На этих словах Гарри как-то встрепенулся и окинул окружающую разруху виноватым взглядом:
— Упс, кажется, я перестарался, — сказало зарёванное лохматое чудо.
Это красивое место стало первым в магическом мире, которое ему хотелось назвать громким словом — “Дом”, а людей в нём живущих — “Семьёй”. Даже Северуса, с его неистребимым ехидством и Люциуса, с его аристократическими замашками.
Смех Драко был слышен на весь дом.
— Ладно, пойдем, сходим в душ, потом поспим, проснемся и тогда продолжим серьезный разговор, — отсмеявшись, сказал он.
— А мне опять на полу спать? — продолжал капризничать Гарри.
— Нет, со мной, но потом мы обсудим твоё поведение, — Поттер почувствовал себя нашкодившим школьником и поплёлся за Драко в спальню. Приняв (на этот раз вместе) душ, они повалились на кровать и моментально уснули. Следующий раз, они проснулись только ближе к вечеру.
Несмотря на случившуюся истерику, Гарри очнулся первым и, к тому моменту, как Драко продрал глаза, успел напридумывать себе Мерлин знает чего.
Проснувшись, Малфой не обнаружил рядом с собой любимого и нервно оглядел комнату. Гарри, скорчившись, сжавшись в комок, сидел в дальнем углу и мелко дрожал. “Мерлин! Что еще успело случиться?!” — было единственной мыслью слетающего с кровати слизеринца. Парень сделал несколько шагов по направлению к любимому, но был остановлен его истеричным криком:
— Не подходи!
Драко остановился, пытаясь понять, что происходит. Ему было жизненно важно узнать причину плачевного состояния Гарри, а для этого, в любом случае, требовалось подойти. Осторожно, словно боясь спугнуть дикого зверя, он стал приближаться.
— Не приближайся! Я опасен! — крикнул Поттер, вжимаясь глубже в угол.
“Фу-у-у-ух, — облегченно выдохнул Драко, — похоже, Гарри вспомнил сегодняшнее утро и осознал, что действительно пытался меня убить. Это не самое страшное из того, что могло произойти”.
— Ты не опасен, Гарри, во всяком случае, для меня, — спокойным тоном сказал Драко, стараясь успокоить любимого.
— Я хотел тебя убить! Как ты можешь смотреть на меня без омерзения?! Я как бешенное животное! — продолжал гнуть свою линию Гарри.
— Да, хотел. Но я сам, осознанно, тебя спровоцировал, — таким же спокойным голосом, как раньше, ответил Драко.
— Это не оправдывает моих действий! Ты просто сказал правду, я никчёмный, ни на что не годный урод! Я даже не могу подчиниться простым командам! — истерично кричал Поттер.
— Гарри, успокойся. Я не считаю тебя ни никчёмным, ни уродом. В пользу последнего говорит то, что мне постоянно хочется заниматься с тобой сексом. Или ты считаешь, что у меня такой плохой вкус? — мягко спросил Малфой, гордо задрав нос вверх.
Вся ситуация была настолько странной, что Гарри нервно рассмеялся, а Драко только это было и нужно. Он метнулся в угол и сцапал гриффиндорца, крепко прижав к себе.
Тот, по правде сказать, слегка посопротивлялся, но настолько боясь причинить Драко вред, что это и за сопротивление считать было нельзя. Обняв Гарри руками и ногами, блондин начал успокаивать нервного любовника.
— Гарри, всё хорошо. Мы оба знали, что с тобой будут сложности, — уговаривал он его, как маленького.
— Но я не рассчитывал, что из-за пары глупых слов начну крушить все, что под руку подвернется и, тем более — попытаюсь убить, — пыхтя и пытаясь освободиться, ответил Гарри.
— Это оправданный риск. Это того... — договорить у Драко не получилось.
Гарри взвился и заорал на всю комнату:
— Оправданный риск?! Да как ты такое можешь говорить?!
— Так! — гаркнул в ответ Драко, — Мне проще рискнуть жизнью и получить шанс на любовь и доверие со стороны любимого человека, чем жить, как многие, витая в придуманных иллюзиях. Считай меня эгоистом, но я хочу, чтобы меня любили и верили мне, а не спали со мной, как на минном поле. Ты хоть понимаешь, что не можешь расслабиться даже во сне, когда спишь рядом с нами?! Быть всегда начеку — не нормально даже для мага-воина! Все это заметили давным-давно, но только отец и Эрик смогли придумать, как это изменить! — орал на ошарашенного Гарри Драко.
— А твой отец-то тут причём? Я знаю, что Эрик приложил руку ко всему этому безобразию, но Люциус тут каким боком? — изумление Гарри было смешано с львиной долей любопытства.
“Ага, похоже, он начинает меня слушать и мыслить логически,” — довольно отметил Драко и ослабил хватку, скорее уже прижимаясь к Гарри, как к любовнику, а не прижимая к себе ребенка, способного себя покалечить. Потершись подбородком о плечо Гарри, он решил ответить:
— Отец давно заметил, что с тобой что-то не ладно. Может, кто другой и не понял бы, но у него был в жизни очень похожий случай, вот он мне и попытался объяснить, что с тобой творится. Но, что конкретно нужно делать, я всё равно не знал. Тем более, что отец предупредил об опасности такой ситуации. Он мне и предложил развести тебя на “слабо”. Как видишь — сработало. Но всё было бы по-другому, если бы сюда не пришел Эрик. Твоё состояние мучило его давно, но он не решался на подобную терапию, опасаясь, что ты ещё не готов. Но, когда ты пришел к нему со своей проблемой пару дней назад, он, естественно, воспользовался ситуацией. Он рассказал мне гораздо больше о твоих проблемах, чем я знал раньше, и предложил несколько моделей поведения. Весь тот день, что мы провели с ним, мы обсуждали возможные сценарии твоего поведения. В общем, он оказался во всём прав. Он даже меня расколол за пять минут. Я ведь не лучше тебя. Я, возможно, зверюга ещё и похлеще: если твой зверь не думает, он просто защищается, то у моего ещё и совершенно холодный разум, — горько закончил Драко сбивчивую речь.
— Погоди, — остановил любимого Гарри, выворачиваясь из объятий и глядя тому в глаза. — Я многого не понял. Давай по порядку и, может, мы встанем с пола? — предложил он.
Драко легко встал, подал руку Гарри, и они вдвоем умостились на кровати, все еще держась за руки. Это было как-то по-детски, но сейчас им обоим это было необходимо: ощущение руки любимого человека помогало удерживать сознание в реальности и не скатываться в панику.
— Жаль, что мы разнесли мою спальню, — с грустью сказал Драко.
— Моя тоже ничего, — флегматично ответил Гарри, глядя куда-то в стену.
— Твоя кровать не такая удобная.
— Кровать она и есть кровать. Разве они так сильно отличаются? Хорошо, что у тебя хватило сил дотащить нас сюда, а то, так и спали бы на руинах, — поддержал разговор Гарри, собирая разбегающиеся мысли и пытаясь осознать сказанное любимым. В какой-то момент это более-менее удалось, и он заговорил:
— Ладно, Малфой, не съезжай с темы. Что вы там с твоим папенькой придумали? И откуда у него такой опыт? — решил не тянуть кота за хвост и задал совершенно недвусмысленные вопросы гриффиндорец.
— Да отец просто предложил, чтобы я познакомил тебя с доминированием и подчинением, он считал, что у тебя большие проблемы с доверием. Только даже он не представлял — насколько большие, — каким-то уставшим голосом выдал Драко.
— А откуда у него эта информация? — не унимался Гарри. — Да и изначально все это затеял не ты, а Мэйт, а ты, кажется, вообще не знал о ее планах?
— Мэйт хотела, чтобы мы с тобой переспали и, хоть и странным способом, но добилась этого. А фантазия и интуиция у нашей любимой ещё та... — с восхищением вспомнил Драко, — она ведь нас спалила, как маленьких. Я тогда даже не задумывался о том, что мне может всё это подойти, а она догадалась, — продолжал говорить Драко с теплой улыбкой на губах. — А вот о твоих проблемах она не догадалась, впрочем, как и я по началу. А если бы не крёстный, то и отец ничего бы не понял и не стал бы меня расспрашивать.
— А Снейп тут причём?! — взревел раненым гиппогрифом Поттер: он уже ничего не понимал, в голове была каша, а то, что такое количество людей в курсе его слабостей, делало ситуацию невыносимой.
Но Драко, как и советовал ему Эрик, решил сразу расставить все точки над i и ничего не скрывать:
— А Северус и был тем человеком, у которого были такие же проблемы, как у тебя. Только отцу повезло, когда мама всё поняла и объяснила ему, а Северус был моложе тебя и его проблемы не были такими запущенным, да и отцу он исходно доверял больше, но в остальном один в один, — грустно улыбнулся Драко.
На него навалила усталость, за окном была ночь.
— Ты хочешь сказать, что Люциус так же поступил со Снейпом? — не веря своим ушам, спросил Гарри.
Картины, проносившиеся у него в голове, были одна интереснее другой. А увидев подтверждающий кивок Драко, Поттер не выдержал и громко заржал. Малфой не стал ему мешать, понимая, что это нервная разрядка. А когда Гарри отсмеялся, предложил:
— Я предлагаю и с играми, и с откровениями на сегодня закончить, пошли, поедим, а потом чем-нибудь еще займемся.
Ели молча, а когда подали чай, Драко заговорил:
— Я предлагаю тайм-аут на завтра. Подумай и реши, хочешь ли ты продолжать игру, но учти: если ты решишь её продолжить — я больше не позволю халтурить. Я хочу, чтобы ты прилагал усилия и пытался довериться мне. Мне хочется, чтобы ты растворился в тех простых действиях, которые я буду вынуждать тебя делать. В доминировании и подчинении доверие — это основной момент, как и в садо-мазо, но тут оно гораздо глубже. Саб доверяется своему Дому также, как младенец доверяется своему родителю. Это тотально и безоговорочно. Я понимаю, что так ты ни кому никогда не доверял, и у тебя не было родителей, но именно такой опыт я и Эрик и хотим тебе дать. Но для этого ты должен стараться, а не отбывать номер, понимаешь? — проникновенно вещал Драко. — Подчинение — это очень приятно, если человек хотя бы пытается доверять партнеру. Без этого мы просто истреплем друг другу нервы, а результата не добьемся. Как тебе такое предложение? — спросил Драко, заинтересованно глядя на Гарри.
— Это гораздо больше того, что я ожидал. Я постараюсь быть честным, — откровенно ответил Гарри. — Но представить тебя в роли моего отца не могу. — Не удержался он от комментария.
— От тебя этого и не требуется. Принципы доминирования и подчинения охватывают всю нашу жизнь, и в браке без них — никак, — улыбнувшись, ответил Малфой.
* * *
Дни шли один за другим, и Люциус Малфой, обстоятельно и подробно, рассказывал приемной дочери о роли женщин в роду, объясняя ей всю сложность и ответственность ее положения в браке-триумвирате. Он рассказывал, а сам тосковал по Нарциссе — по идее, правильнее было бы, если бы такие вещи рассказывала именно она, а вовсе не мужчина. Конечно, еще более правильным было, если бы это все Мэйт рассказала ее собственная мать, но, по понятным причинам, это было невозможно. О многих моментах ему было говорить очень непросто, но раз за разом, преодолевая неловкость, маг делился собственным опытом и накопленными знаниями.
Мэйт было безумно интересно слушать названного родителя, но ее очень смущало то, что его рассказы никак не пересекаются с теми знаниями, которые у нее были.
Когда Люциус только начал рассказывать, девушке казалось, что структура предстоящего ей брака чем-то напоминает матриархат, где главенство женщины является неоспоримым и недосягаемым, но со временем она поняла, что на самом деле описываемая структура семьи не походит ни на одну из известных ей моделей.
В одну из таких бесед, натолкнувшись на очередное несоответствие своих знаний очередному рассказу, Мэйт, не выдержав, высказалась:
— Люциус, кажется, мне никогда этого всего не понять. У меня никак не складывается картинка и я иногда вообще не понимаю: зачем ты мне все это рассказываешь.
Мужчина посмотрел на приемную дочь и сказал:
— Я тебе это рассказываю, чтобы у тебя не было неожиданностей, чтобы ты была готова к некоторым моментам. Понимаешь... Я пытаюсь поделиться с тобой личным опытом. Нарси, Сев и я, хоть и не состояли официально в триумвирате, жили по его принципам. И, ох... сложно как, но в общем, Драко воспитан в рамках тех традиций, о которых я тебе рассказываю, и будет вести себя именно по этим принципам. Твой второй супруг, смотря на него, будет подстраиваться...
— С чего бы? — перебила, задав вопрос Мэйт. — Гарри, по-моему, обладает весьма самостоятельной точкой зрения.
— Так вот, поверь мне, он будет где-то в чем-то копировать Драко, впрочем, как и Драко — его. Я не смогу объяснить почему это так, но что так происходит я наблюдал на собственном опыте.
— Ну, допустим, но все так сложно... Куча каких-то загадочных правил, условностей, не известных мне традиций...
— Это только кажется, что все так сложно. На самом деле все предельно просто. Смотри: есть какие-то совершенно традиционные жесты, которые понятны любому аристократу. Они весьма подробно описаны даже в книгах, поэтому легко изучаются. Условности и правила регламентируются, по сути, несколькими вещами: уже упомянутыми традициями, физиологией, магией — и на самом деле все сводится к принципами доминирования. Все, больше ничего нет.
— Не понимаю, — призналась Мэйт. — Допустим, с традициями я могу ознакомиться, но как быть с остальным? Что это за загадочные принципы?
— Это элементарно: власть принадлежит тому, кто способен доказать на нее право. Попытаюсь объяснить на примерах: только женщина способна рожать детей, поэтому все, что касается деторождения и воспитания — это ее вотчина. Тут доминирует она и ее слово — закон.
В вашем союзе самым компетентным в силовых столкновениях будет Гарри, и если он скажет вам с Драко стоять и не отсвечивать — то вам придется стоять и не отсвечивать. Ну и так далее.
— Логику прослеживаю. Но при чем тут физиология и магия?
— Тоже ничего сложного. Женщины на длительной дистанции выносливее мужчин, но при этом — физически слабее. Поэтому никто не поручит тебе поднимать двухсотфунтовый мешок с чем-нибудь, но, зато, если придется, скажем, терпеть боль — ты выдержишь значительно дольше мальчиков. Драко сломается первым, следом сломается Гарри, ты — будешь последней.
— И толку?
— Толку много. Ты, если что, находясь в сознании, может быть, сумеешь найти выход и спасти ситуацию. А с магией все еще проще. Женщина-Мать — это центр магической силы рода, ее ядро. Именно она передает магию наследникам и наследницам. Именно женщина может, при необходимости, усилить своих мужчин или ослабить их магически.
— Зачем может понадобиться ослаблять их? — удивленно спросила Мэйт.
— Случаи бывают разные. Нам с Северусом не раз удавалось за счет этого выжить...
Девушка непонимающе посмотрела на названного отца, ожидая продолжения, но он молчал, погрузившись в воспоминания. Через некоторое время мужчина вернулся к действительности и продолжил рассказ:
— Ты ведь знаешь, что тот же Круцио причиняет больше боли сильному магу, чем слабому?
Мэйт покачал головой. Эта информация была для нее новостью.
— Ну так вот, теперь знай, что это так. И темная метка действовала куда сильнее на сильных, чем на слабых. Нарси ослабляла нас обоих перед визитами к Темному Лорду и Северуса, в те моменты, когда он не мог откликнуться на его вызов. Помимо этого, есть заклинания, позволяющие откачивать из магов часть их силы при личном контакте. Темный Лорд иногда собирал вокруг себя магов именно с этой целью. Проблема этого заклинания в том, что его можно использовать только на сильных магах, на слабеньких оно либо не срабатывает, либо они под его воздействием умирают, но, в любом случае, не приносит нужного результата. Темный Лорд достаточно быстро понял это и с тех пор, гм, подпитывался избирательно, а мы с Северусом всегда виделись ему как не достаточно сильные для этой цели колдуны. Это было именно благодаря тому, что Нарси ослабляла нас, и это нас спасало от неприятной, весьма болезненной и опасной обязанности. Ощущения, конечно, не слишком приятные, но альтернатива была значительно хуже. Сильный маг, подвергаясь такому заклинанию регулярно, очень сильно меняется: он постепенно теряет разум. Известная тебе Беллатриса Лестрейндж стала такой именно из-за этого заклинания. А еще пока была жива Нарси, мы втроем могли обмениваться мыслями и ощущениями. Я, к сожалению, не знаю, была ли это индивидуальная особенность нашей троицы или нет.
— Гарри эмпат, — задумчиво сказала Мэйт, — может быть и у нас получится...
Люциус согласно кивнул и заговорил вновь:
— Еще, именно Мать Рода решает все конфликтные ситуации в семье. Женщины обычно спокойнее, они менее импульсивны, чем мужчины, поэтому эта функция досталась именно им. Она обладает правом карать провинившихся.
— То есть?
— Вот буквально то, что ты слышала, — отчего-то смущаясь, сказал Люциус. — Когда я был болен, ты ведь осматривала меня целиком? — спросил он недоуменно смотрящую на него девушку.
Та кивнула.
— Видела у меня на заднице тонкие шрамы? — опуская глаза спросил Люциус и девушка покраснела. — Это … Ох... Это проще показать, чем рассказать. Используй легилименцию, я покажу тебе это воспоминание, — предложил мужчина смущенной девушке.
— Может не надо? — робко спросила она, краснея.
Люциус пожал плечами и сказал:
— Я понимаю, что смутил тебя, но, поверь мне, так будет лучше. Это, конечно, очень интимное переживание, но если ты будешь знать некоторые вещи, тебе будет проще потом с твоими мальчишками. Ваша троица, в чем-то, очень похожа на нашу, а ты — на Нарси. Передавая тебе эти знания, я лишь стремлюсь облегчить тебе задачу, показав, что может случиться. Мне бы не хотелось, чтобы вы попадали в такие-же передряги, как в свое время мы, но мало ли, что бывает в жизни. Действуй, девочка, я покажу тебе сначала, что она сделала, а потом за что и зачем. Думаю, ты поймешь и сделаешь верные выводы, — мягко подтолкнул Люциус, открывая сознание и вытаскивая воспоминание о памятной сцене на самую поверхность.
Мэйт посмотрела ему в глаза и увидела там упрямую решимость и просьбу.
— Легилименс, — произнесла она и мягко скользнула в сознание названного отца.
Увиденное ужаснуло ее.
В помещении с голыми кирпичными стенами висел, подвешенный за руки, в чем мать родила, молодой Люциус Малфой. Его спина и задница представляли из себя кровавую кашу, а рядом стояла, с выражением холодной ярости на лице Нарцисса с хлыстом в руках. С кончика хлыста на пыльный пол падали яркие красные капли.
Потом картинка резко сменилась, и перед глазами Мэйт возник изящно обставленный салон, Нарси сидела за пяльцами и что-то вышивала блестящими шелковыми нитками. Дверь открылась, и в комнату вошел молодой лорд Малфой с радостной улыбкой на устах.
— Нарси, он принял меня! — бодро сказал молодой человек, направляясь к девушке и целуя ее в висок.
— Кто? — спросила девушка, поднимая глаза от вышивки и улыбаясь в ответ супругу.
— Темный Лорд! — довольно сообщил Люциус, закатывая рукав и предъявляя супруге темную метку.
Глаза девушки при виде “татуировки” сначала округлились, а затем сузились, превратившись в две льдинки. Она, медленно достав волшебную палочку, прицелилась в рисунок на руке супруга и сотворила заклинание. После этого несколько минут внимательно изучала что-то, а потом звенящим, от тщательно сдерживаемой ярости, голосом, спросила:
— Люциус Абрахас Малфой! Вы знаете, ЧТО у вас на руке?
Люциус непонимающе посмотрел на супругу, искренне недоумевая, отчего она так взвилась, ведь ему оказана великая честь стать одним из приближенных самого Темного Лорда!
— Нарси, — начал было аристократ, но был прерван яростным взглядом.
— Ответьте мне, знаете ли Вы, что это такое?! — непререкаемым тоном спросила Нарцисса, поднимаясь на ноги и складывая руки на груди.
— Ну, это знак отличия... — неуверенно пробормотал Люциус.
— Что?! — переспросила Нарцисса.
— Это знак отличия, — сказал Люциус, — таким наш Темный Лорд награждает приближенных слуг.
— Наш?! Награждает?! Люциус Малфой! Вы в своем уме?! — Нарцисса не кричала, нет, но интонации были такими, что Мэйт стало не просто неуютно, она испытывала панический ужас. — Это — Рабское Клеймо! Лорд Малфой! — титул и фамилия супруга были сказаны с таким презрением, будто Нарцисса именовала даже не нищего с паперти, а безмозглого флоббер-червя.
— Откуда ты...
— У меня, хвала Мерлину, есть мозги, и я умею ими пользоваться, в отличие от Вас, Люциус! — сказала Нарцисса. — Простейшее заклинание для распознавания символов в сочетании с диагностирующим Вам в помощь.
Люциус достал свою волшебную палочку, по-новой закатал рукав, сотворил указанные заклинания и ужаснулся: на его белоснежной коже действительно “красовалось” рабское клеймо: от клейма расходились темные тонкие щупальца, опутывая предплечье, они явно росли и со временем грозили оплести его целиком. Клеймо подавляло, делая носителя покорным воле Господина, оно позволяло наказывать непокорного раба даже на большом расстоянии и даже убить его.
Люциуса обуяла паника: как он мог позволить сотворить с собой такое? Как он мог подвергнуть такому позору свой Род, да еще и вовлек во все это Северуса? Осознание содеянного переполняло его, обжигая виной и обреченностью. Он только сейчас понял насколько ошибся и был готов не только провалиться сквозь землю от стыда, но и немедленно пустить себе Аваду в лоб.
— Вижу, Вы наконец осознали, что сотворили? — холодно поинтересовалась Нарцисса, бесстрастно взирая на мужа.
Люциус опустил рукав, выронил волшебную палочку и опустился перед супругой на колени, принимая позу покорности.
— С-с-северус... — сумел выдавить он из себя. — Я полный идиот!
Нарцисса несколько секунд молча смотрела на него, видимо сопоставляя что-то, Люциус же истолковал ее молчание по своему и ни слова не проронив, растянулся у ее ног на полу. В это мгновение он был готов к тому, что Нарцисса убьет его, как бешеную собаку, и не только понимал, что она будет в своем праве, но и заранее принимал любое ее решение.
Молодая женщина присела рядом и, сгребя волосы мужа в кулак, дернула вверх, поворачивая его лицо к себе.
— Ты вовлек во все это еще и Северуса?! — спросила она.
Люциус только молча прикрыл глаза, подтверждая ее догадку. Не зная, что делать и как оправдать свой проступок, он убрал все ментальные щиты в слабой надежде на помилование. Нарцисса, судя по всему, почувствовала это, но никак не отреагировала, она лишь смотрела мужу в глаза и молчала. Он был готов к смерти.
— Убирайтесь, — сказала она через несколько томительных минут. — Чтобы духу Вашего тут не было.
Голос ее был холоден, а лицо, кроме гадливости, не выражало ничего. Поднимаясь на ноги, Нарцисса обтерла о край платья руку, которой держала его за волосы. Люциус поднялся с пола и быстро вышел из комнаты.
Следующие трое суток стали для него истинным кошмаром. Щупальца метки успели оплести полностью левую руку и постепенно оплетали левую часть груди. Пока это были лишь тоненькие и довольно редкие ниточки, но было понятно, что со временем они совьются в плотный кокон. И случится это довольно скоро. Молодой мужчина в ужасе метался по своей спальне, пытаясь найти выход из сложившейся ситуации. Он связался с Северусом, и дальше они метались уже вдвоем.
В какой-то момент, зельевар резко остановился и сказал:
— Нарси.
Люциус лишь мотнул головой. Он знал, что супруга не желает его видеть и прекрасно ее понимал.
— Нет, ты не понял. Я сам пойду к ней. Прямо сейчас, — сказал Северус и ушел.
Отсутствовал он почти сутки, а вернувшись, выглядел просто ужасно, но при этом был относительно спокоен.
— Мы нашли выход, Люц, — сообщил он.
Аристократ впился в него взглядом, ожидая рассказа.
— Распространение клейма можно остановить, мы нашли метод, но нам обоим он очень не понравится. Нарси согласилась помочь.
— И что это? — нервно спросил Малфой.
— Боль. Много боли, — непонятно ответил Северус, глядя на него бездонными черными глазами.
— Ты можешь толком объяснить?! — взвился Люциус.
Северус кивнул и уселся в кресло.
— Ритуал искупления вины. Мы с Нарси думаем, что порка будет оптимальным входом в ритуал, во всяком случае, во всех описаниях проведения ритуала, найденных нами, применяли именно ее. Скорее всего, потом, мы испытаем довольно длительную магическую лихорадку, от которой мы имеем шансы и умереть. Если мы выживем — метку это полностью не уберет, но остановит опутывание, оставив нам часть свободы. Другого варианта, кажется, нет. Во всяком случае, пока Темный Лорд не умрет.
— Ритуал искупления вины? Вины перед родом? Я верно понял?
— Да. И ты знаешь, что это значит.
Люциус кивнул. Он знал об этом ритуале и понимал, насколько они рискуют. Процедура была более чем болезненная и применялась только в случаях очень серьезной вины и при отсутствии других выходов. Боль использовалась в качестве инструмента для очищения сущности провинившегося мага, а основной сложностью было даже не пережить ее или последствия ритуала: самым сложным было сначала искренне осознать свою вину, признать себя виновным, а потом со смирением и радостью принять боль, как наказание и возможность искупить свою вину. Та версия ритуала, которую нашли Нарцисса и Северус, предназначалась для мужчин рода и могла быть проведена только женщиной, а самым важным условием для его успешного проведения была искренность подвергающегося ему. Если ее не было — он гарантированно умирал.
Ритуал всегда проходил только по доброй воле всех участников, и согласившейся на его проведение Нарциссе пришлось очень не сладко. Ее задачей было провести своих мужчин по грани безумия и при этом не лишиться разума самой. Она справилась с этой задачей, подарив им возможность сохранить себя.
Обоим мужчинам крайне повезло — ведь у них была такая женщина.
Обессиленная Мэйт выскользнула из сознания Люциуса и шокировано воззрилась на него.
— И Нарцисса сумела сделать это?! — потрясенно спросила девушка.
Люциус кивнул.
— Она могла и отказаться. Это было в ее праве. Она, к счастью, согласилась, ведь только женщина имеет право на проведение подобного ритуала... Шрамы на спине она потом свела, а вот на моей заднице оставила, в напоминание о моем идиотизме. И это тоже было в ее праве. Нарси вообще могла оставить их все, — тихо сказал Люциус. — Теперь понимаешь, какой властью обладает Мать Рода?
— Я не уверена, что готова к такой ответственности, — также тихо сказала Мэйт, пытаясь хоть как-то осмыслить увиденное. Ей было страшно.
— А вот я в тебе уверен. Если бы ты оказалась на месте Нарциссы — ты бы справилась. Чтобы решиться на подобное, нужно обладать не только силой воли. Нужно любить, а ты любишь.
“… Нарцисса, — размышляла Мэйт. — А ведь Люциус очень странно себя ведет. Он любит Нарси, и, по-моему, ему кажется, что она до сих пор жива и может вдруг открыть дверь и войти... Как-то это неправильно. Снейп вот ее ни разу, даже мельком, не упомянул, хотя, насколько я могу судить, тоже был к ней отнюдь не равнодушен. Что-то мне подсказывает, что эти взрослые мальчики сейчас находятся в полной заднице. Вот только как бы это проверить? С Малфоем разговаривать бесполезно, он всегда делает вид, что все у него хорошо, а вот Северуса... если он меня сгоряча не проклянет, можно попытаться вызвать на откровенность. Вопрос, как к нему подкатить?”
Люциус молчал и смотрел куда-то в даль, а Мэйт пыталась придумать повод подкатить к суровому профессору с весьма откровенным разговором и остаться при этом живой. Через некоторое время, прикинув так и эдак, она решила, что действовать напролом будет самым верным путем в этой ситуации, осталось только верно выбрать момент или просто сотворить его.
Дата добавления: 2015-10-21; просмотров: 21 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |