промежуток более зрелые растлители сочтут совсем незначительным и пустяковым. Я даже читал
о южных племенах и восточных кастах, где 90-летние предводители имели гаремы из сотен
детишек, еще не перешагнувших первый десятилетний рубеж, и это не вызывало у меня
омерзения; но то я говорю о каких-то совершенно не касающихся меня ребят, а здесь первый
встречный беззубый дедок задумал покуситься на мое хрупкое сокровище! Я действительно
почувствовал приступ тошноты, когда старик придвинул к себе Сиэля и вперился в него своими
губами и гнусным шершавым языком. С чавкающими звуками ненасытной дряхлой шавки он
высасывал из мальчишки воздух; я заткнул уши, закрыл глаза, замотал головой; напарник Такка
громко рыгал на газон, а половина очереди уже смоталась в неизвестном направлении.
- Да останови ты его, брат! - крикнул опомнившийся организатор Такку, и Сиэль опрокинулся со
стулом на главную опору "Будки..." и разнес ее, из-за чего и организатор, и поганые сверстники, и
их камера, и престарелый извращенец, и относительно молодой извращенец, и их общая
двенадцатилетняя жертва оказались прикрыты метровой тканью и завалены некрепкими
досками. Когда я выбрался на свет, то Фантомхайв уже бежал как можно дальше от этого
постыдного места, и я поспешил нагнать его.
- Стойте, куда же Вы? - выкрикивал я, надеясь остановить графа. Он сбавил скорость и, когда я
наконец достиг его, хлестнул по моей щеке ладонью, да так гулко, что пощечина отозвалась эхом.
- Какого, бл#дь... Ты, ублюдок, все видел и даже ничего не предпринял!!! - ругался Сиэль,
притянув меня к себе за мою водолазку и тряся меня так, что мои очки повалились на землю. -
Весело тебе было, да?! Тварь е#аная, чтоб тебя...
Я унял его поток нелестных, но заслуженных фраз тем способом, который будет сниться ему в
кошмарах еще ближайшую неделю или две, а именно: поцеловал его. Если верить нашему
преподавателю-практиканту из колледжа, то это лучший метод для выведения девушек из
истерики; я хоть и с трудом верил, что он подействует и на Сиэля, как бы он не напоминал
чувственную девушку, но искренне возликовал и удивился, что мальчик не вырвался и даже
закинул мне руки на шею, углубив поцелуй. Неужели он еще не нацеловался вдоволь? Или эти
безызвестные слюнтяи не могли сравниться с Себастьяном Михаэлисом? Последняя мысль очень
и очень подогревала мое самолюбие.
- Я устал, - произнес Сиэль, оторвавшись от меня, и сам направился куда-то к киоскам. Я зашагал
за ним, беспокойно глядя в одну сторону и победно - в другую: со спины нас видели те самые
выбравшиеся "братья", а с правой стороны, на расстоянии около пятисот метров - уже знакомая
мне навязчивая учительница французского языка.
- Что Вы купили?! - возмутился я, увидев в руке вернувшегося племянника темную стеклянную
бутылку без крышки. Он оставил меня ждать под одиноким тополем, обещав быстро сгонять в
ларек.
- Читай: "Пиво светлое", - буркнул мальчишка, вращая передо моим лицом этикеткой. Я хотел
выхватить бутылку, но Сиэль стремительно убрал руку, приникнув к горлышку губами.
- Как Вам это продали?!
- Продавец испугался, что я проверю у него лицензию, - хохотнул демон, делая еще один глоток
горькой хмельной жидкости. Вот как, ка-а-ак это можно пить, да еще и на моих глазах?!
- Еще он что-то промямлил, вроде "красивым девочкам пить вредно", - добавил Сиэль, сорвав со
своей головы бандану, а с шеи бусы и отбросив их подальше от себя.
- И мальчикам тоже, - недовольно проговорил я. - Вот Вам не стыдно выпивать прямо перед моим
взором?
Фантомхайв уставился на меня поблестевшим глазом и резко откинул голову, полностью
опровергая мой вопрос и как будто стремясь за раз вылакать все содержимое бутылки. Гадко,
развязно и совершенно отталкивающе! Чтобы я еще раз увидел, как он пьет...
- И когда это Вы успели подружиться с алкоголем?
- Ни с кем я не успел подружиться. Просто так мне станет легче. Я не собираюсь сейчас напиваться
как свинья.
- Не боитесь, что скоро не сможете расслабляться без пива?
- Себастьян, чего ты такой нервный? У тебя аж очки запотели, - Сиэль завел волосы за ухо и допил
оставшееся. - Это мое дело - пить мне или не пить. Немножко раз в полгода даже бывает полезно.
- Я еще на Рождество за Вами прослежу.
Мальчик скорчил противную гримасу и отставил пустую четвертушку в сторону.
- Может, Вы еще и покуриваете где-то втайне, а? - поинтересовался я.
- Я астматик, - ответил Фантомхайв, медленно потягиваясь и облокачиваясь на ствол дерева. -
Самоубийство в мои планы не входит.
- Прям как Ваша мама, - сказал я, находя в облике Сиэля следы погибшей Рейчел - глаза и
утонченный профиль.
Он хмыкнул и повернулся ко мне в фас, обращая ко мне свой бессильный взгляд. Я приподнялся и
повис над ним, словно ожидая позволения. Приняв его поднявшуюся к моей шее руку за знак
одобрения, я припал к его мягкому распухшему рту. Хмель сбивал его естественный запах; я почти
сразу втянул свой высунувшийся язык обратно, ощутив горький привкус у него во рту; да и в тот
момент еле ощутимые касания губами были для Сиэля приятнее моих самых проникающих
поцелуев.
Мои пальцы поползли по пуговицам на кофте демона; те, что не получалось расстегнуть, я
отрывал со всеми нитками; но мальчик прервался и убрал мои проворные ладони от себя.
- В чем дело? - ошеломленно заморгал я, зажав между пальцами белую пуговичку.
- Нет, не здесь, - отвернулся он. - На нас смотрят.
- И пусть смотрят, - махнул я рукой и уже хотел возобновить, но Сиэль прижал к моим губам два
пальца, отодвигая меня назад.
- Ты издеваешься, да? Это тебе не тот пляж, где за огромным кустом никто никого не разглядит.
Ты хоть думай головой иногда...
Я провел языком по его пальчикам и быстро прикрыл лицо локтями, пока не получил еще одну
затрещину. Мальчишка встал с лужайки, подобрал оставленную бутылку и пошел выбрасывать ее,
пряча свободной рукой явный признак возбуждения.
- Что ты делаешь?! - воскликнул он, когда я внезапно подошел и обнял его сзади.
- Вы хотите меня, я вижу это, - шепнул я ему в ухо.
- Пусти меня! - потребовал граф. - Я не собираюсь снова выполнять твои желания!
- Вы - мои?.. - усмехнулся я. - А не кажется ли Вам...
- Заткнись! - выкрикнул Сиэль. - В отличие от тебя, я смогу себя контролировать!
Он пошел в сторону колеса обозрения, хотя до пяти часов оставалось еще много времени. Вот Вы
же специально пошли именно туда, не так ли? Коварный демон, мне нравится ход твоих мыслей!..
Я всего один раз пробовал совокупляться в общественном месте - в публичной бане, но там и я, и
мой маленький партнер от жары и перенапряжения потеряли сознание. А высоты я не боюсь, Вы
тоже; ну так что, попробуем?..
- Хотите прокатиться? - спросил я с игривой улыбкой, глядя на кабинки аттракциона.
- У меня денег не хватит, - с сожалением сказал Сиэль, доставая несколько медных монеток из
кармана шорт, но я быстро решил эту проблему, купив два билетика для нас обоих.
- Ну что, прокатимся?..
- Уже залезли и катаемся, Себастьян. Ой!
"Ой!" было сопровождением неожиданного толчка кабинки, в результате которого он повалился
мне на колени. Дальше я прошелся языком по разгоряченной шее и плечам, отодвигая в сторону
кофту. Уже постанывая, Сиэль расстегнул оставшиеся пуговицы, позволяя мне обшарить соски.
- Ты... уже, Себастьян?.. - сдавленно спросил мальчик, заметив мою ладонь между его ног.
- Вы хотите, чтобы после трех оборотов колеса нас, таких медленных, сразу из кабинки повели в
полицейский участок? - Я нетерпеливо оторвал застежку на шортах и спустил их до щиколоток.
Сиэль выдавил громкий стон и закусил влажную губу, когда я, перевернув его лицом к себе,
втолкнул в него два пальца рабочей руки; он уже торопливо расстегивал "молнию" на моих
джинсах и извлек наружу мою твердую скользкую плоть.
- Теперь я знаю, каков Ваш главный талант, - произнес я сквозь распаленные вздохи - Сиэль
невероятно умело управлялся и руками, сжав их в плотное кольцо и скользя ими по моему
истекающему смазкой фаллосу.
- З-з-заткнись! - прошипел он, пока я продолжал растягивать его. Скоро он остановился и закинул
руки мне на плечи, уткнувшись носом в ключицу. Я обхватил его за талию и осторожно насадил на
себя, вызвав истошный вопль, переходящий в хрип, и последующие короткие выкрики.
- Себ... Себ... Хаа... по... помедленнее... - стонал демон, глотая соленые слезы боли; я же только
ускорял темп, выходя почти полностью и тут же проталкиваясь обратно до самого основания; так
узко, так быстро, по запотевшим стеклам очков лилась влага, а центрифуга аттракциона не
прерывается ни на секунду; головокружительно!..
- Медленней!.. Медленней, Себ!.. - Он резко зажмурился и откинул голову назад; я не задержался
и снова приник к вымокшей от слез и испарины шее, прикоснулся губами к крошечному острому
адамову яблоку, обследовал языком шейную впадину - не оставил без внимания ни одного
миллиметра его тонкой кожи и выпирающих косточек, заставляя его от тяжести дергать меня за
волосы и кричать мое имя в паре дюймов от моего уха. Увлекшись, я невольно сбавил скорость,
смягчая свои толчки, и Сиэль осмелился открыть глаза прямо на заключительном подъеме колеса,
увидев в окне кабинки живо удаляющиеся и уменьшающие окрестности парка; в панике он
заметался и начал звучно заглатывать воздух, на покрасневшем распахнутом глазу потрескались
сосуды; и я очень вовремя прибегнул к известному способу по умирению заистеривших девушек и
юных демонов. Он запустил пальцы в мою шевелюру, задев дужку очков, и я крепко обнял
мальчишку, сплетаясь с ним в один большой клубок.
У меня потемнело в глазах, и я потерял слух на несколько секунд; а придя в себя, я уже не стал
дожидаться Сиэля. Я вышел из него, и из-за непрекращающегося движения колеса обозрения
выпачканный моей спермой Сиэль шмякнулся прямо на железный пол, пребольно ударившись о
него копчиком и (который раз! - что ж тебе так не везет?) затылком о стенку кабинки. Ноги его
задрались (как и в ту грозовую ночь), из-за чего его черное белье и оставшиеся без пуговиц алые
шорты сползли вниз. Я схватил его за лодыжку и чуть было не получил носком кеды в нос.
- Что ты творишь, Себастьян... - проскрипел Фантомхайв, поднимаясь и одновременно натягивая
трусы и шорты. - Пуговицы мне все оторвал, подонок; что я Мадам скажу?
- Главное, что нам обоим понравилось, - шепотом сказал я.
- Мне было больно, Себастьян, - признался он. - И не тогда, когда я упал. Поэтому я разочарован.
Моя нахальная улыбка увяла. Как... Нет, ты же это мне назло говоришь из-за своих застежек, черт
бы их побрал? Я всю жизнь был уверен, что и быстрое сближение, да еще и в общественном
месте, где кто-нибудь наверняка слышал крики Сиэля и видел наши мокрые фигуры через стекло,
только подкидывает дровишек в огонь, и сам же убедился в этом, а ты... Или же ты боялся этих
самых наблюдений со стороны? Сиэль, ну скажи, что я сделал не так!
- Почему ты не слушаешь, что я тебе говорю? Я тебе: "медленней", а ты переходишь на
космическую скорость. Ты же меня так разорвешь к чертовой матери, - добавил всерьез
озлобленный граф, уже ожидая остановки центрифуги. Я уныло опустил подбородок.
- Вам... все еще больно? - пролепетал я.
- Уже не так. Пошли уже, я не хочу больше тут находиться, - И он спрыгнул на траву, сердито
вытирая щеки от слез.
Мы нашли Анну у ларька с мороженым и сказали, что уже хотим поскорее вернуться домой.
Поедая сливочный пломбир по время пути, я тихонько шепнул Сиэлю, что больше не хочу видеть,
как он пьет и целует других мужчин. Облизав мятную верхушку своего рожка (развязный
глумитель), демон высказал, что больше в парк он со мной никогда не пойдет, по крайней мере,
пока я не пришью новые пуговицы к его одежде. А вот и не пришью, и не потому что не умею, а
потому что в красном я больше тебя лицезреть не желаю!
В почтовом ящике Ангелина разглядела кусок большого белого конверта. В доме мы прочли адрес
отправителя (средняя школа имени святой Джулии) и содержимое конверта. Мне в первую
очередь достался табель отметок. По математике - "A", по английскому - "А", по французскому -
"А+", какое приятное разнообразие! По физкультуре, правда, "В", но я даже обрадовался такой
оценке, учитывая неспортивное телосложение Сиэля и его неспособность к физическим
нагрузкам.
- Как хорошо! - воскликнула Анна, еще не покончив с вафельным рожком, оставшимся от
шоколадного мороженого. - В этом году школа отправляет своих детей в лагерь, а я как раз
думала, куда бы деть Сиэля.
- А зачем его куда-то девать? - перепугался я.
- Ну, во-первых, я еду в командировку на следующей неделе, вернусь только в десятых числах
июля; а, во-вторых, ему давно пора сменить обстановку. А в лагере речка, лес, свежий воздух, не
то что у нас...
- А как же я, сестренка? - простонал я. - Я бы проследил за ним, пока ты будешь в своей
командировке... Что я буду делать один?
- Отдохнешь от нас обоих, - улыбнулась Анна. - А что ему делать в оставшиеся десять дней июля,
когда ты уже выйдешь на работу, а я еще не вернусь? Не переживай, ему в лагере будет хорошо. И
ты сможешь его навещать хоть каждый день.
От меня забирают Сиэля. Увозят почти на месяц в какой-то убогий лагерь, даже не спросив ни
меня, ни его самого! Нет уж, сестрица, ты езжай куда хочешь, а нас разлучать не смей! Мы
отстоим свою позицию, правда, Сиэль?
Глава 17.
Нехорошо быть злопамятным. Особенно нехорошо быть злопамятным из-за пустяков. Я
извинился. Я пришил новые пуговицы, как бы мне не нравился цвет этих вещей. Я испек тирамису,
ты просто локти облизывал! Я загладил свою вину за "Будку поцелуев" и колесо обозрения; и не
говори, что тебе не понравилось! Ты сам завязал себе рот, чтобы Анна не проснулась от твоих
сладострастных стонов, пока я извивался между твоих ног. Ты вообще допустил меня к себе, что
уже должно было считаться признаком твоего прощения! Хоть ты и потом прогнал меня, я уже
строил наши общие планы по отговариванию твоей тети (ты бы и глазом не успел моргнуть, как
она бы порвала путевку в лагерь, сожгла и навсегда забыла) и по нашему дальнейшему
времяпрепровождению. Но ты, оказывается, даже готов поступиться своими принципами и пойти
против своей же воли, чтобы сделать мне что-то гадкое. Ты бы ни за что не поехал в этот дурацкий
лагерь с его дурацкими сарайчиками, дурацким распорядком дня и дурацкими одноклассниками,
которых ты не желал бы больше встречать в оставшиеся два месяца лета, если бы не перспектива
оставить в унылом одиночестве того, кто во всех переносных и прямых смыслах пускал на тебя
слюни. Как гнусно и мстиво; а ведь эта ситуация все равно сложилась бы больше в мою пользу: я
бы недолго терпел твое невыносимое отсутствие и приехал бы в твой лагерь, где ты, такой
капризный и распущенный, давился бы бурдой из столовой, через силу тащился с рюкзаком на
высоченный холм прямо под одолевающими солнечными лучами и зарабатывал синяки и
ссадины после неудачных падений и столкновений с ровесниками. Вряд ли ты бы, конечно,
кинулся мне на шею (не в твоем это духе, я же тебя уже знаю), но во время возвращения скорее
торопил бы водителя автобуса, раздражая всех усталых потных пассажиров, а дома б уничтожил
все существующие продукты в виде моих профессиональных деликатесов и завалился спать на
неделю. Неужели никак нельзя нарушить жестокий план моего бессердечного мальчика? В какую
хоть дыру он едет, спросил себя я и вытащил из журнальных страниц буклет, присланный вместе с
табелем: напечатанный на тонкой зеленой бумажке текст и пара иллюстраций.
Единственная вещь, которая не просто привела меня в полный восторг, но и развеяла мой
пессимистичный настрой на скучные сиротливые недели без демона: "Нам требуются вожатые".
Хотя нет, она обрадовала меня только в сочетании с информацией о том, что сама школа святой
Джулии мало имеет отношения к этому лагерю. Путевки устраивает не администрация школы, а
милосердный меценат с польской фамилией, который незаметно для себя кладет денежки в
карманы завучам, желая помочь детям. Очень глупый и, по всей видимости, слепой меценат, раз
не видит, что обстановка в школе не меняется. Впрочем, это неважно; важно то, что
единственные, кто действительно едет в лагерь от школы - это сами дети (с седьмого по девятый
класс, без ограничений по группе инвалидности) и желающие подработать вожатыми учащиеся
двенадцатого класса (те, которые готовятся к экзаменам продвинутого уровня для поступления в
институт и будут сдавать их следующим летом). У самого нижнего края листка я нашел номер
телефона и адрес для встречи с директором и записи на желаемые места.
15 июня 2009 года, понедельник. Десять часов шесть минут. Сиэль спит, свесив руку с края кровати
и высунув пятку из-под одеяла. Я в спешке натягиваю штаны и завязываю галстук. Десять часов
тринадцать минут. Сиэль лежит на спине, закрыв левым локтем глаза. Я допиваю чай, кладу в
холодильник оставшиеся сдобные улитки и клею на дверцу записку. Десять часов двадцать
четыре минуты. Сиэль обнимает подушку, зажимает одеяло между коленями и причмокивает. Я с
досадой отлипаю от дверного проема и бегу на метро.
Директором лагеря оказался сын того самого мецената, курдявый щекастый мужчина моего
возраста с густыми усами и печально опущенными уголками серых глаз. Согласен, обидно, когда
твой отец, зарабатывающий сотни тысяч фунтов в месяц, ставит тебя руководителем какого-то
идиотского лагеря для учеников какой-то посредственной школы во главе с коррумпированными
завучами. Скорее всего, этот польский мажор брал с них пример и тоже обирал своего наивного
папочку, который даже не удосужился проверить, как идут дела в построенным на его деньги (а
точнее на их остатки) лагере.
Кристиана Баковски (а именно так его звали) немного смутило мое бурное намерение податься в
вожатые наравне с шестнадцатилетними студентами. Да, конечно, кроме меня есть еще одна
двадцатисемилетняя особа, уже заранее попросившаяся наставницей восьмиклассниц, но
Баковски-младший все равно с недоверием смотрел на этого сидящего перед ним растрепанного
молодого человека в полосатом галстуке; возможно, официанта, взирая на его обаятельную
отрепетированную улыбку.
У меня не спросили никаких данных о моей семье. Как я узнал, об этом не интересовались и у
школьников. Директору так же было мало интересно место моей работы (хотя он все-таки спросил
в последний момент) и опыт работы с детьми. Я только от себя потом сказал, что привык работать
с отпрысками помладше, чтобы меня направили в седьмой класс, но уже через миг пожалел об
этом. Мне не нравится это недоуменное выражение лица. Что ж Вы такой недоверчивый,
господин Баковски?
18 июня 2009 года, четверг. Двенадцать часов тридцать одна минута. До отправления в лагерь
осталось два дня. В кабинете директора одиннадцать будущих вожатых - пять юношей (в том
числе и я) и шесть девушек. Кроме меня и той самой замужней дамочки (я увидел кольцо на
пальце и слышал в коридоре ее разговор по телефону с громогласным супругом) двадцати семи
лет, все остальные - всего лишь подростки. Эти девять пубертатов подозрительно косятся на меня
и эту необычайно схожую со мной женщину: высокую, худощавую, узкоглазую, длинноносую и с
похожей неровной челкой, в точно таком же сине-черном галстуке и с такими же короткими
квадратной формы ногтями. Я узнал, что ее зовут Лора, и, несомненно, попытался завязать с ней
какой-нибудь разговор, но она резко отрезала, что никаких приставаний не потерпит. Странная
женщина. Хорошо, раз уж она что-то уже вообразила, не буду портить ее уже состоявшееся
мнение обо мне. А лучше пойду и побреюсь налысо.
Но все же еще до прихода директора я успел познакомиться со всеми остальными моими
коллегами, отчего они скоро позабыли, как смущались при виде такого взрослого меня. Рональд
Нокс, выразительный светловолосый парнишка в больших очках с толстой оправой, с яркими
желто-зелеными глазами и неизменной веселой улыбкой, задорно болтал, приобнимал
собеседников за плечи, хвастался своими успехами и заигрывал с девушками. Только
неприступная девушка по имени Диана (но она просила называть ее Бист, хотя я бы исправил
вторую букву) отвергала все ухаживания активного очкарика. Такая эффектная девушка,
несомненно, привлекала к себе особое внимание: резкие черты лица, темные печальные глаза,
черные кудри, открытая пышная грудь и подтянутые ноги в дырявых чулках. Но, увы, бедолага
Рональд получил фингал под глазом, попытавшись сделать шестнадцатилетней сироте немного
банальный, но совсем не пошлый комплимент. Стервозная внешность оказалась очень
обманчива; и оскорбленная девственная Диана вовсе ушла подальше от нашей компании,
которая была не более возмутительной, чем ее вырез. Она ожидала, что за ней пойдет и Джокер, -
таково было прозвище эксцентричного юноши с длинной огненного цвета косой, подведенными
вытянутыми глазами и острыми ушами, украшенными таким же пирсингом, как у Фантомхайва -
но этот улыбчивый, но более скромный, чем Нокс, детдомовец остался с нами и продолжил
рассказывать о своей жизни в приюте. Он поведал обо всех своих названных братьях и сестрах, - я
услышал имя, а точнее, прозвище Долл - об их непростых доприютовских беспризорных годах, но
не переставал улыбаться и завершать каждую короткую часть своей общей истории чем-то
радостным. Мы все калеки, но доктор из приюта подарил нам новые ноги и руки. Сейчас мы все
вместе хотим гастролировать по стране с цирковой программой. Вы бы видели нашего Снейка -
змеи слушаются его, как предводителя; да и сам он как будто змея! А как наши маленькие
акробаты Питер и Венди летают на канатах под потолком, какие сальто выделывают!
Неповоротливый громила Джамбо тоже был из группы Джокера. Устрашающий внешне, он
изредка заговаривал своим еле различимым шепотом, добавляя некоторые прелестные детали из
деятельности циркачей. Он и сказал, что и вся остальная команда, кроме вышеупомянутых
Питера, Венди и Снейка, тоже поедет в лагерь. Потом Джамбо вытащил из кармана джинсов два
красных конверта и прошептал, что уже заготовил их для отправки оставшимся братишкам и
сестренке в Лондон.
Последним руководителем какой-либо мужской группы должен был стать вечно сконфуженный
курносый хорошист по имени Клифф; лопоухий, краснощекий, малообщительный и до ужаса
принципиальный (Сиэль, да тебе бросили вызов!), он не пользовался популярностью среди
ровесников, предпочитал виртуальное общение реальному и как-то робко произнес, что он
целовался всего один раз. Как бы он не пытался казаться разочарованным женоненавистником,
все же паренек волновался из-за своей неопытности. Он тоже быстро покинул нас, уравняв
количество персон мужского и женского пола.
Кроме надменных Лоры и Дианы, в вожатые решили податься громкие сестры-близняшки
Кристина и Оливия, напомнившие мне двух повзрослевших клонов диснеевской гостьи Страны
Чудес, грамотная нянька Паула, непрестанно звенящая какими-то надоедливыми бубенчиками и
потряхивающая в такт своими пышными шоколадными курдями, и религиозная Матильда,
хорошенькая краснеющая девица, посматривающая своими грешными распахнутыми глазами на
нас, парней. Все они хором заявляли, что любят детей, но все же они наверняка приехали сюда не
только ради возни с шумными подростками.
А ведь мы с господином Баковски так и не обсудили, кому достанется какой класс и какой отряд
(кроме малочисленной мужской группы девятого класса, все остальные были разделены на два
отряда). Зато он успел поведать нам многого об этом самом лагере: о режиме дня с подъемом в
семь часов (удачи, Сиэль), четырехразовым питанием и двумя послеобеденными часами сна; о
маленьких озерках в километре от территории лагеря; о симпатичном городке без светофоров и с
прекрасными заведениями общественного питания, о чем говорило и вкусное название городка -
Штрудель. Он находился в шести километрах к востоку, его построили немцы и австрийцы пару
сотен лет назад, и именно сюда часто сбегали ночью и во время тихого часа (двух тихих часов)
самые смелые школьники. Вожатым и прочим работникам разрешалось выезжать туда с
разрешения директора (и часто разрешалось); а в самый последний день уже нагулявшихся по
Штруделю ребят возили туда на экскурсию как раз по дороге домой.
- Никаких прелюбодеяний! - вдруг с ходу высказался наследник мецената, закончив рассказ о
лагере и Штруделе. - Это касается и вас, и отдыхающих ребят!
- А нам-то почему нельзя? - возмутился Нокс.
- Ничто не должно отвлекать вас от работы! Поэтому даже не думайте о каких-то романтических
отношениях! Вы подадите плохой пример детям!
А мой Сиэль и сам кому хочешь подаст плохой пример... так что нам с ним можно.
- Конечно же, никаких сигарет и выпивки! - добавил Баковски-младший.
- И нам тоже?! - вставила свою лепту скрытная Лора.
- Курить я вам разрешаю, но только в специально отведенном месте подальше от детских
домиков, - согласился директор. - Но следите, чтобы дети ничего не притащили! И чтобы никто не
выбегал за территорию лагеря без моего приказа даже в сопровождении вожатого!
Я умею быть строгим с детьми. Я, может, совершенно безыскусен в общении с адскими
созданиями, но с обычными ребятами я смогу справиться даже без применения моих известных
приемов, неудачно опробованных на Сиэле (демоны ведь еще те крепкие орешки). Я могу
прикрикнуть, оттянуть за уши, заставить унижаться этих негодующих отпрысков, чтобы их злостная
брань в мою сторону сменилась на жалобные мольбы. Нет, конечно, я могу быть и мягче, не
доводя до откровенной вражды. Возможно, в новых условиях я натренируюсь и почувствую себя
на равных с молодым графом, смогу обернуть судьбу против него; ох, как этот мелкий сопляк
будет тлеть от негодования, что я смог поставить его на место! Знаешь, как мне надоело быть
невзрачным пресмыкающимся? Так что крепись, демон, скоро тебе будет нелегко.
20 июня 2009 года. Одиннадцать часов шестнадцать минут. Мы втроем спешим к школе. Я тащу
китайскую клетчатую сумку, которую Фантомхайв набил кучей одежды (видимо, все двадцать
четыре дня вне дома он намеревался встречать в новых образах, модник ты мой). Мои вещи еще
вчера оставлены в общежитии у Рональда. Уже через четыре минуты отправляются автобусы в
лагерь, а через четырнадцать минут отъезжает поезд, на котором Анну уже ждут ее товарищи в
белых халатах. Пять одинаковых желтых автобусов, и я вижу залезающую в самый крайний из них
Долл. Значит, Сиэлю тоже туда.
- Все, Сиэль, удачи тебе, - Ангелина целует племянника в щеку, я ставлю рядом его необъятную
сумку. - Отдыхай, я буду скучать по тебе.
Они быстро прощаются, а я уже замечаю на другом краю махающего руками Нокса с двумя
рюкзаками на плечах. Анна покидает территорию школы.
- Приятного отдыха, - улыбнулся я. - Мне будет не хватать Вас все эти три недели.
- Не переживай, у тебя же есть левая рука, а для выходных дней и правая, - хмыкнул Сиэль вместо
прощания и протолкнулся в заводящийся автобус. Я еще пару секунд постоял с глупым
смиренным выражением на лице и тотчас метнулся к охрипшему Рональду.
- Себастьян, ты что, глухой? - просипел очкарик, передавая мне мой темно-зеленый рюкзак. - Беги
скорее в тот крайний, сейчас твой девятый класс без тебя уедет!
- Девятый???
- А что не так? Пока ты непонятно где был, уже все места разобрали. Лора тоже разозлилась - ее
восьмой класс тоже забрали! Все, лети уже! - И он побежал в ту сторону, где только что мы с
сестренкой провожали Сиэля.
- Не закрывайтесь! - выкрикнул я в окно уже двинувшегося автобуса, наполненного крупными
нахальными выродками самого старшего возраста. Сидящие на первых местах Матильда и Диана
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |