махал руками и извинялся за то, что не доглядел за своим ставленником и понудил тревожиться
других занятых людей; я безрезультатно прогонял его к озеру за Куиин или хотя бы намочить мою
косынку, но я уже слышал крики инициативной Лоры, единственной, кто быстро внял моим
просьбам:
- Куиин! Черт подери, вытаскивай свою коровью задницу из воды и дуй сюда, тут ребенок в
обморок упал!
Увлекшаяся плаваньем медсестра оскорбилась и не сразу ответила:
- У меня аптечки нет с собой!
- Что?! Ну молодец, сестричка, просто профессионал! А купальник самый открытый ты, значит, не
забыла!
- Какого хрена ты орешь на меня?
- А какого хрена ты до сих пор тут?! И без аптечки!
А я, наконец дождавшись своей мокрой косынки, послал всех мысленно в ад, набросил косынку
на лицо бесчувственному Сиэлю и понес его на руках в сторону ближайшего видного неподалеку
населенного пункта.
Глава 20.
Гомен, мои дорогие - автор замучился с беготней за оценками и подготовкой к экзаменам. Завтра
я сдаю математику, пожелайте мне удачки.
__________________________
Какую трогательную картину могли наблюдать многочисленные прохожие и проезжающие -
взрослый мужчина несет на руках бессознательного мальчика. Жаль только, что они в припадках
жалости не могли связно объяснить нездешнему человеку, где находится какая-нибудь больница.
Моя косынка успела высохнуть еще до входа в городок, Сиэль даже не собирался приходить в
себя, а сердобольные и, как выяснилось, бесполезные людишки могли только охать и махать
руками, точно как Клифф Бон. Конечно, это намного лучше слепого безразличия, но после
пережитых надоедливых сантиментов я теперь бы предпочел именно тихое равнодушие.
Но все-таки меня провели к маленькой чистенькой больнице, где молодой миловидный доктор по
имени Алан Хамфриз принял Сиэля из моих рук, громко пожурил меня за халатное обращение
("Нести больного мальчика по жаре - Вы хоть в курсе, что тепловой удар может закончиться
трагически?" - говорил он, гневно поблескивая немного понурыми желто-зелеными глазами и
бесконечно поправляя на носу прямоугольные очки без оправ) и оставил меня ожидать в
немноголюдном коридоре, где моими соседями по лавочке были такие же свидетели обмороков
и солнечных ударов - хотя я запомнил кудрявую блондинку с перебинтованным плечом. Спустя
пятнадцать молчаливых минут врач позвал меня в палату, где очнувшийся, отмокший в
прохладной воде и шмыгающий носом Фантомхайв наблюдал, как физраствор капля за каплей
льется по тонкой трубке в его сосуды, и слегка подергивал обнаженными плечами.
- Что же ты так неосторожен, черное в такую погоду одевать, - равнодушно сказал Хамфриз и
махнул рукой в мою сторону.
- Как ты, Сиэль? - взволнованно спросил я, и тут же доктор оборвал уже разинувшего рот демона:
- Давление понижено, пульс больше нормы, температура девяносто девять и три градуса по
Фаренгейту. Одним перегревом и потерей сознания дело не обошлось; мальчик - астматик,
почувствовал приступ, только придя в себя.
Граф согласно кивнул и сразу тяжко закашлялся; я уж протянул к нему руку, а Хамфриз таким же
бесстрастным тоном продолжил:
- Небольшая слабость, жар, насморк и кашель - боюсь, что с такими симптомами ему придется
немного пробыть здесь и подлечиться.
- Простите, доктор Хамфриз, но я уже говорил, что мы из лагеря... Нельзя ли его перевезти на нашу
базу?
Демон грозно оскалился и прошипел, на что я молча прищурился и перехватил свирепый взгляд
мальчишки.
- Впрочем, если Сиэль чувствует себя не так...
Но доктор осекся, как только хитрый граф снова начал громогласно кашлять.
- Полежишь пару дней в лазарете и быстро выздоровеешь, - шепнул я. - Лето на дворе, как можно
болеть вообще?
- Ты же знаешь, у меня ничего не обходится без осложнений, - хмуро ответил Сиэль.
- Да тут осложняться нечему, может, уже сегодня поправишься, - отмахнулся я.
- Думаю, вы правы, мистер... Михаэлис, да, - Юноша в белом халате поправил очки и осмотрел
мотающего головой Сиэля. - Теперь я полагаю, что это всего лишь временная реакция
ослабленного организма.
Он осторожно остановил течение физраствора по венам мальчика.
- Дежурная медсестра вызовет вам такси, - сообщил он, приоткрывая дверь палаты. - А вы
собирайтесь.
- Бесишь! - взорвался Фантомхайв, быстро разворачиваясь затылком ко мне и закидывая одну
невысохшую ногу на другую. - Врач тоже молодец, купился на развод тронутого маньяка. Или не
на развод, а?
- Так не хочешь в лагерь? Зачем же ты тогда сразу так рвался туда? Я тебя предупреждал.
- Закрой свой рот, - выплюнул демон, не глядя на меня. - Вообще не говори ничего, не то я
придушу тебя.
- Ты такой милый, - мяукнул я, прикоснувшись суставом пальца к усмехающимся губам.
- Да чего тебе еще надо?! - Сиэля было впору снова окунуть в холодную ванну. - Вот прие#ался-
то...
- Ничего, только за нами уже приехали.
- Иди уже, а я переоденусь, - Он прогнал меня уже изученным мною движением руки, уже
схватившись другими пальчиками за кармашек больничных резиново-синих трико.
И по пути к зеленому "Фольсквагену", который довез нас до одинаково неприязненной нам
свалке деревьев, которое никак не могло называться "Эдемом", и на упругих бежевых сиденьях
автомобиля граф неотвязно возмущался моей стервозной улыбочкой и допытывался о причине ее
происхождения. Ну уж нет, я все же решил умолчать о своей некрасивой уловке в минуты его
нечувствительной беззащитности, когда полыхающий мальчишка видел стыдливо отталкивающие
сны, как его потрескавшиеся детские губы ласкают противно сырые взрослые, а в бездвижном рту
уже хозяйничает острый язык обладателя тех же вечно голодных губ. Украсть наивный момент,
думая только о своих чудных настроениях - как это по-нашему, по-свински; как это похоже на
меня, мог бы и догадаться сам, Сиэль.
Граф все же обосновался в санчасти больше чем на один вечер (как позже он мне рассказывал,
здесь большую роль сыграло и самовнушение - ну вот за что он постоянно устраивал мне эти
обвалы?), но это даже сыграло в мою пользу, ведь он всегда оставался в одном месте, и я мог
посещать его чуть ли не ежечасно; но как же твой класс, Себастьян, как же всякие бумаги,
расписания, планы, характеристики - кто тут только что валился с ног от двойного изнеможения,
спросите вы. А я всего лишь начхал, забил на него, как понял это Сиэль. Вот раньше и не мог и
подумать так легко об этом, а теперь я подарил своим недоверчивым отрокам почти
неограниченную свободу, наказав лишь не нарушать рамки, доступные даже самым
непроходимым идиотам, - не липнуть к девушкам на глазах у самых старших, например - и что вы
думаете: эти беспризорные парнишки во главе с нахалом Диланом даже показали свою
порядочную сторону и позволили мне по-настоящему поверить им. Как и мои более взрослые
приятели вроде Нокса или Джокера, они думали, что я хожу к Куиин, что я, впрочем, и подтвердил
на словах.
- Да чего стесняться, Басс, - отвечали они с понимающими улыбками. - Мы тупые, что ли, не
соображаем... Хотя мы сначала думали, что ты людоед психованный, ну да ладно... Не боись, не
подведем тебя. Но и ты тоже особо не задерживайся, а то и тебе, и нам влетит от этого
чокнутого...
Под чокнутым мой отряд подразумевал старшего вожатого Джона Клейтона, который любил
частенько огорошить ничего не подозревающих детей и их наставников (почему-то особенно
меня, а также Лору Паку, скорее всего, из-за нашей невероятной схожести) своим появлением и
своими истеричными и одновременно нудными моралями. Да-да, я совсем недавно убеждал
самого себя, что без проблем справлюсь с человеком из категории "уже не школьник, но и не
сказать, что студент", и в очередной раз притянулся ко дну камнем самоуверенности. Больше, чем
Клейтон, меня не раздражал уже никто, даже тупоголовый Бон и одно отвратительно
андрогинное существо, которое спустя три месяца стало главной причиной образования глубокой
трещины в нашей семье и болезненно тяжелых ссор с Сиэлем - все-все, не буду гнать лошадей
раньше времени - казались самыми приятными людьми во Вселенной по сравнению с
говорливым, насупленным, прилизанным командиром из колледжа. Он находил любой повод,
чтобы высказать каждому свое презрение; как, например, на совершенно неожиданном
внеплановом сборе вожатых в среду, куда я опоздал, пока пытался уговорить красноглазого
чихающего демона хоть на один поцелуй:
- Я недоволен! Очень недоволен! Всеми вами недоволен!!! - Клейтон нарезал круги вокруг всего
нашего состава численностью в одиннадцать человек, как это делают большие начальники,
пытаясь возвыситься за счет зажатых подчиненных. - Миссис Паку!
Лора медленно поднялась со стула, скрещивая руки на груди и устремляя слегка замученный
взгляд на разнервничавшегося юношу; ей достаточно было лишь глянуть на кого угодно, чтобы ее
жертва тут же поджала лапки и принялась жалобно мямлить. До полной идентичности с ней мне
как раз-таки не хватало немного больше воли (ну и волос до пояса, и высокого твердого бюста,
конечно).
- Миссис Паку, - Старший вожатый снизил громкость, - Ваши девочки Вас боятся.
- Да неужели? - произнесла она наигранным от замотанности звонким голосом.
- Да, миссис Паку, да! Вы совсем задергали своих девочек, они даже шаг в сторону сделать
страшаться... Вы с дочерью Вашего мужа так же обращаетесь? Ну сестрой, неважно... Так чем они
хуже?! Ладно, разобрались с Вами. А Вы, мисс Хармс, напротив, разболтали свой отряд!
- А что не так? - Наивная Паула захлопала длинными подкрученными ресницами.
- Вчера я видел, как Биль из Вашего отряда без стыда и совести целовалась у забора ночью с
Грэймсом из восьмого класса! Из восьмого!!! Вот Вы!..
Двухметровый Джамбо не стал покидать свое неустойчивое место, пока Клейтон отчитывал его за
недостаточный присмотр за своими не менее слоновьими учениками (по крайней мере, мои
костлявые курильщики казались червяками по сравнению с ними). За то же самое ответил и
Клифф Бон, и Рональд Нокс, и алисоподобные близняшки Кристина и Оливия (не запомнил их
фамилий). На меня же обрушился самый нелестный водопад обвинений - и за курение, и за
бардак в нашем домике, и за скандалы по поводу невкусной кормежки, и за побеги в удачное
время на автобусную остановку к Штруделю.
- Вы же вроде самый взрослый человек, да и детишки Ваши не такие уж и детишки! - плевался
очкарик Клейтон на очкарика Михаэлиса. - Как можно быть таким беспечным и оставлять самых
неконтролируемых ребят в одиночестве?! Вы куда вообще уходите в последнее время?! Сколько
можно видеть Вас, выходящего из санчасти?
Я, конечно, каждый раз делал виноватую гримасу, но после всех нелогичных ругательств
выжидал, как эта квадратноголовая истеричка удалится подальше, и только потом возвращался на
пост вечно отсутствующей медсестры, где Фантомхайв, закусывающий таблетками, вслепую
меняющий украшения на узком ушном хрящике и выбрасывающий за окно постоянно
обновляющиеся гадко пахнущие цветы, по-хамски вопрошал: "Да когда же ты уже спи#дишься
отсюда насовсем?" Точнее, он высказал мне это всего один раз за все время, но я тут же
оскорбился и даже демонстративно надулся, на что Сиэль смог спокойно и с облегчением выгнать
меня. И, намеренно обиженный, я покинул медпункт, где тотчас услышал чью-то брань.
- Отвалите от меня, вам не остановить меня! - визжал, похоже, девчачий голос.
- Ты идиот совсем? Решил таким образом от проблем уйти или что? - отвечал низкий хрип.
- Отпусти!
Я тут же двинулся на эти звуки за густые колючие кустарники, спрятанные в тени расположенной
рядом столовой. Там я обнаружил двух мальчишек, держащих за руки третьего, немного младше
их самих. В нем-то я и узнал того самого Алоиса Транси, что похитил и осквернил мою
собственную драгоценность и почти что был ею и убит. Тех двоих я видел впервые; наверное, из
восьмого класса: оба с азиатскими корнями, но разного телосложения и роста, один - узколицый,
настороженный, с высоким перевязанным хвостом темных волос и стальным блеском в серьезных
глазах, второй - с пухлыми щечками, взволнованными красноватыми глазами и странными
розовыми следами на шее, подобные метки были видны и на лице под белесыми прядями.
- В чем тут дело? - не замедлил спросить я.
- Вы его вожатый? - переспросил у меня беловолосый, подняв дрожащие глаза.
- Неважно, - прервал его приятель и передал бьющегося Алоиса мне в руки. - Этот псих хотел с
жизнью покончить... Мне лично надоело с ним возиться. Себастьян, не так ли? Вы старше, сами
сообразите, что с ним делать... или отведете к его вожатому.
- Вот, - Альбинос протянул мне длинные тупые ножницы, пока я молча таращился на
раскрасневшегося от слез Транси. - Мы можем идти?
- Конечно, я разберусь.
Азиатская парочка так же быстро исчезла, как и оставила мне Алоиса. Я поставил его на землю, но
не отпустил его руку, пока бы узнавший меня бесстыжий воришка не сбежал.
- Что происходит, а? - Я придвинулся почти вплотную к его лицу, заставив мальчишку сжаться.
- Какое Вам дело?! - вскричал Транси, продолжая истекать слезами. - Что Вы все не даете мне
умереть?
- Зачем тебе это? Тебе не хватило недель в больнице, когда ты балансировал на грани жизни и
смерти?
Алоис присел.
- Себастьян! - выпалил он. - Вы тот Себастьян...
- Неизвестно, об одном ли Себастьяне мы думаем, - хмыкнул я, нависая над этой жалкой соплей.
- Это к Вам ходила моя мать... Сиэль... - Он шумно зашмыгал носом и сглотнул мокроту. - Ваш
племянник...
- Значит, об одном. Теперь объясни уже, зачем ты собрался убить себя? И не думай, что я так
просто отвяжусь.
- А какая разница?! Если я так решил, то я это сделаю! Зачем Вы меня останавливаете, Вы что,
беспокоитесь обо мне?
- За кого - за такую сопливую дрянь, как ты? - Я не сдержал смеха. - Просто пойми сам - никому
твоя смерть не нужна. Вот сдохнешь ты, все-таки осмелишься и разрежешь вены, потеряешь всю
кровь, а потом твоему вожатому влетит по первое число, весь лагерь поставят на уши, заведут
уголовное дело, а еще позже заявится твоя мамаша и напомнит о мальчике по имени Сиэль. Вот
зачем нам эта морока? Не думай, я не о тебе забочусь, просто ты всем столько проблем
доставишь, что за всю жизнь не уладишь.
- Как эгоистично... - бросил Алоис.
- Эгоистично?! О черт возьми!..
Блондинчик аж закатил мокрые глаза и застучал зубами, стоило мне захохотать, аж схватившись
за живот.
- Ч-что тут смешного? - слабенько прочирикал он.
- Это ты говоришь что-то об эгоизме... Ты, мерзкая бесполезная целка, которая дальше своего носа
ничего не видит... Или уже поплатилась за свою безграничную наглость, и теперь щебечешь тут
что-то об эгоизме... А так просто сдохнуть из-за своих капризов - это не эгоистично?
Я снял очки и посмотрел на него напрямую. И эта шваль некогда перехитрила и отымела
непоколебимого Фантомхайва? Ой, держите меня, я же сейчас упаду, уже голос потерял от смеха.
- Сиэль меня ненавидит... - всхлипнул Алоис. - Он хочет, чтобы я умер. Он сам дал мне эти
ножницы, еще и сказал: "Режь вдоль, так точно не откачают"... Он не слушает меня, моих
прощений, а ведь я чуть на коленях перед ним не ползаю!.. Поэтому мне лучше умереть самому!
Сиэль будет только рад!
- Рад? Ты так хорошо знаешь Сиэля, блондиночка... - саркастично отметил я. - Да плевал на тебя
Сиэль с высокой колокольни. Или ты специально добиваешься, чтобы тебе еще раз вмазали
зеркалом, и поэтому носишься за ним, как собачонка?
- Все равно для него будет лучше, если я сдохну.
- Мне повторить? Твоя мать устроит нам таку-у-ую сладкую жизнь, что тебе ожить захочется, лишь
бы Сиэля оставили в покое. Просто отвали от него, блондиночка, не напоминай ему лишний раз
об этом гадком случае, и все будет чудно и ладно...
Алоису не понравилась моя наигранная улыбочка, он так отодвинулся, так вздрогнул; плохой дядя
Себастьян зашугал бедную блондиночку, да казнить меня... Тьфу. Так и хотелось плюнуть в его
гнусную низкую рожу, самолично оторвать какое-либо зеркало и повторить месть Сиэля; нет-нет,
дать это зеркало самому графу и наблюдать, как он снова превращает этого отброса в кровяную
кашу.
- Хотя как я понимаю тебя... - Я закрыл глаза, вызывая в подсознании четкий призрак синеглазого,
тонкобрового демона, его обыкновенную ухмылку, изгибы мальчишеской шеи и слабые штрихи
слегка выпуклой груди (вот и представил сейчас - прощай, моя разлагающаяся душа, забирай же
ее уже, Сиэль). - Ммм... Ресницы, скулы, руки, талия... Разбирай его по частям - не разбирай, и все
равно не напитаешься полностью... Трудно было удержать себя, не так ли...
- Вы-вы что хотите этим...
- Заткнись, сучка, - отозвался я шипением, не поднимая век. - Лучше беги уже отсюда, и живи
обычной жизнью обычного тринадцатилетнего ребенка, и забудь все, начиная с твоего первого
дня знакомства с Сиэлем Фантомхайвом.
Но блондиночка, похоже, застыла в немом параличе, так быстро раскусив мою пошлую сущность,
которую я без стеснения ему приоткрыл.
- Ну же, кыш! - шикнул я, и Транси, забуксовав на скользких подошвах, унесся как можно дальше,
а мне надоело выводить в голове образ, находившийся от меня в нескольких десятках шагов. Уже
стемнело, я, забыв о какой-то своей обиде, развернулся и пошел опять по уже выученному
наизусть и по-прежнему незабытому маршруту.
В медпункте меня встретила волнующая пустота. По висящему на стуле халатику и одинокому
бэйджику на столе я понял, что Куиин уже обосновалась, как и обычно, в жилище девушек-
вожатых и вряд ли собирается возвращаться. Но что же могло смущать меня в этом необитаемом
помещении, да еще и в позднее вечернее время? Конечно же, только звуки; но нет, не как в
типичных фильмах ужасов, где главная героиня отзывается на неясный шум и по собственной
глупости становится жертвой. Но хоть это и не было некое подозрительное шуршание с кухни (да
и какая кухня в медпункте, согласитесь же?), я все же, подобно обделенным разумом красоточкам
из подобных фильмов, двинулся к источнику тех тревожащих мое воображение глухих вздохов.
Дверь темного лазарета не была прикрыта полностью, чем я и воспользовался. О черт, как же это
прелестно! Я, наверное, залился от умиления краской и сжал губы, уж так мне хотелось смеяться
от столь разлюбезного зрелища.
Как превосходно, Фантомхайв сидел правым боком ко мне, даже чуть подставив спину, и его
положение не позволяло ему видеть, что за ним следят; а я так цинично и беззастенчиво
наблюдал за ним, получая не меньшее удовольствие, чем он сам, пока ласкал себя. Я прикусил
губу точно на его манер, глядя, как мальчишка двигал рукой по влажному телу членника, то
легонько скручивая, то мягко поглаживая; иногда убыстряясь, иногда задерживаясь, заодно
надавливая большим пальцем на головку. Весь вымокший не только от возбуждения, но и от
болезни, Сиэль отер пот с лица и как будто случайно запустил безымянный палец в рот; теперь
вместо судорожных подавляемых мычаний я слышал выразительные посасывания и
причавкивания - я и сам еле-еле удержал стон. Пот струился с него настолько, что единственная
оставшаяся на нем тонкая рубашка - и то расстегнутая - от мокроты приклеивалась к ребрам и
спине.
Когда он прекратил облизывать пальцы, эта самая рука скользнула вниз по шейной впадине,
проложила след слюны по линии груди, прошла через впалый пупок и скрестилась с работающей
кистью; повторяя на себе те подаренные мне на колесе обозрения блаженные приемы, Сиэль
согнулся и сжал затвердевшую плоть в глухом кольце; дрожащие пальцы живо поглаживали
юношеский член и нежную кожу вокруг, ягодицы бешено елозили по простыни, сминая ее под
собой; демон раскачивался из стороны в сторону, то откидывался назад, то прижимался к
разведенным коленям, ни на секунду не отпуская рук и сопровождая эту горячую сцену уже более
отчетливыми стенаниями; он громко выдыхал стоны и крики, прекратив сдерживать голос. Уже
ощущая скорейшее пресыщение, мальчик прервался и медленно согнулся, опуская голову между
своих ног. Мамочки, вот если того, чем я упивался ранее, я на самом деле ожидал; но что
сценаристка-судьба представила мне после, я не мог возомнить даже в своих самых
беспредельных мыслях. Несомненно, совсем детские размеры не могли позволить графу
заниматься подобной формой самоудовлетворения, но он всерьез попытался хотя бы достать
языком до головки. О боги, в этот момент я чуть было нечаянно не навалился всей своей массой
на дверь; но все же разрушитель моей без того покалеченной психики медленно оторвался от
своей промежности и растянулся на кушетке, переворачиваясь на спину.
Я не стал затыкать уши, а сразу раскрыл дверь полностью и вошел, не спуская глаз с колотящегося
Сиэля, застигнутого мною за столь откровенным занятием. Он спешно пытался завернуться в
одеяло, искал на полу свои шорты; его била дрожь, он долго не прекращал кричать, мое
приближение пугало его еще сильнее, хоть и мальчишка узнал меня - мои суженные глаза хищно
поблескивали при слабом свете заходящего алого солнца.
- Чего трясешься? Это же я, Себастьян, - тихо произнес я, неторопливо расстегивая ремень.
- Ты-ты как тут оказался? - пролепетал Фантомхайв, натянув на себя пустой пододеяльник.
- Ножками-ножками, по порогу и через двери. Можешь не прятаться, я уже все успел увидеть. И
стоило это так скрывать от меня?
Я оперся рукой о резную спинку кровати и нагнулся над Сиэлем, мягко касаясь ладонью его щеки.
Мальчик отпрянул и подтянул пододеяльник.
- А что, я обязан все тебе выкладывать? - надулся он. - Это мое дело. Ты мне, знаешь ли, тоже не
рассказал, как зацеловал меня по пути в больницу.
- Отк... С чего ты взял? - нарочито засмеялся я, не желая выдавать своего перепуга. Граф вытянул
мокрые губы в презренной измывательской улыбке.
- Я и сам чувствовал, и в зеркале видел, как у меня весь рот распух. Может, я и не ощущал ничего,
пока был без сознания, но зато потом быстро догадался, что кто-то уже успел мой рот тщательно
обследовать. Кто же это мог быть, не знаешь?
Одной рукой я сжал твердый подбородок Сиэля, а другой плавно скользнул прямо по
направлению к его эретичной плоти, легонько поглаживая ее кончиками пальцев.
- Это, наверняка, было так неудобно... Не лучше ли это сделать мне?
Я отобрал у него из рук помятое покрывало и спустился туда, где только что побывали его юркие
ладошки и смелый язык, проезжаясь носом по незримой линии симметрии; лишь прикоснувшись
кончиком пальца к головке, я вызвал длинный сладостный вскрик. Мне достаточно было лишь
взять его член в рот, чтобы Сиэль впивался в мои плечи, в волосы, лихо двигал бедрами и
непрестанно отзывался удовлетворенными стонами.
- Зачем ты?.. - Граф слегка удивился, почуяв, что я не позволяю ему кончить, оттянув за мошонку. -
Нет, Себ... куда ты... Се-е-еб!..
Я так скоро промелькнул по деликатной промежности и аккуратно втолкнул язык внутрь.
Фантомхайв, похоже, опять чем-то ударился - так он трепыхался, так дрыгал ногами и изгибался,
пока я целовал и облизывал его изнутри, заодно и крепко прижимая к щеке голую детскую
ступню.
- Себастьян, зачем?! - с визгом отозвался демон на повторное оттягивание.
- Ну уж нет, не дам тебе так быстро насытиться, - заявил я и в последний раз обвел языком
растянутое колечко мыщц.
Моя маленькая добыча; такая вызывающе соблазнительная, пытающаяся склонить своего
охотника и, признаться, очень везучая. Радуйся, Себастьян, о такой жертве, как у тебя, мечтал бы
каждый; а кто еще так легко и с дорогой душой будет умолять не останавливаться? Хватаешь за
ноги и буквально вгрызаешься в хрупкие лодыжки - кричит, даже не слыша собственного кашля;
резко впечатываешь в рыхлый матрас - из глаз брызжут слезы отрады, а губы расплываются в
воспаленной развязной улыбке; входишь до самого корня, не боясь даже разорвать непрочный,
хоть и натренированный организм - прикрывает глаза и так громко требует: "Еще, еще!.. М-м-н...
Ха-а-х... О-о... Да-а-а... Быстрее! Себастьян!.. ах... больше, больше! О-ох, да... Себастья-я... ха-а-а-
а... да... да-а-а... О-о-о-а-а! Да! М-м!!! Да, Себастьян, да-а-а! Да, еще-еще-еще!.. Еще! Да-а-а-а!!!"
Как же лестно, когда твои старания облагаются такой наградой; сердце норовит прорвать грудную
клетку, когда видишь, как липкие ручонки тянутся к твоей шее. О, он так стонет, так извивается...
бл#дь. Просто маленькая, но очень умелая бл#дь, извлекающая выгоду из любого положения;
разведешь поднятые ноги почти в горизонтальном шпагате, втолкнешься аж до собственной боли
да шлепнешь хорошенько, чтобы нарывало - теперь опасайся, как бы мимо проходящие ребята не
забеспокоились, что за душераздирающие вопли доносятся из медпункта. Даже когда из него
прежде времени бьет вязкая струя, мальчишка вываливает язык, будто прося меня развернуть его
на сто восемьдесят градусов и продолжить с другой его стороны, что я, собственно, и делаю...
Мне хорошо. Очень хорошо, пока я не опускаю глаза и не вижу, что моей повелительной шлюшке
может быть даже лучше. Бесчестная падаль, самая настоящая падаль, умудрившаяся подчинить
меня себе. Шесть секунд бесследно испарились, и мне мерзко смотреть на то, как он звучно
сглатывает и облизывается. Что-то шепчет, погружаясь в сон. Ему хорошо. Очень хорошо.
Двенадцатилетний ребенок задыхается от упоения, когда его трахает зрелый брат его покойной
матери; как это мило, не так ли? Какой был смысл все это время задирать нос и строить из себя
недосягаемого недотрогу? Гордый, ага; только гордость, похоже, оказывается слаба перед
желанием взять за щеку. Дети не должны наслаждаться такими вещами. Нагишом валяться при
взрослых, раздвинув ноги самым непристойным образом, и спокойно сопеть при этом - особенно.
Я накрыл демона одеялом и скорее вывалился на улицу. Мне хорошо? Мне?! Как низко
издеваться над нездоровым человеком, уважаемые. Людям никак не может быть хорошо, когда
они еле сдерживают нещадную рвоту...
Откашлявшись, заглядываю в окно. Вот не скажешь, что только что этого мирного ребеночка
имели в две щелки по его собственному хотению. А ведь ты все равно не отпускаешь от себя так
просто, Сиэль; во мне одновременно существовали и восторг, и отвращение. Крепко держишь,
сильно тянешь. Но я постараюсь сопротивляться столько, сколько смогу, если не хочу, чтобы тебе
снова было хорошо.
___________________
hostingkartinok.com/show-image.php?id=257da8cd9d3eb8af0900b4b2afa8c7ee - вкусный фанарт
автор -.kiri.
Глава 21.
- Алло, добрый день, Генри. Как хорошо, что Вы меня еще узнаете... Нет, вот по этому поводу я и
звоню... Я попрошу Вас продлить мой отпуск за мой счет до тринадцатого июля включительно...
Нет, я не в бреду. И не болен. Сложились такие обстоятельства, что с сегодняшнего дня и до
тринадцатого меня не будет в Лондоне. Я...
Я прикрыл микрофон мобильника пальцем и оглянулся на Сиэля, шепчущего мне что-то о
выдуманной бабушке из Шотландии.
- Моя бабушка, которая около тридцати лет жила в одиночестве в маленькой шотладской
деревушке, вчера умерла, и мне, как главному наследнику ее участков, придется ехать и решать
этот вопрос с остальными желающими урвать кусочек бабушкиной земли. Я постараюсь уладить
все до тринадцатого... Почему? Потому что в этот день празднует свое рождение моя сестра, и я
никак не могу быть не дома. Так уже одиннадцатого она вернется из командировки, да. Да...
одиннадцатого...
Мой голос померк, а у Сиэля вспучились глаза, и он злостно замахал руками.
- Так мы договорились? Нет, тринадцатого... ладно-ла-адно! Тринадцатого буду как штык. Какое
заверение? А зачем Вам мои личные документы? Да... да почему десятого?.. До свиданья, Генри,
до тринадцатого, - закончил я, сразу же отключая телефон, не позволяя настырному
Дата добавления: 2015-11-05; просмотров: 26 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |