Среди подходов, задающих алгоритмы понимания С. в культуре, выделяются как наиболее влиятельные морфология О. Шпенглера, с ее вычленением биоморфных первосимволов творчества; марксистская и неомарксистская социология, разоблачающая культурную символику как превращенную форму классовых интересов; структурализм и семиотика (особенно московско-тартуская школа), стремящиеся найти и описать устойчивые закономерности порождения смысла знаками и значащими системами; психоанализ, сводящий символотворчество культуры к защитной трансформации разрушительной энергии подсознательного; иконология (А. Варбург, Э. Панофский), расширившая искусствоведение до общей дисциплины о построении и передаче культурного образа; герменевтика, онтологизирующая символ, перенося при этом ударение не столько на него, сколько на бесконечный, но законосообразный процесс его интерпретации; близкие герменевтике, но полемизирующие с ней диалогизм (М.М. Бахтин, М. Бубер, О. Розеншток-Хюсси) и трансцендентальный прагматизм (К.О. Апель), делающие акцент на непрозрачности и нередуцируемости культурного символа, обретающего смысл в межличностной коммуникации.
Свасьян К.А. Проблема символа в современной философии. Ереван, 1980; Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф: Труды по языкознанию. М., 1982; Ермилова Е.В. Теория и образный мир русского символизма. М., 1989; Свасьян К.А. Философия символических форм Кассирера. Критический анализ. Ереван, 1989; Лосев А.Ф. Из ранних произведений. М., 1990.
[«Философия имени», «Диалектика мифа»]; Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994; Иванов Вяч. И. Лик и личины России: Эстетика и литературная теория. М., 1995; Флоренский П.А. «Иконостас», «Symbolarium» // Флоренский П.А. Соч.: В 4 т. М., 1996. Т. 2; Энциклопедия символизма. М., 1998.
А.Л. Доброхотов
СИМВОЛИЧЕСКАЯ ЛОГИКА — одно из названий современного этапа в развитии формальной логики.
Символы применял в ряде случаев еще Аристотель, а затем и все последующие логики. Однако в современной С.л. был сделан качественно новый шаг: стали использовать языки, содержащие только специальные символы и не включающие слова обычного разговорного языка.
Выражения «современная логика», «математическая логика» и «С.л.» совпадают по своему значению, хотя два последних употребляются реже, чем первое.
СИМЕОН ПОЛОЦКИЙ, в миру Самуил Емельянович Петровский-Ситнианович (1629—1680) — богослов, просветитель, мыслитель. Учился в Киево-Могилянской академии и Виленском иезуитском коллегиуме, принял монашество в 27 лет. По приглашению царя Алексея Михайловича приезжает в Москву, где становится придворным пиитом, воспитателем царских детей, крупнейшим деятелем отечественного барокко, перенесшим латино-пол. новшества в рус. культуру и скрывавшим свою принадлежность к униатскому Базилианскому ордену. Творческое наследие С.П. огромно, часть его сохранилась в рукописях, в т.ч. авторских, часть напечатана в основанной им типографии. Поэтические сб. «Рифмологион» и «Вертоград многоцветный», пьесы «Комедия притчи о блудном сыне» и «О Навуходоносоре», полемический трактат «Жезл правления», переложение в стихах библейского текста «Псалтырь рифмотворная» создали ему славу основателя отечественной силлабической поэзии, крупнейшего просветителя-западника 17 в. Немалое место в творчестве С.П. уделено философии, которую он многопланово квалифицирует, опираясь на Фалеса Милетского (мудрость есть высшая ценность), Диогена (философия научает терпению), Аристиппа (она учит смелости с сильными мира сего), Аристотеля (врачует нравы). Во взглядах С.П. проступает влияние поздней схоластики томистского характера, а также стремление к образно-символической интерпретации бытия. Мир сравнивается с «книгой великой», созданной Творцом и соответствующей библейской Книге Бытия, а душа ребенка — со «скрижалью ненаписанной» (лат. tabula rasa). В панегирике «Орел Российский» воспевается величие принявшего его на службу гос-ва.
Избр. соч. М.; Л., 1953; Вирши. Минск, 1990.
Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982; Татарский И. Симеон Полоцкий. Его жизнь и деятельность. М., 1886.
СИНЕРГЕТИКА (от греч. synergeia — сотрудничество, содействие, соучастие) — междисциплинарное направление научных исследований, в рамках которого изучаются общие закономерности процессов перехода от хаоса к порядку и обратно (процессов самоорганизации и самопроизвольной дезорганизации) в открытых нелинейных системах физической, химической, биологической, экологической, социальной и др. природы. Термин «С.» был введен в 1969 Г. Хакеном. С. как научное направление близка к ряду др. направлений, таких, как нелинейная динамика, теория сложных адаптивных систем, теория диссипативных структур (И. Пригожин), теория детерминированного хаоса, или фрактальная геометрия (Б. Мандельброт), теория автопоэзиса (X. Матурана и Ф. Варела), теория самоорганизованной критичности (П. Бак), теория нестационарных структур в режимах с обострением (А.А. Самарский, С.П. Курдюмов). Термин «С.» иногда используется как обобщенное название научных направлений, в рамках которых исследуются процессы самоорганизации и эволюции, упорядоченного поведения сложных нелинейных систем. С. можно рассматривать как современный этап развития идей кибернетики (Н. Винер, У.Р. Эшби) и системного анализа, в т.ч. построения общей теории систем (Л. фон Берталанфи).
Суть подхода С. заключается в том, что сложноорганизованные системы, состоящие из большого количества элементов, находящихся в сложных взаимодействиях друг с другом и обладающих огромным числом степеней свободы, могут быть описаны небольшим числом существенных типов движения (параметров порядка), а все прочие типы движения оказываются «подчиненными» (принцип подчинения) и могут быть достаточно точно выражены через параметры порядка. Поэтому сложное поведение систем может быть описано при помощи иерархии упрощенных моделей, включающих небольшое число наиболее существенных степеней свободы.
В замкнутых, изолированных и близких к равновесию системах протекающие процессы, согласно второму началу термодинамики, стремятся к тепловому хаосу, т.е. к состоянию с наибольшей энтропией. В открытых системах, находящихся далеко от состояний термодинамического равновесия, могут возникать упорядоченные пространственно-временные структуры, т.е. протекают процессы самоорганизации. Структуры-аттракторы показывают, куда эволюционируют процессы в открытых и нелинейных системах. Для всякой сложной системы, как правило, существует определенный набор возможных форм организации, дискретный спектр структур-аттракторов эволюции. Критический момент неустойчивости, когда сложная система осуществляет выбор дальнейшего пути эволюции, называют точкой бифуркации. Вблизи этой точки резко возрастает роль незначительных случайных возмущений, или флуктуаций, которые могут приводить к возникновению новой макроскопической структуры. Структуры самоорганизации, обладающие свойством самоподобия, или масштабной инвариантности, называют фрактальными структурами. Будучи междисциплинарным направлением исследований, С. влечет за собой глубокие мировоззренческие следствия. Возникает качественно иная, отличная от классической науки картина мира. Формируется новая парадигма, изменяется вся концептуальная сетка мышления. Происходит переход от категорий бытия к со-бытию, событию; от существования к становлению, сосуществованию в сложных эволюционирующих структурах старого и нового; от представлений о стабильности и устойчивом развитии к представлениям о нестабильности и метастабильности, оберегаемом и самоподдерживаемом развитии (sustainable development); от образов порядка к образам хаоса, генерирующего новые упорядоченные структуры; от самоподдерживающихся систем к быстрой эволюции через нелинейную положительную обратную связь; от эволюции к коэволюции, взаимосвязанной эволюции сложных систем; от независимости и обособленности к связности, когерентности автономного; от размерности к соразмерности, фрактальному самоподобию образований и структур мира. В новой синергетической картине мира акцент падает на становление, коэволюцию, когерентность, кооперативность элементов мира, нелинейность и открытость (различные варианты будущего), возрастающую сложность формообразований и их объединений в эволюционирующие целостности. С. придает новый импульс обсуждению традиционных филос. проблем случайности и детерминизма, хаоса и порядка, открытости и цели эволюции, потенциального (непроявленного) и актуального (проявленного), части и целого.
Хакен Г. Синергетика. М., 1980; Он же. Синергетика. Иерархии неустойчивостей в самоорганизующихся системах и устройствах. М., 1985; Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. М., 1986; Николис Г., Пригожин И. Познание сложного. М., 1990; Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Синергетика как новое мировидение: диалоге И. Пригожиным // Вопросы философии. 1992. № 12; Князева Е.Н., Курдюмов С.П. Законы эволюции и самоорганизации сложных систем. М., 1994; Капица С.П., Курдюмов С.П., Малинецкий Г.Г. Синергетика и прогнозы будущего. М., 1997; Онтология и эпистемология синергетики. М., 1997; Режимы с обострением. Эволюция идеи: Законы коэволюции сложных структур. М., 1998; Князева Е., Туробов А. Единая наука о единой природе // Новый мир. 2000. № 3.
Е.Н. Князева
СИНХРОНИЯ И ДИАХРОНИЯ (от греч. syn — вместе, dia — через, сквозь и chronos — время) — понятия, характеризующие, соответственно, состояние системы, ее функционирование в данный момент, ее историю и развитие от стадии к стадии. Впервые введены основателем структурной лингвистики Ф. де Соссюром, который рассматривал синхронию (С.) в качестве статического аспекта языка, исключающего всякое вмешательство времени, а диахронию (Д.) как эволюцию языка во времени. Для Соссюра С. имеет принципиально системный характер, в силу которого она статична и не обнаруживает тенденции к изменению. В результате внешнего воздействия изменению подвергаются только отдельные элементы, что так или иначе сказывается на всей системе и ведет к ее изменению. При этом рождение новой системы, полагал Соссюр, не детерминируется прежней системой, ее возникновение носит случайный характер. Ввиду этого противопоставление двух понятий — С. и Д. — абсолютно и не допускает компромисса. Попытку объединить в рамках одной дисциплины С. и Д. Соссюр считал фантастическим предприятием. В то же время он рассматривал С. и Д. как дополнительные категории: пренебречь одной из истин «значило бы видеть лишь половину действительности». В дальнейшем видные структуралисты подвергли сомнению соссюровскую дихотомию статического и исторического подходов. Так, Р. Якобсон писал о вредной иллюзии существования пропасти между проблемами С. и Д. По мнению К. Леви-Строса, даже самая элементарная структура родства существует одновременно в синхроническом и диахроническом измерении, а при исследовании мифов лишь изучение истории позволяет выявить структуру, лежащую в основе как С. так и Д. Декларируемый в большинстве случаев абсолютный методологический приоритет С. перед Д. нередко проистекает из смешения понятий. «Было бы ошибочно рассматривать статику и синхронию как синонимы, — считает Р. Якобсон. — Статический срез есть фикция: это лишь вспомогательный метод, но не частная форма бытия». Столь же ошибочным является смешение понятий С. и структуры. Известный тезис, что изучение генезиса структуры возможно лишь на основе предварительного знания этой структуры, отнюдь не эквивалентен тезису абсолютного приоритета С. Структура выступает инвариантным элементом при всех изменениях системы, в то время как С. представляет собой не структуру процесса, а некоторое фиксированное в какой-то момент состояние системы. С этой т.зр. Д. характеризует собою последовательную серию таких состояний, фиксирующих эволюцию данной системы. Глубокие же качественные изменения системы вызываются разрушением ее инвариантного ядра, т.е. изменением самой структуры данной системы, что отнюдь не тождественно Д. Понятие «состояние системы» как раз и фиксирует глубинную связь С. и Д. Лучшее подтверждение тому — порождающая грамматика Н. Хомского, в которой язык рассматривается не в качестве законченных образований, а как динамический процесс порождения новых речевых актов. Хотя порождаемые вариации остаются в одной синхронической плоскости, все же в современной структурной лингвистике эта плоскость, как правило, расщепляется на статику и динамику, в связи с чем структурная лингвистика определяется как наука о диахроническом аспекте С. языка. Хомский указывает на то, что его порождающая грамматика, учитывающая творческий аспект языка, является некоторым образом продолжением концепции языка В. Гумбольдта, согласно которой язык следует рассматривать не как результат порождения, а как сам процесс порождения.
Хомский Н. Логические основы лингвистической теории // Новое в лингвистике. М., 1965; Леви-Строс К. Структурная антропология. М., 1983; Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. М., 1983.
B.C. Черняк
СИТУАЦИОННАЯ МЕТОДОЛОГИЯ (англ. case studies) -междисциплинарная методология анализа индивидуальных субъектов, локальных групповых мировоззрений и ситуаций, используемая в клинической психологии, социологии, этнографии, ряде современных эпистемологических течений (когнитивной социологии, антропологии познания).
Термин «См.» возник, по-видимому, в юридической и клинической практиках (некоторые значения англ. слова «case» подчеркивают индивидуальность, персонифицированность объекта: «прецедент», «лицо, находящееся под наблюдением»). Сама идея См. восходит к «идиографическому методу» баденской школы неокантианства и герменевтике В. Дильтея, биографическим исследованиям творческого процесса (К. Ломброзо, Ф. Гальтон, Л. Терман). Эта идея включает убеждение в уникальности культурного объекта, невозможности его объяснения на основе общих законов. В См. понимание и феноменологическое описание рассматриваются как оптимальные методы анализа: считается, что событие ситуационно (т.е. изменчиво и локально) детерминировано. «Нам придется принять во внимание ситуационную детерминацию в качестве неотъемлемого фактора познания — подобно тому, как мы должны будем принять теорию реляционизма и теорию меняющегося базиса мышления, — пишет К. Манхейм, —...мы должны отвергнуть представление о существовании «сферы истины в себе» как вредную и недоказуемую гипотезу».
Различаются два типа ситуационных исследований — текстуальные и полевые (возможно их объединение). Пример первых — работы историка А. Койре, вторых — антрополога М. Дуглас. Все они содержат элементы микросоциологического подхода, т.к. локальной детерминации, «внутренней социальности» придается приоритетное значение. Последняя понимается как замкнутая система неявных предпосылок знания, складывающихся под влиянием специфических для данной группы и ситуации форм деятельности и общения, как «концептуальный каркас» и социокультурный контекст, определяющий значение и смысл отдельных слов и поступков. Многообразие и нередуцируемость ситуаций и субъектов имеют фундаментальный характер, из чего следует предпочтение дескриптивного метода анализа знания нормативному.
Тенденции историзации и социологизации эпистемологии побуждают Д. Блура, Г. Коллинза, М. Малкея, К. Кнорр-Цетину, Б. Латура, С. Вулгара и др. обратиться к ситуационным исследованиям как альтернативе методу рациональной реконструкции истории науки К. Поппера. Образец См. обнаруживается в анализе языковых игр Л. Витгенштейна. Согласно последнему, значение терминов языка возникает в ситуациях их употребления. По аналогии с витгенштейнов-ским рассмотрением различных языковых ситуаций как разных форм жизни ситуационные исследования раскрывают содержание некоторой системы знания в контексте конечного набора условий, исходя из того, какие социокультурные функции она выполняет.
Методология ситуационных исследований переворачивает традиционное отношение между эпистемологией, с одной стороны, и историей и социологией знания — с др., как между общим и частным. Исторические и социологические примеры теперь не столько подтверждают или иллюстрируют теорию познания, сколько «показывают» (по Витгенштейну) многообразие типов и форм знания, образующее реальный познавательный процесс. Тем самым оказывается влияние на теоретический статус эпистемологии, в которой начинают преобладать не теории, а методы и подходы.
СКЕПТИЦИЗМ (от греч. skeptikos — рассматривающий, исследующий) — филос. направление, подвергающее сомнению возможность познания реальности или какого-то ее фрагмента. С. может касаться границ знания и утверждать, что никакое знание вообще или никакое абсолютное, несомненное, полное или совершенное знание недоступно человеку; что никакое знание, если даже оно достигается, не может быть признано таковым; что никакое несомненное знание, касающееся определенных объектов (напр., Бога, самого себя, ценностей, мира в целом, причинности и т.п.), не является достижимым; что отдельные типы знания не могут быть получены определенными методами (напр., с помощью рассуждения, вывода, прямого наблюдения и т.д.). С. может относиться к методу получения знания и утверждать, что каждая гипотеза должна подвергаться никогда не завершающимся проверкам; что все методы получения знания не дают несомненных результатов; что знание во всех или в определенных областях опирается на недоказуемые предположения и т.д.
Начало антич. С. положил Пиррон из Элиды в кон. 4 в. до н.э. Основываясь на учении Демокрита о недостоверности чувственного познания, скептики отрицали возможность получения достоверного знания. Они отвергали движение и становление, существование причин явлений, отрицали объективное («по природе») существование добра и зла, и т.д.
СЛУЧАЙНОСТЬ — филос. категория для обозначения таких связей между явлениями реального мира, которые в одних условиях могут осуществиться, а в других — нет. В противоположность этому, когда такая связь осуществляется неизбежно и всегда, то ее определяют как необходимую (см.: Необходимость). Отсюда следует, что С. и логически, и исторически нельзя рассматривать в отрыве от необходимости, а тем более противопоставлять ей. Такое противопоставление всегда приводило к одностороннему, а следовательно, ошибочному взгляду на мир.
В истории философии подход к определению С. зависел от характера или типа того мировоззрения, в рамках которого она рассматривалась. Так, в механистической картине мира, где господствовала концепция «жесткого» детерминизма, случайные явления либо отрицались вообще, либо под ними подразумевались явления, причины которых были неизвестны. Считалось, что как только эти причины будут найдены, явления автоматически окажутся необходимыми. Напр., 77. Гольбах категорически утверждал: «Ничего в природе не может произойти случайно; все следует определенным законам; эти законы являются лишь необходимой связью определенных следствий с их причинами». Такой взгляд на С. находился в полном согласии с научными представлениями и картиной мира естествознания 17—18 вв. Классическое естествознание и прежде всего механика анализировали только такие процессы, результаты которых можно было предсказать с полной достоверностью. Хотя ученые осознавали приближенный характер подобных представлений в применении к действительности, в теории продолжали придерживаться концепции «жесткого» детерминизма. Наиболее ясно ее выразил П. Лаплас, по фамилии которого такой детерминизм часто называют лапласовским: «Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движения величайших тел Вселенной, наряду с движением легчайших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверным, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором».
Однако концепции «жесткого» (лапласовского) детерминизма и механистического мировоззрения в целом все больше и больше приходили в противоречие с реальными явлениями и событиями, которые стали изучаться в физике, биологии и социальных науках. С. все настойчивее вторгалась в науку и требовала своего исследования. Если считать все явления, процессы и связи между ними только необходимыми, остается непонятным, как может возникать новое в мире. О такой возможности догадывались еще некоторые антич. материалисты. Так, Лукреций в поэме «О природе вещей» вынужден был допустить произвольное отклонение в движении атомов, т.е. С. чтобы сохранить возможность появления новых вещей в мире. В настоящее время конструктивная роль С. ее значение для объяснения возникновения нового в развитии находят все большее признание в науке.
Количественным анализом случайных событий занимается математическая теория вероятностей, которая оценивает степень возможности появления таких событий. Практика показывает, что чем чаще появляется событие при данных условиях наблюдения, тем выше степень его вероятности. На этом исходном положении основывается статистическая интерпретация вероятности, которая рассматривает не отдельные случайные события, а случайные события массового, повторяющегося характера. Именно такие события исследуют современное естествознание и общественные науки. Хотя поведение отдельного элемента или некоторого ансамбля остается при этом случайным, но совокупное взаимодействие большого числа случайностей дает возможность оценить вероятность устойчивого поведения всего их ансамбля в целом. Т.о., именно в результате взаимодействия множества случайностей возникает определенная регулярность и устойчивость в поведении или функционировании совокупности или системы, которую называют статистической закономерностью.
Лаплас П.С. Опыт философии теории вероятностей. М., 1908; Гольбах П. Избр. антирелигиозные произв. М., 1934. Т. 1; Сачков Ю.В. Вероятностная революция в науке. М., 1999.
Г.И. Рузавин
СМЫСЛ — внутреннее содержание, значение ч.-л., то, что может быть понято. В семантике логической общее значение языковых выражений расщепляют на две части: предметное значение и С. Предметным значением (объемом, денотатом, экстенсионалом) некоторого выражения называют тот предмет или класс предметов, который обозначается данным выражением.
Вместе с тем каждое выражение несет в себе мысленное содержание, которое и называют С. Понять некоторое выражение — значит усвоить его С. Если С. усвоен, то мы знаем, к каким объектам относится данное выражение, следовательно, С. выражения задает его предметное значение. Два выражения могут иметь одно и то же предметное значение, но различаться по С. Напр., выражения «самый большой город в России» и «город, в котором родился А.С. Пушкин» обозначают один и тот же объект — город Москву, однако обладают разными С. Значением предложения обычно считают его истинное значение — истину или ложь; С. предложения — выражаемую им мысль. Т.о., все истинные предложения имеют одно и то же значение и различаются только своим С.; то же самое относится и к ложным предложениям. Анализом проблем, встающих в связи с попытками точно определить понятие С. для различных типов языковых выражений, занимается специальный раздел логической семантики — теория С.
В повседневной речи и в философии понятие С. используется в разных значениях. Говорят о С. художественного произведения, о С. действия, поступка, о С. жизни, о С. истории, о здравом С. и т.п. Ясно, что во всех этих выражениях слово «С.» употребляется для обозначения весьма разных вещей. Задача точного и ясного определения понятия «С.» до сих пор еще далека от решения.
Павиленис Р.И. Проблема смысла. М., 1983.
СМЫСЛ ИСТОРИИ — одно из ключевых понятий философии истории, характеризующее ту цель, которая стоит перед человечеством и которую оно стремится реализовать в ходе своей постепенной эволюции. Цель — как истории, так и любой человеческой деятельности — представляет собой одну из разновидностей ценностей. С.и. означает, т.о., направленность ее на какие-то ценности.
Выделяют четыре основные позиции в решении вопроса о С.и.:
1) история наделена объективным смыслом, поскольку она является средством для достижения определенных ценностей (таких, как, скажем, свобода, всестороннее развитие человека, его благополучие и т.п.), реализация которых хотя и является итогом исторического развития, но не зависит от планов отдельных людей и их групп, от их понимания истории и от их сознательной деятельности;
2) у истории объективно есть смысл, т.к. она является ценной сама по себе, в каждый момент ее существования, причем эта внутренняя ценность совершенно на зависит от людей и их групп, которые могут как понимать смысл и ценность истории, так и не понимать их;
3) история имеет субъективный смысл как средство достижения тех идеалов, которые вырабатывает само человечество и которые оно стремится постепенно воплотить в жизнь в ходе своей деятельности;
4) у истории есть субъективный смысл, поскольку она позитивно ценна сама по себе, и эта ее ценность придается ей не извне, а самими людьми, живущими в истории, делающими ее и получающими удовлетворение от самого процесса жизни.
О первых двух позициях можно сказать, что история наделена смыслом, независимым ни от человека, ни от человечества в целом. Ход истории предопределен, ее ценность в качестве средства или самой по себе существует независимо от к.-л. планов или действий людей. Согласно двум последним позициям, сам человек придает истории смысл, делая ее средством достижения каких-то своих идеалов или считая ценностью сам по себе процесс исторического существования. Первые две позиции характерны для сторонников коллективистических (закрытых) обществ, полагающих, что история реализует определенное предназначение. Позиции, усматривающие в истории субъективный, задаваемый самими людьми смысл, разделяются обычно сторонниками индивидуалистических (открытых) обществ, исходящими из идеи самоконституирующегося человечества (см.; Индивидуалистическое общество и коллективистическое общество).
Хорошими примерами первой позиции в вопросе о С.и. служат религиозные концепции истории. Так, иудеи, исходя из своего понимания призванности, отраженного в книгах пророков, усматривали объективный С.и. в установлении господства Яхве над всеми народами. Человек может пытаться способствовать этому процессу или, напротив, препятствовать ему — от этого ничего не зависит. История, написанная в соответствии с христианскими принципами, также является провиденциальной и апокалиптической. Она приписывает исторические события не мудрости людей, но действиям Бога, определившего не только основное направление, но и все детали человеческой деятельности. В философии истории Г.В.Ф. Гегеля, являющейся модификацией христианской философии истории, история рассматривается как целеполагающее и смыслообразующее поступательное движение. «Мир не предоставлен случаю и внешним случайным причинам, но управляется провидением» (Гегель). Ход и развитие мировой истории раскрываются как «разумный прогресс в сознании свободы». Знающая саму себя свобода способна самостоятельно стать действительным миром свободы. Объективный смысл придает истории и К. Маркс: целью и тем самым смыслом истории является будущее «царство свободы», для достижения которого необходимо уничтожение частной собственности и создание бесклассового общества.
Вторая из указанных позиций в вопросе о С.и. видит цель истории не в будущем, а в самой длящейся истории, и вместе с тем полагает, что внутренняя ценность придается истории не человеком, а присуща ей независимо от него. Эта позиция является редкой, поскольку она плохо приложима к реальной истории, переполненной угнетением, войнами и насилием. Можно отметить, что для Маркса объективную внутреннюю ценность имеет не только жизнь в постистории, при коммунизме, но и жизнь в реальной истории, однако только при условии, что эта жизнь сознательно посвящена борьбе за высокие коммунистические идеалы, т.е. идет по линии действия законов истории и согласуется с ее конечной целью.
Согласно третьему из возможных ответов на вопрос о С.и., история имеет инструментальную цель и является средством достижения тех идеалов, которые вырабатывает сам человек. Эти идеалы могут быть коллективистическими (построение некоего совершенного общества, способного безоблачно существовать тысячелетия), или индивидуалистическими (последовательное и постепенное усовершенствование имеющегося общества), или промежуточными между открытым коллективизмом и ясно выраженным индивидуализмом. В частности, К. Ясперс в числе тех субъективных внешних ценностей, или целей, которые чаще всего выдвигаются индивидуалистическим обществом в качестве основных ориентиров своей деятельности, называет: цивилизацию и гуманизацию человека; свободу и сознание свободы; величие человека; открытие бытия в человеке и др. Все эти цели историчны. Они «могут быть достигнуты в каждую эпоху, и действительно — в определенных границах — достигаются; постоянно теряясь и будучи потерянными, они обретаются вновь. Каждое поколение осуществляет их на свой манер» (Ясперс). Субъективный смысл придает истории К. Поппер: «Хотя история не имеет цели, мы можем навязать ей свои цели, и хотя история не имеет смысла, мы можем придать ей смысл». Поппер отбрасывает старую, коллективистическую по своей сути идею о том, что высший суд — это суд истории. Высшим судьей своей жизни и своей истории является сам человек, поскольку именно он своей деятельностью, направленной на реализацию определенных идеалов, делает историю оправданной или неоправданной.
Дата добавления: 2015-08-27; просмотров: 55 | Нарушение авторских прав
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |