Вдоль стен стояли, должно быть, десятки тысяч, если не сотни тысяч, солдат. Я присмотрелся, пытаясь разглядеть их получше, и понял, что это сидхе в доспехах.
Все до единого.
Доспехи на всех были похожи на мои, отсвечивающие приглушёнными, холодными оттенками Зимы.
Земля за стеной состояла из пыли, слякоти и битого сланца. Она была покрыта буграми и крутыми оврагами. Единственные растения, которые росли там, выглядели так, словно готовы проткнуть, оцарапать или ужалить вас. Несмотря на то, что земля непонятным образом светилась, небо было чёрным, как совесть Кота Ситха, не было видно ни одной звезды или пятнышка света. Небо подавляло, огромное, как в открытых, холмистых землях Монтаны и Вайоминга.
Там перемещалось ещё больше военных формирований. Некоторые из воинов выглядели так, словно были великанами, или, возможно, троллями. Большие группы, состоящие из более мелких особей, были, вероятно, Зимними гномами. Какие-то существа летали в воздухе. Отряды того, что казалось конной кавалерией, разъезжали туда-сюда. Некоторые из солдат подозрительно смахивали на мультяшных снеговиков.
С этой точки обзора я мог видеть два главных очага сражения, в каждом из них бились, наверное, тысяч по сорок солдат Зимы. И сражались они…
Я не смог чётко разглядеть врагов. Они, казалось, не имели какой-то единой формы. Там были существа, чья физиология не имела смысла и была крайне беспорядочной. Я видел нечто, похожее на щупальца, огромные челюсти, когти, клыки, похожие на дубины конечности и хвосты. Они не были двуногими. Они не были четвероногими. По сути, они, казалось, совершенно не стремились к какой-либо симметрии вообще.
Я присмотрелся внимательнее и вдруг ощутил ужасное давление внутри своей головы. На секунду всё поплыло, и меня затошнило. И в то же время часть меня кричала, что я должен оставить свою спутницу и пойти посмотреть на этих монстров сам, словно там было нечто, что я хотел увидеть, во что подсознательно хотел вглядеться. Холодное, какое-то маслянистое щупальце энергии скользило внутри моей головы, такое же, как я чувствовал перед тем…
Я резко отвёл глаза, коротко крякнув от усилия, закрыл их и не открывал.
— Срань го… Иные? Мэб сражается с Иными?
Мать Лето промолчала.
— Я не… Я не понимаю, — сказал я наконец. — Разведка Белого Совета всегда оценивала количество войск, принадлежащих Мэб, примерно в пятьдесят тысяч. Там, снаружи, выставлена чёртова уйма войск, много большая, чем эта цифра.
Мать Лето ничего не сказала. Вместо этого она указала мне налево. Я посмотрел и увидел пару башен размером с Крайслер-билдинг, поднимающихся над стеной. Между ними были двустворчатые ворота.
Врата потрясали воображение. Они были огромными, выше, чем большинство многоэтажных зданий в Чикаго. Они были сделаны из того же льда или кристаллов тёмного оттенка, и покрыты множеством узоров и печатей, накладывающихся друг на друга бесконечными слоями. Я узнал пару из тех, что смог рассмотреть. Это были обереги, защитные чары.
Внезапно раздался звук, нарастающий стон, подобный ломающему деревья ветру или ударам прибоя по отвесной скале. И также внезапно горизонт за стенами исчез за строем тёмных, гротескных фигур, которые единым порывом хлынули в атаку на войско Зимы.
В отдалении раздались звуки горна — звонкие и доблестные. Войска Зимы начали отступать к вратам, выстраиваясь дугой перед ними и смыкая боевые порядки, пока кавалерия трепала надвигающиеся ряды Иных, замедляя их наступление. Затем кавалерия развернулась и стремительно двинулась назад, благополучно миновала линию пехоты и въехала обратно в ворота.
Иные приблизились и вломились в ряды Зимних. Завязалась битва. Издалека, она выглядела просто как большой, запутанный беспорядок, когда каждый борется за лучшую позицию, но я смог различить пару деталей. Я видел падающего огра, когда кислота от плевка Иного начала разъедать его глаза до голого черепа. Я видел, что строй Зимних дрогнул, и Иные с новой силой хлынули в образовавшуюся брешь.
Тогда небольшая команда гоблинов выскочила из кучи сланца в самый подходящий момент, когда Иные были почти вплотную прижаты к строю Зимних, но ещё не прорвались сквозь них. Внезапность нападения заставила Иных податься вперед, и тут я увидел, что «слабый» отряд развёл Иных как лохов, отступив, но сохранив при этом свои порядки. Иные сами себя перехитрили, и теперь со всех четырёх сторон были окружены безжалостными войсками Зимы.
Самоуверенные оккупанты обломились.
И это была лишь небольшая часть битвы. Мои чувства и разум просто не смогли воспринять всё, что я видел. Но моё сердце забилось очень быстро, и холодок страха коснулся моего позвоночника, словно пальцы Мэб.
Иные стремились внутрь.
— Когда? — спросил я. — Когда это началось?
— Ох, Гарри, — мягко вздохнула Мать Лето.
— Что? — спросил я. Но я уже заметил кое-что. Те пласты и насыпи из сланца? Это был не сланец.
Это были кости.
Миллионы, миллионы и миллионы грёбаных тонн костей.
– Какого дьявола здесь происходит? – выдохнул я. – Где мы?
– Это окраина Феерии, – сказала она. – Наши внешние границы. У тебя ушло бы десятилетие, чтобы научиться перемещаться на такие расстояния.
– Ооо, – сказал я. – И... и так все время?
— В основном, — сказала Мать Лето. Она печально смотрела на равнину. — Не думаешь ли ты, что Mэб целыми днями просиживает на троне, строя козни со своими вероломными придворными? Нет, сэр Рыцарь. Власть имеет цену.
— Что произойдёт, если они прорвутся сюда? — спросил я.
Губы Матери Лета сжались:
— Всему конец. Всему.
— Срань господня, — пробормотал я. — Тогда и у Лета должно быть подобное место?
Мать Лето покачала головой:
— Это никогда не было задачей Лета. Ваш Совет был достаточно точен, оценивая количество тех войск, что защищают сердца Зимы и Лета. Но у Мэб есть и другие войска. Они нужны ей… для этого.
Я чувствовал себя так, словно меня несколько раз огрели по голове резиновым молотком:
— Так… войска Мэб в чёрт-те сколько раз больше ваших.
— Совершенно верно.
— То есть она может задавить вас в любое время?
— Она могла бы, — подтвердила Мать Лето, — если бы пожелала утратить эту реальность.
Я нервно оценил протяжённость стены. Похоже, она уходила в бесконечность, и сражение шло по всей её длине.
— Вы говорите мне, что именно поэтому Mэб наделена своей силой? Чтобы… защищать границы?
— Чтобы защищать всех вас от Иных, смертный.
— Тогда для чего же предназначена сила Титании? — спросил я.
– Чтобы защищать всех вас от Мэб.
Я сглотнул.
— Титания не может сравниться вооружёнными силами с Мэб, но она может отправить в забвение лично её, и Мэб это знает. Титания является сдерживающим фактором её власти, противовесом.
— Если Мэб погибнет… — начал я.
Она повела вдоль стены рукой:
— Испорченный, садистский, кровожадный и неопытный ребенок получит контроль над всем этим.
Адские колокола. Я протёр глаза и, сопоставив кое-какие факты, осознал кое-что ещё.
— Это осада, — сказал я. — Те ребята снаружи штурмуют стены. Но есть и другие, которые пытаются вырыть себе путь внутрь, чтобы открыть ворота своим приятелям. Это то, кем является наш противник. Верно? Подрывник, лазутчик.
Мать Лето кивнула:
— Теперь ты понимаешь? Потенциально ты можешь быть довольно сообразительным. Оставайся рядом со мной, дорогой. — И она твёрдой походкой направилась к массивным воротам.
У нас не заняло много времени, чтобы добраться туда, но, когда мы подошли к основанию стены и пошли вдоль неё, мы начали привлекать внимание её защитников. Я чувствовал, как мое напряжение нарастает по мере того, как сзади, легко ступая по земле, нас быстро догоняла марширующая колонна вооружённых сидхе.
Мать Лето направила меня чуть в сторону, так что мы сошли с пути колонны, и они начали проходить мимо нас. Я не обращал на это особого внимания, пока кто-то, идущий впереди колонны, не выкрикнул ясным голосом приказ, и сидхе все как один остановились как вкопанные, одновременно топнув парой сотен сапог. Голос рявкнул другую команду, и все сидхе повернулись к нам лицом.
— Ой-ё, — сказал я.
Мать Лето коснулась моей руки, и уверенность омыла меня, как июньское солнце:
— Шшшш.
Голос рявкнул ещё команду, и сидхе разом опустились на одно колено и склонили головы.
— Доброе утро, кузены, — произнесла Мать Лето торжественным голосом. Она отняла ладонь от моей руки и очертила ею широкую, размашистую арку над коленопреклонёнными солдатами. Едва уловимая, таинственная сила нежно зазвенела в воздухе. — Ступайте с моим благословением.
Один из солдат во главе колонны встал и поклонился ей, выражая благодарность. Затем он отчеканил ещё один громкий приказ, и колонна поднялась, повернулась и продолжила быстрый марш.
— Ух, — сказал я.
— Да? — спросила Мать Лето.
— Я в некотором роде ожидал… нечто другое.
— Зима и Лето — две противоположные силы нашего мира, — сказала она. — Но мы принадлежим одному миру. Только это имеет значение. И никогда не мешает проявить уважение к своим старейшинам.
— Да, мэм, — сказал я.
Мать Лето послала мне маленькую, лукавую улыбку.
Мы продолжили нашу прогулку следом за ними и вскоре достигли врат. Там я увидел ворота поменьше, лазейку для вылазок, встроенную в главные врата. Они были размером с гаражные двери на пожарной станции. Пока я осматривался, кто-то выкрикнул команду, и пара огров в тяжёлой броне ухватились каждый за свою створку меньших ворот и начали открывать их. Колонна, подошедшая перед нами, стояла, готовясь отправиться наружу, но выступили они не сразу. Вместо этого, появилась колонна телег и носилок, в которой стенали раненные в боевых действиях снаружи, за ними присматривали несколько дюжин сидхе, одетых в чисто-белую броню, отмеченную яркой зелёной и алой отделкой — Летние рыцари сидхе. Медики. Несмотря на огромное число войск, которое я видел в движении вокруг себя, обратно к вратам возвращалось менее сотни выбывших из строя. Очевидно, Иные не признавали практики оставлять за спиной живых врагов.
Худая фигура спустилась по лестнице, построенной в обрамляющих врата стенах, поначалу как тёмное расплывчатое очертание сквозь все эти слои кристаллов. Он был на пару дюймов выше меня, что составляло почти семь футов, но в его движениях ощущалась бодрая, живая энергия и целеустремленность. Он был одет в тёмную мантию, которая поначалу показалась чёрной, но, как только он вышел на свет, заиграла оттенками глубокого пурпура. В одной закалённой руке он держал длинный чародейский посох из светлого дерева, большую часть его лица скрывал капюшон, за исключением кончика орлиного носа и длинного подбородка, покрытого седой бородой.
Он обратился к Летним и Зимним сидхе на языке, которого я не понял, но, очевидно, понимали они, давая указания медикам Лета. Они воспринимали его приказы с каким-то суровым, официальным почтением. Он склонился, чтобы внимательно обследовать каждого павшего, кивая медикам после каждого осмотра, и они немедленно относили раненых сидхе в указанную область позади стены в некоем подобии аккуратной сортировки.
— Рашид, — пробормотал я, узнавая мужчину. — Что он делает здесь…
Я замер и уставился на массивные ворота, возвышающиеся над нами.
У Рашида, члена Совета Старейшин Белого Совета Чародеев, было и другое звание, имя, которым его называли чаще всего.
Привратник.
Он закончил с последним из раненых, затем повернулся и направился к нам размашистым, целеустремлённым шагом. Он остановился за несколько шагов и поклонился Матери Лету, которая вернула жест с глубоким, официальным наклоном головы. Потом он прошёл остаток пути ко мне, и я мог видеть блеск тёмных глаз под его капюшоном. Его улыбка была широкой и тёплой, он протянул мне руку. Я взял её и пожал, чувствуя себя немного ошеломлённым.
— Так-так, — сказал он. Его голос был глубоким и теплым, с лёгким акцентом, который звучал отчасти по-британски, но приправленный множеством экзотических оттенков. — Я надеялся, что мы снова увидим ваше лицо, Страж.
— Рашид, — замялся я, — эээ… мы… они…
Улыбка Привратника стала немного печальной:
— Ах, да, — сказал он. — Я полагаю, они впечатляют, когда видишь их впервые. Добро пожаловать к Внешним Вратам, Страж Дрезден.
— Внешние Врата не реальны, — сказал я оцепенело. — Они… Они должны быть метафорой.
Мать Лето слабо улыбнулась.
— Оставляю дела смертных смертным, — сказала она. — Я буду рядом, юный чародей.
— Эээ, — откликнулся я, — спасибо.
Она кивнула и пошла к раненым сидхе.
— Что ж… — сказал мне Привратник. Он выглядел… если и не весёлым, то, во всяком случае, сродни этому: настроенным на положительный лад, уверенным и сильным. — Тебе удалось забраться очень далеко от дома.
— Мать Лето подвезла, — ответил я.
— А, — сказал он. — Тем не менее, я не могу припомнить, когда в последний раз чародей твоего возраста совершил такое путешествие, неважно, каким способом. Ты похож на свою мать.
Я моргнул:
— Вы знали её?
— Те из нас, кто достаточно долго пользуются Путями, как правило, имеют склонность к товарищеским отношениям. Мы время от времени обедаем вместе, делясь впечатлениями от наших путешествий. Среди нас есть несколько чародеев, в своё время друживших с Эбинизером, который… считал своим долгом присматривать за ней.
Я кивнул, стараясь не показать своих эмоций. То, что Мэгги ЛеФей была дочерью Эбинизера, знали далеко не все. Если Рашид об этом знал, следовательно, мой дед ему доверял.
Очередная колонна закованных в доспехи сидхе начала движение, и тут же горны по ту сторону ворот затрубили. Рашид повернул голову, прислушиваясь к этим звукам, как если бы это была речь, и улыбка исчезла с его губ.
— Они снова стягивают войска, — сказал он. — У меня мало времени.
Затем поднял руку и сделал то, что я видел раньше только один раз.
Привратник опустил капюшон.
У него, как и раньше, были короткие волосы, ещё густые, с нитями седины, но лицо теперь было обветренным, словно после долгих лет под жаркими солнечными лучами. Его кожа сейчас стала бледнее, но ещё хранила следы пустынного загара. Овал лица был вытянутым, брови по-прежнему тёмными и широкими. У него был двойной шрам на левой брови и щеке, две длинные линии, идущих сверху вниз, почти как у меня, только глубже и шире, и доходящие до подбородка, и шрам был более сглаженным, за долгие года исцеления. Похоже, по сравнению с Рашидом я ещё легко отделался, потому что он лишился глаза. Один его глаз был тёмно-карий, почти чёрный. Другой был заменён…
Я оглянулся. Да, определённо. Второй глаз был заменён на кристаллический материал, идентичный тому, что использовали для создания ворот и стен вокруг них.
— Сталь, — сказал я.
— Что, прости? — переспросил он.
— Ваш, эээ, другой глаз. Прежде он был цвета стали.
— Уверен, он раньше выглядел стальным, — сказал он. — Когда я не здесь, маскировка необходима.
— Ваша работа настолько секретная, что ваш вставной глаз тоже маскируется? — спросил я. — Похоже, я понял, почему вы пропускаете собрания Совета.
Он наклонил голову и взъерошил примятые капюшоном волосы:
— Временами здесь на несколько лет становится тихо. Но в остальное время… — он развёл руками. — Здесь требуется пристально следить за тем, чтобы существа, которые должны оставаться снаружи, незаметно не просочились внутрь.
— Среди раненых, — догадался я. — Или возвращающихся войск. Или медиков.
— Ты начинаешь понимать противника, — сказал он, в его голосе звучало одобрение. — Превосходно. Я был уверен, что твой образ жизни убьёт тебя намного раньше, чем у тебя будет шанс научиться.
— Как я могу помочь? — спросил я его.
Он откинул голову назад, а затем неспешная улыбка вновь расцвела на его лице.
— Я кое-что знаю об обязанностях, которые ты решил взять на себя, — сказал он, — не говоря уже о проблемах, что ты себе создал, хоть сам ещё того и не знаешь. И всё же, едва узнав, что наш мир постоянно подвергается осаде, ты предлагаешь мне свою помощь? Думаю, мы могли бы стать друзьями.
— Погодите, — удивился я. — Что за проблемы? Я не собирался создавать никаких проблем.
— О, — ответил он, взмахнув рукой. — Ты балансировал среди теней на краю жизни, молодой человек. Попасть туда и вернуться обратно — это не пустяк…. ты и не представляешь, что за внимание ты этим привлёк.
— О, просто здорово. А то всё начинало становиться таким размеренным, что я уже заскучал.
При этих словах Рашид запрокинул голову и рассмеялся:
— Не возражаешь, если я буду называть тебя Гарри?
— Нет, ведь так меня и зовут.
— Точно, — сказал он. — Гарри, я знаю, что у тебя есть вопросы. Я отвечу, но лишь на несколько, мне нужно идти.
Я кивнул, раздумывая.
— Хорошо, — ответил я. — Во-первых, как вы понимаете, что противник… заразил кого-то?
— Опыт, — произнёс он. — Десятилетия опыта. Взгляд тоже может помочь, но… — Рашид запнулся. Я тут же узнал это — мысленный сбой, когда кто-то натыкается на поистине отвратительные воспоминания, сохранённые Взглядом. Как это было у меня с…
Брр!
…нааглоши.
— Не рекомендую делать это постоянно, — продолжил он. — Это искусство, а не ремесло, и требует времени. Времени, или сомнительного внимания Судьбы и до смешного огромного инструмента. — Он постучал пальцем по своему вставному глазу.
Я моргнул, хотя он этого не сделал, и посмотрел на массивные ворота, возвышавшиеся над головой:
— Адские колокола. Врата… Они… Своего рода духовный компьютерный томограф?
— Помимо прочего, — ответил он. — Но ты прав, это одна из их функций. Большей частью это означает, что противник не может эффективно использовать здесь эту тактику. Пока бдит привратник, он редко пытается.
Рог протрубил вновь, и челюсти Рашида напряглись:
— Следующий вопрос.
Ненавижу пытаться быть умным под давлением времени.
— Это, — сказал я, указывая на ворота, — какого чёрта? Как долго продолжается эта атака?
— Постоянно, — сказал он. — Всегда есть Иные, пытающиеся прорваться внутрь. Всегда есть силы, чтобы их остановить. В наш век это задача Зимы — защищать эти границы, с помощью некоторых других. Думай о них как об… иммунной системе мира смертных.
Я вытаращил глаза:
— Иммунная система… А что случится, если она… ну, знаете, ненадолго выйдет из строя?
— Что, прости? — переспросил привратник.
— Ну… если произойдёт сбой, заминка. Например, пока кто-то новый будет принимать на себя дела, или что-то случится, и здесь потребуется всё реорганизовать…
— В минувшие годы это, как правило, не составляло особых трудностей, — ответил он.
— А что насчёт этого года?
— В этом году, — сказал он, — это может стать проблемой.
— Проблемой.
— Довольно серьёзной. — Рашид изучил моё лицо и начал кивать. — Ясно. Есть вещи, происходящие в Зиме. Вот почему Мать Лето привела тебя сюда. Чтобы показать, что стоит на кону.
Я сглотнул и кивнул:
— Никакого давления или чего-то подобного.
Выражение лица Рашида при этом изменилось. Я не могу сказать, какое конкретно сочетание эмоций оно отразило, но среди них было что-то вроде сочувствия. Он отставил свой посох в сторону и схватил меня руками за плечи:
— Послушай меня, потому что это важно.
— Хорошо, — сказал я.
— Ты уже привык к этому, — произнёс он.
Я моргнул:
— Что? К чему?
Он наклонил голову и косо посмотрел на меня здоровым глазом.
— Я привык к этому? К важным напутствующим речам? К этому я привык?
Его губы дрогнули. Он сжал мои плечи напоследок, почти нежно, и отпустил их.
— Напутствующие речи? Стражам необходимо куда больше, чем это, Гарри.
— И что же? — спросил я.
Он подхватил свой посох и мягко ткнул им меня в грудь:
— По всей видимости, ты.
— Что?
— Ты, — твёрдо повторил он. — Нам нужен ты. То, что тебе дано, дано тебе не просто так. Непреднамеренно или нет, но практически каждое твоё действие в течение последних нескольких лет вставляло противнику палки в колёса. Ты хочешь знать, как ты можешь помочь мне, Гарри?
— Э-э… Ну да, — подавленно сказал я.
— Возвращайся в Чикаго, — ответил он, начиная отворачиваться, — и продолжай быть самим собой.
— Подождите, — сказал я. — Мне нужна помощь.
При этих словах он остановился. Затем посмотрел на меня и одарил мягкой улыбкой:
— Я точно знаю, каково это — быть на твоём месте, — он махнул рукой через плечо, в сторону битвы. — Точно знаю.
Он, казалось, задумался об этом на мгновение, а затем кивнул:
— Я сделаю всё, что смогу. Если мы оба переживём ближайшие несколько часов, я помогу уладить дела между тобой и Советом, который знает о наших ролях лишь то, что ему нужно знать… а это не так уж и много. Я подтвержу, что ты вернулся, и что это действительно ты. И прослежу, чтобы тебе выплатили жалование Стража за весь этот период. Чтобы восстановить твою личность, потребуется заполнить кое-какие бумаги в офисе Совета, но я присмотрю за этим. Думаю, что я помню все необходимые бланки.
Секунду я тупо пялился на него, потом сказал:
— Вы… вы поможете мне с бумагами для Белого Совета.
Он поднял палец.
— Не стоит недооценивать эту услугу, — серьёзно сказал он, но глаза его сверкали. — Как не стоит и недооценивать себя. Сила, знания, союзники и возможности, которые у тебя есть, даны тебе не просто так, Гарри. Ничто из того, что я могу сказать, не сделает твою задачу проще. Единственный способ сделать это — это сделать это.
Он вздёрнул подбородок:
— Тебе не нужна помощь, Страж. Ты сам и есть помощь.
— У нас проблемы, — вздохнул я.
Он подмигнул мне, потом снова поднял капюшон и сказал:
— Как и всегда. Разница лишь в том, что теперь ты об этом знаешь. Да хранит тебя Господь, друг мой. Я прикрою этот край. А ты присмотри за своим.
Он сделал несколько быстрых шагов из-под высоких ворот и подал знак. Через секунду, тканый ковёр — и чёрт побери, я не шучу — где-то футов десять на двадцать, аккуратно опустился с неба и завис рядом с ним дюймах в шести от земли. Рашид ступил на ковёр, закрепил ноги в своеобразных ремнях безопасности и поднял свой посох. Ковёр и Привратник спокойно поднялись вверх и скрылись из вида, но всего секунду спустя пронеслись над бушующим полем боя с вихрем завывающего ветра.
И вот тогда до меня дошло. Я имею в виду, по-настоящему дошло.
Всё зависит от меня.
Не было никакого запасного плана. Никаких иных вариантов. Не было кавалерии, спешащей на помощь из-за холмов. Белый Совет почти ничего не знал о происходящем, но даже через миллион лет они в этом не сознаются.
Сегодня произойдёт катастрофа, которая может убить миллионы людей, включая мою дочь — если я этому не помешаю. К тому же, смертельно опасные волнения происходят в Зимнем Дворе, и в зависимости от того, на чью сторону я встану, я могу спасти или уничтожить тот мир, каким мы его знаем. Просто уйти — не вариант.
Никаких уловок, никаких отсрочек, никаких оправданий. Случится это или нет — зависит от меня.
Я взглянул на свои исцарапанные руки. Медленно сжал кулаки и вновь разжал. Это были потрёпанные руки, и в них не было и капли той силы, что я хотел, но это всё, что у меня было. Я заработал шрамы на них. Они были моими.
Я уже делал это. Никогда в таких масштабах, возможно, но я уже делал это. Я спасал положение, почти всегда, более-менее, в нескольких случаях. Я уже делал это раньше и могу сделать снова.
Это просто не могло произойти как-нибудь по-другому.
Единственный плюс того, что вас припёрли к стенке, заключается в том, что вам легко выбрать, в каком направлении двигаться.
Я почувствовал тошноту. Но всё же выпрямил спину, расправил плечи и быстро подошёл к Матери Лету, как только она закончила помогать последнему раненому сидхе.
— Мэм, — негромко сказал я. — Я буду признателен, если вы отправите меня домой. У меня есть работа.
Со всей её благожелательностью я немного забыл, что Мать Лето не человек. Она молча отвела меня от ворот назад в её домик, улыбнулась, коснулась моего лба рукой и отправила меня назад в мою долбаную могилу.
Я приземлился задницей на грязный сломанный лёд — и всё ещё мог слышать эхо того треска, когда уродливая рука Матери Зимы проломилась сквозь него и схватила меня за голову. Я всё ещё мог слышать хриплое карканье испуганных ворон. Время почти остановилось, пока меня не было, или, если быть более точным, время текло чрезвычайно быстро там, где я был, в Небывальщине, относительно Чикаго. Я уже сталкивался с таким растяжением времени, когда общался фэйре раньше, но впервые получил от этого пользу, выиграв время, а не потеряв его.
До этого момента я даже не задумывался о такой возможности. Если бы всё пошло так, как бывает обычно, когда имеешь дело с фэйре, я мог бы пробыть там час, а вернуться через год, и, вероятно, уже в разорённую пустошь. При этой мысли меня замутило.
Но, полагаю, это моё путешествие было не совсем добровольным. Нельзя было сказать, что я осознанно шёл на этот чудовищный риск — это было нечто, чего я совершенно не мог контролировать.
И это тоже меня пугало.
Пока я сидел там, размышляя, означает ли это, что я слишком любил всё контролировать, или просто что я был в здравом уме, из-за краёв моей могилы показалась голова девчонки-готки, уставившейся на меня сверху вниз. Она вынула изо рта сигарету в одном из этих длинных мундштуков, выдохнул дым через нос, и сказала:
— Эй, чувак. А у тебя там внизу довольно круто. Ты, типа, собираешься себя порезать или ещё чего?
— Нет, — сказал я, смущённо пряча руку за спину. Я опустил взгляд и только тогда понял, что вместо доспехов сидхе на мне снова была подержанная одежда, в которой я был до этого. — Я упал.
Показались и другие готы. Девушка повторила им свою мысль, и остальные согласились, что я смотрелся там очень круто.
Я вздохнул, затем собрал свои вещи и выбрался наверх с несколько неохотно предложенной помощью. Мне она была не нужна, но я подумал, что это может быть полезно для самооценки этих ребят. Потом я поглядел на всех тех людей, что уставились на меня, вжал голову в плечи и поспешил убраться с кладбища, пока кто-нибудь ещё не предложил мне свою помощь.
* * *
Когда я вернулся домой к Молли, она спросила:
— Почему от тебя пахнет гвоздикой?
— Современная молодёжь, — ответил я. — Хорошо ещё, что они не курили марихуану.
— А, — сказала Молли. — Готы. А это, я так полагаю, могильная грязь на тебе?
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 33 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |