яркого солнечного света - окна выходили на южную сторону, скорее всего,
хозяин так и объяснял непосвященным гостям, но здесь он перехватил взгляд
Хортова и согласно кивнул головой.
- Излишние меры безопасности никогда не помешают.
Окна экранировали только с одной целью: чтобы с помощью специальных
приборов невозможно было считывать информацию со стекол.
- Вы задали вопрос... Помните, относительно происхождения акций? Я
должен ответить. Да, я не стал объяснять вам, откуда эти ценные бумаги. С
задачей вы справились сами и очень быстро, что важно для меня.
- Экзаменовали? - усмехнулся Андрей.
- Проверял возможности ваших информаторов. Они же у вас имеются, не
так ли?
Ему было за шестьдесят, но в матовом освещении кабинета адвокат
выглядел моложе, и еще скрашивала возраст нестариковская подвижность.
- Знаете, что мне посоветовали? Написать о вас роман и сразу
разбогатеть, - сказал Хортов.
- Что касается разбогатеть, то это можно сделать без романов о моей
персоне. Тем более, жизнь была скучна и неинтересна.
- Скромный вы человек, Виктор Петрович...
- Болтовню оставим для застолья, - вдруг сказал он таким же тоном,
как ворчал на домработницу. - У меня есть предложение, ради которого я и
пригласил вас. Как журналист и... как деловой человек, вы заинтересовались
Веймарскими акциями?
- Я заинтересовался смертью Льва Марковича, - назло ему ответил
Андрей. - И написал...
- Читали, читали... Вы что, альтруист?
- Это любопытно, но я подумал о вас точно так же. Когда узнал, что вы
бесплатно трудитесь в обществе "Сохнут" и безвозмездно выступаете в судах,
защищая несправедливо обиженных.
Адвокат улыбнулся каким-то своим мыслям, однако сказал определенно:
- Никогда не работаю безвозмездно. Бесплатный труд развращает,
господин журналист. Да, в судах и обществе я не беру денег с клиентов, но
получаю вознаграждение... в иной форме. Например, информацией. Вы же
убедились, насколько высок курс этой валюты?
- Это ваши клиенты сообщили, что я отдыхал на юге?
- Вы меня недооцениваете! Ей-богу! И не стал ничего уточнять.
- Простите, Виктор Петрович... - Хортов все-таки взвешивал слова. -
Не хотел бы обидеть... Но у меня такое чувство, что вы до сих пор служите
в разведке.
Он рассмеялся откровенно и весело.
- Да-да!.. Хорошо, что вы говорите все, что думаете. Мне нравится
откровенность в отношениях... И вы гадаете - в чьей разведке? ЦРУ, МИ6 или
"Моссад"? И ваши информаторы гадают... Нет, вы не обидели! Я вышел из того
возраста... Служу, дорогой Андрей Александрович. Только на сей раз в
собственной. Да, это весьма выгодно - служить себе. - Он отставил стакан и
подобрал, скрючил руки, словно не хотел прикасаться к окружающему миру. -
Я служил в разведках. А кто из студентов МГИМО не был завербован?
Чьей-нибудь?.. И потому повсюду, где бы я ни был, таскаю за собой хвост.
Порвал со всеми, но куда бы не приехал, со мной обязательно хотят
восстановить связь. Вот и в России... Но отставим сие печальное
повествование. Не за этим собрались... Вернемся к тому, что привело вас ко
мне. Ведь вы бы не пошли на такую встречу, коли не заинтересовались
Веймарскими ценными бумагами?
- Стоимость акций меня, конечно, шокировала, - признался Хортов,
решив поиграть в поддавки. - Не ожидал...
- Во сколько оценил пакет Кацнельсона ваш информатор?
- Восемь с половиной миллионов зеленых...
- Это полцены! Это их ликвидность в России!
- Но ведь акции исчезли?
- Исчез пакет, принадлежащий Льву Марковичу. Слава богу, в Коминтерне
работал не он один...
- Каким образом ценные бумаги Германии оказались в штабе мировой
революции?
Адвокат всплеснул руками, будто хотел весь мир посадить к себе на
колени.
- Вы ответили сами!.. Да! Коминтерн искал любые формы воздействия на
экономику, политику и идеологию капиталистических стран. Его агенты без
преувеличения работали по всему миру, в каждой заштатной дыре сидело по
одному, а то и по двое и трое. Каждый из них имел поддержку на месте и в
трудную минуту мог опереться на незнакомых людей, потому как агентами в
основном были лица еврейской национальности, либо такие, как несчастный
Кацнельсон. Тут Карл Маркс был совершенно прав: еврей - это не
национальность, это партия. Скупка по случаю и по дешевке акций терпящей
экономическое бедствие Германии - святое дело революционного штаба,
очередная секретная финансовая операция, только и всего. И при этом! - он
вскинул палец. - При этом скупали на фальшивые деньги!
Хортов понял, что собеседник ничего лишнего и конкретного не скажет
до тех пор, пока не завербует с потрохами, и потому подтолкнул разговор
вперед.
- И в чем же суть предложения?
- Заработать денег, - спокойно обронил адвокат. - Согласно русскому
менталитету - быстро и много!
- То есть вы предлагаете работу?
- Творческую, творческую работу под определенный и не маты и процент.
- Заработать хочется, - признался Андрей. - Но я с великим недоверием
воспринимаю все авантюрные проекты.
- Хорошо, остановимся на промежуточном варианте, - легко согласился
адвокат. - Мы заключаем письменный договор сроком на два месяца или до
первого реального результата, но на четыре - по желанию. Если это условие
не выполняется, несмотря на вашу продуктивную работу, я выплачиваю вам
неустойку в размере пятидесяти процентов от предполагаемой выгоды. Для
меня это кабальное условие, Андрей Александрович. Цифры мы можем
согласовать позже.
Артельянц, конкурент адвоката, действовал более определенно и
решительно; этот не то что денег, но и пропусков в архивы не предлагал,
уговаривал работать за здорово живешь.
- И куда я с таким договором? В сортир? - намеренно грубо спросил
Хортов.
- Сейчас достаточно способов разойтись по справедливости и без суда,
- отмахнулся хозяин. - Залоговая сумма, независимый посредник, банковский
договор... Или вам проще сидеть на шее жены?
- И вы уверены, что через четыре месяца мы станем богатыми?
- Мне нравится ваш скептический тон, - вдруг одобрил адвокат. - И еще
то" что вы не жадный и любопытный по природе... Нет, богатыми в моем
понимании не станем, но положим начало. Фундамент... А. от вас
потребуется... некоторая исследовательская и розыскная работа, что вполне
соответствует вашим профессиям и опыту. Две-три командировки за рубеж и,
разумеется, связи в силовых структурах.
- В случае провала сколько нам светит?
- Здесь нет криминала, - уверенно заявил он. - Говорю вам как
адвокат. С точки зрения юридической чистоты и законности этот проект
безупречен. В России есть достаточно... белых пятен в коммерческом плане,
не входящих в зону государственных интересов и им не контролируемых. Как
то: мамонтовая кость, например, в обилии имеющаяся по всему Крайнему Север
и по ценности стоящая на одном уровне с золотом. Или те же иностранные
ценные бумаги, пылящиеся в многочисленных трофейных архивах или просто
брошенные и забытые. Нужно лишь наклониться и поднять.
- Как же я попаду в эти архивы? Они же наверняка закрыты.
- Но вы же недавно получили предложение и пропуска!
- То есть вы предлагаете мне поработать сразу на двух хозяев? Или
Артельянц - ваш партнер?
- Ни в коем случае. Предлагаю вам поработать на самого себя. Уверен,
с аналогичными поручениями или просьбами к вам еще будут обращаться. Вы
сейчас напоминаете катализатор, и следует очень тонко и взвешенно
принимать решения. После консультации со мной.
- А конкуренты? Кто-то ведь набрызгал в глаза Кацнельсону?
- Вам ли бояться конкурентов, дорогой мой? Вы же в воде не тонете и в
огне не горите!
Он явно намекал на встречу и купание с Пронским!
Но дальше не шел...
- Это слишком большой риск, - отмахнулся Андрей. - Во имя чего?
- Сумма, которую вы получите в случае успеха или даже не полного
успеха, стоит риска, - уклончиво отпарировал адвокат. - Она может быть
выражена и не в денежных единицах... Да, разумеется, следует соблюдать и
предпринимать основные меры безопасности. Например, сегодня вам лучше
остаться здесь, у меня...
- Кто конкуренты, известно? - не обратил внимания на предупреждения
Хортов - пусть скажет хоть что-нибудь конкретное!
Адвокат добавил в стаканы сока, бросил по кусочку льда.
- Назвать всех поименно не могу, и никто не назовет... Но уверен в
одном: это хорошо информированные люди, посредством своих агентов имеющие
доступ к стратегическим финансовым секретам государства. Вообще-то
посвященных в такие тайны финансистов можно пересчитать по пальцам, если
бы знать, кто есть кто. Другое дело, подключаются новые люди, например,
хозяин вашей газеты Артельянц. Огромные возможности, но полный дилетант,
профанирует саму идею...
- И еще олигарх, которому вы пытались продать акции, - вставил Хортов.
- И он тоже, - не моргнув глазом подтвердил адвокат. - Скоро у этой
кормушки окажется даже самый ленивый. Чем больше людей войдут в эту воду,
тем больше мути поднимут со дна.
- Ваше предложение меня к чему-то обязывает? - после паузы спросил
Хортов.
- Только морально! - рассмеялся адвокат. - Пока нет договора, вы
свободны от обязательств. Поэтому я не раскрываю деталей.
- И есть время подумать?
- До утра. И необходимо остаться здесь. В целях той самой
безопасности. Вас же огорчила смерть старца Гедеона?.. Конкуренты весьма
недовольны публикацией. Я же говорил: наше спасение - гласность.
***
Ужин домработница накрыла в зале на три персоны, и, когда адвокат с
Хортовым спустились к столу, она неожиданно возглавила его, усевшись с
торца, тем самым показывая, что не только прислуга. Однако бывший дипломат
при ней в речах был аккуратен и за столом больше словом не обмолвился о
делах. Женщина со сверкающими волосами так и не появлялась, и если еще
оставалась в доме, то сидела как мышка.
Хортов ловил себя на мысли, что непроизвольно ищет ее, украдкой
озираясь и реагируя на каждый звук в глубине дома. Пока не заметил
всевидящий взгляд домработницы, от которого ничего не ускользало. И при
этом она скромничала, поднимая глазки вместе с бокалом; взор ее в эти
редкие мгновения был испытующим и потому отталкивающим. Все эти редкие
переглядки скрыть от старого шпиона было невозможно, однако, он
помалкивал. Лишь однажды, когда Андрей разминал руку под столом, он
почувствовал это и спросил:
- Что вы там делаете? Разрешите полюбопытствовать?
- Браслет на руке жмет, - ответила за него домработница.
В остальном ужин прошел как в институте благородных девиц - в тишине
и полном сосредоточении на пище, и был, скорее всего, символическим актом
гостеприимства. Сам адвокат мяса на ночь не ел, вина не пил,
довольствовался свежими овощами и манговым соком.
Сразу после ужина Хортов встал и откланялся.
- Мне пора!
Адвокат не хотел отпускать, но удержать ничем уже не мог, и его
предложение сыграть в шахматы прозвучало совсем уж глупо и некстати:
должно быть, он относился к породе вечных неудачников.
- О своем решении я сообщу. Провожать не нужно, - добавил Хортов и
вышел.
- Я закрою за вами калитку, - домработница сорвалась с места. - Уже
поздно...
И показала ключ.
За воротами она неожиданно подала Андрею руку, сжата его ладонь,
потрясла с дружеской яростью, но сказала банальную и пустую фразу:
- Очень рада познакомиться! Приезжайте к нам почаще!
И скосила глаза на левую руку, где был браслет.
- А вы - к нам! - тем же дурацким тоном бросил Хортов и сел в машину.
Он выехал из поселка с облегчением, но с чувством, будто кто-то
глядит в затылок. Теперь он четко уяснил для себя, что адвокат хоть и
хитер, и придумал неплохой способ сбора информации - разнести, разболтать
о ценных бумагах на весь свет, взмутить воду, а потом сидеть и стричь
купоны, однако при этом он одиночка, и только сейчас начал собирать
команду. По крайней мере, Хортова он пытался нанять именно с такой целью.
Загадкой пока оставалось единственное: откуда ему известно о поездке в
Крым? Если даже Кужелев машину разыскал во Внуково, а пронюхать, где сам
Андрей, так и не смог?
При выезде на шоссе он едва успел затормозить - длинный грузовик с
прицепом просвистел совсем рядом, чуть не сбив зеркало. Андрей
хладнокровно прибавил газу, двигаясь по полосе разгона, но в пояснице
неприятно заныло: подобные промахи на дороге с ним случались очень редко.
- Ты все забыл, Бродяга, - внезапно послышался голос за спиной. - Ты
снова стал изгоем! Сколько можно смотреть тебе в затылок?
Он сначала резко оглянулся на ходу, затем так же резко затормозил,
притираясь к обочине.
На заднем сиденье в вальяжной позе сидела та самая женщина, что
позвала его к справочному бюро в аэропорту и вручила билет. Шелковая
косынка стягивала голову, скрывая волосы. Он впервые видел ее так ясно - в
вокзальной толчее он не запомнил лица, смазанного, как на плохой
фотографии. И сейчас ощутил странное, завораживающее и цепенящее
притяжение.
- Ну, вспомнил? - она улыбнулась и сдернула косынку - рассыпались
волосы, унизанные сверкающими стеклами.
- Билет на самолет, - сказал он.
- И все, что ты помнишь?
- Остальное смутно... А вот билет...
- Это вчера я принесла билет! А что было раньше?.. Давай, давай,
просыпайся! Ты мог забыть реку Ура, но я же тебе снилась и ты рисовал мой
портрет... Портрет Дары. Ну?.. И еще обещал меня отыскать! Кто вплетал мне
бриллиантовые нити вместе со своей памятью?
- Я подумал... все ушло с детством, - наконец проговорил Андрей. - С
юностью...
Поверх тресса был наброшен темно-синий плащ без рукавов, застегнутый
на груди пряжкой в виде восьмилучевой звезды. Дара откинула его полы,
протянула руки и положила ему на плечи.
- Когда цыганка подарила тебе браслет, ты же вспомнил? И когда
вернулся домой, разыскал ее на своих полотнах. И сегодня ты увидел, как я
зажгла огонь...
- Мне казалось - фантазия, грезы воспаленного сознания... давно не
брал в руки кисти, забыл дорогу...
- Верю. Когда блистаешь модной профессией - не по шпалам ходишь, не в
холодной барже плывешь, а катаешься на красивой и дорогой машине, прошлое
кажется призрачным, болезненным бредом, не хочется вспоминать постылой
юности... А все чужое! И тебя это мучает. Ты же не лишен пути, Бродяга, и
сам когда-то говорил: путь из реальности быта в реальность бытия -
творчество.
- Я долго искал тебя... Всю юность, даже в училище...
- Знаю... И женился на этой немке Барбаре!
- Она так сильно походит на тебя...
- Это все мужские отговорки!
- Сейчас ты явилась, и исчезнешь, как во Внуково. Не верю в твое
существование.
Она погладила шею, обхватила сзади его горло.
- Чувствуешь мои руки?.. А вчера, когда Мавр пытался утопить тебя,
почему ты выдержал под водой семь минут и не захлебнулся?.. Тебя же привел
в свой мир сам владыка Атенон! Помнишь человека, которого ты видел в
образе дерева?.. Бродяга, я вижу твой рок. И Авега сказал: ты - воин. Тот
самый, что приносил соль Знаний. Неужели забыл, с чего вдруг ты выбрал
военную службу?
- С ней давно покончено...
Она сняла руки с его плеч и спрятала под плащ.
- Посмотри на мир, в котором ты живешь. Поставь свет, отыщи нужный
ракурс - ты умеешь это делать. Тебе же тесно в нем?
- Тесно, - обронил Хортов.
- Что тебе мешает вырваться?
- Привычки, предрассудки, - он запустил двигатель и отчалил от
обочины. - Я слишком долго жил в этом мире, и он излечил меня.
- Потому пришлось разыскивать тебя. А сделать это должен был ты сам.
- Мне нужно привыкнуть к этому состоянию.
- Привыкай. Но все время думай обо мне.
- Разве мы... расстаемся?
Дара замолчала, облокотилась на спинку переднего сиденья и лишь
посматривала на него с чарующей тихой улыбкой.
- А ты не хочешь? - наконец спросила она.
- Куда едем? - ушел от ответа Андрей.
- Я покажу.
Всю дорогу он чувствовал неотвратимое желание обернуться,
прикоснуться к ее руке, но сдерживался, за что однажды получил
благодарность.
- Не все потеряно, Бродяга!
Они долго и, на первый взгляд, беспорядочно крутили по Москве, пока
не очутились на Краснопресненской набережной. Дара оживилась, неожиданно
погладила браслет на его руке и сказала ласково:
- А сейчас на светофоре повернем направо, и еще раз направо.
Через пять минут Андрей выполнил два поворота и оказался в тупике:
улица упиралась в неказистый трехэтажный дом довоенной постройки,
обшарпанный и торчащий среди высоток, как гнилой зуб. На деревянном
козырьке единственного подъезда из огромных кадок выползали змеи
виноградных лоз, увивающих стену до самой крыши, и уже оттуда свисали
зеленые побеги с крупными листьями. Зрелище это было неуместно, даже
безумно для московского климата и приковывало внимание.
- Вот здесь я живу, - объявила Дара и потянулась. - Квартира семь,
третий этаж. Теперь это и твой дом, можешь прийти, когда захочешь. Запомни.
- Я запомнил, - бросил Хортов. - Зачем здесь виноград?
- Чтобы ты не перепутал дом. В Москве больше такого не увидишь, -
горделиво сказала она и снова погладила руку с браслетом. - Ура, я Дара!
- До свидания...
Стремительным движением она вдруг склонилась, поцеловала его руку на
руле, осыпав ее сверкающими волосами, и выскочила из кабины.
Хортов почувствовал сильнейшее волнение и толчок протеста, запоздало
отдернулся, но когда выглянул на улицу, Дары уже нигде не было.
Не поверив своим глазам, он выбрался из машины, огляделся, после чего
подергал ручку двери подъезда - заперто на кодовый замок.
Он обошел дом вокруг, посмотрел на оторочку из виноградных листьев -
ни в одном окне не было света, хотя на улице смеркалось. Потоптавшись еще
несколько минут, Хортов сел на кирпичный парапет крыльца, прижался спиной
к стене и вдруг ощутил забытую и щемящую волну бесприютности, как в чреве
холодной баржи. Он помнил, чем заканчивается это чувство - обязательными
слезами, потому сел в машину, круто развернулся, заехав на газон, и
помчался назад.
Прочитать название тупиковой улицы он не успел, да и ни одной
таблички на домах не заметил, однако запомнил следующую - Мантулинская.
Повернул налево второй раз и оказался на набережной. Здесь наконец-то
перевел дух, расслабился и, подавляя желание оглянуться, поехал спокойнее.
И внезапно обнаружил, что на левой руке нет привычной, давящей
тяжести браслета.
На ходу он ощупал руку от запястья до локтя, механически глянул под
ноги, рядом - нет Сам он соскочить никак не мог!
Хортов выбрал место, остановился и, включив аварийный сигнал, стал
тщательно осматривать машину вокруг себя: браслет словно растворился и на
оголенной руке остался лишь глубокий вдавленный отпечаток. И вдруг он
отчетливо вспомнил повышенный интерес Дары, ее поглаживания руки и этот
внезапный, волнующий поцелуй.
Она снимала золотые вещи с блеском фокусника, ибо Андрей ни на
мгновение не терял контроля над собой, и стащить незаметно тугое плетеное
кольцо можно разве что с трупа...
Хортов развернулся и погнал назад. Дорогу он запомнил отлично и скоро
нашел светофор и улицу Мантулинскую. На всякий случай убедился, прочитав
название, и свернул на первом перекрестке - все, как в первый раз. Метров
через триста должен быть тупик и ее дом....
Ничего подобного! Хортов оказался на Шмитовском проезде, которою не
переезжал. Полагая, что свернул не в тот переулок, он вернулся назад к
набережной, еще раз проверил улицу и поехал тихо. И все равно первый
поворот направо оказался тем же проездом, но никак не тупиком - впереди
мелькали фары машин на Шмитовском. Тогда он притерся к обочине, вышел и
отправился пешком. Те самые многоэтажки, выбоина на асфальте, в которую
попал на обратном пути, а во г и газон с его следом разворота!
- Эй, дяденька! Ты что потерял?
За спиной стоял человек с трубкой в зубах - Петрович, который
встретился ему возле рынка в Кузьминках.
- Да так... Здесь дом был, странный такой, с виноградными лозами по
стенам...
- Был. Да его же снесли еще в прошлом году.
- Я его видел двадцать минут назад!
- Это бывает, - шваркнул трубкой и выпустил голубое облако дыма. -
Дом сносят, а образ его остается, и долго еще люди видят призрачные
очертания, жильцов. Даже мебель, кран на кухне капает... Человек умирает,
а душа живет среди живых.:. Наверное, туда вошла женщина, и ты ее потерял?
- Вошла женщина...
- Купи мне бутылочку, и я покажу, где она.
- Но тут... нет магазинов. Возьми деньгами!
- Нет, я деньгами не беру.
- Сейчас я сбегаю!..
- Ты ж не пацан, за бутылками бегать, - строго сказал Петрович. -
Ладно, я тебе и так покажу. Как она выглядит? Волосы такие... и алмазы
сверкают?
- Да! Да! Точно!
- Жила в седьмой квартире?
- Сказала, в седьмой... Он достал изо рта трубку, указал чубуком в
лоб Хортова.
- Она у тебя здесь. А ты ищешь...
И пошел к подъезду многоэтажки, помахивая пустой кошелкой.
Андрей постоял на середине проезда, озираясь вокруг, и тихо побрел к
машине, убеждая себя, что ничего страшного не случилось. И все равно
чувствовал разочарование и неотступное желание еще раз проехать от
набережной, может быть, остаться на всю ночь, успокоиться, побродить по
этому району...
Стиснув зубы, он погнал к себе на Чистые Пруды, стараясь не думать о
Даре, и это ему удавалось, пока он не приехал на свою улицу.
В хрущевские времена между огромными сталинскими монстрами втиснули
четыре блочных пятиэтажки, и они выглядели ничуть не лучше того
призрачного строения с виноградником. Когда-то посаженные деревца между
домами вымахали выше крыш, и при каждом хорошем ветре начинался лесоповал,
балконы сшибало, как шишки. Хортов жил в таком изуродованном доме в
глубине двора, и чтобы проехать к нему, следовало нырнуть под арку
сталинской крепости, уйти в дальний угол и уже оттуда, мимо мусорных
контейнеров, - к своей "ракушке".
До нее оставалось двести метров, а он сидел в машине и испытывал
страстное желание вернуться, ибо чувствовал неясный, детский страх,
одиночество и полную незащищенность. А надо было сейчас повернуть налево и
въехать во двор. Арка напоминала черную нору, за которой обрывался всякий
свет, и оттуда, из тьмы, исходила опасность. Ее невозможно было ни
пощупать, ни понюхать, однако ощущение жути напоминало холодный
сквознячок, несомый из мрачной дыры.
Хортов стиснул руль, резко встряхнулся, будто разгоняя сон, и в
голове, на миг прояснившейся, еще крепче утвердилась мысль - не заезжать
во двор!
Он осторожно вышел из машины, запер дверцу ключом и зашел в тень
деревьев. На улице было пусто, в свете далекого фонаря поблескивали
автомобили на стоянке, несмотря на второй час ночи, во многих окнах горел
свет. Совершенно мирная картина... И все-таки Андрей не пошел под арку -
свернул к магазину в горце здания и, обойдя его. оказался в тылу своего
дома. Косой отблеск рекламы пронизывал листву деревьев и едва доставал
земли, и только у одного подъезда в соседнем доме горела лампочка. Даже
при таком освещении было видно, что двор пуст. Прячась за деревьями,
Хортов двинулся к торцовой стене, и тут заметил, что за его "ракушкой"
стоит не белая соседская шестерка, как всегда, а нечто приземистое,
вытянутое и темное. Все места во дворе давно были захвачены, забиты на
веки вечные и разве только случайный залетный мог залезть на чужую стоянку.
Или сосед разбогател и купил иномарку.
Андрей затаился в трех шагах у стены, прижавшись к дереву.
Показалось, за стеклом чужой машины зардел огонек - то ли сигарета, то ли
отблеск красной лампочки сигнализации.
Или почудилось...
Тем часом под аркой вспыхнули фары, и, шаря темноту, свет побежал по
двору, выхватывая стволы деревьев. Хортов переместился к стене и в этот
миг увидел, как из неизвестной машины осторожно вышел человек и встал за
"ракушку". На белом фоне оцинкованного железа хорошо различалась его
фигура. Автомобиль проехал мимо, затем повернул к сталинскому дому, на
котором блистала световая реклама. Человек вернулся было назад, однако
склонился к открытой дверце и через несколько секунд направился в сторону
Хортова. Была ещё надежда, что он выйдет на дорогу, где только что прошла
"Нива", - он забирал влево, но как оказалось, лишь для того, чтобы обойти
вросшую в землю детскую площадку.
Бежать или прятаться не хватало времени, да и могли заметить из
машины. Андрей закачался, забурчал и стал писать на стену.
В левой руке темного, едва различимого человека был пластиковый
пакет, почти пустой, но тяжеловатый.
- Эй, мужик! - каким-то удушливым, злым шепотом сказал он. - А ну,
дергай отсюда!
- Чего? - громко и пьяно протянул Хортов. - Пошел ты!..
Он целил профессионально, в основание горла, и сбил бы одним ударом,
но Андрей мгновенно ушел, перехватил руку и рванул вперед. Неизвестный
вписался головой в стену, выбил белесую пыль и осел мешком. Хортов
склонился над ним и ткнулся руками в пакет, вернее, в предмет, лежащий на
нем, - это был пистолет! В машине у "ракушки" хлопнула дверца, но вышел
кто или нет, он не заметил, поскольку отбегал за угол дома. Там он достал
пистолет, судя по дайне, с глушителем, свернув предохранитель, осторожно
передернул затвор. И как оказалось, зря: патрон, бывший в патроннике,
улетел в траву.
Не выпуская из виду двор, Андрей на полусогнутых отошел от дома и
присел за деревом. Его засекли! Пуля ударила на полметра выше, но
стреляющего не было видно, как, впрочем, и не слышно выстрела - только
смачный щелчок по древесине. Хортов перекатился вперед, затем резко назад,
на старое место. Никого вокруг! Черные росчерки древесных стволов, белое
пятно "ракушки" и темная лепеха машины. Он привстал на коленях и обернулся
назад - прямо на него шел человек с вытянутой рукой, но не видел, а иначе
бы уже стрелял - пять метров расстояние!
Скорее инстинктивно и наугад, от живота, Хортов трижды нажал спуск.
Того резко кинуло в сторону, под тень деревьев, впереди была исчерканная
деревьями темнота, да еще слепили отблески рекламы - не рассмотреть!
Андрей кувырком переместился подальше от дома, лег у корневища:
показалось, тяжелый беспорядочный топот двигается в сторону "ракушки".
Тот, что таранил стену головой, все еще лежал, но вроде бы шевелился.
Кувыркнувшись еще трижды, Хортов достиг темной, торца сталинской
крепостной стены и, пригибаясь, отбежал за угол.
И вдруг понял, что нельзя, да и невозможно больше искушать судьбу.
Короткими перебежками он миновал лесное пространство между домами,
заскочил за трансформаторную будку и уже под ее прикрытием рванул через
детскую площадку и соседний двор к старой и разгромленной химчистке.
Там он забрался под лестницу, сел спиной к стене и закрыл глаза...
Через полтора часа Мавр вышел из электрички в Переделкино и долго
бродил по писательскому поселку, пока не отыскал дачу с мезонином, где на
свежеокрашенном фасаде между этажами красовался замысловатый вензель. Мавр
нажал кнопку звонка и подождал несколько минут - никто не вышел. Тогда он
выбрал место и перелез забор.
Должно быть, сработала сигнализация, по периметру изгороди вспыхнули
лампы. Он подошел к дому, и в это время медленно распахнулась дверь и в
Дата добавления: 2015-08-28; просмотров: 24 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |