Глава 22. Цели

Когда Брюсу исполнилось двадцать два, он после трех лет пребывания в Америке стал применять принципы позитивного мышления в своей жизни. Он поставил себе цель сделать кунг-фу таким же популярным видом, как каратэ, с сетью школ по всей стране. Он мысленно видел свою будущую роскошную жизнь и будущую семью. Он также видел себя, преодолевающего все препятствия на пути к его конечной цели — успокоению разума. Но эта жизненная сила в конце концов привела Брюса туда, где от жизни ему досталось не только самое лучшее, но и самое худшее.

Однажды Брюс подписал свою фотографию для Джеймса Ли, закончив такими словами: «Обстоятельства? Черт, их создаю я сам!» Однако сейчас «обстоятельства» уже не были в его воле; они превратились в отвратительные вторжения в приватную и простую жизнь, к которой он хотел бы вернуться. Испытав отрицательную сторону «успеха», он понял, что его следует избегать, а также болезненно осознал, что его ожидания разошлись с реальностью.

Брюсу постоянно досаждали люди, которые представлялись его друзьями, или друзьями его друзей, или отдаленными родственниками перед тем, как предложить какую-нибудь сделку или просто попросить в долг — у всех была одна и та же фальшивая улыбка, которую он стал ненавидеть. Оставались лишь немногие, с кем Брюс мог говорить, не опасаясь, что ему предложат очередную сделку.

В Гонконге, где бы ни появился Брюс, собиралась огромная толпа. Он мог есть только в ресторанах с отдельными кабинетами, но даже там все официанты сбегались за автографами.

Брюс начал пить, и однажды за обедом выпил двадцать чашечек саке. Если раньше Брюс поддерживал свою жизнеспособность женьшенем и «королевским желе», витаминами и травяным чаем, то сейчас он пил жидкости куда более крепкие и жевал коноплю, чтобы расслабиться. Его лицо стало бледным и скучающим.

Брюс стал проводить ночи вне дома. Страдая от бессонницы, он иногда шел на студию, где проводил еще одну напряженную ночь, работая над идеями к «Игре со смертью». Иногда он шел… куда-нибудь еще.

Подобно тому как жизнь предложила Брюсу Ли одновременно свои лучшие и худшие стороны, Брюс предложил ей в ответ свои собственные лучшие и худшие стороны. Колебания его настроений стали более отчетливыми; однажды он заявил, что все еще хочет сниматься, но только не в фильмах о боевых искусствах — добавляя, что интерес публики к фильмам о кунг-фу не продлится больше трех лет. Наряду с этим он часто утверждал, что его цель — просвещать зрителей с помощью своих фильмов, чтобы объяснить им, что боевые искусства — это не просто драки.

Бывали моменты, когда Брюс не видел границ своим возможностям; через миг он уже не был уверен, что у него хватит сил эти возможности реализовать. Чем большего он достигал, тем сильнее он чувствовал необходимость двигаться дальше.

Он перебивал людей, заявляя им, что «попытка расслабиться» — это логическое противоречие. Даже друзья Брюса стали воспринимать его по-разному: придавленного огромной ношей или бесцельно мчащегося куда-то. Брюс вспомнил совет Ип Маня, который тот дал ему двадцать лет назад — никто не в состоянии справиться с проблемами, атакуя их в лоб; нужно течь рядом с ними. Применив эту мудрость к своей беспокойной жизни, Брюс нашел ответ в приспособлении к скорости происходящих вокруг него перемен. Даже мать Линды выразила беспокойство о Брюсе. Она сказала Таки: «Он худеет на глазах. Посоветуй ему отдохнуть, тебя он послушает». Но Брюс не мог остановиться.

Печальнее всего для Брюса было то, что отношения с людьми у него усложнились растущей подозрительностью. Брюс сказал Томасу Чэню, актеру, который снимался с ним в «Яростном кулаке», что перед ним, если он пожелает, откроются огромные богатства; но люди, предлагающие ему эти деньги, считают, что этим они могут купить Брюса и превратить его в свою собственность, «Я должен быть очень, очень осторожен», — добавил он. Хотя перед ним и «открывались огромные богатства», Брюс все же переживал, что «кое-кто в Гонконге» его надул.

Друзьям оставалось только наблюдать за растущей отчужденностью Брюса, Фред Вейнтрауб говорит, что Брюс стал совершенно другим человеком по сравнению с тем, каким он был всего несколько недель назад в Лос-Анджелесе, добавляя, что он утратил свое дружелюбие и держал всех на расстоянии, «В те несколько месяцев перед смертью Брюс Ли остро чувствовал свое одиночество, — говорит Нора Майо. Он изменился. Он часто звонил мне и говорил, что чувствует себя одиноким. Я сказала ему: «Никто просто не осмеливается к тебе приблизиться!» Он смущенно спросил: «Почему? Почему я чувствую, что у меня нет ни одного настоящего друга, хотя вокруг меня так много людей?» — «В этом нет ничего странного, — ответила я. — Ты превратился в кумира. Люди только льстят тебе, и поэтому ты их презираешь. С другой стороны, когда они тебя критикуют, ты обижаешься. Ты — жертва отавы».

Возможно, теперь у него появился повод вспомнить слова матери. Когда он в десятилетнем возрасте заявил ей о своих планах, она ответила: «Жизнь знаменитых кинозвезд не так приятна, как ты думаешь. Их жизнь ненормальна».

Говорит Грэйс Ли:

С приходом славы он становился все тоньше и тоньше.

Когда он вернулся в Лос-Анджелес со съемок «Пути дракона», он сильно похудел. Я сказала ему: «Тебе надо расслабиться и хорошо отдохнуть». Меня очень тревожило его здоровье. Потом он начал съемки «Появления дракона».

Когда я снова увидела его в мае 1973 года, я не могла поверить, что человек, стоящий передо мной, был моим сыном — так он изменился, Он сказал мне, что жить ему осталось немного, так как врачи в Гонконге обнаружили что-то серьезное в его голове. Он сказал: «Мама, не беспокойся о своем будущем, с деньгами проблем не будет». Я его сразу же прервала и претила ему говорить подобные вещи.

Мария И также заметила тревожный признак:

Перед смертью у него стала развиваться амнезия (потеря памяти). После съемок «Большого босса», когда я приходила к нему на студию, он часто доставал фотографию своей машины и хвастался ею. Так повторялось несколько раз в течение дня, потому что он каждый раз забывал, что уже показывал мне фотографию. Я чувствовала себя очень неудобно.

16 июля 1973 года на Гонконг надвигался сильный тайфун.

Брюс позвонил Единорогу в одну из гостиниц Манилы, что обошлось ему в двести долларов. Он бессвязно объяснил другу, что его беспокоят ужасные головные боли.

Вернувшись в Гонконг из Лос-Анджелеса после кризиса, Брюс сказал своему брату Питеру, что надеется дожить до ста лет. Он даже нарисовал себя в облике мудрого монаха-даоса.

Чаку Норрису он сказал, что планирует оставить карьеру к тридцати пяти, провести лет десять с растущей семьей, а затем посмотреть, что он может сделать для общества, — добавляя с надеждой, что люди не станут ожидать от него слишком многого.

Но все это было далеко в прошлом, когда утром 20 июля 1973 года Брюс обдумывал письмо к своему адвокату в Лос-Анджелесе. По-видимому, ожидались большие перемены. В начале письма Брюс говорит о встрече с Рэймондом Чжоу, чтобы «выслушать» того. Он перечисляет пять интересующих его сделок и предвидит, что выходные будут заняты их рассмотрением, выработкой налогового плана и вопросами, связанными с одеждой и книгами. Далее в письме приводятся детали лихорадочного рекламного тура с фильмом «Появление дракона», включая поездку в Нью-Йорк на «Шоу Джонни Карсона». Брюс добавляет, что к 24 августа он будет готов вернуться в Гонконг — «надеюсь, не по частям».

Говорит Таки Кимура:

Каждую неделю возникали новые слухи. Кто-то говорил мне, что видел, как Брюса убили на соревнованиях на прошлой неделе, и подобную чепуху я слышал отовсюду. Как-то раз один из моих рабочих сказал мне: «Брюс Ли умер — об этом пишут все газеты». Я даже не удосужился проверить.

Потом мне позвонила мать Линды и сказала…

Дата добавления: 2015-11-04