Сам же флагман когда-то был боевым судном класса «Император» — остроносым плоским кораблем, предназначенным для того, чтобы осыпать огнем врагов ложного Императора. Судно встало на ремонт в военных верфях Стратикса и, когда Тетуракт спас планету, представляло собой обнаженный каркас. Этот мир словно преподносил корабль в дар, и Тетуракт с радостью его принял. Флагман перестроили, снабдив огромным количеством оружия и защитного оборудования за счет удаления систем жизнеобеспечения и спальных палуб, поскольку никто из экипажа не нуждался ни в воздухе, ни в отдыхе.
Затем стали доставлять мертвецов, завернутых в саваны. Тысячи тел были погребены в стенах коридоров и просторных палуб, с которых взлетали истребители. Верные слуги Тетуракта расчленяли трупы и использовали их кости для украшения мостика и личных покоев своего господина. Содранная с покойников кожа покрывала стены и ниспадала гардинами. Приборные панели были выложены человеческими зубами. Позвоночные столбы оформляли двери в переборках. Коридоры, ведущие к мостику, вымостили осколками черепов. Весь корабль стал восхитительным памятником смерти, и смерть текла сквозь него, словно питательная кровь.
Круглая зала, где сейчас стоял Тетуракт, когда-то предназначалась для проведения инструктажей, и бывший капитан раньше объяснял там свою боевую стратегию подчиненным. Теперь ее стены становились свидетелями чего-то большего — встреч Тетуракта с его колдунами.
В каждой системе находились свои отступники. Среди них встречались и псайкеры — ведьмы и шаманы, — которых выслеживали инквизиторы, арбитры, охотники на ведьм и просто безмерно праведные недоумки Империума. Когда владения Тетуракта начали расширяться, он нашел этих людей, сделав псайкеров наивернейшими из всех своих сторонников. Благодаря их помощи его способности в разнесении заразы достигли своего апогея. Мощь колдунов позволяла ему сеять чуму в мирах, отстоящих от него на много световых лет, — так это было и на Юмениксе, где его прикосновение очистило мир и подготовило к завоеванию, хотя сам он все это время оставался на далеком Стратиксе.
Колдуны — уроженцы сотен планет, облаченные теперь в грязные рясы Тетуракта, — распластались перед ним на полу, точно монахи перед иконой. Их тела, закрытые балахонами, претерпели изменения: у кого-то они раздулись, у кого-то иссохли, многие обзавелись щупальцами или сегментированными лапами, завершающимися клешнями. Каждый из них вмещал в себя невероятные ментальные силы и настолько подчинялся воле Тетуракта, что даже не мог вспомнить имени, которое носил до встречи с ним.
Сиденья, стоявшие в аудиториуме раньше, заменили на украшенные резьбой костяные скамьи. Прожектор, освещавший Тетуракта, стоящего посреди зала, потускнел и пожелтел из-за скверны, пропитавшей весь корабль. Колдуны превратились в неуклюжих, истекающих гноем существ, но тем не менее в глазах, смотревших на него из-под капюшонов, Тетуракт видел преклонение.
Ни один из них не осмеливался попытаться стать лидером, поэтому все говорили по очереди.
— Юменикс готов, — пробулькал первый.
— Мы зрим это, — произнес второй. — В живых остались лишь бродяги, кочующие по пустошам, но и они скоро исчезнут.
— Посещал ли еще кто-нибудь мой мир? — спросил Тетуракт, выговаривая слова скорее разумом, чем прогнившими голосовыми связками.
— Да, мой господин. Прибыла группа фанатиков, пытавшихся распространять слово своего Императора, но ни один из них не выжил. Также появлялись и другие, выглядевшие словно воины Императора, но от них пахло мятежом и гневом. Впрочем, их было мало, и они стали последними, кому удалось покинуть мир.
Тетуракт извлек образ из памяти говорившего колдуна. Сам же псайкер подсмотрел его в умирающих сознаниях Юменикса. В мир наведывались космические десантники, — возможно, они пытались разобраться в том, что происходит на планете. Он увидел, как они мчатся по одному из космодромов улья Квинтус, перестреливаясь с отчаявшимися местными жителями и пробиваясь к последнему отбывающему с планеты шаттлу. Они убегали, точно напуганные дети, увидев, каких масштабов достигла смерть, — могущество Тетуракта было столь велико, что ему удалось обратить в бегство даже заносчивых космодесантников.
— Сколько времени осталось до моего прибытия? — спросил он.
— Варп благоволит вам, мой повелитель. Всего семь дней — и мы снова вернемся в реальное пространство.
— Хорошо. Пусть эти семь дней наполнятся особо изысканными мучениями.
Колдуны дружно склонили головы. Затем один из них зашаркал, выступая вперед. Это было жуткое, бесформенное и раздувшееся существо с пучком щупалец, растущих оттуда, где раньше было его лицо. Остальные колдуны начали петь. Низкий, атональный напев наполнил воздух гулом миллиарда чумных мух. Тело вышедшего вперед раскрылось, превращаясь в омерзительную, обрамленную щупальцами пасть, выстланную обесцвеченной плотью и наполненную пульсирующими органами. Их усеивала тысяча глаз, которые безумно закатились, устремляя свой взгляд через глубины варпа к Юмениксу.
Пока вершилось это заклятие, Тетуракт мог видеть картины, проецируемые центральным колдуном. Бесчисленные уровни улья по колено утопали в застывающей крови. Мертвецы восставали и блуждали по городу, ожидая, когда им укажут цель. Изображение заскользило по местам побоищ, где различные группировки сражались за контроль над складом с припасами или транспорт, а может, и просто давали в драке выход своему ужасу.
Колдуны поднимали из могил все новых и новых покойников. Целые горы разлагающихся трупов начинали шевелиться, подобно клубкам червей, когда тела пробивались на поверхность. Кочевники, блуждавшие по бесплодным, отравленным пустошам между ульями, в ужасе взирали на ряды мертвецов, строем выходящих из города. Вскоре на планете не должно было остаться и следа жизни, которой предстояло уступить чистому великолепию смерти.
На мгновение Тетуракт ощутил весь Юменикс разом, когда тот спроецировали в его сознание колдуны. Это было прекрасно — казалось, будто весь этот мир пропитался разложением и страхом. Сила воздействия была столь велика, что ожившие мертвецы до сих пор в отчаянии набрасывались друг на друга. Тетуракт уже повидал сотню миров, пришедших в подобное состояние, но это зрелище до сих пор наполняло его гордостью.
Картины начали тускнеть, когда колдуны закончили поднимать всех мертвецов, которых удавалось призвать. Юменикс погрузился на новые уровни кошмара, исчезая из сознания Тетуракта, оставляя привкус чистой победы.
Демон мысленно приказал своим носильщикам доставить его в личную опочивальню, где он мог дождаться окончания путешествия. Ему надо было еще очень многое обдумать до того момента, когда он станет богом для еще одного мира.
Крепость Инквизиции на Кайтаране в более спокойные дни служила для нескольких окрестных секторов координационным центром Ордо Еретикус, благодаря которому те могли наиболее эффективно сражаться с бедами, постигавшими отдельные миры и системы. Но теперь она стала штаб-квартирой, где Инквизиция планировала свои действия против Тетуракта, и была окружена кольцом заграждений. Здесь накапливалась информация, собранная инквизиторами и их агентами по всей территории, охваченной войной.
Всем здесь заправлял Великий Инквизитор Колго, оказавшийся в большом почете после того, как несколько десятилетий назад был координатором событий Ластратского Погрома. Почти три сотни инквизиторов и дознавателей напрямую подчинялись приказам Колго и его помощников, а еще большее количество людей занимались созданием тайной сети, которую и самой Инквизиции было бы не распутать.
Многие внедрялись в подразделения Имперской Гвардии, отправлявшиеся сражаться за спорные миры; другие старались выяснить, какая планета должна пасть следующей. А некоторые даже отправляли донесения с территорий, уже захваченных Тетурактом. Оттуда приходили краткие сообщения, позволявшие догадаться о невообразимом ужасе, о грудах тел, громоздящихся вровень с крышами зданий, и о чуме, заставлявшей сгнить даже человеческое сознание. Сотрудники Ордо Маллеус в поисках влияния демонов и следов Хаоса просеивали тысячи отчетов, поступавших с фронта. Даже Ордо Ксенос, в чью сферу интересов попадала деятельность в Империуме чуждых рас, изучал эти доклады на предмет вероятного применения Тетурактом ксенотехнологий.
Твердыня Инквизиции была высечена в склоне самой огромной из гор Кайтарана и поднималась настолько высоко, что облака клубились далеко внизу под космодромом крепости. Она осталась в наследство от цивилизации, поглощенной Империумом еще несколько тысяч лет тому назад. Это был воинственный народ, управляемый королями, лордами и баронами, одному из которых неслыханно повезло обустроить свой неприступный дворец на вершине горы, куда не могла бы пробиться ни одна армия. Что ж, он оказался прав — ни один захватчик не смог взять приступом его стены. Но Империум сбросил на него вирусную бомбу, когда тот отказался платить вассалитет разведывательному войску, прибывшему на Кайтаран. Вся остальная планета сдалась практически в тот же день, как только стало известно, что в стенах этой крепости не укрывается уже никого, кроме легиона мертвецов.
Хорошая история из разряда тех, что рассказывают новобранцам в Адептус Терра, чтобы продемонстрировать, как точечный удар по одной избранной цели может сделать больше, чем массированное наступление по всем фронтам. Возможно, что она была применима и в нынешней ситуации — основные свои усилия Инквизиция тратила на выслеживание Тетуракта, чтобы убить его и заставить чумное царство подчиниться столь же быстро, как и примитивных обитателей Кайтарана. К несчастью, никто не знал, кем или чем на самом деле является Тетуракт, не говоря уже о том, как его можно убить.
В действительности это была проблема не Таддеуша. Но ему повезло, и Великий Инквизитор Колго разрешил ему воспользоваться ресурсами Кайтарана. Таддеуш не руководствовался практически ничем, кроме голых инстинктов, когда предположил, что Испивающие Души могут оказаться где-то за линией фронта или, во всяком случае, направляются к ней. Мятежный Орден заметили на Юмениксе, но этот мир недавно стал недоступным из-за разразившейся там чумы. И не было даже точных доказательств вовлеченности в этом случае Тетуракта — эпидемии охватывали миры и без влияния агентов Хаоса.
Но натренированный разум Таддеуша наполняло тревожное предчувствие. Существовала даже вероятность того, что Испивающие Души состоят на службе у Тетуракта. Хотя, возможно, все было куда сложнее, ведь войска Хаоса сражались друг с другом столь же часто, как и с Империумом. Хотя Испивающие Души и могли находиться сейчас где угодно, но было очень похоже на то, что они имеют что-то общее с разрастающейся империей Тетуракта. Поэтому именно там их и намеревался искать Таддеуш.
Вскоре он собирался попытать удачи и добиться аудиенции у самого Великого Инквизитора Колго, но пока что старался создать хоть какое-нибудь подобие уюта в выделенных ему комнатах крепости. Внешние помещения так и не были модернизированы, и холодный горный ветер легко выстуживал их. Обстановка была крайне скромной, а пол казался ледяным. Зато открывался великолепный вид на горы, и Таддеушу, можно сказать, посчастливилось, поскольку он получил личные комнаты. Солдат и Сестер Битвы разместили в бараках на космодроме, а ему выделили еще и изолированное помещение, где он мог изучить находки, доставленные Эскарион с Юменикса.
С того момента, когда он в полной уверенности, что у него не осталось ниточек, ведущих к Испивающим Души, высадился на Корисе XXIII-3, прошло уже шесть месяцев. Теперь же в его руках оказался фрагмент трупа одного из них, и символ потира, украшавший пистолет погибшего космодесантника, свидетельствовал об их верности. Кроме донесений, поступивших от тех, кто пережил сражение в Доме Йенассис, это было первое настоящее подтверждение активности Ордена после Поля Цербера. Чтобы получить их, Таддеуш заплатил жизнью дознавателя Шена и несколькими дюжинами арбитров, погибших в Доме Йенассис. Голос инквизитора в его душе говорил, что это достойный обмен, — и он с удивлением осознал, что и человек с ним тоже согласился.
Таддеуш подошел к кровати, накрытой пологом на четырех колоннах, и открыл стоящий возле нее ящик. Внутри хранилась скудная коллекция собранных твердых доказательств: дата-куб, вставленный в проигрыватель и хранящий в себе копию пикт-файла со «Сломанного хребта»; опаленный томик «Военного Катехизиса» Дениятоса, найденный на борту одного из кораблей, брошенных Испивающими Души; информационные планшеты с расшифровками допросов свидетелей. Поверх всего остального лежал болтерный пистолет в кобуре.
Инквизитор достал его — оружие оказалось таким огромным, что держать его Таддеуш мог только двумя руками, хотя космический десантник и использовал его в качестве легкого пистолета. Украшенный позолотой болтер был снабжен переключателем типа заряда и двумя магазинами. На рукояти был выдавлен символ потира — знак Испивающих Души.
— Замечательное оружие, — произнес раздражающе знакомый, скрипучий голос. — Ужасно, что его использовали во зло.
Таддеуш оглянулся, чтобы посмотреть на входящего в комнату Пилигрима. Неожиданно голые каменные стены стали казаться еще мрачнее, а воздух — более холодным. Пилигрим был настолько одержим жаждой увидеть мертвые тела врагов Императора, что словно заражал все вокруг своей ненавистью.
— Медики готовы, — произнес Пилигрим, прежде чем удалиться.
Таддеуш бросил пистолет обратно в ящик и двинулся следом.
Персонал Официо Медика, расквартированный в крепости на Кайтаране, был приписан к Инквизиции, чтобы изучать всевозможные разновидности чумы, начинавшие распространяться там, куда обратился взор Тетуракта. Таддеушу удалось заручиться помощью команды патологоанатомов, состоящей из двух санитаров и одного адепта Механикус Биологис. Эти люди уже ждали его в маленьком лазарете, когда он пришел туда вместе с Пилигримом. Безликие санитары вытянулись по стойке «смирно». Адепт — коренастая и очень серьезная женщина средних лет, облаченная в белый халат, — стояла, сложив руки над огромным каменным блоком, служившим в качестве операционного стола. Изувеченная голова космического десантника лежала на нем, точно жертвенное приношение на алтаре.
— Приношу свои извинения за задержку, инквизитор, — произнесла адепт монотонным, деловитым тоном. — Необходимо было удостовериться, что препарат прошел карантин и должным образом дезинфицирован.
— Я понимаю, адепт. Мы можем приступать?
— Конечно. Изучаемый препарат является увеличенным гуманоидным мужским черепом, частично затронутым разложением. На аксис вертебра виден след рубящего удара…
Таддеуш наблюдал, как ее помощники берут скальпели и хирургические щипцы с подносов, подвешенных по бокам каменного блока, и начинают удалять гнилую плоть с черепа. Адепт продекламировала молитву о поисках и подтвердила, что перед ней голова космического десантника, да к тому же еще и ветерана, о чем свидетельствовал длинный серебряный стерженек, внедренный в его лоб. Черепные и лицевые кости покрывали старые шрамы, оставленные холодным и огнестрельным оружием. Пулевое ранение, выбившее кусок из его лба, явно было причинено уже после смерти. Адепт приказала помощникам извлечь внедренные воину добавочные органы: ухо Лимана — улучшение, затрагивающее внутреннее и среднее, наделяющее космодесантника более острым слухом и точной координацией; оккулоб — расположенный позади глаз и позволяющий видеть на большем расстоянии; находящиеся в горле остатки желез генного семени — священного органа, управляющего всеми остальными улучшениями в теле космического десантника и способствующего его метаболизму.
— Состояние препарата свидетельствует об ускоренном процессе разложения, сопровождаемом и обычным гниением, что характерно и для других образцов, полученных со спорных миров, окружающих Стратикс.
Санитар перевернул голову набок и начал удалять ее нижнюю челюсть. Ему пришлось попотеть, прежде чем удалось сломать усиленную кость, защищающую сочленение.
Челюсть со щелчком поддалась, и из сочленения вырвался фонтанчик сверкающей жидкости, описавшей в воздухе дугу и намочившей халат санитара.
Мужчина закричал, когда она разъела его одежду и стала прожигать грудь. Второй санитар сбил его с ног и стал сдирать с него загоревшуюся одежду. В воздухе разлился запах кислоты, от которого защипало в глазах, и поплыл серый дым. Адепт схватила аптечку первой помощи, лежавшую в одном из шкафчиков у стены лазарета, и начала обрабатывать шипящие раны слабым щелочным раствором, чтобы кислота не прожгла легкие.
— Инквизитор, вам лучше уйти! — резко произнесла адепт, вынимая из аптечки бинты. — Есть риск заражения.
— Нет никакого риска, — сказал Пилигрим, и его скрипучий голос мало чем отличался от хрипов пытающегося вдохнуть санитара. — Это был достаточно слабый раствор, предназначенный только для того, чтобы ослеплять; ваш человек выживет. Кислоту производит железа Бетчера.
— Невозможно, — произнес Таддеуш, глядя, как струйка зеленоватой жидкости шипит на гранитной поверхности. — Испивающие Души наследуют Легиону Имперских Кулаков. Их генное семя никогда не позволяло железам Бетчера развиться, и они всегда проявлялись только в рудиментарном виде.
— Именно, — ответил Пилигрим, протягивая к расчлененной голове свою обмотанную бинтами руку и подхватывая полоску бугристой плоти — кусок железы генного семени из горла. — Скверна, — произнес он, поднимая ее. Генное семя было пятнистым и бледным. — Испивающие Души несут в себе отпечаток мутации. Отвратительнейшая мутация из всех возможных, поскольку самое их генное семя подверглось дегенерации, а встроенные в их тела органы начали изменяться.
— Мутация, — повторил Таддеуш.
Те, кто выжил в Доме Йенассис, докладывали о чудовищном существе, командующем Испивающими Души. Ноги его напоминали паучьи, и обладало оно мощными псионическими силами. Раньше инквизитор скептически относился к этим россказням, но теперь ему уже не так просто было отбросить подобную вероятность. Испивающие Души оказались мутантами и, раз уж затронуто даже их генное семя, могли деградировать очень быстро.
Это должно было поставить их в отчаянное положение. А отчаяние порождает жестокость. Что бы они ни задумали, но Испивающие Души все быстрее и быстрее приближались к тому моменту, когда мутируют настолько, что утратят всякое сходство с людьми.
Таддеуш всегда знал, что у его терпения есть свои пределы. Но сейчас время неожиданно начало поджимать его еще сильнее. У них у всех истекал срок.
Инквизитор практически ничего не мог придумать. Но он должен был что-то сделать.
Он задумчиво вышел из лазарета и побрел к своим комнатам по холодным, продуваемым сквозняками каменным коридорам крепости. Он слышал шаги Пилигрима, идущего следом за ним, но, когда Таддеуш подошел к своей двери, странное существо уже исчезло. Он вновь распахнул сундук и извлек из него еще один предмет. Эта вещь показалась ему бесполезной, когда сестра Эскарион принесла ее, — тонкая бронзовая табличка с выгравированными именами сотен адептов… адептов, работавших в последние несколько десятилетий в аванпосте улья Квинтус. Сотни имен, начертанных крошечными изящными буквами, — от надзирателей, присматривавших за работой младшего обслуживающего персонала и ремонтом сервиторов, до старших адептов, распоряжавшихся в аванпосте.
В дверях появился Пилигрим:
— Инквизитор? Вы что-то нашли?
Таддеуш оглянулся. Ему очень хотелось провести расследование без Пилигрима, но все-таки приходилось мириться с присутствием этого существа из-за его интуиции касательно мятежного Ордена.
— Возможно, — ответил инквизитор. — Испивающие Души не просто так наведывались в аванпост. И как минимум одного они при этом потеряли. Зачем? Зачем им надо было высаживаться на охваченную чумой планету и прорываться к самому сердцу худшего из городов, чтобы ввязаться там в сражение? Зачем нападать на аванпост Механикус, который не производит ничего интересного или значимого? Образцы породы бесполезны. У адептов не было никакого особенного оборудования или оружия. Что же тогда у них было, Пилигрим?
Существо слегка наклонило голову, и Таддеуша посетило неприятное ощущение, что оно улыбается где-то там, под одеждой.
— У них были люди, инквизитор. Сотня адептов Механикус. Адептов, всегда работавших в этом аванпосте.
Таддеуш присел на кровать, по-прежнему сжимая в руках табличку.
— Один из них мог что-то знать. И этого «что-то» оказалось достаточно, чтобы Испивающие Души высадились и попытались захватить его. Если они смогли поймать его, у них, возможно, есть теперь все, что им необходимо было знать.
Он замолчал. Империум был слишком огромен, а Адептус Механикус до безумия таинственная организация — от генерал-фабрикатора на Марсе до самых низших чинов и сервиторов, трудящихся на мирах-кузницах и заводах по всей Галактике. Как он мог надеяться отследить одного-единственного адепта, даже обладая возможностями инквизитора? Один ничтожный, ничего не значащий рабочий, являвшийся не поклонником Хаоса, не раскольником, а просто никем в целой Галактике.
— Нет, — громко сказал Таддеуш. — Я не позволю себе потерять эту наводку. — Он щелкнул по переключателю вокса на своем воротнике: — Полковник Винн? Соберите через полчаса на космодроме своих лучших разведчиков. Постарайтесь реквизировать для нас шаттл и доставить его на «Полумесяц». Предельная дальность полета не важна, главное, чтобы челнок был бесшумен и годился для штурмовой операции. И лучший экипаж. Дергайте за любые ниточки, если потребуется. Конец связи.
Таддеуш уже давно не оказывался на войне, но неплохо разбирался во властных структурах сектора. Он знал, что если хочет получить нужную информацию, то придется действовать быстро, умело и надеяться на удачу. С тех пор как ему в последний раз доводилось пользоваться оружием в своей работе, прошло некоторое время, и он был даже немного удивлен, когда понял, что с нетерпением ждет такой возможности.
Глава шестая
Это был спокойный участок на галактическом западе, заброшенный космический тракт, по которому перемещались только мужественные старатели и бродячие миссионеры. Плотное звездное скопление, сверкавшее на галактическом диске, было пустынно на несколько световых лет вокруг, и пилот второго класса Мэзус Кин-Сяо знал, даже не связываясь с наблюдательными постами и космодромами, что вероятность нападения с этого направления ничтожна. Но его долг был находиться здесь — долг верного слуги Императора, законсервированного в кокпите истребителя класса «Скапула», обладавшего большим радиусом действия. Он служил в составе эскадрона, направленного для обороны западных рубежей военной зоны.
«Скапула» управлялась экипажем из шести человек — самим Кин-Сяо, навигатором, тремя стрелками и бортмехаником. Семьдесят таких же кораблей было разбросано по этому участку границы, и каждый из них снабдили усовершенствованными детекторами нарушителей и хорошо снаряженными мощными орудиями.
Кин-Сяо вызвал индикаторный дисплей, чтобы получить представление о текущем положении остальных кораблей эскадрона. Двадцать истребителей, каждый из которых был размером с небольшое грузовое судно, зависло в космосе так, чтобы их сенсорные поля перекрывались и ничто не могло проскочить мимо. Если бы кто-нибудь попытался вырваться из зоны боевых действий или, наоборот, проскользнуть туда, его необходимо было засечь и перехватить. И если в его действиях хоть что-нибудь показалось бы подозрительным, его полагалось уничтожить мощным залпом самонаводящихся ракет. «Скапулы» были самыми сложными и ценными боевыми машинами, какие только могло позволить себе военное командование сектора, и Кин-Сяо наслаждался чувством окружающей его мощной металлической конструкции. Впрочем, до сих пор все было тихо, и война, бушевавшая всего в нескольких световых часах к галактическому востоку, казалась чем-то далеким.
— Эскадрон, доложить обстановку, — протрещал в коммуникаторах голос командира.
Командир был молод и аристократичен, но все же казался достаточно солидным человеком. Кин-Сяо даже не успел еще проникнуться к нему ненавистью.
— Говорит Кин-Сяо, Красный Семь. В чем дело?
— Синий Пять зафиксировал аномалию. Кто-нибудь что-нибудь видит на скопах?
Кин-Сяо вызвал по коммуникатору своего навигатора — Шасс.
— Пусто, — ответила она. — Все спокойно.
— Эскадрон, всем оставаться настороже, — произнес командир, прежде чем отключиться.
— Советую меньше нервничать, — произнес Корген, сидевший в пусковой рубке на миделе корабля. — Синему Пять лучше бы не психовать так. Я видел, как такое происходит. Когда перестаешь соображать, что к чему в глубоком космосе, тебя могут запросто срубить свои же ради собственной безопасности.
— Прекрати, Корген, — ответил Кин-Сяо.
Корген уже несколько десятков лет служил стрелком на кораблях, предназначенных для сражений в открытом космосе, и побывал в баталиях за Врата Патрокла и Доки Святой Йовены, от рассказов о которых Кин-Сяо (хотя сам бы он никогда в этом не признался) никогда не уставал. Но кроме того, стрелок был полон чудовищных баек о том, как люди сходят с ума, оказавшись запертыми в корабле в нескольких световых годах от любого ремонтного судна в компании только с другими членами экипажа.
— Постойте, постойте, — снова протрещал голос по каналу общей связи. — Говорит Красный Пять. Я тоже что-то вижу.
Навигатор Красного Пять был лучшим во всем эскадроне. Он не позволил бы своему капитану гоняться за тенями.
— Очень малые линейные размеры, — продолжал пилот. — Возможно, это только мусор. Но он что-то излучает. Вероятно, это спутник каких-нибудь преступников или…
Кратко протрещала статика, и все смолкло.
— Красный Пять? — Голос командира прозвучал напряженно, он словно обвинял пилота за исчезновение. — Красный Пять, отвечай.
Кин-Сяо почти рефлекторно переключил корабельные системы в состояние боевой готовности:
— Корген, дай мне цель. Ловред, по моему сигналу переходим на скорость перехвата.
Где-то на корме Ловред, бортмеханик корабля, принялся готовить двигатели «Скапулы» к резкому переходу на скорость перехвата.
— Красный Пять пропал с карты, — с неподобающим спокойствием произнесла Шасс из навигаторской рубки, расположенной под кокпитом.
— Визуальный контакт! — прокричал голос по общему каналу. — Я виж…
— Синий Десять исчез, — произнесла Шасс.
— Цели, Корген, мне нужны цели! Эй, на шкафуте, вы зарядили?
— Первый готов, — ответил в одном ухе голос стрелка, отвечавшего за импульсные батареи правого борта.
— Второй готов, — отозвался в другом ухе стрелок левого борта.
— Ничего не вижу, — сказала Шасс. — Только обломки Красного Пять.
Наступила пугающая заминка. Пилоты забормотали по всем каналам, а голос командира пытался прорезаться сквозь их болтовню и организовать необходимый порядок выслеживания в то время, как «Скапулы» исчезали одна за другой.
— Постой, — произнесла Шасс. — Красный Пять движется.
— Огонь! Полная мощь! — проревел Кин-Сяо, и истребитель дернулся, точно вставшая на дыбы лошадь.
Корген выпустил половину ракет мерцающим потоком по направлению к тому, что на сканерах казалось обломками Красного Пять. Но сейчас эти «обломки» неслись к Красному Семь Кин-Сяо куда быстрее, чем была его собственная скорость перехвата.
Наконец он увидел это. Корабль проступил из бархатной черноты космоса: серебряный дротик, сопровождаемый россыпью звезд. По нему, точно по ртути, пробежала рябь. Судно изменило свою форму и стало шире. С передней линии раскинувшихся крыльев сорвались потоки чистого лазерного огня.
Красный Семь задергался, и Кин-Сяо понял, что корпус пробит. Система искусственной гравитации вышла из строя, и пилота прижало к боку кресла.
— Рассчитаться! Доложить о повреждениях!
— Навигатор, все в порядке, — сказала Шасс.
— Бортмеханик, все в порядке.
— Артиллерия, все в порядке.
— Бортовые орудия? Бортовые орудия, ответьте! — Кин-Сяо понял, что кричит.
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |