Жизнь Аси ему не потребовалась. Утром он приготовил кофе, пока Ася выплывала из объятий Купидона. Стоя возле кровати с подносом в руках, он оценивающим взглядом следил за пробуждением девушки. Открыв глаза и натолкнувшись на мужское пристрастное разглядыванье ее тела, Ася залилась густой краской стыдливости. Вдруг она испугалась, что он неправильно поймет ее доступность. Ваня в ответ обаятельно улыбнулся, поставил поднос ей на колени и приник к ее губам долгим, глубоким поцелуем.
— Пей кофе, скромница, а я побреюсь пока.
Он вышел из комнаты. Ася, румянец которой приобрел другой оттенок и другую причину, подняла чашку, поднося ее ко рту, и вдруг заметила листок под блюдцем. С веселым любопытством достала его, развернула, орудуя одной рукой, и…
Это был счет.
Четким почерком были перечислены все услуги, начиная с первого танца, поцелуя вплоть до утренней чашки кофе в постель. Внизу под итоговой чертой красовалось трехзначное число, равное еще не полученной зарплате.
Дальнейшее Ася помнила смутно. Только ощущение, будто тебя опустили в огонь ада и любой ценой надо вырваться оттуда. Одно Ася запомнила четко: в последний момент она решила расплатиться серьгами, для чего пришлось возвратиться в эту торговую палату любви. И ужас. Смертельный ужас показаться на глаза этому… Она даже сейчас, пять лет спустя, не может подобрать слово, подходящее для него и его поведения, даже не знает, как называются такие, с позволения сказать, мужчины.
Так Ася и жила с позорным унижением, пока не встретила Юлиана. Теперь она осторожничала. Три месяца он не смел поцеловать ее и — ни-ни! — позволить какие-то вольности. И первый поцелуй Юлиана, и первое свидание наедине, когда Ася решилась доверить ему себя, не пересилили ее давнего страха. Она все время ждала какого-то подвоха. Возможно, это сказалось на ее чувственности — в постели с Юлианом она могла расслабиться, но удовольствия не получала. Каким бы сильным любовником он ни был, Ася оставалась где-то на полпути между наслаждением и раздражением.
«Но это временно, — думала она, подходя к дому. — Все пойдет хорошо, когда Юлиан сделает предложение и мы поженимся. Вот только как быть с соседом?»
— Добрый вечер.
Ася испуганно замерла и огляделась вокруг. Иван отошел от балконной двери и оперся руками о перила.
— Я напугал вас, Настенька?
— О Господи! — против воли вздохнула она. — Это опять вы!
— Получается, — с веселым сожалением подтвердил Иван. — Вышел подышать воздухом, чтобы как-то развеять скуку, и увидел вас. Как дар Фортуны.
— Спокойной ночи, — одумалась наконец Ася.
— Постойте! — остановил ее Иван. — Не уходите так быстро.
Асе и самой не хотелось заходить в душный подъезд. Впервые за весь день она почувствовала прелесть летнего вечера, тишину неба, мягкое свечение звезд. И захотелось расслабиться, раствориться в прохладном воздухе, вдохнуть полной грудью и запрокинуть голову к небу.
— Такой тихий вечер, — словно в продолжение ее мыслей сказал Иван. — Хочется забыть суету света и наслаждаться покоем и милой беседой. Давайте поговорим немного, Настенька. Завтра суббота, и можно позволить себе не торопиться домой.
— Я не пою серенады по ночам, — со злостью сказала Ася.
Черт! Почему сегодня весь день навыворот? Почему она не может позволить себе то, что хочется, а все делает наоборот, против желания. За ответом далеко ходить не было нужды — он стоял на балконе первого этажа и весело смеялся на ехидное замечание девушки.
— Я с удовольствием спел бы серенаду для вас, Настенька, ведь я ваш должник. Но не смею предложить поменяться со мной местами, а петь под вашим балконом — слишком шумный спектакль. Соседи не поймут. Кстати, как прошло ваше свидание?
— Замечательно, — не меняя тона, ответила Ася.
— И это значит, что никто не заметил подмены вашего наряда.
Ася открыла рот, чтобы ответить, но не проронила ни звука. Вопрос ставил ее в тупик: отвергнуть его значило сознаться в размолвке, хотя она и не касалась ее опоздания и будничной внешности; согласиться — подтвердить намек, что Юлиан не обращает внимания на Асину внешность. Что, собственно, и правда. Тема одежды возникала только в моменты ее обнажения, как раздражающий фактор.
— Или все же воспользуетесь моей помощью для сборки мебели? — продолжил Иван, не дождавшись ответа.
— Нет, — резко отказала она. — Я сказала, что у меня есть… — Она запнулась на слове «помощник». Здесь опять таилась ловушка. — Кому собрать мебель. Извините, мне надо идти.
— Жаль, — донесся до нее тихий голос Ивана, и уже в дверях подъезда она услышала более громкое: — Вы все же подумайте, Настенька. И приятных вам снов.
Глава 2
Ася сосредоточенно терла стекло окна на кухне. Все, что зависит от нее как женщины и хозяйки, она должна сделать к приходу Юлиана. Комната была убрана, насколько это возможно. Освобожденные от одежды стулья стояли строго вокруг стола, коробки и чемоданы, сложенные один на другой, занимали место рядом с книгами; центр комнаты был свободен для сборки мебели, части которой бросались в глаза входящему. В холодильнике стояли закуски, а на плите доходило жаркое. Все условия для нормальной домашней деятельности мужчины и мужа. Она вымыла мочалку и мимоходом выглянула в окно.
Через стройку напрямик шел мужчина. Сердце Аси забилось сильнее обычного. Она еще не разглядела его, но уже знала, кто это. Судьба любит преподносить неприятные сюрпризы, горестно подумала девушка, но злости не испытала и потому разозлилась на себя. Еще одно стекло, словно в наказание напомнила себе Ася, и окно будет чистым, как хрусталь. И Юлик придет вовремя.
Она вздрогнула от резкого звонка в дверь и двумя руками вцепилась в оконную раму.
— Нервы ни к черту, — пробурчала она, спрыгивая со стула и направляясь в коридор. — Хотя для Юлика еще рано.
Ася открыла дверь, и Юлиана внесло в квартиру порывом ветра. Наскоро вручив цветы — «это тебе!» — он обхватил Асю за талию и прижался к ее губам. Ася вспомнила, что так они начинали в коридоре чужих квартир. Она постаралась вложить в поцелуй все свои чувства. Целоваться с Юликом было приятно и… больше ничего. Сейчас бы она предпочла вежливое приветствие и просьбу войти в дом, ее дом. А там по стройке вышагивал человек, сумевший зажечь солнце в ночи и с таким же успехом потушить его утром…
Дверь с грохотом захлопнулась, Юлиан вздрогнул и прервал поцелуй.
— Вот это сквозняк!
Ася вскрикнула и метнулась в кухню. Господи! Стекло целое, но миски с водой словно не было.
— Миска вывалилась, — растерянно пожаловалась она вошедшему в кухню Юлиану.
Он секунду переваривал информацию и вдруг разразился громким зычным смехом. Смущенная, Ася едва удерживалась от хохота. Она распахнула окно, перегнулась через раму в надежде увидеть миску. Маленькая лужа чернела на серой высохшей земле, но…
— Но ее там нет! — удивилась Ася.
Юлиана не интересовала миска, гораздо заманчивее была Асина поза. Легкий ситцевый халатик так и приглашал задрать подол повыше, обещая быть единственной преградой на пути к желаемому. Как под гипнозом, он подошел к Асе, чувственно прижался к ней сзади, вдавливая бедра в выставленные упругие ягодицы.
— Ну и ладно, — севшим голосом ответил Юлиан. Его пальцы потянулись к тонкой шее, под воротничок халата. — Я куплю тебе новую на новоселье.
— Не надо, — вяло сказала Ася, и было непонятно: то ли она против подарка, то ли против его ласки. Но тут же улыбнулась: — У нас дела поважнее, — и выпрямилась. — Ты голоден?
— Очень, — улыбнулся Юлик.
Ася отклонилась от протянутой руки.
— Давай поедим и заодно посмотрим, что можем сделать со «стенкой».
— Я бы не прочь осмотреть другую мебель, а потом поесть.
— Другая мебель завалена вещами до тех пор, пока не соберется шкаф, — с неожиданным раздражением ответила Ася и сунула Юлиану в руки тарелки с салатом и ветчиной.
Оставшись в кухне одна, Ася вновь выглянула в окно в тревожной надежде разыскать миску. Ничего не обнаружила и повернулась к плите, чтобы разложить в тарелки горячее.
Юлиан сидел за столом и рассматривал комнату. На один момент девушке стало неловко за беспорядок и разложенные, словно напоказ, вещи, но она оправдала себя переездом, и Юлик знал, что от него требуется.
— Как дела на работе? — спросила Ася, садясь напротив него за стол.
— Ничего интересного. — Юлик положил в свою тарелку большую порцию салата и в очередной раз начал жаловаться на начальство, на задержку зарплаты, ленивых сослуживцев.
Ася не раз поражалась удивительному смешению противоположных черт в характере Юлиана. Как могут ужиться в человеке уверенность в себе и стремление поплакаться в жилетку; сознание своей красоты и почти девичья скромность; твердость мужчины и легкомыслие… Раньше Ася была уверена, что станет Юлиану другом, утешительницей и мудрой советчицей. Но со временем излияния Юлика стали вызывать раздражение, желание поспорить и отругать за слабоволие.
Жалобную речь прервал звонок в дверь. Юлик вопросительно поднял глаза на Асю. Она недоуменно пожала плечами и пошла открывать.
Зрелище было впечатляющее. Темно-синие растерянные глаза, прическа в стиле «рассерженный дикобраз», с волос на промокшую рубашку катятся струйки воды, а в беспомощно раскинутых руках Асина миска и завернутый в газету пакет. Девушка беззвучно ахнула, не в силах отвести расширенных глаз с облитого соседа. Мокрый Аполлон — прекрасный и обиженный.
— Я рассчитывал на душ, — мягко упрекнул Иван, — но не так скоро. Или это месть?
И улыбнулся застенчивой рассеянной улыбкой, и тут Ася не выдержала и разразилась звонким смехом. Улыбка Ивана скисла, но в следующий миг застенчивость уступила место удовольствию.
Конечно, Иван видел, как опрокинулась миска и выпала из окна. С риском быть замеченным он все же подбежал и забрал ее с собой. Он не мог объяснить, зачем понадобился шутовской спектакль, но просто отдать миску и выстиранную юбку, которую, кстати, он взял без разрешения, показалось ему мало. Что хорошего в том, чтобы вернуть вещи, сказать «до свидания», повернуться и уйти? Нет, Ване нужен был фейерверк веселья, взрыв смеха и салют огней в ярко-зеленых глазах.
Придя домой, он сунул голову под кран и, как был, пошел на пятый этаж. Природный кондиционер остудил его голову, по дороге Ваню обуяли сомнения, но исправлять что-либо уже было поздно. В конце концов, в чем бы Настя его ни обвинила, все это можно обратить против нее. Да и полезно посмеяться над самим собой. Так он предстал перед Настей мокрым клоуном. Фокус удался, Настя не заметила подвоха. Тревога и беспокойство в невысказанном крике польстили Ване; смех сначала обидел, но Иван быстро напомнил себе, что именно этого он добивался, и вскоре с удовольствием смотрел на смеющуюся Настеньку.
— Поскольку я забрался так высоко, вы разрешите мне смыть м-м… использованную воду с головы в вашей ванной? Я — вот! — принес ваш инвентарь.
Ася перестала смеяться, и Иван забеспокоился: вдруг не пустит и вся клоунада пойдет насмарку?
Она не хотела пускать. Приятельские отношения с этим выставочным экспонатом секса ей нельзя было завязывать. Ася собралась вежливо отказать, но вдруг передумала. В комнате сидит Юлиан; если они друг друга увидят, новоявленный сосед поймет, что он — третий лишний, сегодня и навсегда. Да и женское тщеславие провоцировало на самохвальство. Вот, мол, какая я, и жених мой — не чета вам, профессиональному любовнику, так и не научившемуся любить.
— Пройдите, — пригласила Ася, подошла к ванной, включила свет и приглашающе открыла дверь.
По дороге Ваня мельком уловил чье-то движение в комнате, но отступать было некуда — сам напросился.
Ася вернулась к Юлиану и, прислушиваясь к шуму воды, рассказала, смущенно хихикая, о соседе. Юлиан посмеялся над «неловким парнишкой» и небрежно ответил:
— Да брось, Ася. Пусть скажет спасибо, что это была только миска с водой, а не кирпич, — и захохотал от своего остроумия.
— Спасибо, Настенька. — В дверях комнаты стоял Иван. Теперь он не смеялся, а пристально смотрел на жениха девушки. — Привет, Юлиан. Давно не виделись.
Смех оборвался, и в комнате на мгновение установилась неловкая тишина.
— Вы знакомы? — удивилась Ася, переводя взгляд с одного мужчины на другого. Ответ она ждала от Юлика. Неожиданное знакомство могло сулить что угодно, но только не хорошее.
— Учились вместе, — внезапно смутился Юлик и бросил предостерегающий взгляд на Ивана. Последний молчал, словно ждал продолжения, но нет…
— Настенька, я воспользовался твоим полотенцем, ничего?
— Ничего, — поджав губы, ответила она и повернулась к Юлиану. — Займемся мебелью?
— Ну что ты, Ася? У нас… у тебя же гость. — Юлик чувствовал себя очень неловко. Бывший сокурсник здорово подпортил настрой, даже тахта не соблазняла, дух упал, и, следовательно, надо сматываться.
— Я сосед, Юлик, — заговорщицки моргнул Иван. — Это ближе, чем гость. Гораздо ближе.
Юлиан не поверил в искренность Ивана и был прав. Растянув в насмешливой улыбке губы, Иван не сводил глаз с Юлика, а глаза последнего метались по комнате, как фонарь в дрожащей руке.
Ася вздохнула и пригласила Ивана к столу.
— Пойду принесу еще прибор, — сказала она, взяла полотенце, протянутое Иваном, и вышла из комнаты.
— Как это тебя угораздило попасть под «душ»? — попытался вернуть утраченные позиции Юлиан.
— Но самое интересное, — в тон ему продолжил Ваня, — Настя рассказывала о своем женихе. Не о тебе ли?
Насмешливость слетела с Юлика.
— Не вмешивайся в мою жизнь! Тебя это не касается.
— Теперь не касается. Но когда ты вмешался в мою, ты не спрашивал разрешения.
— Это к делу не относится.
— Разве? — Иван удивленно поднял брови. — Возомнил себя Юпитером, Юлик? Решил, что тебе все можно?
— Ты о чем? — насторожился Юлиан.
— О Насте. — Иван положил локти на стол и перенес вес тела на руки. — Что, одной розы мало в твоем доме? Решил завести цветник?
Юлиан злобно смотрел на Ивана, эвфемизмы которого раздражали и одновременно облегчали разговор. Вдруг он улыбнулся.
— Кто бы говорил, Ваня! Ты на этом, кажется, еще и заработал?
— Перекрестись, чтобы не казалось.
— Ну, не волнуйся, приятель.
— Чего мне волноваться? — Иван с деланным равнодушием откинулся на спинку стула. — Я лишь однажды был женихом и довел игру до конца. — Он ехидно улыбнулся. — Пожелать тебе того же?
— Оставь при себе, — буркнул Юлиан.
Ася зашла в комнату, поставила перед Иваном тарелку с жарким, разложила вилку, нож, презирая себя за то, что вынуждена ухаживать за ним. Она слышала из кухни, что мужчины о чем-то говорили, но, когда она вернулась, замолчали и дружно стали наблюдать за ее манипуляциями. Ей очень хотелось знать, о чем шел разговор, но проявлять любопытство при этом (при Иване то есть) она не собиралась. Интересоваться — значит, поддерживать беседу, а ей хотелось, чтобы он быстрее ушел.
Или не хотелось? Присутствие Ивана заставляло ее трепетать, дыхание становилось мелким и частым, внутри будто скапливался водород, облегчая ее вес, преодолевая земное притяжение. С Юлианом Ася чувствовала себя несколько тяжеловесной, наполненной заботами и проблемами. С Иваном — и тогда, и теперь — она словно отрывалась от земли и ступала по воздуху.
«Хватит! — остановила себя Ася. — Развезла воздушные замки. А мне нужна твердая опора под ногами. И чувство достоинства, и уважение — то, что за деньги не купишь и не продашь. И — ох как гадко сравнивать любовников!»
— Юлик, ты не успел рассказать, как прошел юбилей племянника, — не глядя на Ивана, как будто его и не было, спросила Ася.
Иван перестал жевать и посмотрел на Юлиана, который яростно работал челюстями, не отрывая глаз от тарелки.
— Ничего особенного. Посидели, выпили и разошлись.
— Племянник? — удивился Иван, но быстро изменил тон. — Кажется, у тебя их двое?
— Да.
— Время бежит, — философски изрек Ваня и продолжил есть.
— А ты не обзавелся… племянниками? — спросил Юлиан, чтобы избежать опасных пауз.
— Я один у своих родителей, — вздохнул Иван. — Некому одаривать меня племянниками.
— Повезло, — не без зависти прокомментировал Юлик.
— Лучше сказать: другим не повезло больше.
Кольнула старая боль, но Иван с легкостью отбросил ее. Что было — прошло, и нового не предвидится.
Асю задело невнимание к ней мужчин. Они действительно обменивались новостями, вспоминали прошлое. Она поняла, что приятелями они не были. Но, черт побери, где их элементарная вежливость к женщине? Или бесплатно Иван не проявляет воспитанность? И Юлик хорош…
— Ну что, Осинка? — Юлиан улыбнулся девушке, а по глазам было видно, что ему не весело. — Пойду я домой.
— А как же… — Ася запнулась. Целый день она твердила про шкафы и секции и про «после всего». Она гордо выпрямилась, милая улыбка исчезла с ее лица, уступив место степенному безразличию. — Как знаешь, Юлик. Хочешь — езжай.
Она не будет больше просить и унижаться, да еще при Иване, которого хвастливо убеждала, что у нее есть помощник и жених. Иван догадался о настроении Насти и не успел подумать, как спросил:
— Юлик, ты же собирался мебель монтировать?
Тот злобно посмотрел на Ивана.
— А почему бы тебе не помочь по-соседски?
— Я уже предлагал Насте…
Ася резко вскочила из-за стола.
— Извините, мне надо заняться делами. Вы собирались уходить?
Намек прозвучал недвусмысленно, и только теперь Иван понял, что хотел «макнуть» Юлика, а попал в Настю. С Юлиана — как с гуся вода, он и в институте работал все больше языком, чем руками, а Настя обиделась. Что говорить! Кому интересно видеть, как два мужика препираются из-за ерунды? Дел немного, а разговоров — гору навалили.
— Настя, у тебя есть отвертки? — спросил Иван.
— Вам они не понадобятся, — огрызнулась она. — Юлиан!
— Что? — Он как будто и не слышал, о чем идет речь.
— Ты собирался домой?
— Я могу и задержаться.
— Нет нужды. Я слишком занята, чтобы ублажать гостей.
Иван поднялся из-за стола, поблагодарил за угощение, но не уходил — ждал Юлика. Вот и второй встал.
Ася торопливо прошла в коридор, указывая выход гостям.
— Я скоро вернусь, — предупредил Иван уходя. — Возьму только инструмент.
— Не надо! — отрезала Ася. Черт с ними, с мужчинами. Она не глупее их. Прочитает еще раз внимательно инструкцию и сама все сделает. — И заберите свой пакет.
Иван улыбнулся:
— Он не мой. Это твоя юбка, Настенька. — И, не попрощавшись, побежал по лестнице вниз.
Юлиан, ожидавший лифта, повернулся к Асе и удивленно спросил:
— Юбка? Твоя?
— До свидания! — Порозовевшая от стыда Ася яростно захлопнула дверь.
Она бросилась к пакету, разорвала газету и… Леший его окрути! Это действительно была ее юбка, чистая и выглаженная. Ася настолько была погружена в заботы о мебели, что абсолютно выпустила из головы запачканный костюм. Вот, значит, почему он прятал руки за спину, когда уходил, и ушел так поспешно, что она не успела сама выставить его за дверь. Тогда Ася не хотела признать, что разочарована быстрым уходом Вани (она уже забыла, как спешила сама), теперь она снова лишилась возможности поставить его на место. Трусливый заяц! Он бежал от ее гнева, поджав хвост, но ничего, она выскажет все, что думает о нем и его наглости. Будет ему «Настенька»! Дураку несчастному!
В среду Ася с утра сидела на полу, окруженная деталями мебели, и кропотливо вникала в инструкцию. Из полезной информации там был только рисунок собранного комплекта и чертеж ввинчивания шурупов.
— Просто поразительно! — возмущалась она. — Нужно иметь высшее образование, чтобы по чертежу уметь крутить отверткой; они даже стрелкой указали направление. Какие молодцы! Что к чему приставлять — не важно, главное, по-научному закрутить шуруп.
Весь вчерашний вечер она посвятила тому, чтобы высказаться перед неприсутствующим Иваном. Ох, и досталось ему вчера! И сегодня с таким же пылом набросилась на мебель и мебельщиков. Увы, дело от этого не двигалось. Голые стены с очень скромненьким рисунком обоев по-прежнему не закрыты, а одежда все так же лежит на виду, а дорогие сердцу безделушки и книги сиротливо ютятся по углам.
К черту все! Ася решила, что надо успокоиться и с холодным сердцем и голодными до труда руками приступить заново. А для этого нужен свежий ветер, который развеет надоедливые мысли и высвободит место нужным для конструирования. Кстати, в магазин не мешает сходить, купить хлеба и чего-нибудь вкусненького. Колбаски, например. Праздновать свои способности мебельщика тортом Ася не рискнула — наверняка засохнет; колбаса же из раздела «вкусненькое» легко перекочует в пищу необходимую. Что и говорить, экономика — Асина специальность.
Наскоро одевшись и подкрасившись, Ася вышла из дома. Свежий ветер для июльской Одессы — такая же редкость, как снег для Африки. Раскаленное солнце плавило асфальт, жизнь во дворе замерла, а из дома раздавались всевозможные строительные звуки. Люди обживали новые квартиры.
Забыв об экономии, Ася нагрузилась продуктами, насколько хватило денег в кошельке. На последнюю мелочь она купила пару пирожных, чтобы устроить себе маленький праздник независимо от трудовых достижений. На обратном пути Ася решила изменить тактику сборки: сначала она смонтирует два шкафа, а остальное будет компоновать как Бог на душу положит.
Во дворе Ася увидела девочку лет пяти-шести. Та с увлечением рисовала классики и часто поглядывала по сторонам. Закончив незамысловатый чертеж, девочка еще раз оглядела двор и бросила биту в первый квадрат.
Ася подошла к девочке.
— Привет!
Девочка удивленью воззрилась на тетю.
— Привет…
— А почему ты одна играешь? Где твои подружки?
Малышка печально пожала плечами и отвела глаза.
— У меня нет подружек. Я здесь одна. — И снова посмотрела по сторонам, будто искала опровержение.
— Можно мне с тобой поиграть? — спросила Ася.
— А ты умеешь? — обрадовался ребенок.
— Еще как! — рассмеялась девушка. — Я лучше всех играла в классики! Всегда выигрывала.
Ася поставила пакеты на землю, так, чтобы они не падали, и подошла к девочке.
— Начинай!
Игра пошла веселее. Маленькая девочка старалась вовсю; она не могла позволить, чтобы взрослая тетя выиграла в детскую игру, — так было бы нечестно.
— Меня зовут Ася. А тебя как?
— Катя.
— О! Вот ты и проиграла: стала на черту.
Катя разочарованно отошла в сторонку. Конечно, это Ася виновата, отвлекла ее вопросом, но бабушка с дедушкой говорят, что нельзя спорить со старшими, вот и приходится молчать.
— Катюша, а где ты живешь?
— Там. — Девочка указала на подъезд, в котором жила Ася.
Тетя оказалась хитрой и не ошиблась в игре.
— Я тоже там живу. На пятом этаже, а ты?
— На четвертом.
Ася успешно завершила круг и бросила биту во второй класс.
— Кто тебя назвал Асей? — отважилась проявить любопытство Катя.
— Папа. Вообще мое имя Анастасия, Настя. Но я не люблю его. И друзья называют меня Асей. Хочешь быть моей подругой? Я хочу. — Ася намеренно ударила чуть сильнее, и бита перелетела через класс.
— Пропала, — тихо подсказала Катя. Помня о своем поражении, она не хотела обижать взрослую Асю. Но та рассмеялась задорно и легко.
— Твоя очередь, Катюша!
И девочка с радостью бросилась подбирать биту. Ася ей нравилась: и не прошла мимо, и играет с ней, и не обижается, когда проигрывает. Настоящая подруга.
Выиграла Катя, оставив Асю на седьмом классике. В пустынном дворе девочка была слишком одинока, чтобы отнять у нее победу…
— Победителю — приз! — торжественно объявила Ася и достала из кулька пирожное, которое было очень кстати.
Катя поблагодарила за угощение, но быстро вспомнила о воспитанности.
— А тебе? Давай поделимся.
— Побежденному — приз тоже. — Ася достала второе пирожное и надкусила. — Утешительный называется, — сказала она, словно ее действия требовали объяснения.
Иван установил компьютер, проверил его и удовлетворенно выключил. Порядок. Потянулся, поиграл мышцами на манер культуристов. Что ни говори, а физический труд доставляет радость и укрепляет дух. Потаскал компьютер, разработал мускулатуру и захотелось сделать что-нибудь великое, знаменательное, чтобы похвалили тебя и по-доброму запомнили. Например… мебель собрать.
Второй день не давала ему покоя мысль о мебели. Собственно, не столько мебель, сколько ее хозяйка. Черт побери, она нравилась ему, эта неприступная гордячка!
Женщины всегда были неравнодушны к его внешности. Они любят говорить о душе и чуть ли в обморок не падают от его голубых глаз или, что еще хуже, вешаются на шею, возомнив себя безвинной жертвой любви. Иван знал об этом не понаслышке. Три года он ублажал женщин, желающих купить его ночь любви. С тех пор он презирал слабый пол. Или там, где другие проявляли уважение к женщине, он равнодушно проходил мимо. Равнодушие заменяло ему почтение. Иван давно утратил вкус вожделения, жизнь холостяка-отшельника казалась ему заслуженным раем. Женщины со своими эротическими пристрастиями осточертели ему.
И вдруг появляется она — которая принимает его в штыки, злится, дерзит и отталкивает. А в глазах — страх, ожидание и беспомощность. Так себя чувствует кошка, защищающая котят от огромного пса, лениво прохаживающегося по двору. Его неуклюжее миролюбие вызывает агрессивный испуг, что, в свою очередь, пробуждает интерес и любопытство.
Иван был возбужден. Мозг заработал в извечном направлении завоевания, так же как подсознание Насти, отягощенное моралью веков, инстинктивно соорудило защитную броню. Жених, который никогда не станет ей мужем, стены квартиры, замок на дверях, явное нежелание поддерживать знакомство и соседское доброжелательство — это не факт, не хвастовство, не набивание цены. Это защита — безрассудная, скоропалительная и паническая.
Это был вызов, проигнорировать который не в состоянии мужское Я — тоже подсознательное.
Только теперь, спустя шесть дней после необычного столкновения, Иван понял, что включился в игру, правила которой определяла капризница судьба. Он не хотел, что бы Настя сдалась быстро, он и не думал укладывать ее в постель, скорее был бы разочарован таким финалом. Но она поднимала его настрой, вызывала на губах глупую улыбку и озорные огоньки в глазах. Иван уже не мог контролировать себя, когда вдруг прорывалось необузданное красноречие или, напротив, костенел язык; когда его охватывала необъяснимая радость или ни с того ни с сего одолевали тревога и беспокойство.
Настя не была красавицей, не выделялась среди других ни броской одеждой, ни ярким макияжем, ни притягивающим взгляд поведением. Но она нравилась Ивану. Что-то в ней было родное, близкое ему. Как симоновская Родина — тихий уголок, то, что называют Домом. В своем Доме Иван хотел мира, а потому надо было наладить отношения с Настей, перебороть ее отчужденность и агрессивность. И лучше всего начать с добрых дел.
Обо всем этом он думал, наблюдая за девушкой и девочкой, которые, сидя на бордюре, уплетали пирожные и весело переговаривались.
— Поиграем еще? — попросила Катя, с удовольствием уничтожив заслуженный приз.
— Я бы с радостью, — вздохнула Ася, — но у меня дома такой кавардак…
— Что? — Катя не поняла последнего слова.
— Беспорядок страшный, — объяснила Ася. — Надо идти делать шкафы.
— Ты сама их делаешь? — изумилась девочка.
— Приходится, — еще раз вздохнула Ася. — Когда я соберу эту проклятую мебель, ты придешь ко мне в гости?
Катя кивнула в знак согласия.
— А почему она проклятая?
— Потому что у меня ничего с ней не выходит. Ну, пока! Не скучай.
Ася поднялась, взяла сумки в руки и, махнув головой Кате на прощание, пошла домой.
Она вставила ключ в замок, когда за спиной раздался голос:
— Здравствуй, Настенька.
Горестно вздохнув про себя, Ася медленно повернула голову. Иван держал в руках набор отверток и пассатижи с видом заправского плотника.
— Здравствуйте, — нехотя ответила она. — Все ищете работу?
— Жалко терять только что приобретенный опыт, — шутливо посетовал Иван. — Вдруг кому-то пригодится… Тебе, к примеру. Чего тянуть, ждать, когда появится время у Юлиана, а рядом пропадают свободные руки?
— Вы умеете убеждать, — недобро усмехнулась Ася, открыв дверь. — Входите.
Она наклонилась за сумками, но Иван перехватил их быстрее.
— Если согласилась использовать меня, то уж на всю катушку… м-м-м… — От удара Асиного затылка о его подбородок у него из глаз посыпались искры. Он выпрямился, зажмурившись от апперкота хрупкой Насти.
— Меньше будете говорить.
— Настенька! — растягивая гласные, взмолился Иван, открыв глаза и сверкнув густой синевой взгляда ей в лицо.
Она отвернулась, скрывая улыбку и борясь с желанием ударить его еще раз.
Иван отнес в кухню сумки и пошел в комнату, где дожидалась своего мастера деревянная пирамида. Ася разложила продукты по местам, села на стул и задумалась.
Странный народ мужчины. Одного не допросишься, другого не выдворишь. Юлиан говорил, что собрать мебель — раз плюнуть, сосед — что намучился, пока собрал. Однако этот мученик без слов, без просьбы приходит и делает, а тот, кто поднаторел, палец о палец не стукнет. Интересно, для кого она старается? Кто будет жить в этом доме?
— Настя, иди сюда, помоги.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 25 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |