- Я сейчас же буду там. Передай ему, что я еду. Прием.
- Я не могу, – ответила Стэйси. – Никому больше не разрешено спускаться вниз, кроме офицеров из специального списка… и я к ним не принадлежу. Здесь целая куча обвинений, включая покушение на убий-ство и соучастие в убийстве. Не гони, как бешенная, возвращаясь в город. Тебе все равно не дадут с ними увидеться, и нет смысла тебе перевернуться где-то вместе с тачкой по дороге…
Линда трижды подряд нажала на микрофоне: быстро, быстро, быстро. И тогда произнесла:
- Я увижу его, обязательно.
Однако нет. Посвежевший на вид после дневного сна, на крыльце полицейского участка ее встретил шеф Рендольф и сразу же захотел, чтобы она сдала ему свой значок и пистолет; как жена Расти, она тоже оказалась под подозрением в подрывной деятельности против законного правительства города и подстре-кательстве к сопротивлению.
«Чудесно, – хотела было она ему сказать. – Арестуйте и меня, посадите в камеру к моему мужу». Но тут же вспомнила о девочках, которые сейчас должны быть у Марты, ждут, когда их заберут, не терпится рассказать ей, как прошел день в школе. Также она упомянула о встрече, назначенной на этот вечер в пасторате. Ей туда не попасть, если она будет сидеть в камере, а эта встреча теперь казалась ей важнее, чем раньше.
Потому что если они собирались завтра вечером освобождать из тюрьмы одного, то почему бы те-перь заодно не двоих?
- Передайте ему, что я его люблю, – сказала Линда, расцепляя пряжку своего ремня, стягивая с него кобуру. Все равно весомость оружия на самом деле никогда ее не привлекала. Переводить малышей че-рез дорогу в школу, напоминать старшеклассникам, чтобы выбросили окурки и грязные бранные слова из ртов… такие вещи больше были ей по душе.
- Я передам ваши слова, миссис Эверетт.
- Кто-нибудь осматривал его руку? Я слышала от кого-то, что у него будто бы сломана рука.
Рендольф нахмурился.
- Кто вам такое сказал?
- Не знаю, кто мне звонил. Он не назвался. Кто-то из наших ребят, я думаю, но радиосвязь там, на шоссе 117, всегда не очень хорошая.
Рендольф подумал и решил не развивать дальше эту тему.
- С рукой у Расти все обстоит благополучно, – сказал он. – А наши ребята больше уже не ваши. Идите домой. Я уверен, у нас к вам позже возникнут кое-какие вопросы.
Она почувствовала, что вот-вот заплачет, и подавила слезы.
- А что я скажу своим дочерям? Сообщу, что их отец сидит в тюрьме? Вы сами знаете Расти как хо-рошего человека; вы это хорошо знаете. Боже, это же он в прошлом году диагностировал у вас острое вос-паление желчного пузыря!
- Ничем не могу вам сейчас помочь, миссис Эверетт, – произнес Рендольф; времена, когда он назы-вал ее Линдой, похоже, остались далеко позади. – Но я не советовал бы вам сообщать детям, что их отец подготовил вместе с Дейлом Барбарой убийство Бренды Перкинс и Лестера Коггинса – относительно дру-гих мы еще не уверены, те убийства явным образом сексуального характера, и Расти о них мог не знать.
- Это бред!
Рендольф словно и не услышал.
- Также он старался убить выборного Ренни, не предоставив ему жизненно необходимого лекарства. К счастью, Большой Джим предусмотрительно спрятал рядом двух офицеров. – Он покачал головой. – Уг-рожать тем, что не предоставит жизненно необходимые лекарства человеку, который подорвал собствен-ное здоровье, заботясь о нашем городе. Такой вот ваш хороший муж, ваш чертовски хороший муж.
Она здесь может напроситься на неприятности, поняла Линда. И ушла оттуда, чтобы не ухудшать де-ла. Пять часов до встречи в пасторате Конго пролегли перед ней предлинным сроком. Она не могла при-думать, куда бы ей пойти, что ей делать.
А потом придумала.
С рукой у Расти было далеко не хорошо. Даже Барби это было видно, а между ними лежали три пус-тые камеры.
- Расти, я могу чем-нибудь помочь?
Расти был способен на улыбку.
- Разве что у тебя есть пара таблеток аспирина, которые ты мог бы мне перебросить. А еще лучше, если бы был дарвоцет[386].
- Только что все закончилось. А они тебе ничего не дали?
- Нет, но боль немного спала. Я выживу, – говорил он намного более бодрым тоном, чем действи-тельно чувствовал себя; боль была очень-очень сильной, и он готов был к ее увеличению.
- Впрочем, мне надо что-то делать с этими пальцами.
- Удачи тебе.
Это просто чудо, что ни один из пальцев не был сломан, хотя кость ладони – да. Пятая плюсневая кость. Ей он мог помочь разве что фиксацией, для чего ему надо разорвать на полосы майку. Но сначала…
Он схватился за левый указательный палец, вывихнутый в проксимальном междуфаланговом суста-ве. В кинофильмах этот трюк всегда делается быстро. Скорость добавляет драматизма. К сожалению, скорость, вместо улучшения, может ухудшить дело. Он применил медленное, равномерное, с постепен-ным усилением, давление. Боль была страшная; он ощущал ее всем телом и даже в суставах челюстей. Услышал, как скрипит его палец, словно навес дверей, которые давно никто не отворял. Где-то, совсем рядом, и вместе с тем словно в другой стране, краем глаза он заметил Барби, который стоял возле дверей своей камеры и смотрел.
И тогда вдруг палец магическим образом выпрямился и боль ослабла. Но только в этом пальце, правда. Расти сел на топчан, запыхавшийся, словно после продолжительного бега.
- Справился? – спросил Барби.
- Не полностью. Надо еще починить палец, которым я показываю факи. Он мне может понадобить-ся…
Расти ухватился за второй палец и начал все сначала. И вновь, когда уже казалось, что боль не мо-жет быть большей, вывихнутый сустав скользнул на свое место. Теперь остался только безымянный, кото-рый торчал у него так, словно Расти готовился поднять тост.
«И я таки выпью, если получится, – подумал он. – За самый сраный день в истории. По крайней мере, в истории Эрика Эверетта».
Он начал крутить этот палец. Тут тоже сидела боль, и тоже не существовало быстрого способа ее унять.
- Что ты наделал? – спросил Барби, при этом дважды резко щелкнув пальцами. Он показал на пото-лок, и тогда, сложив ладонь чашечкой, приложил ее себе к уху. Знал ли он на самом деле, что подвал про-слушивается, или только подозревал? Расти решил, что это все равно. Лучше вести себя так, словно их действительно слушают, хотя тяжело было поверить, чтобы кто-то в этой безмозглой халабуде успел до такого додуматься.
- Сделал ошибку, стараясь убедить Большого Джима добровольно уйти в отставку, – сообщил Расти. – Не сомневаюсь, они накинут мне с десяток других обвинений, но по сути меня подвергли заключению за то, что я посоветовал ему перестать переть так жестко, потому, что случится инфаркт.
О теме Коггинса Расти не вспомнил, но так, ему казалось, будет лучше для сохранности собственного здоровья.
- Как здесь с питанием?
- Неплохо, – ответил Барби. – Рози приносила мне завтрак. Хотя следует быть осмотрительным с во-дой. Она может оказаться пересоленной.
Он растопырил два пальца правой руки, показал ими себе на глаза, а потом на рот: смотри.
Расти кивнул.
«Завтра вечером», – артикулировал губами Барби.
«Я знаю», – ответил ему так же губами Расти. От такого усиленного шевеления раны на его губах по-трескались, из них вновь начала сочиться кровь.
Барби выартикулировал: «Нам… надо… какое-то… безопасное… место».
Благодарить Джо Макклечи и его друзей, Расти думал, что эту проблему он сможет решить.
У Энди Сендерса начались судороги.
Да и как иначе, если посмотреть на это серьезно; он не был привыкшим к кристаллам, а выкурил их уже достаточно. Он находился в студии РНГХ, прослушивал небесную симфонию «Хлеб наш насущный» в гимне «Большой Бог» и дирижировал музыканту в такт. Самого себя он видел в полете вдоль бесконечных скрипичных струн.
Мастер куда-то завеялся вместе с трубкой, но он оставил Энди запас толстых сигарет, которые сам называл «дым-дочурками».
- Тебе следует быть с ними осторожным, Сендерс, – предупредил он. – Они сущий динамит. «Кто не привык к питью, должен быть смирным» – первое послание к Тимофею. Это же касается и дым-дочурок.
Энди послушно кивнул, но только Мастер ушел, он начал курить, как демон: за раз дунул две дым-дочурки подряд. Затягивался, пока от них не оставались только лишь угольки, которые обжигали ему пальцы. Запах жареной кошачьей мочи от горящих кристаллов уже занимал верхнюю ступеньку в его хит-параде аромотерапии. Он уже почти выкурил половину третьей дым-дочурки, продолжая дирижировать, как Леонард Бернстайн, когда сделал особенно глубокую затяжку, на полную грудь, и тут же отключился. Упал на пол и дрыгался там посреди реки священной музыки. Пена полезла из его крепко сцепленных зу-бов. Полуоткрытые глаза вращались в своих глазницах, видели то, чего здесь не было. По крайней мере, пока что.
Через десять минут он вновь был при памяти и достаточно бодр, чтобы перепорхнуть по тропинке от студии до длинного красного складского здания.
- Мастер, – завопил он. – Мастер, где ты? ОНИ ЕДУТ!
Мастер Буши выпорхнул из боковых дверей склада. Волосы у него на голове торчали какими-то жир-ными перьями. Одет он был в грязные пижамные штаны с зассанной мотней и позеленевшими от травы брючинами. Украшенные веселыми лягушками и надписями ква-ква штаны едва не спадали с его костля-вых бедер, лобковые волосы кучерявились впереди и изобиловали у Мастера сзади, вылезая из щели ме-жду его худых ягодиц. В одной руке он держал АК-47. По прикладу было выведено аккуратными буквами: БОЖИЙ ВОИН. Во второй его руке был гаражный пульт. Мастер положил вниз БОЖЬЕГО ВОИНА, но не пульт. Он схватил Энди за плечо и хорошенько встряхнул, чтобы привести в сознание.
- Перестань, Сендерс, у тебя истерика.
- Они едут сюда! Горькие люди! Точно, как ты и говорил!
Мастер подумал.
- Кто-то позвонил тебе и предупредил?
- Нет, у меня было видение! Я упал в обморок и у меня было видение!
У Мастера вспыхнули глаза. Недоверие уступило место уважению. Он перевел взгляд с Энди на до-рогу Малая Сука, а потом вновь на Энди:
- Что именно ты видел? Сколько их? Там все кодло или только несколько, как прошлый раз?
- Я…я…я…
Мастер вновь его встряхнул, но намного деликатнее, чем перед этим.
- Успокойся, Сендерс. Ты теперь боец Божьей армии, а, следовательно…
- Христианский солдат!
- Правильно, правильно, правильно. А я твой командир. Итак, докладывай.
- Они едут двумя грузовиками.
- Только двумя?
- Да.
- Оранжевыми?
- Да!
Мастер поддернул на себе пижамные штаны (они чуть ли не моментально сползли на предыдущую позицию) и кивнул.
- Городские грузовики. Наверное, троица тех самых долбодятлов – братья Бови и мистер Курятник.
- Мистер кто?
- Кильян, Сендерс, кто же еще. Он курит кристаллы, но не понимает в этом смысла. Он дурак. Они едут вновь за пропаном.
- Нам лучше спрятаться? Просто спрятаться, пока они его будут забирать?
- Так я делал раньше. Но на этот раз – нет. Хватит с меня прятаться, довольно позволять им брать отсюда все, что захочется. Звезда Полынь вспыхнула. Настало время Божьим воинам поднять свой флаг. Ты со мной?
И Энди, который под Куполом потерял все, что хоть что-то значило для него, долго не колебался.
- Да!
- До конца, Сендерс?
- До конца!
- Так куда же ты тогда девал свое оружие?
Насколько Энди мог припомнить, его автомат остался стоять в студии, прислоненный к плакату, на котором Пет Робертсон[387] обнимал Лестера Коггинса.
- Давай-ка катись и возьми автомат, – произнес Мастер, беря в руки своего БОЖЬЕГО ВОИНА и про-верь магазин. – И отныне и всегда держи его при себе, тебе это ясно?
- Конечно.
- Ящик с боеприпасами там?
- Да.
Энди затянул один из ящиков туда лишь час тому назад. По крайней мере он думал, что с того вре-мени прошел час; дым-дочуркам было свойственно искривлять время по краям.
- Минуточку, – остановил его Мастер. Он пошел вдоль стены складского здания к коробке с китайски-ми гранатами и достал три штуки. Две он вручил Энди, приказав положить их в карманы. Третью гранату Мастер подвесил за кольцо на ствол своего БОЖЬЕГО ВОИНА.
- Сендерс, мне говорили, что после того, как выдернешь чеку, у тебя есть семь секунд для того, чтобы избавиться от этой сучечки, но, когда я подверг испытанию одну там, позади, в гравийном карьере, она взорвалась не больше, чем через четыре. Ты не тебе нужно доверять людям восточной расы. Запомни это.
Энди ответил, что запомнит.
- Хорошо, пошли. Заберем твое оружие.
Колеблясь, Энди спросил:
- Мы должны их застрелить?
Мастер явно удивился.
- Если будем вынуждены, а так – нет.
- Хорошо, – кивнул Энди. Вопреки всему, ему совсем не хотелось делать кому-то больно.
- Но если они обнаглеют, мы сделаем все, что необходимо. Тебе это понятно?
- Да, – ответил Энди.
Мастер хлопнул его по плечу.
Джо спросил у матери, можно ли, чтобы Бэнни и Норри остались ночевать у них. Клэр сказала, что конечно, она не против, если не будут против их родители. Для нее это было бы, фактически, даже утеше-ние. После их приключений на Черной Гряде ей нравилась сама мысль держать их всех рядом, у себя пе-ред глазами. Они могут нажарить себе попкорна на дровяной печи и продолжить суетливую игру в Моно-полию, которую начали час тому назад. На самом деле игра была слишком уж говорливой; их возбужден-ные восклицания и дикие вопли звучали постоянно, но ей это было безразлично.
Мать Бэнни согласилась и, на удивление Клэр, не против была и мать Норри.
- Хорошее дельце, – сообщила Джоуни Келверт. – Я хотела хорошенько нализаться с того времени, как все это началось. Похоже на то, что сегодня мне выпал шанс. И вот еще что, Клэр. Скажите этой де-вочке, чтобы нашла завтра утром своего деда и передала ему поцелуи.
- А кто ее дед?
- Эрни. Вы же знаете Эрни, разве нет? Все знают Эрни. Он беспокоится за нее. И я тоже, иногда. Этот ее скейтборд, – голос Джоуни дрожал.
- Я ей передам.
Едва лишь Клэр завершила этот разговор, как послышался стук в двери. Сначала она не узнала, кто эта женщина среднего возраста с бледным, напряженным лицом. Потом догадалась, что это Линда Эве-ретт, которая по обыкновению работала регулировщицей движения возле школы и выписывала штрафы водителям, которые перестояли два разрешенных часа в парковочной зоне Мэйн-стрит. Да и совсем не среднего возраста она была. Просто сейчас почему-то такой выглядела.
- Линда! – произнесла Клэр. – Что случилось? Что-то с Расти? Что-то плохое с Расти? – Она подумала о радиации… по крайней мере, на поверхности сознания это мелькнуло. В глубине копошились намного худшие предположения.
- Его арестовали.
Монополия в столовой моментально остановилась. Игроки теперь стояли вместе в дверях гостиной, потемневшими глазами смотрели на Линду.
- Там целый список обвинений, включая уголовное соучастие в убийствах Лестера Коггинса и Бренды Перкинс.
- Нет! – вскрикнула Норри.
Клэр подумала, не приказать ли им оставить комнату, но решила, что это безнадежное дело. Ей ка-залось, она догадывается, почему именно здесь оказалась Линда, и понимала ее, но вместе с тем и нена-видела за то, что та пришла. Ее и Расти – за то, что впутал в это дело детей. Хотя они все теперь соучаст-ники, разве нет? Под Куполом уже не зависит от собственного выбора вопрос соучастия в чем-то.
- Он перешел дорогу Ренни, – сказала Линда. – Теперь все упирается только в эту проблему, как ее понимает Большой Джим; есть только те, кто ему прекословит, и те, кто повинуется. Он абсолютно забыл о том, в какой ужасной ситуации мы оказались. Нет, даже хуже. Он использует эту ситуацию.
Джо мрачно спросил у Линды:
- Мисс Эверетт, а мистер Ренни знает, где мы были сегодня утром? Он знает о коробочке? Мне ка-жется, не надо было бы ему знать о коробочке.
- Какой коробочке?
- Той, которую мы нашли на Черной Гряде, – сказала Норри. – Мы видели только свет, который она выдает, а Расти туда поднялся и посмотрел на нее.
- Это генератор, – сказал Бэнни. – Только он его не смог выключить. Он его даже поднять не смог, хотя сказал, что тот совсем маленький.
- Я об этом ничего не знаю, – ответила Линда.
- Значит, и Ренни не знает, – произнес Джо. У него словно гора упала с плеч.
- Почему ты уверен?
- Потому что иначе он прислал бы копов, чтобы нас допросили, – объяснил Джо. – А если бы мы не от-ветили на их вопросы, они бы и нас упекли в тюрьму.
Где-то поодаль прозвучала серия чуть слышных звуков, похожих на выстрелы. Клэр наклонила набок голову и нахмурилась.
- Это фейерверк или выстрелы из оружия?
Линда не знала, а поскольку прозвучали они не из города, то и не переживала.
- Дети, расскажите мне, что там такое на Черной Гряде. Расскажите все, что вы видели и что видел Расти. А позже, сегодня вечером, будут также другие люди, которые захотят вас выслушать. Настало вре-мя собрать вместе все, что мы знаем. Фактически, мы даже запоздали с этим.
Клэр открыла, было, рот, чтобы сказать, что не желает впутываться в эти дела, и сразу его и закрыла, ничего не произнеся. Потому что выбора не существовало. По крайней мере, такого, который бы ей нра-вился.
Студия РНГХ располагалась довольно далеко от дороги Малая Сука, и подъездная аллея, которая вела к радиостанции (мощенная и в намного лучшем состоянии, чем сама дорога), была длиной не менее чем четверть мили. Там, где аллея выходила на Малую Суку, по обе ее стороны росла пара вековых ду-бов. Их листва, которая в нормальный сезон была такой яркой, что хоть на картинку в календаре или тури-стическом буклете снимай, висела безвольная, коричневая. За одним из стволов этих крепостных дубов стоял Энди Сендерс. За вторым – Мастер. Они слушали, как приближается рев дизельных двигателей больших машин. В глаза Энди стекал пот, и он его то и дело смахивал.
- Сендерс!
- А?
- Ты выключил предохранитель?
Энди проверил:
- Да.
- Хорошо. Слушай, чтобы у тебя все вышло с первого же раза. Если я прикажу тебе начать стрелять, поливай огнем этих уебанов! От головы до пят, вдоль и поперек! Если я не прикажу тебе стрелять, просто стой, где стоишь. Тебе ясно?
- Д-да.
- Я думаю, что никого мы сегодня не убьем.
«Слава Богу», – подумал Энди.
- Не убьем, если там вновь только братья Бови и мистер Курятник. Но я в этом не уверен. Если мне придется организовать веселье, ты меня поддержишь?
- Да, – без нерешительностей сказал Энди.
- И держи палец подальше от этого чертового курка, потому что можешь сам себе голову отстрелить.
Энди посмотрел вниз, увидел, что его палец действительно вцепился в спусковой крючок АК, и по-спешно убрал его оттуда.
Они ждали. Энди слышал битье собственного сердца внутри своей головы. Он убеждал себя, что глупо бояться: если бы не тот случайный телефонный звонок, он уже был бы мертвым, но это не помогало. Потому что перед ним открылся новый мир. Он понимал, что этот мир может оказаться фальшивым (разве он не видел, что наделали наркотики с Эндрией Гринелл), но все равно он был лучше, чем этот говенный мир, в котором он жил до сих пор.
«Господи, пусть они просто уедут прочь, – молился он. – Прошу Тебя».
Показались грузовики, они катились медленно, дуя темным дымом в притаившийся остаток проходя-щего дня. Выглянув из-за дерева, Энди заметил в передней машине две фигуры. Наверное, Бови.
Мастер долго стоял и не шевелился. Энди уже было начал надеяться, что тот передумал, наконец, решив позволить им забрать пропан. И тогда Мастер вышел из-за дерева и дал две коротких очереди.
Обдолбанный там или нет, но стрелком он оказался исправным. Оба передних ската первой машины начали сдуваться. Раза три-четыре грузовик кивнул передком и наконец, встал. Чуть не врезалась в нее та машина, что шла позади. Энди расслышал звуки музыки, какой-то гимн, и догадался, что тот, кто сидел за рулем второго грузовика из-за своего радио не услышал выстрелов. Тем временем, кабина передней ма-шины теперь выглядела пустой. Те двое, что в ней ехали, пригнулись и исчезли из вида.
Мастер Буши, такой же босый и голый, если не считать его пижамных штанов КВА-КВА (гаражный пульт прицеплен к обвисшему поясу, словно бипер) выступил из-за дерева.
- Стюарт Бови! – позвал он. – Ферн Бови! Вылезайте оттуда и будем говорить. – Он поставил БОЖЬЕ-ГО ВОИНА под дуб.
Тишина из кабины передней машины, но открылась дверца второй, и оттуда вылез Роджер Кильян.
- Что за остановки, – завопил он. – Мне нужно скорее возвращаться домой, мне еще кур кормить. – И тогда он увидел Мастера. – Эй, там, Филли, что случилось?
- Падай на землю! – закричал кто-то из братьев Бови. – Этот сукин сын стреляет!
Роджер посмотрел на Мастера, потом перевел взгляд на АК-47, прислоненный к дереву.
- Может, он и стрелял, но сейчас отставил оружие. К тому же это не кто-то, а он. В чем дело, Филли?
- Я теперь Мастер. Зови меня Мастером.
- О’кей, Мастер, в чем дело?
- Вылезай, давай, Стюарт, – позвал Мастер. – И ты тоже, Ферн. Никто здесь не пострадает, как мне кажется.
Открылась дверца переднего грузовика. Не поворачивая назад головы, Мастер произнес:
- Сендерс! Если увидишь у кого-то из этих двух дураков оружие, открывай огонь. Не траться на оди-ночные, сделай из них тако-сыр.
Но, ни у одного из Бови не было оружия. А Ферн выплыл с поднятыми вверх руками.
- С кем ты говоришь, приятель? – спросил Стюарт.
- Покажись, Сендерс, – позвал Мастер.
Энди вышел из-за дуба. Теперь, когда моментальная угроза кровопролития прошла, он получал на-слаждение. Если бы он додумался захватить сюда с собой, хоть одну из Мастеровых дым-дочурок, насла-ждение было бы еще лучше.
- Энди? – ошеломленно пробурчал Стюарт. – А ты здесь что делаешь?
- Я призван в ряды Божьей армии. А вы горькие люди. Мы все о вас знаем, и вам здесь не место.
- Чего? – не понял Ферн. Он уже опустил руки. Нос главного грузовика медленно наклонялся к дороге, поскольку большие передние колеса еще продолжали сдуваться.
- Хорошо сказано, Сендерс, – похвалил его Мастер. И тогда к Стюарту: – Вы, все трое, садитесь во вторую машину. Разворачивайтесь и везите свои жалкие сраки назад в город. Когда туда доберетесь, ска-жите этому сыну дьявола, супостату, что РНГХ теперь наша. Сюда принадлежит также лаборатория и все запасы.
- Что ты за херню такую мелешь, Фил?
- Я Мастер!
Стюарт сделал рукой небрежный жест, словно отмахивается.
- Называй себя, как тебе захочется, а только объясни мне, что это ты здесь…
- Я знаю, что твой брат идиот, – оборвал его Мастер. – А этот мистер Курятник, вероятно, не способен без печатной схемы себе шнурки завязать…
- Эй! – закричал Роджер. – Фильтруй базар!
Энди поднял свой АК. Он подумал, когда выпадет возможность, он напишет на его прикладе КЛО-ДЕТТ.
- Нет, это вы фильтруйте.
Роджер Кильян побледнел и сделал шаг назад. Никогда ничего подобного не случалось с Энди, когда он выступал на городском собрании, и ему теперь было очень приятно.
Мастер продолжал говорить так, словно никакой заминки и не было.
- Но ты, Стюарт, имеешь, по крайней мере, половину мозга, итак используй ее. Оставьте этот грузо-вик здесь, где он стоит, и возвращайтесь в город на той, второй машине. Передай Ренни, что все, что здесь есть, ему больше не принадлежит, оно принадлежит Богу. Передай ему, что звезда Полынь вспых-нула и если он не желает, чтобы Апокалипсис начался раньше времени, пусть лучше оставит нас в покое. – Он ненадолго призадумался. – Можешь ему также передать, что музыку мы будем передавать. Я сомнева-юсь, чтобы он об этом переживал, но кого-то в городе, она, возможно, утешает.
- А ты знаешь, сколько у него теперь копов? – спросил Стюарт.
- Мне на это тонко насрать.
- Я думаю, уже не менее тридцати. А завтра уже может быть и пятьдесят. И половина города уже но-сят голубые повязки на рукавах. Если он прикажет им выступить, хлопот у тебя будет достаточно.
- Ему это все равно не поможет, – ответил Мастер. – Мы уповаем на Господа, и сила наша большая, чем его сила вдесятеро.
- Хорошо, – сказал Роджер, демонстрируя свои математические таланты. – Это будет двадцать, но вы все равно проиграете по численности.
- Заткни глотку, Роджер, – произнес Ферн.
Стюарт завел свое вновь:
- Фил… то есть Мастер… ты бы лучше попустился, смотал этот кипиш, потому что это же говно про-блема. Ему не нужен дым, а только пропан. Половина генеров в городе голодные. На уик-энд их станет уже три четверти. Дай нам забрать пропан.
- Мне он нужен для варки. На этом извините.
Стюарт смотрел на Фила так, словно тот взбесился. «Наверно, так оно и есть, – подумал Энди. – На-верное, мы оба взбесились». Однако бесспорно, Джим Ренни также был сумасшедшим, и тут они квиты.
- А теперь уезжайте прочь, – завершил Мастер. – И передайте ему: если он надумает послать против нас вооруженные силы, он об этом пожалеет.
Стюарт обдумал услышанное, и пожал плечами:
- Ну и пусть, не моего пениса это розовогубые заботы. Поехали, Ферн. Я сяду за руль, Роджер.
- Что до меня, то и хорошо, – сказал Роджер. – Ненавижу их коробку передач.
Он окинул Мастера и Энди прощальным, преисполненным недоверия взглядом и отправился к зад-ней машине.
- Благослови вас Бог, друзья, – сказал им вслед Энди.
Стюарт кисло зыркнул через плечо:
- И тебя пусть Бог благословит. Потому что знает Бог, как сильно ты в этом нуждаешься.
Новые хозяева самой большой в Северной Америке метамфетаминовой лаборатории стояли бок обок и смотрели, как большой оранжевый грузовик развернулся и отправился в обратный путь.
- Сендерс!
- Что, Мастер?
- Я хочу догнаться бодрой музыкой, и срочно. Этот город нуждается в Мейвс Стейплз. А также в сест-ричках Кларк[388]. А как только я поставлю в эфир этих девах, мы с тобой покурим.
Глаза Энди наполнились слезами. Он обхватил руками костлявые плечи бывшего Фила Буши и сжал его в объятиях:
- Я люблю тебя, Мастер.
- Благодарю, Сендерс. Взаимно. Только не забывай держать оружие заряженным. Отныне мы пооче-редно будем дежурить.
Закатное солнце разрисовало вечер в оранжевый цвет, когда Большой Джим уже наконец-то сидел возле кровати своего сына. Вошел Даглас Твичел, чтобы сделать Джуниору укол. Сам парень в это время крепко спал. В определенной мере Большой Джим понимал, что было бы лучше, если бы его сын умер; что он будет делать или будет говорить живым, да еще и с опухолью, которая давит ему на мозг, предусмот-реть невозможно. Конечно, он его дитя, его плоть и кровь, но есть вещи поважнее, о которых он должен заботиться: благо города. Одна из тех запасных подушек, которые лежат в шкафу, могла бы тут помочь…
В этот момент зазвонил телефон. Взглянув по имени на экранчике, он насупился. Что-то там пошло не так. Если бы все было хорошо, Стюарт так быстро не позвонил бы.
- Что?
Он слушал, и удивление его нарастало. Там Энди? Энди с автоматом?
Стюарт ждал, что он ему скажет. Ждал, что ему будет приказано делать дальше.
«Дойдет и до тебя очередь, друг», – подумал Большой Джим и вздохнул, произнеся:
- Дай мне минутку. Мне надо подумать. Я тебе перезвоню.
Он дал отбой и задумался над этой новой проблемой. Можно сегодня же вечером снарядить туда от-ряд копов. Беспрекословно, привлекательная идея: сначала накрутить их в «Фуд-Сити», и тогда самому возглавить рейд. Если Энди погибнет, тем лучше. Таким образом, Джеймс Ренни – старший станет едино-лично править городом.
С другой стороны, на завтрашний вечер назначено чрезвычайное городское собрание. Туда придут все, и будет много вопросов. У него не было сомнений, что он сможет накинуть метовую лабораторию на счет Барбары и «Друзей Барбары» (в воображении Большого Джима Энди Сендерс теперь официально стал другом Барбары), однако все-таки… нет.
Нет.
Он действительно хотел напугать свое стадо, но никак не посеять сплошную панику. Паника не по-служит его цели, которая состояла в установлении тотального контроля над городом. А если он позволит Энди и Буши какое-то время спокойно посидеть там, где они сейчас находятся, то, что за беда? В этом может быть даже какой-то плюс. Тем временем они расслабятся. Убедят себя, что о них забыли, потому что в наркотиках полно витамина глупости.
С другой стороны, на пятницу, то есть это послезавтра, этот никчема Кокс назначил день свиданий. Толпа валом повалит на ферму Динсмора. Вне всяких сомнений, вновь развернет свою торговлю хот-догами Бэрпи. Пока там будет продолжаться эта хреноверть, пока этот Кокс будет вести свою единолич-ную пресс-конференцию, Большой Джим лично возглавит отряд из шестнадцати- восемнадцати полицей-ских, поведет их на радиостанцию и выкурит оттуда прочь этих двух угоревших идиотов.
Да. Это правильное решение.
Он перезвонил Стюарту и сказал, чтобы тот пока что бросил заниматься этой проблемой.
- Но я же думал, вам нужен пропан, – удивился Стюарт.
- Мы его заберем, – заверил Большой Джим. – И ты так же поможешь нам укротить эту парочку, если захочешь.
- Пусть меня черти возьмут, если я не хочу. Этот сукин сын, извиняюсь, Большой Джим, этот придурок Буши заслужил расплату.
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |