалечила бы меня. Но без неё моё тело было всего лишь телом смертного. За длительный срок я могу восстановиться лучше, чем большинство других, но я всё же человек. Без мантии у меня бы не было контроля над ногами, мочевым пузырём и кишечником, и, что самое главное, независимости.
Казалось, я пролежал на полу неделю, прежде чем Томас подоспел ко мне, с Мерфи, Баттерсом и Молли на хвосте, но возможно, это было лишь несколько секунд. Я знал, что они там, поскольку мог их видеть, но их голоса доплывали до меня будто с большого расстояния, сквозь какофонию ощущений, обстреливающих мою нервную систему. Они усадили меня... а затем боль резко ушла, и мои ноги снова начали двигаться, подёргиваясь в слабых судорогах.
Мантия восстановилась.
— Ладно, — хрипло сказал я. — Уф. Может, нам и не стоит посылать к чёрту Закон Зимы.
— Гарри, — Томас сказал это так, будто уже несколько раз повторял моё имя. — Что случилось?
— Э... Думаю, это... побочный эффект. Последствие неповиновения принятому порядку вещей.
— В смысле? — спросил он.
— Фэйре, — пояснил я. Они — в некотором роде безумные, и злобные, и чертовки опасные, но все они имеют одну особенность — они держат слово. Они подчиняются тому, что признают законом. Особенно Мэб.
— Пока что твои слова не очень прояснили ситуацию, — сказал Томас.
— Я получил от Мэб мантию силы. Теперь она на мне. Но в ней всё ещё есть частица Мэб. Если я нарушаю законы её королевства, мантия, похоже, перестаёт меня поддерживать.
— То есть?
— То есть мне лучше как можно быстрее разобраться в этих законах, — ответил я. — Помоги мне встать.
Томас поднял меня на ноги, и я взглянул на Тука:
— Ты знаешь, что гласит Закон Зимы?
— Ну конечно, — сказал Тук так, словно я был полным идиотом.
— Где я могу его изучить?
Тук склонил голову на бок:
— Что?
— Закон Зимы, — повторил я. — Где я могу его изучить?
— Я не понимаю, — сказал Тук, склонив голову в другую сторону.
— О, да ради... — я сжал переносицу между большим и указательным пальцем. — Тук. Ты умеешь читать?
— Ещё бы! — воскликнул Тук. — Я могу прочесть "пицца" и "выход", и "шоколад"!
— Целых три слова, да?
— Точно.
— Значит, ты образован и хорошо воспитан, - сказал я. — Но где ты изучил Закон Зимы?
Тук озадаченно покачал головой:
— Я не изучал его, Гарри. Просто... знал и всё. Все его знают.
— Я вот не знаю, — возразил я.
— Может, ты слишком большой, — предположил Тук. — Или слишком громкий. Или, ну знаешь... слишком человек.
Я хмыкнул, потом посмотрел на Крюка, который в течение всего разговора продолжал сидеть на одном месте.
— То есть я просто взял и сделал его своим гостем, да?
— Ну... Скорее вассалом.
Я нахмурился:
— А? Что?
— Ну он же сдался, — сказал Тук. — Его жизнь в твоих руках. И до тех пор, пока ты не моришь его голодом и не заставляешь стать клятвопреступником, ты можешь приказывать ему делать то, что захочешь. И если его сеньор захочет получить его обратно, он должен будет заплатить тебе за него.
— А! Выкупить в средневековом стиле.
Тук выглядел сбитым столку:
— Выкупать? Нет, он собирался не искупаться, а сбежать, а я остановил его, милорд. Только что. У тебя на глазах. Прямо тут.
Позади меня раздалось несколько смешков, самый громкий принадлежал моей ученице, и я обернулся посмотреть, кому ещё было так весело. Они все или прятали улыбки, или хотя бы пытались сдержаться, но должен заметить, что у них плохо получалось.
— Эй, на галёрке, — сказал я. — Это не так просто, как кажется.
— Ты отлично справляешься, — ответила Кэррин, её глаза задорно блестели.
Я вздохнул.
— А ну-ка подвинься, Тук, — сказал я и подошел к Крюку.
Маленький фэйре остался сидеть на месте, по всей видимости, игнорируя меня, что требовало железных нервов. Если я упаду или наступлю на него, эффект будет, как от дерева, упавшего на дровосека. Если я захочу сделать ему больно, физически, я могу крутить ему руки и ноги, как резиновому пупсу.
Но Капитан Крюк был не человек, а фэйре. Ему, вероятно, никогда даже не приходило в голову, что я могу нарушить законы Мэб.
— Пленник обязан встать перед Ца-Лордом! — крикнул Тук пронзительным голосом.
Крюк послушно встал и повернулся лицом ко мне.
— Назови себя, пожалуйста, — сказал я. — Мне не нужно твое истинное Имя. Просто что-то, чтобы обращаться к тебе.
— Некоторые зовут меня Лакуной, — ответил тот.
— Лакуна меня устраивает, — сказал я. — Сними, пожалуйста, шлем. Хочу увидеть того, кому оказываю покровительство.
Лакуна поднял руку, снял скрывающий лицо шлем, и…
Она была великолепна.
Её чудесные чёрные волосы были заплетены в косу, которая почти на фут выскользнула из-под шлема, когда она его сняла. Её кожа была белее бумаги, а глаза — огромными и полностью чёрными. На коже виднелись небольшие отличительные знаки или татуировки, нанесённые какой-то разновидностью тёмно-фиолетовых чернил, они незаметно скользили по коже — пока я разглядывал их, некоторые исчезли из виду, а другие появились. Черты удлинённого лица были тонкими, словно точёными. Она обладала элегантной красотой опасной бритвы.
У Тука просто отпала челюсть:
— Ничего себе!
— Хммм, — сказала Кэррин, — так это она тебя отделала прошлой ночью?
— И устроила ему западню сегодня утром, — напомнил ей Томас.
— И устроила мне западню сегодня утром, — прорычал я. Я повернулся к Лакуне и окинул её взглядом. Она в ответ посмотрела на меня, не мигая. Фактически, она вообще не шевельнулась — за исключением её косы, которая попала в тёплый поток от обогревателя и поплыла вверх, словно паутина.
— Ну, — сказал я, — такого я не ожидал.
Лакуна продолжала невозмутимо смотреть на меня.
— Я не прошу тебя нарушить своё слово, — сказал я ей. — Я буду относиться к тебе с уважением, и обеспечивать удовлетворение твоих потребностей в обмен на услуги. Ты поняла?
— Да, поняла, — ответила Лакуна.
— Ух ты! — сказал Тук-Тук.
— Мне хотелось бы знать, что ты, без нарушения клятв, можешь рассказать мне о том, кому служила до того, как тебя взяли в плен, — сказал я.
Она пристально смотрела на меня.
До меня дошло, в чём я ошибся, и я закатил глаза:
— Позволь мне выразиться иначе. Расскажи мне то, что можешь рассказать о том, кому ты служила до того, как тебя взяли в плен, не нарушая клятв, что ты давала ему.
Лакуна кивнула и задумчиво нахмурилась. Потом подняла голову и сказала серьёзным, доверительным тоном:
— Кажется, ты ему не слишком нравишься.
Я сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Позади меня снова раздалось хихиканье.
— Да, я это тоже заметил, — произнёс я. — Расскажи мне, что ты знаешь о том, что происходит сегодня.
— Дети, — сказала она мрачным голосом, её лицо перекосилось от гнева. — И сладости. Много-много сладостей.
— Ну ничего себе! — воскликнул Тук и молнией вылетел из помещения.
— Не нарушая данного тобой слова, расскажи мне всё, что знаешь о Тузе, — сказал я.
— Он задолжал мне, — мрачно ответила Лакуна. — За оказанные услуги.
Я вздохнул:
— Ты ведь не выдашь мне более полезную информацию по собственной инициативе?
Маленькая фэйре в броне смотрела прямо на меня, не моргая. От этого мне даже стало немного жутко.
— Видимо, нет, — произнёс я. — Ты голодна?
Мгновение она, казалось, обдумывала это, потом сказала:
— Да.
— Хочешь пиццы?
Лицо Лакуны перекосилось от отвращения:
— Фу! Нет.
Мои брови удивленно поползли вверх. Это было в высшей степени оригинально. Маленький Народец мог буквально устроить войну из-за пиццы. Да они были от неё просто в восторге.
— Э... А что бы ты тогда хотела съесть? Что ты любишь?
— Сельдерей, — быстро ответила она. — Сыр. Зелёный чай. Но больше всего — сельдерей.
— Интересный выбор, — сказал я и оглянулся через плечо:
— Молли?
— Я принесу, — сказала она и отправилась на кухню.
— Итак, Лакуна... — произнёс я. — Нам тут нужно уладить кучу дел. Я хочу, чтобы ты поела, отдохнула и чувствовала себя, как дома. Но не покидай эту квартиру. Понятно?
Лакуна мрачно кивнула:
— Да.
Она замахала крылышками и умчалась на кухню, где Молли собирала тарелку с едой, которая была Лакуне по душе.
— Хорошо. Я решу, что с тобой делать, позже.
Я потёр шею и повернулся к остальным:
— Что ж… Пользы из этого вышло не много.
— Зачем тогда было брать её в плен? — спросил Томас.
Я сердито взглянул на него:
— Разве тебе не нужно собирать отряд наёмников? Или, может, пойти и спрыгнуть с моста?
— Похоже на то.
— Итак, — сказал я. — У всех вас есть задания. Приступайте. Молли, у тебя квартира и телефон, так что после отправки поисковых групп ты отвечаешь за координацию. Если кто-то из вас что-то выяснит — позвоните и сообщите об этом Молли. В противном случае — встречаемся здесь в пять.
После череды кивков и звуков согласия, Баттерс, Томас и Кэррин отправились в город.
Как только они ушли, Молли спросила:
— Зачем ты отделался от них?
Я вновь удивленно поднял брови. Кузнечик становилась всё сообразительней.
— Я не отделывался от них, — возразил я.
Молли выгнула бровь:
— Неужели?
— Ну не совсем, — сказал я. — Их задания тоже важны.
— А ты в это время в одиночку отправишься подвергать себя опасности. Я права?
Я медлил с ответом, и она успела закончить готовить еду для Лакуны. Потом поставила тарелку на барную стойку, и серьёзная маленькая фэйре набросилась на угощение, словно волчица на добычу.
— Что-то вроде того, — ответил я наконец. — Но и у тебя ведь тоже есть, чем заняться?
Молли смерила меня взглядом. Потом подняла со стола карту, сложила её и направилась к двери.
— Я не собираюсь спорить с тобой об этом. Я просто хотела, чтобы ты был в курсе, что я знаю.
В этот момент Тук влетел обратно в квартиру непонятно откуда. Он заметался безумными, головокружительными кругами, начиная от той точки, где он в последний раз видел Лакуну, пока его спиральный шаблон поиска не привел его на кухню. Потом он устремился вниз, к Лакуне, и аккуратно приземлился на стойку.
Я, прищурившись, наблюдал за двумя маленькими фэйре. Тук протянул Лакуне арбузный леденец от Джолли Рэнчер, так, словно преподносил ладан и смирну в дар младенцу-Иисусу.
— Привет! — восторженно сказал он. — Я — генерал-майор Тук-Тук!
Лакуна оторвала взгляд от своей еды и увидела подарок Тука. Её глаза сузились.
А потом она неожиданно врезала Тук-Туку кулаком прямо в лицо, застав того в расплох.
Мой маленький телохранитель отлетел на пару футов и приземлился на пятую точку. Прижав обе руки к носу, он испуганно моргал в полном недоумении.
Тук выронил конфету. Лакуна невозмутимо пнула её в сток кухонной раковины, в измельчитель для мусора. Затем повернулась спиной к Туку, полностью игнорируя его, и вернулась к своей еде.
Тук тупо пялился на Лакуну, его глаза расширились ещё больше.
— Ну, ничего себе! — сказал он.
У птичьего заповедника Монтроуз Пойнт было второе название — Магический Хедж. Здесь около пятнадцати акров деревьев, кустарника и извилистых тропинок. Он был учреждён как птичий заповедник несколько десятилетий назад и является основной гаванью прибытия птиц, мигрирующих на юг зимой. Если вы прочтёте какие-нибудь рекламные проспекты об этом месте, они расскажут вам всё о том, что Магический Хедж до отказа переполнен магией птиц и природы.
Но народ, который живёт здесь, называет это место Магический Хедж ещё и потому, что это довольно известный притон для мужчин, которые надеются завести интрижку с другими мужчинами. Соотношение «романтиков» к орнитологам (и не думайте, что я не понял иронию шутки про бинокль и наблюдение за птицами) меняется в зависимости от времени года. Когда вокруг тонны птиц и их почитателей, это означает присутствие множества людей с биноклями и фотоаппаратами. Такого типа вещи действительно на корню рубят романтическую таинственность.
Место выпирает словно крюк, почти полностью охватывая Монтроуз Харбор, который в основном используется как стоянка для лодок, намного менее неряшливых, чем «Жучок-плавунец». Там есть яхт-клуб и довольно оживлённый пляж неподалёку. Таким образом, порой в Магический Хедж забредают люди, которые не являются ни орнитологами, ни искателями любовных приключений.
Такие люди, как я.
В конце октября, большая часть мигрирующих стай уже прошла мимо, но Хедж по-прежнему был местом сбора для остатков воробьиных стай, которые будут собираться здесь в течение нескольких дней, чтобы затем объединиться и улететь прочь огромным облаком. Я распознал две дюжины видов на прогулке по парку и без бинокля. Я знал большинство из них, если бы потрудился извлечь их имена из своей памяти. Но я не стал. Эбинизер, когда обучал меня, весьма серьёзно подошёл к этому вопросу и постарался удостоверится, что я заучил правильные имена вещей.
Сегодня, под холодным моросящим серым небом, парк был почти пуст. По пути туда, куда я хотел попасть, мне встретился мужчина, одетый во всё чёрное, в чёрной шляпе и чёрных солнцезащитных очках. В солнцезащитных, с ума сойти! Он незаинтересованно проводил меня своим неприветливым пристальным взглядом, когда я проходил мимо.
— Я здесь не за этим, — сказал я. — Делаю междугородный звонок. Свалю через полчаса. Так или иначе.
Он ничего не сказал и, пока я проходил, скрылся в кустарнике. Здесь своё сообщество. Сыщики, бегуны. Иногда подставы полицейских рейдов. Похоже на кошмарное количество суеты и хлопот для всех участников, а для меня, в современных реалиях, особенно.
Боба в моей сумке через плечо больше не было, я заменил его тем, что мне сейчас было нужно. Озеро неподалеку и моросящий дождь обозначали стихию воды. Земли там было в избытке, и я использовал садовую лопату, чтобы выкопать небольшую яму. Порывистый холодный ветер с Северо-Запада послужил стихией воздуха. После того, как я сложил несколько фунтов щепок для растопки, что принёс с собой, в виде маленькой полой пирамиды, не потребовалось много времени, чтобы развести крохотный костёр, даже под дождём.
Я подождал, пока огонь не начал разгораться, добавляя хворост, чтобы костёр горел жарче и быстрее. Я не собирался готовить на нем. Мне были нужны всего несколько минут. Я старался не подниматься и двигаться как можно меньше. Чириканье сотен собравшихся вместе воробьёв было оголтелым и повсеместным.
Как только огонь хорошо разгорелся, я использовал мастерок, чтобы вырезать в мягкой земле круг. Я дотронулся до него пальцем, посылая небольшое усилие воли, и магический круг замкнулся вокруг меня. Он служил мистическим барьером, а не физическим, и требовался для фокусировки магических сил, значительно облегчая то, что я собирался сделать. Его нельзя было увидеть или потрогать, но он был очень, очень реальным.
Как и множество других важных вещей.
Я собрал свою волю, сжимая её в точку. Люди почему-то думают, что чародеи используют магические слова. На самом деле нет никаких волшебных слов. Даже те, которые мы используем в заклинаниях — всего лишь символы, способ оградить наши умы от энергии, проходящей через них. Слова несут силу в каждом звуке, столь же ужасную и прекрасную, как магия, и они не нуждаются в высокобюджетных спецэффектах.
То, что движет магией — в конце концов, лишь усилие воли. Эмоции могут помочь укрепить его, но когда вливаешь свои эмоции в магию, словно топливо, это всё равно просто разные выражения воли, разные оттенки желания, чтобы что-то произошло. Для некоторых вещей от чародея требуется оставить любые эмоции в стороне. Они хороши в условиях кризиса, но в методический, преднамеренной работе, они могут внести хаос в его намерения. Поэтому я блокировал все смятения, сомнения, неуверенность, вместе с совершенно разумным страхом, пока не осталось только моё рациональное «я» и потребность достичь определённой цели.
Только тогда я поднял голову и заговорил, наполняя каждое слово энергией своего желания, посылая призыв в пространство. Магическая сила заставила мой голос звучать необычно — громче, глубже, богаче.
— Леди Света и Жизни, услышь меня. Ты, о Королева Вечной Зелени, Леди Цветов, услышь меня. Грядут зловещие знамения. Услышь мой голос. Услышь мой зов. Я Гарри Дрезден, Зимний Рыцарь, и я непременно должен говорить с тобой. — Я усилил поток своей воли, и мой голос прогремел:
— Титания, Титания, Титания! Я призываю тебя!
Последний звук отскочил от каждой поверхности в поле зрения с рокочущим эхом. Это вспугнуло воробьёв. Они взлетели облаком из тысяч крыльев и тел, собираясь в рой, который дико помчался вокруг луговины.
— Ну, — я затаил дыхание. — Давай же.
Я стоял в молчании долго, больше минуты, и уже начал думать, что ничего не случится.
А потом я увидел, как облака начали закручиваться по кругу, и я точно знал, что это означает.
Я прожил на Среднем Западе большую часть своей жизни. Торнадо здесь — объективная правда жизни, часть фона. Люди думают, что они пугающие, и так оно и есть, но их вполне можно пережить, если вы будете следовать некоторым весьма простым инструкциям: предупреждайте людей заранее, и, когда вы слышите предупреждение, главное — это безопасное место, до которого вы можете быстро добраться. Как правило, это подвал или погреб. Иногда угол под лестницей. Иногда внутри ванной комнаты. Иногда лучшее, на что вы можете надеяться, это самая глубокая канава, которую сможете отыскать.
Но в основном всё сводится к «беги и прячься».
Годы жизни на Среднем Западе кричали мне делать именно это. Моё сердце забилось быстрее, во рту пересохло, а тучи над головой — и когда я говорю «над головой», то имею в виду прямо над моей головой — вращались всё быстрее и быстрее.
Птицы сорвались в полёт по всему Магическому Хеджу, присоединившись к воробьям в их диком кружении. Воздух внезапно сомкнулся, и моросящий дождь отрезало, как будто кто-то перекрыл клапан. Беззвучные молнии причудливо вспыхивали и гасли в облаках, которые приобрели все оттенки белого, синего и цвета морской волны, на которые водяной пар разделил свет в видимой части спектра.
Тогда я почувствовал это — тепло, похожее на то, что я ощутил в Лилии, только в сто раз жарче, ярче и много интенсивнее. Облака начали опускаться, и исступлённые птицы сжимали свой круг, пока не создали стену из блестящих перьев и сверкающих глаз вокруг луговины. Затем была вспышка света, удар грома, который прозвучал необычайно музыкально, словно отголосок некого огромного гонга, и ливень из земли и тлеющих частиц обгоревшей осенней травы взметнулся в воздух. Я вскинул руку, чтобы защитить глаза, но ноги удержал на месте.
Когда комья земли осыпались, а пыль и пепел улеглись, Леди Света и Жизни, Королева Летней Династии стояла не далее, чем в пятнадцати футах от меня.
От неё захватывало дух. Я говорю не о красоте, очевидно, что она была красива. Но в этой красоте было так много граней, столько глубины, столько могущества, что это заставило меня чувствовать себя чем-то крохотным, незначительным, и очень, очень недолговечным. Вы чувствуете это, когда в первый раз попадаете в горы, впервые видите море, в первый раз сталкиваетесь с бескрайним, гнетущим величием Гранд-Каньона, и каждый раз, когда вы смотрите на Титанию, Королеву Лета.
Я бы сказал, что детали её появления были несущественны, если не принимать во внимание то, что они предвещали лично для меня.
Титания была одета для битвы.
Она была одета в кольчужное платье из какого-то серебристого металла, звенья которого были подогнаны так превосходно, что на первый взгляд он казался тканым полотном. Оно закрывало её, как вторая кожа, от низа до самого горла. Под ним на ней было длинный наряд из шёлка, в мягком переходе тонов меняющий цвета с жёлтого оттенка солнечного света до зелени сосновой хвои. её серебристо-белые волосы были заплетены в хвост и закреплены тугими завитками у основания шеи. На её голове была корона, которая выглядела как перевитые виноградные лозы с всё ещё живой листвой. Она не позаботилась об оружии или щите, но её огромные глаза сидхе смотрели на меня с абсолютной уверенностью в том, что она вооружена далеко за пределами возможностей врага ей противостоять.
Да, и если бы я не знал точно, я бы поклялся, что это Мэб стоит там. Серьёзно. Они не были похожи на сестёр. Они выглядели, как клоны.
Я начал с того, что поклонился ей. Глубоко. И я задержался в поклоне ненадолго, прежде чем снова выпрямиться.
Она стояла, словно статуя, несколько секунд. Она не снизошла до того, чтобы кивнуть мне в ответ в какой-либо ощутимой степени, но некое микроскопическое изменение в языке её тела указало на признание факта моего присутствия.
— Ты, убийца моей дочери, — тихо произнесла Титания. — Ты смеешь призывать меня?
Последнее слово рассекло воздух с ощутимой яростью. Оно ударило в окружающий меня круг, разбившись ливнем золотых и зелёных искр, которые почти тотчас же погасли.
Я имел некоторый опыт общения с Королевами Феерии. Когда они в гневе начинают говорить с вами, слушать их чревато помешательством. И после, если вы пережили это, остаётся надеяться, что вы вовремя доберётесь до отделения неотложной помощи. Я просто не видел ни одного сценария развития событий, в котором мой разговор с Титанией не привёл бы её в ярость, так что я нарисовал круг в качестве превентивной меры.
Иногда я использую мозги.
— Безумие, не так ли? — сказал я. — Но мне необходимо поговорить с вами, о Королева.
Её глаза сузились. Вдруг наступила жуткая тишина, хотя облако-завеса из птиц продолжало кружить вокруг нас. Тучи над головой продолжали вращаться. Мы были настолько изолированы от остального мира, как если бы стояли в частном саду.
— Говори же.
Я обдумал свои слова и подобрал их тщательно:
— Некие события пришли в движение. Очень большие события, с серьёзными последствиями, затрагивающими основы мироздания. Я имею в виду, мне казалось, что война между Белым советом и Красной Коллегией — большое дело, но теперь это выглядит для меня похожим на подпевку на разогреве у настоящей группы.
Её глаза сузились ещё больше. Она кивнула головой не более, чем на дюйм.
— Кое-что должно случится сегодня вечером, — сказал я. — Источник подвергнется нападению. Вы знаете, что произойдёт, если его откроют. В краткосрочной перспективе пострадает много людей. А в долгосрочной… ну, я не уверен, что знаю, что именно случится тогда, но абсолютно убеждён, что ничего хорошего.
Титания склонила голову чуть набок. Это напомнило мне орла, оценивающего жертву, решая, стоит ли она того, чтобы спикировать на неё с высоты, или нет.
— Я стараюсь удостовериться в том, что этого не произойдёт, — продолжил я. — Но из-за природы этой… проблемы… я не могу доверять никакой информации, полученной от людей, с которыми имею дело.
— Ах, — сказала она. — Ты хочешь, чтобы я вынесла суждение о моей сестре.
— Мне нужен кто-то, знающий Мэб, — пояснил я. — Тот, кто знает о пришедших в движение событиях. Кто-то, кто знал бы, если бы она… эээ… Изменилась.
— И что заставляет тебя думать, что я обладаю знаниями, которые ты ищешь?
— Потому что я ВИДЕЛ вас во время подготовки к бою у каменного стола, несколько лет назад. Вы равны Мэб. Я видел вашу силу. Вы не получаете такую власть, как эта, без знаний.
— Это правда.
— Я должен знать, — сказал я. — Мэб в здравом уме? Является ли она… всё ещё Мэб?
Титания изображала олицетворение статуи ещё долгое время. Потом она отвернулась и посмотрела в сторону озера.
— Я не знаю. — Она послала мне косой взгляд. — Я не говорила со своей сестрой с времен ещё до битвы при Гастингсе.
Это мало чем уступает тысячелетиям отчуждения. Ненормальность эпического масштаба. Настолько натянутые семейные отношения, до которых обычные люди просто не могут себя довести.
— Я собираюсь войти в семейный бизнес, — сказал я. — Потому что до смерти испугался того, что может случиться, если я этого не сделаю, и потому, что это необходимо сделать. Я понимаю, что вы с Мэб враги. Я понимаю, что если она скажет: «Чёрное», вы ответите: «Белое», и так во всём. Но мы все сейчас оказались в одной лодке. И мне нужна ваша помощь.
Титания склонила голову в другую сторону и сделала шаг ко мне. Я отступил назад, едва не выйдя из круга. Мне бы этого не хотелось. Не думаю, что круг сможет защищать меня долго, если она решит взяться за меня, но, пока он цел, это означает, что ей придётся потратить, по крайней мере, некоторое время, чтобы уничтожить его — время, за которое я могу напасть на неё. Это также означает, что если бы я захотел нанести первый удар, я был бы вынужден пожертвовать защитой круга, а также своим единственным преимуществом. Она посмотрела на мои ноги, потом снова выжидательно подняла взгляд.
— Э-Э, — сказал я. — Не согласитесь ли вы мне помочь?
Что-то промелькнуло на её лице, когда я это произнёс, выражение эмоций, которые я не мог определить. Может, они были не человеческими. Она резко обернулась и, казалось, только сейчас увидела, где находится.
— Я подумаю, — ответила она. Затем вновь повернулась ко мне, её взгляд стал пристальным:
— Почему ты пришёл именно сюда, чтобы призвать меня?
— Это птичий заповедник, — ответил я. — Уголок природы, предназначенный для сохранения жизни и красоты. И птицы кажутся мне символом лета. Они следуют за летом на юг, на зиму, а потом возвращаются. Я подумал, что это место может быть близко к Летним землям в Феерии. Что отсюда вам будет проще услышать меня.
Она медленно повернула голову, как бы прислушиваясь. Не было никаких звуков кроме постоянного, приглушённого белого шума тысяч хлопающих крыльев.
— Но этот заповедник является кое-чем ещё. Это место для… тайных встреч.
Я пожал плечами:
— Только вы и я. Я подумал, что если вы захотите убить меня, то лучше пусть это будет здесь, чтобы не причинить вреда кому-нибудь ещё.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |