Становление человечества 14 страница

Мустьерские памятники исследуются исключительно интенсивно. Вместо преобладавшего ранее в науке представления о мустьерской эпохе как о периоде медленного и по всей ойкумене единообразного развития сложилась концепция огромного локального многообразия мустьерской культуры, множественности традиций в технике обработки камня, непосредственной преемственности отдельных локальных вариантов мустьерской и верхнепалеолитической культур '. Как мы убедились, внутри жизненного цикла неандертальцев возникла относительно независимая от него бытовая сфера, внутри которой начали формироваться первые зачатки эстетических, религиозных и идеологических представлений, то есть того, что пышным цветом расцвело в эпоху верхнего палеолита. Эти обстоятельства едва ли позволяют рассматривать мустьерскую эпоху в истории первобытного общества в качестве этапа низкого развития производительных сил и социальных отношений и безоговорочно объединять ее с шеллем и ашелем в особый большой период нижнего палеолита. И по уровню развития производительных сил, и по формам социальной организации, насколько об этом можно судить сейчас, она значительно превосходила предшествующие эпохи, что полностью согласуется и с гораздо более прогрессивным физическим развитием палеоантропов в сравнении с архантропами.

С другой стороны, непосредственная связь мустье с верхним палеолитом убедительно иллюстрируется обнаружением сосуществования человека современного типа с мустьерской культурой. Несколько случаев открытия такого сосуществования не выдержали проверки временем и считаются, по-видимому справедливо, неубедительными. Однако в убедительности находки в крымской пещере Староселье, сделанной А. А. Формозовым в 1953 г., нет ни малейших сомнений. Она- отличается ясными стратиграфическими условиями залегания, обилием найденных вокруг погребения и над ним мустьерских орудий, полным отсутствием в кремневой коллекции из Староселья следов примеси орудий верхнепалеоли-

' См.: Григорьев Г. П. Начало верхнего палеолита и происхождение Hom sapiens. Л, 1968.

==163

тических типов, наконец, бесспорно современным морфологическим обликом младенца из Староселья, несмотря на наличие отдельных примитивных признаков. Вывод из этой находки напрашивается сам собой — процесс перехода от палеоантропа к человеку современного типа был очень сложным, и основной комплекс современных особенностей сформировался еще в мустьерское время или, точнее говоря, в недрах отдельных групп, еще сохранивших традиции мустьерской культуры. Для Староселья есть, правда, как известно, прямые и фаунистические и основанные на точных методах датирования доказательства синхронности памятника основному комплексу мустьерских стоянок '.

Все эти факты, частично новые, а частично старые, но получившие иное звучание в свете новых наблюдений, приводят к мысли, что, по-видимому, стоит возвратиться к ранее широко распространенному, но потом заброшенному подразделению палеолита на три периода — ранний, или нижний, средний, поздний, или верхний, выделяя в качестве среднего палеолита эпоху мустье. На основании всего сказанного можно утверждать, что она ближе к верхнему палеолиту, чем к нижнему.

В нескольких словах резюмирую сказанное. Подразделение подсемейства Homininae на два рода с включением в род Hom не только современных людей, но и палеоантропов на первый взгляд вступает в противоречие с критерием орудийной деятельности. Обычно принято проводить границу между нижним и верхним палеолитом, базируясь на появлении ряда новых элементов — изготовлении орудий для производства орудий, возникновении искусства, развитого культа мертвых и т. д. Однако сами истоки многих из этих явлений, по-видимому, можно отнести к мустьерской эпохе (сложные орудия, элементы погребальной обрядности). Многообразие форм орудий в эпоху мустье и наличие открытых в основном за последние годы многочисленных вариантов мустьерской культуры доказывают значительное усложнение исторического процесса задолго до наступления верхнего палеолита. С этой точки зрения несовпадение морфологических данных и основанных на них границ родов в пределах подсемейства Homininae с критерием орудийной деятельности и с этапами развития социальной организации превращается в кажущееся. О чем это говорит? Несомненно, о том, что до появления человека современного вида развитие материальной и духовной культуры человечества происходило в тесной зависимости от эволюции его физических особенностей и уровень развития определялся уровнем морфофизиологической организации древнейших и древних гоминид. Такова

См.: Формозов А. А. Новые данные о палеолитическом человеке из Староселья.— Советская этнография, 1957, № 2, Он же. Пещерная стоянка Староселье и ее место в палеолите.— Материалы и исследования по археологии СССР M 1958, № 77 ''

==164

диалектика первых этапов первобытной истории — нарождающееся социальное еще не могло оторваться от цепко держащего его в своих руках биологического.

Когда возникли локальные различия в культуре и какой характер они носили?

В предшествующем изложении уже неоднократно использовались термины «культура», «материальная культура», «духовная культура». Подробное рассмотрение феномена культуры и ее роли в жизни человечества могло бы составить не одну книгу, о многоаспектности этой сферы исследований дает представление книга Э. С. Маркаряна «Очерки теории культуры», изданная в 1969 г. Мы не будем останавливаться, чтобы не отвлекаться и не отходить в сторону рт основной темы, на этой стороне дела, скажем только, что под культурой на этих страницах понимаются все результаты человеческой деятельности, независимо от того, нашли ли они воплощение в памятниках материальной культуры или в духовной сфере. С этой точки зрения уже первые шаги орудийной, или трудовой, деятельности порождают культуру, само орудие, даже наиболее примитивное, представляет собой предмет культуры. Таким образом, возникновение культуры неразрывно связывается с возникновением гоминид и самым началом трудовой деятельности. Из двух противоположных взглядов на проблемы генезиса социального: социальное возникает в целом (труд, общество и культура одновременны и взаимообусловлены в своем возникновении ') или социальное возникает поэтапно — и в нем можно выделить хронологически разновозрастные пласты2, первый взгляд выглядит более оправданным.

Если культура возникает с возникновением человечества и вместе с его первыми шагами распространяется по земной поверхности, то она с самого начала развивается в тех же условиях, что и человечество, испытывает те же влияния географической среды. Это означает, что параллельно с локальной морфологической дифференциацией человечества непременно должна была идти локальная культурная дифференциация как за счет действия изоляции в процессе расселения человечества по земной поверхности и увеличения ойкумены, так и в результате культурной адаптации к многообразным природным условиям. Все это теоретически очевидно, как очевиден и сам факт локальной культурной дифференциации человечества, начиная с ранних эпох его истории. Эта дифференциация демонстрируется всем накопленным опытом изучения истории и нашими теперь уже очень обширными и богатыми

См.: Мегрелидзе К. Р. Основные проблемы социологии мышления. Тби-

1965.

лиси, 1965.

2 См.: Маркарян Э. С. О генезисе человеческой деятельности и культуры

См.: Маркарян Э. С. О генезисе человеческой деятельности и культуры.

Ереван, 1973.

==165

знаниями о самых разнообразных цивилизациях и примитивных культурах в заброшенных уголках Земли. Проблема возникает тогда, когда встает вопрос о времени возникновения локальных различий в культуре, о возникновении их вместе с самой культурой или о начале территориальной дифференциации в более поздние эпохи, когда численность человечества возросла по сравнению с первоначальной, а территория расселения увеличилась. Теоретически альтернатива между идеей синхронности возникновения самой культуры и локальных различий внутри нее, с одной стороны, и противоположной идеей о сравнительно позднем оформлении локальной дифференциации в рамках уже какое-то время развивавшейся единым потоком культуры — с другой, не может быть решена удовлетворительным образом, так как возможные логические аргументы в пользу каждой из них примерно равноценны. Даже первоначальная ойкумена занимала достаточно большую площадь на земной поверхности, и географические условия внутри нее были неоднородны. Они должны были способствовать развитию локальной культурной дифференциации, но и культура должна была быть на первых этапах своего развития очень монотонна и примитивна, что суживало возможности появления территориальных различий и границы приспособления к разнообразию природной среды. Проблему поэтому может решить только обстоятельное изучение самого раннего археологического материала, относящегося к ранним стадиям развития материальной культуры, то есть костяного и каменного инвентаря палеолитического времени.

Во второй половине прошлого века, когда были открыты палеолитические памятники, основное внимание уделялось исследователями вскрытию их динамики во времени и установлению хронологической периодизации. Локальные различия фиксировались лишь случайно, и им не придавалось значения. К истолкованию некоторых наблюдаемых различий как локальных, а не хронологических исследователи палеолита подошли уже после того, как была разработана хронологическая периодизация и выделены основные этапы в развитии эпохи палеолита, то есть в первой четверти XX в. В этом отношении особенно велики заслуги выдающегося исследователя европейского палеолита А. Брейля, открывшего и раскопавшего огромное число мустьерских и верхнепалеолитических стоянок и пещер и выделившего для эпохи мустье и верхнего палеолита несколько локальных вариантов палеолитической техники. Однако для нижнего палеолита на протяжении десятилетий, как уже говорилось, единственным орудием считалось ручное рубило. Только после изучения внеевропейского палеолита и открытия других форм орудий можно было реально поставить вопрос о локальных различиях техники обработки, как важной

производственной культурной особенности, и для нижнего палеолита.

==166

Значительный интерес в связи с разбираемой темой вызвала проблема географического размещения ручных рубил и чопперов в разных территориальных группах нижнепалеолитических памятников. Крупным американским археологом X. Мовиусом, на книгу которого выше мы уже ссылались, была предложена теория двойного деления первобытной ойкумены, то есть Старого Света, в направлении с севера на юг: на западе, считалось, были представлены ручные рубила, тогда как на востоке преобладали чопперы. Пространственный рубеж между этими громадными ареалами был намечен приблизительно вдоль географической границы между Европой и Азией через Северную Индию и ЮгоВосточную Азию. Этот рубеж, или «линия Мовиуса», может расцениваться как первое в истории по-настоящему серьезное указание на существование исторического своеобразия и локальной приуроченности исторического процесса. Но вопрос о ее реальности послужил предметом острой и длительной дискуссии. Указывалось на то, что чопперы и ручные рубила сосуществуют в отдельных памятниках в равном количестве или встречаются в близких географически памятниках ', что рубила преобладают, скажем, на Яве, что на западе ойкумены открыты местонахождения с грубыми рубящими орудиями 3, что в Африке, наконец, мы сталкиваемся с каким-то особым своеобразием. В последнем случае оно выражается в доказанном всей совокупностью исследованных памятников своеобразии перехода к поздним этапам палеолита в пределах Африки, а также огромном богатстве локальных вариантов, отражающих длительное переживание традиционных форм. Своеобразно и хронологическое положение африканского мустье — совсем недавно оно датировалось в пределах максимум последних 50 000 лет, а теперь с помощью тех же методов удревнилось еще примерно на 75 000 лет. Однако все эти соображения имеют решающее значение лишь при абсолютизации «линии Мовиуса». Между тем она должна, очевидно, рассматриваться лишь как весьма приблизительная в географическом смысле полоса разграничения разных локальных тенденций в технической обработке камня. Обе формы орудий, конечно, изготовлялись и использовались и на западе, и на востоке ойкумены, но тогда как на западе преобладали рубила, на востоке преобладали чоп-

' См.: Замятин С. Н. О возникновении локальных различий в культуре палеолитического периода.— В кн.: Происхождение человека и древнее расселение человечества.— Труды Института этнографии АН СССР (Новая серия). М., 1951, т. 16; Борисковский П. И Древнейшее прошлое человечества. Л., 1979.

2 Борисковский П. И. Древний каменный век Южной и Юго-Восточной Азии. Л., 1971; Barstra G. Contribution to the study of the paleolithic Patjitan culture, Java, Indonesia, part. I, London, 1976

3 Bordes F. The old stone age New York — Toronto, 1968; Григорьев Г. П. Заселение человеком Азии.— В кн.: Ранняя этническая история народов Восточной Азии. М., 1977.

4 См Григорьев Г. П. Палеолит Африки.— В кн.: Исследования по археологии древнего каменного века. Л., 1977.

==167

перы. При очень трудном и в геологическом, и в технологическом отношении разграничении шелльского и последующего ашельского этапов нижнепалеолитической техники, во многих конкретных случаях вызывавших и продолжающих вызывать многочисленные споры, следует ограничиться констатацией того обстоятельства, что, по-видимому, на протяжении всей стадии архантропов осуществлялось постоянное усовершенствование выделки и рубил, и чопперов, но географически границы их преобладания оставались более или менее стабильными. Но кроме этих, так сказать, генеральных различий, приуроченных географически, можно отметить и на редкость дисперсный характер географического распространения различных вариантов нижнепалеолитической техники в тех случаях, когда оно было изучено в пределах сравнительно небольших территорий. Примером тому является Кавказ, где известны группы ашельских стоянок, давших технологически разный каменный инвентарь '. Переходя к неандертальской стадии, мы имеем тот же дисперсный характер географического распространения различных вариантов мустьерской техники, группирующихся в какие-то более крупные территориальные группы,— о своеобразии африканского мустье уже говорилось, в пределах Евразии своеобразие отдельных крупных районов менее очевидно, но все же, по-видимому, тоже имело место. Дисперсное распределение, выявленное и для ограниченных территорий, например Крыма, как это было показано А. А. Формозовым в 1958 г., означает, что локальные варианты техники обработки камня представляли собой каждый достояние более или менее малочисленной группы коллективов. Карта распространения мустьерских памятников по всей ойкумене еще не составлена, но там, где об их распространении можно судить на основании достаточного количества достоверных данных, намечаются не только локальные группировки памятников, но и прослеживается их территориальная преемственность с верхнепалеолитическими культурами, как это показал в 1968 г. Г. П. Григорьев. В общем, оценивая локальную культурную дифференциацию на стадии палеоантропов, можно прийти к выводу, что она усилилась по сравнению с предшествующей стадией и выражает прогрессивное усложнение исторического процесса.

Все эти наблюдения, относящиеся к хронологически разновременным и территориально различным памятникам, неопровержимо свидетельствуют об одном — территориальная дифференциация сопровождает рождение культуры начиная с самых ранних ее этапов. Не имеется прямых свидетельств подобной дифференциации для олдувайской эпохи ввиду ограниченного числа исследованных памятников и монотонности следов материальной куль-

' См.: Любин В. П. Нижний палеолит Кавказа (История исследования, опорные памятники, местные особенности).— В кн.: Древний Восток и мировая культура. М., 1981.

==168

туры на этой стадии, но есть все основания относить начало проявления территориальной дифференциации к наиболее раннему периоду нижнего палеолита — шелльской эпохе, то есть ко времени, отстоящему от современности минимум на несколько сотен тысяч лет. Начиная с этого времени не только хронология и последовательность, но и территориальное своеобразие явлений должны быть постоянно в орбите внимания исследователей, занимающихся сравнительным культуроведением. Вопрос о природе территориальных культурных различий очень сложен, и мы коснемся его в дальнейшем. Здесь же стоит лишь отметить, что разные исследователи приписывают им совершенно различное значение. Одни рассматривают их как различающиеся производственные навыки, которые складывались сначала в этнокультурные области и зоны и лишь затем аккумулировались в так называемые культуры — археологическое выражение этнического своеобразия '; другие — как собственно археологические культуры в узком смысле слова 2; наконец, третьи — даже как различные тенденции в стиле оформления палеолитических орудий 3. Констатируя реальное существование локальных различий в культуре начиная с нижнепалеолитического времени, мы, следовательно, далеки еще от полного и общепринятого понимания конкретного смысла подобного локального своеобразия.

Факторы изменения физического типа древних гоминид

В тех крупных работах, которые вышли сразу же после появления книги Ч. Дарвина «Происхождение видов путем естественного отбора и сохранение избранных пород в борьбе за жизнь» и с которых начинается научная разработка проблемы животного происхождения человека,— в книге Т. Гексли «О положении человека в природе» и в книге К. Фогта «Лекции о человеке, его месте в творении и истории Земли», вышедших в 1863 г., вопрос о факторах выделения человека из животного мира даже не рассматривался специально, так как авторы считали совершенно очевидным, что таким фактором может быть только естественный отбор. Однако уже десятилетие спустя Дарвин в книге «Происхождение человека и половой отбор», вышедшей в 1871 г., гораздо глубже подошел к этому вопросу и выдвинул гипотезу, с помощью которой попытался объяснить многообразные отличия человека от животных.

' См.: Формозов А. А. Этнокультурные области на территории европейской части СССР в каменном веке. М., 1959; Он же. Проблемы этнокультурной истории каменного века на территории европейской части СССР. М., 1977.

2 См.: Любин В. П. Нижний палеолит.— В кн.: Каменный век на территории СССР. М., 1970; Он же. Мустьерские культуры Кавказа. Л., 1977; Ерицян Б. Г. К вопросу о выделении нижнепалеолитических культур на Армянском нагорье.— В кн.: Каменный век Средней Азии и Казахстана. Ташкент, 1972.

3 См.: Григорьев Г. П. Верхний палеолит.— В кн.: Каменный век на территории СССР. М., 1970.

==169

Речь идет о гипотезе полового отбора, то есть избирательного полового общения, программируемого психологическими предпочтениями, основанными бессознательно или осознанно на какихто физических особенностях. Ч. Дарвин очень обстоятельно аргументировал свою гипотезу половой формы естественного отбора, использовав огромный уже доступный в его время материал о половых предпочтениях у животных и птиц и перенеся свои наблюдения и на человека. Однако, несмотря на обстоятельную зоологическую аргументацию, бесспорно доказавшую широкое распространение половой формы отбора в животном царстве и затем многократно подтвержденную, правомерность перенесения ее на человека осталась недоказанной и становилась все более и более сомнительной по мере накопления палеоантропологических знаний и осознания всей полноты различий между человекообразными и человеком. В самом деле, о каком половом предпочтении в процессе антропогенеза можно говорить по отношению к таким признакам, как совершенная кисть или большой объем мозга, или им подобным? Эти признаки не фиксировались визуально и, следовательно, не могли служить основой половых предпочтений, но, как мы знаем, именно они эволюционировали в процессе антропогенеза.

Разрабатывая философские проблемы естествознания и применяя принцип диалектики к вопросу о происхождении человека, Ф. Энгельс пошел значительно дальше Ч. Дарвина и других ученых в понимании движущих сил эволюции человека. Его теорию, сформулированную в незаконченном тексте «Роль труда в процессе превращения обезьяны в человека», написанном для «Диалектики природы», можно назвать трудовой теорией антропогенеза, так как ее ключевой смысл состоит в признании труда основным фактором, способствовавшим выделению человека из животного мира. Трудовая деятельность сначала в виде очень примитивных, а затем все более осознанных и целенаправленных коллективных действий справедливо рассматривается как наиболее типичное поведенческое отличие человека от животных и в то же время удачно объясняет формирование таких специфических человеческих черт, как огромное развитие ассоциативной сферы в мышлении и происхождение самого мышления, образование подвижной, совершенной кисти руки, появление такого специфического средства коммуникации, как членораздельная речь, наконец, формирование таких морфологических признаков, как специфически человеческое строение таза, и т. д. Труд и трудовая деятельность всегда рассматривались и К. Марксом, и Ф. Энгельсом как основная форма существования человеческого общества. Распространение этой фундаментальной идеи также на процесс антропогенеза, на процесс становления человеческого общества дало возможность понять многие проблемы, на которые нет ответа в дарвиновской теории.

Следует коснуться одного вопроса, второстепенного самого по

К оглавлению

==170

себе, но имеющего самое непосредственное отношение к нашему изложению. Неоднократно звучали голоса, что концепция Ф. Энгельса имеет ламаркистскую направленность и что Ф. Энгельс допускал и даже отстаивал идею непосредственного прямого влияния труда на физическую организацию человека в духе теории Ж. Ламарка об упражнении и неупражнении органов. Эти упреки вряд ли справедливы. Ф. Энгельс разрабатывал свою концепцию естествознания и антропогенеза на рубеже третьей и четвертой четвертей прошлого века, когда идеи Ж. Ламарка были еще живы, несмотря на распространение теории отбора, и когда даже сам Дарвин колебался в подходе к конкретным фактам между объяснениями их с помощью своей гипотезы отбора или ламарковского принципа неупражнения и упражнения органов. Его переписка последних лет отражает эти колебания и свидетельствует о том, что Дарвин проделал длительный и достаточно мучительный путь от полного отрицания этого и других ламарковских принципов до их частичного признания. Ф. Энгельс в своих формулировках просто отдавал дань времени, отражая в них современный ему уровень развития биологической теории. Текст, о котором идет речь, посвященный происхождению человека, самим Ф. Энгельсом опубликован не был, и не исключено, что он был бы подвергнут дополнительной переработке. Отдельные формулировки из этого текста следует поэтому рассматривать больше как метафорические выражения, чем как прямую защиту ламарковского принципа упражнения и неупражнения органов '.

Чем обогащают трудовую теорию антропогенеза современные эволюционные представления и наши знания о трудовой деятельности древнейших гоминид? Отбор и с началом трудовой деятельности остается мощной преобразующей силой, о чем свидетельствуют рассмотренные ранее интенсивные морфологические преобразования в ходе антропогенеза и особенно на его раннем этапе. Подобные преобразования невозможно ни представить себе, ни объяснить без огромной преобразующей роли отбора, может быть, в связи с использованием камней и палок даже более действенной, чем в сообществах человекообразных обезьян. Но с самого начала перехода к труду отбор должен был резко изменить направление своего действия: в коллективах обезьян, как и вообще в сообществах животных, отбор действует в первую очередь на уровне индивидуума, это прежде всего внутригрупповой отбор, в то время как межгрупповой отбор, в сущности, продолжает и как бы усиливает селекцию внутригруппового уровня, то есть благоприятствует группам со случайным преобладанием сильных и жизненно активных индивидуумов. Переход к коллективному труду меняет направление селекции и внутри групп, и между группами. Не исключено, ' Об этом см. специально: Урысон М. И. Дарвин, Энгельс и некоторые проблемы антропогенеза.— Советская этнография, Ί978, № 3.

==171

что отбор на силу и физическую ловкость еще сохранял свое значение на межгрупповом уровне, но и в этом случае особо агрессивные особи должны были подавлять свои антисоциальные качества под давлением коллектива, в то время как особи, даже физически слабые, но наделенные социальными инстинктами, с более развитым ассоциативным мышлением могли занимать ведущие места и в коллективных охотничьих действиях, и в процессе изготовления простейших орудий. Весьма вероятно, например, что такая особенность неандертальцев, как массивность скелета, является результатом условий их жизни. Повседневная необходимость перетаскивания тяжелой добычи даже на небольшие расстояния, возникшая, с одной стороны, в связи с освоением способов охоты на стадных копытных, с другой — с переходом к оседлости, не могла не усилить действия отбора на физическую силу индивидуумов, что и нашло отражение в формировании массивного скелета. Но параллельно с этим и социальные инстинкты у неандертальцев развились до гораздо более высокого уровня, чем на предшествующей стадии архантропов. Что же касается межгруппового отбора, то очевидны преимущества, которые имели группы, сплоченные в социальном отношении, обладавшие развитыми техническими навыками в обработке дерева, кости и камня, состоявшие из более искусных охотников и собирателей.

Но значение трудовой деятельности в становлении человека и человеческого общества, естественно, невозможно свести только к переориентации действия естественного отбора. Через отбор трудовая деятельность влияла на морфологическую организацию предков современного человека, но кроме этого была еще обширная сфера ее прямого воздействия на формирование социальной организации и психического мира древнейших гоминид. Выше уже говорилось, что без сплочения коллективов и установления какого-то уровня взаимной коммуникации внутри них невозможно было достижение взаимопонимания при совершении коллективных действий. Невозможна была и мирная жизнь внутри коллектива, так как при усложнении индивидуального поведения вероятность столкновений, естественно, повышалась. Но и повышение уровня социальности в коллективах, и усложнение коллективного поведения в первую очередь вызывались трудом, то есть совместной деятельностью членов именно данного коллектива по добыванию средств существования. Следовательно, трудовая деятельность была творческим фактором человеческого развития не только в сфере формирования организации общества, но и в сфере морфологии человека. Ф. Энгельс так и писал — «в определенном смысле труд создал самого человека». Опираясь на эту его мысль, современные философы справедливо пишут о «самопорождении человека в процессе труда» '.

' Ярошевский Т. М. Философские проблемы антропогенеза.— Вопросы философии, 1975..Ν«7. с. 75.

==172

Таким образом, в первую очередь труд, как явление социальное, и во вторую очередь направляемый трудом отбор, как явление биологическое, по-видимому, определили в своем взаимодействии специфику самого раннего этапа антропогенеза и прогрессивное развитие исходной формы в описанных экологических условиях, приведшее к становлению первичных стадных ячеек древнейших гоминид а также их дальнейшую динамику по пути усложнения группового поведения, орудийной и хозяйственной деятельности и социальной организации. Именно социальный фактор - труд — сыграл роль ведущей силы антропогенеза, постоянно расширяя сферу своего действия и сужая сферу естественного отбора.

==173

00.htm - glava07

Глава 5

Происхождение и начальный развития

Происхождение языка — внелиигвистическая проблема?

С философской точки зрения очевидно, что происхождение каких-то явлений должно изучаться той же наукой, какая изучает сами явления. Философия диалектического материализма специально подчеркивает, что любое явление должно рассматриваться в динамике и развитии, и только тогда оно может быть по-настоящему понято, тогда можно установить его место среди других явлений. Таким образом, любая наука исследует подведомственный ей круг природных или социально-исторических процессов и явлений не только в статике, но и в динамике, прослеживает их истоки, пытается открыть законы, управляющие их развитием. Практически подобный подход открывается даже при поверхностном знакомстве с любой наукой — немалое место по объему в любой научной дисциплине занимают гипотезы о происхождении тех явлений, которые она изучает, а теоретическое значение таких гипотез еще больше: они целиком определяют лицо научной дисциплины и ее право именоваться развитой и продвинутой или отсталой и находящейся лишь на пороге настоящего понимания предмета исследования. В мире все изменчиво и подвижно, и научное знание только в той мере способно отразить это вечное движение, в какой оно будет вдумываться в, генезис явлений, природу и причины процессов, фиксировать циклы развития природных явлений и социальных институтов. Так ставит вопрос диалектический материализм.

Дата добавления: 2015-10-21