Очень быстро Ася поняла, что делать этого было не нужно. Мысли, воспоминания пчелиным роем заполнили ее разум, и она утратила значительную часть спасительного равнодушия. Человек, сидящий за ее столом, был так омерзителен, что жалко было тратить на него эмоции и чувства. И снова она поразилась себе. Куда смотрела раньше? Как не заметила мстительной мелочности его ничтожной душонки? И как низко пала сама, связавшись с таким… Подобрать слово оказалось невозможным, и мысль так и осталась незаконченной.
— И ты сравниваешь меня с ним?! — оскорбился Юлиан.
— Нет.
— Я верну тебе деньги, — несколько брезгливо продолжил он. — Но запомни, с этим любовником ты не отделаешься трешкой. Ты знаешь, какая у него такса?
— Мой месячный оклад, — спокойно ответила она, чем повергла Юлиана в короткий шок. — Ты это мне хотел сказать? И за этим пришел? Как видишь, зря потерял время.
— Я хотел тебя по-дружески предостеречь. — Слова о дружбе как-то не вязались с угрожающим тоном его голоса.
— Я все знаю. — Ася снова изобразила на лице скуку. — И знаю, если так можно выразиться, из первых уст. Из первоисточника. Извини, — она положила ладони на стол, словно собиралась встать, — у меня дела.
Но Юлиан не собирался прекращать разговор. Желваки на его щеках напряглись от злости, а в глазах мелькнуло злорадство.
— И кто же этот первоисточник? Ты?
Ася медленно выпрямилась; скуки как не бывало, но и буря в душе не нашла выхода, только лицо стало непроницаемым.
— Ты хочешь знать, спала ли я с ним? — Несмотря на мягкий голос, все было пронизано холодом. Юлиан почувствовал себя не в своей тарелке, да и Асю слегка знобило. — Разве тебя это должно касаться? Разве я должна отчитываться перед тобой? — Она размеренно хохотнула. — Ты непоследователен, Юлиан. Сначала ты обвинил меня в мелочности, а потом делаешь подобные выводы. А ведь сам говоришь, что он стоит гораздо больше, чем три рубля.
— Но… — Юлиан растерялся. Все шло совсем не так, как он задумывал. — Но не мог же он…
— Мог! — отрезала Ася. — Именно в тот день, когда вы «поговорили», он пришел ко мне и в утешение рассказал все о себе. Заметь, твое поведение он не упоминал и не пытался по-дружески предостеречь меня. Конечно, он не герой, потому что ему не надо признаваться в собственных изменах. Но если находятся женщины, согласные платить за любовь, что ж, он зарабатывает эти деньги. Так же как и проститутки, к которым вы не считаете зазорным обращаться в поисках своих утех. Или ты не знаешь, что женщина тоже нуждается в полном удовлетворении, а не только в его имитации? — Ася выдохнула и встала. — Все. Мне надо заняться делом.
— Так ты философ, — цинично произнес Юлик. — И к тому же защитник падших.
— Уходи, Юлиан, — настойчиво повторила Ася. — Я выслушала все, что ты хотел сказать. Теперь уходи.
Он медленно, с ленцой встал. У дверей обернулся, одарив Асю приветливой улыбкой:
— Пока.
Каким-то уголком памяти Ася отметила незавершенность поведения Юлиана. Ну, конечно же! Этот подарочный любовник, уходя, всегда проверял содержимое кошелька. Однако в этот раз опустил эту процедуру. Случайно или нет? Ася не верила в случайность давних привычек, однако вслух заметила:
— Неужели я действительно становлюсь меркантильной?
Она пошла в ванную, но вид стиральной машины уже не вдохновлял ее. Решив, что стирка может подождать еще полчаса, Ася вернулась на кухню и поставила греть чай.
Осеннее солнце ласкало стекло. Ася потянулась к свету, с удивлением открыв для себя, что окна — настоящий бальзам для тех, кто страдает клаустрофобией. Она не относилась к таким, но сейчас была рада, что окно увеличивает обзор, создает больший простор для действия, ума, несмотря на то что мысли разбрелись в лабиринте извилин. Ася еще не освободилась от возмущения, обиды и брезгливости, но их затянула пелена. Все было окутано туманной дымкой, а потому желание действовать не посетило ее.
Картина за окном привлекла внимание Аси. Огибая мусорные кучи, через стройку пробирался Юлиан, а рядом его жена. Леночка отставала на пару шагов, при этом энергично что-то говорила и отчаянно жестикулировала. В то же время она старалась сохранить в целости туфли и ноги — лодочки на высокой шпильке явно не подходили для подобных прогулок по новостройке. Неожиданно Юлиан остановился и повернулся к жене. Лодочки тоже затормозили, чего нельзя было сказать о языке и руках. С удвоенной энергией Леночка что-то втолковывала мужу, периодически тыча пальцем в его грудь.
Ася понимала, что подсматривать некрасиво, тем паче за семейной ссорой. Однако мысль — как оказалась здесь Лена? — удерживала ее у окна. Предположить, что жена покорно ждала во дворе, у подъезда, пока муж находится у любовницы… Нет, это уж слишком! Тогда что? Почему она…
Старый знакомый — сокурсник Верховин.
Ай да Лена!
Ай да первая жена!
Увы, переиначивание знаменитого восклицания не принесло радости, как в свое время великому поэту. Только горечь.
— К черту! — разозлилась Ася, чтобы перекрыть тревогу. — Он живет как хочет. И мне… Ах!
Ася забыла о себе, прижав ладонь к щеке.
Долго слушавший Юлиан, коротко размахнувшись, влепил жене пощечину. Трое застыли в оцепенении. А в следующий миг Лена круто развернулась и пошла обратно. Ася непроизвольно сжала кулаки, глазами она уже нашла осколок кирпича, которым размозжила бы голову этому защитнику слабого пола. Юлиан посмотрел вслед уходящей жене, потом быстрым шагом пошел к остановке.
Вот теперь Асе надо было действовать, и стирка была идеальным выходом накопившейся ненависти. Однако великому делу не суждено было сбыться. Зазвенел звонок. Ася решительно хлопнула простыней по мыльной пене, помогая, ей утонуть на дне бака, включила машину и лишь после этого пошла открывать.
— Привет.
— Пришли дать мне сдачу? — не удержалась Ася и прикусила язык. Скажи, кто твой друг, а мой друг — Вера.
— Значит, Ваня прав…
— Зайдите, — приказным тоном пригласила гостью Ася.
Лена оглянулась воровато и проскользнула в открытую дверь. А хозяйка подумала, что шпионской явкой ее квартира никогда не станет — слишком много непрошеных гостей.
— Я прервала большую стирку? — спросила и без того очевидное Лена, бросив взгляд на открытую ванную, где гудела машина.
— Я собиралась выпить чай. Будете? Проходите в комнату.
— Я бы выпила кофе, если у тебя он есть.
Ася кивнула и ушла на кухню. Всеми забытый чайник кричал SOS. Ася выключила плиту и начала готовить. Через несколько минут она появилась в комнате с подносом.
Лена посмотрела на ее руки и заметила:
— Моя свекровь пользуется кофейником, как в лучших домах Лондона. Хотя она больше любит Париж.
— Сливок у меня тоже нет.
Лена улыбнулась:
— Спасибо. Я пью черный. Ты думаешь, — продолжила она, видя, что Ася не собирается поддерживать светскую беседу, — я пришла скандалить? Нет.
— Тогда я не понимаю причины вашего визита, — удивилась Ася.
— Послушай, Настя, — несколько раздраженно попросила Лена, — мы с тобой почти одного возраста. Во всяком случае, имеем одних и тех же мужиков. Давай на ты, или тебе совесть не позволяет? Или гордость? Оставь. Я свое отревновала, а горбатого… Ну, сама знаешь.
— Я привыкла обращаться к людям на вы, — с настойчивым спокойствием ответила Ася. — Старых привычек не меняют. Но не обращайте внимания, говорите, как вам нравится.
— Ладно.
За столом опять воцарилось неловкое молчание. Стиральная машина смолкла, и Ася гадала, удастся ли ей сегодня завершить начатую стирку. Очень сомнительно.
Самый верный способ убить желание — это предложить деньги. Так рассуждал Иван, закрывая дверь за Леной.
Она долго ходила вокруг да около. Вспоминала студенческие годы, рассказывала, что с кем стало после института, осторожно зацепила их недолгое супружество, спрашивала о его жизни. Иван отделывался общими фразами и восклицаниями. Это его не трогало. Вот что действительно интересно — что сейчас происходит у Насти и как скоро уйдет Лена? Несколько отвлекшись на свои мысли, он не заметил, как бывшая жена продолжила тему, начатую на новоселье. Что ему оставалось делать? Он давно знал, что Лену так просто не остановить. Слушая ее, поддакивал и думал о своем — о Насте. Ругаются ли они с Юликом, подсчитывают ли взаимные обиды, или он соблазняет ее, уговаривает, упрашивает…
А Настя? Она ведь любит Юлика. Насколько велика ее любовь или сила воли, чтобы простить его или не поддаться искушению?
В очередной раз он прервал свои мысли, когда увидел распахнутое платье Лены, а ее рука легла на его живот.
— Что ты себе позволяешь, Лена? — воскликнул Иван.
— Не больше, что могут позволить себе супруги, даже бывшие.
Он вскочил с дивана и вмиг оказался в другом конце комнаты.
— Бывшие не могут! — чеканя каждое слово, произнес Иван.
— Но я же сказала, что заплачу.
— Что?!
Ее рука, потянувшаяся к сумочке, замерла на долю секунды и продолжила свой путь.
— Ванюша, не строй из себя святошу. По-моему, ты и не скрывал источник своих доходов. Что тебя сейчас удивляет?
Наивность не была характерной чертой Лены, но уж если она начинала играть, ее нельзя было остановить. Иван три года ждал этого момента. Сначала он в каждой женщине, оказавшейся в его постели, представлял Леночку, потом перестал. Но злость и упрямство подстегивали его к встречам с новыми клиентками, и согревала лишь одна мысль, что когда-нибудь этой клиенткой будет его супруга. Бывшая.
— Лена, — настойчиво требуя внимания к своим словам, проговорил Иван, — тогда ты не хотела меня даром. Что же сейчас привело тебя сюда?
Он вытолкнул из себя вопрос, тщательно продуманный и заученный восемь лет назад, однако не чувствовал торжества победы. Теперь ему было все равно. Нет, не все равно. Теперь Иван радовался, что Лена ушла к другому и освободила его для настоящего чувства, настоящей потребности в женщине — единственной и только его.
— За эти годы, Лена, я не стал ласковее или сильнее. Я стал умнее на восемь лет грязи и продажности… и очищения от них. Если ты в курсе моих дел, то должна знать, что этим я не промышляю уже давно. Вместе с институтом я закончил обслуживать женщин интимно.
— Но можешь сделать исключение для меня, — настаивала Лена и с улыбкой добавила: — Я учла инфляцию, Ваня.
— Господи! — Он начал терять терпение и поднял очи вверх, словно там мог увидеть того, к кому обращался. — Что за семейка? Муж никак не оставит в покое Настю, и жена туда же.
— Она что — любовница Юлика? — на миг отвлеклась Лена. Или хотела отвлечь его, подумал Иван. Лена не подарок, с ней нужно держать ухо востро.
— Нет. — Голос был уверенным и резким, в нем звучала отчаянная надежда.
— Но к нам это не относится.
— Относится, Лена. Пойми одно: после развода ты никогда не оказалась бы и не будешь в моей постели. Ты отказалась от большего, и, будь я самым низким подонком, тебя однозначно ждет отказ. А теперь уходи. Мы все сказали друг другу.
Она пыталась возразить — то ли оправдаться, то ли его обвинить. Иван резко пресек ее, выпроваживая в коридор и помогая надеть плащ явно не из галантности.
Но после ухода Лены утреннее приподнятое настроение, легкость мысли и радужные надежды рассыпались в прах. На смену пришло ощущение нечистоплотности. Гром его порази! Он пять лет выскабливал из себя последствия, и в один миг его труды пошли насмарку. Как теперь появиться перед Настей? Как можно говорить ей о влечении, когда порочное прошлое лезет из каждой клетки мозга, из каждой кожной поры. Вожделение, которое еще недавно было радостной мукой, стало мукой стыда, какого не заслуживала ни одна женщина, и более всех Настя.
Иван даже в мыслях опасался произнести ее имя, что бы его прошлое не коснулось — не дай бог! — ее. И только ее имя было его спасением. Трепетно, медленно, вкушая каждый звук, он осторожно произносил: «Настя… Настасья… Настенька…» — пока жесткая мочалка терла его тело и вода охлаждала натертую красноту. Одеваясь, Иван не знал, как посмотрит в глаза Насте, что посмеет ей сказать. Но там, рядом с ней, было его исцеление и его будущее. Он расчесал мокрые волосы и вышел из дома, решив не пользоваться лифтом и дать себе какое-то время для восстановления утраченного настроения.
— Так что же вас привело ко мне? — прервала молчание Ася.
Ее смущала собственная жесткость и нетерпеливая прямота. Ведь женщине, на себе ощутившей мужскую руку, надо было успокоиться, вновь обрести достоинство. Но смущало также и то, что Лена разглядывала ее пристальнее, чем положено едва знакомой гостье.
Лена поставила пустую чашку на блюдце и обратила ясный взор больших голубых озер на Асю.
— Мне больше некуда было идти. Я имею в виду — в этом районе. Возвращаться к Ване? Сама понимаешь, возникнут ненужные вопросы. А мы простились на хорошей ноте.
Асю так и подмывало выяснить, какая нота является хорошей для бывших супругов. Но ведь это не имело значения для нее! А воображение и логика давали ответ без выяснений.
— Честно говоря, — продолжала Лена, — я их обоих не хочу видеть. Все это бессмысленно и противно.
— Вы сами сделали выбор, — тихо промолвила Ася.
— Выбор? Ты думаешь, он у меня был? Да, конечно. Ваня полон шарма, обворожительности, он — само внимание к женщинам. Я же видела, как девчонки в институте зубами скрежетали от зависти, что он — мой. Но общежитие — хуже шалаша, которым нас пугают. Впечатление такое, что стены увеличивают звук, а не заглушают. А эти постоянные толпы, а непрекращающийся шум в коридоре, общие кухни… Ты не представляешь.
— Почему же? — возразила Ася. — Я прожила в общежитиях десять лет. В рабочем хуже, чем в студенческом.
— Но ты не была замужем, — настаивала Лена.
— Не была. Но мужчин от этого не стало меньше в общежитиях, и дети гарцуют по коридору не тише, чем всегда.
— Я хотела избавиться от опеки родителей. Жить с ними взрослой девушке невыносимо. Да, мне нравились общежития, когда я знала, что в любой момент могу вернуться домой.
— Так вы городская? — удивилась Ася. — Как же вы очутились в общежитии?
— Ваня не хотел жить с тещей. А я не настаивала.
— Но когда вам приелась студенческая коммуна…
— Я хотела собственную квартиру, понимаешь? Собственную…
Лена методично втолковывала свою жизненную позицию. Ася ее не понимала, но она уже встречалась с такими людьми и не очень-то удивлялась тому, что они требуют постоянного подтверждения их правоты, не заботясь о желаниях других.
— Поэтому вы ушли от Вани, — констатировала Ася.
Лена улыбнулась и задумалась.
— Ваня любил меня, Юлик же просто боготворил…
В этот момент раздался звонок. Улыбка слетела с лица Лены, а Ася обреченно вздохнула.
— Только не говори, что я здесь, — испуганно предупредила Лена.
«Ну что за люди? — горестно подумала Ася. — Уверены, что они — центр земли». А вслух сказала:
— Это могут быть и не ваши любимые, — и пошла в коридор.
Она открыла в тот миг, когда нетерпеливый звонок повторился.
— Кажется, я ошиблась, — глядя на Ваню, отметила она. — Все-таки центр переместился.
— Здравствуй, Настя. — Он осторожно вглядывался в нее, пытаясь найти следы пребывания Юлика. Она же была не то чтобы вялой, но смотрела равнодушно, как на чужого.
— Тебя опять облили?
Он улыбнулся:
— На этот раз я сам нашел душ. Можно войти?
— Нет.
Ваня опешил:
— Ты не одна?
— Да.
Если б Настя полусловом, полувзглядом дала понять, что ей нужна помощь, Ваня бы горы перевернул, но против ее спокойного отказа он был бессилен. Больше часа прошло, как он видел входящего в дом Юлиана.
— Настя…
Он не мог оставить ее с Юликом, а вход ему был заказан.
— Настенька, ты хочешь помириться с ним?
— С чего ты взял? — Ася искренне удивилась, но ненадолго. — Впрочем, сейчас не время, Ваня. Я не могу говорить с тобой.
— Кто у тебя?
Ася замялась — не могла найти определения гостье, чтобы не соврать и не выдать ее. Иван понял замешательство Аси по-своему.
— Настенька, — тихо начал он, — ты достаточно умна, чтобы знать: не нужен он тебе. Ничего хорошего у вас не выйдет. Лучше сейчас перебороть себя — после будет тебе же труднее. Ну что с тобой? Ты так хорошо держалась…
— Кого ты уговариваешь, Ванюша? И на что?
Оба — и Ася, и Иван — замерли. Он от двоякого чувства облегчения — хвала Господу, что это не Юлик, — и тревоги — что здесь делает Лена? Что успела выболтать? Ася пыталась отделаться от словечка, которое часто звучит на устах завсегдатаев пивных. Чего, спрашивается, она выкручивается, не пуская Ивана в дом, когда эта — тьфу! — стоит, мнет воротничок на платье и кокетничает с ним? Так она не хотела их видеть!
Ася уже собралась сказать колкость, но Иван опередил ее.
— Что ты здесь делаешь? — грубо спросил он.
— Настенька пригласила меня в гости. — Недоумение в глазах Лены одновременно говорило о том, что она сама себе хозяйка и только сохранившаяся любовь заставляет ее оправдываться. — Я шла к остановке. — Лена махнула рукой в сторону окна. — Настя окликнула меня и пригласила.
Ася не могла оправиться от остолбенения. Ей было интересно, как отнесется ко лжи Иван, но отвести взгляд от Лены было выше ее сил.
— Лена…
— Но ведь правда, Настя, ты видела меня из окна?
— Д-да…
— Ну вот, видишь, Ваня? А чего ты там стоишь? Заходи, раз пришел.
— Нет! — вытолкнула из себя Ася и глубоко вздохнула. — Извините, у меня дела. Лена, мы поговорим в другой раз.
— Другого раза не будет, — твердо сказал Иван. — Нечего тебе здесь делать.
— Иван! — возмутилась Леночка, сразу став неприступной красавицей, холодной и влекущей.
— У тебя большая родня, Лена. Там проявляй свои таланты.
— Знаешь, любимый, — улыбка вновь заскользила по ее лицу, — кажется, не ты здесь хозяин.
— И поэтому ты наглеешь? Что, сорока не все сплетни растрепала?
Лена встрепенулась, а Иван мысленно выругался, что не сумел сдержать наболевшее.
— Ванюша, есть о чем рассказывать? — с явным намеком поинтересовалась Лена.
Ася воспользовалась паузой, пока Иван лихорадочно искал ответ.
— Вы опоздали, Лена, Ваш муж, как вы знаете, опередил вас.
— И?.. — заикнулся Иван и смолк. Не допусти, Господи!
Не допусти!!!
— И что же он сказал? — уточнила Лена.
— Ничего, что я не услышала бы от Ивана.
— Да? — Лена недоверчиво подняла брови и пытливо посмотрела на бывшего мужа.
Он не сводил глаз с Аси, а она боялась поднять взгляд выше сложенной у стенки обуви.
Сколько можно ее использовать? Наглости людской нет предела. Но кто им позволил врываться в ее дом, в ее жизнь, играть ею, диктовать ей поведение, сводить счеты между собой на ее нервах?!
— Видать, белье грязнее, чем я думала, — пробормотала Ася и… взорвалась: — Уходите! Оба! Я не собираюсь участвовать в вашей игре. С вашими гормонами разбирайтесь сами, а меня ждет стирка.
Никто нe сдвинулся с места.
— У-хо-ди-те! — сквозь зубы прошипела Ася. — Видеть вас не могу!
Иван посторонился, стал поближе к Насте, пропуская Лену вперед. Случайно его рука коснулась Асиных пальцев, она яростно отдернула руку и отошла подальше, непоколебимая в намерении выпроводить наконец всех.
Стоя в дверях, Иван обернулся:
— Я приду позже.
— Нет.
— Вечером.
— После пятнадцатого, — строго объявила Ася, как разговаривала с монтажниками на работе, требующими пересчитать их зарплату в сторону увеличения.
— А раньше никак? — Он пробовал пошутить, но улыбка вышла умоляюще-кислой.
— После отчета, — твердо повторила Ася и закрыла у него перед носом дверь.
Сущий бедлам!
Ася глубоко вздохнула, прижала ладонь ко лбу. Голова ныла не от боли — от нервов. Обрывки слышанных сегодня фраз не выходили из головы и, как шары, вздувались, грозя расколоть череп.
А в стиральной машине три часа находилась все та же первая партия белья. Оставшееся стоически дожидалось своей очереди.
Глава 12
Воскресенье, третье октября.
На тахте кучей брошено чистое белье, на стуле рядом аккуратно, одна на другой, лежат две выглаженные простыни, а у окна на застеленном шерстяным одеялом столе Ася сражается с непослушным пододеяльником.
Все же она успела вчера завершить стирку. Благодарение небесам, ночью дождя не было. Сегодня в глажке она практиковала свою силу.
Воскресенье. Третье октября.
Неприятное сочетание. Для Аси удачное начало месяца приходилось на первую половину недели — в этом случае на отчетный период выпадало два выходных, а значит, перед «финишем» можно было отдохнуть и в оставшиеся день-два гору бумаг превратить в отчет на три листа.
Пятнадцатое октября выпадает на пятницу. Ужасно! И с зарплатой надо торопиться, а после выходных без продыху собирать воедино сотни показателей, чтобы на забитую графами и цифрами голову писать отчет.
Что там загадывать! Сейчас главное — дотянуть до конца недели. Хорошо бы на выходные уехать. Если повторится вчерашний день, она точно сойдет с ума. Что только не испытала она вчера: от брезгливости до страха, от пренебрежения до тошноты.
Ася понимала, что не права, тем не менее хотелось винить только Ивана. И она винила его. Вчера весь вечер сердито бурчала и сейчас, расправляя складки на пододеяльнике, бубнила себе под нос о вовлечении ее без спроса и разрешения в их брачный треугольник, о лживости женщин, особенно красивых, и о похотливости мужчин, особенно женатых.
Вот бы он пришел вечером, как намеревался. Уж она бы высказала ему все накопившееся за день, месяц, год… пять лет! Что он себе позволяет?! Думает, если такой неотразимый и неподражаемый, ему все можно?
— Хватит! — оборвала себя Ася. Ей надо сосредоточиться, а не распаляться. В конце концов, не его вина, что она верила Юлиану, что без любви ложилась с ним в постель, что притворялась, не чувствуя, и ждала несбыточного.
И чья же вина? Она, что ли, пробудила в себе женщину? Или она осыпала комплиментами удивительного незнакомца, похожего на Золушкиного принца? Или она обольщала его невиданными до сих пор ласками?
— Хватит, — взмолилась уже Ася. — Думай о работе. Думай о… Думай о том, куда смыться на выходные. Так, чтоб не очень дорого.
В следующем месяце придется жить предельно скромно, потому что она собиралась купить палас, красивый, желто-коричневый со множеством оттенков. Когда Ася впервые увидела его у Зины, она неделю болела им. Кленовые листья на темном фоне напоминали ей картины детства, когда она ходила в парк осенью и ногами ворошила лиственный ковер.
Через неделю, максимум через две этот ковер будет лежать в ее комнате и идеально гармонировать с мебелью орехового цвета. Как изменится ее дом! Станет теплым, уютным, светлым и добрым. Что еще нужно для счастья?
Ася вздохнула и снова пресекла мысли об иных путях к счастью.
Наконец пододеяльник был выглажен, уложен, как новенький, и может пополнить стопку на стуле. Для «отдыха» Ася взяла пару наволочек, вернулась к столу и снова задумалась.
Через час выглаженное белье было разложено по полкам в шкафу, чего нельзя было сказать о мыслях. Они все так же находились в разброде, не помогал даже надвигающийся отчет. Ася решила проветриться — поехать в общежитие, вытащить из духоты подруг (хорошо бы Веру) и пойти в кино, например. Нет, кино — когда наступят холода. Сейчас, в последние солнечные деньки, лучше погулять в парке, найти неподалеку открытое кафе, выпить кофе, съесть пирожное. Следуя моде и веяниям, Вера любит пожаловаться на фигуру, но аппетит ставит выше и не отказывает себе в сладком.
Ася выбрала прямую юбку, без вычурностей и очень удобную; синяя блузка выгодно оттеняла выгоревшие за лето волосы, а бордовый плащ немного сгустит светлую зелень глаз — на темном фоне они всегда более выразительны. Одевшись, она накинула сверху халат, подумав, что перед прогулкой неплохо бы пообедать.
Звонок в дверь остановил ее на полпути. Забыв о пресловутой культуре языка, Ася чертыхнулась. Со вчерашнего дня она стала опасаться неожиданных визитов. Черт действительно приложил к тому руку, так как перед дверью стоял Юлиан. Он был в подпитии, и на его лице блуждала виноватая улыбка начинающего пьяницы.
— Ты зачастил, — сухо проинформировала Ася.
— Пришел с тобой поговорить! — Блаженная улыбка не сходила с его лица.
— Вчера ты все сказал.
— А, забудь! — небрежно махнул в сторону рукой Юлик. Он обхватил Асю за плечи, развернул, освобождая себе дорогу. — Давай начнем все снова.
Щелкнул дверной замок, и Ася осталась наедине с Юликом.
Ваня долго не мог заснуть и утром встал не отдохнувшим. Мозг сверлила одна-единственная мысль: что рассказал Насте Юлик? Он прекрасно уразумел благородный жест Насти, пытающейся предотвратить откровения Лены, но кому как не ему знать, что рассказал он о себе далеко не все. Причем сознательно избегал самый неприглядный период жизни.
Юлиан не должен был знать о похождениях Ивана, однако знал. Как? От кого? Впрочем, имея такую жену, глупо спрашивать. Связь же между женщинами имела свои тайные каналы и работала безупречно. Кстати, однажды он ублажал преподавателя своего института, правда, она работала на другой кафедре и вряд ли общалась так тесно со студентками. Нет смысла докапываться до источника информации. Единственно, в ком он не сомневался, это в Нате. Они вдвоем были одного поля ягоды, и оба не афишировали, как проводят свободное время, хотя и особой тайны не было. Но это не меняет дела.
Иван пробовал продолжить работу. Но вся бухгалтерия вновь стала для него марсианским языком, и он не мог осмыслить уже проделанное. Он выключил компьютер и начал мерить комнату шагами.
Две недели — срок большой. За эти дни мало ли что может случиться. И наверняка он сойдет с ума, терзаясь в неведении. А не дай Бог, эти «приличные» супруги наговорили Насте невесть что, тогда она вообще будет бежать от него, как от огня.
Выяснить бы, что они наболтали ей, но Настя не глупа, далеко не глупа. Она быстро умножит дважды два, если он начнет задавать вопросы, и тем самым лишь подхлестнет ее любопытство. А сама она будет избегать этой темы. Очередное проявление благородства — не говорить о людях плохо, кем бы они ни были. Ване очень нравилась эта черта в характере Насти, но в данном случае это было большой помехой.
Постоянным фоном маячила мысль самому все рассказать. Он собирался давно и долго, но не сейчас, когда Настю обуревают свои сомнения, когда Юлик мало того что не хочет достойно оставить ее в покое, так еще и жену сюда приплел. Не хватало Насте увязнуть и в его проблемах. Для нее, пожалуй, это будет шоком похлеще, чем разрыв с Юлианом. Но две недели! Нет, это слишком долго.
Лучше зайти к ней сегодня. Ничего не выяснять и не объяснять, просто назначить свидание. Не встречу по-соседски, а настоящее свидание двух людей, чтобы вдвоем выйти в центр или куда она захочет, посидеть в кафе; или пойти в театр, наверняка ей нравится что-нибудь классическое; или просто походить по улицам, если погода позволит… Пусть это будет после пятнадцатого, но знать он должен сейчас. Даже вечера ждать не надо. Вечером пусть она отдохнет, а днем может урвать пару минут для разговора.
По привычке Иван не поехал на лифте, а побежал по лестнице. На пятом этаже его охватило странное чувство.
Учащенное сердцебиение нельзя было отнести к перескакиванию через ступеньки. Конечно, он волновался, но не настолько же, чтобы так кололо в груди. И что это за непонятная возня за какой-то дверью…
Сердце замерло на мгновение, когда послышался приглушенный Настин крик. В два прыжка Ваня оказался перед ее квартирой. Палец вдавил до упора кнопку звонка, а кулак другой руки стучал в дверь, как в набат. Затихли ли там, за дверью, или нет, Иван не слышал от шума звонка, ударов и звона в ушах. Ему надо быть у Насти, рядом с ней. Он боялся подумать, что там может происходить, и стучал, звонил, стучал…
Никто не открывал. Отчаявшись, он начал плечом высаживать дверь. Черт с ней, с дверью, он поменяет, только бы с Настей ничего не случилось.
Дверь распахнулась одновременно с очередным ударом Ивана. Он влетел в коридор, инстинктивно протянув вперед руки, чтобы смягчить удар о стену, и подсознанием отметив, что кого-то придавило дверью. Обретя устойчивость, Иван быстро нашел взглядом хозяйку. Она сидела у трюмо на полу, рядом валялась сорванная со стены полочка. Халат на ней был порван, а блузка под ним без единой пуговицы расхлябанно выпросталась из юбки, обнажив нежно-розовую кожу и белый кружевной лифчик. Волосы всклокочены, щеки пылают огнем, дрожащие пальцы запечатали готовый сорваться крик, а глаза, полные гнева и ужаса, блуждают по тесному пространству.
— Переживаешь за клиентку, любовничек? — раздался за спиной Вани знакомый голос, скрывающий непонятную обиду.
Иван сжался. Пальцы сами собой сомкнулись в кулаки. Ему некогда было искать причину обиды Юлика, он предупреждал его однажды достаточно ясно, чтобы человек с высшим образованием понял, о чем идет речь, и поостерегся.
Юлик не понял. Жесткий кулак встретился с его подбородком, затем боль ударила в нос, скользнула по кадыку, тупо разлилась в боку. Снова подбородок… опять живот…
Значительную часть бойцовского задора Юлик утратил в поединке с Асей, но Ивана не остановила его пассивность. Он не дрался — он избивал, он учил слушать свои предостережения. Юлиан изворачивался как мог, но удары находили его везде. Иван специально не трогал жизненно важные точки; ему надо было, чтобы этот подонок не терял сознания и держался на ногах, пока Иван убеждает его в когда-то высказанных словах. Боль в суставах пальцев уже давала о себе знать, но он ему еще не все доказал, и Настя продолжала сидеть в потрясении.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 19 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |