– Нет…
С каждым новым вопросом моя наивность становилась все более очевидной. Кто такой, собственно, этот Сергей? Что я о нем знаю? Ничегошеньки, кроме того что он стильный мужчина с тронутыми сединой висками.
– У меня есть его мобильный телефон! – вспомнила я. – Могу позвонить ему и спросить! – обрадовано вскрикнула я.
Девушки обменялись многозначительными взглядами.
– Типичная дура.
– Полная, – вздохнула Татьяна. – Надо ее подготовить. Они вот-вот явятся.
– Садись, – приказала Эвелина. – Не стой как спринтерша. Убежать не получится, не надейся.
– Почему?
– Ты тут заключенная.
– Какая заключенная? Меня никто не судил. Я не совершила ничего противозаконного, – возразила я.
– Тогда ты раб, – сказала Эвелина.
– Рабыня, – поправила я ее механически. – Женщина-раб называется рабыней.
– Какая разница!
Я взглянула на Татьяну, надеясь хоть от нее получить вразумительное объяснение. В отличие от этой проститутки с красивым именем Эвелина, она производила впечатление вполне разумной девушки. Но Татьяна, кажется, во всем поддерживала Эвелину, которую она, вероятно, хорошо знала. Но должны же они, в конце концов, объяснить мне все!
– Таня, пожалуйста… – попросила я ее. Татьяна вздохнула и отвернулась.
– Плевала я на вас всех, я ухожу! – Взяв чемодан, я открыла дверь.
Собака, так напугавшая меня, сидела вдалеке у калитки, но стоило мне сделать первые шаги, как она зашевелилась и оскалилась. Потом она встала в стойку и напряглась. Если двигаться осторожно, подумала я, может быть, мне удастся дойти до дома и потребовать, чтобы Марат или Радик отвезли меня в Вильнюс, как обещал Сергей.
Я сделала еще один шаг вперед, и тут собака огромными прыжками бросилась в мою сторону. К счастью, до бани было не более метра. Вбежав в нее, я c треском захлопнула дверь перед самым носом у пса.
– Отсюда не убежишь, – сказала Татьяна. – Даже если тебе это удастся, тебя все равно найдут, и тогда будет только хуже.
Неожиданно на дверь кто-то надавил, и я свалилась на пол. Это был Марат.
– Блин, что здесь происходит? – с порога заматерился он.
– Она хотела уйти отсюда, – наябедничала Татьяна.
– Кто? – Марат посмотрел на меня сверху вниз так, будто хотел сжечь заживо. В страхе я поползла к столу. За Маратом стояла собака. Просовывая морду между его ног, она смотрела на меня и рычала.
– Мне нужно в Вильнюс, – осмелилась сказать я.
– В Вильнюс?
– Вот именно, в Вильнюс, – уже громче произнесла я и стала подниматься на ноги.
Обратно на пол меня отбросил удар в живот, он был настолько сильный, что какое-то время я не могла дышать. Собака сделала прыжок ко мне и, рыча, схватила за футболку. От испуга я закричала.
– Заткнись, ты, маленькая сучка! – заорал Марат. – Тарзан, место!
Собака послушалась. Я кое-как встала на четвереньки. Из глаз потекли слезы.
– Ну ты, кончай хныкать! – услышала я голос Марата, и слезы полились еще сильней. Я завыла от страха и боли. Меня никто и никогда не бил раньше!
– Прекрати!
Я не могла прекратить… Когда я попыталась встать, на меня обрушился новый удар. От страха, что меня сейчас убьют, я сжалась в комок и закрыла голову руками. Марат продолжал колотить меня ногами, я тяжело дышала ртом, пытаясь сдержать рыдания, но у меня ничего не получалось.
– Перестань, Марат! – услышала я чей-то голос, и удары наконец прекратились.
– Встать! – приказал тот же голос.
Я осторожно перевернулась на живот и попыталась встать на колени, но не удержалась и упала.
– Вставай, вставай, поблядушка! – Меня снова наградили ударом куда-то в бок.
Вошедший потянул меня за волосы и заглянул мне в лицо.
– А девка-то недурна, – захохотал он и пошлепал под подбородком.
Я потеряла сознание.
Очнулась я от того, что кто-то водил по щеке куском льда. Все тело разрывалось, словно меня переехал трактор. Было тяжело дышать, каждое движение отзывалось колкой болью. Я подняла глаза. Рядом на корточках сидела Татьяна. Я взяла ее за руку и заплакала. Слезы бежали ручьем по щекам и носу. Дотронувшись до лица рукой, я увидела на ней кровь.
– Ой, – застонала я от страха, – он, кажется, сломал мне нос.
– Нет, я так не думаю, – сказала Татьяна. – Они тут бьют так, чтобы не оставлять следов. Ты должна иметь товарный вид. Ты должна вести себя вежливо, и все устаканится.
– Скоро привыкнешь, – подтвердила Эвелина. – Еще пару оплеух, и ты будешь как овечка.
– Никогда к этому не привыкнешь, – возразила Татьяна.
– Молчала бы лучше, – окрысилась на нее Эвелина. – Тебя один и тот же дрючит регулярно. Может, тебе это нравится.
– Заткнись, ты, проститутка!
– Не ругайтесь, – попросила я обеих, не очень понимая, о чем они говорят. – Лучше помогите мне.
Девушки подхватили меня под руки и отвели в кресло. Татьяна взяла несколько кусков льда из холодильника, положила их в пластиковый пакет и подала мне. Эвелина поднесла зеркальце. Я посмотрела на себя и снова заплакала. Губы потрескались и опухли, на скулах виднелись синяки. Я удрученно потрогала их. Как мне теперь работать в казино с синяками?
– Наташенька, что за казино ты упоминаешь все время? – спросила Татьяна.
– Сергей…
– Забудь о том, что сказал Сергей, – прервала Эвелина.
– Он хуже Марата, – кивнула Татьяна.
– С Маратом все ясно, достаточно на морду посмотреть, но этот гад Сергей…– вздохнула Эвелина.
– Этот змей обведет вокруг пальца кого хочешь, – закончила за нее Татьяна.
– И жестокий он…
Я не верила им. Как вообще Эвелина посмела сравнить этого гадкого сутенера с добрым и славным Сергеем! Он вызволит меня отсюда, как только узнает, что я не добралась до казино. Он просто не догадывается о том, что за звери его знакомые. А если бы догадывался, то ни за что не поручил бы им сопровождать меня в Вильнюс. Он хороший, честный, он не может быть другим!
– Сергей обычно надувает таких глупых деревенских дурочек, как ты, и продает их Марату. Так что он такой же сутенер, как и другие.
– Что?!
– Ты не ослышалась, – подтвердила Татьяна. – Он тебя продал.
– За тысячу зелененьких.
– За что?!
– За тысячу долларов, дуреха, – сказала Эвелина.
– Но ведь я человек, а не какое-нибудь шило!
– Людей тоже можно продавать.
– Ага, только не меня! Меня не продать! – возразила я. – Вы все придумываете!
Девушки понимающе переглянулись. Мне бы очень хотелось, чтобы они рассмеялись и сказали, что это был розыгрыш. Дурацкая шутка или, еще лучше, дурной сон. Вот сейчас я проснусь в машине, которая подъезжает к Вильнюсу, и Эвелина попеняет мне, что я всю дорогу дрыхла.
Я до боли закусила губу – нет, это был не сон. Во сне так не избивают. Но… у меня не укладывалось в голове то, что я сейчас услышала. Мы живем в свободном обществе, в нем нет места рабам. Рабов никогда не было ни в Советском Союзе, ни в нынешней России. О чем они вообще болтают! Рабы, конечно, были, но когда! Я читала «Хижину дяди Тома», но это было в Америке более сотни лет назад! Даже в Америке работорговля теперь отменена. Нельзя продать человека. Это просто абсурд!
– Сергей продал тебя Марату, – повторила Эвелина. – Ты же видела, как он получал деньги на вокзале.
– Но я ему не принадлежала! Как он мог продать меня за деньги?
– Взял вот и продал.
– Не верю! – твердила я. – Я тебе не верю! Эвелина – наркоманка, очень может быть, что в ее окружении действуют иные правила, но они не распространяются на нормальных людей. Существуют законы, есть милиция, есть, наконец, права человека! Мы учили в школе, что у нас теперь демократическое общество, хотя я до конца и не поняла, что это означает. Но, должно быть, что-то хорошее, потому что об этом часто говорили по радио, и звучало это очень даже здорово.
– Что же теперь со мной будет? – растерянно спросила я.
– Ничего, – ответила Эвелина.
– Останешься здесь и будешь работать, – добавила Татьяна.
– Работать? Что я буду делать?
– Трахаться, – ответила Эвелина.
– По-другому это называется «обслуживать клиентов», – пояснила Татьяна.
– Или заниматься проституцией, если тебе это больше нравится, – уточнила Эвелина.
Нет, никогда на свете! Это невозможно! Надо бежать отсюда!
Я сказала им об этом.
– Не выйдет, – сказала Эвелина.
– Никакого шанса, – подтвердила Татьяна.
– Почему?! Разве нельзя пойти в милицию?
– Ты на самом деле идиотка! – взорвалась Эвелина. – Ты что, не видела стену и собаку, разгуливающую по двору?
– Я однажды попыталась, – вздохнула Татьяна.
– И что произошло? – спросила я.
– То же, что и с тобой, – избили до полусмерти.
– Да и куда ты пойдешь? – удивилась Эвелина. – У тебя же нет ни паспорта, ни денег.
Да! Они забрали у меня паспорт. Все продумано, как же я не догадалась сразу? И все-таки я должна вырваться из этой тюрьмы. Вот только перестанет болеть голова…
Я попыталась встать, и меня сразу затошнило. Татьяна увидела это и принесла из туалета пластмассовое ведро. Оно оказалось очень кстати.
– Сотрясение мозга, – констатировала Эвелина. – Это у всех так бывает.
– Попробуй полежать на матрасе, – посоветовала Татьяна. – Тебе нужно отдохнуть до их прихода. Помоги мне, – обратилась она к Эвелине. – Лучше ее положить, может, она и не понадобится им сегодня.
– Вряд ли, наверняка понадобится, – возразила Эвелина.
Я хотела спросить, кому я могу понадобиться, но не успела, потеряв сознание.
Не знаю, сколько времени я пролежала на матрасе. Очнулась я от громких голосов. Дверь открылась, и в комнату вошли несколько мужчин. Я увидела в проеме темное небо, утыканное звездами, и луну, освещавшую двор. В лунном свете двор казался волшебным, как будто внешний мир был заколдованным местом.
Потом дверь захлопнулась. Завораживающий свет луны исчез, осталась одна горькая действительность.
Глава шестая
В баню вошли трое мужчин. Двоих из них, Марата и Радика, я узнала, а третьего видела в первый раз. По всей видимости, он жил в большом доме. Мужчина был помоложе Марата – не старше тридцати. Внешность скорее привлекательная, чем отталкивающая, особенно по сравнению с Маратом: коротко стрижен, глубоко сидящие глаза, тонкий крючковатый нос. Уши маленькие, плотно прилегают к голове. Очень худой и высокий, он активно размахивал своими длинными руками.
– Привет, девочки! – закричал он с порога. – Что новенького?
«Может быть, это и есть настоящий приятель Сергея?» – подумала я. Несмотря на рассказ Эвелины и Татьяны о том, что я продана, я надеялась еще, что все случившееся – какая-то глупая ошибка и что скоро я поеду в Вильнюс, отделавшись наконец от этих странных людей.
С огромным трудом я поднялась с матраса и откашлялась в кулак. На руке я увидела кровь. Вытерев ладонь о джинсы, я протянула руку незнакомцу:
– Меня зовут Наташа.
Марат и Радик начали гоготать.
– Леандр, – галантно произнес незнакомец и нагнулся в поклоне. – Вы позволите? – Заключил меня в объятия, он начал вальсировать.
Я едва ворочала ногами. По-прежнему болели живот и грудь – возможно, ребро было сломано. Кроме того, я задыхалась.
Марат и Радик продолжали ржать. Что тут смешного? – не понимала я. Эта проклятая обезьяна сначала избила меня, а теперь заливается как ни в чем не бывало.
– Он меня бил, – остановившись, сказала я Леандру и показала на Марата.
– Правда? – спросил Леандр и сделал большие глаза. – Не может быть!
– Можешь спросить Таню и Эвелину. Они подтвердят.
– Можешь подтвердить? – спросил Леандр.
Я перевела взгляд на Эвелину. Она сидела в кресле и выглядела испуганной. Непонятно, чего она испугалась.
– Подойди ко мне, Эвелина, – жестко приказал Ле-андр.
Эвелина послушно поднялась с кресла и подошла к мужчине. Не говоря ни слова, он намотал ее длинные волосы на руку и заставил опуститься на колени. Я вскрикнула. Леандр повернул искаженное гневом лицо ко мне. Марат с Радиком продолжали смеяться. Я поняла, что все они в одной банде, Леандр только прикидывался добреньким. На самом деле он был, возможно, даже злее других.
Заметив страх в моих глазах, он отпустил Эвелину.
– Эй вы, грязные суки, марш в баню мыться! – последовал приказ.
– Мы скоро придем, – пообещал Радик. – Долго ждать не придется, не соскучитесь.
Татьяна прошмыгнула во внутреннюю дверь, мы с Эвелиной пошли за ней. Сауна, как я обнаружила, здорово отличалась от русской бани. Во-первых, в бане на плите стоит котел с водой, обложенный камнями. Когда плиту топят, камни и вода нагреваются и отдают мягкое тепло. Потом камни поливают водой, чтобы поддать пара. Поэтому в бане всегда жарко и влажно. Воздух прогревается до восьмидесяти градусов, становится легко дышать, все поры открываются, и пот выходит наружу. В бане всегда приятно пахнет березовыми ветками и листьями. В сауне было сухо и пахло гарью от электрокамина.
Эвелина начала раздеваться, Татьяна тоже.
– И тебе лучше раздеться, – сказала Эвелина. – Будет меньше шума.
– И меньше порки, – добавила Татьяна.
– А если я не хочу мыться? – спросила я.
– Ты уже знаешь, что тебе будет за это, – ответила Татьяна.
– Наташа, не будь дурой, будет только хуже, – кивнула Эвелина. – Они опять изобьют тебя.
Я вздохнула. Может, и правда лучше помыться? К тому же после поездки сначала в поезде, а потом в машине я чувствовала себя грязной.
– Умница, – серьезно сказала Эвелина. – Проще делать то, что тебе говорят.
Я стянула с себя футболку и джинсы, но трусы снимать не стала.
– У тебя месячные? – поинтересовалась Татьяна.
– Нет.
– Это хорошо.
– Снимай трусики, они тебе не понадобятся.
Без трусов я почувствовала себя совсем уж незащищенной. Девушки смотрели на меня так, будто в первый раз видели перед собой обнаженную.
– Кустистые у тебя волосы, – произнесла вдруг Эвелина.
– Тебе надо будет побриться, – добавила Татьяна.
– Зачем мне бриться? – возразила я.
– Мне не нравятся волосы на лобке, – сказала Татьяна.
– Мне тоже, – кивнула Эвелина. – Не очень-то приятно, когда они лезут тебе в рот.
– Что? Я не понимаю, о чем вы…
– Тебе надо побриться.
– Но я не хочу!
– Ты должна привести себя в порядок. Хочешь, я тебе помогу, – предложила Эвелина.
– Вы что, не понимаете, что я не желаю бриться? – закричала я раздраженно.
– Ладно, хрен с ней, – махнула рукой Эвелина и полезла на верхнюю полку.
Татьяна взяла из стопки полотенце и подсела к подруге. Я последовала их примеру, но устроилась на нижней полке, где было не так жарко. Некоторое время спустя я согрелась и расслабилась. Даже страх испарился вместе с паром, когда Татьяна плеснула воду на камни, лежавшие в камине.
Закрыв глаза, я лежала на полке лицом вниз. Было приятно. Случившееся со мной куда-то отодвинулось. Сергей меня продал? Чушь какая-то! В наше время людей не продают. Ерунда, такое могло прийти на ум только отъявленным наркоманкам. Эвелина курила травку на моих глазах, да и Татьяна, вероятно, делает то же самое. Скорее всего, Эвелина занимается проституцией, чтобы раздобыть деньги на наркотики. В Питере я слышала о таком и даже видела проституток. Более того, я видела девочек не старше десяти лет с ярко накрашенными губами, которые бегали за взрослыми дяденьками и кричали:
– Дядя, тебе сделать минет или, может, ты хочешь попробовать мою курочку?
Как же я была шокирована… И как рада, что у меня есть и мама, и бабушка. Пусть мамаша и пьет, но она, по крайней мере, меня не бросила. А у этих девчонок, пристававших к пожилым мужчинам, вряд ли есть родственники, которые заботятся о них. И в школе они, наверное, не учатся. Беспризорных детей в городе было слишком много. Они стояли в подземных переходах, на станциях метро, на железнодорожных станциях и продавали себя.
Продавали себя, думала я. Опять это страшное слово – продавать.
Но ведь я не такая. Я никогда не буду заниматься проституцией. От одной только мысли об этом меня тошнило. Проститутка! Шлюха! Потаскуха! Как грязно это звучало! И противно! Никогда, никогда я не стану такой, как Эвелина. И на кой ляд мне нужны красивые шмотки, как у нее! Ни за что не буду расплачиваться за них своим телом! Это мое тело, мое… Я почувствовала, как болело ребро. Ну и скотина, этот Марат. Надо бы сообщить в милицию… То, что со мной произошло, – это самое настоящее преступление, и оно должно быть наказано. Мысль об этом, возникнув, укреплялась все больше.
– Наташа, у тебя раньше был мужик? – прервала мои размышления Татьяна.
– Не-а, – неохотно ответила я.
Иногда я стеснялась своей невинности, хотя мне не было и восемнадцати лет. У многих девчонок в нашей деревне давно завелись дружки, но мне никто не нравился. Ни один мне не подходил. Я полагала, что все мальчишки, мои одногодки, какие-то смешные и наивные. Парни постарше были либо женаты, либо заняты. Я надеялась встретить кого-нибудь в Питере, это ведь большой город, но так никого и не встретила.
– Бедняжка, – вздохнула Татьяна.
– Вы все время говорите загадками, – начала я, но не успела продолжить. Дверь распахнулась, и в сауне появился Леандр с запотевшей банкой пива в руке. Он был голый, совсем. Волос у него не было даже на груди. На ногах волосы росли только внизу, до колена. В первый раз я увидела мужской член так близко.
– Ну что, начнем, ленивые суки, мне хочется развлечься.
– Она невинная, – сказала Татьяна.
– Не может быть, – заржал Леандр. – Братки, идите сюда! У нас здесь целка! Вот это праздник!
И кто тянул эту Таньку за язык? Да как она посмела! В сауну вломились Марат и Радик. В отличие от Леан-дра они были одеты.
– Ну, кто первый? – спросил Радик и с удовольствием потер руки.
– Я, конечно, – сказал Марат и посмотрел на меня своими глазищами. В них сверкала похоть.
– Нет, она моя, ты уже перепродал ее мне, – возразил Радик.
– Но я не продаюсь, – закричала я испуганно. Теперь мне было ясно, о чем, а вернее, о ком они говорили. Они говорили обо мне!
– Не прикасайтесь ко мне! – закричала я в истерике. – Я не хочу!
– Видишь, Марат, – заржал Радик, – она тебя не хочет!
– Может, ты предпочтешь меня? – игриво обратился ко мне Леандр.
– А мне даже нравятся бляди, которые слегка сопротивляются. Чувствуешь себя как на охоте, – сказал Радик.
– Вы не можете! Это нарушает мои человеческие права!
Преодолевая боль, я поднялась с полки и завернулась в полотенце, как будто оно могло меня защитить. Марат и Радик продолжали ржать как жеребцы.
– Ой, ну и тигрица! – заливался Радик.
– Все, кончай базар, – приказал Марат. – Меня уже достало ваше гребаное ржание. – Потом он обратился к Эвелине: – Ее манда должна быть вкусной. Давай приступай!
В сауне воцарилась тишина. Стало понятно, что в банде командует Марат. Я была парализована его взглядом. Он рывком сорвал с меня полотенце.
– Сказал начинай, гребаная сука!
Я поняла, что сопротивляться бесполезно. Да и что я могла сделать?
Эвелина взяла меня за руку и потянула на верхнюю полку.
– Садись, – прошептала она, – я не сделаю тебе больно.
– А ну, начинайте, крысы поганые! – Марат так толкнул Эвелину, что девушка едва не упала на меня. Я на четвереньках взобралась на верхнюю полку.
Эвелина раздвинула мне ноги. Я смотрела на нее с ужасом, но возражать не посмела. Марат расстегнул ширинку и достал свой член. Радик снял брюки. Леандр к тому моменту с блаженной улыбкой уже массировал свой член. Я видела, как на его губах появилась слюна и превратилась в пузырь. Я видела, как пузырь лопнул и по подбородку потекла слюна. Подбородок у Леандра был маленький, вдавленный внутрь. Из-за этого его лицо напоминало заячью мордочку. Ну почему, почему этот заяц должен унизить меня?
Из глаз снова покатились слезы, отчего все предметы передо мной расплылись. Глаза Марата казались уже не такими страшными. Я положила руки Эвелине на голову. Она взглянула на меня, как будто о чем-то спрашивая. Я поняла, о чем она хотела спросить. Мне было не больно, а противно. Противно, как никогда в жизни.
– Отойди! Хватит с тебя! – Марат оттолкнул Эвелину и притянул меня к себе. Заболело ребро, и я вскрикнула.
– А ей начинает нравиться, – заржал Радик.
– Эти сучки рождены для блядства, они любят это, – услышала я голос Леандра, но самого его не увидела, потому что Марат поставил меня перед собой на колени и засунул член мне в рот. Член вонял застарелой мочой, вкусовые ощущения были соответствующие. Рот сжался в спазмах. Желудок начал сокращаться, чтобы освободиться от того, что в нем еще оставалось.
– Блеванешь на меня – убью, – сказал Марат и потянул меня за волосы.
Я закрыла глаза. Смотреть на его лобковые волосы было гадко. Еще противней было терпеть, когда эти вонючие волосы лезли в ноздри. Я с трудом подавила спазмы и молча заплакала. За что мне такое унижение? Разве я его заслужила? Я плакала и надеялась только на то, что это скоро закончится. Слезы стекали по щекам и смешивались со слюной изо рта. Но эта обезьяна ничего не видела. Да и хотела ли видеть? Так же вели себя и остальные. Мне бы только выбраться отсюда, и я их всех заложу…
– Я тоже хочу, – услышала я голос Радика. – Я же ее купил.
– Подожди немного.
– А я? – захныкал Леандр. – И я хочу.
– После меня, – отрезал Радик.
Марат потянул меня за волосы, и я выпустила его член изо рта. Он недобро взглянул на меня и с размаху ударил по спине. Я прогнулась и рухнула на полку. Своими лапищами он схватил меня за бедра, и я почувствовала, как его член вторгается в мою матку. Было очень больно. Перед глазами поплыли круги, я закричала:
– Отпусти меня!
– Ишь ты, какая сучка! – заржали все.
– Она получила оргазм!
– Ну и как она, тесновата? – услышала я голос Радика.
– Естественно, целка же, – прокомментировал Ле-андр.
Марат тяжело сопел за моей спиной.
– Отпусти меня! – снова закричала я и попыталась высвободиться, но ощутимый удар заставил меня замолчать.
Мамочки, не могу больше… Мне нечем было дышать, от боли я почти теряла сознание, и тут до меня донеслось:
– Ей надо еще одну палку! – Это был Леандр.
– Сейчас моя очередь, – перебил его Радик. – Дайте ее мне!
Я почувствовала, как в рот мне снова засунули член. Чей именно, мне было уже все равно. Я бы предпочла умереть, если такое было возможно. Нет, сначала убить их, а потом умереть самой. Я уже не могла терпеть боль, колени меня уже не держали, и я как тряпка обвисла в руках у Марата.
– А ну поднимись, подлая тварь, – зарычал он. – Скоро кончу.
Но я не могла подняться. И плакать я больше не могла. Я стояла на четвереньках и судорожно дышала. Внизу все болело. Что он сделал со мной? Что они там задумали?
Как в тумане я увидела, что сзади ко мне приближается Радик, и снова почувствовала острую боль. Я закусила губу, но боль от этого только усилилась.
– Пожалуйста, отпустите меня! Ну пожалуйста!
– Достала уже, блин, своим нытьем, – сказал Марат и наградил меня пинком в живот. – Ничтожная сука!
– Тихо, иначе убью! – сказал Леандр и притянул меня руками за голову.
– Ну пожалуйста!..
Член этого ублюдка, по крайней мере, не вонял мочой, но от этого мне не стало легче. Марат занялся Эвелиной, которая не оказывала ни малейшего сопротивления. Мне не хотелось смотреть на них. Я закрыла глаза и улетела мыслями далеко-далеко: в родную Трудолю-бовку, к бабушке и ее коровам. До чего же там было хорошо! И как я не понимала этого? Я могла бегать в летний день по цветущему лугу и наслаждаться теплыми лучами солнца. У меня словно крылья выросли за спиной, они несли меня все выше и выше, туда, где зарождалась гроза. Внезапно раздался раскат грома, и на мои белоснежные крылья обрушился ливень. Он намочил меня всю, теплая вода текла по голове, по лицу, по губам… Я высунула язык, чтобы слизнуть дождевые капли, и тут мне в нос ударил резкий аммиачный запах. Это был не дождь, это была моча.
Удар в живот вернул меня в грязную действительность. Я упала на мозаичный пол в лужу мочи и спермы.
Глава седьмая
К жизни меня вернули чьи-то мягкие руки, бережно намыливавшие меня мылом с сиреневым запахом. Я догадалась, что это Татьяна с Эвелиной. Мои новые знакомые обильно лили на меня воду прямо из ведра. Раны и ранки сильно щипали, но все равно ощущение было приятное. От воды шел пар. Девушки соскребали с моего лица остатки клейкой слюны и спермы и намыливали снова и снова. А поливали меня теплой водой.
Закончив мытье, они завернули меня в мягкое полотенце. Я сама вышла из сауны в предбанник. Там было пусто – только воняло табаком и валялся мусор: банки от пива, колбасные шкурки… На столе стояла пепельница, полная окурков. Светлое дерево было сплошь покрыто пеплом. На фоне серого пепла бросался в глаза белый порошок в чайной ложке – единственное светлое пятно в этой помойке.
Татьяна тоже заметила это.
– Эвелина, может, Наташа немного понюхает?
– Нет, – отрезала Эвелина.
– Думаешь, не поможет?
– Думаю, нет.
– Почему же? Нам-то помогает.
– Она слишком близко все принимает.
– Может, ты и права. Давай положим ее.
– Да, ей надо поспать.
– Если заснет…
– Во всяком случае, это ей необходимо.
Они подвели меня к матрасу, который лежал в углу, и осторожно усадили. Я легла на бок и сжалась в комок. Татьяна принесла байковое одеяло и накрыла меня.
Натянув одеяло на голову, я лежала с открытыми глазами, не в силах даже плакать. Вероятно, я уже выплакала все слезы – не знаю. Плакать я больше не могла. Я дрожала всем телом. Голова была пустая, все внутри меня было пустым. После насилия ничего не осталось.
– Марат был сегодня ужасно грубым, – услышала я слова Эвелины.
– Да, – отозвалась Татьяна.
– Словно на него что-то нашло.
– Да, – ответила Татьяна. – Вероятно, ему не понравилось, что она не соглашалась. А она сильная…
– Достанется ей, – вздохнула Эвелина.
– К этому тоже привыкаешь, – равнодушно ответила Татьяна.
– А я вот боюсь, когда меня бьют. У Марата кулаки железные.
– Иногда неплохо получить вздрючку, чтобы почувствовать, что ты еще жива.
– А ты жива?
В комнате было тихо. Таня молчала. Я подумала, а чтобы ответила я? Я еще жива? Все болело – руки грудь, живот, особенно низ живота… В голове стучало, спина покрылась холодным потом. Наверное, все-таки жива.
В полночь мне захотелось в туалет. Я поднялась и надела туфли. Каждое движение отдавалось болью в голове, перед глазами все плыло. Некоторое время я посидела на матрасе и подождала, когда пройдет головокружение. Потом на дрожащих ногах прошла в уборную. Там я подумала: а что, если все-таки попытаться сбежать?
Я вернулась в свой угол и собрала вещи, лежавшие на стуле. Стараясь не шуметь, я натянула на себя джинсы и футболку. Мне, возможно, не помешала бы теплая кофта, но она лежала в чемодане, а его открывать я боялась, мне не хотелось разбудить девчонок. Ничего, летом не замерзну, решила я.
Я прокралась к двери и приоткрыла ее, чтобы убедиться, нет ли собаки. Во дворе было тихо и прохладно. Несмотря на боль в ребрах, я вдохнула свежий воздух полной грудью. Звезды казались большими, больше, чем были вечером, но луна исчезла за тучей, закрывавшей половину неба, и темень стояла непроглядная. Я ничего не видела.
– Наташа, ночью они обычно спускают собаку, – услышала я шепот Татьяны.
– Можешь не шептать, я тоже не сплю, – сказала Эвелина.
– Закрой дверь, а то собака забежит, – попросила Татьяна.
– Проклятая зверина укусила однажды даже Леанд-ра, своего хозяина.
– А тебя она просто загрызет.
По голосам было понятно, что девушки испытывают неподдельный страх. Но я не послушалась их. Нет, они просто хотят меня попугать. Эти дурочки сидят в дерьме и не понимают, как я хочу сбежать.
Я сделала шаг и замерла. Ничего не произошло, все было тихо. В большом доме не светилось ни одного окна, даже лампа у подъезда не горела. Я знала, что ворота были слева от бани. До них не больше двадцати метров. Надо попытаться их открыть. В противном случае я попробую перелезть через них. Колючей проволоки над воротами не было.
Я сделала еще шаг по двору.
– Ты на самом деле дура, – услышала я голос Эвелины.
– Пусть попробует. Потом ей будет легче смириться с тем, что отсюда не убежать.
– Не думаю…
– На ошибках учатся.
– Они ее убьют.
– Нет. Марату нужно зарабатывать на ней деньги.
– Если она сбежит, у нас тоже будут проблемы, – прошептала Эвелина.
– Черт побери, ты права. Наташа, не уходи, – повысила голос Татьяна.
Но я не хотела ничего слушать. Я сделала еще шаг по направлению к воротам и еще один. Потом я остановилась и прислушалась. Ни звука. Даже девчонки замолчали. Только сердце стучало с сумасшедшей скоростью. Еще шаг. До ворот было рукой подать. Собаку наверняка заперли, а то бы она давно уже набросилась на меня. Что же мне делать дальше – бежать к воротам или пробираться осторожно?
Я опять остановилась. До свободы оставалось каких-то пять метров. Из-за тучи вдруг выплыла луна и осветила все вокруг своим мертвенным светом. Я увидела, что в воротах была маленькая калитка, открывавшаяся вовнутрь. Калитка была заперта на засов. Больше я ждать не могла. Набрав в легкие воздуха, я побежала к воротам. Оставшиеся пять метров показались мне пятью километрами. Я думала, что я никогда не добегу. Каждая секунда казалась мне вечностью. Вечность стояла между мной и свободой.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 29 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |