Светлана Сырнева

Светлана Сырнева родилась в 1957 году в деревне Русско-Тимкино Уржумского района Кировской области. Девочка научилась читать уже в 4 года, а к 5, по воспоминаниям матери поэтессы Софии Сырневой, «она уже бойко читала и еще в дошкольном возрасте записалась в сельскую библиотеку. Ежедневно она приносила оттуда кипу детских книг, немедленно все это прочитывала и снова отправлялась к библиотечным стеллажам».

В 1964 г. Светлана пошла в школу. Проблем с учебой у нее не было. Скорее, наоборот. Особенно хорошо Светлана запоминала стихи. В первом классе она начала сочинять собственные стихотворения, старательно записывая их в отдельный блокнот. В одном из своих интервью поэтесса рассказывает, что свое первое стихотворение написала в 7 лет. Оно называлось «Чайка». «Как гласит семейное предание, я набросала его перед тем, как идти в школу, на листе бумаги карандашом и бросила листок в ящик кухонного шкафа, а потом мама его оттуда извлекла и сохранила».

Причину своего увлечения литературным творчеством Светлана не склонна связывать с «божественным даром», не позволяющим ей найти себя ни в чем другом. Она откровенно рассказывает: «Я жила в глухомани, у нас не было ни телевизора, ни музыкальных школ, ни художественных кружков, ни каких-то там студий. … И поэтому какие-то способности к творчеству выражались чаще всего в литературе, как в наиболее доступной сфере».

Свои стихи Светлана декламировала на концертах, выступала с ними на смотрах художественной самодеятельности [В третьем классе поехала в большое соседнее село на смотр художественной самодеятельности. Была зима, мороз. Нас, участников концерта, везли на открытых тракторных санях по бездорожью, и поэтому все мы были в валенках. В этих валенках я и вылезла на сцену.

Директор школы отчитал мою маму: «У вас талантливый ребёнок, а вы даже туфли ей купить не догадались». Мама вспоминает, что после этого разговора она всю дорогу от школы до дома плакала. Жили мы бедно, и туфли купить было не на что, да и никто из деревенских детей тогда в туфлях не ходил. У родителей и так было полно забот, а тут ещё одна: талантливый ребёнок.], чем и привлекла внимание самодеятельных поэтов из соседнего села Буйского Бориса Ивановича Мартынова и Александра Дмитриевича Ширяева. Они и посоветовали послать эти стихи в районную газету «Кировская искра». Так в 1967 г. на страницах уржумской «районки» появилось первое стихотворение Светланы Сырневой под названием «Зима». Света получила за него свой первый гонорар – 3 рубля.

Ответственным секретарем в «Кировской искре» работал незаурядный человек, опытный журналист и поэт-сатирик Евгений Петрович Замятин. Однажды Свете пришла от него посылка с хорошо изданными томами стихов Пушкина (любимого поэта Светланы), Лермонтова, Некрасова и Маяковского, а также письмо, в котором Евгений Петрович приглашал девочку посетить редакцию. Так началась дружба десятилетней Светланы с единственным профессиональным поэтом Уржума, продолжавшаяся до самой смерти Евгения Петровича в 1980 г. Замятин внимательно следил за творческим развитием Светы, а когда она приезжала в редакцию, делал подробный разбор ее стихов. Для Светланы он явился первым учителем и критиком в литературе и навсегда остался в ее памяти ярким примером культурного подвижничества в глубокой провинции.

София Сырнева в своих воспоминаниях пишет: «Моя дочь не смогла бы стать известной поэтессой без помощи и поддержки таких людей, как Замятин, Мартынов, Ширяев. Несмотря на ее детский возраст, они относились к ней как к своему маленькому товарищу по перу. Это было для нее очень важно».

Очень многое из впечатлений детства вошло в стихи Светланы. Например, воспоминания о проселочной дороге, по которой будущая поэтесса ходила вместе с матерью пешком в село Буйское, отразились в стихотворении Светланы «Прописи», которое сегодня известно любителям поэзии не только в России, но и за ее пределами:

Помню: осень стоит неминучая,

восемь лет мне, и за руку — мама:

«Наша Родина — самая лучшая

и богатая самая».

В пеших далях — деревья корявые,

дождь то в щеку, то в спину,

и в мои сапожонки дырявые

заливается глина.

Образ детства навеки —

как мы входим в село на болоте.

Вот и церковь c разрушенным верхом,

вся в грачином помете.

Лавка низкая керосинная

на минуту укроет от ветра.

«Наша Родина самая сильная,

наша Родина самая светлая».

Нас возьмет грузовик попутный,

по дороге ползущий газом,

и опустится небо мутное

к нам в дощатый гремучий кузов.

И споет во все хилые ребра

октябрятский мой класс бритолобый:

«Наша Родина самая вольная,

наша Родина самая добрая».

Из чего я росла-прозревала,

что сквозь сон розовело?

Скажут: обворовала

безрассудная вера!

Ты горька, как осина,

но превыше и лести, и срама —

моя Родина, самая сильная

и богатая самая.

Светлана Сырнева с семьей жили также в Лебедевском, затем в других населенных пунктах, пока они снова не вернулись в деревню Русско-Тимкино.

После окончания школы Светлана поступила в Кировский педагогический институт на филфак. Михаил Коковихин пишет: «Приехавшая из уржумской глубинки, она держалась на курсе несколько особняком. Её стихотворения, читанные мной в рукописи, удивили экзистенциальными мотивами, вплоть до отчаянья и крайнего пессимизма. Одно из них называлось "Чёрная Света" (это она про себя). В комсомольском литклубе "Молодость" её принялись перевоспитывать, но тщетно».

После окончания Кировского государственного педагогического института работала учительницей русского языка и литературы, корреспондентом, а затем редактором уржумской районной газеты, корреспондентом кировских областных газет.

В 85-м Сырнева жила уже в Кирове с мужем - литератором Сергеем Уховым. Неформальные посиделки в их квартире завершились - по воле партии и ГБ - легализацией литклуба "Верлибр", где Свету выбрали первым руководителем.

В декабре 87-го Сырнева заняла первое место на областном фестивале поэзии. Председатель жюри - московский поэт Николай Старшинов - увёз стихи Светы в столицу, рекомендовал их мэтрам, опубликовал в альманахе "Поэзия". На рукопись Сырневой наткнулся замдиректора издательства "Современник" Дмитрий\ Ильин (литкритик из круга Вадима Кожинова и Юрия Кузнецова)…

Коковихин: «Январь 89-го: Ильин приехал в Вятку - обсуждать "параметры будущей книги"… Он предписал ей знать назубок "Слово о полку Игореве", Пушкина, Евангелие, выучить наизусть шедевры поэзии. Словом, ставил на крыло. Импульс был мощный: 90-й год - самый плодотворный у Светы по количеству стихов. Сырнева сочиняла, а Ильин размещал подборки по журналам ("Наш современник", "Новый мир", "Москва"…

Ещё в 90-м Светлана вошла в круг авторов "Нашего современника" (Кожинов, Кузнецов, Ильин, Бондаренко, Куняев)… Уровень журнала не совсем её устраивает, "но другого пути нет". Это самый тиражный "толстый" журнал (10 тыс. экз.), здесь платят гонорар. Ситуация, как в давних сырневских "Прогулках с дочерью": "Мама, мне страшно: в канаве вода. / Мама, мне холодно, дрожь пробегает. / Мама, зачем мы приходим сюда?" / Некуда больше идти, дорогая")…

Пишется мало. "Мешает отсутствие плодотворной среды". "В Москве мне нашёлся бы импульс для развития, но здесь, в Вятке, уже всё у меня устаканилось (семья, родственники)". "Я широко известна в узких кругах, а в широких не известна совсем"».

Сейчас она руководитель пресс-службы администрации города Кирова. Сырнева — автор книг «Ночной грузовик» (1989), «Сто стихотворений» (1994), «Страна равнин» (1998), «Сорок стихотворений» (2004), романа в стихах «Глаголев» (1997), "Новые стихи" (М., 2006). Она лауреат Всероссийской литературной премии «Традиция» (1996), Малой литературной премии России (1997), Всероссийской литературной Пушкинской премии «Капитанская дочка» (2002).

В Почетной Книге Кировской области о ней написано: «Светлана Сырнева – секретарь правления Союза писателей России, лауреат многочисленных всероссийских премий. Но широкая публика не знакома с ее творчеством, как не знает современную поэзию вообще. У Сырневой нет проблем с публикациями, но поэзия сейчас не приносит дохода. Она признается, что «с каждым годом на литературу остается все меньше сил и времени».

О себе и своем творчестве Светлана пишет так: «Предки мои – коренные вятские люди: один дед был крестьянином, другой – священнослужителем, регентом в церковном хоре. От них мне передалась прямота характера, трезвость взгляда на жизнь, глубокое уважение к русской христианской культуре, многие века выражавшей народную душу. Отсюда – все то, о чем я пишу. Мне выпала честь писать свои стихи в годы великого противостояния двух культур – подлинной народной культуры у уродливой псевдокультуры, возросшей под лозунгами бюрократии. В моих стихах много драматизма: это драматизм человеческого противостояния. Противостояние было сутью жизни народа, и единственная заслуга моя как поэта – то, что я в меру своих возможностей сказала об этом, как умею».

Знойное небо да тишь в ивняке,

ни ветерка бесприютному горю.

И василек поплывет по реке

к дальнему морю, холодному морю.

Нет ничего у меня впереди

после нежданного выстрела в спину.

А василек все плывет. Погляди,

как он беспечно ушел на стремнину!

Плавно и мощно струится река,

к жизни и смерти моей равнодушна.

Только и есть, что судьбу василька

оберегает теченье послушно.

Не остановишь движение вод,

вспять никогда оно не возвратится.

А василек все плывет и плывет,

неуправляемой силы частица.

Может, и нам суждено на века

Знать, от бессилия изнемогая:

больно наотмашь ударит рука —

медленно вынесет к свету другая.

Правда, что холоден мир и жесток,

зябко в его бесприютном просторе.

Я не просила, но мой василек

все таки выплыл в открытое море.

Двадцать первый век

Детство грубого помола,

камыши, туман и реки, сад,

а в нем родная школа —

вы остались в прошлом веке.

Счастье, вкус тоски сердечной,

платье легче водных лилий —

все исчезли вы навечно:

вы в прошедшем веке были.

Все, на чем душа держалась,

из чего лепила соты —

в прошлом веке все осталось

без присмотра и заботы.

Кто там сжалится над вами,

кто на вас не будет злиться,

кто придет и в Божьем храме

будет там за вас молиться?

Ты своей судьбой не правил,

не берег себя вовеки:

беззащитное оставил

за горою, в старом веке.

Вспомни, там мы рядом были,

значит, нас хулить, не славить.

На твоей простой могиле

ты велел креста не ставить.

Но сиял в мильон накала

новый век, алмазный лапоть.

Где тут плакать, я не знала.

Да и ты просил не плакать.

Дата добавления: 2015-11-04