Сохранять трезвый рассудок в этих условиях казалось практически невозможным. Вокс, заглушаемый помехами, стал почти бесполезен. Собственный отряд Солка рассеялся, многие погибли, все остальные получили ранения. Брату Каррику сильно повезет, если ему удастся сохранить руку, прокушенную какой-то безымянной тварью, неожиданно свесившейся с потолка. Впрочем, сержант полагал, что их всех можно будет считать счастливчиками, если они выберутся из этой передряги живыми.
Вдруг он увидел мелькнувший белый доспех, и апотекарий Паллас обрушился на зверя со спины, пробивая его шкуру «рукавицей казни». Несколько химических составов было впрыснуто в кровь твари через иглу инжектора, и вокруг места укола стало распространяться чернеющее некротическое пятно. Огромный мутант зашелся в судорогах, вынуждая Палласа крепко вцепиться в него, чтобы не быть отброшенным через всю комнату. Солк рванулся вперед, вновь и вновь обрушивая свой цепной меч на голову существа и ощущая, как скрежещет мотор под весом плоти, намотавшейся на зубья клинка.
Наконец зверя перестало трясти. Паллас скатился с него и приземлился на ноги рядом с Соланом. Белые участки брони апотекария потемнели и стали скользкими от зараженной крови.
— Благодарю, брат, — произнес Солк.
— Рано меня благодарить, — ответил Паллас. — Нам еще пробиваться к хранилищам. Именно там мы сможем найти необходимые образцы.
— Где Каррайдин?
— Пал. Он со своим отрядом доблестно сражался, но попал в западню. Грэвус удерживает лестницу вниз, но без помощи долго не устоит. Лигрис с ними, пытается взломать двери.
Паллас воспользовался одной из немногих оставшихся ампул, впрыснув Солану сильные анестетики и коагулянты, чтобы остановить кровотечение из его оторванных ног.
— Соберу всех, кого смогу, и пойду на выручку к Грэвусу, — сказал Солк, прежде чем перевести взгляд на Солана.
— Сделаю, что смогу, — ответил Паллас.
— Ты понадобишься внизу, — произнес Солан ослабшим голосом. — Мне ты уже мало чем можешь помочь, Паллас.
— Я могу стабилизировать твое состояние, чтобы мы могли подобрать тебя на обратном пути. Ты должен выжить.
— Удачи вам, братья, — сказал Солк, очищая свой меч от основной грязи, прежде чем направиться в зловонный сумрак, чтобы собрать свой отряд.
— Постой! — воскликнул Солан. — Скажи… что у тебя?
— О чем ты?
— О твоей мутации. Мы все изменяемся, поэтому и пришли сюда.
Солк на секунду задумался. Его просили рассказать о том, чего сам он старался не замечать. Пытался убедить себя, что это все неправда.
— Карендин говорит, что она связана с метаболизмом. Меняется химия моего тела. Подробностей я не знаю.
— Но ведь все становится хуже? — Солан впадал в шоковое состояние, и голос его начал дрожать.
— Да, брат. Становится.
— Как и моя. Все дело в моей памяти. Я могу… вспоминать разное. Я начал вспоминать то, чего никогда не знал. Еще с того времени, как мы увидели Галактариум… прошу тебя, это необходимо закончить. Даже если нам придется погибнуть, мы не должны превратиться в этих тварей.
— Не болтай, Солан, — произнес Паллас. — Погрузись в полусон, у тебя шок.
Апотекарий, чье лицо было вымазано кровью мутанта, обернулся к Солку:
— Пробивайся к Грэвусу. Не жди меня. Если смогу — приду.
Солк кивнул и убежал в сумрак. Со всех сторон его окружали кошмарные порождения Стратикс Люмина, в глубине которого крылся ключ к выживанию Ордена.
Таддеуш рухнул на пол, когда «Химера» попыталась перевалить через груду обломков, но чуть не перевернулась, натолкнувшись на неожиданное препятствие. Водитель вцепился в рычаги управления.
— Траки порваны, — произнес он. — Вылезайте!
Задний люк с лязгом откинулся, и Таддеуш выпрыгнул наружу, сопровождаемый Пилигримом, который, сбегая вниз с насыпи, продемонстрировал прыть, не соответствовавшую его потрепанному виду.
Громадные холмы перекрученных обломков превратили голую тундру в лабиринт. Со всех сторон доносились звуки сражения: грохотали хеллганы и болтеры, гремели усиленные голоса культистов-погонщиков, выкрикивали приказы сержанты штурмовиков. Неподалеку несколько отрядов ударной группы разбирали завал, пытаясь пробиться чуть дальше, — колонна машин распалась полностью, БТР оказались практически бесполезны в постоянно изменяющемся, смертельно опасном окружении. Таддеуш несколько раз выстрелил, расправляясь с культистами, занявшими огневую позицию наверху ближайшей груды обломков. Глядя на падающие тела, он увидел, что это гвардейцы — проклятые души, оказавшиеся слишком слабыми и уступившие соблазнам Тетуракта. Худшего зла нельзя было вообразить: преданные слуги Империума вдруг превращались в марионеток Хаоса.
— Сестра! Полковник! Доложите обстановку!
В воксе хрипела статика. Первой сквозь нее удалось прорваться Эскарион:
— Здесь нам не пройти, инквизитор. Мы столкнулись… с моральной угрозой. Ересь и демонология.
— Сарпедон?
— Думаю, нет. Скорее колдуны, инквизитор. Мы несем большие потери.
— Держитесь, сестра. Мы постараемся разведать другой путь.
До полковника Винна Таддеушу так и не удалось докричаться. Штурмовики продвигались вперед, расчищая себе дорогу к аванпосту очередями из хеллганов, но им не хватало скорости, чтобы не оказаться в окружении. Методика сражений, применявшаяся ордами Тетуракта, была известна инквизитору по донесениям, поступавшим со всей охваченной войной территории, — они побеждали благодаря тому, что бросали на противника армии невероятных размеров, большая часть воинов в которых не обладала собственным сознанием, а потому не боялась боли и не поддавалась отчаянию. Победить их можно было, только перебив всех до последнего. Сейчас на Стратикс Люмина высаживались войска, ничем, по сути, не отличавшиеся от тех, что создали царство Тетуракта, и уничтожить их было далеко не просто.
Таддеуш и Пилигрим нырнули в укрытие, чуть не угодив под огонь лазерных ружей гвардейцев-предателей, перестреливавшихся с ближайшим отрядом штурмовиков.
— Не стоит испытывать симпатию к Испивающим Души, — произнес Пилигрим, словно прочитав мысли инквизитора. — Зло всегда сражается само с собой. То, что Сарпедон пытается уничтожить эту скверну, еще не означает, что он на нашей стороне.
Таддеуш выглянул из-за покореженного фрагмента обшивки, за которым укрывался. Он увидел еретиков, укрывшихся среди мусора и обменивавшихся огнем со штурмовиками. Выстрелы хеллганов срезали головы и разрывали тела на части, но оживших мертвецов было слишком много.
— Всем вместе нам не прорваться, — сказал Таддеуш.
— Ударная группа с самого начала была только приманкой, — откликнулся Пилигрим. — Пусть вам и неприятно это признавать, но только нам суждено судьбой встретиться с Сарпедоном. Пускай продолжают сражаться, это отвлечет от нас наших врагов.
Инквизитор посмотрел на Пилигрима, чье прикрытое капюшоном лицо сейчас казалось еще более зловещим, чем обычно. Скрипучий голос существа заставлял Таддеуша беспокоиться.
— Только не без Эскарион.
— Послушайте, здесь повсюду колдуны Тетуракта. Они обладают большими силами, я чувствую это. Если Эскарион сцепилась с ними, ее уже можно списывать со счетов. Мы должны рассчитывать только на себя.
Таддеуш крепко сжал рукоять пистолета. По спине инквизитора, несмотря на леденящий холод Стратикс Люмина, заструился пот. Эскарион была настолько верна ему, насколько вообще можно было ожидать от Сестры Битвы, а в штурмовом отряде служили лучшие из солдат, прошедших обучение в Ордо Еретикус. Но люди вроде Колго всегда учили Таддеуша, что сохранение жизни даже таких добрых граждан — вторичная задача, когда речь идет об исполнении воли Императора. И если бы Сестры и штурмовики услышали их разговор, они бы его поняли.
— Согласен, — произнес Таддеуш. — Вдвоем мы сможем проскользнуть там, где застрянет сотня. Показывай дорогу, Пилигрим.
Вместе они поспешили к лабораторному комплексу, стараясь двигаться так, чтобы их от солдат противника постоянно отделяли стены обломков. Ударной группе оставалось только оттягивать на себя основные силы оживших мертвецов, пока инквизитор и Пилигрим занимались преследованием настоящей цели.
Чего бы ни искал Сарпедон, но оно должно было находиться внутри комплекса. А значит, именно там Таддеуш и мог с ним встретиться.
Возможно, Каррайдин уже был мертв. Возможно, такая же судьба постигла и беспомощного и неподвижного Солана, лежащего этажом выше. Но все это не имело никакого значения. Сейчас было важно только то, что где-то там, внизу, таилось будущее Ордена, заточенное в сочащемся гноем средоточии зла, которое разрасталось, никем не сдерживаемое, в течение десяти лет. Солк, как и горстка его десантников, был все еще жив. Уцелела также большая часть штурмового отряда Грэвуса и сам он. Были живы технодесантник Лигрис и апотекарий Паллас. Надо было постараться, чтобы этого количества хватило, ведь другого пути все равно не осталось.
Лигрис работал под прикрытием боевых братьев, столпившихся с болтерами наперевес в коридоре у него за спиной. Технодесантник вскрыл пульт управления взрывоустойчивыми дверьми и теперь перепаивал провода. При этом он руководствовался выведенным на экран информационного планшета снимком рисунка, сделанного Карлу Гриеном на стене камеры, — эта схема оказалась самой секретной информацией, известной обезумевшему адепту, ключом, отпирающим мощные двери, установленные, когда комплекс поспешно опечатывали.
Пульт управления заискрил, и двери стали со скрежетом расходиться. Задымились заржавленные сервоприводы.
— Цельсь! — прокричал Грэвус, и его отряд нацелил болтеры на открывшийся проход, прикрывая Лигриса, пока тот поднимался и доставал собственный пистолет.
Солк смотрел, как технодесантник готовится войти в место, десять лет назад чуть не погубившее капитана Корвакса.
На втором подземном уровне от пола, съеденного кислотой, осталось только кольцо почерневшего металла. По центру повисла огромная сфера, которую пол должен был делить пополам. Между покрывавшими ее заржавленными железными пластинами пульсировала мертвенно-бледная гниющая, склизкая плоть. В воздухе сферу, непрерывно поливавшую нижний уровень грязным дождем, поддерживала сеть сочащихся сукровицей сухожилий.
Именно там, в самой глубине лабораторного комплекса, вышли из строя хранилища и поджидало самое худшее зло. Разлившиеся мутагены сплели из образцов тканей плотное пульсирующее одеяло, покрывавшее все вокруг. По нему, будто по воде, пробегала рябь. Чирьи размером со взрослого человека гейзерами выбрасывали в воздух горячий гной. Остатки биоконтейнеров казались островками, окруженными кровоточащей, покрытой струпьями плотью и корчащимися протоконечностями.
В самом центре, нарушая поверхность маленького озерца грязной крови, струящейся из сферы, возвышалась небольшая конструкция, которая, как догадывался Солк, представляла собой контрольную рубку или техночасовню. По полу змеились отходящие от нее толстые кабели, но окна, некогда позволявшие оглядывать весь этаж, густо заросли грязью.
Испивающие Души смотрели вниз, стоя на узком выступе крошащегося металла, выходившего из стены возле наклонного коридора. Звуки сражения, доносившиеся с верхнего этажа, напоминали о том, что мешкать нельзя: скоро мутировавшие твари могли прорваться вниз, зажать их и уничтожить.
Солк бросил взгляд на Грэвуса. Энергетический топор ветерана, крепко зажатый в мутировавшей руке, все еще шипел и потрескивал, сжигая кровь, покрывающую лезвие.
— Другого пути-то все равно нет, — просто произнес Грэвус.
— Согласен, — откликнулся Солк. — Лигрис?
— Вам понадобится моя помощь внизу, — кивнул технодесантник.
— Паллас, — сказал Грэвус, — оставайся здесь. Кто-то должен подняться наверх, если мы потерпим поражение. Пусть Сарпедон уводит всех, кого только сможет, если мы ничего не найдем или не сумеем вернуться. И в любом случае нам понадобится кто-нибудь, кто сможет нас залатать после всего этого.
— Вы, главное, не забудьте притащить все оторванные куски, чтобы мне было что штопать, — ответил Паллас.
Грэвус улыбнулся, перехватил топор обеими руками и прыгнул вниз.
Сарпедон увидел падающую темную звезду, слезящийся пагубой всевидящий глаз, опускающийся с неба. Что бы это ни было, оно искажало весь мир вокруг себя — даже на первый взгляд командору показалось, что оно обладает ужасающей мощью.
И то, что Сарпедон ощущал своим сознанием, только подтверждало этот вывод. Лидер Испивающих Души являлся телепатом, в обычных условиях способным лишь передавать, но не воспринимать, однако, несмотря на это, он оказался достаточно чувствителен, чтобы почувствовать, как неистовая злоба приближающегося существа выжигает след в его сознании. Командор чувствовал себя грязным, словно его окатило вполне физическими помоями, и мутировавшие гены точно зашевелились внутри, пытаясь убежать. Он услышал крики орды предателей, обступивших здание и вразноголосицу вопивших в отчаянии или в религиозном экстазе, а может, и в том и в другом сразу. Небеса потемнели, и на мгновение все вокруг содрогнулось, будто сама реальность прогнулась под ударом твари, обладавшей невероятной мощью.
Падающий объект рухнул в паре сотен метров от Сарпедона, разметав во все стороны обломки металла и комья земли. Испивающие Души хорошо удерживали свои огневые рубежи, за исключением людей Теллоса и Иктиноса, которые уже сошлись с врагами в яростной рукопашной схватке. У командора не вызывало сомнений, что новоприбывший может изменить ход сражения, — явился повелитель орды, решивший принять личное участие в битве. Сарпедон промчался мимо ближайшего укрытия, за которым заняли огневые позиции несколько космодесантников. Он не знал, к какому отряду они принадлежат, — всякий порядок был потерян, и сейчас офицеры командовали теми бойцами, которые оказывались в зоне досягаемости.
— Нам нужна штурм-группа, — прокричал он ближайшему десантнику. — Собери столько братьев, сколько сможешь, и…
Едва десантник обернулся, чтобы ответить, как его голова дернулась в сторону и в виске образовалась рваная дыра. Даже сквозь грохот был хорошо различим резкий щелчок выстрела из автоматического пистолета. По ним вели прицельный огонь, и Сарпедон нырнул в укрытие. Одна пуля пробила хитиновую броню его ноги, а другая пронеслась в опасной близости от головы. Враги подошли со спины. Их было двое: кутающаяся в балахон сутулая фигура, при ходьбе наклоняющаяся вперед, подобно поднявшемуся на задние лапы зверю, и неаугметированный мужчина в длинном пуленепробиваемом плаще, с сильно модифицированным автоматическим пистолетом в руке.
Сарпедон включил Копье Души, и оно ответило на его прикосновение. Генетическая подпись командора пробудила доимперскую технологию, и с обеих сторон Копья засверкали похожие на клинки вортексные поля. Копье Души хорошо послужило ему в этой битве, но сейчас противниками оказались не мутанты и не предатели.
С неожиданной, шокирующей скоростью облаченное в балахон существо прыгнуло вперед, оттолкнувшись от земли с невероятной силой. Сарпедон взмахнул Копьем Души, но сутулое чудовище было слишком быстрым и успело проскочить под вортексным клинком, а затем подсекло передние ноги командора, которыми тот пытался парировать удар.
Сарпедона откинуло на груду обломков, и дурнопахнущее существо нависло над ним, прижимая к земле с силой, которую командор мог бы ожидать разве что у собрата-космодесантника. Рука, сжимавшая Копье Души, была надежно зафиксирована, поэтому он попытался свободной, левой рукой схватить противника за горло, но тот успел отстраниться и ударить Сарпедона локтем по лицу. Рот лидера Испивающих Души наполнился кровью, он выплюнул выбитый зуб и выбросил вперед две ноги, чтобы попытаться найти опору. Вонзив когти в перекрученный металл, он рванулся вперед и перекатился вбок, скидывая с себя врага. Затем Сарпедон сгреб рукой драные одеяния существа и сорвал их.
Балахон слетел с противника, и командор увидел его лицо. На мертвенной, голубовато-серой коже резко выделялись красные сырые отверстия включений, из которых выходили толстые кабели, убегавшие к интерфейсам, встроенным в скальп. Глаза его были абсолютно черными. Его нос, рот и горло заменила бронза аугметики, металлические жабры открывались и закрывались в такт дыханию, а там, где полагалось находиться шее, красовались широкие цилиндрические фильтры.
Но Сарпедон все равно узнал это полное ненависти лицо с глазами, почерневшими от резкого перепада давления, искаженное гримасой, в которой читалась жажда отомстить за то, что казалось этому человеку предательством.
— Здравствуй, Микайрас, — произнес Сарпедон, прежде чем нанести сильнейший удар головой по лицу своего врага.
Один раз командор уже убивал брата Микайраса во время войны, расколовшей Орден. Когда многие космодесантники взбунтовались против возвышения Сарпедона до уровня магистра, Микайрас был в числе главных зачинщиков. Молодой, но талантливый воин, служивший под началом командора Кэона, был даже приглашен на церемонию, состоявшуюся после победы в космической крепости Лаконии. Выследив его в глубинах крейсера, Сарпедон вырвал у него имплантированный ребрифер, придушил и выбросил через воздушный шлюз. Эти наполненные ненавистью глаза провожали его взглядом через иллюминатор, чернея от крови лопающихся сосудов.
На какое-то мгновение Сарпедон даже успел восхититься выносливостью и находчивостью Микайраса. Командор понятия не имел, как этому десантнику удалось выжить, — возможно, ребрифер был недостаточно сильно поврежден и бунтарь сумел каким-то образом надеть шлем, а потом дождался, пока его подберут. А быть может, он сумел пробраться обратно на борт ударного крейсера и выкрал спасательную шлюпку. Это было не особенно важно — чтобы не только выжить, но и встать на путь мести, заканчивающийся на Стратикс Люмина, нужно было обладать невероятной силой воли.
Клинок Копья Души прогудел в воздухе, и Микайрас пригнулся от удара ровно так, как и рассчитывал Сарпедон. Командор с силой ударил передней ногой в плечо противника, почувствовав, как его коготь разрывает мышцы, кости и аугметику.
Но Микайрас не испытывал боли. Должно быть, он больше вообще ничего не чувствовал, поскольку почти все его органы заменили аугметикой и бионикой. Поэтому он просто схватил ногу, пробившую его плечо, и воспользовался ею в качестве рычага, чтобы раскрутить Сарпедона и бросить его на твердую как камень землю.
Микайрас прыгнул на командора, подобно хищнику, протянув скрюченные пальцы к глазам противника. Только когда руки неожиданно перестали повиноваться ему, бывший космодесантник понял, что Копье Души пробило его желудок и вышло со спины. Сарпедон пинком скинул его с себя и, когда тот оказался на коленях, вытащил из его тела вортексный клинок.
— Испивающие Души, которых ты знал, ушли, — мрачно произнес Сарпедон. — Старый Орден умрет вместе с тобой.
Черные глаза все еще продолжали смотреть на него, когда Копье Души отсекло Микайрасу голову. Заискрила бионическая проводка, брызнула черная кондукторная жидкость, зашлась в судорогах аугметика — и обезглавленное тело повалилось на землю.
Сарпедон повернулся ко второму противнику, обычному человеку, стоявшему в стороне, пока он разбирался с Микайрасом. Не произнося ни слова, мужчина прицелился и выстрелил. Пуля жуком прогудела в воздухе — Сарпедон увернулся, но услышал, как она разворачивается и несется обратно. Самонаводящийся заряд — редкий и крайне опасный.
Командор крутнул запястьем, и Копье Души рассекло пулю в полете.
Незнакомец опустил оружие.
— Инквизиция? — спросил Сарпедон, не выключая гудевшего в его руке Копья.
— Да. Ордо Еретикус. Меня послали уничтожить тебя.
— Скажи, ты так и собираешься стоять здесь и тратить на меня пули или поможешь справиться с врагом, действительно того заслуживающим?
В течение некоторого времени, показавшегося вечностью, инквизитор прожигал Сарпедона взглядом. Командор видел, как на шее и руке его противника подергиваются жилки, пока тот пытается решить, что будет лучше: напасть, попытаться удрать, потребовать от Сарпедона сдаться или же получить гарантии собственной безопасности.
Но прежде чем инквизитор смог на что-то решиться, от того места, где среди обломков и баррикад высадился лидер предателей, по полю сражения прокатилась ударная волна. Сарпедон обернулся и увидел, как нечто могущественное и быстрое, разбрасывая во все стороны землю и куски металла, несется к нему напролом, оставляя за собой глубокую траншею и раскидывая равно и космодесантников, и культистов.
Командор метнулся в сторону, когда его накрыло стеной летящих обломков, испещривших ноги Сарпедона глубокими порезами и отбросивших инквизитора в сторону. Лидер Испивающих Души ударился о землю и стремительно откатился, подгибая под себя ноги, чтобы быстро вскочить и встретиться лицом к лицу с очередным чудовищем, выступившим против Ордена.
Куски металла и грязь падали дождем. В самом центре разрушений, в зоне покоя, напоминающей сердце урагана, восседал Тетуракт.
Описаний этого создания не существовало, но Сарпедон и без них прекрасно понимал, с кем столкнулся. Командор почувствовал, что аугметические органы выбиваются из сил, пытаясь совладать с заболеваниями, неожиданно возникающими во всем его теле в присутствии врага. В ушах загудели едва слышимые странные звуки, а рот наполнился привкусом гнилой крови. Автосенсоры с трудом позволяли видеть даже то, что находилось прямо перед глазами.
Тетуракт оказался тонким, иссохшим гуманоидом, громоздящимся, точно стервятник на ветке, в своих носилках, лежащих на плечах четверых огромных неуклюжих мутантов. Лица последних настолько заросли мускульной тканью, что их черты были уже практически не видны. Широкие ладони венчались пальцами толщиной с ногу взрослого человека. Судя по всему, Тетуракт не мог перемещаться самостоятельно, но даже за этим деформированным сухим телом Сарпедон ощущал и необъятность сознания демона, и его невероятное могущество.
Тетуракт протянулся к нему своей волей, и командора сжали псионические тиски, прошедшие сквозь броню и принявшиеся сокрушать массивные ребра, одновременно поднимая его в воздух. Ослепительная стена боли обрушилась на Сарпедона, забившегося в силках, существующих исключительно в сознании демона. Поле битвы закружилось под ногами командора, и он увидел лабораторный комплекс, отдельные группки Испивающих Души, сдерживающих натиск врагов, и огромные полчища войск предателей, наступающих под непрестанным градом болтерного огня прямо по грудам тел собственных павших. Увидел беспорядочную мешанину бойни там, где на разных концах поля Теллос и Иктинос вступили в безумие рукопашной. Кроме того, ему удалось краем глаза сквозь белую дымку агонии заметить, как закованные в черные доспехи Сестры Битвы и штурмовики Ордо Еретикус сражаются с наступающим на них потоком зомби и колдунов, силу извращенной магии которых Сарпедон ощущал даже с такого расстояния.
Грудная клетка командора ломалась. По его телу прокатилась горячая волна, когда внутренние органы начали рваться, истекая кровью. Он попытался пробиться сквозь крепкую хватку Тетуракта собственным разумом и выпустить энергию Ада, который мог бы отвлечь демона на достаточный срок, чтобы Сарпедон смог нанести ответный удар. Но Тетуракт был слишком силен — ни с чем подобным командору никогда раньше не приходилось сталкиваться, его просто переполняли чистая ненависть и скверна, направляемые невыразимо злобным сознанием.
Легким щелчком своей воли Тетуракт швырнул Сарпедона на землю. Каким-то чудом последнему удалось подобрать ноги под себя и расставить их так, чтобы смягчить падение, иначе удара могла не выдержать даже броня. Командор почувствовал, как его мышцы рвутся под хитином, а единственная бионическая нога выходит из строя, сообщив о своей поломке вспышкой боли.
Тетуракт снова поднял и потащил к себе Сарпедона, чьи ноги беспомощно покачивались в воздухе. Испивающий Души увидел перед собой уродливое лицо, черты которого скрывались под лентами изодранной кожи, а глаза заменяли сочащиеся, воспаленные провалы.
— Ты не похож на других, — раздался в сознании Сарпедона голос Тетуракта, густой и вязкий, будто кислотой разъедающий его мозг. — Моей пастве не впервой встречаться с Адептус Астартес, но все они были чисты и слепы. На тебе же лежит клеймо. Ты такой же, каким когда-то был я. Человек с дефектом в генах. Однако я принял эти «дефекты» и сделал их самим смыслом своего существования. Ты же — боишься их. Мечтаешь все повернуть вспять. Как ты можешь желать этого после того, как стал настолько выше простого человека?
Тетуракт подтащил Сарпедона еще ближе. Сознание командора было словно объято огнем.
— Видел бы ты, какие возможности открываются, когда твое тело перестает быть темницей души, когда на самом деле постигаешь, что такое свобода. Тебе же этого хотелось, убогий человечишка? Быть свободным? И все же ты ищешь пути к восстановлению собственных телесных оков.
Сарпедон понимал, что не может сейчас атаковать своего противника, когда того защищала неприступная крепость, воздвигнутая мутировавшим разумом, а сам командор все еще очень мало отличался от обычного человека. Но при этом он осознавал, что где-то там, в глубине, Тетуракт обладает той же слабостью, что губила Империум и мешала Испивающим Души до тех пор, пока Сарпедон не показал им путь к свободе.
Самонадеянность.
Тетуракт верил в то, что стал богом, и называл своих жертв верующими. Глядя на Испивающих Души, он видел перед собой только новое «мясо», из которого можно было сделать таких же «верующих». Космодесантники казались ему сильными и умелыми людьми, хотя и только людьми. Сарпедон невысоко поднялся над уровнем обычного человека, но все-таки поднялся, и выделяла его сила воли, благодаря которой он сражался и против собственного Ордена, и против Империума, чтобы в обмен на ненависть всей Галактики обрести ускользающий привкус свободы.
Белый луч ментальной энергии Тетуракта погрузился в сознание Сарпедона так же, как уже проделывал это с миллиардами отчаявшихся жертв чумы, чтобы посеять там семена поклонения и подчинить командора воле демона. Сарпедон позволил ему проникнуть в себя, ослабив свои психические защиты достаточно для того, чтобы его противник поверил в свою победу.
Холодный кошмар захлестнул Сарпедона. Он чувствовал ликование божества и миллиарды человеческих сознаний, сплотившихся в молитве. Видел Вселенную, где звезды обратились в гнойные язвы, а планеты кишели жизнью благодаря спорам болезней, каждая из которых воспевала хвалу Тетуракту. Понимал, что ненавистный ему Империум скоро рухнет под тяжестью этой веры и души его граждан освободятся, несмотря на разложение их тел, а армии Императора станут нести триллионные потери…
Сарпедон открыл глаза. Он был готов поклясться, что увидел разрыв, открывшийся на практически лишенном черт лице Тетуракта. Божество питалось взращиваемым в людях поклонением.
С силой, которой не ожидал от себя, Сарпедон вырвал свое сознание из захвата демона. Картины восхитительного тлена исчезали с умопомрачительной скоростью, оставляя командора ошеломленным и почти ослепшим от усилий. Но и Тетуракт тоже оказался оглушен, его разум перестал сжимать Сарпедона и уронил того на землю. Космодесантник упал на спину и услышал шипение газов, вырывающихся из сломанного энергетического блока, скрытого под броней.
Онемевшими пальцами командор нащупал болтер. Его руки тряслись, когда он пытался нацелить его на расплывающиеся перед глазами огромные фигуры нависших над ним мутантов, а указательный палец свела судорога, едва Сарпедон заставил себя нажать на спусковой крючок.
Половину магазина он опустошил одной очередью. Но каждый из выпущенных зарядов срикошетил от невидимого щита воли. Пространство изгибалось там, где в щит попадали болты.
Огромные мутанты наклонились, опуская Тетуракта, чье тщедушное тело повисло теперь прямо над Сарпедоном.
— Предатель! — проскрежетал демон. — Я — бог, а ты — червь! Червь! Как смеешь ты отвергать меня, маловерный? Сейчас я покажу то, во что тебе придется поверить!
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |