И, подхватив ребенка, вскочил на ноги. Катя в ужасе округлила глазенки: только что она крепко стояла на ножках и вдруг висит на руках незнакомого дяди под самым потолком. Ася вскрикнула от неожиданности, ее пальцы вцепились в Ванину руку.
— Испугалась? — Федорович расширил глаза в притворном страхе и театрально захохотал. — Ванька совсем не играет с тобой, все на мамку пялится. Не бойся, красавица, я крепко держу тебя. — Иван закружил ребенка и ловко усадил на согнутую руку. — Будешь космонавтом?
Катя покачала головой.
— А кем ты хочешь быть, солнышко? — Федорович уже не обращал внимания на Асю с Ваней. С малышкой на руках он отправился в комнату.
— Балериной, — скромно ответила Катя.
Ася перевела взгляд на свои пальцы.
— О Господи! — ужаснулась она, увидев красные отметины на руке Ивана. — Тебе больно?
— Нет, — хрипло прошептал он, ищущим взглядом блуждая по ее лицу. Распластать бы ее у стены, вжаться всем телом и целовать, и ласкать до тех пор, пока страх в огромных глазах сменится удивленным блаженством и мольбой о большем…
Порази его гром! О чем он думает?
Ася улыбнулась, словно прочитала его мысли.
— Пойдем? — В ее голосе звучали робость и извечная двусмысленность реальности и воображения.
В комнате за столом Федорович вовсю угощал Катю. Ася шепнула на ухо Ивану несколько слов, и он, как лунатик, подошел к ребенку.
— Катерина, идем помоем руки. И поможешь мне найти салфетки.
— Замечательный у тебя ребенок, Федоровна, — похвалил Иван.
Ради этого она и отослала Катю из комнаты. Ася объяснила, что девочка — сирота. Веселье Ивана сменилось сочувствием.
— Хорошо, что предупредила меня, Асенька, — поблагодарил он и тут же подмигнул. — И я хочу предупредить тебя: никаких выканий. Тыкни мне, и будем квиты.
— Тык! — сквозь сжатые зубы произнесла Ася. Этот мужчина бросал вызов, заставлял дерзить, становясь похожей на Веру. И Ася с радостью подчинялась ему, принимала вызов.
— Молодчина! — рассмеялся Иван и начал разливать по бокалам вино.
Ася откинулась на спинку стула и, довольная своей догадкой, сказала:
— Теперь я знаю, кто вы.
— Федоровна… — обидчиво протянул Иван.
— Кто ты, — с улыбкой поправилась Ася. — Председатель очень знаменитого колхоза. Правда, Ваня так и не сказал какого.
— И как ты узнала? — Иван был польщен и не скрывал этого.
— По вину. Оно восхитительно, правда.
— Истинные слова, лапушка, — расплылся в улыбке Федорович, а Ася едва сдержалась, чтобы не одернуть его. Она совсем не чувствовала себя ни лапушкой, ни милочкой. — А Ване пиво, видите ли, подавай.
— Традиционный напиток к ракам, — пожала плечами Ася.
— Какой напиток? — спросил Ваня, вводя Катю в комнату. Он умылся, пришел в себя от шока и счел возможным заговорить. Однако на Настю поглядывал с опаской.
— Мы говорим о твоем пристрастии к пиву, — объяснил Федорович. — И я нашел достойного собуты… простите, собеседника. Ася оценила мое вино, чего не скажешь о тебе.
— Настасья не любит пиво? — серьезно спросил Иван, усаживая Катю за стол и не поднимая взгляда выше Асиных губ. Но и это было рискованно — они находились в постоянном чувственном движении, то сжимались, то расслабленно приоткрывались, уголки вздрагивали вверх-вниз… Ох, прикоснуться бы к ним! И тогда захочется большего. Впрочем, и так хотелось до боли.
— Федоровна его на дух не переносит, — высказался председатель.
— Истинные слова, — передразнила его девушка.
— Ух ты, заноза! — рассмеялся Федорович. — Точь-в-точь как моя Нинка.
— Это твоя жена? — спросила Ася.
— Как ты догадалась?
— По запаху вина.
Председатель от избытка чувств протянул руку, намереваясь дотянуться до Асиной шеи, а девушка отклонилась к Катерине. Пришлось довольствоваться плечом, которое председатель игриво потрепал.
— Катенька, сядь напротив меня, — попросила Ася, и Ваня проводил девочку на предложенное место. — А теперь, Катюша, загадай желание, и оно обязательно сбудется.
— Почему? — удивилась Катя.
— Потому что ты сидишь между Иванами.
— Я хочу велосипед, — тут же объявила Катя. — А ты что хочешь?
Ася задумалась, но…
— Я еще не знаю.
— Я знаю, — вмешался Федорович. — Все девчата хотят замуж, и мы найдем тебе отличного жениха.
Ася как-то отстраненно посмотрела на всезнающего Федоровича.
— Древние мудрецы говорят, — тихий голос девушки приобрел грустный оттенок, — будь осторожен в желаниях…
— Почему?
Она не сдержала улыбки: «Ох, уж эта мужская непосредственность».
— Потому что они могут сбыться.
И оба рассмеялись. Иван вымученно улыбнулся и подумал, что за свое желание отдал бы все на свете.
Первый тост был, естественно, за дам. После этого пришла очередь раков. Ася попросила Ваню помочь Катерине, и оба кавалера принялись угощать, перекладывая лакомые кусочки в тарелки Аси и Кати. Федорович к тому же подливал вино в фужеры и поторапливал осушать их. Ася решилась открыть свою маленькую тайну, чтобы придать возлиянию достойный повод.
— У меня есть тост, — негромко сказала она.
Мужчины наскоро вытерли пальцы и, взяв бокалы, устремили взгляды на девушку.
— Неловко, ну да ладно! — Ася тряхнула головой.
— Не стесняйся, Федоровна, — поддержал ее председатель. — Расскажи нам о своих желаниях.
— Обычно говорят, — тоном и взглядом Ася пресекла говорливого Ивана, — как встретишь Новый год, так и проведешь его. Сегодня — мой день, и хочется, чтобы и год прошел так же весело, как сейчас, в этот вечер.
— И что это за день? — спросил Ваня.
Ася одарила его благодарной улыбкой и ответила:
— Мой день рождения.
— Ух ты! Правда, Ася? — воскликнула Катя и так посмотрела на девушку, будто перед ней предстала волшебница.
С грустью Ася вспомнила, как благоговела перед этим днем, когда был жив отец. Позже мать умудрялась испортить любой праздник.
— Что ж ты молчала?! — возмутился Федорович. — Сколько же тебе?
— Ваня! — упрекнул хозяин.
— А! — простодушно отмахнулся Федорович. — Восемнадцать лет можно не скрывать. Из-за вашей городской щепетильности никогда не узнаешь о человеке. О красавице. — Он задержал взгляд на Асе, явно ожидая одобрения своим словам.
— Накинь еще десять лет, — спокойно произнесла Ася, — и попадешь в самую точку.
— Ты меня разыгрываешь! Не верю. Нина шкуру с меня сдерет, если я скажу, что ей тридцать два, — она застопорилась на двадцати.
— Ерунда, — рассмеялась Ася. — Мне дорог каждый год… каждый день, — после запинки продолжила она. — К тому же я уверена, что твоя Нина больше дорожит годами после двадцати. Сколько у вас детей?
— Какая ты мудрая, Асенька. — В притихшем голосе председателя звучало уважительное восхищение. — У нас трое мальчишек, и я уговариваю Нину на четвертого.
— Только уговариваешь? — Ася испугалась собственной смелости. В глазах Ивана Федоровича зажегся чисто мужской интерес.
— Очень ласково уговариваю, — томно затянул он. — И очень настойчиво. Хочешь попробовать?
Ася зарделась, о чем тут же не преминул сообщить Федорович. Она судорожно решала, как воспринять слова председателя — то ли это наглость, то ли деревенская простота. Дома ребята тоже отличались грубой прямолинейностью, и в институте сельская молодежь открыто выражала свои желания. Но это было давно. За десять лет, прожитых в городе, Ася отвыкла от подобных предложений, что облегчало ее жизнь, но не ограждало от душевных переживаний.
Все же она рассмеялась несколько натянуто:
— Пробуй со своей супругой, а то как бы четвертый ребенок не оказался внебрачным. И Нина не то что одну — семь шкур с тебя сдерет, а я помогу и без пробы.
— И тебе не будет меня жалко? — усомнился Федорович.
— Ах, как вы любите, чтоб вас жалели! — Ася вошла в раж, воспоминания о Юлике подхлестнули ее обличительное злорадство. — Хотела бы я видеть, как ты будешь жалеть Нину, когда она начнет «пробовать». И как…
— Давай выпьем, — перебил ее Федорович. Предположения пришлись ему не по душе, да и Ася поняла, что зашла слишком далеко.
Но, елки-палки, почему им можно не считаться с чувствами жены и в то же время лицемерно оскорбляться от одного упоминания о неверности? Ася отпила немного вина и, чтобы не показывать свое раздражение, полностью переключила внимание на закуски.
На несколько минут за столом воцарилась тишина. Ваня с Катей тихо беседовали. Он бросил взгляд на Асю и Федоровича, словно удивляясь, почему они замолчали, и снова обратился к Кате.
— Солнышко, — Федорович доел грибной салат, решив, что молчание затянулось, — сколько тебе лет?
Катя тревожно взглянула на шумного дядю, не вполне веря, что он обращается к ней, и перевела взгляд на Ивана. Он откинулся на спинку стула, предоставив девочке самой ответить.
— Шесть. Я уже хожу в школу, в первый класс.
— Так ты уже большая! — воскликнул Федорович. — А моему балбесу девять, а старшему тринадцать. Но он старый для тебя, а вот Никитка в самый раз. Приедешь к нам в деревню, солнышко? Я вас познакомлю, играть будете вместе, а там, глядишь, и свадьба не за горами.
Ася усмехнулась про себя, взяла бокал и начала медленно цедить вино, следя за разговором. Она ждала, что к ней обратится Иван — чудесная возможность, пока Федорович занят Катей. Но он молчал, редко улыбался, скорее вежливо, чем искренне. Ася чувствовала его напряжение и не могла преодолеть барьер отчужденности, ничего не приходило в голову, чтобы заинтересовать Ивана. Оставались лишь неловкость и неясность в мыслях.
Ваню разбирала злость. Надо же, столько лет прожить, столько баб поменять — и вдруг тут захлебываться в дурацкой ревности. Он был уверен, что ревности для него не существует. Даже когда Лена сообщила о любовнике и о том, что уходит к нему, в Ване не возникло чувство соперничества или собственничества. Он злился, бушевал, неистовствовал, но ревности не было. Почему же сейчас он ревнует ту, которую ревновать не имеет права? Настя не подавала надежды, не делала авансов, напротив, тщательно избегала маломальского сближения. Но Иван мечтал о Насте, он желал ее, нуждался в ее тепле и внимании. И мучился, когда все это она дарила другому. Умом Ваня понимал, что недвусмысленные намеки председателя несерьезны. Все это грубый деревенский, ни к чему не обязывающий флирт. И Настя это понимала и отвечала со свойственной ей язвительностью. Но она не оскорблялась и не обижалась, ее смех по-прежнему наполнял комнату и озарял ее яркими улыбками.
Она вела себя свободно — вот с чем не мог смириться Иван. Настороженная скованность Насти, которую он безуспешно преодолевал на протяжении двух месяцев, в момент исчезла в общении с сельским парнем. Ваня знал, что Насте претит вульгарность, она с раздражением одергивала Веру, когда та позволяла себе вольность в языке, и все же смеется и иронизирует над пошлостями председателя.
— Я не хочу жениться, — с достоинством ответила Катя и украдкой посмотрела на Асю. — Я еще маленькая. И мне не нравятся… — Она подыскивала приличное слово.
— Балбесы? — подсказал услужливо Федорович. Катюша неохотно кивнула. — А мы и не будем тебя женить, — загрохотал смехом Федорович. — Мы женим Никитку. Но конечно, ты права: не сейчас. Сейчас вы и придумать не сможете, чем заняться вдвоем. — Он весело подмигнул Асе. — Но через несколько годков он вырастет, поднаберется ума-разума, станет завидным женихом…
— С чего ты начал всех сватать? — недовольно спросил Иван.
Федорович смутился, будто его поймали с поличным.
— А как тебя переманить? Теперь я вижу, почему ты рвался домой, не мог денек лишний усидеть. А заберу я твоих барышень, так ты пешком придешь. Тогда мы и начнем работать вместе.
— Передовым трактористом? — съязвил Иван. — Напрасный труд: я не из пугливых, и мне хватает работы здесь, в городе.
Ася не обратила внимания, что стала предметом торга, но ответ Ивана покоробил ее. А чего она ждала? Они только соседи, не больше. Смешно думать о каком-то испуге.
— Ну и сиди здесь, — с видимой легкостью сдался председатель. — А Асю с Катюшей я заберу к себе. Поедешь, Федоровна? На что тебе сдался этот город? А у нас простор, воздух чистый… И замуж выдадим. В МТС работает замечательный мужик. И работу тебе дам хорошую. Какая у тебя профессия?
— Экономист, — тихо ответила Ася, она могла думать лишь о том, что Иван абсолютно равнодушен к ней. Даже шутки ради не возразил председателю. Внезапно на нее нахлынула тоска по дому, и она не заметила, как начала говорить вслух: — Я не одесситка, родилась в Килие, а сюда приехала в институт. Но осенью я скучаю по нашему селу. Сейчас там поспели яблоки и груши. И Дунай особенный в это время. Не море, конечно, но все равно красавец.
— Так и у нас на Днестре красотища, — обрадовался Федорович. — Я тебе дом подарю, хочешь? И участок в пятьдесят соток, и сад…
— А кто будет обрабатывать эти сотки? — рассмеялась Ася.
— Да на твою красу все мужики сбегутся. Не только огород, но и тебя вспашут. — Ася поперхнулась от возмущения, а Федорович похлопал ее по руке. — Ну-ну, не обижайся, Федоровна, я тебя в обиду не дам. Выберешь себе хлопца холостого, он на руках носить тебя будет.
— Я не хочу жениться, — подражая Кате, промолвила Ася.
— Ты тоже маленькая? — захохотал Федорович и, обхватив мощной рукой Асины плечи, крепко прижал ее к себе.
На несколько секунд девушка застыла в его объятиях, пытаясь перебороть в себе неприязнь. Одна ночь пятилетней давности на всю жизнь привила ей брезгливость к чужим рукам.
— Ладно. — Ася посмотрела на часы. — С вами хорошо, но нам с Катюшей пора домой.
— Прекрати, Федоровна, — запротестовал председатель. — Катюша сама добежит, правда, солнышко? А ты оставайся. Рано еще, да и вино не выпито. Нельзя же бросать такое добро.
— Меньше всего я беспокоюсь о вине — вам больше достанется. А Катю я не могу отпустить одну. В подъезде темно, всякое может случиться.
— Вот еще одно преимущество деревни, — гнул свое председатель. — Гуляй свободно в любую темноту. Никто не тронет.
— Рассказывай, — со значением откликнулась Ася. — Или я не знаю деревенских парней. Им и день нипочем, а уж в темноте они и вовсе герои.
Ася поднялась из-за стола со словами благодарности.
— Да сядь ты! — не успокаивался Федорович. — Согласен: малышку отведи, но потом возвращайся, а то я с тоски помру.
Ася уже собралась отказать, но ее опередил Иван.
— Останься, Настя, — попросил он. — Посиди еще с нами, а Катерину я отведу.
Ване она не решилась отказать. Она еще питала надежду развеселить или хотя бы разговорить его. Асе показалось, что Ваня чем-то озабочен. Она с удовольствием выслушала бы его, постаралась бы утешить, но присутствие Федоровича отнюдь не способствовало тихой беседе.
Когда Иван с Катей ушли, Федорович немного угомонился, начал рассказывать, как понравился ему тезка, как хочет уговорить Ивана переехать жить в усадьбу.
— И работа для него найдется и в правлении, и в школе, — агитировал он. — В конце концов может не бросать свою работу. От нас до города полчаса езды на электричке. А мне во как нужны специалисты. — Он схватил себя за горло, будто душить собрался. — Молодняк уезжает, нечем их задержать на месте. А Ваня помог бы мне. И компьютеры для учебы, и игровые автоматы — это же его стихия. Ты видела, как он работает? — Ася отрицательно качнула головой. — Как песню поет. Он разговаривает с машиной, как с живым человеком, как с любимой женщиной…
Хлопнула дверь, и в комнату вошел Иван. Ася обернулась, встречая его взглядом. Она сама любила свою работу, первые дни месяца упивалась загрузкой и последующая, по мере приближения отчета все увеличивающаяся усталость тоже была в радость. Ей нравилось, как увлеченно говорил о работе Иван, и сейчас она испытала за него гордость. Благодарность за труд — высшая благодарность человеку.
— Так что о женщине, Иван? — напомнил Ваня о прерванном монологе. Без приглашения добавил вина в свой бокал и вальяжно раскинулся на диване.
— Женщин надо любить, — расплылся в улыбке Федорович, без зазрения совести меняя тему разговора. — Женщинами нужно восхищаться и признаваться им в любви, что я и делаю, ведь так, Федоровна?
— Так, если женщиной считать компьютер, — рассмеялась Ася и объяснила: — Иван восхищается тобой и твоей работой, Ваня.
Асе показалась забавной игра с именами, и последнее она почти пропела, улыбаясь Ване, однако в ответ получила колючий взгляд.
— Работа как у всех, — пробурчал недовольно Иван. — Но не для сельской местности.
— Зря ты, — обиделся Федорович. — Если б вы, горожане, не были так разборчивы, что для сельской местности, а что — нет, тринадцатый год, с которым сейчас любят сравнивать наши достижения, остался бы в прошлом. Вы сами ограничиваете нас во всем. Автоматика — не для нас, певцы, музыканты, художники — не для нас, транспорт, дороги, строительство — не для нас. А как муки да гречки в магазине нет, сразу кричите: куда смотрит сельская местность?
— Не расстраивайся, Иван, — утихомирила Ася. — Может, действительно лучше пригласить преподавателя в школу, который и с компьютером умеет работать, и с детьми?
— Приглашал и своих посылал, стипендию платил. Так они рассуждают как Ванька. — Председатель пренебрежительно махнул головой в сторону хозяина, заодно и непокорный чуб откинул со лба. — Им лучше с дипломами работать грузчиками да дворниками, ютиться в сырых подвалах, лишь бы в городе. А старики воем воют, что надо рассчитываться с колхозом за своих непутевых студентов. И главное, я все условия даю: хочешь — готовый дом; хочешь — сам стройся, материалы колхоз дает дешево, со всеми льготами; хочешь — квартиру, не в высотном, конечно, доме, но со всеми удобствами. Не идут. Город им подавай.
— Если ты такой щедрый, — встрял Иван, — через пару лет я куплю у тебя дом под дачу.
— Ты слышишь, Федоровна? — В возмущении Иван обратился за Асиной поддержкой. — Меня три года уже оккупируют — от бандитов, называющих себя бизнесменами, до руководства запрещенной КПСС. Я мог бы в золоте купаться, отдай я землю под дачи, но хлеба от этого больше не станет. Судить надо тех председателей, которые продают наши черноземные земли под дачи. — И мгновенно грозный взгляд заискрился лукавством. — Выходи за меня замуж, Федоровна, я тебе такой дворец отгрохаю! Куда там халупам, которые у вас называются квартирами.
Ася ошарашенно рассмеялась, но быстро нашлась:
— За двоеженство тоже судят.
— А мы никому не скажем, — сладко увещевал Федорович. — И с Нинкой моей договоримся. Ты посмотри, какой я большой. — Он мощно повел плечами, напрягая мышцы. — Я с вами двумя справлюсь за раз, и обе будете довольны.
— Сомневаюсь, что твоя Нина будет довольна.
— Но ты мне нравишься, — кокетливо покачал головой председатель и, придав голосу томность, протянул: — Очень-очень!..
— Давай лучше выпьем, — предложила Ася, чувствуя, что на шутливые отговорки у нее не хватает фантазии.
Упорство Федоровича поражало. Он слишком открыто говорил о семье, чтобы не понять его в прямом смысле. Асю так и подмывало дать утвердительный ответ и посмотреть, как он будет ретироваться. Но риск все же был, и она не без основания боялась сама попасть в глупое положение.
Федорович неутомимо заполнял тишину вечера, с легкостью перескакивая с одной темы на другую, призывал в свидетели то Ваню, то Асю, не давая им возможности высказаться, и считал, что именно это и называется беседой. Вино слегка вскружило Асе голову и придало остроту ее язычку. В долгий монолог Федоровича, когда он задавал вопросы, не выслушивая ответ, она все же вставляла колкости, чем приводила его в восхищение, и он сразу начинал делать полупристойные, а то и вовсе непристойные предложения.
Ася сделала несколько попыток вовлечь в беседу Ваню, но он был явно не в ударе. А Федорович, как поняла Ася, на дух не переносил пауз, а потому отвечал за Ваню, уверенный в правоте ответов. Наконец Ася сдалась, к тому же она устала смеяться, улыбаться, сносить похабщину и уклоняться от тянувшихся рук Федоровича. Незаметное течение времени вдруг навалилось тяжестью на ее плечи. Да еще Иваны — чем веселее становился один, тем сумрачнее выглядел другой.
Ася допила вино и, улучив момент, когда Федорович глубоко вздохнул, быстро сказала:
— Ну все. Мне надо идти.
— Не торопись, — попросил Федорович, по-своему истолковав желание Аси, и с явным намеком обратился к хозяину: — У нас еще много вина, Ваня?
Иван не спешил. Не хватало еще в собственном доме стать официантом в услужении у этого неотесанного Казановы.
— Спасибо, хватит, — не стала ждать Ваниного ответа Ася. — Мне пора. Завтра на работу.
Она встала из-за стола, мужчины поднялись вслед за ней.
— Когда же ты пригласишь меня в гости? — спросил Федорович.
— Когда ты будешь вместе с женой.
— Ох, какая ты коварная, Федоровна! — шутливо возмутился председатель.
Ася пожала плечами и попрощалась.
— Я провожу, — ответил Иван, взглядом останавливая любвеобильного гостя, и вышел за Асей.
Федорович еще что-то сказал на прощание, но Ваня прикрыл дверь, и Ася не расслышала, да и не хотела слушать. На лестничной площадке она остановилась, вдохнула прохладу ночи, пытаясь справиться с головокружением.
— Никогда не думала, что веселье так утомляет и заставляет грустить.
Она повернулась лицом к Ване в бессознательной поддержке и участии. Мучимый ревностью и желанием, Иван предпринял решительный шаг.
— Я еще не поздравил тебя с днем рождения, Настенька.
Она пошатнулась и попятилась назад, ища равновесия.
— Я пьяная, — тихо рассмеялась она. — Спасибо, Ваня, поздравления приняты.
И его намерения поцеловать Настю так и остались нереализованными. Только прибавилось злости и мстительности. В памяти всплыл укол Юлиана, что Настя по-своему проводит грань в дружбе, позволяя или не позволяя называть себя Асей.
Разум его помутился, он забыл, как лелеял в себе уважение к Насте, как чутко отзывалась в нем ее ранимость.
— Скажи мне только одну вещь…
— Какую? — быстро откликнулась Ася. Она потратила впустую весь вечер и надеялась, что ожидание не было напрасным, хотя толком не знала, чего ждать.
— Ты завлекаешь только женатых? У тебя слабость к чужим мужьям, А-сень-ка? — Ася вмиг протрезвела. — Холостые тебя не…
Звонкая пощечина прервала поток вопросов, и вновь вино ударило в голову, но не легким головокружением, а тяжелым гулом, и перед глазами стоял Иван — другой — и оглушал ее похабным смехом. Ася пошатнулась. И упала бы, если б Иван не схватил за руку и не прижал ее ладонь к пылающей щеке.
— Отпусти меня. — Ее гневный голос сломался, глаза заволокли слезы.
— Прости, — покаянно прошептал Иван и потерся щекой о ее ладонь. — Ты заставляешь терять разум.
Ася сжала пальцы в кулачок, избегая нечаянной ласки.
— Ты уже принес свои поздравления. — Ком в горле мешал говорить. Ася старалась изо всех сил сдержать слезы. — Больше я не желаю слушать. Отпусти.
Она дернула руку, но Иван сильнее сжал ее запястье и погладил губами сомкнутые пальцы.
— Ты когда-то хотела поговорить…
— Я знать тебя не хочу! — прошипела она.
— Нам необходимо все выяснить, — продолжал Иван, будто не слышал ее слов. — Завтра я приду к тебе.
— Нет.
— Да. Я выдохся из-за неопределенности. — Он ослабил хватку. — Ты хотела поговорить? Я тоже. Нам есть что сказать друг другу. Завтра…
Ася вырвалась и опрометью побежала вверх по лестнице.
— Настя!
— Нет! — гулко пронеслось откуда-то сверху.
— Я приду!
Глава 10
На следующий день после работы Ася, не заходя домой, поехала в общежитие. Веры не было. Зина собиралась на свидание.
— Мы тебя вчера ждали, — призналась она, поцеловав Асю в щеку. — Поздравляю.
— Спасибо, Зинуля. А Людмила где?
— На кухне крутится. Верка ухажера завела. Ходит потерянная, ничего не замечает, на себя не похожа.
— А ты? — Ася вынимала из кулька закуски и складывала на столе. Последней вынула бутылку водки и спрятала пустой кулек в сумку.
— А у меня — как у тебя, — рассказывала тем временем Зина. — Ищем с Генкой, где притулиться.
— Ну, у меня-то уже есть дом.
— Уже, — утвердительно кивнула Зина. — А полгода что ты делала с Юликом? Как он?
— Никак. Расстались мы.
— Да ты что?! — Зина перестала краситься и посмотрела сочувственно на Асю. — Надо же! Ты стала богатой невестой, и вот… Чего только нужно этим мужчинам, не пойму.
— Юбку задрать, чего еще. Зови Люду.
— Асенька, я чуть-чуть посижу с вами, — извинилась Зина. — Он меня ждет.
— Тогда веди его сюда, — смело предложила Ася. Зина замялась, и Ася догадливо спросила: — Что, квартира пропадает?
— Да кто его знает? — Подруга взволнованно поправила прическу. — Мы собирались пойти к Генкиному приятелю, у того двухкомнатная.
— Брось, Зинуля, — махнула разделочным ножом Ася. — Веди своего Гения сюда, потом поедете ко мне. Дам вам ключи.
— Правда? — Зинины глаза блеснули надеждой, но она быстро опомнилась. — А ты?
— А я переночую на твоем месте. Хочу дождаться Веру.
Ася отвлеченно напомнила себе, что совсем недавно это место было ее. Зина перебралась сюда после Асиного отъезда.
— Ох, спасибочки, Ася! — Зина звонко чмокнула девушку куда-то между глазом, носом и щекой. — Но я все равно сейчас выпью с вами за тебя, а потом побегу. — И она пошла искать Люду.
Ася вздохнула. Сначала она хотела вернуться домой поздно, чтобы исключить нежелательные визиты. Но получилось даже лучше: не надо бояться ночных улиц, и подружке добро сделала. Правда, добро сомнительное, но будем надеяться, что Гена не окажется таким подлецом, как Юлик.
Люда влетела в комнату и бросилась обнимать Асю, перемежая пожелания поцелуями поочередно в каждую щеку, пока девушка не остановила бесчисленные «чтоб».
— Давайте уже сядем, — настойчиво предложила Зина.
— А мы вчера тебя ждали. — Люда поставила на стол рюмки и потянулась к бутылке. — Весь вечер ходили толпы, как на демонстрации. Все чего-то ждут, сами не знают чего.
— Я собиралась прийти, — оправдывалась Ася, — но не получилось. В общем, очутилась в другой компании.
— Ну и правильно, — заключила Зина. — Что здесь делать, в этой бабской обители? Что же у вас произошло с Юлианом? Он мне так нравился, я даже завидовала тебе.
— Разве тебе девочки не говорили? — Ася вопросительно посмотрела на Люду. Та покачала головой. — Он женат, имеет двоих детей.
— И тебя это остановило?! — боевито воскликнула Зина. — Да если б на меня мужик смотрел так, как он, я бы вмиг отбила его.
— Не трепли языком, — перебила ее Люда. — «Отбила бы…» Ты Генке слово поперек боишься сказать. А посмотрела бы на его жену!..
— Зачем мне смотреть? — не сдавалась Зина. — Аська у нас вон какая красавица, а подмарафетить…
— А Леночка — просто девочка с рекламы, — вставила Ася.
— Знаем мы этих девочек, — понимающе закивала Зина. — Мозгов у них — не толще бумаги.
— Смотря для чего, — философски заметила Люда. — Ей-то хватает мозгов держать мужа под каблуком и при нем же набиваться в любовницы другому. А он ей только: «Леночка!», представляешь?
— Тем более. Не ценит мужа — пусть остается без него.
— Все это чушь! — вставила Ася. — Мне он даром не нужен. Я сама хотела с ним порвать. Они с женой стоят друг друга.
— Ну и ладненько, — быстро согласилась Зина. — Я хочу другое тебе сказать…
— Давайте выпьем, — скомандовала Люда. — Потом скажешь. Асенька, за тебя, родная. Чтобы ты…
— Знаю, знаю, — опередила подругу Ася. — Спасибо, девочки. Ну?..
Закуска была непритязательная, но Ася специально к водке купила банку грибов. Ой как здорово они пошли! Девушки сладко мурлыкали, отправляя в рот маленькие скользкие грибки. Настоящая русская закуска под русскую водочку.
— М-м-м? — Зина суетливо жевала, боясь, чтобы ее снова не перебили. — Ася, ты хотела купить ковер.
Ася кивнула.
— Я продаю палас. Не ковер, конечно, но, я думаю, пол важнее. Отдаю по дешевке, хочешь?
— Очень, — подтвердила Ася. — Но у меня нет таких денег. Я думала — со следующей зарплаты.
— Так до нее всего две недели.
Ася прожевала и продолжила:
— Если ты подождешь эти дни.
— Договорились, — бодро закончила Зина. — Можешь его забрать уже.
— Я подожду, — хитровато улыбнулась Ася. — А то вы затопчете его раньше, чем я расплачусь.
— А тебе и жалко, — поддразнила Зина. — Ладно, девчонки, я побегу. Мы придем через полчаса, не скучайте.
В ожидании Ася и Люда выпили еще по рюмке. Подруга рассказала последние сплетни, поговорили о Вере.
После посещения ресторана и повторного знакомства с Женей Ася не видела подругу. Несколько дней назад они разговаривали по телефону, договорились о дне рождения, но личные темы не затрагивали — не телефонный разговор. Асе очень недоставало Веры, особенно теперь. Она могла что-то рассказать Людмиле или Зине, но по-настоящему делилась только с Верой.
Вернулись Зина под руку с Геной. Вся компания некоторое время посостязалась в острословии. Зина выжидающе поглядывала на Асю, и, улучив минутку, Ася отдала ей ключи, наказав оставить их у Евдокии Тихоновны.
Вера пришла, когда Ася начала засыпать. Она тихо шуршала в темноте комнаты.
— Вера?
Девушка испуганно вскрикнула и, обернувшись, плюхнулась на кровать.
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 20 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |