Снова повисло молчание. Солнце плавно исчезло за горизонтом, и комнату накрыло легкой тенью.
— Я... — неуверенно начал Стэн. — Я совсем не знал своих родителей. Отец, кажется, был наркоманом и бросил семью сразу после моего рождения, а мать когда-то выступала в театрах. Мне говорили, она была оперной певицей. Поэтому меня воспитывал родной брат моей матери — мой дядя.
Я внимательно слушал каждое слово.
— Мое детство было весьма странным, — сказал парень с легкой ухмылкой. — Меня учили готовить, делать поделки, на праздники мне дарили платья, туфли, кукол... Даже в столь нежном возрасте я понимал, что мальчикам дарят совершенно другое. Однако противиться не мог — так хотел дядя, а перечить я ему не собирался. Когда мне исполнилось двенадцать, меня отправили не в спортивный кружок, а в дом гейш. В виду своего пола я не был прописан там официально, но ходил на все занятия вместе с девочками. Глупо, но я до последнего не подозревал, к какой работе меня готовят.
Шайори опустил глаза.
— Позже я узнал, что мой дядя всегда хотел, чтобы я работал в «Амэнокихаси». С шестнадцати лет клуб стал моим домом. Все подростки ходили в школу, учились, влюблялись, а я... я танцевал на подмостках закрытого заведения и обслуживал богатых клиентов.
— Тогда же ты начал употреблять Амброзию, — догадался я.
На губах Стэна вновь появилась грустная улыбка.
— Это была такая красивая легенда, которую передавали из уст в уста все отоконоко. Все хотели попробовать. Испытать что-то особенное.
Я вспомнил наш первый вечер.
<i>Амброзия. В древнегреческой мифологии так называли пищу богов, которая поддерживала их бессмертие... Это возможность стать ближе к богам...</i>
Шайори вытащил из кармана пузырек с таблетками.
— И как она действует? — спросил я.
— А ты как думаешь? — сказал Стэн.
— Я не знаю, — честно признался я.
— И никто не знает.
Я в непонимании взглянул на него. Парень таинственно улыбнулся.
— Даже попробовав эти таблетки, ты не найдешь ответ, только увеличишь количество своих вопросов. Амброзия не источник удовольствия и не символ саморазрушения, но если ты когда-нибудь начнешь принимать ее, то уже никогда не станешь прежним.
Я долго молчал, пока не сказал:
— Ты ведь мог всегда уйти из клуба.
Отоконоко покачал головой и легко усмехнулся, не глядя на меня.
— Это было сложно сделать в силу многих причин.
— И я стал тем поводом, который заставил тебя покинуть его? — прошептал я.
Он поднял на меня глаза.
— Да.
Тишина и ночь укутали нас в ту минуту. Не отрывая от меня взгляда, Стэн не спеша сделал шаг вперед. Продолжая сидеть, я молча наблюдал за ним. Как парень оказался рядом. Как его теплая ладонь накрыла мою, и, склонившись надо мной, он ждал ответа. Мои глаза упали на губы отоконоко, и я вспомнил свое нетерпение в клубе. Я не знал, хотел ли он этого тогда, но он явно хотел сейчас. Мы оба. И, отбросив сомнения, так часто врывающиеся в мой разум, я дотронулся до его шеи и притянул к себе...
Наш второй поцелуй был другим. Осторожным. Медленным. Наполненным доверием. Я ощущал его так близко. Так близко чувствовал его дыхание. Мне нравилось, как Стэн целовал меня, как не спеша двигался. Он не хотел казаться настойчивым. Парень, как и я, довольствовался моментом, вкладывая в него все чувства.
Наверное, тогда я понял, что начал влюбляться в него. Я и прежде останавливал взгляд на Стэне. С первой минуты отоконоко невольно заставлял меня восхищаться его мимолетной улыбкой, глазами, телом. Мне постоянно хотелось смотреть на парня. Хотелось касаться его. Сам не осознавая, каждую минуту с ним я пытался получить его расположение. Я стал нуждаться в этом. Мы были знакомы около трех недель. Такие непохожие, мы помогали друг другу вновь обрести свет. В тот момент Стэн был единственным, кого я знал и хотел знать. У меня было странное прошлое, перемазанное и болью, и ненавистью, и любовью. Там постоянно присутствовал мужчина, с которым я точно провел немало времени. Не знаю, что нас связывало тогда, но мне в последнюю очередь хотелось думать о нем в данный момент. Так или иначе, все изменилось, и сейчас Стэн был тем, с кем я хотел делить свою жизнь. Конечно, мне необходимо было узнать о своем прошлом, но если бы встал выбор между ним и Стэном, я непременно выбрал бы парня, когда-то восхитившего меня своим танцем в клубе, и которого я сейчас целовал, забыв обо всем.
<b>POV Gerard</b>
Она молча смотрела на меня, стоя черной тенью сзади Фрэнка. Госпожа. Каждый раз Она была все ближе. Я всегда боялся, что когда-нибудь увижу Ее лицо. Что распахну глаза, и оно окажется рядом, оглядывая меня. Госпожа еще не доставала лезвие, чтобы начать себя резать, но Она непременно это сделает. И мне вновь придется убегать.
— Джи, ты слушаешь меня? — обеспокоенно спросил парень, щелкнув пальцами перед моими глазами.
Я моргнул.
— Прости. О чем мы говорили?
Мой взгляд вновь переместился на то место, где стояла Госпожа, но там Ее уже не оказалось. Игра в прятки — Ее любимое занятие.
Закатив глаза, Фрэнк упал на диван и, подложив руки за голову, стрельнул взглядом в потолок.
— Да так... Во мне проснулся романтик, и я говорил о нашем с тобой знакомстве. Ты хоть знаешь, сколько времени прошло?
Стараясь не отвлекаться, я присел рядом и кивнул.
— Около двух лет...
— Нет! — покачав головой, воскликнул парень. — Не «около», а ровно два года!
Подскочив, он сменил положение, и на мгновение его толстовка с персонажами «Южного парка» оказалась перед моим лицом. В голове пронеслась мысль, как Майки обожал этот мультфильм в детстве.
— Сегодня два года с нашей первой встречи на том мосту, — парень сел передо мной и, широко улыбнувшись, взял в левую руку маркер со стола и вывел на моей ладони дату нашего знакомства.
Темный силуэт Госпожи отражался в зеркале, висящем напротив соседней комнаты. Она наблюдала за нами, слегка наклонив голову.
Я сглотнул и расстегнул пару пуговиц на рубашке.
— Ты вообще со мной, или я со стеной разговариваю? — Фрэнк попытался обратить мое внимание на себя, взяв за плечи. — Все в порядке?
— Давай уйдем отсюда, — произнес я в ответ.
— Я никуда не пойду, — упрямо покачал головой парень. — Я хочу остаться с тобой здесь и заняться любовью в честь нашей годовщины.
Госпожа внимательно смотрела на нас, практически не двигаясь, только меняя положение головы.
Я убрал его руки с себя и вздохнул.
— Прости, у меня нет сегодня желания.
Ощущая, как сильно вспотел, я поднялся с дивана и протер ладонью по лицу.
— Мне нужно прогуляться, — сказал я. — Здесь ужасно душно. Если не хочешь со мной идти, оставайся.
Не дожидаясь ответа, я направился в ванную. Мне необходима была моя Амброзия. Последний раз я выпил таблетку перед возвращением Фрэнка с работы и теперь нуждался в очередной дозе.
— Отлично, — услышал я обиженный голос Фрэнка. — Давай уходи. А я закажу что-нибудь в номер и хорошо проведу время в одиночестве...
Слушая его, я рылся в поисках таблеток. Вытащил коробку, убрал дно... и оцепенел. Пусто.
Полностью запутанный и шокированный, я повернулся к Фрэнку. Это был удар.
— Я не давал тебе право, — прошептал я не в силах поверить в очевидное.
Парень, по-видимому, поначалу хотел оставить какой-то язвительный комментарий, но, посмотрев мне в глаза, побледнел.
— Я ничего не cделал.
Я начал приближаться к нему. Капли пота бежали по лицу. Госпожа начала тихо смеяться.
— Как ты мог? — повторял я. — Как ты мог их взять, Фрэнк?
У Фрэнка, казалось, пропал дар речи. Он просто глядел на меня, не смея придумать оправдание. Актер. Лицемер. Лгун.
— Почему ты это сделал? — только в тот момент я ощутил, что по моим щекам текут слезы.
Я упал на колени и обхватил руками шею. Мне было плохо. В висках отдавался свист и гул. Все тело вспотело. Мне нужна была Амброзия. А он, человек, которого я любил больше жизни, украл ее у меня.
— Джи... Что с тобой происходит?
Я держался, чтобы не ударить его. Да я бы и не посмел. Вскочив на ноги, я взял куртку и направился в сторону двери.
— Куда ты?! Куда ты пошел?!
Это было последнее, что до меня донеслось перед тем, как я покинул номер.
<center>***</center>
Заначка у меня, разумеется, была. Она лежала прямо в кармане куртки. Но Фрэнку не нужно было об этом знать. Теперь точно. Осознав его поступок в полной мере, я ощутил боль от предательства. <i>Я бы никогда так не поступил.</i>
Я вновь поехал в ресторан Morimoto. Это уже стало моим ежедневным ритуалом. И дело было не только в загадочном отправителе сообщения — я хотел поговорить с Минако. Я больше не знал никого, кому мог бы просто рассказать о себе и своих проблемах.
Первое, что меня удивило, — отсутствие улыбки на лице официантки, когда она увидела меня. Второе — то, что девушка отказалась садить меня за столик.
— Джерард, выйдите, пожалуйста, и ждите меня за углом ресторана. Там, где безлюдный переулок. Я вам все объясню.
Я ничего не понимал, но сделал то, о чём она просила, потому что доверял ей.
Было уже поздно. Лил дождь. Я успел промокнуть, пока ждал Минако в назначенном месте. Она выбежала с открытым зонтом и встала рядом, укрывая меня. В глазах японки читалась тревога, она не решалась говорить. Только смотрела на меня большими глазами, в которых отражались слезы.
Я никогда не замечал прежде, какая она красивая. Хрупкая, без тени косметики, облаченная в простую форму ресторана, Минако выделялась тем, что источала свет. Даже сейчас предавшись беспокойству.
Я осторожно взял девушку за подбородок, и по ее щеке пробежала слеза. Мы так стояли еще какое-то время, глядя друг на друга, пока она не покачала головой и не провела рукой по глазам.
— Помните, я говорила, что где-то вас видела? — спросила официантка.
<i>Ваше лицо кажется мне знакомым, Джерард.</i>
— Я наконец поняла где, — девушка подняла лицо. — О вас написано в нескольких газетах. Вас ищет полиция.
Я замер. Мое сердце, казалось, перестало биться пару секунд.
— Вы в розыске около месяца.
Мои глаза не отрываясь смотрели на Минако.
— Я знаю, что вы сделали.
<i>Беги. Ты должен бежать отсюда.</i>
Шумели кругом капли. Где-то вдалеке грохотал гром. В лужах отражались силуэты пешеходов, свет от автомобильных фар, фонарей, идущих вдоль аллей, и баннеров с рекламой. Чувствовался приятный запах озона.
Почему я так мало гулял во время дождя?
Я ощутил, как японка робко дотронулась до моей ладони своими тонкими пальцами. Мы встретились глазами, и она прошептала одними губами:
— Вы мне нравитесь, Джерард.
Она сделала глубокий вдох, чтобы это сказать, и сейчас выдохнула.
— Поэтому не хочу, чтобы вас нашли. Никогда больше не приходите в ресторан Morimoto. Лучше уезжайте из Токио прямо сейчас.
И после, отпустив мою руку и подарив мне прощальный взгляд, последовала обратно в здание. Я смотрел ей вслед, снова намокая, и чувствовал, как холодные руки Госпожи ложатся на мои плечи...
———————————————
[1] – передовая частная больница в Токио, созданная в 1978г.
[2] – ограниченная полость, образующаяся в результате гнойного расплавления легочной ткани.
[3] – редкое наследственное заболевание человека, которое, главным образом, характеризуется тем, что внутренние органы имеют зеркальное расположение по сравнению с их нормальным положением: верхушка сердца обращена вправо, печень расположена слева, желудок справа, а также наличием хронического бронхо-легочного процесса и патологией придаточных пазух носа.
*перевод Ирни
========== Глава 6.1 ==========
<i><b>Takahiro Kido — Where Time Goes</b></i>
<b>POV Gerard</b>
<i>— Почему я? — голос Майки дрожит. — Я не понимаю, почему именно я?
Брат собирает вещи. Завтра он уезжает, и я увижу его только через месяц, если ему дадут выходной.
— Почему я не могу остаться с тобой?
Я молчу. Убирая слезы, Майки кладет в чемодан хададзюбан[1] и садится рядом. Не смотря в мою сторону, качает головой и вздыхает.
— Он говорит, ты особенный, — произношу я через некоторое время, дотрагиваясь до его руки.
Брат громко ухмыляется.
— Это неправда.
— Это правда.
Поворачиваюсь к нему.
— Послушай меня, — я хочу быть искренним. — Да, это не то, чего мы ждали, когда приехали сюда. Здесь началась абсолютно другая жизнь. И иногда все кажется сумасшедшим...
— Но это и есть сумасшествие!
— Нет. Не говори так. Он заботится о нас, а у тебя все получается. И через несколько лет, когда ты наберешься опыта, будет получаться еще лучше.
Майки убирает руку и закрывает глаза, еле сдерживаясь.
— Я не хочу, Джи. Не хочу...
— Эй, — я легко обнимаю его за плечи. — Ты же помнишь, что это всего лишь игра?
Он кивает сквозь слезы.
— Мы все еще в нашей комнате, Майки. И мы будем там.
Свет с улицы озаряет наши лица. Я улыбаюсь.
— Никто не способен разрушить нас.</i>
Я вздрогнул и поднял веки. Я все еще находился возле ресторана. С волос капало. Силуэты прохожих размывались перед глазами.
<i>Вас ищет полиция.</i>
Что я сделал? Что я натворил?
Я вспомнил, как бежал тем вечером не останавливаясь. Как очутился в номере. Весь в чьей-то крови. Как увидел ту надпись на зеркале.
<i>Я буду ждать тебя в ресторане Morimoto в Синагава в четыре часа дня.</i>
Надпись. Я же знал, кто ее мне адресовал. Я уверен, что знал этого человека. Он должен был прийти и ждать меня. Он обещал. Он собирался сказать мне что-то важное.
Передо мной все крутилось в грубом хаосе. Токио пульсировал бесцветным отчаянием, не давая шанса вдохнуть грудью. Мне нужно было идти. Я должен был вернуться к Фрэнку. А после мы придумаем, что делать дальше.
Ноги повели меня в сторону дороги. Я остановил первую попавшуюся машину и, всучив несколько купюр, велел ехать до Кейо Плаза. Весь путь я оглядывался и вздрагивал, когда видел очередную проскочившую мимо тень. Доставал из кармана Амброзию. Клал в рот. Но все становилось только хуже...
<i>— Мы оба знаем, что мне недолго осталось.
Я сижу возле кровати и держу его за руку, бросая взгляды на токонома[2], где стоят статуи богов.
— Мы когда-то об этом говорили, — произносит он тихим, но твердым тоном. — Ты понимаешь, чего я от тебя хочу.
Я поднимаю нерешительный взгляд.
— Мне всего двадцать три. Это слишком большая ответственность...
— Джерард, — перебивает он меня, — тебе было восемь, а Майки — пять, когда вы оказались в моем доме после своего переезда из США. Уже тогда я знал, кто кем станет. Я видел твой и его потенциалы и понимал, кто чего достоин. Я любил вас как родных и хотел, чтобы вы продолжили мое дело.
— Он уйдет, — шепчу я, чувствуя, как что-то во мне ломается.
— Да, — подтверждает он кивком. — Возможно, он попытается зажить нормальной жизнью. Устроится на обычную работу, заведет семью. Но он вернется. Потому что, несмотря на всю ненависть и боль, которые разрывают его, твой брат уже не сможет жить без того, чем он занимается.
— А я...
— А ты, Джерард, займешь мое место. Отныне мое главное детище станет твоим. Я верю, что ты справишься. Ведь так?</i>
Я не хотел вдаваться в то, что видел. В голове все перемешалась. Действительность, трескавшаяся каждое мгновение, поддалась сомнению и каменной глыбой уходила на дно... Фрэнк. Мне нужно было его увидеть. Только с ним я мог почувствовать себя в безопасности. Пусть он и врал мне, я любил его больше всего на свете.
Машина затормозила, и я сразу выскочил на улицу, где бушевали гроза и ветер. Зайдя в здание, я столкнулся с мужчиной. Он поклонился мне, преграждая путь. Что ему от меня было нужно?
— Простите меня, но нам необходимо поговорить.
— Кто вы? — вырвалось у меня.
От моих слов японец открыл свой рот, в котором были видны желтые зубы, и тут же попытался изобразить подобие улыбки. Вновь последовал поклон. Я сжал губы, чтобы не взбеситься.
— Акио Кавасаки, метрдотель Кейо Плаза. Давайте отойдем.
Мы отошли в сторону.
— Мы с вами встречались чуть больше двух месяцев назад, когда вы попросили укрыть вас от полиции.
Я в полном непонимании смотрел на него. О чем говорил этот Кавасаки?
— Вы дали довольно... кхм... веский довод, чтобы мы согласились.
Значит, я заплатил отелю круглую сумму, чтобы жить здесь.
— Так как первый месяц было тихо, мы спокойно предоставляли вам убежище. Но учтя то, что на данный момент на вас висит уже двойное преступление и о вас сейчас написано почти во всех газетах, я признаю, что ситуация меняется, — мужчина вздохнул. — Я не готов жертвовать своими свободой и честью. Мы больше не можем обеспечивать вам безопасность. В течение нескольких часов вам нужно будет покинуть номер, иначе я сам лично позвоню в полицию Японии и сообщу ваше местонахождение.
Госпожа все видела. Стоя сзади метрдотеля, Она сильно дышала. Казалось, Ей не хватало воздуха.
— Пожалуйста, покиньте номер, — повторил японец и, подправив пиджак, направился прочь.
Меня начинало трясти. Я провел рукой по потному лбу, пытаясь привести себя в чувства. Что, черт возьми, происходило? Что я совершил? Мои ладони похолодели. Пальцы дрожали. Я сглотнул и вновь перевел взгляд на Госпожу. Продолжая тяжело дышать, Она подзывала меня своей израненной рукой, убегая в сторону лестницы.
С трудом держась на ногах, ничего не понимая, я последовал за Ней. Поднимался вверх, впопыхах хватаясь за скользкие перила и боясь упустить из виду черное платье Госпожи. А Она все вела меня куда-то, будто по сломанному лабиринту, оставляя за собой кровавые следы. Обмазывая кровью плачущие стены. Они вибрировали. Задыхались вместе с нами в унисон. Крошились сырой известью, уходя вниз.
Мы оказались на каком-то этаже. Передо мной раскинулся узкий коридор — словно бесконечный тоннель, уходящий в пустоту.
<i>...Коридор. Длинный коридор без окон. Кажется, он живой и дышит. Кажется, он движется, и нужно ухватиться за старые стены, чтобы не упасть...</i>
Мигал не переставая тусклый свет. И на пару секунд я погружался в слепую темноту. Не спеша ступая, я замечал, как уродливый узор на матово-серых обоях начал вылезать шипами наружу, а темно-алые пятна на полу — сливаться воедино, образуя вязкие лужи.
<i>Я бреду на ощупь в спальню матери. Она обещала спеть мне на ночь колыбельную, но не пришла.</i>
Щурясь, я вытянул руки, чтобы не упасть. Живот скрутило. Ноги погрязли в холодной крови, которая проникала в ботинки. Черный силуэт Госпожи, все больше казавшийся призраком из детских кошмаров, внезапно остановился вдалеке и скрылся в одном из номеров.
<i>В доме мертвая тишина. Майки уже давно спит. Но я не могу погрузиться в сон без колыбельной своей мамы. Держа в руке плюшевого медведя, подхожу к комнате...</i>
Добравшись до порога того номера, я замер в нерешительности. Каждая клетка тела изнывала тревогой и страхом. Я измок. Сердце отбивало сумасшедшие удары.
<i>Что там произошло?</i>
Невыносимо быстро моргал болезненно-желтый свет.
<i>Мы здесь из-за того, что ты видел в той комнате?</i>
Рука медленно коснулась двери и слегка толкнула ее...
<i>Мама больше не любит нас.</i>
Полутьма, резко пахнущая сыростью и антибиотиками. Из глубины комнаты, сквозной и холодной, доносился тихий плач. Я вошел, громко дыша. Меня неистово трясло. Влажные ладони в панике начали бегать по стене, ища включатель. Постоянно сглатывая, кусая и без того искусанные губы, я наконец наплевал на него и двинулся дальше.
Ряд занавешенных плотной тканью зеркал... Казалось, там скрывались чьи-то спящие руки. Острые, упрямо цепкие в минуту пробуждения. И промозгло немые в момент сна. Двигаясь мимо них, невольно сжимаясь, я старался держаться противоположной стены, пока не замер на месте.
Одинокая ванна посреди зашторенной комнаты — обветшалая и грязная. Выливавшаяся из нее мутная темно-алого цвета вода. Кругом перепачканные кровью лезвия, сломанные бритвы и кривые осколки, по которым бегали склизкие тараканы. Чья-то тень, сидящая в ванне с повернутой ко мне обнаженной спиной и свесившимися черными волосами. Качавшаяся из стороны в сторону. Не перестававшая плакать.
С каждой секундой ее дикий плач становился сильнее и сильнее. Постепенно переходил на протяжный вой, от которого со свистящим скрежетом трескались стекла на окнах и зеркала... Я крепко зажал ладонями уши, что совсем не помогало. Плач, крик, рев — не знаю, чем это было, — точно проник под кожу, парализуя способность воспринимать действительность...
Ванна. Вода. Осколки. Насекомые, копошившиеся на окровавленных татами.
В какой-то момент плач сменился на песню. Она начала петь красивым оперным голосом что-то когда-то знакомое мне.
«Спи. Закрывай глазки. Уносись в мир грез, мой мальчик».
Оцепенев в остановившемся для меня мире, я не отрываясь смотрел на женскую тень.
«Засыпай. А я буду здесь, охранять твой сон».
Из глаз брызнули горькие слезы.
<i>Она обещала спеть мне на ночь колыбельную, но не пришла.</i>
Я закрыл дрожащими ладонями лицо. Грудь разрывалась, словно ее прижгли раскаленным тавром. Ноги подкосились. Припав точно неживым телом к стене, тут же скатившись по ней вниз, я обнял себя и зарыдал в полном изнеможении.
Ария продолжалась. Чарующий голос все больше и больше уводил меня за собой в разбитый мир размытых силуэтов, оставленных кровавых посланий на стенах и нежных шепотов... А я все смотрел. Наблюдал за ней в профиль. Как она резала прямоугольным лезвием свои руки вдоль, разрывая вены и сухожилия. Как они на глазах превращались в красное месиво. Как теплая кровь тонкими струями стекала с ее локтей в воду, а оттуда — на татами.
— Пожалуйста... — кричал я, сотрясаясь в рыданиях. — Пожалуйста, остановись...
Вспорота была и шея — я не сразу заметил этого. Она медленно повернула голову, словно робот, и я наконец увидел ее лицо — изуродованное до неузнаваемости.
«Закрывай глазки. Все будет хорошо».
— Пожалуйста... — я стремительно полз к ней на коленях. — Ради всего святого...
Падая рядом, хватая ее за кровавые запястья, в агонии прижимал к себе оголенное тело.
<i>— Пообещай мне, что это больше никогда не повторится.
— Я клянусь, Джи.</i>
Весь мокрый и грязный, весь в ее спутанных волосах, залезавших мне в рот, я пытался остановить кровотечение.
— Ты же обещала, — меня сотрясало рыданиями. — Ты же мне обещала...
«Засыпай, мой ангел».
Я чувствовал, как ее тело леденеет в моих руках. Как голос становится едва слышным. Как безумный взгляд пустел.
— Нет... Нет... Нет…
«Мы встретимся с тобой на небесах».
— Нет, пожалуйста... — кричал я навзрыд, уже не слыша собственных слов, пытаясь разбудить повисшее тело. — Не уходи... Не бросай меня... Не уходи...
Не уходи, мама.
<b>POV Frank</b>
<i>Я делаю кому-то минет. Скольжу языком по всей длине члена, слыша чье-то прерывистое дыхание. Мои руки покоятся на чужих бедрах. Чья-то рука сжимает мои волосы — несколько больно, но меня это не беспокоит. Ласкаю старательнее, напрягаю мышцы горла. Слышу собственное имя на чьих-то губах. Чувствую, как тянет низ живота — я сам получаю удовольствие от происходящего.
Довожу его до пика. Не отстраняюсь — сглатываю. После поднимаю голову и получаю поцелуй.
— Я люблю тебя, — шепчу я, вставая с колен и наваливаясь сверху привлекательного мужчины.
Мы целуемся. Его рука проникает под мою толстовку. Гладит кожу в районе живота.
— Я так тебя люблю, Фрэнк, — слышу я. — Боже, как люблю тебя.
Через пару жарких минут мы отстраняемся друг от друга. Я поворачиваюсь к тумбочке, чтобы достать сигарету и зажигалку. Подаю ему, но он отрицательно качает головой, только прижимается ко мне всем телом, щекоча волосами мою шею.
— Джи, — смеюсь я — на самом деле мне очень хорошо.
— Как бы я хотел остановить этот момент, — шепчет мужчина, когда мы удобнее устраиваемся на кровати, и я могу закурить. — Ведь все так хрупко. Так непостоянно... Фрэнк, ты же никогда не оставишь меня?
— Почему ты спрашиваешь? — тихо произношу я.
В комнате полумгла, я не вижу его лица, только слышу дыхание и голос...
— Затем, чтобы убедиться, что ты солжешь мне, — горько отвечает он.
— Я не собираюсь лгать. Я не брошу тебя.
— Нет. Мы все уходим... Однажды уйдешь ты и встретишь кого-то другого. И этот кто-то будет намного лучше меня.
</i>
Нажав кнопку на магнитофоне, Стэн поднял ладонь, давая мне сигнал. Я начал делать короткие шаги вперед, стараясь не спешить и держать спину как можно ровнее. Сосредоточившись на одной точке, как учил меня Стэн, я медленно прогнулся телом вперед. Вернувшись в исходное положение, повернул корпус вбок. Левая рука поднялась...
— Стоп, стоп, стоп...
Парень тут же захлопал в ладоши, прерывая меня. Я остановился и выругался.
— Правая рука, Фрэнк, — Шайори выключил музыку и тяжело вздохнул. — Правая. Мы уже репетируем целую вечность! Неужели так сложно запомнить?
— Сложно, — ответил я, устало потирая плечи, — мы репетировали уже несколько часов. — Я левша, и у меня всю жизнь проблема с использованием рук, знаешь.
Ничего не ответив, а только изморено переведя взгляд с меня на часы, отоконоко бросил мне бутылку с водой.
— Перерыв десять минут, а после продолжаем.
Все оказалось не так просто, как выглядело вначале. Репетиции быстро утомляли меня, силы быстро кончались, болели все мышцы, и часто я просил перенести часть запланированного на завтра. По этой причине пошатывалось терпение Стэна. С каждым днем он сильнее нервничал, отчего начинал нервничать и я. Бывало, мы подолгу не разговаривали, боясь сказать друг другу что-то лишнее. Иной раз я пытался успокоить парня, подбодрить его, но каждый раз выходило только хуже.
Дата добавления: 2015-09-28; просмотров: 22 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |