С минуту Мерлин хлопал глазами в неловкой, густой тишине, пока Артур смотрел на него в упор — так, словно это стоило ему немалых усилий, но принц не позволял себе отвернуться. А потом до Мерлина дошло.
После наказания, постигшего насильников, солдаты остались почти совсем без женщин — маркитантки обсуживали в основном регулярные войска. Редким счастливчикам, которые завели себе подруг в деревне, все завидовали; но поделать с распоряжением принца солдаты ничего не могли и снимали возбуждение как придётся: кто своими руками, а кто и друг с другом. Мерлин о таком почти не думал, слишком уставал, потому до него даже не сразу дошёл смысл слов Артура. Бывали, конечно, в лагере и случаи насилия, однако мужчины с такими вопросами к командирам не обращались, предпочитая решать всё самостоятельно.
Нет, возможно, Мерлин бы и приглянулся кому-нибудь. Но не все солдаты были слепыми дураками: его общение с принцем заметили, и оно ограждало Мерлина от излишнего интереса.
А теперь Артур подумал, что его всё-таки...
От неожиданности Мерлин нервно рассмеялся.
- Нет, - сквозь смех выдавил он, пытаясь как-то объяснить нахмурившемуся и явно готовому обидеться принцу причину своего неуместного веселья. - Что ты! Все же знают, что мы... общаемся.
Сначала Мерлин хотел сказать «дружим», но передумал. Принц — это принц, и что бы ни думал себе Мерлин, для него это не больше, чем развлечение, пока делать нечего.
Артур как-то странно передёрнул плечом и подозрительно спросил:
- Тогда в чём дело? Что бы это ни было, оно ненормально.
А Мерлин вдруг подумал, что очень устал, но признаться означало подставить отца. И он бы промолчал, но Артур вдруг сдвинул брови и велел:
- Снимай сапоги. Живо!
- Зачем? - попытался сыграть в невинность Мерлин, и это было его ошибкой.
- Ты худший лжец на свете, - не предвещающим ничего хорошего голосом заверил его Артур. О да, вот теперь принц злился на него. - Немедленно, Мерлин.
Понимая, что вот теперь он точно попался, Мерлин не стал больше отпираться, только сел на землю, чтобы с трудом стянуть жуткую обувь с распухших, отёкших ног. Вечерняя прохлада омыла больные щиколотки, и Мерлин впервые за долгое время со сладким, болезненным наслаждением ощутил ступнями не натёршие мозоли каблуки, а мягкую траву их с Артуром излюбленной полянки.
- Ну-ка встань, - скомандовал Артур, никак не прокомментировав состояние ног Мерлина.
Мерлин послушно поднялся, ощущая, как непривычно и приятно стоять без сапог. А ещё — теперь уже отчётливую разницу в росте. Если на каблуках и в мешковатой одежде Мерлин хоть немного напоминал взрослого, доставая Артуру до подбородка, то сейчас даже одежда не могла скрыть прискорбного факта: перед принцем стоял не молодой мужчина, а подросток, едва доросший до его плеча.
- Проклятье!
Мерлин был полностью согласен с Артуром, но не рискнул открывать рот, не зная, что его ждёт.
- Сколько тебе лет? - процедил Артур. Насколько Мерлин его знал, принц был в ярости.
- Четырнадцать, - тихо ответил Мерлин, опустив голову. Возражать ему было нечего — и уже не было смысла что-то скрывать. Даже голос сам собой из привычного низкого вернулся к нормальному, только начавшему ломаться и чаще по-мальчишечьи звонкому.
Артур то хватался за голову, то воздевал руки к небу, расхаживая туда-сюда перед понурившимся Мерлином и ругаясь на чём свет стоит. Мерлин покорно слушал, в душе совершенно согласный как с самыми нелестными эпитетами, так и с куда более логичными, хоть и не менее эмоциональными репликами о том, что ждёт Мерлина, если его секрет раскроется.
А потом до него дошло.
- «Если»? - осторожно, неверяще переспросил он.
- «Если», - угрюмо подтвердил Артур, наконец-то остановившись и смеривая Мерлина тяжёлым взглядом. - Я никому не скажу... и у меня не поднимется рука на ребёнка. Вот что, Мерлин. Я не желаю ничего знать. Никаких оправданий. Мне плевать, почему ты всех обманул. Зайдёшь ко мне завтра на закате. На этом всё. Если тебя поймают — пеняй на себя. Считай, что этого разговора не было. Я не желаю иметь с этим ничего общего. Убирайся отсюда.
- Артур...
- Немедленно!
Мерлин вздрогнул — приказ ударом плети щёлкнул в воздухе — и, торопливо натянув сапоги, поспешил вернуться в свою палатку, не веря, что всё обошлось.
Стоп. Обошлось?
Нет, Артур не выдаст, раз уж обещал, но...
«Не желаю иметь ничего общего». «Убирайся».
Смысл приказа — не разового, а, скорее всего, касавшегося всех их ставших такими привычными вечеров наконец-то дошёл до Мерлина, и он застыл у входа в палатку, не в силах пошевелиться.
Артур не хотел иметь с ним ничего общего.
- Пошевеливайся, - буркнул Батч, пихнув загородившего проход Мерлина внутрь, и он машинально доковылял до своего тюфяка.
Артур был серьёзен как никогда. Даже если он сказал это под воздействием эмоций, то уже не передумает.
Сердце защемило.
Но, возможно, ещё есть шанс попросить прощения? Артур должен понять, что у Мерлина не было выбора, и его бы воля — он бы не стал обманывать. Надо только дождаться, когда он остынет, и поговорить...
Но следующим днём Артур обращал на него внимания даже меньше, чем обычно. Не избегал, но смотрел как на пустое место, и от этого было только неприятнее. Мерлин поймал себя на том, что даже боль, ставшая его постоянной спутницей, отступила на второй план — гораздо сильнее его мучила тоска. И это на первый же день размолвки, а что будет дальше?
Мерлину очень не нравилась мысль, что придётся жить без тренировок и перебранок с Артуром.
Кажется, он успел привязаться.
Конечно, зря, и это изначально была плохая затея. Не стоило связываться с принцем, знал же, на что идёт... но покровительство Артура было таким хорошим оправданием для сближения!
Лучше бы Мерлин с самого начала ни на что не рассчитывал. Лучше бы... впрочем, неизвестно, что лучше. Отец часто говорил, что судьба мудрее людей и всё, что случается, к лучшему.
Вот только Мерлин понятия не имел, как ссора может быть к лучшему.
Впрочем, несмотря на размолвку, Мерлин с нетерпением ждал заката — Артур же приказал зайти к нему. И, когда солнце начало нежно тереться о холмы на горизонте, Мерлин дисциплинированно явился в палатку принца.
К его удивлению, Артура там не было, зато на стуле для посетителей сидел какой-то незнакомый суровый мужчина в заляпанной чем-то чёрным одежде. Увидев Мерлина, он поднялся и надвинулся на него всей своей тощей, но внушительной персоной. Опешивший Мерлин попятился было, но мужчина без лишних слов ухватил его за локоть и рывком усадил на своё место, а не успел Мерлин сообразить, что всё это значит, как незнакомец проворно стащил с него сапог — Мерлин и опомниться не успел.
- Эй!
Второй сапог исчез с ноги быстрее первого.
- Да что ты делаешь?! - запаниковал Мерлин.
- Ыыыыыыы.
- Что?!
- Ыыыыыы! - раздражённо повторил мужчина, тычком острого пальца в грудь усадив обратно вскочившего было Мерлина, и только тогда до того дошло, что человек, судя по всему, немой.
Пока Мерлин усиленно размышлял, что же происходит, незнакомец внимательно изучил сапоги и особенно — внутренние каблуки, неодобрительно покосился на ноги Мерлина и выразительно сморщился, демонстрируя своё мнение об умельце, который делал эти пыточные приспособления. Мерлин, вырезавший их из первых попавшихся деревяшек — не доверять же подобную задачу посторонним! - насупился, хоть и был согласен, что грубые подставки под пятки, обёрнутые несколькими слоями тряпья, - совсем не то, что нужно для удобства.
Тем временем мужчина, вернув сапоги владельцу, без прощаний покинул палатку. Судя по выражению лица, он что-то тщательно обдумывал.
Не зная, приглашал ли его Артур только ради встречи с немым сапожником или хотел пообщаться с ним и сам, Мерлин прождал ещё с полчаса, но, убедившись, что закат почти кончился, а Артура поблизости нет и не предвидится, Мерлин со вздохом оставил уютный стул. На всякий случай заглянув на их полянку и застав там только кузнечиков, он дал себе слово не сдаваться и проверять каждый день, после чего отправился спать.
Следующие три дня он исправно навещал полянку, но результат оставался всё таким же. На общих тренировках Артур его не замечал, подловить принца одного не получалось, к тому же, он стал чаще бывать в основной части лагеря — видимо, у короля. Соваться туда Мерлин не рисковал.
А вечером третьего дня случилось сразу два события.
Во-первых, немой сапожник принёс Мерлину новые сапоги, и в них нога чувствовала себя как дома даже несмотря на тайные каблуки, которые были, пожалуй, выше, чем его старые.
А во-вторых, Артур собрал всю сотню на вечернее построение и объявил:
- Готовьтесь. Завтра утром мы выступаем.
***
Маршировать оказалось даже сложнее, чем жить в лагере. Мерлин не знал, что хуже: солнечные дни, в которые пыль, поднятая сотнями пар сапог, стоит выше конских голов, или дождь, размывающий дороги так, что ноги по щиколотку увязают в цепкой грязи. По сравнению с отупляющими днями в пути лагерная жизнь казалась ему чуть ли не раем. Спасибо Артуру: не позаботься он о сапогах, Мерлин не выдержал бы и дня.
На марше, разумеется, им было не до общения, даже если бы Артур хотел — а он не спешил идти на контакт. Вот только не верил Мерлин, что всё закончится просто так. Эти их странные отношения — то ли интерес, то ли дружба — не исчерпали себя. Он чувствовал — ему не хватало Артура и, если он правильно истолковал нарочитое равнодушие со стороны принца, то чувство было взаимно.
Быстро забыть ту странную близость, которая начала между ними устанавливаться, не получалось.
С Артуром было совсем не как с Ланселотом — ему Мерлин тоже мог бы рассказать всё, вот только точно знал: случись какая неприятность или понадобись ему помощь, Мерлин первым делом подумает об Артуре. Просто потому, что он, в отличе от Ланселота, действительно мог защитить от всего — и он уже знал и не выдал.
Да взять те же сапоги! Каким бы хорошим человеком ни был принц, в число его достоинств не входили жалостливость и привычка заботиться о тех, кто не был ему близок. Тем более — о нарушителях закона. Тем не менее, Артур побеспокоился о Мерлине даже после его признания, которое, строго говоря, должно было повлечь за собой казнь нарушителя и его отца.
Мерлин верил, что всё образуется, вот только повода к примирению пока не было и, возможно, не появилось бы, если бы на них не напали.
О будущих противниках Камелота Мерлин знал многое: они с Артуром не только мечами махали, но и разговаривали, в том числе — о предстоящей кампании. Варварские племена, совершавшие набеги с материка, обычно ограничивались грабежами прибрежных королеств, и Камелот не вмешивался. Но в этот раз разведчики донесли, что вместо короткой серии нападений, за которой неизбежно следовало возвращение домой, варвары вели себя иначе.
Они называли себя саксами и не просто сжигали прибрежные селения — они захватывали их и утверждали своё главенство. По всему выходило, что завоеватели пришли всерьёз и надолго — и вряд ли собирались ограничиться побережьем. Соседний Камелоту Лундейн уже был охвачен огнём войны, и, хотя мирный договор не предполагал союза и военной помощи, Его Величество Утер решил, что дешевле будет помочь соседям сейчас, чем потом сражаться с варварами в одиночку. Так что он собрал армию заранее и был готов встретить врага.
Но и враг подготовился к встрече.
На границе Лундейна, где дорога петляла между пологими холмами, армию Камелота поджидала засада.
Посланные вперёд разведчики не обнаружили вдоль дороги никого и, доложив королю, отправились дальше, а тем временем поджидавший в дальнем лесу отряд саксов пропустил голову колонны и обозы вперёд и напал на арьегард — сотню новобранцев из ополчения.
До этого Мерлин проклинал кольчугу, в которой приходилось тащиться и по жаре, когда поддоспешник создавал внутри настоящую баню, и в дождь, когда он намокал и становился тяжелее кольчуги. Едва из-за холмов с яростными воплями вылетел отряд вооружённых топорами бородачей, Мерлин пожалел, что на нём не было полного рыцарского доспеха.
Разумеется, колонна не могла развернуться достаточно быстро, чтобы оказать помощь новобранцам, так что их сотня сражалась в одиночку — но это Мерлин узнал уже потом. Сам он из боя запомнил только властные приказы Артура, строившего растерявшихся солдат, крики Батча и мешанину земли и тел, в которую превратилась дорога, когда варвары на полном ходу попытались разметать их строй. А потом — довольно быстро, надо признать - Мерлина кто-то огрел по голове, и он рухнул в грязь.
Впрочем, очнулся он тоже быстро — как ему показалось. На самом деле прошло не меньше половины дня, поскольку вокруг было темно — а это значит, что наступила ночь.
Постанывая и заработав этим несколько невнятных ругательств с разных сторон, Мерлин поднялся, обнаружив заодно, что лежал на телеге — видимо, вместе с остальными ранеными. Кое-как перебравшись через борт, Мерлин вывалился на траву и проклял свою неугомонность: пострадавшей голове было плевать, что у него смертельно затекло всё тело. Она и так-то болела, а уж после удара о землю — и подавно.
Полежав немного на траве и полюбовавшись заодно на звёзды, неспешно кружившиеся перед глазами, Мерлин перевёл дыхание и собрался было вставать, как знакомый насмешливый голос поинтересовался:
- Ну как, удобно?
- Могу стукнуть тебя по голове и сбросить с телеги — узнаешь, - машинально огрызнулся Мерлин и только потом понял, что правильно сделал — замнись он, начни подыскивать слова, которые точно не спугнули бы принца, и с призрачным шансом на примирение можно было бы расстаться навсегда. Артур бы просто ушёл. Но вот так, сходу, — привычно включился в перебранку и высокомерно бросил:
- Не получится. Терять сознание от малейшего удара здесь умеешь только ты.
- Малейшего? - возмутился Мерлин и с трудом, кое-как опираясь на дрожащие руки, сел. - Меня огрели так огрели! - потом вспомнил, что у разговора, возможно, есть лишние уши, и добавил: - Сир.
А потом припомнил кое-что ещё и озадаченно замолчал, переваривая новую информацию.
- Если найду, кто это сделал, неделю буду сыпать ему слабительное! - решил он наконец. Потому что теперь Мерлин вспомнил — удар ему достался в самом начале сражения, но откуда-то сзади, где на тот момент врагов ещё не было.
- Можешь не трудиться, - разом прекратив ухмыляться, Артур пожал плечами и облокотился на борт телеги, глядя на Мерлина сверху вниз. - Его уже нет в живых. И тебе, между прочим, стоило бы сказать ему спасибо — не задень он тебя, ты вряд ли пережил бы бой. А так — повалялся, отдохнул, пока другие отдувались.
- Что произошло, сир? - мигом посерьёзнел Мерлин.
Нет, он совсем не был уверен, что сейчас время для откровенного разговора. Да и не все из раненых, лежавших в телеге, спали. Но что, если Артур одумается и пойдёт по своим делам? Тогда возможности спросить и наладить хоть какой-то мостик между ними не будет точно.
- На нас напали саксы. Когда регулярные войска развернулись и обошли обоз, мы уже отбились.
- Много погибло? - после неловкой паузы, повисшей между ними, рискнул поинтересоваться Мерлин.
- Почти двадцать человек, если тебе что-то говорят эти цифры.
- Одна пятая сотни, - мигом подсчитал Мерлин и присвистнул. Он, конечно, не питал иллюзий по поводу того, сколько новобранцев переживут первый же бой. Вспомнить хоть войну Камелота с Ценредом — тогда Ценред собрал всех боеспособных мужчин из каждой деревни. Именно на ней погиб отец Уилла и был ранен отец Мерлина. Ценред проиграл войну, Эалдор вместе с ещё несколькими сёлами и прочей контрибуцией отошёл Камелоту — и вернулись домой всего четверо из десятка ушедших. Двое из них не пережили зимы. Но всё равно — изнутри потери казались больше. Теперь двое десятников остались без своих солдат... если самим повезло выжить.
- Ты умеешь делить? - изумился Артур и присмотрелся к сидевшему на земле Мерлину внимательнее. Под слегка недоверчивым взглядом тому захотелось провалиться сквозь эту самую землю.
- Умножать, вычитать и складывать тоже! - дерзко отбрил Мерлин. - Я сын лекаря. Меня хорошо учили.
- Ты мне никогда этого не говорил.
С телеги послышался мучительный стон, и Мерлин спохватился, что периодически забывал добавлять уважительное «сир».
Как бы ни хотелось ему продлить разговор и убедиться, что он не последний, пора было закругляться. Не хватало только лишних слухов.
- Вы не спрашивали, сир, - самым почтительным тоном, на какой был способен, ответил Мерлин, и Артур, к счастью, понял намёк.
- Я вообще о тебе многого не знал, как оказалось, - со злой иронией сказал он. Но, уже уходя к костру, обернулся, посмотрел на упавшее выражение лица Мерлина и всё-таки смилостивился: - Ты заинтересовал меня... Мерлин. Это опасно.
Мерлин не ответил, но ответа от него и не ждали. Артур растворился в раскрашенном сполохами костров мраке, а Мерлин кое-как соскрёб себя с земли и отправился сдаваться отрядному лекарю. Не хотелось, но сотрясение мозга он лечить не умел, а судя по тошноте и головокружению — схлопотал именно его. Отцовский шлем, впопыхах напяленный перед битвой без подшлемника, кое-как защитил и не дал тому недотёпе проломить Мерлину голову, но от сотрясения не спас и шишка на макушке вскочила здоровенная.
К счастью, отрядный лекарь, во-первых, нашёлся неподалёку от телеги, не заставив искать себя по всему лагерю, а во-вторых — не слишком интересовался персоной очередного страждущего. Выдав Мерлину лекарство, он поскорее спровадил пациента и вернулся к прерванному сну.
Мерлин не обиделся. Лекарь и двое его помощников после вчерашнего должны быть чуть живыми, а тут он с какими-то просьбами. Мелькнула даже мысль предложить свою помощь в уходе за ранеными, но Мерлин быстро её отбросил. Во-первых, он сейчас и сам раненый и со своим сотрясением так вылечит, что мало не покажется. Во-вторых, тогда придётся больше общаться с врачами, а это чревато разоблачением.
Рассудив таким образом, Мерлин принял лекарство и отправился искать палатку своего десятка. После перетасовки его, поколебавшись, всё-таки отправили в мечники. Там, как выразился оставшийся его десятником Батч, Мерлин был наименее опасен, потому что копьё еле поднимал, а из лука, если дать ему стрелы и показать вражеского воина, сначала перестрелял бы всех своих и только потом чудом попал бы в мишень. То есть Батч выразился куда более эмоционально и грубо, но воспитанный Мерлин, хоть и не морщился от крепких словечек, предпочитал их не повторять даже про себя.
Палатка нашлась быстро, свой тюфяк Мерлин ещё раньше углядел в куче прочих ненужных вещей на телеге неподалёку и теперь расстелил, предвкушая сон на относительно мягком.
Вот только стоило ему заметить ещё три пустых места, как сонливость словно рукой сняло.
Ранены? Мерлин так и не посмотрел, кто ещё лежал с ним в телеге. Или вовсе убиты? Артур же сказал, что они потеряли почти двадцать человек... И что с Ланселотом? Он всё-таки единственный друг Мерлина, если с ним что-то случилось...
Мерлин ещё поворочался, отметив про себя, что теперь почти не тошнит, зато ноги почему-то снова разнылись — хотя новые сапоги пришлись впору и ходьба давно перестала быть экзекуцией. Потом обозвал себя идиотом: ну глупо же прямо сейчас идти искать Ланселота! Утром у котла встретятся. А выспаться необходимо — завтра им наверняка выступать, и Мерлину вряд ли позволят ехать на телеге, раз уж он сподобился доковылять сначала до лекаря, а там и до палатки.
Поворочавшись и почти уговорив себя, что никуда идти не надо, Мерлин ненадолго задремал... чтобы привычно вскочить от хриплого окрика десятника.
- Подъём!
Сообразив, что в лекарстве, должно быть, содержалось снотворное, Мерлин мысленно поблагодарил лекаря. Сам бы он точно не уснул — а так отдохнул и чувствовал себя вполне сносно. Голова только болела от малейшего звука, но тут уж ничего не поделаешь. Даже отец сотрясения лечить не умел. Придётся терпеть.
Так что Мерлин споро скатал тюфяк в компактный валик, собрал свои пожитки и, сцепив зубы, отправился к котлу.
Сослуживцы, к его удивлению, встретили Мерлина радушно, даже Батч не поскупился на одобрительный хлопок по плечу, от которого Мерлин под всеобщий хохот сел в пыль. Несмотря на то, что новые сапоги были куда удобнее старых, держать равновесие в любых обстоятельствах Мерлин ещё не выучился. Тем не менее, приветствию обрадовался и искренне улыбнулся в ответ — встретив, впрочем, только чужую спину. Батч был в своём репертуаре.
Второй хлопок достался Мерлину от Ланселота.
- Ну и напугал же ты меня! - добродушно хохотнул он, придержав Мерлина за плечо — хотя на этот раз падать тот не собирался, пошатнулся только.
- А уж как я сам напугался! - в тон ему подхватил Мерлин, подставляя миску под раздачу и приветливо кивая повару. - Хотя есть мнение, что мне повезло отлежаться, пока шла битва.
- Помирились?
Ланселот был первым, кто заметил интерес принца к рядовому, и единственным, кто был посвящён в кое-какие детали. Обо всём Мерлин не рассказывал даже ему, но о ссоре умолчать не получилось. Пришлось выдумывать предлог и сетовать на свой неуправляемый язык, чему Ланселот легко поверил.
- Не знаю, - задумчиво пожевав губами, ответил Мерлин, когда они нашли свободное место у одной из палаток. - Пока рано судить. Но он первый со мной заговорил.
- Тогда не отчаивайся, - посоветовал Ланселот, за обе щеки наворачивая кашу. Повар расстарался и наверняка выбил у интенданта дополнительного мяса в честь победы: сегодня каша была не только сытной, но и вкусной. - Хотя... на твоём месте я бы наоборот постарался разойтись.
- Ты же сам мечтаешь заслужить его внимание?
- Конечно. Но я хочу заслужить его как воин, чтобы продолжать службу и стать рыцарем. А чего хочешь добиться ты?
Дружбы, - чуть не ответил Мерлин и глубоко задумался.
Да, поначалу его посещали наивные мысли о том, что расположение принца поможет избежать связанных с возрастом проблем. Нет, в какой-то мере его чаяния даже оправдались: Артур не выдал и даже помог. Но теперь, когда остальное зависело только от самого Мерлина? Ведь он уже достаточно узнал принца, чтобы понимать: рассчитывать на помощь в случае раскрытия любой из тайн не стоит. Пока никто не знает — Артур ещё может закрывать глаза на возраст, но если любая из тайн станет достоянием общественности — Его Высочество в первую очередь будет обязан долгу, а не своим симпатиям или любопытству по отношению к нескладному мальчишке. Так что же влекло Мерлина к нему сейчас, когда он знал, что в расположении Артура опасности больше, чем в равнодушии, а его интерес — кинжал с обоюдоострой рукоятью?
Покопавшись в себе, Мерлин с тоской констатировал — его влёк в первую очередь собственный интерес. Не восхищение — восхищаться правителем и командиром можно издали. Не корысть — единственное, что Мерлину было нужно, Артур уже для него сделал, даже больше, а невозможного Мерлин от него не ждал. Нет. Мерлина влекли интерес и симпатия к Артуру как к личности, которая постепенно открывалась во время их общения. Не только к сильному лидеру и принцу, но к человеку — со своими слабостями и недостатками, сомнениями и усталостью. Кто в лагере видел, как несгибаемый Артур сидит, опустив плечи? Кто слышал его искренний, заливистый смех? Кто из солдат мог хотя бы подумать, что их принц способен обижаться, грустить, ошибаться?
Мерлин всё это знал — и ему хотелось ещё.
Ланселот тактично доедал кашу, предоставляя Мерлину возможность разобраться в себе. Пожалуй, даже слишком тактично: когда Мерлин наконец-то пришёл к выводу, что идёт на поводу у собственных эмоций, горн оповестил об окончании завтрака, и завтрак пришлось глотать на бегу, одновременно готовясь к выступлению.
Определиться с тем, правильно ли Мерлин поступает, не желая обрывать общение с Артуром, и чем это может для него завершиться, времени не осталось. Армия приходила в движение: солдаты собирали палатки, проверяли снаряжение, строились в колонны. Когда строй выровнялся и ровной змеёй двинулся вперёд, к дороге, Артур проехал вдоль него на своём жеребце в сопровождении порученца и оруженосца. Двое отпрысков знатных фамилий были не старше настоящего возраста Мерлина, но для благородных война начиналась раньше. Оба старательно не замечали Мерлина — в отличие от него, к ним, как он знал, Артур не испытывал даже интереса, не говоря уже о симпатии.
- Вчера мы выдержали нашу первую битву, - голос Артура разнёсся над строем, разговоры моментально стихли. - Я поздравляю всех выживших и скорблю о погибших. Но они пали не зря! Теперь мы знаем, как далеко продвинулись поганые саксы. Чтобы изгнать их, нам придётся поспешить и захватить Лондиниум — город-порт, где они укрепились. В любой день может стать поздно — поэтому с сегодняшнего дня мы идём ускоренным маршем. Это приказ Его Величества. Да здравствует король!
- Да здравствует король! - дружно рявкнули солдаты.
Мерлин, занявший своё место в строю, только застонал. Что-то подсказывало ему, что впереди ожидает худшее — и чутьё, как всегда, не обмануло.
Единственным светлым моментом было то, что из-за потерь десятки снова перетасовали и Ланселот оказался под началом Батча вместе с Мерлином. Если бы не он, Мерлин, возможно, не выдержал бы сумасшедшего перехода: весь день напролёт тащить на себе все свои вещи, при этом не строевым шагом, а почти бегом, получалось плохо. Из-за сотрясения иногда начинала кружиться голова, которая без того болела от жары и каждого звука. Время от времени Мерлина вело в сторону — но Ланселот его придерживал, не давая сломать строй.
В конце концов подозрительные вихляния заметил Батч и на привале сначала велел дыхнуть, потом присмотрелся к зеленоватой физиономии Мерлина и с руганью, от которой у окружающих повяли уши, отправил его на телегу раненых с напутствием не возвращаться, пока его не перестанет тошнить, как бабу на сносях.
Пристыжённый Мерлин беспрекословно удалился куда сказано и следующие два дня покорно трясся в телеге в компании остальных «везунчиков». Так получалось едва ли не хуже, чем пешком, потому что голова чутко реагировала на каждую колдобину, попадавшуюся под колёсами, но Мерлин терпел, памятуя обещание Батча избавить его от причины всех проблем в случае ослушания. Способ Мерлин додумал сам и предпочёл не рисковать.
Артур, казалось, им больше не интересовался: по крайней мере, не то что разговоров не заводил, а даже не приближался. Но Мерлин шестым чувством знал — про него не забыли.
Саксы повторили нападение почти через сутки после первого. На этот раз с ними столкнулись регулярные части, а атака не была неожиданной: солдаты болтали, что после того, как разведка прозевала первую засаду, Его Величество велел выпороть каждого десятого из них независимо от степени виновности, и теперь разведчики даже спали на своих лошадях, высматривая врагов. Хотя до новобранцев все новости доходили с большим запозданием и сильно искажёнными: ни ветераны, ни, тем более, командование не собиралось рассказывать им всё в подробностях, так что Мерлин и его сослуживцы питались слухами.
У Мерлина был потенциальный источник точных новостей, но в последние дни к этому источнику страшно было приближаться. Артур выглядел до того мрачно, что даже десятники ходили вокруг него на цыпочках, не говоря уже о рядовых или порученце с оруженосцем, которые выглядели откровенно запуганными. Понаблюдав за ними с телеги, Мерлин на вечернем привале после второго нападения отправился разыскивать Артура.
Затея была безрассудной, возможно, даже опасной, но Мерлина будто демон под локоть толкал, и противиться этому странному желанию он не стал. Как бы зол ни был Артур, сделать с ним что-то хуже, чем уже приказывал, он не сможет.
Его угрюмое Высочество обнаружилось в собственной палатке, куда Мерлин проскользнул тайно, для чего подлез под заднюю стенку палатки. Снаружи его возня была не слишком заметна, но внутри Мерлин нос к носам столкнулся с венценосными сапогами.
- Так-так-таааааааак, - протянул Артур насмешливо, разглядывая извозившегося в пыли Мерлина, чихающего и растирающего по лицу пыль в попытках привести себя в более-менее пристойный вид. - Я прямо теряюсь, какое наказание тебе придумать. Видишь ли, никто в составлении воинского устава не предусмотрел, что найдётся уникальный идиот, пожелающий без спросу вломиться в палатку принца.
- Ну, если бы я мог как-то ещё с тобой поговорить, я бы не стал вламываться, - чихнул Мерлин, поднимаясь на ноги. Не то чтобы это сильно помогло: во-первых, Артур всё равно был чистым и выглядел очень внушительно, во-вторых, оставался на голову выше Мерлина. Само превосходство. - Но ты же нигде не ходишь один!
- А тебе так надо со мной поговорить?
Мерлину очень не понравилась интонация. Артур был на взводе, он сейчас запросто мог вышвырнуть, а то и приказать выпороть. Но... если он так сделает, то Мерлин хотя бы будет знать, что ошибался, а этот урок подтвердит слова Ланселота — и, может, тогда выйдет успокоиться...
- Мне показалось, что это нужно тебе, - с отчаянной решимостью выпалил Мерлин, понимая, что терять нечего. Или пан, или пропал.
Артур долго рассматривал его, презрительно искривив губы, и Мерлин чувствовал, что под его взглядом начинает дрожать мелкой нервной дрожью, может, и незаметной со стороны, но очень, очень ощутимой.
- После отбоя на тренировочной площадке.
Смысл его слов не сразу дошёл до Мерлина. Артур согласился. Артур всё-таки согласился!
Дата добавления: 2015-08-29; просмотров: 30 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |