Думаю, что на секунду у меня отвисла челюсть:
— Эээ… Maк?
— Убей его, — повторил Мак, его голос стал жёстче. — Это только первый.
— Да, — сказал Акулья Морда, наклоняя голову почти перпендикулярно. — Убей меня. И придут ещё. Уничтожь меня, и они узнают. Отпусти меня, и они узнают. Твои дни сочтены, чародей.
И пока он говорил, я чувствовал, как ужасная, безнадёжная тяжесть опускается на моё сердце. Чёрт возьми, разве того, через что я уже прошёл, было не достаточно? Не более, чем достаточно? Неужели моя жизнь уже не причинила мне в достатке горя и страданий, боли и одиночества? И теперь я собираюсь противостоять ещё чему-то, чему-то новому и страшному, тому, что наступает на меня маршем, легионами, не меньше. Какой в этом смысл? Не имеет значения, что я сделаю, безразлично, насколько сильнее и умнее я стал или насколько лучшими связями обзавёлся, плохие парни просто продолжают становиться всё больше, сильнее и многочисленнее.
Я услышал, как позади меня низко простонал Maк. Должно быть, дробовик выскользнул из его пальцев, поскольку что-то сильно загрохотало по полу. Слева от меня, я увидел, как опустились плечи Томаса, и он отвернулся, закрыв глаза, словно от боли.
Людей, что оставались рядом со мной, калечили или убивали. Часто или нет, плохие парни выходили сухими из воды, вырывая из моей жизни ещё один день. Почему мне досталась такая жизнь, как эта?
Зачем я продолжаю делать это с собой?
— Потому что, — пробурчал я себе под нос. — Ты — Чарли Браун, тупица. Ты будешь пытаться играть в грёбаный футбол, потому что такой ты есть.
И тут вдруг приступ отчаяния, что Акулья Морда наслал на меня, испарился, и я снова смог мыслить ясно. Я не ощутил приторно-навязчивую, словно бы маслянистую силу, скользящую по мне, но я был адски уверен, что именно чувствую сейчас, когда она отпрянула и бросилась прочь. Я уже чувствовал подобное прежде, и вдруг понял, с чем имею дело.
Акулья Морда судорожно дёрнул головой в мою сторону, и его рот открылся в шоке. Какое-то застывшее мгновенье мы просто пялились друг на друга через пятнадцать футов разгромленного паба. Казалось, это длилось часами. Томас и Maк, оба обездвиженные, еле держались на ногах, словно пьяные или как люди под неподъёмным грузом. Они были не способны выбраться из здания в их нынешнем состоянии, но у меня в любом случае не было выбора.
Акулья Морда и его рваное рубище швырнули в меня полтонны обломков мебели на долю секунды после того, как я поднял правую руку и прорычал:
— Fuego!
В последнее время я, само собой, не часто использовал магию огня. В сердце Зимы на стоит вызывать огонь забавы ради. Там есть много существ, которым это очень сильно не понравится. Но магия огня всегда удавалась мне лучше всего. Первое полностью осознанно сотворённое мной заклинание было огненным. И в том, что касается магии огня, в удачный день я могу быть не хуже любого другого чародея в мире.
И в завершение этого, я получил доступ к потенциально скрытой силе, когда один особенно назойливый ангел, не поинтересовавшийся, хочу ли я этого, одарил меня древним источником самой энергии Созидания, более известной как Огонь Души. Огонь Души на самом деле никогда не предназначался для сражений, но его присутствие придавало моим боевым заклинаниям значительную мощь и ускорение, делая их куда более сложными для отражения. Я должен был быть осторожным с этим — сожги я слишком много за короткое время, и это убьёт меня. Но если бы я не выжил, выходя из паба, то не имеет значения, как много Огня Души я приберёг на чёрный день.
Я ожидал рёва пламени, вспышки белого и золотого света, сотрясения обжигающего воздуха, внезапно бьющего прямо в мерзкую рожу Акульей Морды.
Но у меня вышел вой арктической снежной бури и закрученный гарпун сине-белого огня, жарче которого могла быть разве что звезда.
В попытке прикрыться Акулья Морда снова стал швыряться в меня мебелью, но призванный мною огонь испарил стулья и столы, лишь только коснувшись их. Они рассыпались с чудовищными, пронзительным грохотом, и каждый удар порождал звуки, которые могла бы издавать чрезвычайно большая строительная техника в неумелых руках.
Акулья Морда скрестил перед собой костлявые руки в отчаянной попытке отвести заклинание. Если бы я сосредоточился и приложил все усилия к тому, чтобы протолкнуть заклинание сквозь его оборону, то может быть, оно прожгло бы Акулью Морду насквозь вместе с его дурацким одеянием. Но у меня был другой план. Вместо этого я стремительно преодолел расстояние между нами, промчавшись прямо сквозь ужасный жар, который оставило за собой моё заклинание. Это было словно пробежать через духовку. Я видел, как мое заклинание накатило на скрещенные предплечья Акульей Морды, и это существо смогло отклонить его почти полностью… но всё же не до конца. Огонь опалил ему щеку и прошелся над правым плечом, поджигая приличный кусок исполосованной ткани.
Он издал скребущий по ушам крик боли и начал опускать руки, чтобы нанести ответный удар.
В ту же секунду я впечатал правый кулак в его жуткую тупую морду.
Ха-ха, все мерзкие твари, с которыми мне доводилось драться, похоже, никогда не ожидали подобной тактики. Ведь они предполагают, раз я чародей, то буду держаться подальше и швырять в них магическими ракетами или чем-то в этом роде, потом заору и пущусь наутёк, стоит им подойти достаточно близко, чтобы я мог видеть белки их глаз.
Ладно, допустим, так делают многие чародеи. Но всё же монстры должны бы запомнить, что нет никакой особой причины, почему следующий чародей, с которым они столкнутся, не может оказаться способным как к магии, так и к обычной драке.
И тут произошли два события.
Во-первых, пока мой кулак двигался вперёд, появилась дрожь, охватившая мою руку от кисти до плеча, почему-то приятная и возбуждающая. Едва я это осознал, как услышал треск, а потом увидел, что мой кулак внезапно покрылся сине-зелёным льдом.
Во-вторых, я ударил Акулью Морду, как настоящий грузовик, разогнавшийся перед кончиком его подбородка и едущий прямиком до Южной Америки. Лёд, покрывший мой кулак, разбился на мелкие осколки, острые и зазубренные, но я почти не почувствовал этого. Мой противник отлетел, как если бы я ударил его кувалдой, и врезался в стену с такой силой, что тяжёлые дубовые панели пошли трещинами. Плащ Акульей Морды во время этого полёта сильно развевался — чёртова штуковина наверняка смягчила удар, так же, как смогла остановить ружейную дробь на короткой дистанции.
Акулья Морда отскочил от стены в потрясении, и я врезал ему слева и ещё разок справа, а затем пнул его по ногам, выбивая опору с максимальной жестокостью. Он тяжело рухнул на пол.
Как только Акулья Морда упал, я принялся топтать его голову своими походными ботинками, намереваясь быстрее его прикончить. Засранец, разгромивший мою любимую закусочную, сам нарвался на это… но его чёртов плащ помешал мне. Ленты взметнулись, нашли, за что уцепиться и вытянули его из-под моих ботинок. А когда я бросился за ним, новые извивающиеся полоски ткани выхватили из-за барной стойки дюжину бутылок со спиртным и резко швырнули их на пол, прямо в лужи яростного бело-голубого огня, всё ещё пылающего в тех местах, куда Акулья Морда его отбросил.
Я хлестнул по падающим бутылкам усилием воли, но, принимая во внимание напряжение предыдущих секунд, у меня не вышло создать заклинание щадящим. Моя неуклюжая попытка ничего не достигла, а лишь разбила одну из бутылок ещё до встречи с полом, пламя взревело там, где в него угодило пролитое спиртное.
Горящий алкоголь — противная штука. Выпивка горит намного жарче и быстрее, чем, например, бензин. В считанные секунды её температура может подняться с отметки ниже нуля до семисот градусов, а это достаточно горячо, чтобы превратить плоть в спрессованный уголь. Maк и Томас лежали без сил. Мне бы никак не удалось вовремя вытащить из огня их обоих. Это означало, что у меня оставался единственный вариант — остановить огонь.
Акулья Морда испустил вызывающий вопль, от которого кровь стыла в жилах, и вдруг снова скрылся в корчащейся массе своего плаща, становясь ничем, кроме драного тряпья, пыли и зловония. Существо подскочило в воздух и, извиваясь, словно комета изодранной холстины, убралось через дверь, а я ничего не мог с этим поделать.
Вместо того, чтобы преследовать тварь, я повернулся к пожару как раз тогда, когда бутылки на полу начали разбиваться, а раскалённое добела пламя плясать по залу. Я швырнул мою волю сквозь собственное тело, выплёскивая ледяную чистоту Зимы, взывая:
— Infriga!
Завывающий ветер и холод поглотили зарождающийся пожар. И пол повсюду, где были очаги пламени. И стены. И, гм, потолок.
Я имею в виду, что, по-хорошему счёту, каждый участок неодушевлённой поверхности вокруг был полностью покрыт слоем инея в пол-дюйма толщиной.
Maк и Томас застонали. Я дал им минуту на то, чтобы прийти в себя, и сосредоточился на наблюдении за дверью. Акулья Морда не явился на матч-реванш. Быть может, он был занят, переодевая свежие трусы, поскольку я напугал его до усера. А вдруг. Хотя, более вероятно, что он отправился собирать свою команду для торжественного появления плечом к плечу.
За следующие пять минут туман постепенно рассеялся и вновь стали слышны звуки города.
Нападение закончилось. Maк обалдело оглядел паб, осуждающе качая головой. Укрытый сверкающим инеем и льдом, он был похож на место, где собираются эльфы Санты после окончания смены в магазине игрушек.
Maк послал мне мрачный, укоризненный взгляд, а затем указал на паб, явно ожидая объяснений.
– Эй! – сердито сказал я. – По крайней мере, он не сгорел дотла. Считай, что тебе крупно повезло, приятель. Обычно здания, где я побывал, заканчивают намного хуже.
Спустя мгновение Томас сел, и я помог ему подняться на ноги.
— Что случилось? — спросил он мрачно.
— Психическое нападение, — ответил я. — Неудачное. Как самочувствие?
— Сбит с толку, — сказал Томас. Он огляделся, качая головой. Паб выглядел так, словно подвергся набегу фанатов Супер Бола берсеркеров-Медведей. — Что это была за тварь?
Я потёр лоб ребром ладони:
— Иной.
Томас округлил глаза:
— Что?
– Иной, – спокойно повторил я:
– Мы сражаемся с Иными.
— Иные, — сказал Томас. — Ты уверен?
— Ты и сам почувствовал, — ответил я. — Ментальное напряжение. В точности как в ту ночь, в провале Рейтов.
Томас нахмурился, но кивнул:
— Да, было похоже.
Мак молча прошёл мимо нас к разбитой двери. Он наклонился и что-то поднял из кучи обломков. Это была табличка «Установленная Нейтральная Территория». Она обгорела с краю, но он повесил её на прежнее место. Затем опёрся о стену руками и склонил голову.
Я знал, как он себя чувствует. Ожесточённые столкновения, как правило, бывают страшными и утомительными, даже если длятся всего несколько секунд. Мои нервы всё ещё были натянуты до предела, ноги слегка дрожали, и мне ужасно хотелось просто шлёпнуться на пол и отдышаться. Но я этого не сделал. Чародей должен уметь стоически переносить подобные вещи. И мой брат наверняка бы высмеял меня.
Томас медленно выдохнул через нос, а его глаза сузились.
— Я не очень много о них знаю, — сказал он.
— Неудивительно, — ответил я. — Об Иных вообще немного информации. Мы полагаем, это оттого, что большая часть тех, кто с ними сталкивался, не имели возможность кому-либо об этом поведать.
— В мире достаточно много подобного, — заметил Томас. — Звучит так, будто эти штуки лишь чуть более жуткие, чем обычная демоническая дрянь.
— Они намного большее, — сказал я. — Создания Небывальщины — часть нашей реальности, нашей Вселенной. Они могут быть довольно странными, но у них есть членская карточка. Иные же пришли из какого-то другого места.
Томас пожал плечами:
— А какая разница?
— Они умнее. Сильнее. И их сложнее убить.
— Ты неплохо управился с одним. Они не выглядят такими уж крутыми.
Я фыркнул:
— Ты же пропустил конец стычки. Я обрушил на эту тварь свой лучший удар, но едва ли заставил её даже занервничать. Он ушёл не потому, что я его ранил. Он ушёл потому, что не ожидал, что я смогу сбросить его сглаз и продолжу сражаться. Он просто не хотел оставлять шансов на то, что мне повезёт, и я не дам ему отчитаться перед начальством.
— Тем не менее, он сбежал, — сказал Томас. — Да, такая немыслимая тварь была ужасной, но эта сволочь не была самой плохой в нашем деле.
Я вздохнул:
— Тот мелкий крысёныш Пибоди выпустил одного Иного на собрании Совета. Лучшие чародеи мира все были в одной комнате и противостояли ему все вместе, а твари всё же удалось убить многих из них. Трудно наложить заклинание на Иных. Трудно прогнать их. Трудно ранить их. Трудно убить. Они безумно жестоки, безумно могущественны и просто безумны. Но не это делает их такими опасными.
– Ох, – вздохнул Томас:
– Не это? А что тогда?
— Они работают вместе, — тихо ответил я. — Самое подходящее выражение, они все работают вместе.
Томас помолчал обдумывая подтекст моих слов, затем спросил:
— Работают вместе, для чего?
Я покачал головой:
— Всё, что они делают, не всегда можно объяснить рационально, по крайней мере, так думает Совет.
— И почему это звучит скептически?
— Белый Совет всегда предполагает, что он как минимум так же умён, как все остальные, вместе взятые. Я знаю, что это не так.
— Потому что ты намного умнее, чем они. — с усмешкой сказал Томас.
— Потому что я на улице больше, чем они, — поправил я его. — Совет считает Иных просто гигантскими сумасшедшими болванчиками, способными отправиться бушевать в любом произвольном направлении.
— Но ты так не думаешь.
— На ум приходит фраза «хитрый лис».
— Хорошо, и что же, по твоему, эти Иные делают?
Я пожал плечами:
— Я почти уверен, что они не продают печенье девочек-скаутов, но не ссылайся меня.
— Не волнуйся. Я не хочу показаться невежественным, но то, что они работают вместе, разве не предполагает задачу или цель?
— Да.
— Так чего они хотят? — спросил мой брат.
— Томас, они ведь пришельцы. То есть они вроде супер-мега-Чужих. Они могут и вовсе не размышлять, или, по крайней мере, размышлять не так, чтобы мы могли понять их помыслы. Чёрт возьми, как мы вообще можем делать веские предположения об их мотивации, даже не зная точно, что она у них есть?
— Неважно, насколько они странные, — сказал Томас. — Двигаться вместе подразумевает задачу. Задача подразумевает цель. Цели бывают универсальными.
— Они не из этой Вселенной. В этом всё дело, — возразил я. — Не знаю, возможно, ты прав. Но пока предпочитаю придерживаться мнения, что будет умнее почаще напоминать себе о том, что я не всеведущ, чем самонадеянно предполагать, что знаю всё обо всём, а затем подгонять полученные факты под свои предубеждения.
— Есть один факт, что не относится к пустым предположениям, — сказал Томас. — Им нужен ты.
— Да уж.
— Зачем? — спросил он.
— Могу лишь предположить.
— Так предполагай.
Я вздохнул:
— Интуиция подсказывает мне, что они планируют побег из тюрьмы.
Томас хмыкнул:
— Возможно, для них было бы умнее оставить тебя в покое, так как теперь ты кое-что знаешь.
Я раздражённо покачал головой:
— Да они они идиоты. Сейчас их намерения для меня, как открытая книга. Теперь я их одной левой.
Томас одарил меня пристальным взглядом:
— Став подкаблучником Мэб, ты сделался пессимистом.
— Я не пессимист, — высокомерно заявил я. — Однако, ты прав, так дальше продолжаться не может.
Томас улыбнулся:
— Браво.
— Спасибо.
Около двери Мак внезапно поднял голову и сказал:
— Дрезден.
Томас склонил голову, прислушиваясь, затем произнёс:
— Копы.
Я вздохнул:
— Бедные служители Фемиды. Ночная смена ещё не успела закончиться, и теперь они до вечера не попадут домой. Должно быть, они раздражены.
— Это из-за взрыва? — спросил Томас.
— Ага. Из-за взрыва.
У нас не было возможности зависнуть тут и препираться целый день, разборки с полицией тоже не прельщали. У них неважно с чувством юмора, когда творится такое. Нет покоя грешникам — это про них, однозначно, но это не значит, что они большие любители поработать сверхурочно. Мы с Томасом переглянулись и направились к двери.
Я остановился и посмотрел на Мака.
— Он знал, кто ты.
Мак не смотрел на меня и ничего не ответил.
— Мак, это было опасно, — сказал я. — Он может вернуться.
Мак хмыкнул.
- Смотри, - сказал я. - Если моя догадка верна, то обалдуй и его приятели, могут уничтожить значительную часть штата или штатов. Если ты, что-то о них знаешь, лучше сказать.
Через несколько секунд, не поднимая взгляд, Мак сказал:
— Не могу. Я в стороне.
— Посмотри на это место, — сказал я спокойно. — Ты не в стороне. Никто не в стороне.
— Брось, — сказал он. — Нейтральная территория.
— Нейтральная территория, которая сгорит со всем остальным, — сказал я. — Мне плевать, кто ты. Меня не заботит, что ты сделал. Меня не волнует, считаешь ли ты, что отошёл от жизни. Если ты что-то знаешь, мне это нужно. Сейчас!
— Гарри, нам нужно двигаться, — сказал Томас с напряжением в голосе.
Я слышал сирены, они были близко. Мак повернулся и пошёл к барной стойке.
Чёрт возьми. Я покачал головой. И повернулся, чтобы уйти.
— Дрезден, — позвал Мак.
Я обернулся к нему. Мак стоял за стойкой бара. У меня не глазах он достал из-под прилавка три бутылки пива и выставил их в ряд, одну к другой. Затем поднял взгляд на меня.
— Их трое, — озвучил я догадку. — Три таких штуки?
Адские колокола, и один из них был достаточно плохой новостью.
Мак не кивнул и не покачал головой, он просто дёрнул подбородком в мою сторону и произнёс:
— Удачи.
— Мы ещё вернёмся к этому разговору, — сказал я Maку.
Мак бросил на меня взгляд, холодный и неприступный, как антарктические горы
— Нет, — ответил он. — Не вернёмся.
Я хотел сказать что-то умное о хитрозадых. Но, глядя на его мрачное выражение, подумал, что это плохая идея.
Вместо этого я последовал за братом по усыпанной мусором лестнице в дождливое утро.
Мы миновали первый автомобиль полиции, прибывающей на место происшествия, удерживая скорость в степенной манере порядочных граждан.
— Обожаю ускользать от представителей законной власти, — сказал Томас, отслеживая удаляющийся автомобиль в зеркало заднего вида. — Это одна из тех мелочей, которые делают меня счастливым.
Я призадумался над этим:
— Я тоже. Я имею в виду, что знаю кучу этих парней. Некоторые из них хорошие люди, некоторые — ничтожества, но большинство из этих ребят просто делают свою работу. И всё же непохоже, чтобы запихивание нас в комнату допросов, бесконечные вопросы и выяснения были той вещью, из-за которой их день пройдет более гладко.
— И ты балдеешь, дурача представителей власти, — сказал Томас.
Я пожал плечами:
— Я смотрел «Придурки из Хаззарда» в возрасте формирования личности. Конечно, я балдею от этого.
— Куда дальше? — спросил Томас. — Домой к Молли?
Я раздумывал над этим в течение минуты. И мне не показалось великолепной идеей торчать там, когда заявится Хват в поисках стычки. Чёрные альвы становились немного колючими, когда заходила речь о территории, и их совсем не позабавит, если я притащу личный конфликт в их владения. Но были и другие люди, с которыми я хотел бы связаться до наступления ночи, и я нуждался в телефоне и каком-нибудь тихом месте, которое мог бы использовать для работы.
— Летняя Леди удовлетворит вашу просьбу об аудиенции, — сказал Кот Ситх с заднего сиденья.
Томас чуть не выбросил Хаммер за пределы улицы под навес автобусной остановки. Моё сердце подпрыгнуло к горлу, как если бы вдруг отрастило ноги Бионика и обзавелось новыми звуковыми эффектами. Томас, испустив невыразимое словами рычание, почти тотчас вернул контроль над автомобилем.
— Ситх, — произнёс я громче, чем хотел. Моё сердце билось с удвоенной силой. Я оглянулся на него с переднего сидения. — Проклятье.
Слишком длинный хвост малка стегнул туда-обратно в выражении чопорного самодовольства.
— Должен ли я понимать это как приказ поджечь что-либо, Сэр Рыцарь? Если вы стремитесь подольше выжить при Зимнем Дворе, вам следует научиться быть более конкретным в оборотах вашей речи.
— Нет, не сжигай ничего, — проворчал я брюзгливо. Я решил было приказать малку не подкрадываться ко мне больше так, но передумал. Это был бы именно тот сорт приказа, от извращения которого Кот Ситх получил бы причудливое удовольствие, а я предпочёл бы избегать подталкивания его к игривому настроению. — Что именно сказала Лилия?
— Что она гарантирует вашу безопасность от вреда, нанесенного ею самой, её Двором и любым из её наёмных работников или подопечных, — ответил малк, — при условии, что вы придёте один и с миром.
Я хмыкнул, раздумывая.
— Почему она хочет, чтобы ты был один? — спросил Томас. — Если она, конечно, не планирует сделать что-либо с тобой.
— Может, потому, что когда она в последний раз видела Зимнего Рыцаря, он убивал предыдущего Рыцаря Лета? — высказал я свою догадку вслух. — Потому, что я уже убил у нее на глазах одну Летнюю Леди? А может потому, что я известный громила, уничтоживший прорву вещей?
Томас слегка качнул головой в подтверждение:
— Окей. Это довод.
— Ситх, — спросил я, — где назначена встреча?
— В людном месте, — ответил Ситх, полуприкрыв глаза. — Ботанический сад Чикаго.
— Вот видишь? — сказал я Томасу. — Это неподходящее место для убийства, для любого из нас. Там слишком много людей. И много путей отхода для тех, кто хочет уйти. Это приемлемое нейтральное место встречи.
— Если я правильно помню, — возразил Томас, — в прошлый раз, когда Летняя Леди пыталась напасть на тебя, она оживила кучу растений, превратив их в гигантских монстров, которые пытались тебя прикончить. И не где-нибудь, а в садовом центре Уолмарта.
Несколько секунд я ехал молча, а затем сказал:
— Ну да, но… было темно. Не так много людей вокруг.
— Ооо, — сказал Томас. — Тогда ладно.
Я направил левый кулак в его сторону, а затем использовал правый кулак, чтобы сделать несколько вращательных движений у локтевого сгиба, медленно поднимая средний палец левой руки, покуда он не выпрямился полностью. После я обратился к Ситху:
— А ты что думаешь? Приемлем ли риск для встречи в этом месте?
— Вы будете глупцом, вообще встречаясь с нею, — ответил Кот Ситх. — Однако, учитывая данное ею обещание и выбор места встречи, я нахожу по меньшей мере возможным, что она на самом деле намеревается вести с вами переговоры.
— Предположим, она лжёт, — сказал Томас.
— Она не может, — возразил я. — Ни один из сидхе или более могущественных лиц при любом дворе не может говорить откровенной лжи. Не так ли, Ситх?
— Рассуждая логически, правдивость моего ответа на этот вопрос была бы недоказуема.
Я вздохнул:
— Ну вот, так это и принято среди них, — сказал я. — Никакого обмана. Они могут играть словами, могут уклониться от ответа, могут ввести в заблуждение, подталкивая к ложным выводам, но откровенно лгать они не могут.
Томас покачал головой, сворачивая на 94-ю улицу, и взял курс на север:
— Мне это по-прежнему не нравится. Никогда не знаешь, чего от них ждать.
— Подумай, как было бы скучно, если бы всё было заранее известно, — сказал я.
Мы оба на секунду мечтательно задумались об этом.
— Возможно, тебе и придётся пойти одному, — сказал Томас. — Но я собираюсь оставаться поблизости. Если дела пойдут плохо, просто устрой шум, и я появлюсь.
— Всё будет в порядке, — ответил я. — Но даже если что-нибудь пойдёт не так, я не хочу, чтобы кто-либо пострадал. Летние с причудами, но в основном неплохие соседи. Я не виню их за небольшую нервозность.
Ситх издал полный отвращения звук.
— У тебя проблемы? — спросил я его.
— Ооо, это… милосердие, — сказал малк. — Если предпочитаете, сэр Рыцарь, я могу разорвать ваше горло прямо сейчас и сэкономить вампиру расходы на бензин.
— У меня есть идея получше, — парировал я. — Я хочу, чтобы ты остался вместе с Томасом и предупреждал его о любых источниках опасности. И если начнётся драка, твоя цель состоит в содействии тому, чтобы и он, и я убрались оттуда, без причинения вреда любому из невинных прохожих, и без убийств кого-либо из смертных.
Ситх начал издавать звуки, какие обычно издавал мой кот, прежде чем выплюнуть комок шерсти.
— Эй, — заволновался Томас. — Эти кожаные сиденья изготовлены по специальному заказу!
Ситх выхаркал шарик размером с маленькую сливу, но вместо волосяного комка это было скорее небольшой коллекцией раздробленных осколков костей. Он презрительно махнул хвостом, а затем легко перепрыгнул в багажный отдел Хаммера.
— Придурок, — пробормотал Томас.
— Просто рули, — сказал я.
Он поморщился и последовал моему совету. Через несколько миль он спросил:
— Ты думаешь, это сработает? Эта штука с миролюбивым саммитом?
— Конечно, — ответил я. И через секунду добавил:
— Скорее всего.
— Скорее всего?
— Наверное, — сказал я.
— А теперь это уже всего лишь «наверное»?
Я пожал плечами:
— Увидим.
Ботанический сад Чикаго, вообще-то, располагался не в самом Чикаго, и уже только поэтому всегда казался мне местом немного тёмным. Тарам-парам-пам. Уже можно смеяться.
Дождь, начинавшийся слабыми прерывающимися полосами, постепенно перешёл в спокойную мелкую морось. Воздух был прохладным, ниже пятидесяти градусов по Фаренгейту, что в сочетании с дождём означало, что сады совсем не были забиты страстными поклонниками флоры. Меня погода не беспокоила. Вообще-то, я мог бы снять куртку и чувствовать себя прекрасно, но я не стал этого делать.
Мой дед научил меня, что магия не то, что ты бесцеремонно используешь по своему усмотрению, и не имело значения, сколь соблазнительными были и развращающе действовали чёрная магия и мантия Зимнего Рыцаря. Я инстинктивно понимал, что чем чаще я опирался на силу Мэб, тем большее воздействие она будет иметь на меня. Нет смысла бравировать этим.
Однажды я уже побывал здесь, и обнаружил, что чувствую себя в атмосфере такой изоляции, которую будет трудновато воспроизвести где-либо ещё так близко к городу. Сады были размером со среднестатистическую ферму, более чем три сотни акров земли. Это мало что скажет для закоренелых горожан, но если перевести это в единицы Чикаго, получится с полдюжины жилых городских кварталов сплошных садов. Здесь уйма пространства, чтобы бродить. Вы могли бы блуждать различными тропами многие и многие часы, но так ни разу и не попасть в одно и то же место.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |