Энциклопедия в двух томах 126 страница

и ragas, «рог, мыс, нос»). Так должны были хоронить и других литовских князей. Скирмонт приказывает срубить лес в долине и вместе со своими жрецами приносит в жертву богам домашних животных. На большом костре сжигают Ш. с его оружием, конём, соколом, охотничьими собаками, любимым слугой. В костёр бросают рысьи и медвежьи когти, чтобы Ш. смог в судный день подняться на крутую гору, на которой будет восседать бог. Предание о Ш. служит связующим звеном между мифологизированной историей Литвы и её князей, потомков легендарного римлянина Палемона (родственник Нерона, который со своими спутниками прибыл к устью Немана и дал начало родословию литовских князей; ср. связь трупосожжения в легендах о Ш. с языческой римской традицией), и предысторией, где впервые выступают князья с бесспорно литовскими именами, а со Скирмонтом связываются уже реальные исторические события. Возможно, что источником имени Ш. было название места впадения Вильни в Велью (ср. литов. топоним Sventragis и т. п.). В Швинтороговой долине горел вечный огонь и находилось капище Перкунаса, атрибутом которого был рог (ср. рогатого Перкунаса, его рогатый скот, топонимы типа Perkunragis, «por Перкунаса», и т. п.). Есть основания предположить связь Ш., как основателя земной традиции, внизу (в долине) и Перкунаса вверху (на горе или на небе), уподобление Ш. Перкунасу или служение громовержцу. Сокол, конь и собака, сожжённые вместе с Ш., по-видимому, — классификаторы трёх зон космоса (небо — земля — преисподняя), которые стали доступны Ш. после смерти.

Лит.: Топоров В. Н., Vilnius, Wilno, Вильна: город и миф, в кн.: Балто-славянские этноязыковые контакты, М., 1980.

В. И., В. Т.

ШЕДИМ (евр. множ. ч. sedоm, возможно, от sadad, «опустошать, грабить»; аккад. Шеду, sedu; греч. дбЯмпнет), в ветхозаветных преданиях злые духи, демоны, бесы, которым приносили в жертву животных и даже своих детей (Втор. 32, 17; Пс. 105, 37). На их зооморфный облик указывает название «косматые» (seirim; о тождестве seirim и sedim см. Левит рабба, 22), в синодальном переводе передается как «лешие» (Ис. 34, 14). Позднейшие предания считают, что у Ш. птичьи лапы. Ш. вредоносны: они входят в людей, наводят безумие и порчу, учат колдовству. Согласно агаде, Ш. были сотворены в сумерки шестого дня творения, и наступившая суббота помешала облечь их души плотью («Абот» 5, 6). По другому сказанию, Ш. — дети Лилит, царицы демонов, от Адама. По некоторым апокрифам, ими стали души исполинов, рождённых смертными женщинами от падших ангелов («Книга Еноха» 15, 8; ср. Рефаим). По народным поверьям, в Ш. превращаются души нечестивцев.

Лит.: Kohut Б., Ьber die jьdische Angelologie und Daemonologie..., Lpz., 1866.

Д. В. Щедровицкий.

ШЕОЛ (евр. Seol, возможно, «вопрошаемый», «неисследимый»; по-гречески передаётся термином п Бйдзт и переводится как «преисподняя», «ад», иногда как «могила»), в иудаистической мифологии царство мёртвых, загробный, «нижний», или «низший», мир, противополагаемый небу (Пс. 138, 8; Амос 9, 2; Иов 11, 8). Ш. представляется одушевлённым существом, страшным чудовищем, во многом аналогичным Тиамат в аккадской мифологиИ. Ш. проглатывает мёртвых, смыкая над ними свои гигантские челюсти, утроба Ш. вечно ненасытима, а душа его расширяется и волнуется в предчувствии добычи (Ис. 5, 14; 14, 9; Авв. 2, 5; Пс. 140, 7; Притч. 27, 20; Иов 24, 19). Различные наименования Ш. — «страна безмолвия», «земля забвения», «долина смертной тени», «погибель» (ср. Аваддон), «низший мир», «источник истребления», «врата смерти» (Пс. 22, 4; Пс. 106, 18 и др.).

Ранние библейские тексты рассматривают Ш. как место обитания всех умерших (Быт. 37, 35 и 44, 31). Лишь наиболее страшные грешники, такие, как Корей, дерзнувший восстать против самого Моисея, проваливаются сквозь землю и нисходят в Ш. живыми (Чис. 16, 30—33; ср. Пс. 54, 16; Притч. 1, 12). Позже, однако, распространяются представления о Ш. как месте заключения и наказания грешных душ, которые при жизни «уподобились животным» (Пс. 48, 15). Заключённые в Ш. души нечестивых испытывают мучения: они «окованы скорбью и железом», пребывают в непроницаемой тьме, в хаотическом «неустройстве» (Пс. 17, 6; 106, 10; Иов 10, 21 — 22). Согласно пророческим книгам, преступных царей — тиранов в Ш. заживо поедают черви (Ис. 14, 5—20; Иезек. 32, 21 — 27). Богопротивниками тёмные силы Ш. овладевают ещё при жизни, на них набрасывается «первенец смерти» и низводит их к демоническому «царю ужасов» (Иов 18, 13—14). Человеконенавистники предаются в Ш. огню ярости бога (Втор. 32, 22; Ис. 66, 24), обычных же грешников бог «низводит в Ш. и возводит» (1 Царств 2, 6), наказанием очистив их от грехов. Кроме умерших грешников, в Ш. обитают рефаимы, злые духи «шедим», а также «ангелы-мучители». В ветхозаветных апокрифах Ш. часто отождествляется с геенной, он предстаёт «огненной бездной», где текут пламенеющие реки для «исцеления духа» грешников («Книга Еноха» 10, 13 и 61, 8; 3-я книга Ездры 7). В «Уставе» кумранской общины упоминается «позор гибели в огне мрачных областей», который противоположен «жизни в вечном свете».

Согласно талмудическим сказаниям, Ш. находится не под землёй, а как бы в ином пространстве, за «горами тьмы», так что из Ш. виден рай, и наоборот («Эрубин» 32). Ш. уподоблен «огненному мечу», охраняющему путь к древу жизни (ср. Быт. 3, 24), дабы злые не приобщились к вечности и этим не увековечили зло. В Ш. ведут трое врат: одни близ Иерусалима, вторые — в пустыне, а третьи — на дне морском; в то же время у Ш. 40 тысяч входов и он в 60 раз больше рая и в 3600 раз больше земного шара («Таанит» 10а). Путешественники, приближающиеся в море или в пустыне к вратам Ш., слышат душераздирающие вопли терзаемых там грешников («Шевет-Мусар» 26). Ш. состоит из семи отделений (прообраз «кругов ада» в христианских воззрениях), и в каждом последующем огонь в 61 раз жарче, чем в предыдущем. Глубина каждого отделения — 300 лет ходьбы («Сота» 10).

Ш. — это своеобразное чистилище, и мучения в нём способствуют лишь избавлению от злобы и нечистоты. Только закоренелые грешники мучаются в Ш. больше года, причём половину этого очистительного срока душа проводит в огне, а половину — во льду («Берахот» 28; «Ялкут Деварим» 8, 92). Виды наказаний в Ш. символизируют караемые ими грехи. Огненная река исходит из-под Престола славы и, обойдя вселенную, нисходит на грешников в Ш. (Комментарий Авен-Эзры к Дан. 7, 9—10). Наиболее преступные души, отправляемые в «ссылку» к двум ледяным горам, тайно приносят оттуда снег и рассыпают его вокруг, уменьшая силу пламени, и умудряются тем самым грешить даже в Ш. На субботу и другие праздники души освобождаются от мук Ш., в будущем же (эсхатологические времена) великие ангелы Михаил и Гавриил, посланные богом, отворят врата Ш. и «выведут за руку» всех провалившихся туда (Масехат-Гихеном к Ис. 26, 19).

Лит.: Frey J., Tod, Seelenglaube und Seelenkult im alten Israel, Lpz., 1898; Генке л ь Г., Представления о загробной жизни у древних евреев, «Будущность», 1900, w. 17 —19.

Д. В. Щедровицкий.

ШЕCEMTET (s s mt.t), в египетской мифологии богиня-львица. Её имя происходит от украшавшего её пояс минерала «шесемт», который был её атрибутом и, возможно, фетишем. Уже в период Древнего царства была отождествлена с Сехмет. Центр культа Ш. — остров Элефантина, она почиталась также в Пунте.

Р. Р.

ШЕСЕМУ (s s m), в египетской мифологии бог, покровительствующий виноделию и изготовлению масла для притираний и бальзамирования. Связан с загробным культом: охранял мумию от повреждений, наказывал грешников. Его атрибут — пресс для виноделия.

Р. Р.

ШЕХИНА (евр. sekina, «пребывание»), в религиозно-мифологических представлениях иудаизма одно из имён бога, выражающее идею его присутствия в мире. Уже в Ветхом завете речь идёт о месте, которое изберёт бог, «...чтобы пребывать имени его там» (Втор. 12, 5); оно связывается с осенённым херувимами ковчегом завета, находящимся во святая святых скинии Моисея, потом храма Соломона (Исх. 25, 8 и далее, 3 Царств 8, 12—13). На формирование понятия Ш. оказали влияние библейские описания теофании (богоявления) — Моисею в неопалимой купине (Исх. 3), в облачном и огненном столпе (13, 17—18), в облаке на горе Синай (13, 19—34), Илии в веянии тихого ветра (3 Царств 19, 12), Исайе — в окружении серафимов (Ис. 6), Иезекиилю — на колеснице херувимов (Иезек. 1). Среди других формирующих влияний — представления об ангелах как посланцах бога (в том числе Аврааму, Быт. 18, 1 — 2), а также о «лице» бога (Быт. 32, 30, Пс. 24, 6), суммированные в образе «ангела лица его» (ангела присутствия) пророка Исайи (63, 9). Ближе всего к концепции Ш. стоит, однако, выражаемое рядом терминов библейское понятие «славы божьей», наполняющей скинию (Исх. 40, 34—35) и святая святых храма. В эпоху, последовавшую за разрушением храма, формируется более универсальное понятие Ш. как формы проявления в мире трансцендентного и вездесущего бога. Оформляется, однако, это понятие только ок. 1 в. н. э., когда оно начинает употребляться в таргумах — переводах книг Библии на арамейский разговорный язык, в которых систематически употребляется слово «Ш.» для именования бога (напр., Быт. 28, 16, Исх. 33, 14—15). Агадическая традиция непосредственно изъясняет значение Ш. как одного из атрибутов бога, выражающего его действенное присутствие. После разрушения храма Ш. не перестаёт проявляться в мире, где её удерживают люди благочестивые. После «грехопадения» Адама и Евы Ш. поднимается всё дальше от земли, достигая седьмого неба, однако семь праведников от Авраама до Моисея своими благочестивыми делами возвращают её обратно (Gen. Rabbah 19, 7). В средневековых традициях, в том числе в каббале, Ш. тяготеет к выделению в самостоятельную сущность, начиная играть роль посредника между богом и людьми, что вызывает оппозицию со стороны ортодоксии. Концепция Ш. наряду с понятиями Слова (Логоса), Премудрости божьей (Софии) и Святым духом лежит в основе христологии Нового завета, который вообще обнаруживает много разнообразных точек соприкосновения с этой концепцией, в частности в связи с понятиями «славы божьей» и прославления — в сцене преображения (Матф. 17, 1—8), повсеместно в евангелии от Иоанна и др.

М. Б. Мейлах.

ШЕША (Cesa), в индуистской мифологии тысячеголовый змей, который поддерживает землю и служит ложем для Вишну, когда тот спит в океане в интервалах между творениями мира. В конце каждой кальпы Ш. извергает ядовитый огонь, уничтожающий вселенную. Постоянный эпитет Ш. — Ананта («Бесконечный»), и под этим именем он является символом бесконечности. В ряде мифов Ш. рассматривается как иллюзия Вишну или как часть (анша) самого Вишну; в свою очередь, старший брат Кришны — Баларама, в котором частично воплотился Вишну, почитается инкарнацией Ш. После смерти Баларамы Ш. покинул его тело и ушёл под землю (Мбх. I 67, 152; XVI 4, 13 и др.). Ш. — царь змей, или нагов, живущих в подземном мире. Другие цари змей (Такшака, Васуки) считаются его братьями либо идентифицируются с ним. В мифе о пахтанье океана (см. в ст. Индуистская мифология) боги с помощью Ш. вырвали из земли гору Мандару, а затем использовали её как мутовку, обмотав вокруг неё Ш. (или Васуки) в качестве верёвкИ. Ш. изображается в пурпурном одеянии, с белым ожерельем вокруг шеи, в одной руке он держит мутовку, а в другой — плуг (атрибут Баларамы). По народным поверьям, землетрясения вызываются зевотой Ш.

П. Г.

Вишну, возлежащий на змее Шеше. Анекта. Ок. 600. Храм Дасаватара. Деогарх.

ШИБАЛЬБА («исчезающее»), в мифологии майя подземный мир, а также обозначение богов преисподней. Ш. представлялась многослойной, вероятнее всего, она насчитывала девять слоев или этажей; вход находился на земной поверхности. В эпосе киче «Пополь-Вух» сохранился миф о путешествии божественных близнецов Хун-Ахпу и Шбаланке в Ш., где они победили её владык (см. Вукуб-Каме) и освободили своего отца и дядю.

Р. К.

ШИБЛЕ («гром»), в адыгской мифологии бог грома и молнии. С распространением христианства Ш. стал отождествляться с ветхозаветным Илией (Елэ), под влиянием ислама — с аллахом. Погибнуть от молнии считалось милостью Ш.; покойника не оплакивали, к нему относились как к святому и хоронили с большими почестями; чтили и могилы убитых молнией.

Лит.: Шортэн Б., Адыгэ IуэрыIуатэхэр, в кн.: Адыгэ IуэрыIуатэхэр, т. 1, Налшык, 1963; Мижаев М. И., Мифологическая и обрядовая поэзия адыгов, Черкесск, 1973.

М. М.

ШИВА (др.-инд. Civa, «благой», «приносящий счастье»), в индуистской мифологии один из верховных богов, входящий вместе с Брахмой и Вишну в т. н. божественную триаду (тримурти). В качестве самостоятельного божества Ш. был включён в пантеон сравнительно поздно (ок. 200 до н. э.), однако истоки его культа уходят в глубокую древность. На печатях, найденных при раскопках городов долины Инда (3—2-е тысяч, до н. э.), имеется изображение трёхликого и рогатого божества, окружённого зверями, в котором можно усмотреть прототип Ш. в его функции «хозяина животных» (Пашупати). Многие атрибуты Ш. были присущи ведийскому Руд ре; в дальнейшем один из эвфемистических эпитетов Рудры — Ш. стал основным именем бога, и, наоборот, его былое имя Рудра — эпитетом. О позднем и не вполне органичном вхождении Ш. в индуистский пантеон рассказывает миф о жертвоприношении Дакши. Согласно одной из версий этого мифа (Мбх. XII 283—4; Ваю-пур. 30; Вишну-пур. I 8, и др.), Ш. первоначально был отстранён от жертвоприношений богов, но однажды, не приглашённый на жертвоприношение Дакши, в гневе уничтожил жертву и согласился восстановить её лишь после того, как ему была обещана в ней постоянная доля. В процессе длительной ассимиляции в Ш. были синтезированы черты различных арийских и неарийских богов с их собственными культами и функциями. Эти черты иногда противоречиво переплетаются в образе Ш. и отражены в его эпитетах. Ш. — «яростный» (Угра) и «милостивый» (Шамбху), воплощение времени (Кала) и водной стихии (Джаламурти); ему приносят человеческие жертвы (Мбх. II 20), и он — истребитель демонов, уничтоживший одной стрелой крепость асуров — Трипуру (Шат.-бр. III 4, 4; Мбх. VIII 24; Матсья-пур. 125, 40; Шива-пур. II 5). Вместе с тем для своих адептов-шиваитов, представляющих одно из двух главных направлений в индуизме, Ш. — высшее существо, олицетворяющее созидающие и разрушающие силы в универсуме: Махадева («великий бог»), Махешвара («великий господин»), Бхава («сущее») и т. п.

Воплощением космической энергии Ш., регулирующей мировой порядок, является его оргиастический танец — «тандава», который Ш. в качестве Натараджи («царя танца») исполняет вместе со своей женой Деви на теле убитого им асуры Апасмары (ср. дионисийский культ). Одна из пуранических легенд рассказывает, что змей Шеша покинул Вишну и много лет совершал покаяние, чтобы быть допущенным к танцу Ш. По другой легенде, Ш. покорил своим танцем 10 000 враждебных ему аскетов. Те вначале пытались ему противиться и сотворили свирепого тигра, бросившегося на Ш., но Ш. содрал с него шкуру и сделал из неё для себя накидку; они наслали на него змею и антилопу, но Ш. надел змею на шею, как ожерелье, а антилопу навечно зажал в своей левой руке. Тогда аскеты, а за ними и все боги признали над собой власть Ш. Созидающие аспекты образа Ш. воплощены в его основном символе — линге-фаллосе. Изображения линги в виде каменной колонны, покоящейся на йони — женском символе, распространены по всей Индии и являются главным объектом культа Ш. В «Махабхарате» (XIII 14, 33) мудрец Упаманью говорит, что знак творения — не лотос (эмблема Лакшми), не диск (Вишну), не ваджра (Индра), но линга и йони, и потому Ш. — верховный бог и творец мира. Согласно другому мифу, во время спора Брахмы и Вишну, кого из них почитать творцом, перед ними вдруг возник пылающий линга необозримой величины. Пытаясь найти его начало и конец, Вишну в виде кабана спустился под землю, а Брахма в виде гуся взлетел в небо, но оба не достигли цели. Тогда они признали Ш. величайшим из богов (Линга-пур. I 17; Шива-пур. II 5; Ваю-пур. 55, 21—61). Сходный аспект культа Ш. отражён также в представлении о нём как о двуполом существе — Ардханаришваре, с правой — мужской и левой — женской половинами (Матсья-пур. 260, 1 — 10, и др.).

Будучи богом-создателем, Ш. — одновременно и бог-разрушитель; в частности, в этой функции он по преимуществу выступает в верховной индуистской триаде, где ему отведена роль уничтожителя мира и богов в крнце каждой калъпы. С этим связаны многие устрашающие черты облика и культа Ш. Свиту Ш. составляют праматхи («мучители»), бхуты, веталы и пишачи — злые духи и оборотни, живущие на кладбищах и питающиеся человеческим мясом. Ещё более грозны существа, представляющие собой эманацию духа Ш.: тысячеголовый и тысячерукий Вирабхадра; исторгнутый изо рта Ш. ради разрушения жертвоприношения Дакши; имеющий львиную голову Киртимукха, рождённый гневом Ш. для уничтожения Раху; Бхайрава («ужасный») — чудовище с гигантскими клыками, опоясанное черепами и змеями, которое Ш. сотворил из своего лба, чтобы отомстить Брахме. Один из мифов рассказывает, что Ш., разгневавшись на Брахму, отсек у него пятую голову, но за это был осуждён на вечный аскетизм. В качестве «великого аскета» (Махайогина) Ш. изображается голым, с телом, покрытым золой, со вставшими копной волосами, с серьгами из змей и ожерельем из черепов, сидящим на тигровой шкуре и погружённым в глубокую медитацию.

1. Шива-Ардханаришвара, воплощение женского и мужского начала. Камень. Ок. 700. Элефанта.

2. Шива-Махешамурти. Камень. Ок. 700. Элефанта.

3. Шива-Натараджа («танцующий»). Камень. 7—8 вв. Эллора.

Посредине лба Ш. — третий глаз, который появился у него, когда жена Ш. Парвати, подойдя к нему сзади, закрыла ладонями два других глаза. Этот глаз Ш. особенно губителен: его пламенем он сжёг бога любви Каму, когда тот пытался отвлечь его от аскетических подвигов. Волосы Ш. украшает серп месяца, и сквозь них протекает река Ганга, которую Ш., когда она падала с неба, подхватил себе на голову, чтобы тяжестью своих вод она не разрушила землю. С тех пор как Ш. во время пахтанья богами океана выпил яд калакуту, способный отравить и сжечь вселенную, его шея — синего цвета, а тело окружено огненным полукружьем. На многих изображениях Ш. у него пять (или четыре) лиц и четыре руки. В руках он держит трезубец (тришулу), маленький барабан в форме песочных часов (дамару), боевой топор или дубинку с черепом у основания (кхатвангу), лук (аджагаву), сеть (пашу), антилопу и т. д. Со своей женой, имеющей множество ипостасей (Деви, Парвати, Дурга, Кали, Ума и др.), Ш. живёт на вершине Кайласы. У него два сына: бог войны Сканда и предводитель его свиты (ганы) слоноподобный бог Ганеша. Ездовое животное (вахана) Ш. и его постоянный помощник — бык Нандин. В пуранах перечисляются 1008 имён, или эпитетов, Ш. Помимо названных ранее, среди них наиболее известны: Бхутешвара («господин бхутов»), Вишванатха («владыка всего»), Гангадхара («носящий Гангу»), Гириша («властитель гор»), Джатадхара [«носящий копну (волос)»], Ишана («властитель»), Ишвара («господин»), Капаламалин («с гирляндой из черепов»), Махеша («великий владыка»), Нилакантха («с синей шеей»), Панчанана («пятиликий»), Стхану («твёрдый»), Трилочана («трёхглазый»), Чандрашекхара («увенчанный месяцем»), Хара («уносящий»), Шанкара («благодетельный») и др.

Лит.: Бонгард-Левин Г. М., Герасимов А. В., Мудрецы и философы древней Индии, М., 1975; Ayyar С. V. N., Origin and early history of Saivism in South India, Madras, 1936; Bhandarkar R. G., Vaisnavism, Saivism and minor religious systems, Varanasi, 1965; Gonda J., Visnuism and Sivaism. A comparison, L., 1970; O'Flaherty W. D., Asceticism and eroticism in the mythology of Siva, Oxf., 1973; Meinhard H., Beitrдge zur Kenntnis des Sivaismus nach den Purдns, Bonn, 1928 (Diss.)·

П. А. Гринцер.

ШИВА-БУДДА, синкретическое божество индонезийцев, сочетающее в себе аспекты Шивы (Махагуру, Бхайравы) и Будды махаянического пантеона (Акшобхья и т. п.). Ш.-Б. занял одно из центральных мест в идеологии индонезийских государств Сингосари и Маджапахита (Ява, 13— 15 вв.) и был связан с культом царя-бога и предков династии. У яванцев в предысламское время (15—16 вв.) Ш.-Б. отождествлялся с Батара Гуру.

Г. Б.

ШИДУРГУ-ХАГАН, Шитыр тульгун-хан, в монгольской мифологии тангутский государь, волшебник и знаток природных тайн (аналогичен Цогтай-хану). В мифологических сюжетах о Чингисхане Ш.-х. — его антагонист; согласно поздней летописной традиции и устным преданиям, причина конфликта между ними — посягательство Чингисхана, подстрекаемого приближёнными, на жену Ш.-х. — Гурбельджин-гоа («ящерица-краса»). Ш.-х. трудно победить: он владеет чудесной собакой, предсказывающей будущее и сообщающей о наступлении вражеских войск; границы его государства охраняет старуха-волшебница (её убивает Хасар, брат Чингисхана); Ш.-х. неуязвим и может быть убит известным лишь ему способом (с помощью пёстрого шнура, находящегося у него в подошве). Он — оборотень, принимающий в течение дня облик ядовитой жёлто-пёстрой змеи, рыже-пёстрого тигра и затем — прекрасного светловолосого юноши (только в этом облике он и уловим). Чингисхан вступает с ним в шаманский поединок, превращаясь соответственно в птицу Гаруду, во льва, в могучего старца (или в Хормусту), и побеждает. Подобно Цогтаю, Ш.-х. тщетно пытается откупиться своими знаниями о природных тайнах: он поднимает на небосводе звезду Цолмон, чтобы никогда не было холодно, созвездие Мечин, чтобы не было голода (вариант: предлагает изловить Мечин, чтобы не было холодно, и Цолмон, чтобы не было войны); он готов поделиться умением находить воду в безводной пустыне. И, хотя он обучает добыванию огня, его тем не менее убивают. Перед смертью Ш.-х. сообщает, что сохранение ему жизни повредило бы потомству Чингисхана, а его гибель опасна для самого Чингисхана; при этом он предупреждает о необходимости присмотреть за его вдовой. Действительно, доставшись победителю, Гурбельджин-гоа кончает с собой, бросившись в реку (вариант, перед самоубийством Гурбельджин-гоа оскопляет Чингисхана щипцами, что и оказывается причиной его смерти).

Исторический прототип Ш.-х. — последний тангутский государь, умерщвлённый по распоряжению Чингисхана после разгрома тангутского государства Си-ся. Перед смертью его нарекли Шидургу («прямодушный, правдивый»). В процессе мифологизации он сближается с тибетским государем Сронцзан Гамбо (7 в.), канонизированным в центральноазиатском буддизме и называемым по-монгольски Шидургу Толген Номун-хан («правдиво предугадывающий царь учения», см. Чойджины); именно под этим именем в его модифицированной форме (Шитыр Тульгун-хан) в основном и известен Ш.-х. в устных преданиях, его осмысление способствует всяческому подчёркиванию семантики волхований и волшебства.

Лит.: Лубсан Данзан. Алтан тобчи («Золотое сказание»), пер. с монг., введ., комм, и прилож. Н. П. Шастиной, М., 1973, с. 234—38; Шара туджи. Монгольская летопись XVII века. Сводный текст, пер., введ. и прим. Н. П. Шастиной, М.—Л., 1957, с. 132—33; Алтан тобчи. Монгольская летопись в подлинном тексте и переводе, пер. ламы Галсана Гомбоева, в кн.: Труды Восточного отделения Археологического общества, ч. 6, СПБ, 1858, с. 140—44; Потанин Г. Н., Очерки северо-западной Монголии, в. 4, СПБ, 1883, с. 226—29; Бeннигсeн А. П., Легенды и сказки Центральной Азии, СПБ, 1912, с. 111 — 113.

С. Ю. Неклюдов.

ШИЛОНЕН («мать молодого маиса»), Шканиль («кукурузница» у киче), в мифологии ацтеков богиня молодого маиса. Изображалась в виде девушки, одетой в жёлто-красное платье. Считалась покровительницей бедняков.

Р. К.

ШИМИГЕ [dSimige(ne), идеографическое написание dUTU], в хурритской мифологии бог солнца. Изображался с крылатым солнечным диском на головном уборе. Ш. — верховный судья над людьми, в сказке про Аппу посылает бездетным супругам сына. В битвах богов стоит на стороне Тешуба. Ш. первым замечает чудовище Улликумме и сообщает о нём Тешубу («Песнь об Улликумме»), в мифе о Серебре приверженец Кумарби Серебро грозит Ш. и Кужуху смертью. Ш. соответствует Шамашу в шумеро-аккадской мифологии, возможно, Шивини в урартской мифологии.

М. Л. Хачикян.

Шилонен. Рисунок из «Кодекс Борбоникус». Ацтеки. 16 в. Париж, Библиотека Бурбонского дворца.

ШИПЕ-TОTEK («наш вождь ободранный»), Тлатауки Тескатлипока («красный Тескатлипока»), Ицтапальтотек («наш вождь плоского камня»), в мифологии ацтеков божество, восходящее к древним божествам весенней растительности и посева. Ш.-Т. был связан как с весенним обновлением природы, так и со сбором урожая и с опьяняющим напитком октли. Чаще всего Ш.-Т. изображается в куртке из содранной человеческой кожи, зашнурованной на спине; от локтей свисают руки жертвы с растопыренными пальцами. На лице Ш.-Т. маска из человеческой кожи (характерны получающиеся из-за этого двойные губы), на голове — коническая шапка с двумя украшениями в виде ласточкина хвоста, в руках — фигурный жезл с погремушкой наверху и щит. У всех народов Центральной Америки существовал праздник с обрядом жертвоприношения Ш.-Т., на котором жрецы, облачившись в кожу принесённых в жертву людей, торжественно танцевали вместе с воинами, захватившими пленных.

Ш.-Т. был покровителем золотых дел мастеров. В процессе синкретизации Ш.-Т. частично слился с Тескатлипокой в виде его красной ипостаси.

Шипе-Тотек. Сапотеки. Полихромный сосуд из могилы 103 в Монте-Альбан. 5 в. Мехико, Национальный музей антропологии.

ШИППАУН АЙАУНГ, в мифологии качинов Бирмы божественный первопредок. В качестве местообитания Ш. А. качины называют гору Майаушинграпум, с которой стекают большие реки: Иравади, Малика и Нмайка. Непосредственно качины ведут своё происхождение от его внука Вакьетва, который был уже смертен. От других внуков Ш. А. пошли родственные племена, постепенно слившиеся с качинами.

Я. Ч.

ШИУТЕКУТЛИ (ацтекск. «владыка года»), в мифологии индейцев Центральной Америки бог огня и вулканов. Культ Ш. и его изображения засвидетельствованы ещё в доольмекское время (см. в ст. Индейцев Центральной Америки мифология). Ш. был богом огня, как небесного, так и подземного, жестокого, всепожирающего, но одновременно и богом домашнего очага, о чём свидетельствуют его другие имена и ипостаси: Цонкастли («желтоволосый»), Куэсальцин («пламя»), Тота («наш отец»), Уэуэтеотль («очень старый бог»), Тлалыпиктеника («сидящий в пупе земли»), «мать богов, отец богов» и др. У ацтеков Ш. изображался с лицом, раскрашенным наполовину красной, наполовину чёрной краской, головное украшение составляли два тростника или бабочка; в руках у него или жезл и щит, или копал (курительная смола) и кадильница. На праздниках его статуя всегда приносилась последней, так как он стар и ходит очень медленно.

Р. К.

ШИЭР ШЭНСЯО-ШЭНЬ («духи животных 12-летнего цикла»), в поздней китайской народной мифологии духи годов 12-летнего животного цикла летосчисления. Счет годов по 12-летним циклам появился в Китае, видимо, в весьма отдаленные времена. В «Шань хай цзине» («Книга гор и морей») упоминается потомок Янь-ди, сын Хоу-ту по имени Е-мин, «породивший годы числом 12». Впоследствии каждый из годов получил обозначение с помощью системы особых, т. н. циклических, знаков (шиэр чжи — «12 ветвей»): цзы, чоу, инь и т. д. (этими же знаками обозначалось и время суток, разделенное на 12 отрезков). Существовала также система счета по «10 пням» («ши гань»), которая состояла из набора других 10 циклических знаков: цзя, и, бин, дин и т. д. Сочетанием знаков из этих двух рядов обозначали дни месяца и годы 60-летнего цикла (например, первый год 60-летнего цикла назывался Цзяцзы, т. е. «первый год цзы» и т. д.).

Можно предположить, что соотнесение 12-летнего цикла с животными было заимствовано китайцами от тюрко-монгольских племен сюнну (гунны), с которыми они находились в эпоху Хань (3 в. до н. э. — 3 в. н. э.) в непосредственном соседстве. На заимствованный характер этой системы указывает, в частности, несовпадение символики включенных в нее животных с традиционными древнекитайскими представлениями; так западу в ней соответствует не тигр (см. Бай-ху), а курица и т. п. К рубежу н. э. в Китае, видимо, сложились и различные, связанные с этими животными представления, в соответствии с которыми, например, человек, родившийся в год мыши, не должен был убивать мышей, родившийся в год курицы, — есть курятину и т. п. Особо широко эта система применялась гадателями, определявшими по особым таблицам, будет ли благополучной жизнь молодых людей, вступающих в брак. Так, например, юноша, родившийся в год мыши, не должен был жениться на девушке, родившейся в год тигра (допускались лишь нейтральные сочетания, вроде курица и заяц и т. п.).

Постепенно представления о животных, соответствующих годам 12-летнего цикла, трансформировались в представления о 12 божествах цикла, а общее движение китайской мифологии по пути антропоморфизации зооморфных персонажей привело к тому, что уже к эпохе Тан (7 —10 вв.) появляются выразительные зооантропоморфные скульптуры Ш. ш.-ш., на которых все персонажи имеют человечьи тела, но звериные головы (погребальная скульптура 8 в. из пров. Шэньси). В средние века Ш. ш.-ш. получают и соответствующие человеческие имена и фамилии, напр. в энциклопедии Ван Ци «Сань цай тухуэй» («Собрание иллюстраций, рисующих небо, землю и человека», 16 в.). 12-летний животный цикл распространён не только у китайцев, но и у корейцев и у других народов Дальнего Востока и Центральной Азии. Везде он начинается с года мыши. Согласно китайскому мифологическому преданию (пров. Чжэцзян), счет годов по животным установил Юй-ди.

Б. Л. Рифтин.

Дата добавления: 2015-08-28