одну ногу на педаль и нагнувшись вниз, выпячивая свою заметно округлившуюся нижнюю часть
тела в самых коротких и самых обтягивающих из имеющихся у него шортах. Пока я все еще
останавливал себя, чтобы не ухватиться за нее под прицелом сидящей рядом Ангелины и зорких
соседей, демон уже укатывал к почте и разгонялся на рядом расположенных кварталах. На нашей
улице, выходя в это время на обочину, я приметил, что из-за отсутствия навыка в метании газет на
ходу он непосредственно заезжал на территорию чужих дворов или вплотную приближался к
забору, на что тратил немалую часть своего времени. Я смотрел ему вслед, когда он проезжал
мимо меня к самым крайним домам, любовался на его строгий закрытый верх и невесомый
оголенный низ.
И все же, какой бы дружной и неразлучной семьей мы не стали за это недолгое светлое время,
Анна выделяла часик-два для наших долгожданных соитий, когда гостила у своих подружек, за что
Сиэль и я, несомненно, про себя благодарили ее и бежали по лестнице в любую из наполненных
паленым водухом комнат и спешили наконец уединиться на белых льняных покрывалах; затем
Фантомхайв от такой мощной потери энергии засыпал почти сразу же, стоило мне отделиться от
него, а я закрывал дверь и спускался точно к возвращению сестры.
Итак, в половине шестого дня, 10-го августа, я, только что явившийся со второго этажа,
вспотевший и блаженно лыбящийся, с удовольствием откликнулся на предложение возникшей в
нужное время Анны налепить баварских колбасок и зажарить их на электрическом гриле. Мы сели
за выносным столом и принялись замешивать фарш из свинины с приправами; граф все еще
восстанавливал растраченные силы, замотавшись в простынь (его рабочая смена еще не пришла).
- Себастьян, я еще давно заметила... - Ангелина попробовала фарш с кончика пальца и сыпанула
еще специй. - Ты в последнее время стал такой счастливый... С работы бежишь и светишься.
- А здесь не так? - напрягся я.
- Я не сказала, что что-то не так! Наоборот, это же прекрасно, а то я еще помню, как ты весной
ругался с Сиэлем и ходил как в воду опущенный.
Она вытерла руки и придвинулась ближе ко мне.
- Себастьян, вот скажи честно... - Сестренка лукаво подмигнула, а я вылупил глаза. - У тебя ведь
есть кто-то, кто дарит тебе такое хорошее настроение?
Я невольно вжался в складной стул. Если я буду отрицать, то уже будет чересчур поздно, ведь я
успел вовсю покраснеть; а импровизирую я плохо и мой стресс будет еще более подозрительным.
"Да, сестричка, мы тут только что с Сиэлем перепихнулись; и, знаешь ли, с ним здорово, он громко
кричит и отлично сосет; а пока ты переваришь эту новую для тебя информацию, я пойду соберу
вещи и, пожалуй, перееду в другую страну, а по дороге заскочу в паспортный стол и в клинику
пластической хирургии; пока, Анна, я люблю тебя".
Пока я в смущении придумывал, что бы мне можно наплести Ангелине, в окно выглянул
посвежевший неодетый демон.
- А вы чего тут делаете?
- О, Сиэль! - Анна замахала руками. - Иди сюда, будем колбасу жарить, а заодно выясним, что за
загадочная особа нашего Себастьяна таким радостным делает.
Малолетний издевщик вскинул брови с непритворным интересом (вот ведь весело последить, как
я буду выкручиваться).
- Себ, у тебя кто-то появился? - переспросил он, высовываясь из окна.
- Одевайся и иди сюда, - позвала Анна. - Как раз вместе и расспросим - и захвати со стола
оболочки для колбасы!
Фантомхайв скрылся, а сестра решила дождаться, как он выйдет, чтобы вдвоем совсем завалить
меня расспросами о некой персоне, которая у меня появилась. Как только мальчик покинул дом -
уже одетый в белую майку с нарисованными мозгами и почти не видными под ней шортики - и
прошагал босиком по сырой траве к нашему рабочему столу, Ангелина совсем отставила миску с
фаршем.
- Ну давай, не стесняйся, - Она подвинула Сиэлю стул. - Просто скажи!
- Да-да-да, - завертел я головой, и Анна с восторженным возгласом бросилась меня обнимать, а
Сиэль, проигнорировавший стул и устроившийся прямо на жирном столе (а я потом его шорты
должен отстирывать), лишь подленько заулыбался.
- Как ее зовут? Как вы познакомились? - внезапно спросил он, вручив тетушке белковые оболочки
для наших домашних полуфабрикатов.
- Мы познакомились в кафе, - выпалил я, сердито переглядываясь с демоном. - Она... ей так
понравилось то блюдо, что я готовил, что она захотела лично меня похвалить.
- И как ее имя? - подхватила Ангелина. - Кто она, сколько ей лет?
- Ее зовут... Мадлен. Ей двадцать пять и она фармацевт.
Сиэль прыснул, подивившись моей скорой находчивости. А ведь в самом деле я не случайно взял
это имя: в моей жизни некогда существовала девушка по имени Мадлен, томная платиновая
блондинка на неизменных шпильках, мечта любого модельного агенства и действительно
служительница панацеи, старшая сестра одного из моих школьных приятелей, которая в конце
1993 года, в одном из грязных закутков, сделала из меня наконец-то мужчину и вообще стала
своеобразным началом моей безалаберной, хоть и самому неприятной (сейчас с трудом
представлю, как я расстегивал "молнии" на коротких джинсовых юбках больших зацелованных
девиц), жизни до окончания колледжа. А уж как она постарела сейчас, я даже и думать не хочу. И
вообще, в шестнадцать лет мое видение зрелого женского пола радикально отличалось от
нынешнего.
- На самом деле мы уже давно встречаемся, где-то с февраля, - добавил я, не вспомнив больше
ничего об реальной Мадлен.
- Какая же она, интересно?
Ну Сиэль, ну актер! Кстати, ты же как раз еще не выбрал, кем станешь в будущем.
- Она очень добрая и заботливая, скромная и отзывчивая, - быстро перечислил я. - И главное -
непривередливая.
Неласковый граф высунул кончик языка и прикусил облезший зеленый ноготь.
- Она красивая? - полюбопытствовала сестренка.
- Конечно, она стройная блондинка с большими глазами... и довольно высокая.
Сиэль покраснел и надулся, а Анна крепко стиснула меня, радуясь за мои налаженные счастливые
отношения.
- Ах, Себастьян, это так прекрасно! Подожди, я сейчас принесу тарелки.
Она исчезла за открытой дверью, а Фантомхайв спрыгнул со стола на газон.
- Какое красивое имя, - прищурился он. - Где ты, говоришь, с ней познакомился?
- Почему тебе доставляет такое удовольствие глумиться надо мной?
- Потому что это вторая и последняя вещь, которая нас объединяет. Чтобы мы еще с тобой
делали?
Анна выбежала из дома с тремя плоскими расписными тарелками.
- Себастьян сейчас сказал, что хотел бы познакомить Мадлен с нами.
Анна просияла.
- Правда, Себастьян?
Ну-у, демон!.. Ответишь у меня еще!
Глава 24.
В связи с обстоятельствами мне требовалось найти (выдумать) три вещи: высокую большеглазую
блондинку, которая согласится пойти на свидание со мной и моими разновозрастными
родственниками в количестве двух штук; дату предполагаемого свидания (Ангелина все
расспрашивала вплоть до наступления того самого дня, когда мы уже должны были идти в
ресторан); вариант крошечной мести одному из родственников. И если с третьим пунктом у меня
проблем почти не возникало, то с остальными двумя я даже не мог повременить, чтобы разобрать
их более тщательно. И с этими смехотворными (уничижительный смешок Сиэля долго стоял у
меня в ушах, и я в подсознании уже откручивал ему голову) мыслями я отправлялся на работу
обслуживать голодных прогуливающихся лондонцев.
И в один из таких дней где-то в десятых числах августа к нам на кухню ворвалась, звонко цокая
каблуками, официантка Глория.
- Мальчики, слышали же про маленький чемпионат по американскому футболу среди студентов
разных стран? - поинтересовалась она у нас с Клодом. Она была вся запыханная и
взбудораженная.
- Нет, а что? - сухо переспросил мой напарник, помешивая рис в кастрюле. - А разве еще не рано;
ведь учебный год еще не начался.
- Я не знаю, чего они летом собрались; главное то, что выиграла американская команда.
- Неудивительно, - Клод попробовал будущее ризотто (интересно, что за изысканный клиент к нам
тогда явился, это было первое и последнее ризотто за время моей службы здесь) и снова опустил
лопаточку в кастрюлю.
- Ты можешь не перебивать? - нахмурилась Глория, откидывая назад обесцвеченные накрученные
волосы. - Генри вызвал поваров и официантов из другой смены, так как сейчас эти победители
придут сюда вместе с группой поддержки и затребуют бургеров и молочных коктейлей.
- Что-о? - возмутился Фаустус, с рывком выключая конфорку и брызгая на меня огненной водой с
лопаточки. - Я профессиональный кулинар, я не буду делать какие-то бургеры!
- "Откажутся - пусть снимают кители и валят насовсем"; и это не я так сказала, это слова Генри.
- А ничего, что в паре кварталов отсюда есть "Макдональдс"?
- Слушай, Клод, все вопросы не ко мне, а к Генри или к этим футболистам! Мне что сказали, то я и
передаю. Себастьян!
Я дернулся.
- Эта пицца уже столько тут стоит? - спросила Глория, указывая на дымящуюся колбасную пиццу,
буквально пять минут назад слепленную и испеченную мной. Это время я ей и назвал.
- Так что ж ты не сказал-то, - Девушка одернула кружевной фартучек и потащила мое ароматное
создание итальянской кухни в зал.
- Ну что, брат? Пошли за маслом и картошкой! - Я кивнул в сторону хранилища, и Фаустус с кривой
смирительной миной открыл массивную железную дверь.
Знакомые и незнакомые мне разносчики каждую минуту хлопали дверями, в нетерпении прыгали
вокруг нашей ответственной пятерки (других трех талантливых юнцов с одинаковыми густыми
бровями я также видел впервые) и нервно отликались на вопли неотесанных американцев и
американок. Барабанящие по столам грубые игроки в тяжелой бордовой форме, округлый седой
тренер со свистком во рту и визжащие чирлидерши в плисированных юбочках разогнали всех
клиентов, что спокойно поедали свой ланч до их шумного появления (дедуля-тренер на руках у
орущих парней и не менее раздражающие скачущие с помпонами девицы буквально снесли
дверь нашего заведения и еще толпились у входа, не желая пропускать друг друга и не находя
свободных мест). Похоже, воспитанность за океаном не в обиходе.
- Я сейчас им всю эту картошку на головы высыплю! - негодовал Клод, швыряясь в стены
приборами и заставляя остальных (и меня в том числе) пригибаться к полу. Я поднялся и вмазал
ему кулаком по скуле.
- Ты что делаешь?! - взревел Фаустус, уже поднимая на меня руку.
- Все и без тебя тут и так злые и нервные! - не выдержал я. - Либо захлопнись и работай как
положено, либо проваливай отсюда, пока я сам на тебя ничего не высыпал!
- Какого черта чизбургеры еще не готовы? - влетел в кухню белозубый блондинчик Брент,
отдаленно напоминающий Рональда Нокса без очков. - Этих янки слышно, наверно, за чертой
города!
- Чего ты говоришь? - переспросил я, пытаясь перекричать незамолкающих футболистов.
- Чизбургеры, говорю! - заорал Брент и с хрипом закашлялся. Я кинул ему на руки поднос и
понесся за новой партией булочек. Показалась мятая Глория, чем-то облитая (по всей видимости,
кофе или шоколадным коктейлем) и с листом салата за ухом.
- Я ненавижу их всех!
Она бросила в нашу толпу поднос и повалилась на колени; об ее вытянутые ноги споткнулась
только прибежавшая одногрупница Глории Ольга, мальчишеского вида полная шатенка; а через
стекло мы увидели, что спортсмены-дикари принялись кидаться едой друг в друга и в
мелькающих среди них паникующих официанток.
- Все, надоело! - выпалил Фаустус, вытащил из кармана мобильник и набрал короткий номер из
трех цифр, а через три-четыре минуты под руководством нашего администратора янки всем
составом грузили в полицейские грузовики.
- Отлично, - отерся Генри, пожимая Клоду ладонь. - С меня премия.
Нам пришлось закрыть кафе заранее, чтобы как следует отчистить зал от последствий
американского нашествия. Администатор сидел на барной стойке и, едва выдыхая, раздавал
внушительному коллективу в количестве пяти поваров, десяти официантов (обоих полов), двух
охранников, одного бармена и трех соизволивших явиться уборщиц указания по отдиранию
засохшего сыра с пола, отмыванию кетчупа с бледно-голубых стен, полированию забрызганных
окон и утилизации брошенных обкусанных продуктов. Когда Клод заявил Генри, что он мог бы и
помочь, тот надулся и отменил обещаную премию.
И все же среди всего этого хаоса и грязи я успевал отвлекаться на слежку за Глорией. Она сразу же
показалась мне прекрасным кандидатом на роль моей временной девушки. Блондинка; глаза
большие, округлые; с точки обзора обычных (не двухметровых, как я) людей - высокая, а уж тем
более на шпильках; выглядит, как бы она этого не хотела, старше своих девятнадцати. Больше
ничего, кроме этих параметров, достаточного актерского мастерства и простого согласия на мою
игру за приличный ужин в приличном ресторане за мои деньги, мне от нее не требовалось.
Поэтому по окончании рабочего дня я двинулся не в сторону метро, а вслед за Глорией.
- Себастьян, тебе чего? - обернулась она.
- Глория, у меня будет к тебе одно необычное предложение, но ты не спеши сразу отказываться.
Это очень важно для меня.
- Я уже боюсь.
- Я всего лишь попрошу тебя подыграть для меня на один вечер. Ничего сверхъестественного - ты
просто изобразишь для моей сестры, будто ты моя девушка.
- Нет! - выпалила Глория и уже пошла дальше, но я придержал ее за плечо:
- Подожди так сразу! Всего один вечер, неужели тебе трудно?
- Ты издеваешься? Зачем тебе это?
- Тут долгая история, просто мне нужно, чтобы ты пошла со мной и моей сестрой на свидание в
качестве моей подруги.
- Нет и не проси, - отрезала она.
- Но почему же? Прекрасный ужин в дорогом ресторане, и все за мой счет, - принялся соблазнять
я. - И к тому же, Анна очень приятный собеседник. И я постараюсь закончить это все как можно
быстрее.
- А как на это отреагирует мой будущий муж? Мы только вчера подали заявление, а я уже гуляю с
другими мужчинами!
- А ты что, будешь ему об этом рассказывать? Я же говорю, это будет недолго.
- Но зачем еще и знакомиться с твоей родней? - выступила девица.
- Не переживай за мою родню, - спокойно сказал я. - Все пройдет отлично, и тебе наверняка
понравится ужин.
- Да что ты заладил со своим ужином, - смутилась она. - Может, я просто не хочу никуда с тобой
идти и ни перед кем не хочу притворяться.
- Ты просто сделаешь вид, что мы встречаемся, и все. Ну, и имя другое возьмешь на это время.
- Ну уж нет! По-твоему, так просто изобразить влюбленных?
- Глория, пожалуйста. Все пройдет как по маслу, обещаю. Ты и не заметишь, как быстро пролетит
время.
- Ну я не знаю, - сказала она с сомнением. Я возликовал.
- Давай завтра, хорошо? - предложил я. - После работы сразу поедем.
- Хорошо-хорошо! А как меня звать-то будут?
- Мадлен. Завтра тебе еще подробнее все объясню.
- Какое безвкусное имя, - сморщилась Глория. - Как у жены какого-нибудь фашистского генерала.
- Уже неважно. Оденься завтра понаряднее, но не слишком вызывающе.
Официантка хотела что-то еще мне сказать, но уже подъехал белый автобус с нужным маршрутом,
и она побежала к остановке; а я метнулся в подземку, чтобы скорее поведать моей семье о
долгожданном приятнейшем известии.
Анна смеялась, обнимала меня, проносилась с ворохом красных нарядов, интересуясь, в каком из
них она будет смотреться лучше. Сиэль в неверии выпрашивал, кого и за что я уговорил
изображать мою несуществующую пассию. Проводив сестру в комнату примерять шестое платье, -
теперь длиной ниже колена и открытыми плечами - я весело ответил Сиэлю, что он ее все равно
не увидит (я слепо надеялся, что Анна сама не подумает взять двенадцатилетнего негодяя с
собой). Утром я надел самую чистую рубашку, набрызгался одеколоном и договорился с
Ангелиной, что она сразу явится в ресторан и будет ожидать нас.
Глория пришла на работу с опозданием, притащив с собой два набитых пакета.
- Знаешь, как Луис уже начал подозревать меня! - пожаловалась она, показывая мне туфли с
завязками из пакета поменьше. - Я сказала, что у нашего бухгалтера день рождения и я вернусь
позже, но он все равно настоял, что заберет меня из ресторана.
- Ничего страшного, скажем Анне, что ты живешь за городом и что твой брат о тебе очень
беспокоится.
Во время перерыва мы вдвоем придумывали подробную историю нашего знакомства и
дальнейших отношений. Глория решила, что она не будет сочинять для моей сестры новые
увлечения и черты характера для себя, и я с этим согласился, лишь попросив ее быть вежливее.
- Я уже расписал, что ты очень добрая и заботливая, - признался я, и "Мадлен" с раздражением
выдохнула мне в лицо дымную табачную струю.
- Чтобы я еще раз приняла участие в твоих дурацких играх, - хмыкнула она и снова затянулась.
Как и каждое двадцатое число месяца, нам выдали наше скромное жалованье, и поэтому я мог
позволить нам погулять немного вольнее. Скинув рабочую форму и облачившись в узкое
бирюзовое платье на бретельках, Глория поймала нам такси (тоже за мой счет), и мы поехали к
белому, изящному, почти прозрачному зданию ресторана. В автомобиле я послал Сиэлю
сообщение:
"Надеюсь, ты не заскучаешь, пока нас не будет"
И уже спустя две минуты он отправил мне ответ:
"Не переживай, Себ, всем нам будет одинаково хорошо"
Я выпустил Глорию из такси и взял ее под руку.
- Себастьян, ты ведешь себя, как будто мы уже свадьбу сыграть планируем, - бросила она и
выдернула руку.
- Нас, наверное, уже видят, а ты вырываешься. Спокойнее. Мы пара.
Девица еще раз проворчала "мы пара" и сама положила мою ладонь себе на талию.
- Сюда, Себастьян! - услышал я неподалеку голос Анны. Я обернулся на зов и чуть было не
повернул обратно к выходу.
- Какая яркая женщина эта твоя сестра, - одобрительно шепнула Глория. - А что за ребенок с ней?
Ты мне о нем не говорил.
- Ах, она взяла с собой нашего племянника и не предупредила меня, - зашипел я, медленно
приближаясь к нужному столику. Все-таки Ангелина выбрала самое светлое платье с оборками.
Сиэль выудил откуда-то прямой темно-синий пиджак и даже стер лак с ногтей. Приветливо
улыбаясь во весь рот (как ненатурально, Сиэль), они оба встали, встречая нас.
- Так Вы и есть Мадлен? - спросила Анна и, не ожидая ответа, представилась.
- Очень приятно, - смутилась Глория, недоверчиво косясь на Фантомхайва.
- Меня зовут Сиэль, - Племянник пожал ручку моей спутнице. - Себастьян так много говорил о Вас.
- А разве мы приглашали тебя? - напрямую поинтересовался я. Улыбка на лице мальчишки увяла.
- Себастьян, неужто нужно было оставить его одного, пока мы будем развлекаться? - вступилась
Ангелина, присаживаясь вслед за Глорией. - К тому же, он тоже хотел увидеть Мадлен.
- Но мне кажется, что я уже Вас встречал где-то, - ухмыльнулся граф, заставив нас с "Мадлен"
вспыхнуть от смущения.
- Тебе кажется, кажется, - выдавил я, ловя озлобленные взгляды Глории.
Плюсов у этого ужина было предостаточно: превосходное жаркое и вино по доступной для меня
цене, вежливая обслуга, ненавязчивая живая музыка, дружелюбие моей сестренки по отношению
к "Мадлен"; но все хорошее перекрывал один маленький (в полтора метра ростом) и несносный
минус. Он хоть и не нарушал банальные нормы столового этикета, но то и дело задевал меня
ногой - и еще специально терся, негодник, чтобы я вскипал и полыхал, - непрестанно улыбался,
даже когда жевал, и чаще всех задавал вопросы о нашей совместной жизни, на большинство из
которых у нас не было готовых ответов. Когда я с нескрываемым негодованием находил
устраивающий три стороны (меня, Глорию и самого Сиэля) ответ, Фантомхайв с удовольствием
зажмуривался и делал маленький глоток из своего бокала. Анна, зачем надо было ему наливать?!
И ты, и я, и моя пассия еле допили по одному бокалу, он же за этот вечер опустошил четыре! Где
он научился столько пить в свои годы?!
- А вы собираетесь жить вместе? - выдал обмякший демон, едва ли не закидывая ногу мне на
колено (Сиэ-э-э-эль! Что мне сделать, чтобы ты отвял, но чтобы меня не выкинули из зала?!).
Глория подавилась листом салата.
- Ну, мы же знакомы всего полгода... - откашлялась она, утирая рот салфеткой.
- Я бы заменила "всего" на "уже", - подхватила Ангелина. - Ведь я же знаю, как долго у моего брата
не было отношений!
Сестренка, любимая моя, вот вряд ли ты знаешь, потому что число 31,5 повергло бы тебя в
неимоверный шок с приступами эпилепсии. Зато ты должна знать, как я не люблю, когда ты с
издевкой встреваешь в разговоры (вот в кого пошел Сиэль). У тебя не очень получается скрыть
свое глубокое несчастье.
- Только не понимаю, Себастьян, зачем ты это так долго скрывал? - добавила Анна.
- И главное - как ты умудрился расколоться через такой промежуток времени, - заметил Сиэль.
- Я скоро вернусь, - сказала сестра и потихоньку удалилась к дамской комнате. Полупьяный
Фантомхайв с тихим смехом откинулся на стуле.
- Себастьян, кстати: зачем ты соврал, что твоя девушка работает фармацевтом? Или Вы, Глория,
просто подрабатываете в "Лагуне"?
- От-откуда... ты... Себастьян!
- По крайней мере, Анна тебя не знает.
- Спасибо, утешил! - Глория как будто собралась разрыдаться. - Долго ты еще собираешься
разыгрывать этот спектакль?!
- Нам еще десерт не принесли, - ответил за меня граф, с троганьем наблюдая за нашей
перепалкой.
- Я разрешаю тебе его съесть, - огрызнулась Глория и сняла со стула свою сумочку.
- Ты уходишь? - вылупился я. - Подожди, сейчас придет Анна!
- Скажешь Анне про того же самого брата, который возит меня домой за город.
- Но подожди!
- Нет, Себастьян, достаточно! - Девушка громко выдвинулась и вышла из-за стола. - Мне это уже
надоело! Дальше выпутывайся сам, как захочешь, как придумаешь!
- Глория! - закричал я вслед.
- Мадлен, - поправил демон.
Что ж, я так и сказал вернувшейся Ангелине, что моя благоверная уехала домой с очень
беспокойным братом; а невыносимый Сиэль тотчас же засомневался в ее благоверности. Пока он
спал у меня на коленях в такси, я все сочинял окончание своей бредовой сказки о Мадлен.
Второго сентября Глория положила на стол начальнику заявление об уходе и утешила меня, что
моей вины в этом нет, она всего лишь выходит замуж и в самом деле будет жить за городом; и
еще двумя неделями позже я заявил, что мои отношения закончены: так поздно, чтобы Ангелине
не вздумалось, что это произошло из-за того идиотского ужина. Я наплел ей невнятную концовку
о надоедливости и скуке, из-за которой мы и решили разойтись.
- Но ведь со мной тебе не скучно? - спросил тогда Сиэль, когда я укладывал его спать.
- Еще бы мне с тобой было скучно, - слабо улыбнулся я. Даже если бы я устал от тебя, меня держит
твоя душа, а чтобы я не опустил руки после множества безуспешных попыток ее выгрызть, ты
позволяешь мне в наслаждении пользоваться твоим телом. Кстати, насчет тела: не против сейчас?
Да, я тронутый извращенец, который только об одном и думает, но ты же не против! И вот как, по-
вашему, мне бы могло быть скучно с ним, с этим лукавым смазливым демоном?
Я уже нечаянно перескочил на сентябрь; а ведь никак нельзя забывать об оттиснутом на памяти
вечере среды 26-го августа (нет, не то 26-ое, что было вчера, а ровно год назад, это исключительно
важно!..), 21:48, который также станет коротким обязательным мостиком к рассказу о последней
августовской пленке, которая и будет изложена ниже. Эта яркая печать застлана мною самим за
тяжелым покрывалом дыма с рассеянными алыми брызгами, но она не может быть вытерта из
любого сборника, где освещено хотя бы одно мгновение из всех тринадцати лет, восьми месяцев
и двенадцати дней жизни навечно маленького человека по имени Сиэль Фантомхайв.
Сверкающие слезы Анны и мою потерянную недоверчивую улыбку поймут все, чьи родные люди
встали с инвалидных колясок, победили смертельную болезнь на самой крайней стадии - то есть
свергнули все недуги, которые, казалось бы, будут сопровождать человека всю его жизнь. Мы с
сестричкой едва замечали начальные проявления выздоровления, когда Сиэль стал чаще снимать
повязку; но стоило мне зайти в ванную, где он, прикрыв левый глаз, осматривал комнату с нового
угла, а потом и вовсе вращал обоими глазами, часто моргая, потирая прозревшее око и
неуверенно примеряя мои утащенные очки, я не удержался, чтобы не стиснуть мальчишку в
неуклюжих, нестерпимых объятиях, которыми его после одарила и заливающаяся слезами тетя. А
на следующий же день мы немедленно отправились все втроем в частный центр, где тучная дама-
офтальмолог выписала Сиэлю капли для глаз и совершенно новенькую пару собственных очков
плюс запасную - и такую же новую - по желанию. Он выбрал овальной формы стекла без оправ, а
я также предложил квадратную толстую оправу белого цвета. Как я и говорил еще ранее, с этой
переменой умненький и бесстыдный демон действительно смотрелся весьма очаровательно;
когда он в тот же день уселся в своих клетчатых шортах с сосательной конфетой за щекой и со
сборником цинично-ироничных, инакомысленных рассказов Уальда под мышкой, поправляя на
носу овальные очочки, я сразу же вообразил себя его похотливым учителем - ученик, впрочем,
быстро поддался и отложил книгу, но по моей убедительной просьбе не снял очков. Однако при
всей трепетной изящности и соблазнительной строгости этого симпатичного образа я так и не
привык к нему и даже немного рад, что уже спустя два месяца в результате моих же стараний
уродливая повязка опять и на все оставшиеся дни заняла свое привычное место.
Итак, начнем же разбирать глянцевые фотографии, сделанные в предпоследний день этого
счастливого лета. Последняя оставшаяся из этих карточек, правда, самая яркая, слепящая,
особенно вызывающая боль, вчера была уничтожена из-за безжалостного ветра; да не будем
снова перепрыгивать раньше времени на только прошедшие дни, я и так уже успел спутать все
даты. Что ж, я снова вижу несправедливо забытую камеру в моих руках и хитрый оскал в зеркале;
Анны опять-таки нет: уехала еще двадцать восьмого числа к какой-то институтской подруге.
Батарея заряжена полностью, дверь в заветную комнату открыта, я захожу.
Это было одним из моих маленьких безобидных желаний наряду с игрой в переодевание, которая
тоже по воле случая скоро воплотилась в жизнь; за эти пролетевшие полгода у нас так и не
появилось ни одной фотографии (последний снимок с Сиэлем был вовсе датирован 6 октября
2008 года, какой-то школьный праздник: цветы в руках, безрукавка с эмблемой школы,
опущенные уголки рта, почетная доска за спиной, несмываемые пятна на стенах), и мне
следовало это срочно исправить; и я собрался делать это прямо сейчас, пока беззащитный демон
во сне обнимал подушку. Думаю, многие из вас согласятся, что спящие дети с приоткрытыми
губами, дергающимися ресницами и частью ступни (пяткой или пальцами), выглядывающей из-
под одеяла, были, есть и будут самым трогательным зрелищем из всех, поэтому я не мог упустить
возможность эту прелесть запечатлеть. Одного угла обзора мне оказалось недостаточно, тем
более что мальчишка успел немного повернуться, пока я дивился на первый снимок; и я щелкнул
еще. И еще. Ну, и еще. Для пятой фотографии я долго крутился над укутанным телом, выбирая
подходящий ракурс, присел на край кровати и уже собрался снять профиль, как мое запястью
вдруг обхватила чья-то маленькая ладошка и скрутила его. Я ахнул и выронил фотоаппарат.
- Сиэль!
- Что Сиэль, не я первый начал мешать, - буркнул проснувшийся граф, подбирая камеру.
- Ой, какие милые фотки. Только жаль, что их придется стереть.
- Эй, зачем? - Я дернулся за камерой, но Фантомхайв поднял руку вверх и встал ногами на матрас,
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |