– Нет, но я услышала одну хорошую новость.
– Что за новость? – полюбопытствовала я, приподнимаясь с матраса.
– Радик с кем-то говорил о нас по телефону.
– Подумаешь, новость, – скептически заметила Татьяна. – Он с клиентами каждый день о нас говорит.
– Может, он хочет нас отпустить? – спросила я.
– Ну да, разбежалась! – ответила Эвелина, и я потеряла всякий интерес к разговору. Все другое легко было просчитать. Я снова легла, повернулась к стене и притворилась, что засыпаю.
– Они хотят отвезти нас в Швецию! – Эвелина бесцеремонно потрясла меня за плечо.
– В Швецию? – Это уже было интересно.
– А зачем им понадобилось везти нас в Швецию? – спросила Татьяна.
– Работать – зачем же еще.
– В казино? – задала я глупый вопрос.
– Наталья! Ну ты даешь! – закричали обе в один голос.
– Тут появятся новые девочки, а нам надо будет уехать, – сказала Эвелина.
– А почему бы нам не остаться здесь? – спросила я.
– Ну, знаешь, не мы решаем, – ответила Эвелина.
– Конечно, конечно, я и забыла, что мы рабы.
– А у рабов нет голоса, – печально сказала Татьяна.
– А мы можем что-то совместно предпринять, чтобы не ехать? – поинтересовалась я.
– Я возражать не стану, – быстро ответила Эвелина. – Я лучше уеду отсюда.
– Мне тоже надоело жить в этой бане, – поддержала ее Татьяна.
– Но здесь мы, по крайней мере, в относительной безопасности. Мы не знаем, что нас ждет в Швеции, – попыталась я образумить их.
Я боялась. Быть увезенной еще дальше мне казалось хуже, чем остаться в Литве. Я вспомнила, как Сергей говорил, что есть возможность получить работу няни в Швеции. Мне не понравилась эта идея, я хотела работать в казино или в баре. Как же давно это было… Швеция, Швеция – просто наваждение какое-то. Литва раньше входила в состав СССР, и хотя СССР уже давно не было, мне казалось, что Трудолюбовка не так уж далеко. Как бы то ни было, здесь я уже знала своих клиентов и знала, чего от них ожидать. Например, если Радик пребывал в плохом настроении, то ему нельзя было смотреть в глаза. В противном случае я могла получить пощечину, но это еще можно было стерпеть. С Маратом лучше вообще не разговаривать, молчать, и все. А если задашь ему какой-нибудь вопрос – пиши пропало. Танька вчера спросила о каком-то пустяке и получила по полной. Одна Эвелина странным образом всегда избегала порки.
– Это все потому, что вы не умеете перед ними расстилаться, – поучала она нас.
Эвелина вообще была самой опытной из нас, даже несмотря на то, что Татьяне довелось поработать проституткой в Москве. Эвелина была из Риги, столицы Латвии. Она понимала литовский язык и иногда помогала Марату с переводом. К Марату она попала тремя годами раньше. Ее продал дружок, в которого она была влюблена и с которым прожила вместе несколько месяцев. Ему надо было расплатиться за карточные долги, и он нуждался в деньгах. А раньше он обещал на ней жениться. Эвелина от него забеременела, и он знал об этом, но все равно продал. После того как Марат избил ее, с ней случился выкидыш.
В отличие от нас с Татьяной Эвелина получала деньги за свою работу. Сумма была небольшая. Из пятидесяти долларов за визит ей оставляли четвертую часть, то есть двенадцать с половиной долларов, и она их откладывала. Иногда Марат отвозил ее в город, и она покупала себе в магазинах одежду.
Мы о таком и мечтать не могли. Ни меня, ни Татьяну не выпускали в город просто так. И вдруг эта Швеция. Зачем нам туда ехать?
– Там цены выше, – пояснила Эвелина. – От восьмидесяти до ста долларов за полчаса.
– А ты была там раньше? – поинтересовалась я.
– Да, прошлым летом.
– Ну и как там?
– Тебя что, достопримечательности интересуют? Что ты там увидишь? – вставила Татьяна.
– Шведы добрые, – сказала Эвелина и задумалась на минутку. – Правда, там много выходцев из Азии и арабских стран, которые ходят в бордели. А они скуповаты.
– Ты имеешь в виду, что они обманывают и не платят? – уточнила Татьяна.
– Нет, но они приходят целой группой, и двое-трое пытаются пройти за полчаса, чтобы получить скидку.
– Да уж… – произнесла Татьяна.
Не успели мы закончить разговор, как вошел Леандр. Он тоже был в приподнятом настроении.
– Ты и ты, – он указал на нас с Татьяной, – прыгайте в машину. Сейчас поедем в Вильнюс.
Я хотела спросить про Сергея, но воздержалась. Какое это имеет значение? С Сергеем – всё. Если они решили что-то сделать с нами, вряд ли мы сможем повлиять на это решение.
Таня надела на себя симпатичную кофточку и джинсы, осмотрела себя в зеркале и накрасила губы. Вероятно, она осталась довольна собой. Я же, напротив, не собиралась приводить себя в порядок. Плевать на все! Для кого мне было стараться? Для клиентов? Они все равно не видели во мне человека, какое значение имел для них мой внешний вид? Главное, у меня была дырка, куда они могли совать свои члены. Я не меняла одежды и не причесывалась. Я выезжала в той же одежде, в которой лежала на матрасе, – в джинсах и сером вязаном пуловере.
На улице, несмотря на конец сентября, по-прежнему было тепло. Обычно я любила теплый сентябрь, его краски. В сентябрьские дни в Трудолюбовке я ходила в лес собирать грибы. Иногда я возвращалась домой с пустой корзинкой, но зато с букетами поздних цветов. Я наслаждалась свежим воздухом, который хорошо проветривал мозги и наполнял душу мечтами. После таких прогулок я чувствовала себя заново рожденной. Здесь, за воротами, деревьев не было, но воздух все равно был горьковатым, как и положено осенью.
Мы устроились на заднем сиденье, Радик сел за руль, Леандр рядом с ним. Прежде чем завести мотор, Радик достал из заднего кармана брюк пистолет и повертел его перед нами.
– Убью при малейшей попытке к бегству, – сказал он.
Леандр заржал. По моему телу пробежала дрожь. У меня не было никакого сомнения в том, что он сдержит обещание.
– Куда едем? – спросила Татьяна, рискуя получить в глаз.
Но ей, как ни странно, ответили:
– В одно местечко. Сделаем из вас, вонючих крыс, конфетки.
Теперь они заржали в два голоса. И чего они так развеселились? – подумала я
Через час мы въехали в Вильнюс. Машина покружила по улицам и наконец остановилась вблизи большой площади. Площадь была красивой. На ней было много магазинов, кафе и ресторанов. Люди сидели за столиками и наслаждались последними солнечными деньками.
Сначала мы отправились в салон-парикмахерскую. В салоне звучала приглушенная музыка. В кресле сидела девушка, над ее волосами колдовал мастер. Мне вдруг страшно захотелось коротко постричься. Мне захотелось, чтобы обо мне кто-то позаботился – ну, если не обо мне, то хотя бы о моих волосах. Мне захотелось почувствовать себя женщиной, а не существом с дыркой между ног.
Радик подошел к свободному мастеру, молодой женщине, и заговорил с ней на литовском языке. Потом он показал пальцем на меня. Я обрадовалась, что меня будут стричь первой. Татьяна пусть подождет.
Я уселась в кресле поудобней и расслабилась. Как это приятно – чувствовать себя человеком. К тому же парикмахерша старалась. Она помыла мне волосы и кончиками пальцев втерла в кожу головы какую-то мазь. Я наслаждалась каждым ее движением, каждым щелчком ножниц. О волосах я не жалела. Волосы вырастут, ничего страшного, да и короткая стрижка мне шла.
Когда женщина стала подсушивать мои волосы феном, я просто утонула в блаженстве. Теплый поток воздуха приятно щекотал кожу. Круглой щеткой она сделала мне укладку, и я стала похожа прямо на принцессу. Только темные круги под глазами и шрам над правой бровью, оставшийся после первой порки, напоминали о моей рабской принадлежности. Но я не хотела об этом думать. Во всяком случае, пока. Надо было насладиться блаженством в полную меру.
И я наслаждалась. После того как меня причесали, я осталась в салоне и стала ждать Татьяну. Я листала модные журналы, читала сплетни, знакомилась с рецептами блюд и предсказаниями астрологов.
Гороскоп мне обещал смену обстановки и скорое путешествие. Еще меня ждала любовь и встреча с единомышленником. Я вздохнула и посмотрела на Радика, который сидел рядом в кресле и читал спортивную газету.
После парикмахерской мы пошли в универсам за покупками. Радик катил корзину, а Татьяна брала с полок предметы гигиены.
– Черт вас побери, как же дорого вы стоите! – пожаловался он. – Неужели нельзя второй раз использовать эти ваши тампоны?
Услышав глупую шутку, Леандр загоготал. Им действительно было весело.
При выходе из универсама стоял фотоавтомат, и наши тюремщики сфотографировались, гримасничая, как дети. Мы с Татьяной стояли и ждали их, зная, что убежать не получится. Потом они заставили сфотографироваться и нас.
Забрав отпечатки, Леандр отнес их в фотоателье, которое находилось на узкой улочке вблизи площади.
– Нам надо подождать с часок, – удовлетворенно заявил он, вернувшись.
– Тогда пойдем посидим в кафе, – предложил Радик. – Крысы тоже могут выпить кофе.
Вероятно, расщедриться его заставила хорошая погода. Другое объяснение в голову не приходило.
Мы вошли в полутемное кафе, расположенное в подвале соседнего дома. Там было накурено, музыка грохала чересчур громко.
В последний раз я была в кафе в Питере. Это было так давно, в другой жизни. В жизни, от которой я отказалась, начав поиски работы в чужой стране.
Мы сели за столик, и нам с Татьяной принесли кофе. Радик и Леандр заказали себе пива.
Со стороны мы выглядели обычными парами, которые зашли в кафе передохнуть после магазина. Никто и предположить не мог, что мы были рабынями.
Я вздохнула и сделала глоток. Кофе был горячий и крепкий. Я закрыла глаза и расслабилась. В конце концов, нельзя же все время страдать…
Некоторое время спустя Леандр вскочил из-за стола и ушел. Обратно он вернулся с конвертом в руке.
– Готово, – объявил он. – Пошли.
– Я заказал еще пива, – сказал Радик. – Тебе тоже.
Я обрадовалась, что нам можно посидеть еще немного. Это было похоже на настоящую жизнь. Сидеть в кафе было для меня лучшим подарком.
– Посмотри, какой клевый топ, – сказала Татьяна, показывая фотографию в газете, которую листала.
Я посмотрела на фотографию. Молодая девушка лет четырнадцати, красивая, но слегка костлявая рекламировала топик, едва прикрывавший живот. Радик перегнулся через стол и тоже глянул на снимок.
– У, симпомпончик какой! – сказал он, облизывая губы. – Мммм!
– Дай-ка посмотреть! – не выдержал Леандр и отнял газету.
– Надо бы добыть побольше этих кривоссачек, они теперь хорошо котируются, – сказал он, полюбовавшись на девчонку.
– Марат этим занимается.
– Что ж нам тогда с вами делать? – обратился он ко мне.
«Отпустить нас! – хотела крикнуть я. – Отпустить меня!» Но произнести это вслух я не решилась.
– Ничего, на этих развалинах мы еще заработаем деньжат, – захохотал Радик.
Я поняла, что просто так они с нами не расстанутся. Тень взаправдашней жизни, которой я только что наслаждалась, исчезла. Действительность была ужасна.
Когда мужчины вылакали свое пиво, мы вышли из кафе, сели в машину и поехали обратно. В машине Леандр открыл конверт и вытащил оттуда два литовских паспорта. Один из них он показал мне. В паспорте была моя фотография, но имя и фамилия – не мои.
Я разразилась слезами. Я поняла, что меня сошлют в другой ад.
Глава десятая
Когда я открыла дверь в баню, меня оглушил громкий хохот. Смеялась девочка не старше пятнадцати лет, сидевшая с пожилым мужчиной; раньше я его никогда не видела. Мужчина что-то рассказывал ей, а она смеялась. С шумом поставив сумку, я прошла в свой угол и села на матрас. Таня, как обычно, уселась в кресле и закурила.
Мужчина замолчал и поднялся.
– Ну, пока, Оксана! – сказал он девушке. – Удачи.
– Когда ты придешь еще? – спросила она озабоченно.
– Скоро, – ответил он и ушел.
Я встала с матраса и подошла к новенькой. Таня продолжала курить.
Девушка с удивлением посмотрела на меня.
– Меня зовут Наташа, а тебя, как я понимаю, Оксана.
– Да.
– А я – Таня.
Девушка была совсем зеленая. У нее не было ни груди, ни талии. Детское личико с большими серыми глазами и круглыми щечками покрывала россыпь веснушек. Прямые рыжие волосы были подстрижены под ушами. Она скорее походила на упрямого мальчугана из мультфильма, чем на девчонку.
Я вздохнула. Вероятно, это одна из тех, кто заменит нас, когда мы уедем. Надо бы разъяснить ей ее положение, чтобы она не оказалась застигнутой врасплох. Марат и его банда придут через час, а может, и раньше. Но я не знала, с чего начать. А девушка продолжала вопрошающе смотреть на меня.
– Как ты сюда попала? – спросила я.
– Какое это имеет значение? – вмешалась Татьяна. – Оставь ее в покое.
– Нет, я хочу ей объяснить…
– Не суйся, – прервала меня Татьяна. – Мы и тебе пытались объяснить. Что – помогло?
– Ты не права, – возразила я. – Смотри, она совсем девочка. Это ужасно!
– А тебе было легче от того, что тебе восемнадцать?
– Мне семнадцать, – машинально поправила я.
– Я не маленькая, – возразила Оксана. – Мне скоро исполнится шестнадцать.
Я застонала. Что с ней будет? Как она переживет все это? Совсем ведь еще ребенок – а превратится в слив для спермы…
– Расскажи немного о себе, – попросила я.
– Что же мне рассказывать?
– Кто этот мужчина, который ушел? – спросила Татьяна.
– Мой дядя.
– Какая сволочь! – возмутилась Татьяна.
– Нет, он хороший. Он мне нравится.
– Что он тебе сказал? – спросила я.
– Что мы поедем в Вильнюс в гости к родственникам.
– А твои родители знают об этом?
Я видел, что Оксана с трудом сдерживает слезы. Но она все же сумела пересилить себя. А ей будет трудно принять положение, в которое она попала, подумала я. Она не из тех, кто готов смириться. В этом мы с ней похожи. Татьяна тоже не смирилась, хотя уже близка к этому. Она верит в то, что ее отпустят. Эвелина – другая. Хотя, кто знает, может, ее прежняя жизнь была хуже этой, и все эти россказни про несчастную любовь – всего лишь выдумка.
Мы сидели и слушали Оксану. Ее история тоже оказалась невеселой. Вообще, есть ли на свете хоть какая-нибудь справедливость? Почему у одних все, а другим, как этому бедному ребенку, не выпало и капельки счастья?
Оксана, как и я, вышла из бедной семьи. Семья была неполной, отец Оксаны умер от отравления алкоголем, когда ей было всего семь лет. Мать болела раком и не могла работать. Лекарства стоили очень дорого, и купить их они не могли. Большую часть дня Оксана проводила в школе – она не могла слышать, как мать кричит от боли.
– Я хорошо училась, – с гордостью сказала она. – Я думала, что сдам экзамены экстерном и пойду работать, заработаю деньги и куплю маме лекарства.
– Каждый по-своему верит в чудеса, – ядовито сказала Татьяна, но Оксана не заметила ее замечания.
К сожалению, учебу продолжить она не смогла. Матери становилось все хуже и хуже, за ней требовался постоянный уход. Тогда Оксанин дядя пообещал помочь найти работу. Он даже нанял сиделку и повез Оксану в Москву, где они встретились с Маратом, который пообещал дяде, что Оксана станет зарабатывать много денег.
– Дядя получил от него небольшой аванс и, значит, сможет купить лекарство для матери, – с гордостью сказала Оксана.
– Марат! – вскрикнула Татьяна. – Вот почему мы не видели его какое-то время.
– Вы его знаете?
– Еще бы!
Оксана обрадовалась:
– Он и вам помог с работой?
Мы с Татьяной переглянулись. Кто из нас осмелится рассказать ей правду, какими словами это сделать? После всех дней, проведенных вместе, мы понимали друг друга с полуслова. Конечно, Татьяна хотела, чтобы это сделала я.
– Ну, хорошо, – обратилась я к Татьяне, – если ты не можешь, я возьму на себя…
– Будь добра, – сказала она и отвернулась. – Думаю, у тебя лучше получится.
– О чем это вы? – удивилась Оксана.
Как же трудно было начать! Ведь, в сущности, мне придется сейчас рассказать о себе. О том, что делают со мной похотливые мужики, о том, что меня бьют, о том, что я живой труп и что только это спасает. Мое тело мне больше не принадлежит. Я ненавидела свое тело. И всякий раз, когда кто-то касался его, я… как бы это сказать… покидала оболочку. А теперь все это предстояло пережить Оксане.
– Оксана, – вздохнула я. – Твой дядя тебя продал. Прозвучало это нелепо.
Девушка недоуменно хлопала своими большими серыми глазами. Она ничего не поняла.
– Оксана, тебя продали в проститутки, – выдавила я наконец из себя проклятое слово.
– Что?
– Да, это так, – подтвердила Татьяна.
– Людей нельзя продать, – засмеялась Оксана. – Вы шутите.
– Нет, – ответила я серьезно. – Мы не шутим.
– Ты продана, – кивнула Татьяна.
– Нет, – сказала Оксана.
– К сожалению, это так. Меня тоже продали. Она может подтвердить, – кивнула я в сторону Татьяны.
Оксана сидела, словно испуганная птичка, и во все глаза смотрела на нас с Татьяной.
– Но я не хочу, – наивно сказала она.
– Я тоже не хотела и не хочу, – сказала я.
Она взглянула на меня, потом на Татьяну: может быть, мы все-таки шутим? Было видно, как она смущена.
– Я не понимаю, чем вы тут занимаетесь, – произнесла она после короткой паузы.
– Она вон тоже не понимает, – показала на меня Татьяна. – Она все еще не может с этим смириться.
– Да, с тем, что тебя используют, смириться трудно, – подтвердила я.
– Используют? Как?
– По-всякому, – ответила Татьяна. – Задействуют все дырки и отверстия.
– Хочешь, называй это использованием, хочешь – насилием, а хочешь – траханьем. Выбирай, что нравится.
– Вы тут трахаетесь?
– Трахаемся не мы – нас трахают, – пояснила Татьяна.
– А это большая разница, – сказала я.
– Вы проститутки? – удивленно спросила Оксана. Ее глаза расширились еще больше. Она не знала, как на все это реагировать. – А я… Я тоже буду…
Она была неглупой, эта девочка. Ключевые слова. Они пугали ее своей грубостью. Мы обе кивнули.
– Нет! – Оксана встала и направилась к двери. – Я не хочу.
– Мы тоже не хотели…
– Я не рабыня, мне плевать на то, что вы тут рассказали. Делайте, что хотите, а я ухожу.
Она распахнула дверь. Снаружи шел дождь, в баню ворвался порыв холодного воздуха. Мы увидели, как ее дядя садился в машину, за рулем сидел Радик. Дядя пожал руки Марату и Леандру и бросил недокуренную сигарету на землю.
– Дядя, подожди! – крикнула Оксана и побежала к машине. – Дядя!
Он увидел ее и испугался. Улыбка исчезла с его бледного лица. Он быстро сел в машину и с треском захлопнул за собой дверь. Машина тронулась и поехала со двора, пыхнув на Оксану выхлопными газами и обдав грязью из-под колес. Летнее цветастое платье девушки стало мокрым, но она не обратила на это никакого внимания. Девушка побежала за машиной. Ворота стали закрываться. Она подбежала к воротам, но те захлопнулись. Если бы она и успела проскочить, ей бы это не помогло. Но Оксана пока об этом не знала. Пока…
Девушка застучала по воротам своими кулачками.
– Дядя, дяденька, не оставляй меня здесь, – плача кричала она.
Марат и Леандр стояли во дворе и смеялись.
– Дядя! Помоги мне!
– Бедная девочка, – сказала я Татьяне. – Ей будет тяжело.
– Тебе тоже не легче.
– Лучше бы она перестала буянить. Боюсь, Марат отлупит ее как следует.
– Это уж точно…
– Пойду-ка я заберу ее…
– Тогда и тебе достанется, – предупредила Татьяна. Однако до ворот дойти я так и не успела.
– Ну, хватит, блин, с этим представлением, – заорал Марат, терпение которого лопнуло.
Оксана его не слышала. Она продолжала стучать. По всей видимости, Марат боялся, что соседям это не понравится. Решительным шагом он направился к воротам. Я замерла, почувствовала боль во всем теле. Я еще не забыла, как Марат отлупил меня в первый раз. А сейчас он будет бить эту девочку. Я точно знала, что сейчас произойдет. Сначала он схватит ее за волосы и бросит на землю, потом начнет пинать ногами в живот, пока та не потеряет сознание. После этого он изнасилует ее всеми возможными способами. Его грязный член она возьмет в рот без всякого сопротивления. К этому моменту она будет сломлена. И я оказалась права. Однако стоять и смотреть, как этот зверь избивает беззащитного ребенка, было пыткой.
– Прекрати! – закричала я и подбежала к ним. – Прекрати! Отпусти ее!
Радик попытался помешать мне, но я увернулась от него. Не думая ни о чем, я стала лупить Марата кулаками в спину. Он отпустил волосы Оксаны и повернулся ко мне. Я увидела его подернутые кровавым блеском глаза, его желтые зубы, оскаленные, как у пса. Я почувствовала противный запах, исходивший из его рта. Я увидела, как поднялась его рука, но я не отступила.
Потом они начали меня бить – Марат и Радик. Боли я не чувствовала. Я вспоминала про свою звезду Альта-ир. Я доберусь до нее, мне надо только выбраться из тела, оставив его здесь, на Земле. Я больше не нуждаюсь в теле. От него одни унижения, но и умереть сейчас я не могу, иначе эти звери примутся за маленькую девочку Оксану. Она была еще ребенком. Слабым, беззащитным ребенком.
– Ну, теперь хватит, – сказал Марат и сплюнул на меня. Радик последовал его примеру.
– Танька, крыса вонючая! Унеси ее, – зарычал Марат, пнул меня последний раз и ушел. – А ты, срань, поблагодари ее, что тебя не угрохал, – бросил он через плечо Оксане, перед тем как войти в дом.
Ко мне подошла Татьяна и попробовала поднять. Я закашляла кровью. Ноги меня не слушались, я встала на колени и заплакала. Слезы смешивались с дождем и кровью.
– Зачем ты это сделала? – упрекнула меня Татьяна.
– Они же хотели избить ее, – удалось мне выдавить между всхлипываниями.
– А вместо нее они избили тебя. Это что – лучше?
– Она же совсем ребенок, – простонала я. – Понимаешь, ребенок.
– Тебе все равно не спасти ее от битья.
– Я знаю. Но сегодня это удалось.
Опираясь на руку Татьяны, я побрела к бане. Оксана мне не помогала. Она стояла у ворот как вкопанная.
– Наташ, они бы могли тебя убить…
– Ну и что? Я бы избавилась от всего этого.
– Дурочка ты, жить все равно лучше, – вздохнула Татьяна.
В бане она положила меня, как обычно, на матрас и накрыла пледом.
– Достань из холодильника водки, – приказала она Оксане, которая тоже вошла.
Оксана сделала, как ей сказали, и протянула мне большой стакан водки. Я застонала. Пить водку не хотелось.
– За что они ее избили? – спросила Оксана.
– В противном случае они избили бы тебя, – сказала Татьяна. – Она защитила тебя.
– А меня за что бить?
– Чтобы ты перестала задавать глупые вопросы и делала то, что тебе скажут.
– И что же это?
– Ты станешь проституткой, как и мы, – мрачно ответила Татьяна.
– А если я откажусь?
– Ты же видела, что они сделали с Наташей.
В комнате повисла тишина. Я лежала на матрасе и едва могла дышать от боли, теперь она вцепилась в меня мертвой хваткой. Я понимала, что творилось в голове Оксаны. Конечно, она думала о том, есть ли какой-нибудь выход. Самое ужасное состояло в том, что выхода не было. Дальше будет хуже. Скоро появится эта троица – Марат, Радик и Леандр. Они изнасилуют ее по очереди или сразу втроем, а нас вынудят смотреть на это.
Я ошиблась только в одном – кроме наших тюремщиков пришли еще трое. Младшему было сорок, а старшему, вероятно, под шестьдесят. Они были уже пьяными, но с собой притащили спиртное.
– Где тут наша молодая п…? – радостно потер руки Марат. – Хиляй сюда, покажись дяденьке.
– Ни хрена себе, она действительно смачная девка, – сказал старший.
– Я же обещал, – ответил Марат.
– Фирма гарантирует качество, – заржал Радик.
– А мальчиков у вас не водится? – поинтересовался один из них.
– Закажешь, достанем к следующему разу.
– Было бы неплохо…
Меня чуть не вырвало от всего этого.
Оргия продолжалась до полуночи. Оксана плакала и кричала, но этим только больше распаляла насильников. Они ржали, как лошади, и трахали, трахали, трахали… Я тихо плакала в своем углу, лежа на матрасе. Помочь девочке я ничем не могла. Да у меня и не было сил.
В тот вечер были еще клиенты. Их обслуживала Татьяна. Меня не трогали, хотя это было слабым утешением. Я чувствовала себя виноватой в том, что не смогла спасти Оксану.
Глава одиннадцатая
Когда все ушли, я встала с матраса и уселась в кресло рядом с Татьяной. Она сидела молча и курила. Оксана лежала и едва дышала. Татьяна посмотрела на меня и сказала:
– Может, нам помыть ее?
– Это было бы хорошо, – ответила я, вспомнив, как подруги по несчастью мыли меня после первой ночи.
– Ты в силах помочь? – спросила Татьяна.
– Конечно.
Вдвоем мы осторожно подняли Оксану с матраса и потащили в сауну. Она была совсем безжизненной. В сауне мы положили ее на нижнюю полку и начали намыливать. Потом Таня полила ее теплой водой, и мы намыливали ее снова.
Мы ухаживали за Оксаной всю ночь. Сначала она ни на что не реагировала, только время от времени стонала. Глаза ее были открыты, но абсолютно ничего не выражали. Ей было бы лучше, если бы она поплакала или покричала, но она лежала как мертвая. Мы не могли утешить ее, сказать, что скоро все пройдет, как обычно говорят больным. Ничего не пройдет…
Вымыв Оксану, мы завернули ее в простыню и положили на матрас рядом с моим.
Спать я не могла, Татьяна тоже. Мы сидели в креслах, положив ноги на стол, и пили водку. Боль на время отступила – помогли таблетки, которые дала мне Татьяна. В сочетании с водкой они сотворили чудо. Таня курила гашиш.
– Куда, по-твоему, запропастилась Эвелина? – спросила я ее.
– У клиентов она, где ж еще?
– Ее нет уже второй день. Можно ли так долго задержаться у клиента?
– Может, ее отвезли в другой город или в другую страну, – равнодушно пожала плечами Татьяна. – Нам-то какое дело?
– А ты уверена, что с ней все в порядке?
Я удивилась равнодушию Тани. От клиентов нас привозили в тот же день, а Эвелины не было уже два дня, и никто о ней не беспокоился. А если я отброшу здесь копыта? Обо мне кто-нибудь вспомнит? Кому известно, где я нахожусь? Сергею? Но что ему до меня? Он получил свою тысячу баксов и был таков. Может быть, за это время ему удалось продать еще несколько девчонок, у этого подонка все схвачено. Мама? Мама тоже мало заботилась обо мне. Перед моим отъездом из деревни она меня почти не видела. Нашла какого-то мужика, такого же пьяницу, как сама. Они стали жить вместе, так что она, считай, вычеркнула меня из своей жизни. Бабушка… Бабушка, наверное, уже спохватилась. Я не успела сообщить ей, что собиралась ехать в Вильнюс работать в казино, как обещал Сергей. Она не знала, где я и что со мной. Это было ужасно. А теперь меня хотят увезти еще дальше, в Швецию. В холодную Швецию, которая находится где-то на севере и где не было никого, к кому я могла бы обратиться за помощью.
Страшно было ехать в совершенно чужую, незнакомую страну. В Литве говорили по-русски, многие помнили язык еще с советских времен, особенно пожилые, которые в основном и были нашими клиентами. Среди них встречались и русские, которым нравилось болтать с нами на родном языке. А как нам разговаривать с клиентами в Швеции? Я спросила об этом Татьяну, но она проявила полнейшее равнодушие.
– А зачем с ними разговаривать? – сказала она.
– Ну, если тебя попросят о чем-то… Как ты поймешь, чего он хочет?
– Мне это до лампочки, – ответила Татьяна.
– А они тебя отколотят за непонимание.
– Кто знает, как сложится, – философски заметила Татьяна.
– Я этого просто больше не выдержу, – всхлипнула я.
– Чего не выдержишь?
– Кулаков и пинков.
– А-а-а… Но что же делать?
Нет, я не хотела ехать в Швецию. Нужно снова попытаться бежать. Я сидела и размышляла, как это сделать. В конце концов я пришла к мысли, что лучшее решение – обратиться в полицию. Но как до нее добраться?
Как? При наличии сторожевой собаки во дворе, при запертых воротах и с моими сломанными ребрами перепрыгнуть через забор невозможно. К тому же ночи стали холодными. Нет, бежать исключается. Я снова подумала, и внезапно у меня родился план.
– Когда мы едем в Швецию? – спросила я у Татьяны.
– Может быть, завтра.
– А как ты думаешь, на чем мы поедем?
– Откуда я знаю? Вероятно, на пароходе.
– На пароходе? – удивилась я.
– Ну да. На пароходе или на пароме по Балтийскому морю.
– А-а-а… – разочарованно протянула я. Было бы лучше, если бы нас отправили самолетом. Как я представляла, в аэропорту можно было удрать и добежать до полиции. С парохода удрать сложнее.
– А ты уверена, что мы поплывем морем? – снова спросила я Татьяну.
– Эвелина рассказывала, что в Финляндию они плыли на пароме, а оттуда ехали в Швецию на машине. Она говорила, что там было много клиентов и все здорово платили.
Мы помолчали некоторое время. Я курила и думала. Хорошо, пусть мы поплывем на пароме, все равно будет шанс сбежать. На каком-то этапе появятся пограничники. Вряд ли нас повезут в Швецию нелегально. В таком случае можно будет обратиться к ним. К тому же паспорта у нас липовые. Вот было бы здорово, если Марата и его дружков схватят при въезде в страну! Я вспомнила, как это происходило в кино. Полиции всегда удавалось взять преступников. Не отпустят же они Марата, если я настучу на него? Но рассказывать Татьяне о том, что я собираюсь выдать Марата, было опасно.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 37 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |