ческие явления обусловливают его поведение, его деятельность. Нужно со всей опре-
деленностью сказать: не признание, а отрицание, игнорирование роли психических
явлений в детерминации поведения людей ведет к индетерминизму. Так называемый
эпифеноменализ м, т.е. концепция, согласно которой психические явления -
это лишь бездейственные спутники единственно реальных и действенных физических
явлений, которые, по образному выражению Джемса, так же мало влияют на
реальный ход жизни, как тень, отбрасываемая путником, на его движение, этот
эпифеноменализм - не что иное, как оборотная сторона вульгарного механицизма.
Один так же несостоятелен, как другой. Нельзя дать подлинно детерминистическую
трактовку поведения, не учтя роли психических явлений в его детерминации.
Исследование показало, что движение, как правило, регулируется ощущением,
чувственными сигналами, поступающими как от окружающей среды, так и от дви-
жущегося органа. Еще И.М. Сеченов сформулировал <начало>, как он выражался,
соответствия движения оущению. И.П. Павлов осветил роль чувственных сигналов
в формировании произвольных движений; современные исследования <построения
движений> и действий человека показали, что более сложные действия человека
регулируются психическими явлениями все более сложного порядка. Так, движения
пишущей руки, движения, посредством которых осуществляется письменная речь, -
если говорить сперва только о буквенном начертании соответствующих слов, - регу-
лируются (<афферентируются>) фонематическими обобщениями, подчиненными смыс-
ловым соотношениям. (Фонема, как известно, это звук, который в данном языке
выполняет функцию различения значений слов и их грамматических форм.)
Характеризуя теорию так называемого <автоматизма> (т.е. механистического
детерминизма и эпифеноменализма), Джемс писал, что, согласно этой теории, зная
в совершенстве нервную систему Шекспира и все воздействия на нее со стороны
окружающей среды, можно было бы полностью объяснить, почему в известный
период его жизни его рука начертила какими-то неразборчивыми мелкими черными
знаками известное число листов, которые мы для краткости называем рукописью
<Гамлета>; мы могли бы объяснить причину каждой помарки и переделки, мы все бы
это поняли, не предполагая при этом в голове Шекспира решительно никакого
сознания.
Таким образом психические явления выпадают, согласно Джемсу, из всеобщей
взаимосвязи всех явлений материального мира; как будто на первый взгляд строго
детерминистическая концепция - теория автоматизма - своей оборотной стороной
имеет эпифеноменалистический индетерминизм.
На самом деле, как уже было сказано, смысловое содержание участвует в <аффе-
рентации>, в регулировании движений, и сами движения руки Шекспира, посредством
которых он начертал текст своего бессмертного произведения, необъяснимы без учета
их смыслового содержания. Замысливание <Гамлета> включалось в <афферентацию>
движений, посредством которых был написан его текст; развертывание смыслового
содержания <Гамлета> и начертание его текста составляют <афферентационную>
и исполнительскую часть единого процесса.
Многочисленные патопсихологические исследования показали, что за а пра к-
с и е и, то есть нарушением волевого, так называемого произвольного действия,
обычно стоит агнозия - нарушение познания, мышления. В построении произволь-
ных действий участвует их смысловое содержание, мысли человека^.
Когда идеалист подчеркивает роль идей в жизни человека и утверждает, что
мысли и помыслы людей управляют их поступками, ошибка его состоит совсем не
в том, что он признает действенную роль идей; идеи, мысли, помыслы - такие, какими
они бывают в действительности, насыщенные человеческими чувствами, пронизанные
страстью, и в самом деле движут поступками людей; ошибка идеализма состоит в том,
что он рассматривает идеи как нечто первичное, в том, что он не видит их про-
изводного характера, не учитывает того, что в качестве обусловливающих идеи,
мысли, психические явления включаются в жизнь человека, будучи прежде всего сами
обусловленными ходом его жизни.
Подводя итоги, мы видим: психические явления, сознание не вовсе чужеродно мате-
риальному миру и не обособленно от него; с самым фундаментом материального мира
его объединяет общее свойство отражения. Рефлекторная, отражательная деятель-
ность мозга сама является и материальной нервной деятельностью материального
органа мозга и вместе с тем деятельностью психической. Обращаясь к психической
деятельности мозга как познавательной деятельности человека, мы опять-таки
находим в познании взаимосвязь внешних воздействий и внутренних условий: познание
детерминируется объектом, воздействие объекта, детерминирующего познание, пре-
ломляется через подчиненную объективным закономерностям познавательную дея-
тельность, которая преобразует чувственные данные, не раскрывающие существен-
ные свойства объекта, и приводит путем анализа и синтеза к мысленному вос-
становлению объекта. Наконец, всматриваясь в жизнь человека, мы видим, как психи-
ческие явления вплетаются в ткань ее и как обусловленное и как обусловливающее,
как зависящие от условий жизни и как обусловливающие поведение людей, по-
средством которого эти условия изменяются.
Сознание обусловливает поведение, деятельность людей; деятельность же людей
изменяет природу и перестраивает общество. Таким образом сознание человека
входит как обусловливающее во все то, на что распространяется деятельность чело-
века, во всю бесконечную цепь событий, которые ею порождаются в жизни мира
и в истории общества.
Мы отметили специфические особенности психического, сознания, но нигде это
своеобразие сознания, идеального не ведет к раскалыванию мира надвое; единство
мира, основывающееся на его материальности, сохраняется по всем линиям, во всех
направлениях, в каждом из тех аспектов, в которых при конкретном рассмотрении
выступает вставшая перед нами проблема: бытие, материальный мир и сознание.
Эта большая теоретическая проблема, как и все проблемы большой теории, имеет
не только отвлеченно-теоретическое, но и практическое, жизненное значение.
Правильно поставленные вопросы познания мира в конечном счете связаны с задачами
его преобразования. Вопрос о связи психического с материальным, о зависимости
психического от материальных условий - это вопрос не только о познании, но и об
управлении психическими процессами. Решение вопроса о зависимости того или иного
протекания психических процессов либо формирования тех или иных психических
свойств от объективных условий определяет пути направленного изменения психо-
логии людей, пути их воспитания.
^ Goldsiein К.. Gelb A. Psychologie analyse himpathologischer. FSIIe, 1920; Head H. Aphasia und Kindred
Disorders of Speech. Cambridge. 1926. Vol. I, II. CM. также: Новое в учении об апраксии, агнозии и афазии.
М., 1934 (Особенно Кроль М.Б. <Старое и новое в учении об апраксии>); Лурия А.Р. Травматическая
афазия. М" 1947. С. 188-196; Gritchley X. Parential lob. L" 1953.
8. Рубинштейн С.Л. 225
Вопросы психологической теории
Основной акт, которым определяется право на существование новой научной
области, заключается в открытии или выделении определенного круга явлений,
развивающихся или функционирующих согласно своим собственным внутренним
закономерностям. Марксизм утвердился как наука об общественных явлениях
благодаря тому, что он вскрыл специфические законы их детерминации. И так же
обстоит дело с каждой дисциплиной, поднимающейся до уровня науки.
Главная задача всякой теории, в том числе психологической, - вскрыть основные
специфические закономерности изучаемых явлений. Каждая теория строится на том
или ином понимании детерминации явлений". Теоретическим фундаментом нашего
подхода к построению психологической теории является принцип детерминизма в его
диалектико-материалистическом понимании. Как нами уже отмечалось выше, он
может быть кратко сформулирован в одном положении: внешние причины действуют
через внутренние условия. Тем самым снимается антитеза между внешней обусловлен-
ностью и внутренним развитием или саморазвитием (самодвижением). Именно их
внутренняя взаимосвязь образует основу для объяснения всех явлений, в том числе и
психических.
С понятием детерминизма часто связывают механистическую концепцию, которая
господствовала в науке XVU-XVIII вв. Она исходила из понятия причин как внешнего
толчка, непосредственно определяющего эффект, вызываемый ею в другом теле или
явлении. Эта механистическая теория детерминизма лишь по видимости, с некоторым
приближением могла быть применена в классической механике к механическому
движению точки. Она оказалась в такой форме не всегда применимой уже в кванто-
вой механике. Она явно не в состоянии дать адекватное объяснение явлений орга-
нической жизни. Здесь одно и то же воздействие дает разный эффект по отношению к
организмам с разными свойствами и по отношению к одному и тому же организму
в разных условиях. Эффект внешнего воздействия зависит от внутреннего состояния
организма, на который это воздейстие оказывается. Это положение, относящееся ко
всем органическим явлениям, имеет еще бблыпую силу по отношению к психическим
явлениям.
Таким образом коренная слабость механистического детерминизма заключается
в том, что он пытался - безуспешно - установить непосредственную зависимость
конечного результата внешнего воздействия от этого последнего, минуя внутренние
условия того явления (или тела), на которое это воздействие оказывалось. Выра-
жением механистической концепции детерминизма в психологии является, как уже
" Кибернетика, поскольку она - учение об информации, или обратных связях, является собственно уче-
нием об одном виде или аспекте детерминации процессов. Именно этим обусловлена ее универсальная
применимость к разным областям. Она - учение о детерминации процессов, в ходе которых каждый по-
следующий обусловлен результатами предыдущего. В докибернетических машинах, машинах без обратных
связей, каждое действие машины было обусловлено ее устройством и не зависело от предыдущих ее
действий; в кибернетических машинах информация о результатах каждого действия машины, о внесенных
им изменениях включается в число условий, от которых зависит следующее действие машины. Притязания
кибернетики на то, что ей <подчиняются> самые различные области знаний (теория машин, физиология
мозга, общественные науки) или виды изучаемых ими процессов, опираются на то или означают только то,
что во всех этих областях имеются процессы, детерминация которых обнаруживает эту зависимость
каждого следующего действия от результатов предыдущего; изменения, вносимые результатом одного про-
4<ееея1ли действия, <ходя^в число условий, которыми определяется последующее. Учение об информации,
или обратных связях, кибернетика - это учение об одном определенном виде или аспекте детерминации.
В этом во всяком случае ее ядро, суть, все остальное - техника. Кибернетика - лишь частный случай
общего учения о детерминации процессов и явлений. Разработка этого последнего во всем его многообразии
таит в себе огромные возможности и открывает безграничные перспективы. Разработка учения о детер-
минации - одна из грандиознейших задач науки. Здесь нами предвидятся принципиальные возможности
построения целой системы алгоритмов для различных сторон или моментов детерминации явлений,
отмечалось, первоначальная схема строгого, уотсоновского бихевиоризма <стимул-
реакция>. Слабость механистического понимания детерминизма и использовал инде-
терминизм, издавна закрепившийся в идеалистической психологии и ныне проникаю-
щий, как известно, и в физику - в квантовую механику.
Преодолевая механистическое понимание детерминизма, детерминизм в его диа-
лектико-материалистическом понимании, отмечая значение внутренних условий и под-
черкивая их взаимосвязь с ведущими внешними условиями, выбивает почву из-под
индетерминизма, лишая индетерминизм основных его аргументов. Примером детерми-
низма нового типа может служить и павловское учение. Для того чтобы это стало
ясным, нужно (быть может, больше, чем это обычно делается) подчеркнуть в кон-
цепции И.П. Павлова один аспект, который не всегда достаточно отчетливо осо-
знается и надлежащим образом освещается.
Говоря об учении И.П. Павлова, обычно подчеркивают, что оно исходит из
внешних отношений организма со средой, с условиями его жизни, и самый мозг, по
Павлову, его высшие этажи служат осуществлению этих внешних отношений.
Однако Павлов смог создать научную теорию, подлинное учение об этих внешних
отношениях организмов со средой, вскрыть закономерности, которым они подчи-
няются, только благодаря тому, что он обратился к изучению внутренних закономер-
ностей мозговой деятельности, опосредствующих связь внешних воздействий на орга-
низм и его реакции^. Павловское учение раскрывает внешние отношения организма
с условиями его жизни в их закономерностях именно потому, что оно вскрывает
внутренние взаимоотношения процессов, которыми эти внешние отношения опосред-
ствуются.
Учение И.П. Павлова нашло специфическую форму выражения этого общего
принципа, отвечающую задачам физиологического изучения высшей нервной дея-
тельности.
Задача психологии заключается в том, чтобы найти для тех же философских
принципов, которые лежат в основе учения о высшей нервной деятельности,
новую, специфическую для психологии форму их проявления.
Общность принципов, которые по-своему выступили бы в учении о высшей нервной
деятельности и психологии, есть единственно надежная основа для того, чтобы
психология <наложилась> на учение о высшей нервной деятельности и сомкнулась
с ним без ущерба для специфики каждой из этих наук.
<Рефлекторное> понимание психической деятельности, как выше отмечалось,
означает, что психическая деятельность есть внешне обусловленная ответная дея-
тельность; она - внешне обусловленная ответная деятельность мозга человека. Это
значит, что психические явления определяются взаимодействием человека как субъ-
екта с объективным миром. В этом положении в неразвернутой и частной форме
заключена мысль, которая получила развернутое и обобщенное выражение в диа-
лектико-материалистическом понимании принципа детерминизма.
Этот общий принцип осуществляется в столь же многообразных формах, как
многообразна природа явлений, вступающих во взаимодействие. В этой своей
общности как философский принцип он относится не к одной какой-нибудь специальной
области явлений, а ко всем явлениям. В каждой специальной области явлений,
применительно к каждой особой форме взаимодействия, он должен поэтому получить
свою особую форму проявления. Строя психологию на основе диалектического
материализма, надо найти ту специальную форму проявления, которую диалектико-
материалистический принцип детерминизма должен получить применительно к психи-
ческим явлениям. Решение вопроса об этой специфической форме его проявления
упирается в вопрос о соотношении физиологического и психологического в учении
о высшей нервной деятельности и психологии.
- См. об этом подробнее раздел <О рефлекторной теории И.М. Сеченова и И.П. Павлова>.
8* 227
В ходе развития рефлекторной деятельности мозга возникают новые - психи-
ческие - явления: ощущения, восприятия и т.д. Тем самым закономерно возникает
новый объект исследования и встают новые задачи его изучения - задачи психологии.
Рефлекторная деятельность коры - это одновременно деятельность и нервная
(физиологическая) и вместе с тем психическая (поскольку это одна и та же дея-
тельность, выступающая в различных отношениях). Поэтому возникает задача ее
изучения, во-первых, в качестве нервной деятельности, определяемой физиоло-
гическими законами нервной динамики (процессов возбуждения и торможения, их ирра-
диации, концентрации и взаимной индукции), во-вторых, в качестве психической (как
восприятия и наблюдения, запоминания, мышления и т.д.). Однако здесь - как и
вообще - определяющим предмет науки является высшая, т.е. более специфическая,
его характеристика.
Каждая наука изучает явления действительности в специфических для данной
науки отношениях. Для физиологии действительность выступает как совокупность
раздражителей, воздействующих на м о з г, на анализаторы; для психологии -
в качестве объектов познания и действия, объектов, с которыми взаимо-
действует человек как субъект.
Сначала - до возникновения организма, способного реагировать на раздражители, -
бытие, действительность существует в виде процессов и вещей. С возникновением
организмов явления материального мира (вещи, процессы) выступают соотносительно
с организмами, на которые они воздействуют, и в качестве раздражителей.
Это взаимодействие совершается в <онтологическом> плане. Пока вещи выступают
только в качестве раздражителей, еще отсутствует гносеологический план; здесь нет
еще ни объектов, ни субъекта в собственном смысле слова. В процессе воздействия
раздражителей на организмы, обладающие рецепторами (анализаторами, органами
чувств), и их ответной деятельности возникают ощущения.
Раздражители, отраженные в ощущении, могут действовать в качестве сигналов,
не осознаваясь как объекты. Экспериментальным доказательством этого положения
являются опыты, свидетельствующие о том, что испытуемый может правильно реа-
гировать на чувственный сигнал, не осознавая сигнала, на который он отвечает
(Э. Торндайк, Л.И. Котляревский и др.). Явления (вещи, процессы), служащие раздра-
жителями и выступающие по отношению к организму, его органам (анализаторам)
в качестве таковых, осознаются, когда они выступают в качестве объектов.
Осознание вещи или явления как объекта связано с переходом от ощущения, слу-
жащего только сигналом для действия, для реакции, к ощущению и восприятию как
образу предмета (или явления).
Собственно сознание (в отличие от психического вообще) начинается с по-
явлением образа предмета (объекта) в специальном гносеологическом значении этого
термина.
Раздражители, отраженные в ощущении, в сознании, выступают в качестве
объектов. Понятие объекта - это гносеологическая категория; понятие раздра-
жителя - категория физиологическая. Так как все научное рассмотрение мира не
может быть сведено к физиологическому рассмотрению мира, а необходимо заклю-
чает в себе гносеологический (и психологический) аспекты, понятие объекта не может
быть сведено к понятию раздражителя^
^ Это различение понятий раздражителя и объекта, связанное с различием, с одной стороны, физио-
логического, с другой стороны, гносеологического и психологического аспекта научного рассмотрения
взаимоотношений индивида и окружающего мира, носит принципиальный характер. Поэтому о простом
недопонимании смысла этого разграничения понятий и аспектов свидетельствовала бы попытка, признав
невозможность подстановки на место объекта простого раздражителя, подставить на его место
комплексный раздражитель. Последний относится к тому же плану физиологических отношений, как и
Отношение к объекту существенно как для гносеологического, так и для психо-
логического плана. Различие между гносеологическим и психологическим углом зрения
заключается в том, что гносеология делает предметом своего изучения само это
отношение к объекту, а психология рассматривает психический процесс в этом отно-
шении к объекту.
Специфические задачи психологии начинаются в связи с переходом к изучению
осуществляемой мозгом психической деятельности человека. Психология, изу-
чающая психическую деятельность людей -одна из наук о человеке.
Это наука, вскрывающая закономерности осуществляемой мозгом психической
деятельности человека.
Два положения принципиального характера определяют наш подход к психологии
человека. Это, во-первых, понимание психических явлений вообще, как продукта
развития материального мира; это, во-вторых, понимание психологии человека в
ее специфических особенностях, как общественно обусловленного продукта
истории^.
Вопрос о месте психологии в системе наук обычно осложняется тем, что его
пытаются решить, исходя из противопоставления естественных и общественных наук,
исключая всякие переходы между ними. В термине <общественные науки> при этом
стираются более тонкие различия между собственно науками об обществе и науками о
явлениях, общественно обусловленных, к числу которых принадлежит психология
человека. Психология - одна из наук о природе человека, общественно
обусловленном продукте истории. Этим обусловлена связь психологии как с
науками о природе (прежде всего с учением о высшей нервной деятельности), так и с
науками общественно-историческими.
Поскольку психическая деятельность есть деятельность, осуществляемая мозгом,
она подчиняется всем законам нейродинамики: без их привлечения объяснение
психических явлений не может быть полностью осуществлено. Психологическое иссле-
дование может быть противопоставлено физиологическому изучению нейродинамики и
обособлено от него; при объяснении психических явлений все результаты физио-
логического исследования нейродинамики должны быть учтены и использованы.
Вместе с тем продукты этой нейродинамики, возникающие в результате ее новые -
психические - явления обусловливают новый план психологического исследования, в
котором процессы, которые изучают физиологическое учение о высшей нервной
деятельности, выступают в новом, специфическом качестве. Взятые в этом качестве,
они детерминируются отношениями, от которых абстрагируется физиология.
Заучивание, например, т.е. определенным образом организованное запоминание,
рассматриваемое в физиологическом плане, является организацией подачи воздейст-
вующих на мозг раздражителей. Поэтому оно подчиняется всем законам нейроди-
намики корковых процессов. Однако, когда мы объясняем результат заучивания
действием этих закономерностей, мы абстрагируемся от целого ряда взаимоотно-
простой раздражитель; так же как и простой раздражитель, он не в состоянии заменить и упразднить
гносеологический аспект проблемы (с которым связан и его психологический аспект).
Не может изменить этого положения и то обстоятельство, что павловская физиология имеет дело не
только с раздражителями как таковыми, но и с их сигнальным значением. Это последнее обстоятельство
действительно имеет очень большое значение. Благодаря ему вскрывается физиологический механизм
восприятия тех важнейших <функциональных> свойств объекта, которые характеризуют его в практи-
ческом отношении к жизни и деятельности индивида. Но и здесь мы остаемся в области физиологических
отношений и физиологического восприятия объекта. Но объяснение факта
должно ли быть его ликвидацией? Бывают, конечно, случаи, когда объяснение чего-то, что принималось за
факт, обнаруживает иллюзорность предполагаемого факта. Но физиологическое объяснение восприятия
объекта не может быть превращено в отрицание тех гносеологических отношений, которые анализируются
физиологически. Подлинный научный смысл павловских понятий и законов, конечно, не заключается
в замене и, значит, отмене гносеологических (и связанных с ними психологических) категорий.
^Подробнее об основных принципиальных положениях, определяющих марксистское понимание челове-
ческой психологии, см. дальше раздел о философских основах.
шений, которые характерны для заучивания как особого вида психической деятель-
ности. Когда тот же процесс, который в физиологическом плане представляет собой
ответ мозга на определенным образом организованную подачу раздражителей, в
психологическом исследовании рассматривается как заучивание, неизбежно выступают
новые зависимости - зависмость от деятельности человека, от тех отношений, в
которые в ходе этой деятельности человек вступает, к тому, что им запоминается
(например, к учебному материалу, к другим людям, к учителю, школьному коллективу
и т.д.). В этих новых зависимостях данный процесс и изучается психологией. Каждое
психологическое исследование вскрывает ту или иную из зависимостей этого рода.
Физиология же от них отвлекается. Для организации деятельности человека знание
именно этих зависимостей и закономерностей, которым они подчиняются, особенно
важно. Задача их раскрытия падает на психологию.
Мы сказали, что физиология абстрагируется от отношений, существенных для
психических явлений как таковых. Это значит, что физиологические явления много-
значны по отношению к психическим явлениям, взятым в специфических для них
свойствах и отношениях. Различные в своем конкретном выражении, психические
явления отвечают одному и тому же физиологическому процессу. К тому же не
существует точечного соотношения между психическими и физиологическими процес-
сами или явлениями: каждый конкретный психический процесс в своем физиологи-
ческом выражении представляется более или менее сложной динамической системой
или совокупностью различных физиологических процессов. В силу этого никак
невозможно, не утрачивая специфических различий одного психического процесса или
явления от других, подставить на место какого-либо психического явления <соот-
ветствующее> ему физиологическое как его полноценный эквивалент, способный
дифференцировать данное психическое явление от других, в психологическом плане от
него отличных. Одному и тому же физиологическому значению переменных, фигури-
рующих в формулах физиологических законов, всегда соответствует целая шкала раз-
личных психологических значений. Поэтому психические явления, оставаясь неотде-
лимыми от физиологических процессов, все же отличаются от них. Физиологические и
психологические законы не могут быть непосредственно приведены к совпадению
путем подстановки в психологические законы физиологических терминов. Физиологи-
ческие термины не адекватны тем отношеням, которые выражаются в психоло-
гических законах.
Подчиняясь физиологическим законам высшей нервной деятельности (законам
динамики нервных процессов), психические явления выступают как эффект действия
физиологических законов, и так же как сами физиологические, вообще биологические,
явления, подчиняясь, например, законам химии, выступают как эффект действия
химических закономерностей. Однако физиологические процессы представляют собой
новую своеобразную форму проявления химических закономерностей, и именно эта
новая, специфическая форма их проявления выступает в законах физиологии. Подобно
этому психические явления представляют собой новую, своеобразную форму проявле-
ния физиологических законов нейродинамики. Эта их специфика получает свое выра-
жение в законах психологии. Иными словами, психические явления остаются своеоб-
разными психическими явлениями и вместе с тем выступают как форма проявления
физиологических закономерностей, подобно тому, как физиологические явления
Дата добавления: 2015-11-04; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |