— Я знаю, у тебя сложные отношения с матерью, — сказал Лоренс, когда поезд в Хитроу в очередной раз остановился между двумя станциями, — но я хочу, чтобы ты кое-что мне обещала.
— Выкладывай.
— Дай мне слово, что не будешь с ней ругаться.
— Она сама начинает!
— А ты не поддавайся. Эта поездка и так не из легких, не хватало нам только скандалов. Вспомни вашу прошлогоднюю ссору из-за салфетки, это же просто смешно.
— Зачем тогда подавать салфетки, если ими нельзя вытирать рот?
— Она в определенной степени права, на салфетке остались пятна от свеклы. Мне плевать, что они были из дорогого льна, но давай не будем устраивать ссор. Не самое веселое занятие. — Лоренс всегда любил ее подразнить, но последнее время у него выходило не смешно.
Разумеется, каждая пара переживает периоды сближения и отдаления. Сейчас у Лоренса очень много работы, ей не следовало просить его потратить драгоценные дни отдыха на ее семью. Отстояв часовую очередь к стойке регистрации «Бритиш эруэйз», мало кто способен сохранять спокойствие. Удивительно, что после этого они еще могли шутить на тему, не купить ли Раисе шоколадку «Тоблерон», и остановились на бутылке хереса, решив, что она может пригодиться.
Заняв место в самолете, Лоренс немедленно открыл ноутбук, хотя ему вскоре предстояло отключить его перед взлетом. У Ирины не было настроения читать, и она принялась вспоминать те дни, когда перелеты были скорее удовольствием, чем испытанием, — впрочем, ей и сейчас удалось сдержать отвращение при мысли, что скоро перед ней появится поднос с несъедобным обедом. Она хотела попросить Лоренса поговорить с ней, но для беседы пришлось бы придумывать тему. Им было о чем поговорить, но Ирина не могла сформулировать вопрос даже для себя самой, кроме того, она полагала, что он окончательно испортит Лоренсу настроение.
Вместо этого Ирина решила сосредоточиться на выборе напитков, стоящих на тележке. Она бы с удовольствием выпила бокал красного вина, но сейчас только половина пятого дня, и Лоренс не одобрит ее желание выпить днем. Пока самолет медленно двигался в очереди на взлет, количество энергии, растрачиваемой на колебания между вином и соком, казалось ей все более неуместным. Слава богу, никто не способен проникнуть в ее мысли, которые сейчас походили на художественные миниатюры с изображением божоле. Только представьте, что люди могут читать мысли друг друга и какими разными бывают их оценки. Будет ли для вас открытием, что все, сидящие в самолете, сосредоточенно думают о том, какую выбрать бесплатную выпивку? Вас это успокоит или расстроит?
К тому моменту, как тележка поравнялась с ее местом, Ирина думала о том, почему она так боится вызвать неудовольствие Лоренса. Она не виновата в том, что его мать была алкоголичка, навешивание ярлыков казалось ей странным; кстати, во время их визита в Лас-Вегас ее так называемая свекровь выпила не больше двух-трех бокалов, и она не видела в этом повода для беспокойства. Возможно ли, что его мать пьет меньше, чем сын ворчит по этому поводу?
Лоренс выбрал воду. Ирина остановилась на томатном соке.
После еды пара напротив них устроила возню, прикрывшись выданным пледом. Бормотание перемежалось сдавленным хихиканьем. Плед шевелился, и под него периодически ныряла голова. Пара также не разделяла отвращение Лоренса к принятию алкоголя в дневное время, поэтому заказала две маленькие бутылочки водки.
— О господи, — произнес Лоренс, достаточно громко, чтобы его услышали, — сняли бы отдельный номер.
Ирина старалась не обращать внимания на его слова, скрытый подтекст и ханжеские интонации. Какое Лоренсу дело до того, что эти ребята не могут оторваться друг от друга? Он ведь не мусульманин, в конце концов. Ей все казалось немного необычным, но скучным, поскольку ничего нового не происходило, в таком страстном желании было даже некоторое очарование, но и уж точно оно ее не оскорбляло.
Тем не менее возмущению Лоренса не было предела.
— Надо вызвать стюардессу, Ирина. Может, у них есть на борту презервативы. И еще пусть принесет мне бумажный пакет. Меня сейчас стошнит.
— Лоренс! — прошептала Ирина. — Они не делают ничего плохого, кроме того, ты говоришь слишком громко, тебя могут услышать.
— Надо заказать им еще «Финляндии», тогда через несколько рюмок он не отличит свой член от локтя. Я хоть кино смогу спокойно посмотреть.
— Какой же ты негодяй.
— Не негодяй, — поправил ее Лоренс, — а подонок. Назвать подонка негодяем все равно что забыть добавить в обращении к сэру «сэр».
— Заткнись, наконец, подонок.
Они выбрали фильм «Мужской стриптиз». Вскоре суета напротив утихла, и Ирина поняла, что миссия успешно завершилась. Ей это казалось неинтересным и немного скучным. Разумеется, ее это не оскорбляло. Ну, возможно, немного умиляло. Но все же больше всего она им завидовала.
Как только отворилась входная дверь, перед ними предстала Раиса, давая возможность полюбоваться, в какой она находится прекрасной форме. Театральным жестом она раскрыла объятия для поцелуев и похлопываний по спине, на что Ирина никогда не поддавалась. Обняв мать, она застыла.
— Добро пожаловать! — восклицала по-русски Раиса. — Я так рада вас видеть! Пожалуйста, проходите, проходите!
— Боже, — улыбнулся Лоренс, — сногсшибательное платье, Раиса! После вашего прошлогоднего наряда я с нетерпением жду возможности увидеть, что вы опять на высоте!
У Ирины глаза полезли на лоб. Такая наглая лесть. На высоте!Кроме того, на британском сленге это означает совершить самоубийство. Вот так всегда: Лоренс пытался порадовать Раису и повеселиться сам.
Они поднялись наверх, разложили вещи по полкам и убрали сумки. То, что комната временно принадлежала им, не означало, что Раиса не зайдет сюда с инспекцией. Лоренс спустился вниз, прихватив бутылку хереса, но отказался открыть ее; Раиса довольно заулыбалась, словно он на отлично сдал важный экзамен. Следом за этим Лоренс перешел к восхищению ее прической, затем отличной физической формой и, наконец, великолепной рождественской елкой. Мать Ирины не представляла, с каким язвительным, непочтительным ко всем и всему человеком ей приходится жить. Раиса совершенно не знала настоящего Лоренса. Будь она на ее месте, давно бы задумалась, что ее дочь нашла в этом мрачном подхалиме.
Раиса ушла за чаем, а Лоренс опустился в неудобное кресло, обитое красным бархатом, полка при этом постоянно упиралась ему в шею, но он знал, что кресло лучше не двигать. Вошла Раиса с подносом, и он вскочил, чтобы ей помочь.
— Ваш чай так благоухает, — сказал он. — Должно быть, стоит немалых денег.
Раиса просияла. Ирина покачала головой. Ее всегда поражало, как, при всей прозрачности, его лесть срабатывала. И не только с матерью, которая была на нее падка, но и со всеми остальными.
— Да, — произнесла Раиса. — Так печально. От вывезенного мамой из Союза китайского сервиза осталась лишь сахарница и молочник. Сервиз достался ей в наследство от ее матери. Много лет нам завидовали все русские в Париже, кому не удалось ничего вывезти из страны! Самый изумительный синий кобальт, который я когда-либо видела. Светился, как кусочки стекла в витраже!
Лоренс слышал эту историю МИЛЛИОН РАЗ, но сочувственно подхватил:
— Ужасно. Ведь его разбил Чарльз, швыряя в вас одну тарелку за другой. Так?
Ложь! Ирина рассказывала ему, что они швырялись тарелками друг в друга.
Пока быстро обучаемый Лоренс наливал всем чай, Ирина разглядывала стоящий в серванте самовар, также переживший войну в таинственном сундуке ее бабушки. Часто восхваляемый предмет для кипячения воды из латуни в форме луковицы, слишком трудоемкий в использовании, был, несомненно, красив, но в нем виделось такое же надменное отношение к окружающим, как у его хозяйки, самовар тоже претендовал на власть в этом доме. Ее наследство будет невелико, на каждом предмете в этом доме начертано имя Татьяны.
— Так,Лоренс. Над чем ты сейчас работаешь?
— Вы помните, что этой весной я месяц провел в России. Москву вы просто не узнали бы. Рестораны, бутики, отели… У полукриминальной элиты денег куры не клюют, но пролетарии в плачевном состоянии. Попрошайничество и пьянство. Представляете, Раиса, пиво в России считается безалкогольным напитком!
Лоренс прочитал мини-лекцию о возможном будущем Империи зла, Раиса слушала его, сложив руки на коленях, с очаровательным вниманием. Раз он любит умничать, можно ему позволить. Справедливости ради стоит заметить, что Лоренс рассказал матери много интересного о давно покинутой ею родине. Наблюдая это единение сердец, Ирина рассеянно вертела в руках чайное ситечко.
— «Ваше платье сногсшибательно!» — громко зашептала Ирина, когда закрыла дверь в свою комнату. — «В какой вы великолепной форме!» Лоренс Лоренсович, вы бессовестный лгун!
— Что в этом бессовестного, ей все нравится? — невозмутимо произнес Лоренс. — Я сто раз спрашивал ее о самоваре, а она не помнит, что уже мне рассказывала.
— Зачем ей запоминать такие вещи? Она постоянно всем твердит об этом самоваре.
— Может, я и наговорил много ерунды, но для шестидесяти четырех лет она выглядит действительно превосходно.
С Ириной до сих пор случались приступы обжорства, мучившие ее с прошлого лета, поэтому поездка домой была сложной для нее и в психологическом смысле.
— Я так и знала, — сказала она, критически оглядывая себя в зеркало. — Мама всегда заставляет меня чувствовать себя толстой.
— Ты совсем немного набрала, — весело произнес Лоренс.
Он впервые упомянул о том, что она поправилась.
Ирина сидела следующим утром за столом в кухне, склонившись над чашкой кофе, когда в комнату вошел мокрый от пота Лоренс с самодовольным выражением лица человека, пробудившегося ото сна лишь для того, чтобы влезть в ледяные кроссовки.
— Должно быть, пробежал около шести миль! — проговорил он, тяжело дыша.
Ненавидящая физические упражнения Ирина удивлялась его упорству.
— Ты, как правило, не пробегаешь больше четырех.
— Да, но иногда надо поднажать.
— Лоренс, ты будешь завтракать? — спросила Раиса, появляясь в кухне в лосинах леопардовой расцветки. — Яйца? Черный хлеб?
— Нет. Только кофе. Спасибо.
Ирина сжимала руками чашку, но тепло от горячего кофе не доходило сквозь перчатки до ее рук. Она пошевелила пальцами, чтобы немного разогнать кровь.
— Ты так до сих пор и продолжаешь разыгрывать драму из ситуации со своими руками, Ирина? — спросила мать по-английски, чтобы Лоренс наверняка понял. Он убедил ее, что ничего не помнит из университетского курса русского языка, чтобы иметь возможность подслушивать. В результате он узнал, что Раиса думает о его манере одеваться.
— Я не разыгрываю, просто пытаюсь согреться. Ты постоянно считаешь, что я тебя обманываю, но у меня действительно состояние…
— У каждого американца состояние. Массовое соревнование, у кого больше состояние. Ни один американец не скажет: «У меня мерзнут руки». Надо подобрать красивое слово.
— О, да вам можно организовывать партию, — сказал Лоренс. — Проводить собрания, создать свой сайт в Интернете.
— Хочешь сказать, — перебила его Ирина, — что болезнь Рейно я себе придумала?
— Вставай утром и занимайся спортом, Ирина, тогда тебе будет тепло весь день!
— Она права, — кивнул Лоренс. — Упражнения будут стимулировать кровообращение.
— Если вы будете с утра включать отопление, то это поможет мне гораздо больше.
— Ирина, ты что, не знаешь, какие тогда приходят счета за газ?
— Но сегодня же канун Рождества!
Лоренс бросил на нее быстрый взгляд, в котором читалось предупреждение: «Ты обещала».
— На самом деле цены на природный газ здорово взлетели. Новые исследования много не дали, и даже запасы в Северном море постепенно иссякают.
— Иногда, — сказала Ирина, — в порядке исключения можно было бы не рассматривать проблему человечества в целом, словно мы на программе «60 минут», а в одно предрождественское утро позаботиться об одном маленьком доме и об одной любимой женщине, которая замерзает.
— Ладно, — уступил Лоренс, — об одном маленьком доме. Тогда больше смысла в том, чтобы согреть тело свитером, чем отапливать помещение.
— Прохлада бодрит, надо больше двигаться! — Словно в подтверждение своих слов Раиса принялась носиться по кухне взад-вперед, и все ради того, чтобы взять одну чистую ложку.
— Чертовски верно, — согласился Лоренс. — Если в доме сильно натоплено, мне хочется спасть.
Когда после кофе они вышли прогуляться по авеню с нависшей над ней линией метро, Лоренс потряс ее за плечо:
— Эй! Ты что такая недовольная?
— Ты никогда меня не поддерживаешь. Вы вечно на меня набрасываетесь, а ведь это моямать.
— Я просто стараюсь, чтобы все закончилось мирно.
— А что хорошего в таком мире?
— Честно говоря, этот вопрос иногда возникает при поиске решения глобальных конфликтов. Мир штука скучная. Извечный экзистенциальный вопрос: в чем смысл, чего ты хочешь достичь? Он имеет место не только в жизни индивидуума, но и в жизни страны.
— И как же люди в «мозговых центрах» находят решение?
— Также как любой здравомыслящий человек, приехавший в гости к теще: стремление к миру перевешивает все возможные варианты развития событий.
Лоренс любил Брайтон-Бич, окружающий мир стимулировал его — неплохо для спелеологически-замкнутого существования внутри семьи, способствующего развитию клаустрофобии, тогда как внешний мир огромен, как и стремление его познать. В конце концов, ее творчество давало возможность изобразить картину, представляющую собой взрывную флуктуацию цвета, меняющую краски и линии на листе, сделав изображение наклонным, если посмотреть на него со стороны. Самый обычный ракурс давал возможность многое увидеть, отчего размышления о термостате и салфетках казались пустыми. Ирина всегда ценила способность Лоренса погрузить ее в ту атмосферу, которая позволяла ей придумать мир, который она потом рисовала.
Перестав дуться, она потащила Лоренса в магазины, где от души порадовалась тому, что после посещения Москвы он уже не стеснялся обращаться к продавцам на русском. Он подумывали купить немного икры для ужина, но цена оказалась непомерно высокой, поэтому сполна вкусили те прелести, что предлагались бесплатно, и с удовольствием наблюдали за бывшими гражданами Советов, проходящими мимо по тротуару. Среди них были и дородные мужики лет семидесяти, подставлявшие морозному декабрьскому ветру старческую грудь нараспашку, и девочки-подростки, вышагивающие в пушистых белых шубах, как будто сшитых из пуделей. Растрепанный персонаж рылся в мусорном контейнере в поисках бутылок, чтобы слить найденные последние капли пива, водки или вина в свой непривередливый пищевод.
Когда они встретились с Раисой в кафе «Волна», Лоренс приветствовал ее своим неизменным:
— Сногсшибательноеплатье!
Просмотрев меню, Лоренс ограничился салатом, а вот Ирина решила поесть «как большая девочка». Ободренная замечанием матери, что у нее «цветущий» вид, она заказала селедку, суп с рисом и бараниной, котлеты по-киевски и пиво.
На вопрос матери о работе Ирина честно ответила, что ее посетило вдохновение, она настроена добиться большего и заняться, по совету Лоренса, компьютерной графикой.
Мать слушала ее терпеливо, но не больше.
— Скажите, Лоренс, как вы полагаете, вы надолго задержитесь в Лондоне?
— «Блю скай» именно то, что мне сейчас нужно. Я бы поработал там еще несколько лет.
— Как же так? — удивилась Ирина. — Я полагала, ты мечтаешь получить должность в Совете по международным отношениям в Нью-Йорке.
— Я передумал. В Лондоне у меня есть возможность заниматься «особыми отношениями».
— Какими особыми отношениями? С кем?
— Между Британией и США, идиотка. Это такое выражение.
— Не называй меня идиоткой.
— Ирина, я всех так называю.
— Но не меня. Никогда, слышишь?
— Ладно! Прости! Бог мой, я просто хотел сказать, что работа в Британии позволяет мне заниматься политикой и Европы, и США.
— Черт подери, и когда ты собирался поделиться со мной?
— Я уже поделился.
Раиса, наблюдавшая за разговором, решила вмешаться:
— Понимаете, чем дольше вы остаетесь в Лондоне, тем больше меняется речь Ирины. Она употребляет выражения, которых я не слышала от ньюйоркцев. Она даже по-другому произносит слова. С каждым годом я замечаю все новые изменения.
— Я понимаю, — вздохнул Лоренс. — В самолете она заказала томаХтныйсок.
О том, что она заказала томаХтныйсок лишь из-за его паранойи в отношении алкоголя, развившейся благодаря его матери, у которой даже нет проблем с выпивкой, было просто смешно упоминать.
— Люди двуязычные, — заявила Ирина, — больше других подвержены изменениям. Кроме того, британский английский мне нравится. — Она умудрилась произнести эту фразу почти без согласных.
Лоренс сложил руки на груди.
— Кстати, то, что ты принадлежишь ко второму поколению американцев русского происхождения, создает личностные проблемы. Хуже того, у тебя были проблемы с социальной адаптацией из-за твоих зубов, поэтому ты изо всех сил стараешься приспособиться к среде обитания.
Ирина почувствовала, что у нее горят щеки.
— И давно ты так думаешь?
— Кажется, всегда думал. Но этот искусственный британский акцент большая ошибка. Ты пытаешься угодить, а получаешь обратный результат. Твоя манера вызывает презрение. Британцы полагают, что ты должна говорить так, как все американцы, потому что это нормально. Произнося слово «томатный» на британский манер, ты рискуешь показаться подлизой, не имеющей чувства собственного достоинства. Надеюсь, ты задумаешься над этим, потому что и американцам неприятно слышать томаХтный, это режет слух. Ты становишься похожа на напыщенную идиотку.
— Прошу прощения, — произнесла Ирина, — это ты призываешь меня к ответу за «желание угодить»? После того как три раза повторил моей матери, что тебе нравится ее платье?
Лоренс помрачнел.
— Мне действительно нравится платье Раисы, и не вижу ничего предосудительного в своем заявлении. — Он бросил взгляд на часы и положил на стол двадцать долларов. — У меня дела в городе, увидимся за ужином. — Лоренс встал и удалился.
— Лоренс очень устает на работе, — произнесла Ирина извиняющимся тоном. Избитая фраза уже много месяцев крутилась у нее в голове.
Раиса перешла на русский:
— Лоренс порядочный мужчина. Он экономный и внимательный. Много работает и прилично зарабатывает. Выпивает очень умеренно. Он не такой, как все остальные в этом районе, постоянно пьяные, у них и пенса не задержится в кармане. Я никогда не замечала, что он поднимает на тебя руку. Ирина, будь к нему внимательнее.
— Это ядолжна быть внимательнее? Разве не он сейчас меня отчитал?
— Иногда женщины должна уметь смотреть на вещи с другой стороны. Не надо спорить по пустякам. Он же мужчина, у него есть гордость. Как ты могла сказать такое по поводу его комплимента! Ты поставила его в неловкое положение.
— Это он поставил меня в неловкое положение! Он сказал о моих зубах…
— Именно об этом я и говорю. — Раиса сжала руку дочери. — Посмотри на ситуацию с другой стороны. Будь выше этого. Это не слабость, а поведение взрослого человека. Мужчины — это большие дети. Но женщина не должна позволять себе оставаться ребенком, иначе ее дом превратится в детский сад.
— Последнее время Лоренс сам не свой. Я так обиделась, когда он один уехал в Россию. Я мечтала поехать с ним. Возможно, наговорила лишнего, и он до сих пор на меня злится.
— Я уверена, ты поступила правильно. Все пройдет. Прошу тебя, раз в жизни прислушайся к моему совету. Постарайся не обращать внимания на мелочи, будь выше этого. И если вдруг в твоей жизни произойдет более серьезная ссора, ты уже будешь уметь все преодолевать.
Лоренс вернулся ближе к вечеру и сбивчиво говорил что-то о подарках к Рождеству, хотя в руках у него не было никаких пакетов, и предложил поужинать в одном из помпезных русских ресторанов на авеню. Когда все направились наверх собираться, она остановила его в коридоре.
— Извини меня за то, что я наговорила в кафе. Я не хотела упрекать тебя в том, что ты лебезишь перед моей матерью. Вернее, я хотела, но мне не стоило так поступать. Мне стало обидно, я и не предполагала, что моя манера говорить тебя раздражает. Знаешь, дело не только в моем желании приспособиться, просто я перенимаю те выражения, которые мне нравятся.
— Ладно, забудем об этом. Это все ерунда. — Лоренс ненавидел подобные разговоры.
— Похоже, я здорово тебя разозлила.
— Нет, не волнуйся.
Что ж, довольно об этом.
— Ты меня не поцелуешь?
Лоренс посмотрел на нее так, словно она попросила его постоять на голове.
— Хорошо, — пожал он плечами. За этим последовало быстрое соприкосновение губами.
— Нет, поцелуй меня по-настоящему.
Долгий поцелуй показался ей странным и непривычным, словно свидание с новым любовником. Для Ирины, как женщины, отказавшейся от всех остальных возможных способов, проникновение во влажную пещеру, скрывающуюся за губами мужчины, было единственным путем познания себя. Открыв наконец глаза, Ирина встретилась взглядом со стоящей в другом конце коридора матерью. В глазах ее ясно читалось одобрение.
За ужином, не забывая о том, что платить будет Лоренс, Раиса предусмотрительно заказала лишь горячее. Она расспрашивала Ирину, как они проводят свободное время в Лондоне, и Лоренс рассказал, что ее дочь впервые в прошлом году посетила турнир по снукеру. Когда Раиса дала понять, что не знает слова «снукер», он подробно рассказал об игре, включая такие детали, как размер стола, и объяснил, на сколько ударов вперед приходится планировать партию. Раиса пришла в восторг и с обычным утрированным энтузиазмом принялась задавать вопросы. Лоренс поведал о том, что они знакомы с одним из профессиональных игроков в снукер, который считается непревзойденным мастером этого вида спорта, разумеется, джентльменом и настоящей звездой в Великобритании, он невероятно богат, и они ужинают вместе пару раз в год. Возможно, все дело в упоминании о состоятельности Рэмси, поскольку Раиса была под большим впечатлением от услышанного.
— Этос прекрасный, элегантный, утонченный, — произнесла Ирина.
— Ваш друг, Зиитос, наверное, щеголь?
Ирина улыбнулась:
— Его зовут Рэмси. Этосозначает характер, облик личности в целом. Но и в этом он элегантный и утонченный. У него немного нелитературная манера говорить, но и это ему идет.
— Этот Румси — он красавец, да?
— Можно и так сказать, — кивнула Ирина, удивляясь, что никогда раньше не задавалась этим вопросом. — И наверное, его можно назвать щеголем. Во всяком случае, вкус у него отличный. Он очень вежливый человек и прекрасный рассказчик. — Она с удовольствием бы еще многое рассказала о Рэмси, но по непонятной для самой себя причине решила не развивать тему далее и равнодушно произнесла: — И он оченьсимпатизирует Лоренсу. Я ничего не могу с собой поделать, мне он кажется немного скучным, наверное, потому, что я не такой фанат снукера, как Лоренс. Они с Рэмси стали так близки — я хотела сказать, они близкие друзья. Часами болтают о снукере, мне и слово не дают сказать.
— Ну, в последний раз ты все же смогла, — проворчал Лоренс.
— Судя по описанию, это мужчина для меня. Думаю, я навещу вас, и вы познакомите меня с известным игроком в снукер, да? Позаботитесь о маме?
Вероятно, возникшая перед глазами яркая картина Рэмси рядом с ее матерью заставила Ирину потянуться к бокалу, чтобы промочить пересохшее горло. Рука качнулась в сторону, опрокидывая бокал. Красное вино разлилось по белоснежной скатерти.
— О боже! — воскликнула Ирина. — Ничего не изменилась, я такая же неловкая.
— Господи, Ирина, что ты натворила! — Лоренс принялся вытирать стол салфеткой, переставляя солонку, подсвечник и вазу с цветами. — Она всегда была такая, это правда?
— Правда, — ответила Раиса и вздохнула.
— В Лондоне буду наливать ей вино в детский поильник.
Она за много лет не опрокинула ни одного стакана. Они заказали всего одну бутылку, и, расстроенная, Ирина сожалела о пролитом вине, которого ей сейчас очень не хватало.
— С кем вы ездили в Россию? — обратилась Раиса к Лоренсу, когда подали кофе.
— О, у нас была большая группа. Из «Блю скай».
— Мужчины? Все без жен? Довольно тоскливо, вы ведь провели там месяц. Жаль, что Ирина не могла поехать с вами.
Зачем она только рассказала матери?
— Это была деловая поездка. У меня было много работы. — Пауза. — Кстати, не только мужчины. В группе была одна женщина — хоть это и звучит странно — научный сотрудник, — добавил Лоренс. — Откровенно говоря, она страшно надоедливая.
— Ирина говорила, вы много работаете в последнее время.
— Боюсь, она права. Госдепартамент проводит исследование террористических актов во всем мире, а это огромный проект.
— Вероятно, вы поздно возвращаетесь домой?
— О, часов в девять вечера.
— Весьма долгий трудовой день, остается мало времени, которое вы можете уделять Ирине, да?
— Она привыкла.
— Ну… может быть, ей приходится привыкать.
— Я ничего не имею против, — вмешалась Ирина. — Лоренс человек амбициозный. Мое ворчанье не поможет ему добиться успеха.
Раиса перешла на русский, ее слова можно вкратце передать так:
— Когда я сказала тебе сегодня днем, что ты не должна обращать внимания на мелочи, я не имела в виду, что ты не должна ни на чтообращать внимание.
Естественно, Лоренс ничего не понял, впрочем, Ирина тоже.
— Боже мой, — тихо сказал Лоренс, падая на кровать. — Как тебе наш друг Зиитос? Хочется надеяться, что она не нарочно делает вид, что понимает все неверно. Ведь это определенная стратегия — постараться, чтобы противник тебя недооценивал. Я давно полагал, что английский твоей матери не хуже, чем у Генри Луиса Менкена. Она лишь старается заставить человека сказать больше, делая вид, что не понимает, и таким образом проникнуть в его самые тайные мысли.
— Ты поступил с ней так же, только с русским, — произнесла Ирина, снимая блузку.
— Эта мумия съела всего несколько кусочков, хотя и заказала только одно блюдо. Вот негодница! Уверен, пока никто не видит, она тайком уминает курабье, иначе давно умерла бы от истощения.
— Нет, низкокалорийная диета замедляет метаболизм.
— Так вот чем ты занимаешься? Пытаешься ускорить метаболизм? В жизни не видел, чтобы ты столько съела за один день.
Ирина прижала блузу к груди.
— Ненавижу, когда на меня давят, пусть даже молчанием, хотя, пожалуй, сегодня в своем желании бунтовать я зашла слишком далеко. Но ты предпочитаешь голодать, лишь бы произвести на нее впечатление. Каждый раз после поездки на Брайтон-Бич ты худеешь на три фунта.
— Ругаешь меня за «желание угодить»? Да все мои комплименты по поводу платьев просто шутка. Я делаю это ради тебя, так что ты должна ценить.
— Разумеется, мне ясно, что ты развлекаешься. Но когда ты продолжаешь говорить то же самое за глаза, мне хочется тебя заткнуть.
— Говори тише, — прошептал Лоренс. — Сегодня я был слишком щедр на комплименты, пора становиться скупым.
— Мне это все не нравится, это лицемерие.
— Если я не ошибаюсь, кто-то обещал мне не скандалить.
— Я и не собираюсь скандалить.
— Вот и не надо. Спальня твоей матери совсем рядом. Если мы будем столько болтать, выставим себя в ужасном свете. Давай иди чистить зубы.
Возможно, из-за напряженной работы Лоренса частота занятий сексом значительно снизилась в последнее время — ничего радикального, пожалуй, на один раз меньше в неделю, чего по-прежнему хватало для удовлетворения аппетита Ирины. Но удовлетворение потребностей лишь одно из множества составляющих, надо сказать довольно незначительное. Особенно в сложившейся ситуации основной функцией секса становится повышение самооценки. Поэтому когда, положив руку на бедро Лоренса, она услышала его ворчанье о смене часовых поясов и прочей ерунде, то испытала болезненное разочарование. Более того, Ирина начала нервничать.
Поскольку предыдущим вечером они не тратили время ни на ссоры, ни на секс, рождественским утром Лоренс и Ирина проснулись отдохнувшими.
— Доброе утро, милые! — восторженно приветствовала их Раиса. — С Рождеством вас!
Вернувшись с очередной изматывающей пробежки, Лоренс сел за стол, вытер донышко чашки и поставил ее на блюдце. Первое время Ирина была счастлива, что он разделяет сумасшедшую страсть ее матери к порядку. Но ничто так не помогает утратить влечение к мужчине, как родительское одобрение, и сегодня она с раздражением наблюдала, как он стремится все скорее вымыть и вытереть и даже забрал ее чашку прежде, чем она допила кофе.
— Ирина, — произнесла Раиса с наигранной легкостью, — я ведь уже говорила тебе, да? Когда принимаешь душ, оставляй после себя мыло и мыльницу сухими. Ты бросила мыло в луже, и оно превратилось в желе. Лоренс всегда все делает правильно, а ты забываешь.
Ирина встала и поплелась наверх сушить мыло и мыльницу, а затем Лоренс позвал ее в их комнату, чтобы упаковать подарки. Прямо перед отъездом в Нью-Йорк Лоренс спохватился, что ничего не привез из Москвы для Раисы.
— О боже, — взволнованно сказала Ирина, — ты же был на ее родине. Боюсь, она оскорбится.
И тогда она сделала самое дипломатически верное предложение: подарить матери колье.
Удивительно, как можно сделать предложение и чувствовать себя обиженным тем, что оно принято. Ирина втайне надеялась, что Лоренс будет уговаривать ее оставить украшение себе, а чувства Раисы послать к черту. Вместо этого он похвалил ее за сообразительность и обещал позже все возместить. Но она не хотела ничего другого!
Дата добавления: 2015-09-29; просмотров: 34 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |