Новиченков Артём Николаевич

«И не было конца»

Только выпал снег. Они тянулись пунктиром, повозка за повозкой. И не было им конца.

Тонкие линии костей скрадывала роба. У везущих шапочки были натянуты на уши. Где-то далеко кричали вороны.

Колёса скрипели по грязи. Тому, кто вёз первую повозку, было легче. Тому, кто последнюю, тяжелее всегда.

Они шли второй день. Ночью был сильный ветер, и везущие прятались от него за трупами. Один замёрз. А ещё ночью вызвездило.

Двинулись рано утром. 261200 надел на себя оставшуюся от замерзшего одежду и повёз впереди себя двухколёсную тачку. Снег задувал.

261200 заметил, что на тачке среди мёртвых лежал живой. Его перебросили сюда с тачки замерзшего. На его вытянутой руке двигались пальцы, будто трогая последнее.

261200 сказал:

– Эй. – Он хотел потрогать рукой, но останавливаться было запрещено. Тогда он на секунду перекинул ручку тачки на пояс и дотронулся.

– Эй. Ты живой?

– Пить…

261200 ускорился, насколько позволяли силы, чтобы создать нужный задел, остановился и рукой провёл по земле. Потом положил снег в раскрытый рот живого. Раз и другой.

– Ещё…

261200 вновь ускорился и вновь провёл по земле, а потом по губам. Живой утих.

Они прошли ещё два часа. Колонну остановили раньше времени. Снег усиливался. Затопили походные печурки. Надсмотрщики обычно подпускали к ним на пять минут, но сейчас не прогоняли. Умерло ещё двое. 261200 достались штаны от одного и пара носков от второго.

Вокруг всё было серое. 261200 думал о том, живом. Он поднял камень и нагрел его в руках у огня. Потом ещё и ещё. Две охапки он отнёс к тачке, завернув в штаны.

– На вот, согрейся. – Но живой был не в силах надеть штаны. Тогда 261200 подошёл сбоку и, нагнувшись, будто перекладывает трупы, помог. Затем положил на живого тёплые камни и набросал в тачку поверх грязь. Надсмотрщик заметил это и подбежал.

– Что ты делаешь, свинья?

– Смердят.

Немец покосился на тачку, выдохнул пар и ушёл.

261200 пошёл погреться, но печурку уже разобрали. Тогда он сел на место, где она топилась, и согрел два камня.

– Пошли! Пошли! Ну-ну! Пошли!

И они пошли. Дорога тянулась в гору. В тачку подбросили ещё два трупа. Казалось, за холмом дорога кончалась, но и за холмом ей не было видно конца.

– Как зовут? – Спросил живой и раскашлялся.

– Отто. А тебя?

– Франц.

– Замёрз?

Франц повернул голову:

– Умираю.

Он подтянул руку к груди и подгрёб землю ко рту. Потом долго жевал.

– Не ешь.

Тень усмешки проскользнула по лицу, обтянутому кожей.

Они прошли ещё сколько-то часов до привала и остановились. Здесь хотя бы не дуло. Дорога уходила вверх на высокий холм. Везущие смотрели на неё со страхом. Растопили печурки. Выдали похлёбку. Отто оставил пару ложек Францу, тот съел одну и отказался. Стало немного теплее, но серость не сходила с неба. Отто привалился к колесу тачки, достал папиросу и закурил.

– Хочешь?

– Что?

– Курить?

– Нет.

– Не куришь?

Франц не ответил. Отто выдохнул дым, выдохнул пар.

– Капо сказал, к вечеру должны дойти, если метель не разыграется.

– Знаешь, куда идём?

– Знаю.

– Там есть печи.

– Да.

– А тут не было.

– Не было. А странно, почему не сделать печи во всех лагерях? Хотя кто тогда будет возить трупы? – Он докурил, обжёг пальцы. – Это ужасно.

Перерыв был долгим. Отто прогрелся, натаскал горячих камней в телегу и накидал ещё грязи. Надсмотрщик молчал.

Снег прекратил и немцы зарявкали:

– Пошли, сволочи! Пошли!

Отто думал, что они будут молчать, но Франц заговорил, на выдохах, тяжело.

– У меня есть жена. Ханна.

– Где она?

– У родных. В Эльзасе.

– Надеюсь, ей повезло больше.

– Вряд ли.

Подъём занял около часа. Несколько тачек перевернулись, и белые трупы высыпались в грязь. Немцы матерились и больше ничего не могли. Отто подумал, что если бы не Франц, он бы тоже упал.

С востока дул холодный ветер. За холмом лежала широкая белая долина. Повалил снег. Вдали виднелись горы, а на них лучи солнца. Отто прошептал:

– Посмотри, как красиво.

После спуска сделали небольшой привал, и на тачку Отто кинули ещё два трупа.

– Вот. – Франц протянул кусок хлеба.

– Нет.

– Бери. Тебе нужнее.

Отто молча положил хлеб в карман.

Когда они двинулись, Франц сказал:

– Дай обещание.

Отто было так тяжело, что он не мог говорить.

– Обещай, что… – Франц повернул голову и посмотрел на Отто. – Обещай.

– Обещаю.

Больше они не говорили. В конце долины Отто остановился и упал рядом с тачкой. Вокруг собрались немцы. Мёртв, констатировал надсмотрщик. Труп закинули.

– И кто их повезёт?

– Ты и вези.

– Я? Почему я?

– А кто должен везти, я?

– Вон, они пусть везут.

– Те сейчас как этот свалятся. Хочешь, чтобы мы тут одни с горой трупов остались?

Немец отдал автомат товарищу и повёз тачку.

Они лежали лицом друг к другу. Франц долго всматривался в Отто, и не мог понять, о чём тот думает. Он присыпал его горстью земли и обнял.

Выглянуло солнце, перестал снег, и серость ушла.

Франц прошептал:

– Отто, посмотри, как красиво. Отто.

– Да, Франц, очень красиво.

– А когда нас освободят, тебе чего бы хотелось?

– Хочу хлеба, буханку горячего хлеба. И ванну, горячую. А ты?

– Я бы хотел большой кусок вкусного торта, какие делает моя Ханна. Я бы резал торт и раздавал детишкам. Я так скучаю по ним.

Они ехали вверх и вниз, вверх и вниз. И говорили, говорили. Снег то шёл, то переставал. Дорога была длинной.

И не было конца. Потому что конца не было.

Дата добавления: 2015-11-04