Я поднял руку, призывая к тишине, и подождал, пока Молли не пройдёт до прихожей и обратно.
— Ничего, — сообщила она.
— Никаких подслушек? — спросил Томас.
— Никаких, — подтвердил я. — У того, кто пришёл без приглашения, не будет даже возможности воткнуть микрофон. И поскольку ты никого не приглашал…
Я нахмурился:
— Молли?
— Я этого не делала, — поспешно ответила та.
…то никто не мог подслушивать нас, — закончил я. — А я хотел, чтобы люди Лары знали, кому я звонил. Когда они попытаются отследить его входящий звонок, то вскоре выдадут своё присутствие, и он будет предупреждён о том, как они работают.
— Это была оплата, — сказал Томас.
Я пожал плечами:
— Назовём это дружественным жестом.
— За счёт моей сестры, — заметил Томас.
— Лара уже большая девочка. Она поймёт. — Я задумался над происходящим и сказал:
— Всем оставаться спокойными. Сейчас кое-что должно произойти.
Томас нахмурился:
— Например?
— Кот Ситх, — произнёс я спокойным голосом. — Если тебя не затруднит, то ты мне нужен!
Послышался гудящий звук, будто тяжёлый занавес раздуло сильным ветром, а затем из новых теней, сгустившихся под обеденным столом Томаса, раздался нечеловеческий голос малка:
— Я здесь, сэр Рыцарь.
Несмотря на предупреждение, Томас вздрогнул и неизвестно откуда достал крошечный полуавтоматический пистолет. Молли резко вздохнула и начала отступать прочь от места, из которого раздавался голос, пока спиной не упёрлась в стену.
Весьма вероятно, что я слегка недооценил, насколько тревожащим может быть голос малка. Очевидно, я слишком много времени провёл в окружении жутких вещей.
— Полегче, — сказал я, протягивая руку к Томасу. — Это Кот Ситх.
Молли что-то пробормотала.
Я взглядом призвал её к тишине и обратился к Томасу:
— Он работает со мной.
Кот Ситх подошел к краю теней так, что стал виден его силуэт. Его глаза отражали свет от окон, которые были полностью занавешены.
— Сыр Рыцарь. Чем я могу вам помочь?
— Голод мне в глотку, он разговаривает, — выдохнул Томас.
— Как? — спросила Молли. — Здесь надёжный порог. Как он смог просто войти сюда?
И это был вполне разумный вопрос, учитывая, что Молли была не в курсе о прежних услугах по уборке моей старой квартиры и о том, как это взаимодействовало с порогом.
— Созданиям Феерии совсем необязательно быть приглашёнными, чтобы переступить порог, — ответил я. — Если они доброжелательны к обитателям дома, то они прекрасно могут просто войти.
— Постой, — сказал Томас. — Эти уродцы могут входить и уходить когда им пожелается? Прямиком из Небывальщины? И ты не рассказал нам об этом?
— Только если их намерения доброжелательны, — сказал я. — Кот Ситх прибыл для содействия мне, и для помощи тебе. И пока он здесь, он... — Я нахмурился и посмотрел на малка:
— Не поможешь мне подобрать для него точное объяснение?
Ситх взглянул на Томаса и ответил:
— Пока я нахожусь здесь, я связан теми же традициями, как если бы я появился здесь по приглашению. Я не причиню вреда никому из находящихся в вашем доме, не предприму каких-либо действий, которые могли быть неблагоприятными для гостей. Не стану сообщать о том, что могу увидеть и услышать в этом месте, и приложу все усилия для помощи и содействия вашему домовладению и другим гостям, пока нахожусь здесь.
Я несколько раз моргнул. Я ожидал, что Ситх скорее швырнёт в меня старый спутанный клубок, чем ответит на вопрос — тем более, настолько подробно. Но в этом был смысл: обязанности гостя и хозяина были практически святыней в сверхъестественном мире. И если Ситх действительно расценивал эту любезность как обязанность гостя, то у него было немного возможностей, кроме как соответствовать этому.
Казалось, Томас переваривал всё это несколько секунд, затем проворчал:
— Полагаю, что в таком случае я обязан быть надлежащим хозяином.
— Позволю заметить, что я не буду связан какими-либо обязательствами, чтобы причинить вам вред или же оставаться и оказывать вам мою помощь, если вы позволите себе какое-либо иное поведение, — поправил его Ситх. — И если вы начнёте стрельбу — например, из этого оружия — то я исчезну, не причинив вреда, и лишь затем выслежу вас, поймаю вне защиты вашего порога, и убью с целью надёжно воспрепятствовать подобному поведению остальных в будущем.
На мгновение могло показаться, что Томас собирается съязвить малку, но затем он снова нахмурился и сказал:
— Странно. Вы разговариваете как... как учитель начальных классов.
— Возможно, это потому, что я разговариваю с ребёнком, — ответил Кот Ситх. — Если такое сравнение применимо.
Томас заморгал и посмотрел на меня:
— Неужели злобный котик только что обозвал меня ребёнком?
— Я не думаю, что он настолько злобен, скорее сверхгруб и легкораздражим, — ответил я. — К тому же ты первый начал, когда назвал его уродцем.
Мой брат скривил губы и нахмурился:
— Я начал, не так ли? — он обернулся к Коту Ситху и отложил пистолет.
— Кот Ситх, данное замечание не было адресовано вам и не имело своей целью нанести вам оскорбление, но я понимаю, что обидел вас, и признаю, что это сделало меня вашим должником. Прошу вас принять мои извинения, и открыто просить о соразмерной компенсации с моей стороны, если оная будет вам когда-либо потребна, чтобы уравновесить весы.
Кот Ситх секунду смотрел на Томаса, затем склонил голову и сказал:
— Даже дети могут научиться манерам. Сделано. Я считаю вопрос улаженным до момента, когда ты мне понадобишься, Томас Рейт.
— Ты знаешь его? — спросил я.
— И твою ученицу, Молли Карпентер, — сказал Ситх нетерпеливым тоном, — так же, как и остальных твоих частых союзников. Могу ли я предложить перейти к текущим делам, Сэр Рыцарь? Tempus fugit.* (Время летит — лат.)
Одно из самых опасных созданий Зимы — самых опасных охотников — знает всё о моих друзьях. Умного человека это бы взволновало. Я напомнил себе, что чья-то вежливость сама по себе не обязательно означает отсутствие плана вскрыть тебя живьём. Это просто означает, что они поинтересуются, не жмут ли связывающие тебя веревки, прежде чем взять скальпель. Кот Ситх может быть союзником на время, но он не был моим другом.
— Мы выходим через несколько минут, — сказал я. — У меня есть предчувствие, что мы будем под наблюдением, и я этого не хочу. Я хочу, чтобы ты отвлёк любого, кто следит за нами.
— С удовольствием.
— Без убийств и нанесения значительных телесных повреждений, — добавил я. — Насколько я знаю, среди них есть коп или частный детектив. Так что ничего непоправимого.
Глаза Кота Ситха сузились. Его хвост дёрнулся в сторону, но он ничего не сказал.
— Считай это комплиментом, — предложил я. — Любой идиот смог бы их убить. То, о чём я прошу, на порядок сложнее, как и подобает твоему положению.
Его хвост дёрнулся в другую сторону. Он опять промолчал.
— После этого, — сказал я, — я хочу, чтобы ты передал сообщение Летней Леди. Я хочу с ней встретиться.
— Э... что? — сказал Томас.
— Ты уверен, что это хорошая идея? — одновременно с ним спросила Молли.
Я махнул обоим рукой и снова обратился с Ситху:
— Скажи ей, что это нужно организовать до полудня. Ты ведь можешь с ней связаться?
— Конечно, Сэр Рыцарь, — ответил Ситх. — Она захочет узнать причину этой встречи.
— Скажи ей, что я бы предпочёл не убивать её Рыцаря и хочу обсудить, как лучше этого избежать. Скажи ей, что я встречусь с ней, где ей будет угодно, если она предоставит мне гарантии безопасности. И передай мне её ответ.
Ситх пристально посмотрел на меня и сказал:
— Этот курс неразумен.
— Я же не прошу тебя самому это сделать. Тебе-то какое дело?
— Королева может быть не очень довольна мной, если я сломаю её новую игрушку, когда она с ней ещё не наигралась.
— Вот ужас, — ответил я.
Ситх шевельнул ухом, и ему удалось сделать это презрительно.
— Я передам это сообщение, Сэр Рыцарь. И я... отвлеку... этих недоброжелателей. Когда вы уходите?
У меня за спиной зазвонил телефон Томаса.
— Скажу через секунду, — произнёс я и ответил на звонок:
— Пончик-Бой слушает.
Женщина с голосом столь холодным, что его можно было мерить по шкале Кельвина, выплюнула в ответ:
— Он встретится с вами. Установленная нейтральная территория. Через десять минут.
— Здорово, — ответил я. — Целую вечность не пил пива.
Последовало короткое, вероятно, озадаченное молчание, а потом она повесила трубку.
Я повернулся к Томасу и Молли и сказал:
— Выдвигаемся. Ситх, при...
Старейший малк исчез.
—...ступай, — закончил я, немного запнувшись.
Томас поднялся на ноги, заткнул маленький пистолет за пояс штанов и прикрыл его рубашкой.
— Куда едем?
— Установленная нейтральная территория, — ответил я.
— О, как кстати, — сказала Молли, — я как раз проголодалась.
В вестибюле мы обнаружили швейцара, который сидел на полу, морщась от боли. Рядом с ним был патрульный с аптечкой первой помощи. Когда мы проходили мимо, я заметил несколько длинных порезов на задней части ноги швейцара, идущих от пятки до верха голени. Его брюки и носки были располосованы вдоль на ровные параллельные ленточки. Ранения были очень болезненными и кровоточащими, но жизни не угрожали.
Поскольку оба мужчины были слишком заняты, чтобы обратить внимание на нас троих, мы без помех покинули здание.
Я слегка поморщился, когда мы проходили мимо. Чёрт возьми. Я не хотел, чтобы Кот Ситх проявил хоть малейшее внимание к любому из дружественных мне жителей Чикаго, но не сформулировал свой приказ достаточно точно. Тем не менее, лезть из-за этого в бутылку я не собирался, поскольку опыт научил меня, что против сверхъестественных лиц суд не выиграешь. Такого просто не бывает. Мне не хотелось даже думать о том, что Ситх мог сотворить, если бы я не запретил ему действовать на поражение.
Может, это был малковский способ предупредить меня о последствиях, если я продолжу отдавать ему приказы, как обычному слуге. Или может, его представление о доброте. В конце концов, он не порвал копа и каждого прохожего. Насколько я понял, он считал себя совершеннейшим джентльменом.
Пока Томас и я ждали, Молли, скрывшись под завесой, осмотрела парковку. Когда она объявила её свободной от злодеев, мы забрались в БМП моего брата и уехали.
* * *
В Чикаго невозможно взмахнуть котом, не попав в ирландский паб (и не разозлив кота), но заведение МакЭнелли выделяется на общем фоне. Это любимая наливочная для сверхъестественных обитателей Чикаго. Как правило, обычные люди туда не заходят, хотя иногда попадаются и туристы. Они редко задерживаются.
Утренний транспортный поток был в самом разгаре, и хотя бар Мака был недалеко, потребовалось некоторое время, чтобы туда добраться. Толстые серые облака проглотили рассвет. Шёл лёгкий дождь. Время от времени я видел вспышки далёких молний, просвечивающие через облака над головой, или слышал тихое рычание близкого грома.
— И ведь обещали хорошую погоду, — пробормотала Молли
Я слегка улыбнулся, но ничего не сказал.
Томас втиснулся на парковочное место рядом с баром, остановив Хаммер рядом со старым гоночным Транс Эм белого цвета. Выжав ручник, он нахмурился.
— Я думал, Мак обычно открывается в полдень, — сказал он.
— В одиннадцать, — поправил я. Мой старый офис был недалеко. Я обедал у Мака много раз. — Наверное, сегодня пришёл пораньше.
— Это удобно, — сказал Томас.
— Откуда пошло это выражение? — спросил я.
— Это? — удивился Томас. — Удобно?
Я моргнул на ходу:
— Ну, да, это тоже, но я думал о выражении: «Нельзя махнуть котом, не задев чего-то поблизости».
Томас в упор посмотрел на меня:
— Разве тебе не нужно думать сейчас о более важных вещах?
Я пожал плечами:
— Я и так думаю о них. Жизнь продолжается, чувак. Если я прекращу думать о чём-то только из-за того, что какой-то псих или шайка психов хотят меня прикончить, я никогда не смогу ни о чём думать, верно?
Томас наклонил голову, соглашаясь с моей точкой зрения.
В тридцати футах от двери Молли резко замерла, как вкопанная, и сказала:
— Гарри.
Я замолчал и оглянулся на неё.
Её глаза расширились.
— Я чувствую... — начала она.
Я прищурился:
— Скажи это. Я знаю, ты хочешь это сказать.
— Это не возмущение в Силе, — слегка раздражённо ответила она. — Здесь... Что-то есть. Что-то могущественное. Я чувствовала это в Чичен-Ице.
— Хорошо, — кивнул я. — Он здесь. Серьёзно, никто из вас, ребята, не знает, откуда взялось это выражение? Вот чёрт.
Я ненавижу непонятные штуки. Этого достаточно, чтобы пробудить желание пользоваться Интернетом.
Паб Мака был почти пуст. Это было место, которое выглядит достаточно просторным, когда здесь нет посетителей, но всё же достаточно маленькое, чтобы чувствовать себя уютно, когда нахлынут завсегдатаи. Эксперимент преднамеренной асимметрии. На полу вразнобой стояло тринадцать столов разного размера и высоты. Потолок в кажущейся случайности подпирало тринадцать колонн, их поверхность была покрыта резьбой — сценами из старых детских сказок. Вдоль изогнутой барной стойки выстроились тринадцать табуретов. Почти всё, включая обшитые панелями стены, потолок и перекрытия, было сделано из дерева. С потолка свисало тринадцать припотолочных вентиляторов, на вид достаточно древние штуки, которые продолжали работать под присмотром Мака, несмотря на частое присутствие в этом месте магических сил.
Обстановка — своего рода фэн-шуй, или, по крайней мере, что-то близкое к нему. Весь этот дисбаланс предназначен, чтобы рассеять случайные вспышки магической энергии, что бывает проблемой для практиков. Это, судя по всему, работает. Электрические вентиляторы и телефон почти никогда не ломаются.
За стойкой стоял Мак, худощавый мужчина с ростом выше среднего и блестящей лысиной. Я покровительствовал его заведению большую часть своей взрослой жизни, а он внешне ничуть не изменился с момента нашего знакомства — в целом опрятен, чёрные штаны, белая рубашка и старый белый фартук, который своим видом оправдывал свой возраст, но никогда не был достаточно грязным. Облокотившись о стойку, Мак слушал одного из посетителей.
Говорившим был мужчина ростом выше шести футов, косая сажень в плечах и скрытая мощь наводили на мысль о пловце на длинные дистанции. Он носил тёмно-серую пиджачную пару, безупречный европейский крой говорил о пошиве на заказ. Его волосы были цвета стали с серебром, острый подбородок и скулы были украшены короткой серебристо-белой бородой. Человек носил чёрную глазную повязку из шёлка, которая, даже несмотря на костюм, создавала хозяину пиратскую ауру.
Человек в глазной повязке закончил что-то рассказывать, и Мак, откинув голову назад, коротко, но громко рассмеялся. Это длилось всего секунду, затем на лице Мака замерло привычное спокойное и приветливое выражение, а вот на лице человека в костюме появилось выражение удовольствия, он был явно доволен вызванной реакцией.
— Это исходит от него, — сказала Молли. — Кто это?
— Донар Ваддерунг, — сообщил я.
— Ничего себе, — охнул Томас.
Молли нахмурилась:
— Э... мужик из охранного агентства?
— Генеральный директор Монок Секьюритиз, — кивая, подтвердил я.
— Голод мне в глотку, Дрезден, — сказал Томас. — И ты потребовал, чтобы он явился сюда с тобой переговорить?
— А это плохо? — спросила его Молли.
— Это... блиииин, — сказал Томас. — Подумай, поступить так с Дональдом Трампом или Джорджем Соросом.
Молли поморщилась.
— Я... не уверена, что смогу.
Томас впился в меня взглядом:
— Ты подал на блюдечке его парням команду наблюдения Лары?
Я улыбнулся.
— Яйца, — сказал Томас. — Она отрежет мне яйца.
— Скажешь, что это не твоя вина. Что ты не мог меня остановить. Она проглотит, — успокоил я. — Вы, ребятки, садитесь, перекусите что ли. Встреча не займёт много времени.
Молли моргнула, затем повернулась к Томасу и сказала:
— Погоди минутку... Мы — его шестёрки.
— Ты, может, и шестёрка, — ответил Томас, глумясь. — А я — его головорез. Моё положение выше.
— Да ты под кайфом, если думаешь, что я подчиняюсь твоим приказам, — едко отрезала Молли.
Бодро препираясь между собой, они ушли и сели за дальним столом, пройдя мимо скромной деревянной таблички, на которой простым шрифтом были выжжены слова: УСТАНОВЛЕННАЯ НЕЙТРАЛЬНАЯ ТЕРРИТОРИЯ — что было настоящей причиной того, что мы здесь появились.
Неписаное Соглашение за последние несколько бурных десятилетий поддерживалось различными сверхъестественными политическими организациями. Оно представляло собой свод законов, которые были чётко сформулированы и, по большому счёту, предназначались для уменьшения числа конфликтов между различными народами. Оно определяло права тех лордов, которым принадлежали территории, а также ответственность за возможные правонарушения, совершённые в их отношении другими лордами. Его можно считать некой жуткой разновидностью Женевской Конвенции. Смысл почти тот же самый.
Мак каким-то образом умудрился добиться, чтобы его бар объявили нейтральной территорией. Это означало, что всякий раз, когда любой, подписавший Соглашение, входил сюда, он был обязан быть добропорядочным гостем, то есть не чинить никакого вреда или насилия над любым другим подписавшимся и не учинять хулиганских действий, могущих повредить окружающим. Бар был местом для ведения переговоров, где, крайней мере, можно было надеяться поесть, не будучи убитым кем-то, кто, в противном случае, мог оказаться смертельным врагом.
Ваддерунг проследил, как Молли и Томас усаживаются, а затем переключил внимание на меня. Его единственный глаз сверкал голубым льдом, вызывая тревогу. Приближаясь к нему, я инстинктивно почувствовал, что он может разглядеть во мне куда больше, чем я в нём.
– Так, так, так, – сказал он. – Слухи о твоей смерти, и так далее.
Я пожал плечами:
– Уверен, что это не столь уж редкая игра для чародеев.
Что-то новое сверкнуло в его глазу — весёлая мысль, исчезнувшая прежде, чем я смог понять её.
– Тех, кто пытался такое провернуть, много меньше, чем ты бы мог подумать, – сказал он.
– Я не пытался. Это просто случилось.
Ваддерунг лениво потянулся за чашкой кофе. Сделал глоток, не сводя с меня взгляда. И слегка наклонившись вперед, медленно произнёс:
– Ничего, столь значительного, не происходит само по себе, Дрезден.
Я покосился на него. Пожал плечами. Затем окликнул:
– Maк, можно мне пива?
Мак отошёл на приличное расстояние вглубь бара. Он взглянул на меня, а потом на медленно тикающие часы на стене.
— У меня целую жизнь не было выпивки, – сказал я ему. – Если я подсяду на послеобеденный чай с шоколадными орешками из-за этого, можешь записать меня в Любительский Спортивный Союз мальчиков-баскетболистов.
Maк фыркнул. Затем выставил для меня бутылку эля его собственной мини-пивоварни. Это настоящий нектар и амброзия, вместе взятые. Он открыл её и протянул мне бутылку (так как знал, что я редко пью пиво из бокала), и я признательно склонил её в его сторону прежде, чем отпить.
– Не рановато? – спросил Ваддерунг.
– Да я отсюда могу унюхать запах виски в вашем кофе, – сказал я и поднял свою бутылку.
Он улыбнулся, поднял чашку кофе в подобии салюта и сделал большой глоток, пока я наслаждался очередной порцией эля. Затем мы оба отставили напитки.
– Чего ты хочешь? – спросил Ваддерунг.
– Совет, – сказал я. – Если цена подойдёт.
– И какой, по-твоему, должна быть подходящая цена?
– Люси берёт пятак.
– Ах, – вздохнул Ваддерунг. – Но Люси психиатр. Ты понимаешь, что только что выставил себя в роли Чарли Брауна.
– Туше, – признал я.
Ваддерунг усмехнулся:
– Тебе пришлось одиноко там, где бы это «там» ни было, как я погляжу.
– С чего вы так решили?
– Стёб. Пустой трёп. Ненужные спутники. Многие бы сказали, что сейчас самое время для быстрых, решительных действий. Но ты потратил это драгоценное время, восстанавливая прежние связи, – он склонил немного голову. – Поэтому, если у тебя возникла такая непреодолимая потребность, я могу логически предположить, что в последнее время ты был лишён подобных компаний. Достаточно ли разумным тебе кажется это рассуждение?
– Арктис-Тор не лучшее место для отдыха, – признал я.
— Неужели? А для чего же лучшее?
Я сузил глаза:
— Погодите. Вы решили поиграть в психиатра?
Он отхлебнул кофе:
— Почему ты решил задать такой вопрос?
— Потому что вы продолжаете задавать вопросы. Запишем эту шутку на ваш счёт, Люси. Но пятака у меня нет, — я перевёл взгляд на свою бутылку. — У меня есть время для подначек. Но не для игр.
Ваддерунг поставил кофе на стол и развёл руками:
— Бесплатно я не работаю.
— Да я за всю свою жизнь не заработал столько денег, чтобы хватило вам на гонорар, — ответил я. — Но вам ведь не нужно ещё больше денег.
Он ждал.
— Я буду вам должен, — сказал я.
Это, казалось, чертовски его позабавило. В уголках его глаз появилась сеть морщинок.
— Учитывая твой огромный талант наживать себе врагов, надеюсь, ты понимаешь, что я не считаю твоё предложение ценным в долговременной перспективе.
Я улыбнулся и отхлебнул пива:
— Но оно стоит нескольких минут вашего времени... или вы вообще бы сюда не пришли.
Это заставило его блеснуть весёлой улыбкой:
— Я согласен на гонорар в виде одной услуги... и одного пятака.
— Я же сказал. Нет у меня пятака.
Он серьёзно кивнул:
— А что у тебя есть?
Я порылся в карманах и нашел запонки с драгоценными камнями, которые остались от смокинга. Я показал их ему.
— Это не пятак, они даже не из никеля, — рассудительно ответил он. Он снова подался вперёд и вкрадчиво повторил:
— Что у тебя есть?
Секунду я тупо пялился на него, потом сказал:
— Друзья.
Он откинулся назад, его голубой глаз сверкал так ярко, что чуть ли не искрился.
— Томас, — позвал я, — мне нужен пятак.
— Что? — спросил Томас. — Наличными?
— Да.
Томас выудил из кармана пачку пластиковых карточек. Он развернул их веером и показал мне:
— Не подойдёт?
— Это не пятаки, — сказал я.
— О, да ради всего святого! — ахнула Молли. Она полезла в карман и выудила из него нечто, похожее на старый дамский кошелёк. А потом щелчком бросила мне пятак.
Я поймал его:
— Спасибо. Повышаю тебя до лакея.
Она закатила глаза:
— Слава тебе, тиран.
Я подтолкнул монетку, и она проскользила по барной стойке прямо к Ваддерунгу:
— Вот.
— Ну что ж, поговорим, — изрёк он, кивнув в мою сторону.
— Хорошо, — сказал я. — Ммм. Речь идёт о времени.
— Нет, речь пойдёт о твоём острове, — заявил он.
Я настороженно посмотрел на него:
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, — произнёс он, — только то, что я знаю о твоём острове: что под ним, что он делает, даже откуда он взялся.
— Ну… Эммм… — смог выговорить я.
— Мне известно, как важно, чтобы за островом был надёжный присмотр. И большинство из людей, что подоспели тебе на подмогу в Мексике, знают это.
Под людьми он подразумевал Серый Совет. Ваддерунг был его частью. Это была группа лиц, в основном чародеев из Белого Совета, которые объединились, потому как казалось, что Белый Совет близок к краху, а они хотели сохранить его. Но из-за крыс повсюду в наших стенах, единственным способом сделать это тайно была работа в изолированных ячейках. Я не был уверен, кто ещё, собственно, в клубе, за исключением моего деда и Ваддерунга. Он пришёл вместе с остальным, в основном анонимным, большинством Серого Совета, когда я явился забирать свою дочь у Красной Коллегии, и смотрелся среди них на своём месте.
Разумеется, я был уверен, что он не был чародеем. Я был чертовски уверен, что он был много большим, чем это.
Так что я выложил ему всё, стараясь говорить как можно тише. Я рассказал ему об атаке, нацеленной на остров сквозь время. Его лицо ожесточилось, когда я закончил.
— Идиоты, — выдохнул он. — Даже если бы они смогли преодолеть губительное пламя…
— Стоп, — сказал я. — Губительное пламя?
— Самоуничтожение. Предосторожность на случай нарушения безопасности, — пояснил Ваддерунг. — Пожар, показанный тебе островом.
— Точно. Это убьёт всё удерживаемое там, но не позволит им бежать, верно?
— Это единственный способ, — сказал Ваддерунг. — Если только кто-либо сумеет освободить существ в Колодце...
— Похоже, это было бы погано, — сказал я.
— Ошибаешься, — возразил Ваддерунг. — Это было бы концом.
— Ого, — сказал я. — Полезно знать. Остров не упомянул эту часть.
– Остров не может принять это как возможность, – рассеянно ответил Ваддерунг.
– Ему, вероятно, следует покрепче затянуть свои макси-панталоны, раз уж так, – заметил я. – Как я понял, уже может быть слишком поздно, что либо исправлять. То есть, насколько я знаю, некто мог создать это заклинание сотни лет назад. Или через сотни лет в будущем.
Ваддерунг отмахнулся:
– Ерунда. Существуют законы, которые регулируют ход времени по отношению к пространству, как и для всего остального.
— И что они гласят?
— Они гласят, что величина эха от временного события пропорционально больше промежутка времени, который это событие занимает, — пояснил он. — Если атака была предпринята сто лет назад, то, следовательно, ее отголоски должны были проявиться гораздо раньше всего этого события — столетия назад. Но отголоски появились только в последние несколько дней. Можно предположить, что между началом атаки и фактическим временем, когда наступит катастрофа, промежуток лишь где-то в несколько часов.
– То есть завтра, – догадался я. – Итак, это происходит когда-то сегодня или когда-то завтра.
– Скорее всего, не завтра, – уточнил Ваддерунг. – Изменение прошлого более, чем затруднительно, мягко говоря.
– Вещь вроде парадокса? – спросил я. – Как если бы я вернулся назад и убил своего деда, то, как бы я тогда вообще появился на свет, чтобы провернуть этот фокус?
– Угрозу парадокса переоценивают. Существует... особенность схожая с действием инерции. После того, как событие произошло, существует довольно устойчивая тенденция к тому, что это событие состоится. Чем больше, значительнее, или интенсивнее событие, тем сильнее оно стремится остаться в первоначальном виде, невзирая на какие-либо помехи.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 28 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |