Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 3 страница

Она подошла к нему, неся тарелки и столовые приборы. Мерцающее пламя масляных ламп выгодно подчеркивало ее красоту. Как всегда при появлении Марам он почувствовал сильное возбуждение.

— Ты знаешь, мы два сапога пара. — Она выпрямилась, поставив тарелки на стол. Амджад услышал, как тихо звякнула посуда, хотя в принципе не должен был слышать это из-за завывания ветра снаружи. — Меня называют Шагарет Ад'Ур, а тебя — Шахраяр;

Амджад знал, что эти слова — синонимы. Он присел за стол, а она отправилась за едой.

Шагарет Ад'Ур буквально означало «дерево жемчуга». Этим именем называлась историческая персона, которая правила регионом после смерти мужа. После того как ее вынудили снова выйти замуж, она узнала, что ее муж предпочитает ей первую жену, и приказала его убить. В конце концов первая жена и ее рабыни убили Шагарет Ад'Ур, забив до смерти деревянными башмаками.

Марам подала еду, потом села на груду подушек на полу напротив Амджада. Он посмотрел на стол.

Она красиво и изысканно оформила простые блюда. Да, Марам не была избалованной принцессой, как Салма. А это означает одно — Марам гораздо опаснее. Ему не следует об этом забывать.

Амджад обмакнул высушенный на солнце хлеб в пюре из нута.

— Очень уместное сравнение. Только я никого не убивал. В любом случае — не буквально.

Она улыбнулся ему, опуская свой хлеб в пюре:

— Я имела в виду не историческую точность, а общий клеветнический оттенок. Я конечно же не стала бы править после смерти дяди Зияда и не убила бы следующего мужа. Кроме того, у дяди не было первой жены, которая бегала бы за мной с башмаками.

Вкусное сливочное пюре из нута таяло во рту...

— Ты понимаешь, до чего жутко слышать, как ты называешь бывшего мужа дядей? — спросил Амджад.

Прожевав, Марам выпрямилась и впервые за все время серьезно посмотрела на Амджада золотистыми глазами:

— Итак, ты считаешь, будто знаешь мою историю? Расскажи ее мне.

— Вероятно, мне следует подождать, пока ты наешься, — ответил он, но Марам повелительно взмахнула рукой. Он поднял брови и с неторопливой небрежностью, продолжая ужинать, сказал, растягивая слова: — Ты и твой отец сумели заставить овдовевшего, пребывающего в депрессии хрупкого наследного принца вашего эмирата жениться на тебе. Брак позволил твоему отцу опередить двух других претендентов на трон и стать правителем эмирата после смерти принца Зияда. Конец истории.

— Это все, о чем ты знаешь? Ты основываешься на слухах? — Марам наклонила голову набок, и копна золотисто-каштановых шелковистых волос упала ей на плечо.

У Амджада екнуло сердце.

Марам продолжала ужинать, погрузившись в неприятные размышления. Потом она снова подняла на него глаза, и в душе Амджада проснулись давно забытые чувства.

Стыда? Сочувствия?

Она выдохнула:

— Ну и что тебе известно о том, как я жила до приезда в Оссайлан?

Гнетущие ощущения заставили Амджада говорить холоднее и язвительнее:

— Ты росла в Штатах с матерью-одиночкой, пока тебе не исполнилось двенадцать лет. Твоя мать в третий раз вышла замуж и отправила тебя к твоему биологическому отцу — принцу Юсуфу. Шесть лет спустя он выдал тебя замуж за своего двоюродного брата, который был намного старше тебя. Шесть лет в браке пролетели быстро, потом «дядя Зияд» сдох, и твой отец благодаря махинациям стал править эмиратом. Ты пренебрегла трауром и сбежала в Штаты, где нашла едва вступившего в законные права наследника-сосунка. Через неделю ты вышла за него замуж, несмотря на сопротивление его семьи. В течение трех месяцев, стараясь освободить его из твоих щупалец, семья лишила его состояния. Тактика сработала — ты развелась с ним чуть ли не на следующий день. Через пару лет, в течение которых твоя жизнь проходила в среде жестоких политиков и бизнесменов, ты вернулась в эмират, чтобы стать мозговым центром для своего отца.

Пока он говорил, выражение ее лица постоянно менялось. Уныние сменилось изумлением, а потом удовольствием. Когда он снова приступил к еде, она предложила ему продолжать говорить. Но Амджад подал ей знак, что закончил.

Она широко улыбнулась:

— Уф! По твоим рассказам я такая... интересная.

Он постарался улыбнуться как можно лучезарнее:

— Ты? Ты интересна так же, как смертельная болезнь.

Марам рассмеялась. Ее действительно было трудно обидеть.

— А ты представил меня такой... сильной. Такой опасной. Я почти сожалею о том, что ты ошибся. Но я совсем не опасная.

— Конечно. Так сказала тигрица перед тем, как сожрать очередную жертву.

Она улыбнулась терпеливо и снисходительно:

— Хочешь узнать, что было на самом деле?

— Предлагаешь послушать твою версию, да?

— Раз это моя история, то я имею право на собственную версию.

— Если она имеет отношение к реальным событиям.

— А ты останови меня, когда мой рассказ покажется тебе вымыслом.

— Хочешь, чтобы я постоянно тебя прерывал?

Широко растянув губы в улыбке, Марам подала десерт, затем уселась на подушки и начала говорить:

— До того как мне исполнилось двенадцать лет, моя мама переходила с одной низкооплачиваемой работы на другую, переезжая из одного города в другой, всегда в северном направлении, но для этого у нее была причина. Она все время меняла мужей. У меня сложилось впечатление, что она постоянно искала настоящую любовь и мужчину, который сделает ее жизнь романтическим приключением.

— Первый художественный вымысел, — покачал головой Амджад. — Принц пустынного государства обеспечил бы ее всем, о чем она мечтала. Неужели она не могла поставить ему ультиматум после того, как от него забеременела? Если так, то твой отец оказывается намного умнее, чем я о нем всегда думал.

Она посмотрела на него с мягким упреком, и Амджаду захотелось забрать свои слова обратно.

— Во-первых, мой отец не настолько неумелый правитель, каким ты его представляешь. Во-вторых, «принц пустынного государства» не мог дать моей маме всего, что она хотела. Я имею право рассуждать по этому поводу. Нет ничего романтичного в том, чтобы жить по правилам племени, не говоря уже о деталях вроде того, что надевать, с кем общаться, какие мероприятия посещать, сколько детей рожать и как их воспитывать. — Она помолчала немного. — Моя мать искала романтики и безопасности, а также свободы в повседневной жизни. Она хотела самостоятельно принимать даже незначительные решения и не быть привязанной к одному месту. Я думаю, именно поэтому она так и не сделала карьеру, никогда не задавалась целью купить дом. Не имея ничего, она могла уйти от мужа, не жалея ни о чем. Я была ее единственной обузой. Но я стала независимой в очень раннем возрасте, и она перестала говорить мне, что жалеет о моем рождении...

— Она так тебе говорила?! — изумился Амджад.

— Да. Когда я полностью от нее зависела и ей приходилось тяжело... Но в целом мы жили нормально. Не думаю, что можно многого требовать от девятнадцатилетней матери-одиночки. В конце концов, она стала хорошей матерью для моих братьев и сестер. Просто она родила меня слишком рано, от неподходящего мужчины и при неправильных обстоятельствах.

От ее признаний у Амджада кровь забурлила в жилах.

— Бьюсь об заклад, ты не всегда была так снисходительна к ее истерикам!

— Иногда было нелегко, но родней мамы у меня никого нет, и я люблю ее, несмотря ни на что.

Он поборол желание взять Марам за плечи, встряхнуть и заставить признаться: ее мать не имела права так несправедливо относиться к своей дочери!

Неужели она что-то подсыпала в еду?..

Отлично! Он уже ищет некие сверхъестественные причины влияния на него Марам.

— Ты меня разочаровала, — с отвращением к собственной несдержанности произнес Амджад. — Я думал, ты слишком умная для того, чтобы так кому-то потакать и любить того, кого следует презирать.

— Я была ребенком...

— Ты можешь презирать ее, по крайней мере, теперь.

— Да, она не была идеальной матерью, но и слишком плохой ее назвать нельзя. Она действительно меня любила и любит сейчас.

— Именно поэтому она воспитывала тебя в нищете? Я уже не говорю о богатом отце, которому ты просто не была нужна?

— Все не так... Я — следствие любовной связи, которая была у нее с моим отцом. Маме тогда было восемнадцать лет, но сделала вид, что ей больше. Ее пленил мужчина с экзотической внешностью и необычным акцентом. Он был с ней ласков, делал подарки и водил в рестораны. Затем он попросил ее выйти за него замуж и повез в свою страну. Тебе известно, что Оссайлан тридцать лет назад был совсем иным? Она пришла в ужас, когда поняла, какой будет ее жизнь, если она согласится выйти за него замуж. Женщинам здесь запрещалось водить автомобиль, употреблять алкоголь, ходить на дискотеки, заводить друзей, носить мини-юбки, которые она обожала. Таким образом, оставшись без гроша и радужных перспектив, она отказалась от его предложения, даже когда узнала, что беременна. Она сообщила ему о моем рождении, но отказалась даже от его финансовой помощи. По крайней мере, ее нельзя обвинить в корысти. Она не позволила ему управлять ее и моей жизнью. — Марам перевела дух и продолжила: — Она не рассказывала мне об отце, пока мне не исполнилось двенадцать лет. Ты представить не можешь, каково было узнать о том, что у меня есть отец — принц государства в пустыне, который хочет, чтобы я у него жила. В то время моя мать собиралась замуж, встретив любовь всей ее жизни. Его работа предполагала постоянные переезды, которые разрушили бы мою жизнь. Идеальным решением для меня было пожить вместе с отцом.

Амджад схватил подушку, воображая, что это шея матери Марам.

— Значит, она отправила дочь в страну, жить в которой так боялась, и стала устраивать собственную жизнь, будто у нее никогда не было тебя! Я в восхищении! Торговцы детьми в сравнении с такими женщинами, как она, кажутся мне гуманистами.

Марам покачала головой:

— Мой отец заверил ее — Оссайлан стал другим. Он проследит за тем, чтобы я не лишалась тех свобод, к которым привыкла. Отец многие годы умолял ее отдать меня ему, поэтому она знала: он обо мне позаботится. Что касается меня, то я была в восторге, тем более что мне не понравился жених моей матери. Еще мне было страшно, но страх прошел, как только я познакомилась с отцом. Я сразу же его очень полюбила. Казалось, я попала в сказку: девочка из маленького городка за одну ночь стала принцессой Оссайлана! Я была очарована невероятной разницей между моей бывшей и нынешней жизнью. Делала все, чтобы лучше узнать новую культуру, выучить язык, вписаться в новое окружение. Мое жизнелюбие и сила воли объясняются тем, что я дитя двух миров. Но я так сильно хотела угодить отцу! Хотела, чтобы он мной гордился. Ради него я была готова на все! — Она вздохнула. — Потом я узнала, почему отец уделял мне столько внимания. Он был дважды женат, но браки оказались бездетными. Выяснилось, что у него началась лейкемия после романа с моей мамой, и лечение сделало его бесплодным... Я высказала ему свое разочарование. Обвинила в том, что он забрал меня у матери, ведь я его единственный ребенок. Но отец убедил меня: не имеет значения, почему он меня любит и будет любить всегда.

— Ай! — Амджад скривил губы. — Он любил тебя, но использовал в своих целях. Как только тебе исполнилось восемнадцать лет, он сделал то, что планировал.

Она снова вздохнула, оставаясь невозмутимой:

— Когда папа впервые предложил мне выйти замуж за дядю Зияда, я пришла в ужас. Я вообще не хотела выходить замуж. Мне нужно было получить образование, сделать карьеру. Мой отец заверил меня — брак будет фиктивным. Он нужен для того, чтобы после смерти дяди Зияда отец смог унаследовать престол. Да и дядя Зияд хотел, чтобы во главе страны встал мой отец. Два других претендента на трон, по его мнению, уничтожили бы Оссайлан.

Амджад прищурился, глядя на нее:

— В Оссайлане было очень тяжелое положение, не так ли? Осман — первый претендент на трон — продал бы эмират на аукционе и укатил на Карибское море. Второй претендент, Лабиб, опасный идиот, который закатывает истерики, как четырехлетний ребенок. На фоне этих двух претендентов твой отец выглядел намного более приемлемым вариантом.

Она снова с упреком на него посмотрела, и он опять почувствовал вину.

— Но дядя Зияд мог лишить их трона, только женившись на мне, потому что брак породнил бы его с моим отцом. Они сказали мне: нам нужно торопиться, так как дядя Зияд болен и проживет максимум шесть месяцев. Я хотела принести пользу моей новой стране и моему отцу. Я желала, чтобы последние дни своей жизни дядя провел в радости. — Марам отодвинула от себя тарелку, почти не притронувшись к еде. — Но вместо шести месяцев дядя Зияд прожил шесть лет. Последние два года его жизни я провела у его постели...

Амджад негодовал все сильнее.

Он легко представил, как Марам, полная энергии и энтузиазма, жизненной силы и бодрости, увядает день за днем в браке с умирающим человеком.

Похоже, Юсуфу аль-Ваакеду придется отвечать не только за организацию политического заговора. Хуже того, Марам его оправдывала и любила, несмотря на горе, которое он ей причинил...

— После того как муж умер, со мной что-то произошло. У меня было ощущение, будто меня ограбили. Я хотела наверстать упущенное время, поэтому полетела в США против воли отца. С рюкзаком за плечами я путешествовала по стране, упиваясь свободой. Потом я встретила Брэда, и он оказался совсем не похож на мужчин в Оссайлане. С ним было легко общаться, ему было наплевать на то, что о нем думают. После того, через что я прошла, парень показался мне очень привлекательным. Он был на два года моложе меня, красивый, энергичный и любящий приключения.

Каждое слово Марам казалось Амджаду ударом плети.

Марам продолжала:

— Но Брэд оказался... слишком большим авантюристом. Он увлекался азартными играми и игран почти постоянно. Рядом с ним было небезопасно. Именно поэтому я его бросила.

Амджад безрадостно фыркнул:

— Бедняга пытался произвести на тебя впечатление, а ты его бросила!

Она опять с упреком на него посмотрела, и у него все перевернулось в душе.

— Хотя я сама виновата... Я обо всем догадывалась с самого начала. Знала, что мы не пара, но все равно вышла за него замуж. Я вышла бы замуж за любого, чтобы попрать законы траура и избавиться от гнетущего титула первой принцессы, потому что мой отец больше не собирался жениться, а значит, этот титул не перешел бы к его жене. Остается надеяться, что Брэд повзрослел и не успел навредить ни себе, ни другим людям.

— Какая ты умница!

Сердито на него посмотрев, она произнесла:

— После этого я поступила в аспирантуру и основала финансово-консультационную фирму. Может показаться странным, но мои отношения с отцом улучшились. Но лишь четыре года назад я решила вернуться в Оссайлан. И хотя я не согласна с тем, что ты называешь моего отца недалеким, сочту твой комментарий комплиментом. Значит, я оказываю положительное влияние на его решения, касающиеся государственных дел.

Амджад свистнул, протяжно и тихо:

— Вот так рассказ! Тебя следует переименовать в Шахерезаду.

Марам пожала плечами:

— Ей удалось убаюкать царя при помощи запутанных историй с длинными продолжениями, которые больше похожи на интересные и сложные головоломки... Но в моем случае в сказке более не будет шокирующих поворотов.

— Как и Шахерезада, ты умеешь влиять на слушателей, взывая к их сочувствию.

Она выпрямилась:

— Если бы мне удалось на тебя повлиять, ты одобрил бы мою версию?

Он чувствовал, как ее слова лишают его воли.

Она могла быть невинной прежде, но не сейчас! Марам хорошо усвоила уроки своего отца и обладала даром производить впечатление. Существовал единственный способ ее остановить — избавиться от ее чар.

Амджад медленно поднялся на ноги и посмотрел в глаза Марам, в которых читалась надежда. Любой другой человек на его месте упал бы на колени и заявил, что верит каждому ее слову.

— Я еще вернусь к этому вопросу, — сказал Амджад, вложив в голос максимум беспечности.

Он унес посуду со стола, прибрался на кухне, действуя машинально. Перед тем как выйти из кухни, Амджад прибавил:

— Однако ни на что не надейся. Расчетное время моей реакции может составлять всю жизнь. Реакции может и вообще не последовать...

Наутро после бесконечной ночи, в течение которой Амджаду казалось, будто он спит на раскаленных шипах и слышит дыхание Марам, несмотря на завывание ветра, он чувствовал себя еще хуже.

Марам же выглядела, в отличие от него, радостной и чертовски привлекательной.

За завтраком, который он приготовил, она делала остроумные и непринужденные замечания.

По мнению Амджада, утро длилось словно неделя. В полдень, когда Марам начала готовить обед, Амджад почему-то оказался на кухне, помогая ей с готовкой.

За обедом он снова держался отчужденно, но потом опять вступил в словесную перепалку с Марам. А после обеда, сославшись на то, что должен позаботиться о Золотистой, Амджад ушел из дому.

Вернувшись из конюшни, он обнаружил, что Марам играет в компьютерную игру на его компьютере и визжит от восторга, превысив личный рекорд.

Чтобы скоротать время и не обращать внимание на Марам, он решил вздремнуть, но скоро понял — уснуть не получится.

Наконец он встал и пошел в гостиную.

Марам сидела на диване, притянув колени к груди и положив на них голову. Ее лицо было обращено в его сторону, глаза сверкали ожиданием и надеждой.

Амджад тут же отправился на кухню.

— Я сказала тебе не всю правду.

Он сжал рукой кофейник с такой силой, что едва его не раздавил. Ее голос проникал в самое его сердце. Не оборачиваясь, он бросил ей через плечо:

— Конечно, ты сказала не все, Шахерезада. Ты никогда не скажешь всей правды.

— Я рассказала тебя только часть истории. Будет и продолжение.

Он повернулся к ней лицом.

Марам опустила ноги на пол и присела на край дивана. Затем она заговорила низким и бархатистым голосом, как женщина, которая открывает свои самые сокровенные фантазии возлюбленному:

— Я не планировала возвращаться в Оссайлан. Но передумала после конференции по вопросам политики и экономического развития региона.

Он вспомнил ту конференцию, словно она проходила минуту назад. Там они и познакомились. С тех пор Амджад не мог ее забыть...

— После той конференции я свернула бизнес, продала дом и переехала в Оссайлан.

Амджад смотрел на нее. Обретя наконец дар речи, он прохрипел:

— Ты хочешь сказать — встреча со мной заставила тебя вернуться?

— Да, — простодушно ответила Марам. — Ты самый восхитительный человек, которого я когда-либо встречала. И я хотела быть там, где смогу поближе с тобой познакомиться. — Она одарила его самоуничижительной, но заразительной улыбкой. — Но ты мне препятствуешь, а иногда делаешь сближение невозможным.

Вдруг ему захотелось перестать сопротивляться. Хуже того, Амджад не мог вспомнить, почему он должен ей сопротивляться.

Он заставил себя подойти к Марам медленно и спокойно, потом взглянул на нее со всем презрением, на какое был способен:

— Какое разочарование! Не могла бы ты быть настойчивее в исполнении своей миссии?

Она моргнула:

— Какой миссии?

— С которой тебя прислал отец. Он решил заставить меня жениться, чтобы одержать надо мной верх.

Марам уставилась на него, опешив. Потом она рассмеялась.

Когда она наконец перевела дыхание, то быстро спросила:

— Ты считаешь, я хочу выйти за тебя замуж?

Глава 5

Выйти замуж за Амджада не мечтала ни одна женщина в стране, несмотря на его богатство и власть. Все потенциальные невесты и их родственники считали Амджада жестоким и непримиримым человеком.

Такое положение дел весьма устраивало Амджада.

Но тогда непонятно, почему веселье Марам по поводу возможности выйти за него замуж так его беспокоит? Он знал: несмотря ни на что, она согласится стать его женой в мгновение ока. Но ведь он не хочет на ней жениться, не так ли?

Конечно не хочет! У него просто нервы сдали от усталости и недосыпания.

Амджад покачал головой, издеваясь скорее над собой, чем над Марам:

— Неужели ты ждешь, что я поверю твоему удивлению и позволю представить мне другую версию истины?

Она покачала головой, посмеиваясь:

— Ты не только насмешник, но и непредсказуемый человек.

— Всегда рад оказать медвежью услугу. — Он шутливо ей поклонился и отвернулся, чтобы приготовить кофе.

Амджад чувствовал, как она ласкает его взглядом. Затем она встала и подошла к компьютеру. Через несколько секунд заиграла соната Моцарта — величественная и магическая музыка, словно презирающая буйное природное явление за окном. У Амджада потеплело на душе, когда он услышал одну из своих самых любимых композиций.

Он не успел спросить, почему она включила именно это произведение, когда Марам присоединилась к нему и стала готовить ужин.

Сегодня вечером она снова опровергла его ожидания.

Он думал, что спровоцирует Марам на объяснения, но она вела себя как ни в чем не бывало.

Было уже за полночь, когда Амджад прибрался на кухне и пошел готовиться к очередной бессонной ночи.

Марам стояла в конце коридора, и Амджад бросил на нее самый равнодушный взгляд, на какой был способен. Увидев загадочный блеск ее глаз, он приказал себе сохранять спокойствие и выгнул бровь, задаваясь вопросом, что задумала на этот раз мастерица обольщения?

Она заправила прядь густых золотисто-каштановых волос за ухо и указала рукой на спальню:

— Пожалуйста, ложись в свою постель. Мне будет комфортно на диване.

— Нет. И хочу сразу же развеять все твои потенциальные заблуждения. Мое решение не является актом рыцарства. Я не позволю тебе лежать посреди дома.

— В этом нет ничего предосудительного. Я одета и очень крепко сплю.

В этом Амджад не сомневался. Она, черт побери, крепко спала и по утрам выглядела отдохнувшей и бодрой! А он в это время без сна ворочался с боку на бок и его нервы были на пределе.

— Нет, — сказал он снова, решив покончить со спором. — Но я первым пойду в душ, потому что ты проводишь там вечность.

Он вошел в ванную комнату под хихиканье Марам, в очередной раз проклиная отсутствие двери, которую можно было захлопнуть и отгородиться от этой женщины.

Он мог поклясться, что слышит ее мысли, ощущает прикосновение ее рук и губ к своему разгоряченному телу.

Войдя в душевую кабину, Амджад включил воду, прижался лбом к холодному кафелю на стене и закрыл глаза. Он почти сразу почувствовал облегчение. Однако вскоре в его мозгу снова возник образ Марам. Амджад никогда еще не испытывал такого сильного желания.

Одно дело — фантазировать о ней, избегая ее, но совсем другое дело — сдерживать вожделение, когда она оказывается рядом.

На четвертый день совместного заточения Амджад уже больше не мог себя контролировать.

Утро началось достаточно обычно. Если вообще в их ситуации что-то можно было назвать обычным. После обеда он решил прибраться в доме, хотя повсюду было чисто. Но ему нужно было заняться какой-нибудь физической работой. Однако работа лишь усилила напряжение.

Затем пришла Марам, понаблюдала за ним и присоединилась к уборке.

Потом она стала инициатором очередного спора, который они продолжили в гостиной. Они спорили и затем, разойдясь, он пошел в ванную комнату, она — на кухню.

— Если все мужчины, особенно богатые принцы, обречены на встречу со скупыми, хладнокровными, хитрыми колдуньями, как ты объяснишь ситуацию с твоими братьями?

— Ты хочешь знать, как они появились на свет? — ответил он, в третий раз полируя зеркало в ванной комнате и пытаясь подольше побыть вдали от Марам. — Кстати, они и я родились от скупой и хладнокровной женщины.

Он услышал звон кастрюль и ее хихиканье:

— Ты говоришь о своей матери?

— И о моей мачехе. Я просто озвучиваю факты. Если хочешь проверить, я отсылаю тебя к источникам, которые подтвердят мое мнение.

— Важнейшим из этих источников будет, конечно, твой отец. Но его показания субъективны. Я хотела бы услышать более объективные мнения — от самих женщин.

Он снова помыл и высушил раковину:

— В случае моей матери тебе понадобится сеанс вызывания духов и сильная ведьма, которая не позволит ей украсть твою душу и завладеть твоим телом. Во время общения с моей мачехой тебе придется надеть амулет, чтобы она не высосала из тебя кровь.

Услышав ласкающий уши смех, он сердито уставился на себя в зеркало, стараясь сдержать глупую улыбку.

Когда Амджаду удалось изобразить привычную ядовитую ухмылку, он вышел из ванной комнаты. Он увидел, что Марам уложила волосы в высокий пучок и закрепила его карандашом вместо заколки, мелкие прядки падали на ее раскрасневшееся лицо. Она закатала рукава и брючины, надела чистые кроссовки. В таком виде Марам и мыла пол. При виде ее Амджад возбудился так, словно она была в туфлях на высоких каблуках, стрингах и бюстгальтере пуш-ап.

С трудом проигнорировав эти острые ощущения, Амджад прошел на кухню и начал варить кофе.

— Теперь, после твоего рассказа, я знаю: твоя мать тоже представляет опасность.

Она усмехнулась, но не стала отвечать, а только усерднее потерла пол у своих ног.

— Моя мать не стала бы красть души или пить чью-то кровь. Размышляя о своей жизни и сопоставляя все плюсы и минуты, я понимаю: она старалась делать то, что лучше для меня.

Амджад поочередно поднял ноги, давая ей возможность протереть под ними пол, и с жалостью на нее посмотрел:

— Скорее я поверю в то, что мы будем кататься на лыжах по пустыне.

Она одарила его ослепительной улыбкой:

— Ты так и не объяснил мне, почему с твоими братьями все произошло иначе. Шахин согласился на изгнание, Харрис бросил вызов местным обычаям и нажил множество сильных врагов — ради того, чтобы быть с любимой женщиной. Они с радостью пожертвовали бы всем.

Амджад вздохнул:

— Шахин — романтичный болван, а в мозгу Харриса произошли необратимые изменения после того, как он получил огнестрельное ранение, солнечный удар и длительное время находился под воздействием женского бесстрашия. Посмотрим, что они почувствуют после того, как закончится их медовый месяц, и в кого превратятся их обожествляемые жены через несколько лет, родив детей.

— Ты уверен, они превратятся в дьяволиц, да?

Он кивнул:

— Но даже если мои братья заслуживают этого, как идиоты, я надеюсь — они не пострадают от своих жен.

Она фыркнула от восторга:

— Вот так проявление любви старшего брата!

— Я знаю. Я очень сентиментальный.

— А Элия? У нее уже двое детей, и ее медовый месяц давно закончился. Я сама видела: она и Камал безумно влюблены друг в друга.

Амджад преувеличенно резко вздрогнул:

— Не напоминай мне о них! Камал превратился в щенка, который виляет хвостом при виде Элии. Как подумаю об этом, меня прошибает пот. Жуткая ситуация!

— И ты отказываешься признать, что она сделала его счастливым и довольным и у него нет оснований для подозрений!

Амджад размышлял над ее словами, когда она неожиданно повернулась и внезапно вынула карандаш из волос. Волосы золотистым потоком с шелестом упали ей на плечи.

Он должен был признать, что готов сдаться...

— Если бы я мог обижаться, то оскорбился бы, заметив твою очевидную тактику, которую ты применяешь, чтобы заполучить меня в мужья.

Марам повернулась к нему лицом и посмотрела на него с видом триумфатора, признающего его поражение. Потом она положила подбородок на руки, которыми опиралась о швабру, и изогнула губы в усмешке:

— С какой стати тебе пришло в голову, что я хочу выйти за тебя замуж?

Он едва не простонал от облегчения.

Мысленно поблагодарив Марам за категоричный взгляд: мол «Ты не заслуживаешь того, чтобы я стала твоей женой», он пожал плечами:

— Я не знаю... Может быть, это оттого, что ты постоянно меня преследуешь после той проклятой конференции!

Она весело на него посмотрела и ушла, чтобы поставить швабру в кладовку.

— Ты совсем неверно расценил мой интерес. Мне и в голову не приходило выходить за тебя замуж. Сейчас замужество для меня все равно что предание анафеме.

Амджад протянул ей кружку с кофе:

— Значит, ты не хочешь, чтобы я стал твоим мужем?

— Однозначно и бесповоротно — нет! — Она отпила кофе и тихонько простонала от удовольствия, продолжая сводить Амджада с ума. — Но я хочу тебя.

Казалось, что прошла вечность, прежде чем Амджад спросил:

— Как партнера по сексу?

Марам опустила глаза, словно фраза «партнер по сексу» ее покоробила. Когда она снова на него посмотрела, в ее глазах читалось множество противоречивых эмоций.

— Помимо всего остального.

— То есть? Кем еще я могу для тебя стать — трофеем, спонсором, сторожевым псом, вышибалой?

Ее губы дрогнули.

— Все вышеперечисленное превосходно, но мне это не нужно. Ты нужен мне для многого, например как спарринг-партнер в разговоре, психический стимулятор, объект для снятия стресса и обретения хорошего настроения, партнер по танцам.

Он почувствовал, как весь дрожит, когда вообразил себя в описанных ею ролях.

Неожиданно Марам посерьезнела:

— У нас обоих был неудачный брак. Но я считаю, мы сможем выстроить отношения, которые будут радовать и удовлетворять нас обоих. Сейчас мы в такой ситуации, когда можем делать то, что хотим, не обращая внимания на требования нашей культуры и нашего статуса.

Дата добавления: 2015-11-04