— Нет? — вяло повторила она. — А я видела…
— Новую соседку? — закончил за нее Иван и пояснил: — Я продал квартиру, она оказалась несчастливой. Я не знаю, кто там теперь живет.
— Продал… — Казалось, она заново постигает смысл слов. Она напрягала мозг и память и в то же время пыталась расслабиться; на лбу появлялись мелкие складки и снова разглаживались. Она раскрывала губы, томимая множеством вопросов, и смыкала их, боясь произнести не то и не так.
— Чайник закипел, — прервал молчание Иван. — Я приготовлю для тебя?
Она послушно кивнула.
Иван заварил в маленьком фарфоровом чайничке травы, по кухне разлились ароматы мяты, липы, душицы; в другой насыпал чая и залил кипятком. Ася смотрела ему в спину, наблюдала за точными, рассчитанными движениями и думала, что он утерян для нее навсегда. Она и раньше не считала себя красавицей, а теперь прибавилось заикание, стала рассеянной и вообще мямлей.
Вдруг ей захотелось крикнуть во весь голос, обругать его, что так долго не приходил, бить кулаками в грудь за то, что бросил ее одну, рассыпанную на тысячи кусков…
Но ничего этого она не сделает, сквозь слезы усмехнулась Ася, от одной мысли она стала еще слабее, не то что махать руками и надрывать едва вернувшийся голос.
Ваня поставил чашку перед Настей, наполнил ее из обоих чайников.
— А себе?
— Спасибо, — севшим голосом поблагодарил он, наполнил вторую чашку и сел. — Евдокия Тихоновна сказала, что… у тебя был стресс?
Ася разглядывала чай и ничего не ответила.
— Ты не хочешь говорить об этом, Настя?
Она очень хотела поговорить об этом и о другом — обо всем, но не надеялась на свой голос. Она покачала низко опущенной головой и вытерла слезы на щеках.
— Я понимаю… Ты не волнуйся только… Все нор… — Он сгорбился над чашкой. — Ничего не нормально. И мне не следовало тревожить тебя.
Он второй раз полез в карман, достал серьги и покрутил их между пальцами.
— Я принес тебе долг.
— Нет! М-мне не…
— Помолчи, Настя. Тебе нельзя волноваться. Просто послушай, что я скажу… Я три года «промышлял» сексом. После развода я хотел отомстить всем женщинам из-за одной, которая променяла меня на квартиру. Одна приятельница знакомила меня с такими женщинами, которые готовы были платить за мужчину. В тот вечер я тоже должен был познакомиться с очередной клиенткой. Хозяйка указала на тебя. Дальше ты знаешь, что произошло. Когда утром я увидел серьги, я был ошарашен. Несколько дней ждал, что ты придешь за ними, потом пошел к знакомой. Оказалось, что она повздорила с той бабой и решила сыграть с ней шутку — якобы другая имеет больший успех. Я был взбешен, пробовал найти тебя, извиниться, вернуть серьги, но никто толком не знал, кто ты и где ты. Хуже всего было, что я не помнил лица, только то, как ты покраснела утром. Стыдливость не была чертой характера у моих… посетительниц. После тебя все женщины опостылели, я и сам себе был противен. Ко мне еще приходили, звонили, а перед глазами были твои серьги. В конце концов, я поменял квартиру, стал жить отшельником. Несколько раз порывался избавиться от них, но не решался. Они стали моим проклятием и предупреждением. И мне нравилось одиночество. Нравилось, пока я не столкнулся с тобой. Снова. Теперь я понимаю, почему ты отворачивалась от меня, не хотела иметь ничего общего с таким, как я. А мне казалось, что я очистился, что мое прошлое не затронет тебя и не запятнает. Я ошибся. Ты была моим последним шансом… Единственной… Я был без ума от тебя, и когда ты осталась в ту ночь… Я мечтал, что мы поженимся и у нас будут дети… — Он сжал кулаки и отвернулся. — Даже в ту ночь я обманул тебя. Собирался шантажировать беременностью в случае отказа. Я пошел бы на все, чтобы ты стала моей женой. Но я не знал, что мы были знакомы раньше. Все. Больше я не могу. — Он положил серьги на стол и придвинул их к Асе. — Я люблю тебя, Настасья. Никому не говорил этого раньше, только тебе. И это не просто слова. Но я понимаю, что недостоин твоей любви. Не волнуйся, я больше не потревожу тебя. И прости, если сможешь.
Ася не шелохнулась, пока он исповедовался. Она спрятала руки под столом и слушала с низко опущенной головой. Может, она и не слушала, а думала о своем. Иван часто делал паузы; он понимал, насколько сбивчиво его покаяние, но Настя не проявляла любопытства, и он продолжал, путаясь в словах и мыслях. Когда он отдал серьги, она даже не взглянула на них, так и сидела, уставившись в недопитый остывший чай. Слишком спокойная, слишком отрешенная от всего, и прежде всего от Вани. Он же высказал что мог, ждать дальше нет смысла.
Иван встал, опираясь одной рукой о стол, другой — о спинку стула.
— Прости меня, Настя.
Она молчала, только ниже опустила голову. Он потоптался в нерешительности.
— Ладно. Все нормально, не волнуйся. Я уже ухожу.
Он уходил, а Ася безмолвствовала. Опять!!! Она сцепила под столом пальцы и силилась выдавить из себя звук.
Он уходил. А она не могла сказать ни слова.
Он уходил.
— …В-в… В-в-в-в…
Ну где же этот голос, черт возьми!!!
— В-в-ваня!
Она вложила последние силы в слабый крик, но дверь закрылась раньше, и лишь глухие стены вобрали в себя негромкий зов.
Ася уткнулась лбом в стол — в бесчувствии, вне времени, вне разума.
Теперь не помогала и мысль о ребенке. Боже мой, Ваня был здесь, и она не смогла удержать его! И он ушел. И унес с собой ее душу.
Сколько она так просидела, Ася не знала. Яростный звонок вывел ее из оцепенения, но она продолжала сидеть. Кто-то очень хотел ее видеть, а ей хотелось умереть.
Звонок превратился в сплошной гул. Расцепив пальцы, держась за мебель и стену, Ася доплелась до двери. Открыла и… ноги подкосились. Она рухнула вниз.
Иван едва успел подхватить ее. Прижал к себе, согревая дрожащее тело. Она цеплялась пальцами за толстое пальто Ивана, вжималась лицом в шарф, висевший на его шее, и дрожала в бессознательной лихорадке, тянула его вниз своей тяжестью.
— Настя! Настенька! — в панике звал ее Иван. — Пожалуйста, не волнуйся. Успокойся, милая. Все будет хорошо.
Она мелко затрясла головой, обмякнув в его руках.
— Ты звала меня, родная? Мне показалось… я слышал тебя?
— Да, — беззвучно ответила она и снова кивнула, чтобы он понял ее.
Иван осторожно поднял Асю на руки, понес в комнату. Там уложил на тахту. Не найдя одеяла, он скинул пальто и укутал ей ноги, вместо подушки просунул под голову свою руку.
— Ты больна, Настенька? Может, вызвать врача?
— Н-нет, я не больна. Т-только н-не уходи.
— Я здесь, любимая. Я не уйду.
Она слабыми руками обхватила его шею и прижала к себе так крепко, насколько хватило сил. И долго-долго упивалась его близостью, его терпким неуловимым запахом, его теплом. И все шептала беззвучно: «Ваня… Ваня…»
Когда голос немного окреп, она обратилась к нему:
— Я не могу без тебя, Ваня. Я… я н-не знаю, что со мной, но без тебя я умру. Мне нужны силы… много сил… Я так хотела видеть тебя! Где ты пропадал? Я каждый день смотрела на твои окна… Они были темными… Потом я увидела ее и… потеряла голос. Я обидела тебя, Ваня. Мне так тяжело без тебя. — Голос срывался и дрожал, звуки вибрировали в тишине комнаты от сильного заикания, но Ася продолжала говорить: — Ты нужен мне. Я должна видеть тебя, хоть иногда… Знать, что ты есть, что ты помнишь обо мне и придешь когда-нибудь…
— Я с тобой, Настенька. — Иван нежно целовал ее бледное лицо, вдыхал свежий запах ее волос, рассыпанных на его руке. — И буду с тобой, сколько ты захочешь. Ты у меня одна, любимая…
Она покачала головой:
— Нет. У меня будет ребенок, Ваня. Твой ребенок. Поэтому мне нельзя волноваться… чтобы не навредить ему. Я хочу, чтобы у меня был твой ребенок. — Ее губы дрогнули в слабой улыбке. — И я буду шантажировать тебя своей беременностью.
Иван ошалело смотрел на Настю, потом медленно протянул руку к ее животу и коснулся небольшой упругой округлости. На глазах его выступили слезы, и он спрятал их, прижавшись губами там, где была его рука.
— Настенька… — благоговейно шептал он. — Настенька…
Он стал покрывать поцелуями ее всю, а она в мольбе тянула к нему руки.
— Ты останешься со мной, Ваня? — спросила она, удерживая его голову напротив своей.
— Да… А ты выйдешь за меня замуж?.. Я люблю тебя. Только тебя, Асенька.
— Да… И я люблю тебя… Только называй меня Настенькой. Никто меня так не зовет — только ты.
Через час Настенька блаженствовала в покое, которого, казалось, не знала никогда раньше. Рядом лежал Ваня, его рука гладила Настин живот с трепетом счастливого собственника, а губы целовали уголок хрупкого плечика любимой.
— Ваня?
— М-м?
— А ты не будешь смущаться моего заикания? Оно проходит постепенно. Мне только нельзя волноваться.
Ну как успокоить ее?
— Оно пройдет. — Он повернул к себе Настеньку и ртом накрыл ее губы.
Когда их языки встретились, вопрос отпал сам собой, а позже возлюбленные слились в единое существо, гармоничное, неделимое, одухотворенное, и заполнили вселенную.
Глава 15
Иван проснулся от щекотки в носу и еще полусонный почувствовал тяжесть на груди. Он приоткрыл глаза и затаил дыхание. Асина голова покоилась на нем, покрывая грудь россыпью прядей, тусклым золотом отсвечивающих в предрассветных сумерках утра. Он осторожно, чтобы не разбудить любимую, выпростал руку из-под одеяла, мягко пригладил волосы Аси и потер нос, чтобы не чихнуть и не нарушить ее сон… Но невинное движение привело к очень бурному результату. Может, сознание его еще дремало, но тело проснулось и дало о себе знать.
Иван не удивился, но растерялся; он не знал, смеяться ему или плакать. Вчера и уже сегодня ночью он довел Настю до полного изнеможения и сам обессилел. Они как безумные наверстывали время, что провели в разлуке, ненасытно сплетались, наполняя и опустошая друг друга. И в конце концов провалились в сон, как в пропасть.
Сколько прошло времени? Два часа? Три? Утро еще толком не наступило, а Иван уже проснулся. Весь. И как ему быть? Месяц и пять дней тому назад он бы не задумывался об этом, но теперь Настя беременна. Носит его ребенка! Иван запустил пятерню в волосы и расплылся в блаженной улыбке. Он был до глупости счастлив. И до боли напряжен.
Но только полный идиот не знает, как тяжело переносят женщины беременность, особенно первые месяцы. Что же ему делать, окаяшка рогатый? Иван беззвучно рассмеялся, вспомнив любимую приговорку Веры, да и Настасья частенько ею пользовалась. И снова замер в ожидании.
Асина рука ожила. Медленно высвободилась из-под щеки и потянулась к груди Ивана, пальцы мелким перебором прошлись по боку и застыли на бедре. Ваня едва дышал; малейшее движение — и ее запястье почувствует весьма ощутимую преграду. Усилием воли он разжал свои пальцы на Асином плече и с трепетной нежностью обвел его покатость. Настенька во сне кротко всхлипнула, и по его ногам вверх поплыло ее колено.
Господи! Это невыносимо! Его ноги одеревенели, пресс сжался в комок, и вся энергия устремилась в пах, к окруженному нежнейшими тисками естеству. Надо или срочно менять положение, или будить Настю. В любом случае она проснется, а ведь так сладко спит.
И каково ей будет после пробуждения? Потянется ли она томно со сна или скорчится от желудочных спазм?..
Иван приподнял голову и коснулся губами Асиной макушки в слабой надежде, что это поможет ему. Знать бы, какая именно требуется помощь.
Едва он коснулся губами ее волос, Ася, не открывая глаз, подняла к нему лицо, обдала горячим дыханием; открытые губы, как слепые котята, тыкались в шею, в под бородок, в скулы.
Все! Полная капитуляция.
— Настенька!
— Доброе утро, — чуть слышно прошептала она, все еще не открывая глаз.
— Доброе утро, родная, — хрипло ответил Иван. — Как спалось?
— Чудесно. — Каждое движение ее губ Иван ощущал на своем лице.
— Настенька, — неуверенно позвал он.
— М-м?
— Как ты себя чувствуешь… по утрам?
Она немного подумала.
— Хорошо.
— Ребенок не тревожит?
— Нет. — Иван почувствовал, как ее губы расплылись в улыбке. — Мы любим друг друга.
— А меня возьмете в свою компанию?
Ася погладила Ванино бедро и обхватила свое колено, зажав с двух сторон его дрожащую плоть. Иван содрогнулся от напряжения, повернулся на бок, притянув Настю к себе.
— Куда ж мы без тебя, Ваня?
— И мне без вас — никуда. Доброе утро, любовь моя.
Он нежно уложил Асю на спину и накрыл собой.
Резкий звонок ворвался в сознание Ивана. Он моментально открыл глаза и сел. Оглянулся на постель. Насти не было.
Один. Опять один.
Но через минуту она прошла мимо открытой двери, бросив в его сторону очаровательную улыбку.
— Доброе утро, Ася, — раздался бойкий голосок Кати. — Бабушка просила узнать: можно ей прийти к тебе?
По дороге Катя совсем забыла, что бабушка наказывала не заходить к Асе в дом, а только спросить — и сразу назад. Почему? — недоумевала Катя. Что плохого в том, что не бабушка, а она расскажет Асе последние новости и похвалится, какой подарок получила от Вани?
— Конечно, Катенька, — обрадовалась Ася. — Приходите обязательно.
— А к нам вчера Ваня заходил. И еще он подарил мне велосипед. Помнишь, я загадывала… Ой!
Катя оторопело застыла на пороге комнаты, глаза расширились от изумления. За ее спиной Ася сияла ослепительной улыбкой, глядя на растрепанного, заспанного Ивана, сидящего на тахте и едва прикрытого одеялом.
— Ваня! Ты что, здесь спал?! — в возгласе девочки слышались изумление, возмущение и неверие одновременно.
Иван смутился. И, признавая поражение, опустил голову.
Ася счастливо рассмеялась. Вот уж не думала, что его можно смутить. И кто? Маленькая девочка. Хотя ей самой неловко было оказаться в столь щекотливой ситуации, но счастья было больше, и она смеялась, когда Ваня поднял на нее исподлобья глаза, сияющие и укоризненные. А Катя, обернувшись к Асе, с удовольствием поддержала веселье. И вскоре все трое хохотали.
Ася вытерла подступившие к глазам слезы и обратилась к девочке:
— Катюша, я тебе первой скажу большой-большой секрет.
— Скажи! — Катя аж подпрыгнула от нетерпения.
— Теперь Ваня будет здесь жить.
— Да? А почему?
— Почему? — Ася удивленно подняла брови, как будто не знала ответа, и посмотрела на Ивана.
Он ответил:
— Потому что Ася согласилась стать моей женой. Мы поженимся и тебя первую приглашаем на нашу свадьбу.
Традиционное Катино «Ох!» застыло где-то на полпути. Она открыла рот и ошарашенно глядела на Ивана. Потом повернулась к Асе и бросилась ей на шею. Ася наклонилась и крепко обняла девочку, а по щекам потекли тоненькие ручейки слез.
Ваню будто по ребрам ударили. Он не мог спокойно смотреть, как плачет Настя. Он схватился за край одеяла, готовый рвануться к ней и успокоить, но тут сообразил, что одеяло — единственная его одежда, а Катя не в том возрасте, чтобы лицезреть обнаженное мужское тело, причем неспокойное. Он собрался увещеваниями отправить Катерину домой, но вдруг она, отстранившись от Аси, громким шепотом спросила:
— А ты сказала ему про ребеночка?
Ася зарделась как маков цвет, но ответила:
— Да, Катюша. И Ваня будет хорошим папой, верно?
— Ну, все, — наконец вставил веское слово Иван. — Катерина, беги домой, поделись новостью с бабушкой и приходите в гости. Мы будем вас ждать.
Ася успела только обернуться, как за Катей хлопнула дверь. И в тот же миг она очутилась в крепких руках Ивана.
— Не плачь, моя девочка, — уговаривал он, губами вытирая ее мокрые щеки. — Я не могу, когда ты плачешь. Мне становится больно.
Ася сильно обхватила его за пояс, подставила лицо его поцелуям.
— Не волнуйся, Ваня. — Он едва не расхохотался, услышав из ее уст слова утешения, а Ася продолжала: — Кому-то плохо по утрам, а я не могу остановить слезы. Скоро это пройдет.
— Надо было дать Катерине какое-нибудь занятие. — Его рука скользнула на Асину грудь и нежно сжала. Губы проложили влажную дорожку к мочке уха и прикусили ее. — Чтобы задержать ее подольше… Пока мы…
— Ваня… — укоризненно взмолилась Ася и всем телом прильнула к нему. — Мы ждем гостей.
— Да, — пожаловался он.
Настя заканчивала готовить обед, когда открылась дверь и Иван с порога окликнул:
— Настасья, помоги мне, пожалуйста.
Она сдвинула крышку на кастрюле, чтобы суп не убежал, и вышла в коридор.
— Ваня? — на мгновение замерла и рассмеялась. — Ты свои вещи укладываешь в коробки и кульки?
Иван, обвешанный вышеуказанными предметами, как новогодняя елка, сначала удивился, а потом в глазах его заискрилась нежная ласка.
— Иногда, — улыбнулся он так, что Ася вспыхнула румянцем.
— Я освободила две полки для твоих вещей, — взволнованно сообщила она. — Давай сначала пообедаем, потом ты их разложишь.
Иван покачал головой:
— Нет, Настя. У нас нет времени обедать. Помоги мне.
Она взяла у него несколько коробок, украдкой любуясь красочной упаковкой. Да, такую коробку даже жалко выкидывать.
Иван отнес пакеты в кухню, выключил конфорку под вкусно пахнущим супом и вернулся к Асе. Забрал у нее ношу и пошел в комнату. Заинтригованная, Ася шла за ним следом.
— Почему мы не будем обедать, Ваня? — осторожно спросила она. Ася боялась: вдруг он скажет, что она может обедать, когда захочет сама, а он должен уйти? Хочет уйти. Успокаивало лишь то, что, когда уходят, не приносят в дом свои вещи, а наоборот.
Иван бросил коробки на тахту.
— Подожди здесь. — И выскочил из комнаты.
Вскоре он появился с букетом коралловых роз. Можно только дивиться, где он раздобыл летний сорт в декабре месяце. Это были не черные, не красные, а чисто коралловые розы. Иван торжественно протянул букет Асе.
— Настенька, — замялся он, нерешительно оглядел комнату. — Настенька, я хочу сегодня ночевать у тебя…
— Конечно! — не думая выпалила она. И смущенно покраснела. — Я тоже хочу этого, Ваня.
— Как муж, — закончил он свою речь. И объяснил на всякий случай: — Я хочу стать твоим мужем сегодня.
— Но это невозможно, — растерялась Ася.
— Возможно, если ты хочешь. — И, став серьезным, Иван спросил: — Настя, ты выйдешь за меня замуж?
— Да.
— Ты хочешь этого?
Розовый туман окутал ее. Она едва ли что-то понимала, но рассудок был ясным как никогда.
— Да. Очень.
— Сегодня?
— Да.
— Тогда одевайся.
Иван в спешке бросился открывать коробки, а Ася непонимающе следила за ним.
— У нас есть только час, — между тем говорил он. — Я договорился: нас сегодня обвенчают в церкви, а в загс мы пойдем во вторник. Сегодня у них нет приема, а в понедельник они выходные. В загс мы пригласим гостей и отпразднуем свадьбу, а пока я просил Евдокию Тихоновну и Ивана Макаровича быть нашими свидетелями. Ты непротив?
Он повернулся к Асе. Она стояла на том же месте, прижимала к себе букет и завороженно смотрела на груду вещей и бумаги на тахте.
— Настя!
У нее природный дар ставить его на место, думал Иван, сжимая какую-то тряпку в руке. В магазине он посчитал, что вправе покупать Насте все, но сейчас, глядя на нее, понял, как самонадеянно поступил. Хотя бы дал ей возможность самой распаковать коробки и одеться. Но нет. Он так спешит сделать ее своей женой, что даже не вспомнил о скромности невесты.
— Это мне? — на вдохе спросила Ася.
— Я хотел как лучше, — потупил глаза Иван. И покраснел: в руках он мял шелковую комбинацию с весьма интимными кружевными вставками.
— Я должна это надеть?
— Хотелось бы.
Туман вокруг нее сгустился и обдал Асю жаром. Она отложила в сторону букет, неуверенная, легли они на стол или на пол. Развязала пояс и сбросила халат с плеч.
Иван обомлел. Она предстала перед ним в первозданной красоте. Длинные стройные ноги венчал золотисто-рыжий пушистый треугольник, на гладкой коже уже не впалого живота призывно выделялась ямочка пупка; налитые груди выдавались вперед заостренными розовыми сосками… А Ася, не замечая своей наготы, не отрывала глаз от наряда.
Иван мысленно застонал. Во рту пересохло, язык разбух, пальцы зудели от желания прикоснуться к этой красе, а в паху…
Боже мой! Их ждет священник, и Иван совсем недавно дал зарок…
— Настя… — хрипло выдавил он. — Тебе надо одеваться.
— Да. — Она как будто не понимала, о чем он говорит. — Помоги мне…
Вот она, Божья кара. А Настя как Ева в раю — пребывает в блаженном неведении.
Взяв себя в руки, Иван бросился одевать ее. И все бы ничего, процедура одевания могла бы ему понравиться… когда-нибудь в будущем, но при застегивании пуговиц на Асином платье у Ивана дрожали руки, как у хронического алкоголика в похмелье, дыхание шумно вырывалось из легких и колени подкашивались. Всунув ее руки в легкую шубку, Иван притянул Асю к себе и зарылся в ее волосы лицом.
— Мучительница, — пожаловался он. — Я очень хочу тебя поцеловать. Везде-везде… И не только целовать. Но я дал себе слово не трогать тебя, пока ты не станешь моей женой…
— Жаль, — пролепетала Ася и снова унеслась в небытие.
— А ты такое вытворяешь! — Иван вымученно рассмеялся и потянул ее к выходу.
Ася витала где-то между небом и землей. Такой она встретила Евдокию Тихоновну с мужем и внучкой. Такой она слушала священника. На все вопросы, все обращения и попытки разговорить ее она отвечала однозначно: да. Около земли ее удерживала лишь Ванина рука да подсознательное предчувствие, что так будет всегда. На миг она снова обрела свое тело, когда Иван поцеловал ее в церкви, но, как только он прервал поцелуй, она снова стала невесомой.
Выйдя из церкви, Евдокия Тихоновна наказала Ване прогуляться с женой, привести ее в состояние земного жителя, а через пару часов милости просим на праздничный ужин. Ваня поблагодарил пожилую чету, от избытка чувств крепко поцеловал Катерину и ее бабушку. Он сам казался не от мира сего с глупой улыбкой и задорно блестящими глазами.
Свидетели венчания уехали, и Ваня, пройдя с Асей за руку один квартал, остановил такси, помог Асе сесть и назвал домашний адрес.
В лифте Иван неистово приник к ее губам, а руки тем временем расстегивали пуговицы. Небольшая заминка с дверным замком, и вот уже одежда летит во все стороны. Упав обнаженными на тахту, они наконец стали полновластными обитателями Земли со всеми радостями и желаниями, надеждами и верой.
Свадьба состоялась тридцать первого декабря. Приглашенных было мало — родители и самые близкие друзья. Свадьба была очень скромной, что по-доброму или в оправдание молодым заметили все гости. Асю не трогали подобные замечания, она воспринимала их как комплименты. А когда кто-то предположил, что скромность свадьбы закончится роскошным круизом по странам мира, она со смехом отреклась от этого предположения и заговорщицки улыбнулась Ивану. Он тоже улыбался и молчал.
На следующий день после венчания Иван рассказал Асе, что ему предложили выкупить пай на трехкомнатную квартиру в строящемся доме. Она поинтересовалась, где строится дом, и Иван просто подвел ее к окну.
Ася рассмеялась. Не так давно она сравнивала свои годы с кирпичами этого дома, а теперь ей предлагают в нем жить. Конечно же, она согласилась. И настояла, что бы траты на свадьбу свести к минимуму.
— …И, Ваня, давай не будем об этом никому говорить, — попросила она. — Чтобы не сглазить.
Иван прижал ее к себе, уткнулся подбородком в Асино плечо и ответил:
— Это наш с тобой секрет. Но наш ребенок родится в новой квартире. И я сделаю все, чтобы мы были там счастливы. Ты веришь мне, Настенька?
— Да.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 27 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |