Вы говорите, жизнь была организована мамой. А отец?

– Он целиком доверил ей дом и детей. Она делала что хотела. Хотя во многом советовалась со своим старым другом Региной Глаз, педагогом. Та была последователем Штайнера. Нас учили с самых ранних лет ритму и музыке. И, помню, я могла записывать ноты, простую мелодию. Потом, правда, забыла, как это делается. С самого раннего возраста нам давали все возможное. Но потом все прекратилось, и мы пошли в обычную школу. Брат до 11 лет получил намного больше, чем я. Я хорошо помню мое детство. Оно было замечательным именно благодаря маме.

Вы рожали в «кремлевке» вместе с дочерью Молотова – тоже Светланой. Когда она родила, гордый Вячеслав Михайлович приехал поздравить ее в роддом. Ваш отец даже не позвонил. Вас это сильно задело?

– Это было грустно. Но я понимала и знала, что Вячеслав Михайлович очень хороший отец. У Светланы Молотовой были более близкие отношения и с матерью, и с отцом, чем у меня. Ее мать тогда находилась в ссылке, и Вячеслав Михайлович уделял дочери больше внимания, чем обычно. Из родильного дома я вернулась домой. Но мой отец не увидел Катю ни когда она родилась, ни через год, ни через два... Только когда ей исполнилось пять или шесть лет. Он жил на своей даче, а мы жили в городе, в Кремле. Семьи как таковой уже не было.

Иногда все-таки ему нужна была ваша теплота?

– Да, я думаю, нужна. Из всех живущих я единственная помню, что он мог быть нежным, внимательным, потому что я напоминала ему мать. Память о матери была ему дорога. Ему хотелось, чтобы я была преданной дочерью, не выходила замуж, занималась лишь тем, что ему интересно. Он отправил меня учиться на истфак, а я хотела заниматься литературой и иностранными языками. История меня интересовала мало. Я уже подала на филфак, а он сказал: пойди и переподай. Спорить было нельзя. Я пошла – и это был стыд. «А почему вы это делаете?» – спросили на факультете. «Потому что мой отец так хочет». Но он проявлял иногда удивительную нежность к моим детям, к дочери Якова – Гуле. Это было всего раза два или три.

Последние годы он жил один на своей даче и совершенно очерствел. А когда жива была мама, наш дом был полон: мамина сестра, брат – все были там. Одна наша родственница вела дневник, который, кстати, был опубликован в журнале «Источник». Так вот она всегда помнила отца как очень открытого, радушного человека. После маминой смерти все изменилось.

Сталин не видел своих внуков, покуда им не исполнилось пять-шесть лет, – так проявлялось его отношение к вашему первому мужу, Григорию Морозову?

– Нет, это был образ жизни. Отец жил на даче, мы – в Кремле.

Дата добавления: 2015-11-04