Но инквизитор знал: вокруг вот этой крошечной красной звездочки на самом деле обращается мир-кузница Сальшан Антериор, где полмиллиона гвардейцев попали в окружение на обогащенных кислородом полях и были уничтожены, где Флот готовился разбомбить мощные бункеры-фабрики, обратив их в пыль. А вот то созвездие состоит из безымянных мертвых миров, некогда принадлежавших ксеносам, где Гвардия и техножрецы бились с многотысячными армиями культистов Тетуракта. Сражения текли как вода над поверхностью планет, где замерзал кислород. Массированные операции Флота разворачивались где-то там, прямо перед глазами Таддеуша. Чернота межзвездного пространства кишела боевыми судами, устанавливавшими блокады и проводившими орбитальные бомбардировки.
Обзорная палуба представляла собой стеклянную полусферу, выступавшую сверху из корпуса яхты и позволявшую увидеть целостную панораму космического пространства. Здесь размещались несколько шкафчиков с выпивкой и кушетки для отдыха, а трио личных сервиторов стояло, внимательно ожидая любых признаков того, что их хозяева в чем-либо нуждаются. В этом месте легко было позабыть о войне.
Но Таддеуш не мог забыть. Вероятно, лорд Колго был прав — он ведь обладал таким опытом работы инквизитора, какого Таддеуш мог никогда не набрать. И тем не менее впереди ждало еще много труда. Необходимо было исполнить данную себе клятву, и Таддеуш не мог предать себя, отступившись от нее. Цена значения не имела.
В полу с шипением открылось круглое отверстие, из которого поднялась платформа. На ней стояла изумительно тощая фигура человека, казавшегося настолько бесплотным, что чудилось, будто он даже не отбрасывает тени. На нем была кобальтового цвета форма, вышитая серебряной нитью. Хрупкое тело увенчивалось головой с лицом, словно лишенным каких-либо черт. Глаза, нос и губы были почти незаметны на его иссиня-черной коже. Вокруг его лба была обмотана полоска белой ткани, украшенная молитвами на высоком готике, а опаленную кожу над ней покрывали волдыри, наглядно демонстрируя напряжение, которое регулярно приходилось выдерживать его варп-глазу, скрывающемуся под повязкой.
— Рад видеть вас, навигатор, — произнес Таддеуш. — Мне приятно, что вы согласились присоединиться ко мне.
— Ваше приглашение стало для меня сюрпризом, господин, — улыбнулся навигатор. — Я не слишком привык к неформальному общению. Надеюсь, что не окажусь для вас неприятной компанией.
— Вовсе нет, — ответил Таддеуш, постаравшись улыбнуться как можно дружелюбнее. — Нашу Галактику населяют триллионы людей, так что будет вполне логично, если вы поболтаете хотя бы с одним из них. Может быть, амасека? Если вы, конечно, не на службе.
Он извлек из шкафчика графин и бокалы.
Навигатор принял из его рук выдержанный, густой амасек, который Великий Инквизитор Колго наверняка импортировал по невообразимой для Таддеуша цене. Навигатор осторожно пригубил напиток и, казалось, оценил его.
Таддеуш окинул взглядом звездное пространство.
— Скажите, что вы там видите? — спросил он. — Когда вы в варпе, оно хоть капельку похоже на это?
Инквизитор шел на риск. Навигаторы редко заговаривали о том, что испытывали, когда вели корабли через видения и кошмары варпа, и существовало негласное табу на то, чтобы задавать им подобные вопросы. Поэтому Таддеуш предположил, что навигатора Колго никогда об этом не спрашивали, так что тот мог и испытать облегчение, исповедовавшись кому-нибудь.
— Ну… иногда. Поначалу. Понимаете, нам хочется, чтобы все выглядело так же. Каждый знает, как выглядит космос, каждый, кто хоть раз смотрел на ночное небо. Но проведешь там несколько мгновений — и все изменяется. Начинаешь видеть варп таким, какой он есть. Там не существует никаких законов, и наполовину он находится в твоей собственной голове, но от этого не становится менее реальным. Достаточно посмотреть на него, чтобы все изменилось. Единственная постоянная величина — это Астрономикон, но даже он может замерцать и оставить тебя в одиночестве. Все то, что ты видишь между сном и явью, обретает реальность в варпе. Там можно разглядеть цвета, отсутствующие в спектре. Постоянно кажется, что все, на что смотришь ты… смотрит на тебя в ответ… — Он снова улыбнулся и отпил амасека. — Кстати, можете звать меня Штарн. Язон Штарн.
— А ты можешь звать меня Таддеушем, Штарн. — Инквизитор передал графин в позолоченные ладони сервитора, который тихо парил над ним, пока он устраивался на одной из кушеток. — Полагаю, Колго очень ценит тебя.
— Не сомневаюсь. Я работаю с ним уже двадцать три года.
— Похоже, что оба мы с тобой в некотором роде пленники.
— Бывает и хуже.
— Штарн… — Таддеуш неожиданно сел, словно был удивлен. — Разве Штарны не связаны с Домом Йенассис?
— Побочная ветвь, — ответил Штарн. — Мы гордимся тем, что входим в состав Дома Йенассис. Но редко кто из посторонних способен разобраться в отношениях между Домами. Должно быть, ты немало знаешь, Таддеуш.
— Прошу прощения. Не знал, что Дом Йенассис для тебя значит так много. Должно быть, все вы скорбите о своем патриархе.
Штарн кивнул, мрачно всматриваясь в поверхность амасека:
— Да, это ужасно. Говорят, всему виной десантники Хаоса. Великий Враг внутри самого Дома Йенассис. Многие из нас не верят этому, другие понимают, что так и есть, но не могут до конца смириться.
— А ты?
— Наша Галактика, Таддеуш, охвачена тьмой. Порой происходят ужасные вещи. И одному Императору ведомо, сколько всего я навидался за годы службы у Колго.
Таддеуш выдержал паузу. Незаметные мутации, сопровождавшие гены навигаторов, скрывали тот факт, что Язон давно перешагнул отметку в восемьдесят лет. На службе же он состоял, скорее всего, еще с подросткового возраста. Как часто ему доводилось побеседовать вот так с тем, кто не был навигатором? Хотя бы и с инквизитором или еще с кем-нибудь обладающим властью, раз уж он во многом подчинялся приказам лорда Колго.
— Франтис Йенассис был не лучшим лидером, — наконец произнес Штарн. — Но без него Дом оказался просто обезглавлен. Конечно, снова начнутся все эти политические игры, но знал бы ты, как мы их ненавидим. И хотя нам запрещено говорить об этом, но знай, инквизитор, что не все из нас их переживут. Даже среди навигаторов есть свои политические фракции.
— Как и у инквизиторов, Штарн. Впрочем, нам об этом тоже запрещается говорить, так что никому не рассказывай.
Легкий кивок, и сервитор подлетел к Штарну, вновь наполнив его бокал. Вся прелесть амасека заключалась в том, что он не казался крепким, хотя и был таковым.
Но Штарн не был глупцом. Он безропотно принял наполненный бокал так, словно долго продумывал свою роль и собирался сыграть ее до конца.
Таддеуш так же хорошо знал свою часть пьесы.
— А если вдруг найдется — ты только представь! — человек, которому известно, кто убил Франтиса Йенассиса. Возможно, все будет несколько сложнее, чем гибель в результате нападения диверсионной группы десантников Хаоса. Должно быть, вам будет достаточно приятно узнать, что Франтис не стал просто случайной жертвой?
Штарн сделал большой глоток.
— Мне стоило бы догадаться, что наш разговор не будет обычной светской беседой. Ведь иначе зачем бы человеку подобного статуса понадобилось поговорить с таким, как я?
— А зачем бы кому-то вроде тебя ассоциировать себя с пленником своего господина? Да, таков уж я, Язон, и тебе это прекрасно известно. Тебе же не хочется всю свою жизнь заигрывать с безумием. Может быть, когда-то тебя это и устраивало, но не теперь. Однажды ты проснулся и понял, что хочешь стать простым гражданином. Хочешь стать чем-то большим, поскольку сейчас ты всего лишь винтик в чужой машине. Для лорда Колго ты только часть его корабля. Да и почему он должен относиться к тебе иначе? Ты никогда и не претендовал на другую роль. Но если бы тебе удалось совершить что-то значимое, что-то, что повлияло бы на весь Дом Йенассис, — вот это имело бы смысл.
— До меня доходили… слухи. — Взгляд Штарна вдруг стал более живым, словно навигатор неожиданно пришел в сознание. Его глаза теперь казались совершенно неуместными на ничего не выражающем лице. — Что инквизиторы способны, не задумываясь, приказать содрать с человека кожу живьем. Что они готовы уничтожить тысячи, а то и миллионы людей, если посчитают это необходимым. Лорду Колго ничего не стоит убить меня, если ему покажется, что я предал его доверие.
— Слишком поздно, Язон. Без сомнения, Колго все здесь нашпиговал «жучками». Он услышит каждое произнесенное нами слово. Если он и уничтожит тебя, то принял это решение уже сейчас, а потому не важно, что ты теперь будешь делать. Ты знаешь, что я прав, Язон. Так что можешь считать, что тебе повезло, — отныне ты способен принимать решения, не задумываясь о мнении Колго, поскольку он уже делает то, что должен делать.
Штарна трясло. Чтобы хоть немного успокоить свои нервы, он залпом опрокинул в себя остатки амасека.
— Теперь я понимаю, почему люди так боятся инквизиторов.
— Видел бы ты лорда Колго, когда на него нисходит вдохновение. Он так же влияет даже на коллег-инквизиторов. А теперь делай свой выбор.
— Ты знаешь, что я выбираю.
Таддеуш засунул руку за пазуху простых одеяний, полученных им еще в лазарете, и извлек небольшое, сложенное в несколько раз письмо:
— Это шифровка, текст которой тебе незачем знать. Все, что мне нужно, так это чтобы ты проследил за ее отправкой по нужному адресу. Ничего кроме. У меня нет полномочий на пользование услугами астропатов Колго, зато они есть у тебя. Великий Инквизитор предполагает, что в будущем я могу оказаться его потенциальным союзником, и потому позволит мне сейчас ускользнуть, поскольку иначе придет день, когда я сравняюсь с ним в звании и захочу всадить ему нож в спину. Да, он не хочет, чтобы меня начало крайне раздражать его «гостеприимство», но и подыграть мне просто так он не может. Значит, мне придется заручиться твоей помощью.
— Колго, — продолжал Таддеуш, — не может избавиться от тебя прямо сейчас, поскольку иначе он окажется в огромном, пустынном пространстве без навигатора, а работа, ведущаяся Великим Инквизитором в зоне боевых действий, слишком важна, чтобы он мог позволить себе несколько месяцев болтаться без дела. Как только вы вернетесь в крепость, ты тут же окажешься среди собратьев-навигаторов и, без сомнения, сможешь заручиться некоторой поддержкой со стороны других членов своего Дома. Да, эта игра сопряжена с риском, но, сам видишь, тебе предлагается относительно безопасная роль.
Штарн знаком приказал сервитору еще раз наполнить бокал.
— У этой игры непростые правила.
— Такова политика, Язон, — улыбнулся Таддеуш, на этот раз искренне. — Я сам только начинаю разбираться в них.
Навигатор поднялся, разгладил полы великолепно скроенной униформы клана Штарн и взял протянутое Таддеушем письмо.
— Боюсь, инквизитор, у меня очень мало свободного времени. Пора садиться за карты и прокладывать курс, и не секрет, что это долгий труд.
— Конечно, навигатор Штарн. Не буду становиться между тобой и твоей работой. Храни тебя Император.
— Именно этим Он и занимается, инквизитор.
Штарн взошел на платформу и удалился, опустившись под пол.
Если Таддеушу сопутствовало везение, то вскоре навигатор должен был доставить письмо в нужные руки, и, опять-таки если повезет, сообщение получат на борту «Полумесяца».
Благодаря этому Таддеуш добивался не только того, что его личная ударная группа сможет воспользоваться найденной им в соборе информацией, но и того, что Колго поймет: держать его в качестве пленника на яхте не имеет больше смысла. Великий Инквизитор не мог сделать с Таддеушем ничего серьезного, поскольку обладал над своими коллегами только той властью, которую они ему давали. В своей работе он постоянно был вынужден заручаться поддержкой менее именитых людей. И Таддеуш вполне мог однажды оказаться одним из этих людей, а значит, засаживать его в тюрьму, убивать или предпринимать еще что-то подобное было не в интересах Колго.
Таддеушу претила сама мысль о том, что закулисные войны и карьеризм составляли не меньшую часть мира инквизиторов, чем сражения с врагами Императора. Но игра уже началась, и если ему надо было включиться в нее, чтобы исполнить свои клятвы, то так он и собирался поступить.
Чего бы там ни хотел Колго, у Таддеуша имелось серьезное преимущество. Он знал про Стратикс Люмина. Вскоре, как он догадывался, все остальное не будет иметь никакого значения.
Послание было очень простым. В нем содержались координаты всего двух локаций. Первой в списке шла Стратикс Люмина, к которой строго запрещалось приближаться без самого инквизитора Таддеуша. Второе место находилось на Септиам Торусе, где в последнее время проживал адепт Карлу Гриен, и для ударной группы это был последний шанс перехватить Испивающих Души до их высадки на Стратикс Люмина, когда может оказаться уже слишком поздно.
Полковник Винн вместе со своими штурмовиками, потерявшими разведывательный взвод, погибший на Фаросе, остался дожидаться следующего сеанса связи с Таддеушем. А Сестры Битвы тем временем направились на Септиам Торус.
Сестра Эскарион выскользнула из-под ремней противоперегрузочной кушетки и схватилась за поручень, прикрученный к потолку пассажирского отсека. Три «Валькирии» и их экипажи Эскарион реквизировала у задних эшелонов войск Йориана, зная, что пятидесяти Сестер в полной боеготовности и упоминания об Инквизиции более чем достаточно, чтобы получить все необходимое.
К тому времени как она высадилась на поверхность Септиам Торус, сражение за столицу шло уже почти сутки и действовать предстояло быстро, с ходу погрузившись в самую гущу войны. Сестрам Битвы сообщили, что во главе ударных сил йорианцев движутся космические десантники, но, даже если это и не были Испивающие Души, гвардейцам явно бы не помешала помощь тяжеловооруженных боевых сестер.
«Валькирия» накренилась, совершая оборонительный маневр. Эскарион не могла видеть, что происходит, находясь в пассажирском отсеке, но зато слышала, что по ним стреляют установки ПВО, расположенные в районах, по-прежнему удерживаемых врагами. Она знала, что внизу проносятся руины Септиам-Сити. Достаточно одного точного попадания, и она, как и еще двадцать сестер, погибнет в единое мгновение, и не спасут ее ни годы тренировок, ни броня, ни даже вера. Но таков облик войны. Давным-давно Эскарион принесла клятву не бояться смерти и была готова спокойно принять ее, когда придет время.
Так же к этому относились и остальные боевые сестры. Сейчас с ней были не только Серафимы, но и еще две команды: Воздающие, вооруженные тремя тяжелыми огнеметами, под руководством сестры Аспасии и отряд из десяти человек, возглавляемый старшей сестрой Руфиллой. Две других «Валькирии» несли сходные боевые составы, а могли ли они справиться таким числом с Испивающими Души — это находилось в руках Императора.
— Мэм, у Черного Три отказал двигатель, — раздался в корабельном воксе голос пилота, в котором из-за помех прорезались металлические ноты. — Теряет высоту.
— Приземлиться смогут? — отозвалась Эскарион, чья фантазия тут же нарисовала картину гибнущих отважных сестер.
Черный Три летел впереди их формации, направлявшейся к площади возле здания сената, которую йорианцы только-только освободили из рук врага.
— Посадить смогут, но не более того. Упадут в городских трущобах.
— Нельзя разделяться. За ними! Приготовиться к высадке! Император охранит нас от Врага, гражданин.
— Как скажете, мэм, — ответил пилот. — Держитесь.
Плохие новости. Им приходилось высаживаться вдалеке от той точки, где в последний раз видели космических десантников, что не позволяло Сестрам Битвы быстро подойти к ним и напасть, если это Испивающие Души, или поддержать их в бою, если это представители Ордена, преданного Императору. Обстановка в городе была сложной и постоянно менялась, и из того, что доходило до Эскарион, следовало, что в трущобах кипели рукопашные схватки между отдавшимися мраку септиамцами и XXIII полком Стратикса. И Эскарион не была уверена, кто из них представляет большую угрозу для ее сестер.
— Заходим на посадку, мэм. Открываю люки, — произнес пилот, и в его голосе зазвучало напряжение, когда он стал вытягивать штурвал, заставляя «Валькирию» выровняться после резкого спуска.
— Сестры! — прокричала Эскарион. — Приготовиться к высадке! Аспасия, сразу вступаем в бой! Руфилла, бери территорию под контроль и прикрывай нас!
Старшие сестры отсалютовали в знак того, что поняли приказ, и задняя рампа задрожала, открываясь.
«Валькирия» плавно опускалась на дорогу в трущобах, окруженную ветхими постройками. Когда-то эти жалкие лачуги громоздились одна на другую, но сейчас верхние хижины обрушились на дорогу, сокрушив своим весом нижние. Стены более солидных зданий были опалены и испещрены многочисленными попаданиями. Баррикады и перекрестки оказались усыпаны посеревшими трупами. Откуда-то снизу поднимался дым, наполняя отсек запахом горящего топлива и опаленного лазерными залпами воздуха. Из каждого окна вырывались цепочки трассеров, звуки разрывов были слышны даже за ревом двигателей «Валькирии».
Черный Три уже лежал на брюхе, и от одного из его моторов поднимался столб черного дыма. Корабль врезался в землю и какое-то время продолжал катиться, остановившись на перекрестке. Эскарион видела черные доспехи Сестер Битвы, торопливо выпрыгивавших из подбитого транспорта и либо укрывавшихся за его корпусом, либо бежавших под плотным огнем противника к развалинам возле дороги.
Как могла рассмотреть Эскарион, ее «Валькирия» зависла практически над Черным Три. Транспорт спустился еще ниже, и посадочные турбины подняли тучи пыли и мусора. Не дожидаясь сигнала от пилота, сестра пробежала по рампе и прыгнула.
Щелкнув переключателем, она активировала прыжковый ранец Серафима. Ненужные на Юмениксе, эти устройства, которыми был снабжен весь ее отряд, были очень полезны при высадке с воздуха. Остальные бросились следом за командиром. Сестра Миксу держалась всего в шаге позади, сжимая в обеих руках взведенные болтерные пистолеты.
Эскарион приземлилась и покачнулась, пытаясь обрести равновесие. Она стояла в тридцати метрах от Черного Три, чей дымящийся остов скрывался в урагане пыли. Рев моторов неожиданно сменился звуками стрельбы, ведущейся со всех направлений. Отчетливый грохот болтеров сказал ей, что сестры не только выбрались из Черного Три, но и отвечали противнику огнем, укрывшись в разрушенных зданиях вдоль дороги. Отовсюду по ним стреляли из мелкокалиберного оружия, и Эскарион понимала, что хотя у врагов и нет той же дисциплинированности, что и у Сестер, зато есть многократное численное превосходство. В воцарившемся хаосе она время от времени успевала заметить отдельные вспышки и странно перекрученные, передвигающиеся прыжками человекоподобные фигуры.
Прозвучал отчетливый одиночный выстрел, и воздух рядом с Эскарион опалил добела раскаленный лазерный импульс. Оглянувшись, она увидела, как падает одна из ее Серафимов, получившая ранение в горло.
Снайперы.
Сделав несколько неприцельных выстрелов по ближайшим противникам, Эскарион побежала в укрытие. Она не могла позволить врагам задерживать ее здесь, необходимо было выбраться из-под огня, а затем собрать сестер и пойти на прорыв. Стоило замешкаться, и их бы окружили и не давали бы даже поднять головы, пока сражение за город не завершится. Такой вариант ее не устраивал.
Обрушившееся здание позволяло спрятаться позади груд обломков и наполовину обвалившихся стен. Едва Эскарион прыжком ушла в укрытие, ее начали поливать огнем с противоположной стороны улицы. Когда она упала на землю, попадания пуль и лазерных импульсов стали поднимать вокруг фонтанчики битого камня и щепок.
Затем стрелять начали откуда-то сверху. Миксу залегла рядом с ней и вскинула болтерные пистолеты. Вместе сестры начали палить по остаткам потолка над собой.
Оказалось, они попытались спрятаться прямо под вражеской огневой позицией. Изуродованные лица глядели на них сверху через неровные дыры, безвольно отвисали гнилые челюсти, а истлевшие до костей руки нацеливали на Сестер Битвы оружие, покрытое налетом ржавчины.
Пули со звоном отскакивали от доспеха Эскарион. Вместе с Миксу она отстреливалась, всаживая в противников болтерные заряды прямо через потолок. Вниз дождем сыпались обломки. Эскарион почувствовала, как очередная пуля оцарапала ей щеку. Снаружи в бой вступали все новые и новые враги, снайперы выслеживали свои цели в клубящейся пыли, септиамцы пробирались по развалинам зданий, чтобы задушить эту неожиданную атаку. С одной руки Миксу стреляла вверх, а с другой — по сторонам. Эскарион расчехлила энергетический топор, но даже ее доспехи могли не выдержать массированных попаданий, если бы она рискнула подняться и броситься врукопашную.
Струя чистого белого пламени окатила здание на расстоянии человеческого роста над ними, а затем поползла вверх, наполняя верхний этаж ревущим огнем. Вниз рухнули полыхающие тела, а звуки стрельбы сменились сдавленными криками умирающих.
Выглянув из укрытия, Эскарион увидела сестру Аспасию, корректирующую направление стрельбы тяжелых огнеметов Воздающих, выжигавших здания вокруг Серафимов.
Эскарион отсалютовала Аспасии, когда та вместе с Воздающими и отрядом Руфиллы приблизилась, чтобы закрепиться в руинах.
— Серафимы, — прокричала командир, — за мной! Вперед!
Эскарион побежала мимо груд мусора к тому месту, где прижали к земле сестер, летевших на Черном Три. Вместе со своими Серафимами она набросилась на септиамцев, столпившихся возле дверей руин перед ними, и ворвалась внутрь, оставив позади себя полдюжины изрубленных гниющих тел. Снайпер, все еще сжимавший длинноствольную лазерную винтовку в скрюченных пальцах, упал обезглавленным. Затем топор Эскарион отсек руку еще одному септиамцу, и, когда он упал, удар ее сапога переломил ему хребет. Одна из ее Серафимов перепрыгнула через стену, схватила первого попавшегося противника и уложила еще двоих, стреляя через живот пойманного врага.
Отряд Аспасии вошел в руины следом за Эскарион.
— Руфилла зачистила посадочную площадку для Черного Два, — раздался в воксе голос старшей сестры, бегущей по развалинам.
Аспасия была настоящим ветераном и даже старше, чем далеко не молодая Эскарион. Она была вооружена энергетической булавой, в поле которой догорала запекшаяся кровь. Ее доспех промяли и обожгли вражеские выстрелы.
— Потери? — спросила Эскарион.
— Император затребовал к себе души трех сестер. Тиндария потеряла руку. Можем продолжать сражение, — ответила Аспасия.
— Хорошо. — Эскарион вызвала по воксу всех находившихся в поле досягаемости сестер. — Как только Черный Два совершит посадку, выдвигаемся на юг! Этот район удерживают септиамцы, и нам придется пройти сквозь них. Аспасия, ты пойдешь впереди ударной группы. Очистим город от скверны огнем.
Эскарион попереключала вокс, проверяя частоты Гвардии и прослушивая переговоры, ведущиеся на грани крика в разных кварталах. Два основных полка, находившихся в городе, и гаталоморианцы, пытавшиеся скорректировать огонь артиллерии так, чтобы та хотя бы уничтожала больше септиамцев, чем гвардейцев, создавали в эфире полный хаос.
Обрывки донесений с поля боя пробивались сквозь помехи. Полк Стратикса методично наступал, жестоко зачищая жилые районы и неумолимо приближаясь единой волной к зданию сената и храмам.
Йорианцы, насколько Эскарион могла судить по обрывкам переговоров в задних эшелонах их полка, образовав клин, стремительно прорывались к самому сердцу города, туда, где располагались бараки Войсковой Дивизии. Впереди этого клина шли космические десантники, появившиеся настолько неожиданно, что никто не знал ни кто они, ни зачем прибыли. Чтобы догнать их, Сестрам Битвы предстояло пройти через несколько линий укреплений до храмового комплекса, возвышавшегося над городом на краю жилых районов, а затем ударить в самое сердце обороны Септиам-Сити, чтобы добраться до отделения арбитров.
Все вокс-передачи утонули в реве двигателей, когда над дорогой пронеслась тень Черного Два. Корабль сделал круг и стал опускаться, откидывая рампу. Отряды Татлайи и Серентес выпрыгнули на краю руин. «Валькирия» развернулась, и орудия, установленные на ее носу, обрушили сотни зарядов на здания впереди, зачищая верхние этажи от снайперов. Выстрелы из болтеров рвали на части последних оставшихся в локации септиамцев. Ответный огонь был слабым и рассеянным. Сестра из отряда Серентес, вооруженная тяжелым болтером, приостановилась на подходе к руинам и послала очередь куда-то вдоль по улице. Эскарион увидела, как в одном из подвальных окон корчатся изувеченные тела.
— Выступаем! — приказала она.
Отряд Аспасии покинул укрытие и направился через руины, поливая дорогу перед собой струями пламени, чтобы выгнать затаившихся септиамцев под огонь сестер Руфиллы.
Черный Один и Черный Два взлетели, стремительно уходя из потенциально опасной зоны над дорогой. Сестры остались одни, но именно в такой ситуации они всегда сражались лучше всего.
Верхние этажи бараков кишели врагами, стрекотало оружие, похищенное с оружейных складов. Многие ожившие мертвецы были облачены в бронежилеты, нелепо смотревшиеся на их уродливых телах. Но Сарпедона они не беспокоили. Его волновало только то, что находилось на подземных уровнях здания.
Синевато-белый свет вспыхнул на узкой лестнице, когда Люко включил свои Когти-молнии. Отряд сержанта шел впереди Сарпедона, а люди Хастиса прикрывали их сзади на тот случай, если кто-то из септиамцев решит спуститься сверху.
Массивная дверь с огромным механическим замком, находившаяся внизу лестницы, была сделана из пластали. Как и в любом другом городе Галактики, в Септиам-Сити имелись и свои преступники, и мелкие еретики. И таких людей всегда и везде содержали в местах, подобных этому, откуда они не могли выбраться.
— Я разберусь с ней, — с некоторым удовлетворением в голосе произнес Люко. — Прикройте меня, парни.
Сержант прыгнул вперед, и оба набора когтей, заискрив, погрузились в металл замка. Затем Люко уперся одной ногой в основание двери и разом выдернул весь запирающий механизм, на месте которого осталась рваная дыра с шипящей по краям расплавленной пласталью.
Дверь распахнулась, и бойцы Люко нацелили свое оружие в начинавшийся за ней мрак. Сарпедон поднял посох, когда они пошли во тьму коридора. Его автосенсоры разгоняли мглу, позволяя видеть угрюмые, серые пластикритовые стены тюремного блока. Светополосы на потолке перегорели, полы и стены носили следы крови.
— Мы внутри, контакта нет, — отчитался один из людей Люко.
Тогда в дверь прошел сам сержант, и на стенах заплясали отблески, отбрасываемые его когтями-молниями.
Изнутри не доносилось ни звука. Слышен был только рокот сражения, идущего наверху. Но запах стоял невыносимый: пота, тления, гниющих отходов. Третье легкое Сарпедона включилось, защищая его от жуткого смрада, но все равно то, что он продолжал обонять, было запахом чистой смерти.
Тюрьма рассчитывалась на то, чтобы содержать две сотни заключенных. В основной своей массе камеры были одиночными, с тусклыми металлическими решетками. Первые ряды клеток оказались пусты, — должно быть, их обитателей выпустили, когда чума впервые вцепилась зубами в Септиам-Сити.
Могло статься, что Карлу Гриена не было среди них. Сарпедон знал о такой вероятности еще до того, как прибыл на Септиам Торус, но все равно пришел сюда. Надежда, какой бы слабой она ни была, все-таки оставалась.
— Впереди столовая, — раздался в воксе голос одного из десантников Люко.
— Идем дальше, — ответил Сарпедон.
В тени ничто не шевелилось. Космодесантники, проходя мимо грязных камер, привычно нацеливали на них стволы своих болтеров. Сержант Люко распахнул широкие двойные двери столовой. В помещении с высоким потолком стояли ряды скамей и столов. Пластикрит стен и потолка украшали выгравированные строчки имперских псалмов, а в одном из концов помещения возвышалась кафедра проповедника, который должен был сообщать обедающим заключенным о всей тяжести их грехов. Здесь, как и во всей остальной тюрьме, было пусто, но столовая была разгромлена, а возле кафедры валялись страницы, вырванные из священных книг.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |