Одновременно «специальностью» Ч. Т.-ш. считалась и борьба с ядоносами, т. е. скорпионами, змеями, ядовитыми пауками и т. п. Считалось, что Ч. Т.-ш. подчинены также 5 громов, по его приказу убивающих нечисть, поэтому на картинах вокруг фигуры Ч. Т.-ш. рисовались 5 огнедышащих барабанов — символов этих громов. Поскольку функции Ч. Т.-ш. близки функциям начальника над бесами Чжун Куя, то их изображения и атрибуты нередко смешивались.
Лит.: Алексеев В. М., Китайская народная картина. Духовная жизнь старого Китая в народных изображениях, М., 1966, с. 216—20; Чжан Тянь-ши в сб.: Миньцзянь гуши (Народные сказки), в 3, Шанхай, 1934, с. 102—05; Dorй H., Researches into Chinese superstitions, v. 9, Shanghai, 1931, p. 69—86.
Б. Л. Рифтин.
Чжан Тянь-ши на тигре. Китайская лубочная картина. Конец 19 — нач. 20 вв. Ленинград, Музей истории религии и атеизма. Коллекция академика В. М. Алексеева.
ЧЖИ, линчжи («чудесный чжи»), шэнь-чжи («волшебный чжи»), в китайской народной мифологии волшебный гриб. В средневековых сочинениях упоминаются зелёные, красные, жёлтые, белые, пурпурные Ч. Волшебный пятицветный Ч. считался знаком совершенномудрого князя. Различались также шичжи («каменные Ч.»), растущие будто бы на скалах, жоучжи («мясистые Ч.») и др. Особо почитались Ч., растущие на тысячелетних деревьях либо подле их корней, обладающие целебными свойствами. Изображения Ч. как символа долголетия чрезвычайно популярны в китайской живописи.
Б. Р.
ЧЖИ-НЮЙ («ткачиха»), в древнекитайской мифологии дочь Тянь-ди («небесного правителя»), ассоциировавшаяся со звездой Ткачихи из созвездия Лиры. Первое упоминание о ней содержится в оде «Великий Восток» из «Шицзина» («Книги песен», 11 — 7 вв. до н. э.). Предания о Ч.-н., впервые зафиксированные в сочинениях 3 — 5 вв. н. э., бытуют в народе и по сей день. Основное содержание древнейших версий сводится к следующему: Ч.-н. трудилась круглый год в небесном дворце и ткала из облаков небесную парчу. Отец пожалел её и выдал замуж за Ню-лана («волопаса»), который ассоциировался со звездой Пастуха из созвездия Орла. После замужества Ч.-н. перестала ткать. Тянь-ди рассердился, приказал ей вернуться в отчий дом и впредь разрешал видеться с мужем лишь раз в году — 7-го числа 7-й луны. Мужа её он поселил на другом берегу Небесной реки (Тяньхэ) — Млечного Пути. В назначенный день со всего света слетались сороки и образовывали мост через Небесную реку из своих хвостов, где и встречались Волопас и Ткачиха. С древних времён 7-й день 7-й луны считался днём встречи влюблённых.
В поздних версиях этот сюжет разрабатывается в духе волшебной сказки. В поздней народной мифологии Ч.-н. почиталась как богиня — покровительница ткачей.
Образ Ч.-н. чрезвычайно популярен в китайской литературе (особенно в поэзии).
Лит.: Юань Кэ, Мифы древнего Китая, [пер. с кит.], M., 1965, с. 135—38, 364—66; Волопас и Ткачиха, в кн.: Китайские народные сказки, пер. с кит., М., 1972, с. 294—303.
Б. Л. Рифтин.
ЧЖУАНЬ-СЮЙ, в древнекитайской мифологии божество-первопредок, внук (по другой версии, правнук) правителя центра Хуан-ди. Этимология имени Ч.-с. не совсем ясна: по одним предположениям, восходящим к словарю «Шо вэнь» («Толкование знаков», 1 в.), словосочетание «чжуаньсюй» означает «настороженный облик», считается, что подобный облик Ч.-с. унаследовал от своего отца Цянь Хуана (Хань Лю), по другой версии (японский учёный Мори Ясутаро), это имя означает «первопредок», «первый государь», по третьей, весьма традиционной — «истинный человек», «человек, следующий по истинному пути», по четвёртой (японский учёный Тодо Акиясу) — «человек с ровной, словно выточенной из нефрита, головой» (признак мудреца).
Существуют предания о чудесном рождении Ч.-с. от луча звезды, пронзившего луну, словно радуга (по древнекитайским мифологическим представлениям, радуга — дракон с головами по обоим концам, и не исключено, что за этим скрыто представление о рождении первопредка от тотема-дракона как от водяного существа). Ч.-с. родился со щитом и копьём на голове (возможная модификация рогов первопредка). В облике Ч.-с, судя по описаниям в апокрифических сочинениях рубежа н. э., прослеживаются крайне архаические черты, отражённые в нерасчленённости частей тела, конечностей и т. п. (сросшиеся ноги, вариант — сросшиеся рёбра, сросшиеся брови). В «Люй-ши чуньцю» («Вёсны и осени Люя», 3 в. до н. э.) говорится, что Ч.-с. до 10 лет воспитывался у Шао-хао, а в 20 лет взошёл на престол и мудро правил 78 лет. Согласно мифологической традиции, он правил, используя магическую силу воды и давая по названиям вод (рек) названия должностей своим помощникам. Он поручил духу Чуну править югом, небом и духами, а север отдал под власть духа Ли, поручив ему править землёй и людьми. Таким образом, люди и боги не смешивались и всюду царил порядок. Видимо, по приказу Ч.-с. Чун и Ли прервали сообщение между небом и землёй, чтобы люди не могли больше подыматься на небеса. Ч.-с. поручил Фэй-луну («летящему дракону»), подражая свисту ветров восьми направлений, создать новые мелодии и музыку для жертвоприношений Шан-ди («верховному владыке»). Согласно «Хуайнань-цзы» (2 в. до н. э.), Ч.-с. воевал с богом вод Гун-гуном. По другим источникам, он вёл войны с мифическим родом девяти Ли, а также с племенем мяо. Ч.-с. приписывается изобретение одной из систем счёта времени (т. н. «календарь Ч.-с»), а также введение установлений, определяющих подчинённое положение женщины в обществе. При Ч.-с, видимо, были введены наказания и за инцест (Гань Бао, «Coy шэнь цзи» — «Записки о поисках духов», 4 в. н. э.). В историографической традиции даётся характеристика Ч.-с. как идеального правителя (Сыма Цянь). В древних памятниках упоминаются три сына Ч.-с. и другие его потомки, например племя трёхликих и одноруких, или праправнук Ч.-с. по имени Пэн-цзу, проживший 800 лет.
Лит.: Сыма Цянь, Исторические записки («Ши цзи»), [пер. с кит.], т. 1, М., 1972, с. 135; Рифтин Б. Л., От мифа к роману. Эволюция изображения персонажа в китайской литературе, М., 1979, с. 105—12; Ян Куань, Чжунго шангу ши даолунь (Введение в древнейшую историю Китая), в кн.: Гу ши бянь (Спорные вопросы древней истории), Шанхай, 1941, с. 210— 222; Гу Цзе-ган, Чжуань-сюй, в его кн.: Ши-линь цзаши (Разные заметки из леса истории), Пекин, 1963, с. 189—97; Митараи Масару, Чжуань-сюй юй Цянь Хуан, Чан-и, Цин-ян, И-гу, Хуан-ди (Чжуань-сюй и Цянь Хуан, Чан-и, Цин-ян, И-гу, Хуан-ди), пер. с япон. на кит., в кн.: Ван Сяо-лянь, Чжунго-ды шэньхуа юй чуаньшо (Мифы и легенды Китая), Тайбэй, 1977, с. 239—72.
Б. Л. Рифтин.
ЧЖУ-ЖУН, Чжу-юн, в древнекитайской мифологии божество огня. Согласно древним комментариям Ч.-ж. означает «большой свет», по историографу Бань Гу (1 в. н. э.) — «продолжатель [дела мифических государей древности]». Японский историк Мори Ясутаро расшифровывает Ч.-ж. как «огненная змея».
Согласно «Шань хай цзину» («Книга гор и морей»), Ч.-ж. — существо с туловищем зверя и лицом человека (по некоторым расшифровкам, у него глаза пчелы и свиное рыло). Он считался управителем юга (т. к. юг связан с огнём), разъезжал на двух драконах. Однажды Ч.-ж. спустился с неба на землю, поселился на реке Цзян и породил духа вод Гун-гуна, борьба с которым занимала, видимо, большое место в древней мифологии (возможно, здесь отражён традиционный мотив боя отца с сыном). В древнекитайской летописной традиции Ч.-ж. — внук государя Чжуань-сюя, образ его контаминируется с повелителем огня Ли. Ч.-ж. почитали также в качестве помощника бога солнца Янь-ди — божества лета и в качестве божества Южного моря.
Лит.: Каталог гор и морей. (Шань хай цзин), [пер. с кит.], М., 1977, с. 97, 119, 129; Мори Ясутаро, Чжу-жун као (Разыскания о Чжу-жуне), в его кн.: Чжунго гудай шэньхуа яньцзю (Исследования древних мифов Китая), пер. с япон. на кит., Тайбэй, 1974, с. 1 —11.
Б. Л. Рифтин.
ЧЖУН КУЙ, в поздней китайской мифологии повелитель демонов. Образ Ч. К. возник, по-видимому, в глубокой древности (не позже 7— 6 вв. до н. э.) и первоначально ассоциировался с палицей из персикового дерева, отгоняющей нечисть (по некоторым толкованиям чжун и куй означают «палица»). В средние века его заменил антропоморфный образ предводителя бесов.
В обычай вошло рисовать красной краской Ч. К., хватающего бесов, и вывешивать его с магическими целями (обычно в праздник дуаньян — 5-го числа 5-ой луны). На народных лубках Ч. К. обычно в костюме чиновника, в позе, угрожающей бесам. Такие лубки часто наклеивались на обе створки двери, таким образом Ч. К. выполнял функцию бога дверей. В народе образ Ч. К. часто контаминируется с образом Пань-гуаня, так как считается, что Ч. К. тоже вершит правосудие над душами умерших.
Лит.: Алексеев В. М., Китайская народная картина, М., 1966, с. 220—25; Чжао И, Гайюй цункао (Систематическое собрание дополнительных разысканий),
Шанхай,
1957, с. 768—70. Б.
Л. Рифтин.
Чжун Куй. Наскальное изображение. Местность Лунмэнь (провинция Хэнань).
ЧЖУНЯО, Чжуцяо («Красная птица»), в древнекитайских мифологических представлениях символ юга, связанный с аналогичным названием созвездия из 7 звёзд, расположенного в южной части неба. Существуют многочисленные изображения Ч. на могильных рельефах рубежа и начала н. э. в виде птицы, напоминающей фэнхуана. Ч. входила в четверку зооморфных символов сторон света наряду с Цин-луном, Бай-ху и Сюань-у. Ч. в древности изображалась на знамёнах, которые несли впереди войска (юг считался наиболее почётной страной света).
Б. Р.
ЧИ, Чуку [«великий (ая) Чи»], Чинеке («создатель», наименование, появившееся после введения христианства), в мифологии игбо (Нигерия, район между реками Нигер и Кросс) божество женского пола, породившее главных богов. Ч. создала людей и животных. Её дочь — богиня земли Але, сыновья — громовник Амаде Онхиа (по некоторым вариантам, супруг Але) и небесное божество Игве. Согласно другим версиям, Ч. (в этом случае мужского пола) — супруг Але.
ЧИА («луна»), в мифологии чибча-муисков богиня луны. Чиминигагуа в конце творения мира превратил самую красивую женщину в луну, а самого красивого мужчину — в солнце. По другому мифологическому сюжету, в луну преобразился творец людей, прародитель чибча — касик селения Согамосо. Образ Ч. контаминировался (вероятно, при объединении племён) с другими божествами плодородия — Уитакой и Юбекайгуайя, причём каждая из ипостасей приняла на себя отдельную функцию. Ч. способствовала большему плодородию земли тем, что создавала тучи и вызывала дожди; Уитака стала эротическим божеством; Юбекайгуайя указывала сроки начала пахоты и охраняла урожаи. Все три находились при этом в неразрывном единстве и часто почитались совместно, причём составное астральное божество плодородия могло называться любым из трёх имён, но чаще всего — Ч.
С. Я. С.
ЧИБРАФРУИМЕ, в мифологии чибча-муисков бог войны, покровитель сословия воинов. Считался помощником Бочики.
С. А. Созина.
ЧИБЧАКУМ, Чибчачум («опора», «сила чибча»), в мифологии чибча-муисков бог природных сил, хранитель земли чибча, никуда не отлучающийся из её пределов. Однажды Ч., рассердившись на людей за несоблюдение установленных им обычаев, запрудил течение рек Сопо и Тивито и затопил долину Боготы. Бочика, который по просьбе чибча избавил их от наводнения, обязал Ч. держать на плечах землю. Время от времени Ч., чтобы отдохнуть, перекладывает землю с одного плеча на другое, поэтому происходят землетрясениЯ. Ч. особенно почитался земледельцами, золотых дел мастерами и торговцами. В жертву Ч. приносили главным образом золото.
С. Я. С.
ЧИБЧА-МУИСКОВ МИФОЛОГИЯ. Была распространена до 16 в. — до времени испанского завоевания — среди индейцев языковой группы чибча, населявших район Центрального нагорья современной Колумбии. Племена чибча были к моменту прихода испанцев объединены в две большие конфедерации, называвшиеся по их столицам: Богота (Баката) и Согамосо. Ч.-м. м. не успела сложиться в стройную единую систему, однако ко времени вторжения испанцев уже появлялся общий для всех чибча-муисков пантеон с определёнными для каждого персонажа мифологемами и сюжетами, с намечавшейся иерархией божеств и героев, что отвечало начавшемуся процессу классообразования у чибча-муисков. Общим для всех чибча-муисков был космогонический миф, согласно которому бог-демиург Чиминигагуа, вместилище света, распространил свет в тёмный до того мир, затем создал все вещи, растения, животных, людей, а из самых прекрасных — мужчины и женщины — сделал солнце и луну. По другой версии, первые, неизвестно кем сотворенные люди — касик Согамосо и его племянник касик Рамикири создали прародителей человечества: мужчину из жёлтой глины и женщину из высокой полой травы. Затем касик Согамосо послал племянника на небо, чтобы тот стал солнцем и освещал мир; но видя, что света всё ещё не хватает, сам тоже поднялся на небо и стал луной. Небо у чибча-муисков необитаемо. Земля держится на больших гуайяках (кустарник с очень твердой древесиной), по другому сюжету — на плечах Чибчакума. Центр земли — место обитания душ умерших, которые, как и при жизни, живут в таких же домах, возделывают поля и т. д. В страну мёртвых души умерших переправляются через бурную реку в лодках и на плотах, сплетённых из паутины, а затем спускаются по крутым, обрывистым дорогам через жёлтую и чёрную земли (возможно, символизирующие день и ночь). В Ч.-м. м. главными небесными божествами считались Суэ и Чиа, кроме того, широкое распространение приняло почитание матери-земли и воды (поклонялись рекам и озёрам).
Антропогонический миф в Ч.-м. м. существовал в трёх основных вариантах. Согласно одному из них, сотворение людей приписывалось Чиминигагуа, по другому — Согамосо и Рамикири, по третьему — прародительницей людей была Бачуэ со своим сыном-мужем. Большое число мифов в Ч.-м. м. связано с животными (птицы, земноводные, медведь, лисица, ягуар, пума, олень). Так, божество Ненкатакоа имело облик медведя или лиса, в ритуальных плясках танцоры обряжались различными животными. Особое распространение получили мифы о змеях, связанные с почитанием водной стихии.
Прародительница Бачуэ и её сын-муж превратились в змей, что позволяет предположить тотемический характер культа. В Ч.-м. м. шёл также процесс антропоморфизации божеств: солнечный диск Суэ слился с образом одного из высших божеств — Бочики (почитавшемся в виде старца), Луна Чиа — с божеством плодородия — Уитакой, имевшей облик прекрасной женщины. Звериные персонажи заменялись человеческими. Так, по одному из мифов, жена касика, уличённая мужем в измене, утопилась вместе с маленькой дочкой в озере Гуатавита. Когда касик потребовал от жрецов вернуть жену и дочь, то один из жрецов, спускавшийся на дно, рассказал по возвращении, что они стали божествами озера Гуатавита и их стережёт дракон (змея). Почитание водных божеств озера Гуатавита легло в основу ритуала посвящения в правители у чибча. Вступающий в должность вождя приходил в сопровождении жрецов и толпы народа к озеру Гуатавита; здесь жрецы смазывали его тело жиром и посыпали золотой пылью. Затем он выплывал на середину озера на тростниковом плоту, нагруженном золотом и драгоценностями, весь груз бросал в воду, чтобы умилостивить водные божества, а сам вплавь добирался до берега, как бы повторяя мифологический сюжет «рождения из озера». Этот ритуал послужил развитию иной, европейской легенды о сказочно богатой стране и её золотом правителе — Эль Дорадо (перевод с испанского El dorado, «золотой», «золочёный»). Наряду с другими у чибча-муисков получил распространение солярный миф. Многие вожди — реальные или легендарные — считались наследниками либо прямыми потомками солнца, например Фомагата, обладавший способностью превращать людей в камень. Сюда же относится миф о культурном герое, тиране — устроителе общества Гаранчаче. Он родился от дочери касика Гуачета, девственно зачавшей от солнца на вершине холма и родившей большой изумруд, который через несколько дней превратился в мальчика Гаранчачу. Достигнув 24 лет, он ушёл странствовать и обошёл все земли племенных союзов Тунхи и Согамосо, где ему поклонялись как сыну солнца. Затем, убив касика Рамикири, Гаранчача занял его место, позднее стал правителем Тунхи, где заложил храм своему отцу — солнцу. С приходом испанских завоевателей Гаранчача исчез, как исчезает вечером солнце.
Лит.: Созина С. Б., Муиски — ещё одна цивилизация древней Америки, М., 1969; Simon P., Noticias historiales de las conquistas de Tierra Firme en las Indias Occidentales, н. 1—9, Bogota, 1953; Fernandez de Piedrahita L., Historia general de las conquistas del Nuevo Reino de Granada, v. 1—4, Bogota, 1942; Castellanos J. de, Historia del Nuevo Reino de Granada, t. 1—2, Madrid, 1886—87; К roe ber A. L., The Chibcha, в кн.: Handbook of South American Indians, v. 2, Wash., 1946, p. 887 — 909; Ghisletti L., Los muiskas una gran ciVIIIzaciуn precolombina, t. 1 — 2, Bogota, 1954; Broadbent S. M., Los chibchas, Bogota, 1964.
С. Я. С.еров.
ЧИЛЬТАН, кырк чильтан, кырк бир чильтан, кырык, шилтен (чильтан — перс, тадж. «сорок людей»), в мифологиях народов Средней Азии категория духов. Образ таджикско-персидского происхождения. Согласно наиболее распространённым мифам, Ч. — сорок могущественных святых, управляющих мироМ. Ч. могут быть невидимы для людей, а могут в человеческом облике жить среди них (нередко принимая образ бедного, презираемого окружающими человека). Если кто-то из Ч. умирает, оставшиеся избирают из людей достойного занять его место. Обычный эпитет Ч. — гайиб эрен («невидимые святые»; у киргизов духи кайып эрен — покровители диких жвачных животных, иногда отождествляемые с Ч.) или эрен, арангляр («святые»). По казахско-узбекскому мифу, Ч. живут на острове среди моря, куда людям доступ закрыт, по другим мифам, они собираются обсуждать свои дела в безлюдных местах (на кладбищах, вдали от жилья), где их может увидеть случайный прохожий. В некоторых районах таджики считали, что Ч. по ночам воруют младенцев и скот и уносят их в свои горные пристанища. У узбеков и туркмен Ч. — также покровители юношей, в Хорезмском оазисе — покровители воды и (как и у горных таджиков) патроны кондитеров, у уйгуров — также первые шаманы и покровители шаманов. Согласно представлениям некоторых групп узбеков и таджиков, Ч. — шаманские духи-помощники, близкие кырк кыз (у узбеков иногда отождествляются с ними, в таджикских мифах Ч. и сорок дев вместе гуляют и танцуют в период цветения растений).
Лит.: Андреев М. С, Чильтаны в среднеазиатских верованиях, в кн.: В. В. Бартольду, Таш., 1927.
В. Б.
ЧИМАЛЬКАН, Цоциха-Чималькан («прекрасная змея» или «прекрасная змея рода летучих мышей»), в мифологии какчикелей божество, первоначально почитавшееся под видом летучей мыши. Позднее его образ слился с Кецалькоатлем, принесённым тольтеками, и уже представлялся в виде пернатой змеи. К нач. 16 в. Ч. почти слился с Тохилем.
Р. К.
ЧИМИНИГАГУА, в мифологии чибчамуисков бог-демиург. В начале времён, когда была тьма и не было мира, свет был заключён в нечто огромное, что называлось Ч. Постепенно Ч. стал излучать свет и творить мир. Первыми он создал больших чёрных птиц и послал их разнести по миру свет в клювах. В освещенном мире Ч. сотворил людей, животных, растения, солнце и луну.
С. Я. С.
ЧИНВАТ (авест.), в иранской мифологии мост через водную преграду, разделяющую царства живых и мёртвых. В зороастризме распорядителем судеб на мосту Ч. становится Заратуштра, провожающий по нему души праведных («Ясна» 46, 10—11; 51, 3). В поздней традиции Ч.— «мост судебного разбора», вершимого над душами умерших Митрой, Рашну и Сраошей. Под стопой грешника Ч. становится узким, «как лезвие бритвы», праведнику кажется шириной «в девять копий или двадцать семь стрел» («Саддар» 46, 1 — 2).
Лит.: Mole M., Daлnв, le pont Cinvat et l'initiation, dans le mazdйisme, «Revue de l'histoire des religions», 1960, t. 157, № 2.
Л. Л.
ЧИНГИСХАН, персонаж мифологии монгольских народов, восходящий к реальному лицу — полководцу, основателю монгольской империи 13 в. Многие мифологические мотивы и связанные с ним представления бытовали в Центральной Азии задолго до появления реального Ч. Культ Ч. был учреждён его внуком Хубилаем, основателем Юаньской династии. Мифологический Ч. вписался в традицию почитания у монголов духов предков (выражавшегося в изготовлении онгонов, в упоминании в призываниях, в жертвоприношениях). Ч. был объявлен великим предком рода монгольских каганов (великих ханов), ему было установлено святилище, известное под названием «Восемь белых шатров». Внутри культа Ч. существовал культ его сульде — его военного духа (гения), воплощённого в знамени. Особо почитались Цаган сульде («белое знамя»), Хара сульде («чёрное знамя»). Для знамён Чингисхана были построены специальные святилища, разработан ритуал жертвоприношений. Имеется предположение, что Хара сульде и Цаган сульде — вымышленные имена реальных приближённых Чингисхана. С культом Ч. связан культ членов его семьи: матери, жён, сыновей и др.
Образ Ч. претерпел эволюцию с распространением ламаизма в 16— 18 вв. По преданиям, Ч. как грозное, требующее кровавых жертв божество был укрощен панчен-ламой, который запретил кровавое жертвоприношение в его честь, запер гроб с костями Ч. и ключи от него увёз в Тибет, в монастырь Ташилхумпо. Ч. был включен в число охранительных божеств монгольского буддизма. В ряде молитв к нему обращались как к «белому носителю обета». Ламаистская традиция ведёт родословную Ч. от мифического индийского царя Маха Самади.
В мифологии монгольских народов с Ч. связано несколько фольклорных сюжетов. Ч. выступает как культурный герой, установивший некоторые свадебные обряды, изобретший водку, кумыс и табак; он — покровитель кузнечного дела и т. д. Топонимический фольклорный цикл объясняет происхождение названий местностей, исходя из деятельности реального Ч.: Алтан улгий («золотая колыбель») — место его рождения; Тогон Шулун («каменный котёл») и Санага («черпак») именуются так в память забытых воинами Ч. вещей. О названии горы Дёш («наковальня») в окрестностях Новоселенгинска (Бурятская АССР) существует легенда: здесь Ч. ковал железо, стоя одной ногой на правом, другой — на левом берегу реки Чикой, закаливая в ней свои изделия. Ряд мифов посвящены предполагаемому месту нахождения могилы исторического Ч.: на дне специально отведённого русла реки; в одной из пещер общемонгольской святыни — горы Бурхан-халдун и др.
Лит.: Дылыков С. Д., Эджен-хоро, в кн.: Филология и история монгольских народов, М., 1958; Жамцарано Ц., Культ Чингиса в Ордосе, «Central Asiatic Journal», 1961, v. 6, № 3; Смолев Я. С, Бурятская легенда о Чингис-хане в связи с названием местностей Забайкалья и сопредельной Монголии, «Труды Троицкосавско-Кяхтинского отделения Приамурского отдела Русского географического общества», 1900, т. 3, в. 1; Жуковская Н. Л., Ламаизм и ранние формы религии, М., 1977; Ринчен Б., Культ исторических персонажей в монгольском шаманстве, в кн.: Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века, Новосиб., 1975; Bawd en С. P., The posthumous reputation of Genghis Khan, «New Orient», 1960, v. 1, № 2.
H. Л. Жуковская.
ЧИСЛА, в мифопоэтических системах, один из наиболее известных классов знаков, ориентированный на качественно-количественную оценку; элементы особого числового кода, с помощью которого описываются мир, человек и сама система метаописания. Мифопоэтические основы Ч., счёта и числовых моделей, более полно обнаруживаются в тех архаичных культурах, в которых: 1) Ч. выступает уже самостоятельно, вне непременной связи с объектами; 2) сама система не является дефектной; 3) Ч. же ещё не полностью десемантизированы (как в культурах современного типа, утративших понимание неоднородности членов числового ряда). В архаичных традициях Ч. могли использоваться в ситуациях, которым придавалось сакральное, «космизирующее» значение. Тем самым Ч. становились образом мира и отсюда — средством для его периодического восстановления в циклической схеме развития для преодоления деструктивных хаотических тенденций. Мифопоэтическая роль Ч. в явном или неявном виде показательнее всего выступает в тех культурах, которые знают тексты с сильным развитием классификационного принципа. Согласно ему, все объекты (особенно сакрально значимые) связаны друг с другом определённой системой иерархических отношений, которая обычно легко переформулируется и в плане творения («как это возникло») [ср. «Великую девятку богов» в древнеегипетском гелиопольском варианте: Атум-Ра (один) порождает Шу и Тернут (двоих), они — Геба и Нут (двоих), те — Осириса, Исиду, Сета, Нефтиду (четверых); всего — девятеро]. Особенно чётко классификационная функция Ч. выступает в древнекитайской мифопоэтической традиции, хотя исходная картина была в значительной степени затемнена целым периодом усиленных нумерологических спекуляций, не связанных непосредственно с архаичной семантикой Ч. Возникла особая философия Ч., нашедшая своё крайнее выражение у Чжай-Шеня (1167 — 1230), утверждавшего, что следование Ч. (шу) даёт знание вещей и их начал, что Ч. и вещи неотделимы друг от друга и образуют континуум без начала и конца («числа управляют миром»). Сходная роль приписывалась Ч. и в пифагорейской традиции, и в её продолжениях (между прочим, в мусульманских космологических учениях, обнаруживающих влияние исторического пифагореизма). В трагедии Эсхила Прометей утверждает, что он изобрёл числа для смертных. В китайской традиции независимо от нумерологического мистицизма и символизации Ч. (ср. небо — 1, земля — 2, человек — 3 и т. д.; известны традиции, где числа приписывались божественным персонажам; в шиваизме божество соотносится с абстрактной идеей Ч.: тамильский поэт 7 в. Аппар говорит о Шиве: «Он — число и цифра для числа» и т. д.) уже издревле отмечено наличие принципа, позволяющего объединить описание мира и его происхождение с понятием пары признаков, лежащей в основе любой классификации, и, следовательно, с абстрактным образом дуализма (ср. Инь и ян). К Ч. имеет отношение и другая (вторичная) классификация по пяти элементам. Из учения об элементах следуют две особенности. Одна из них состоит в канонизации числа пять, ставшего эталоном описания наиболее важных характеристик макро- и микрокосма (ср. кратность деления мира, число элементов, классов животных, органов чувств, внутренних органов, страстей, музыкальных нот, «основных» Ч. и т. п.; ср. пентады в буддизме и упанишадах 5 элементов, аспектов бытия, огней, ликов Шивы и т. п., в манихействе и в некоторых других традициях). Отмеченность пятого места в пространстве связана с особым положением центра, в котором находится Срединное царство («Чжун-го»). Вторая особенность, связанная с учением об элементах, заключается в установлении символической корреляции между основными 5 элементами и членами других ведущих семантических сфер [ср. также ряды: дерево — весна — восток — кислый — козлиный (запах) — тигр — заяц — и т. п.]. Такие классификационные ряды являются, по сути дела, подобием сети отношений, своеобразным кодом описания мира и основой т. н. «координирующего» или «ассоциативного» мышления, характерного для ряда культур.
Специфична семантика числа 1. В наиболее древних текстах 1 встречается крайне редко или вовсе не встречается. Оправдано предположение, что 1 означает, как правило, не столько первый элемент ряда в современном смысле, сколько целостность, единство. Совершенная целостность, понимаемая как единица, объясняет приписывание числа 1 таким образам этой совершенной целостности, как бог или космос.
Число 2 лежит в основе бинарных противопоставлений, с помощью которых мифопоэтические и ранненаучные традиции описывают мир. Оно отсылает к идее взаимодополняющих частей монады (мужской и женской как два значения категории пола; небо и земля, день и ночь как значения, принимаемые пространственно-временной структурой космоса), к теме парности, в частности в таких её аспектах, как чётность, дуальность, двойничество, близнечество. Характерно соотношение 1 и 2, реконструируемое по данным ведийской традиции. Число 2 в ней выступает как символ противопоставления, разделения и связи, с одной стороны, и как символ соответствия или гомологичности противопоставляемых членов — с другой. В силу этих качеств 2 есть первичная монада, защищающая человека от небытия и соответствующая творению — небу и Земле, рождённым в одном гнезде. Как таковое два противостоит трансцендентному одному, единому (вед. ека-), размышление над которым дало начало особой стадии в развитии спекулятивно-космологического умозрения. Сказанное о семантике 1 и 2 объясняет, почему в ряде культурных традиций 1 и 2 (или иногда только 1) не рассматриваются как числа (соответствующие слова нередко оформляются иначе, нежели другие числительные).
Первым числом в целом ряде традиций (в т. ч. и в древнекитайской) считается 3; оно открывает числовой ряд и квалифицируется как совершенное число. 3 — не только образ абсолютного совершенства, превосходства (ср. роль числа 3 как суперлатива: трисвятый, треклятый и т. п.), но и основная константа мифопоэтического макрокосма и социальной организации (включая и нормы стандартного поведения). Ср. 3 сферы вселенной, 3 высшие ценности, божественные троицы (или трёхипостасные, трёхглавые божества типа славянского Триглава, древнеиндийского Тримурти; ср. также имена мифологических персонажей с внутренней формой «три»: Трита, Трайтаона, Тритон, Триптолем, Тритогенея и т. п.), три героя сказки, три члена социальной структуры и три социальные функции, троичный принцип композиции в произведениях искусства (ср. форму трилогии, триптиха или терцин, игру триадами, как, например, в «Грифе о числе три» Авсония или в «Триадах острова Британия», древневаллийском тексте, связанном с темой «Тристана и Изольды», вплоть до трилистников «Кипарисового ларца» у Инн. Анненского; ср. «триадоманию» Данте) и т. п.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 40 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |