— Не верю ушам своим! Или я сумасшедшая…
— Ты всегда была такой. — Ася подняла выше подушку, чтобы сесть, натянула на грудь простыню.
— Ну, теперь-то со мной порядок, — обрадовалась Вера. — Никаких галлюцинаций и привидений. Ясно слышится голос Анастасии Федоровны. Ты что здесь делаешь? Квартиру продала?
— Подарила. На ночь.
— И то хорошо.
— А ты где пропадаешь?
— Это вчера-то?
— Ну, прости. Честно собиралась, да гости подвернулись, вернее, сама там оказалась.
— Гости — это хорошо. А мы и подождать можем.
— Да включи ты свет! — повысила голос Ася. — И хватит шептать, никого не испугаешь.
— А вдруг?
Щелкнул выключатель, и Ася зажмурилась от яркого света.
— Пожалуй, ты была права — в темноте спокойнее. Вера разлеглась на узкой кровати в чем была, только обутые ноги висели в воздухе. Лениво сбросила одну туфлю, потом вторую.
— Рассказывай, с чего ты решила остаться на ночь без родного крова?
— Так получилось. — Ася пожала плечами.
— Не темни, — строго предупредила Вера и села. — Покушать ничего нет?
— Осталось немного в тумбочке.
— Чертова жизнь! — раздраженно бурчала Вера, вытаскивая остатки Асиного угощения. — Ни покоя, ни отдыха, ни холодильника. Живешь как в пещере, и дубинкой двинуть некого — все ни при чем. Вставай, младенец, выпьем.
— Этого не осталось.
Слабая улыбка тронула Асины губы. Временами она скучала без Вериных бурчаний, язвительных острот и критического препарирования мужской натуры. В последнем Ася нуждалась больше всего. Она смело считала, что может вести себя так же, но в последний момент язык не поворачивался и фантазии не хватало, чтобы дерзко обозвать сильный пол.
— За кого ты меня имеешь? — возмутилась Вера. — Или я не знаю, как ты собираешься поить толпу одной бутылкой водки?
— Пить вредно. — Улыбка Аси стала шире.
— А кто пьет?
— А чего ты злишься? — в тон Вере спросила Ася.
— А кто… — Вера запнулась, отстраненно посмотрела в окно. Потом махнула рукой, словно сдавалась на милость победителя. — Вставай. Или тебе водку в постель?
— Лучше в рюмку, хотя я уже пьяная.
— Вот и я так думаю.
— Что я пьяная?
— Что лучше в рюмку.
Ася рассмеялась, а Вера даже бровью не повела.
Алкогольные напитки Вера прятала под кроватью у самой стены, оправдываясь общежитием нравов. «Они считают, — каждый раз говаривала она, — что если живут в этом муравейнике, то могут пользоваться всем подряд без зазрения совести. Общее у нас в крови, и каждый берет чужое».
Вера стала коленями на кровать и нырнула головой куда-то в матрас. Желтая, в крупных голубых тюльпанах на витиеватых ветвях юбка ласково скользнула вниз по бедрам. Ася ахнула про себя в восторге. Раньше она не обращала внимания на женский абрис — фигура и фигура. Но импозантное положение подруги по-новому открыло глаза Асе. Так смотрят мужчины, решила она. Захотелось провести ладонью по пышным бедрам Веры, хлопнуть по упругим полушариям ягодиц.
— Как Женя? — оборвала свое нездоровое любопытство Ася.
— В порядке. Он-то в абсолютном порядке, — с нажимом повторила Вера, слезая с кровати.
— Чего не скажешь о тебе, — поняла Ася.
— Не боись, девка! — Вера со злостью крутанула пробку на бутылке. — Скоро мы поменяемся ролями. Или это буду не я!
— С такой фигурой это будешь только ты.
— Что? Понравилась поза лангуста? — Глаза Веры впервые за вечер сверкнули лукавством.
— Спереди ты не хуже, — сделала комплимент Ася и смущенно хихикнула. — Мне нравится. Не понимаю, куда смотрят мужчины?
— Туда и смотрят.
— Пожалуй, — вяло согласилась Ася и совсем некстати вспомнила председателя колхоза. Хороший настрой пропал.
— Я не обижаюсь, — тише призналась Вера, садясь за стол. — Только смотрят не те, кому показываешь.
— Ты имеешь в виду Женю?
— Его, родимого. Давай за тебя!
Ася пригубила чуть-чуть, а Вера залихватски опрокинула рюмку, резко выдохнула и ухватила ветчину.
— Я ему говорю: нравишься ты мне, — медленно жуя, рассказывала Вера. — А он мне: тебе квартира нужна? Да чтоб я сдохла, если хоть раз позавидую самым распрекрасным хоромам! Ты видела, где он живет? Десять метров в коммуне. А переживает, что я позарюсь, как будто я отбираю полцарства.
— Вера, но ты и его пойми. Ведь тебе в самом деле нужна квартира.
— Когда я пришла к тебе, — методично напомнила Вера, — я вполне определенно сказала, что мне надо.
— Что тебе приспичило замуж, — улыбнулась Ася. Она до сих пор воспринимала заявление подруги как шутку. Всерьез так не говорят, тем более о человеке, с которым едва успел познакомиться.
— Вот именно. О жилплощади не было разговора.
— Он возникает автоматически, Вера, — увещевала Ася.
— И поэтому ты послала Юлика с его трехкомнатной?
— Но ты же знаешь, что произошло.
— Знаю. — Вера наполнила свою рюмку и жестом пригласила Асю составить компанию. — Вторая пошла хорошо, — удовлетворенно подытожила она и… передернула плечами. — Я знаю и то, что у тебя сосед-холостяк, а ты не торопишься охмурять его из-за хорошо обставленной квартиры. И я тоже не собираюсь. Ты вчера у него была?
— Ты еще и телепат, Вера? — деланно рассмеялась Ася.
— Да, телепат, — важно кивнула Вера. — Ты так красноречиво молчала, что поневоле станешь телепатом. А эта истерика, как будто я собралась замуж за этого рекламного жеребца?
— Прекрати! — взмолилась Ася. — Лучше выпей.
— Тогда ты и не такое услышишь, — предупредила Вера.
Ася помолчала, пока Вера налегала на салат, а потом спросила:
— Ты не в настроении?
— Нет. Просто ты отвыкаешь от меня, Ася. Да и я устаю от… игры. Двуличие — нехорошее слово, правда? — Вера грустно улыбнулась. — Слишком долго я была «деревенской девкой». Тяжело отучиваться. Спасибо тебе: заставляешь не забывать собственное лицо.
— Да ты что, Верунчик! — поразилась Ася. — Какое двуличие? Какая игра?
— Не обращай внимания, — отмахнулась подруга. — Так что случилось с Ваней? Почему ты сбежала из дома?
Можно было только дивиться проницательности Веры, и она действительно изменилась за две недели, пока они не виделись. Остались задор, воинственность амазонки, но давалось ей это с натяжкой, будто Вера пересиливала себя. И чаще проявлялись задумчивость, грусть, пессимистическая философия. Неужто Ася не разглядела настоящую натуру Веры? Пожалуй, что так. Оставалось лишь радоваться, что подсознательная тяга к этой девушке сделала их подругами.
Ася рассказала о вчерашнем вечере, дав яркую характеристику новому знакомому, и закончила обещанием Вани прийти.
— И о чем ты хотела с ним говорить? — Вера задумчиво подперла ладонью щеку, кончиками пальцев гладя висок.
— Хотела поставить его на место. — В голосе Аси звучало рассеянное сомнение. — Он был настырным.
Вера всплеснула руками.
— Ну, ты и выражаешься! Говори яснее: он пел тебе дифирамбы или трахнул тебя?
— Фу-у! — Ася состроила кислую мину, чтобы сдержаться от смеха.
— Ох, простите, что возмутила ваш утонченный вкус.
— Дело не в этом. Я не знаю, чего хочу, вот что страшно. Я не хочу сближаться с ним. Но с Ваней интересно. У меня не так много друзей, чтобы пренебрегать ими.
— Ну-ну! — Вера откинулась на кровати. — Расскажи мне о дружбе с Ваней.
— Дура я?
— Это ближе к истине, — дружелюбно подтвердила подруга и утешила: — Все мы дуры, когда влюбляемся.
— Больше похоже на обыкновенную похоть.
— Это когда с ним интересно? — вновь засомневалась Вера. — Когда ты изводишь себя, потому что Ванюше грустно? Когда клянешь себя за то, что врезала по морде? Правда, за ревность — то, от чего балдеют наши бабоньки. Как же! Аполлон — и вдруг ревнует.
— В том-то и дело, что не ревность это, а игра в нее.
— Спроси у него, что это, — устало посоветовала Вера.
— Интересно, как?
— Очень просто. — Вера решительно села на кровати, чуть наклонившись вперед, чтобы придать важность своим словам. — Дай ему высказаться. Он хочет поговорить? Пусть. Или ты боишься, что он затащит тебя в постель? Иван сказал мне — а я ему верю, — что он пальцем тебя не тронет. И еще я тебе скажу, Ася. Я видела, как он на тебя смотрит. Может, это и похоть, но сейчас ты можешь из него веревки вить. Вот и пользуйся случаем. И не смотри так испуганно на меня.
Убрав со стола, Вера взяла кувшин и вышла из комнаты. Ася потушила свет и легла. Слова Веры звучали полным противоречием собственным мыслям. Но Ася знала то, чего не могла знать Вера. Из Вани действительно можно вить веревки, но до тех пор, пока ему это на руку. Его предупредительность, его особое внимание к предмету ухаживания, мягкость, готовность исполнить любое желание — все это было знакомо Асе, и она отлично знала, чем это закончится, сколько это стоит.
Вернулась Вера, быстро расстелила постель и с удовлетворенным вздохом легла. Ночная прохлада окутала девушек, за окном редкими волнами накатывал шум проезжающих машин, где-то далеко прозвенел дежурный трамвай; осенний ветер дразнил деревья, и они недовольно шуршали листьями.
Ася невольно прислушивалась к ночной жизни города. Разговор с Верой прогнал сон. Множество вопросов, которые Ася никогда не задаст, боясь выказать по-детски наивное тщеславие, тревожили ее. Может, она заснет, если повернется на бок, засунет руки под подушку, прижмется к ней лицом и забудет обо всем, но не хотелось тревожить засыпающую подругу скрипом кровати. Ася подумала, что за короткие два месяца успела полюбить свою квартиру. Это уже не была собственная жилплощадь — это был ее дом, и девушка отчаянно тосковала по нему. Ревниво пожалела, что отдала Зине ключи, иначе вскочила бы и поехала домой. Десять лет ожидания квартиры показались сущим пустяком по сравнению с этой ночью, когда ее охватило сиротливое одиночество.
— Ася!
Она вздрогнула и решительно заскрипела тугими пружинами матраса.
— Господи! Как ты меня напугала, Вера. Я пошевельнуться боялась, чтобы не разбудить тебя.
— Ася, это правда, что с мужчиной так… чудесно? Поначалу Ася не вникла в суть вопроса, но по мере того как она понимала, о чем ее спрашивала Вера, ее охватило недоверчивое изумление. Она приподнялась на локте, всматриваясь в неясные очертания подруги.
— Вера! — Девушку разбирало любопытство, не смотря на то что это был слишком интимный и неэтичный вопрос. — Ты целомудренна?
Вера, пожалуй, впервые была рада темноте. Она больше любила свет, солнце, поэтому и одевалась ярко и красочно. Но в эту минуту ей не хотелось, чтобы Ася видела ее лицо, которое пылало, как солнце на закате.
— Знаешь, Асенька, за что я люблю тебя? За щепетильность речи. Честно? Я обиделась бы на любое приличное определение, но у тебя это прозвучало как мудрость. Я рада, что ты такого высокого мнения обо мне.
И Вера тихо рассмеялась.
— Просто… — Ася смутилась, — просто я не ожидала. Прости, Верунчик. Я тебя тоже люблю.
— Но не ответила на вопрос.
Ася улеглась и задумалась. Если б у нее был ответ. Если б она в свое время подумала, как Вера, что целомудрие связано с мудростью женщин… И что? Может, она и не очень довольна собой и своей жизнью, но поменять не хотела бы. Даже самые черные дни несли в себе науку — выживать, различать, выбирать, отвергать и принимать. Это тоже мудрость, правда, Асе она далась дороже.
— Ладно, забудь. — Вера отчаялась дождаться ответа.
— Знаешь, Вера, с каждым по-разному. Вряд ли это был искренний ответ.
— А все говорят, что у мужиков одно на уме, — пошутила Вера.
Неожиданно Ася отчетливо поняла, что имела в виду подруга, когда назвала себя двуличной. Безусловно, это не так. Вера, как щитом, воинственностью защищала свою ранимость. Как Ася отгораживалась холодной чопорностью, так Вера нападала, чтобы защититься.
— На уме, может, и одно, а подход разный. Чаще вообще никакого подхода.
— Это мне знакомо, — подтвердила Вера. — Он штаны опустил и уже думает, что я в восторге распластаюсь. — А у меня не то что восторг — смотреть противно.
— Тебя пытались изнасиловать? — У Аси от волнения задрожал голос.
— Вроде не насиловать, — горько усмехнулась Вера. — Но я оскорбила его мужское достоинство.
— Чем же?
— Отказом. Сказала, что он получит меня только после свадьбы. Слава Богу, до нее не дошло. Отделалась фонарем под глазом да скандалом с матерью.
— Ничего себе! После такого еще с матерью ругаться.
— Это был последний. Она красочно расписала мою жизнь, вплоть до издыхания под забором, ну, я и ушла из дома.
— Куда же ты пошла? Сколько тебе было лет?
— Шестнадцать. Пошла к бабке. Год прожила у нее, пока школу закончила, а после рванула оттуда, только пятки засверкали. Вот так… Окончила полиграфическое училище, по распределению приехала в Одессу. Остальное ты знаешь.
— Мы с мамой тоже не подружки, — поделилась Ася. — Но когда я была в похожей ситуации, мать слова не сказала, напротив, жалела, оберегала от волнений.
— Все уже в прошлом, — закончила тему Вера. — А мне бы хотелось услышать твое мнение о близких отношениях.
— О-ох, Вера, моя вера, — вздохнула Ася. — Хоть ты не любишь это слово, но с любимым всегда чудесно, а иначе и начинать не стоит. Ты действительно мудрая. Надо ждать, когда захочет душа, а не тело.
— У тебя было такое?
— Один раз, — после паузы призналась Ася.
Теперь настала очередь удивляться Вере:
— Ты полгода жила с Юликом — и всего один раз?..
— Это было до Юлика. С ним я редко испытывала удовольствие, и оно было не в радость.
— Удовольствие не в радость, — менторно повторила Вера и хохотнула. — Как это объяснить, Ася?
— Предельно просто. Знаешь, самки хамелеона после спаривания съедают самцов, если они не успевают удрать. Такое же желание возникало у меня.
— Не думала, что в тебе есть задатки каннибализма! — в голос рассмеялась Вера.
— Я могу только порадоваться, что ты этого не знаешь. Неудовлетворение создает ужасный дискомфорт. Как будто тебя несколько, и ты не можешь стать единой, и все тебе претит.
— А тот, единственный раз? — с любопытством спросила Вера.
— Он был случайный.
— Понятно.
Обе замолчали. Ася рассматривала темный потолок, едва сдерживая поток исповеди. Вера перевернулась на живот, обняла двумя руками подушку и, уткнувшись в нее подбородком, смотрела в окно на черные качающиеся тени деревьев.
— Нет, я не испытываю дискомфорта, — сказала она, отвечая на свои мысли. — Если сравнивать с животными, то скорее такое чувство, что я проглотила ежа. Колючие спазмы, тревожное ожидание.
— Если тревожное, подумай еще и потерпи.
— Конечно. — Пружины под Верой заскрипели, пока она переворачивалась на спину. — Я своим принципам не изменяю. Только после свадьбы. Зато ожидание сего дня злит.
Ася тихо рассмеялась:
— Вер, ты так практично подходишь к замужеству. Я забываю обо всем, когда рядом родной человек. Мне кажется, что, когда мы вдвоем, так должно быть и будет всегда. — Она помолчала, потом добавила: — И тем сильнее действует разрыв.
— Ты о случайном мистере Икс? — Вера опять сразила подругу проницательностью.
— Может быть, — прошептала обреченно Ася. Она не смела открыть, что у мистера Икс есть имя — Ваня.
Не могла открыть, что с ним связывала все хорошее, что говорила о близости. И всю ночь ей спился Иван. Они танцевали в огромном зале, среди множества других пар. Потом вдруг она убегала куда-то, ноги увязали в прибрежном песке и не держали ее, а она отчаянно стремилась скрыться от преследователя. Она знала, что за ней бежит Иван, но не понимала, от чего убегает. Он настиг ее. Она упала в его сильные объятия, и страх уступил место покою…
Проснулась она умиротворенная. В какой-то момент во сне она призналась, что любит Ивана. Как всегда, не имело смысла скрывать это утром. Ася по-прежнему не знала, что сказать Ивану, когда он придет, но отлично знала, что на ответное чувство с его стороны надеяться глупо. Вера научила ее своей мудрости. Теперь Ася поняла, что, кроме Ивана, у нее никого не будет, и так как ей с ним не быть, о замужестве надо забыть и приучаться к одиночеству. Как ни странно, Ася не опечалилась, лишь с грустью пожалела, что не будет у нее детей. Но мысль, что она достойно пронесет через жизнь свою любовь, придала ей решимости.
Кто сказал, что любовь слепа? Чушь!
Это озарение. Сила.
Сама Жизнь!
Именно любовь позволяет видеть Ивана в реальном свете и трезво оценивать свои возможности. Последние — увы…
Глава 11
В субботу Ася наметила большую стирку. С утра она вычистила квартиру, вымыла полы, перебрала белье. Потом зашла к Евдокии Тихоновне одолжить стиральную машину. Иван Макарович при бдительном руководстве Катерины помог доставить ее, но запретил внучке остаться в гостях у Аси.
— Ты будешь мешать, — строго сказал он, видя Асино замешательство. На этом строгость его закончилась, глаза тепло улыбнулись. — И мы не закончили складывать картину:
Асе показалось, что «картиной» больше увлечен дедушка, нежели внучка. Но Катя нетерпеливо потянула его за руку, пообещав Асе показать результат «своей» работы.
Иван сцепил пальцы за головой и прогнулся назад, насколько позволяла спинка стула, позвонки заиграли под кожей, напоминая о несделанной зарядке.
— Дебет, кредит, сальдо, баланс… На-до-е-ло!
Иван выключил компьютер и встал из-за стола.
Визит председателя вызвал новый всплеск деятельности в Центре. Ваня благополучно сдал тезку под опеку Демьяна, и результат их беседы не замедлил сказаться уже к концу рабочего дня. Иван Федорович отбыл домой, а Демьяи вернулся на работу с предварительным договор-заказом от экономического института. Требовались новые программы по бухучету и маркетингу в сельском хозяйстве.
— Все глобальные проблемы решаются с утра и на свежую голову, — сказал тогда Иван, объясняя свое нежелание задержаться подольше и поработать над новым проектом.
На самом деле все объяснялось гораздо проще. Иван спешил домой, чтобы увидеть Настю и покончить с двусмысленностью их знакомства. Он понимал, что нужно время для того, чтобы горечь разрыва с Юлианом притупилась; он был согласен ждать, но не в стороне, а рядом с Настей. Она должна знать, что клин клином вышибают, и он вышибет из ее памяти Юлика. И заполнит собой.
Надежде не суждено было сбыться. Насти не было дома. Несколько раз Иван поднимался на ее этаж; на последний звонок открыла ее подруга, одетая в Настин халат, и объяснила, что Ася осталась ночевать в общежитии. Прощаясь, Ваня слышал мужской голос из глубины квартиры, и понял, что нарушил любовную идиллию. Не без зависти он подумал, что у них вся ночь впереди — успеют еще насладиться друг другом.
На следующий день он работал допоздна, вместе с Демьяном раскладывал пасьянс бухгалтерских счетов. Постоянные мысли о Насте мешали ему сосредоточиться, но, кажется, ему удалось связать дебет с кредитом. На свежую память Иван решил поработать дома. Ошибки, несомненно, будут, но будет и основа. Это лучше, чем в понедельник начинать все заново.
Иван прошел на кухню, поставил греть воду в чайнике. В ожидании кипятка он подошел к окну, упер ладони в подоконник, играя мышцами плеч и спины, чтобы снять напряжение с позвоночника, и выглянул во двор.
Он торопился. Вернее, торопил время, а оно как назло не спешило. Пойди он сейчас к Насте, у нее найдется масса отговорок, чтобы оттянуть разговор. Лучше позже, когда она управится по дому, но не очень поздно, чтобы не успела снова сбежать. Иван улыбнулся. Глупышка! Интересно, кого она испугалась — его или себя? Ее бегство было еще одним доводом «за». Безразличные не убегают. В течение двух дней Ваня подробно вспоминал моменты, подтверждающие неравнодушие Насти, даже завуалированный шуткой намек Веры о причине Асиных слез. Но все это — и по-девичьи спрятанный взгляд, и взволнованно-прерывистое дыхание, и поцелуй на стройке, и сварливая забота о «раненом», и искренний интерес к его жизни, — все это можно рассматривать с двух противоположных полюсов. Ледяной полюс безразличия его страшил.
— Ничего себе безразличие! — иронично пробормотал Иван, вспомнив о пощечине. Да уж, недотрога не боится распускать белые ручки, когда выходит из себя. Это тоже можно записать в актив. Иван улыбнулся влиянию бухгалтерских терминов на личные чувства.
Но улыбка погасла, когда он увидел во дворе Юлиана.
Снова.
Снова он пришел. Неужто не внял предупреждению?
Или Настя непонятно объяснила? А может, вовсе не было отказа? Настя не вдавалась в подробности встречи, наоборот, не хотела упоминать о ней, а Иван мог и не разобраться в ситуации.
— А, черт! Только этого не хватало!
Переодеваясь в спальне, он решил дать Юлиану несколько минут. Пусть поговорят, рассуждал он, пусть Настя еще раз объяснит его место. А минут через десять Иван поднимется к ней и поможет выпроводить незваного гостя.
В этот момент прозвенел звонок. С нескрываемым любопытством Иван открыл дверь и опешил.
— Привет!
Лена. Собственной персоной.
Она не стала дожидаться приглашения и смело прошла в комнату.
Ася стряхнула с рук мыльную пену и пошла открывать дверь незваному гостю, ворча в недоумении, но прекрасно зная, кто это. Кого она ждала второй день. Но Юлиана она никак не предполагала увидеть.
— Привет!
Он сделал шаг, намереваясь войти, но Ася не тронулась с места.
— Привет. — Холодно-вопросительная интонация девушки выказывала совершенно иной смысл.
— Можно войти?
— Зачем?
— Поговорить, — с видимой беззаботностью улыбнулся Юлик. — Пустишь?
Ася отлично знала, что нельзя верить добродушному выражению его лица, его обезоруживающей улыбке. Любопытство ли, привычка или воспитание — она не знала и корила себя за это, — но Ася нехотя отошла в сторону, пропуская Юлиана в дом.
— У меня нет свободного времени, — сразу ограничила она посещение и выразительно добавила: — Я не ждала гостей.
Ася закрыла дверь в комнату, жестом указав па кухню. Сама же по пути заглянула в ванную и включила стиральную машину.
Кривоватой улыбкой, что должно было означать догадливость, Юлиан проводил Асю взглядом. Она остановилась у окна, хотела скрестить руки на груди, но вовремя сообразила, что они мокрые, и положила ладони па подоконник.
— Чаем угостишь? — как будто насмехаясь, спросил Юлиан.
— Нет.
— А еще женщины обижаются, когда говорят об их переменчивом характере.
Ася молчала и выжидательно-серьезно смотрела на него. Смотрела, смотрела… И сама себе поражалась: что она могла найти в нем привлекательного? Да, он симпатичен, можно сказать, красив и одевается хорошо. Господи, как она раньше не поняла, что даже в одежде его чувствуется женская рука! На нем все сидело как с иголочки. Ни один холостяк, будь он даже очень модным, не способен придать такую аккуратность, такую завершенность своему костюму. Но и это говорило лишь в пользу его жены. Сам же он казался настолько чужим, что Ася чувствовала тошнотворную брезгливость к обоим. К нему — за то, что он грязно воспользовался ложью, и к себе — что лживая грязь прилипла к ней.
— Раньше ты была намного гостеприимней, — прервал молчание Юлик.
— Раньше и солнце светило ярче.
— Сегодня тоже солнечная погода, — обрадовался Юлиан. — Бабье лето.
Ася мысленно выругалась. Она не собиралась вступать с ним в беседу или в пререкания. Черт дернул сказать о солнце не к месту и не к настроению, а он еще больше злил тем, что открыто рассматривал ее всю в свете солнечных лучей, проникающих через вычищенные стекла. И оставалось догадываться, с умыслом или нет он напомнил о бабьем лете.
— Зачем ты пришел?
— Просто так, — улыбнулся Юлиан. — Был в этом районе и решил проведать. Узнать, как ты живешь.
— Извини, у меня нет времени. — Проклятая привычка извиняться за каждое возражение! Она ведь ни в чем не виновата перед ним. — У меня есть работа, и я не могу растягивать ее на целый день.
— Вижу. — Юлиан махнул головой в сторону ванной. — Вернее, слышу. — И с приятельской небрежностью повысил голос: — Да сядь ты! Я ж не пристаю к тебе. Просто зашел поговорить.
— Я живу хорошо, — флегматично ответила Ася. В ее глазах появилась усталость, и по телу разлилась апатия. Но Юлиан был настроен миролюбиво, свободно развалился на стуле по другую сторону стола и не делал попытки подойти к ней, взглядом не намекал на любовное томление или грусть.
Ася потерла ладонью запястье, машинально проверяя, есть ли часы.
— Я не задержу тебя, — сказал он. — Тем более что чая ты не предлагаешь. Садись, не стой над душой.
Ася лениво подчинилась, усомнившись в последних словах Юлика.
— Что бы ты хотел узнать?
— А ты не хочешь узнать обо мне? — поддразнил он.
— Нет.
Он был задет. Ася заметила это, хотя оба не подали виду.
— Ты встречаешься с Верховиным? — спросил Юлиан.
Он уже не улыбался и был задумчиво-серьезен.
Ася удивилась, не сразу поняв, о ком идет речь, но потом ответила вопросом на вопрос:
— Почему ты так решил?
— Мне так показалось.
Ася в который раз удивилась, почему мужчины считают ее несмышленой, когда она просто не показывает свою осведомленность. Но видимо, Юлиан решил прояснить свои подозрения доводами.
— Ты была на новоселье.
— Мы соседи, — равнодушно пожала плечами Ася.
— Но он ушел из дома утешать тебя, — не столько спросил, сколько утверждал Юлиан.
— Мне требовались утешения? — Ася недоуменно подняла брови. И тут же пожалела: вопрос был слишком провокационный, а ей не хотелось снова выяснять отношения.
— Интересно, что ты сделала, если он вернулся, как раненый бык после корриды?
Чудесно! Он не заглотнул нежелательную наживку. Но глупо удивляться его вопросу, убеждать в мнимом незнании.
— Я не знаю, как он вернулся, — выкрутилась Ася, — но девочки рассказывали, чем закончился вечер.
Высказаться более конкретно у нее не повернулся язык, оставалось надеяться, что Юлиан мнит себя более прозорливым, нежели она. Но его и это не интересовало, он открыл еще один козырь:
— Мы с ним разговаривали в нашу последнюю встречу.
Она смотрела на него как на отвратительную пиявку. В невыразительных глазах ничего нельзя было прочесть.
— Он очень рьяно заступался за тебя.
— Я рада, что у меня хорошие соседи, — ехидно заметила Ася.
— А я не торопился бы с выводом. Я знаю Верховина дольше, чем ты, и лучше. У него не бывает хороших намерений, а с женщинами — тем паче.
— Ты говоришь о том, почему от него ушла жена? И к кому ушла?
Юлиан не ожидал нападения, но быстро взял себя в руки. По своему опыту он знал, что женщин надо брать жалостью. Правда, проверенный трюк не улучшил мнения о сокурснике, даже наоборот. Неизвестно, что Верховин рассказал о Лене, но сам Юлик не сможет воспользоваться предлогом неудачной семейной жизни, чтобы затащить Асю в постель. Зато Юлик знал то, чего не могла знать Ася, и то, что отвратит ее от хорошего соседа. Он изобразил на лице грустно-сочувствующую улыбку, а в душе победно рассмеялся.
— Я говорю о том, Асенька, что Ваня — альфонс.
— Что?
— Не притворяйся, ты отлично слышала. — Юлик ожидал большего, но все же был рад вывести Асю из напускного апатичного состояния. — Он платный любовник, Ася, человек, который за свои сексуальные потуги берет с женщин деньги.
— И они дают? — с сомнением спросила девушка, состроив мучительно-недоверчивую гримасу.
— А куда они денутся?
Он не понял. Ася пожалела, что рядом нет Веры — вот кто сумел бы по-актерски выразительно подать контекст: был бы покупатель, а товар найдется. Но помимо жалости из-за отсутствия подруги, Ася задыхалась от гнева. Сексуальные потуги, как он выразился, лучше характеризовали его самого. За полгода он лишь дважды довел ее до оргазма, и в обоих случаях потому, что она отказывалась от постельных игр, желая серьезно поговорить с ним. Отказом она и спровоцировала Юлика на долгую любовную прелюдию. В сущности, это было изнасилование, с той лишь разницей, что этому не предшествовала грубая демонстрация силы. Неужели он считает себя таким не превзойденным любовником, что позволяет себе поносить достоинства других мужчин? Да одна ночь, проведенная с Ваней, чем бы она ни закончилась, стоила больше всей жизни в объятиях этого негодяя!
Теперь понятно, почему женщины платят за ласки и внимание к себе. Мало того, та же Леночка открыто говорит о платном любовнике, и говорит совсем не абстрактно.
— Мне не хотелось бы напоминать, Юлиан, — тщательно подбирая слова, проговорила Ася, — но и ты «одалживал» у меня деньги.
— Я?!
Ася ненавидела запрещенные удары ниже пояса, но другого выхода у нее не было. Вести честный разговор с недостойным противником — значит позволить облить грязью всех и вся.
— Ты уже забыл, — снисходительно улыбнулась она.
— Я у тебя брал деньги?! — возмутился Юлиан, и Ася подумала, что, пожалуй, это его первая искренняя реакция.
— Одалживал, — мягко поправила она. — На такси, когда спешил к «больной» маме, на подарок «сестре», на ресторан, чтобы устроить для нас праздник…
— Так, ты еще и мелочная, — оскорбленно заявил Юлиан.
Подонок! Именно этого Ася и боялась, но отступать было поздно.
— Я же не требую вернуть деньги, хотя, согласись, мне не по карману делать подарки твоей жене. Но я понимаю, что за все надо платить. И за удовольствия тоже. И прежде чем сплетничать о других… — Она многозначительно замолчала и повернулась к окну.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |