Неожиданные перспективы

Мама не умела долго дуться. Молчать было не в ее характере. Уж не знаю, действительно ли мама меня простила, но, по крайней мере, она начала снова со мной разговаривать.

– Возможно, я сегодня слегка задержусь, – сообщила она, когда как угорелая носилась по дому, собираясь на работу. – Ты идешь на тренировку?

– Нет, не сегодня. – Я сидела на диване с миской овсяных хлопьев и со стороны наблюдала за тем, как она мечется.

– Сумеешь приготовить обед? – Она запнулась и бросила на меня быстрый взгляд. – Может, что-нибудь закажешь? У меня совещание, и к обеду я точно не успею.

– Пообедаю у Эвана, – улыбнулась я.

– Замечательно. Так и мне будет спокойнее. Тебе надо питаться нормально, а не готовыми обедами из микроволновки. Я не поздно. Хорошо?

– Хорошо.

Последние несколько дней она ставила меня в известность о своем расписании. Я была более чем уверена: таким образом мама извинялась за то, что в прошлый четверг не вернулась домой, так как вырубилась у Шарон, заставив меня здорово поволноваться.

И вот она, перекинув через руку легкую куртку, опрометью выскочила из дома.

На этой неделе заметно потеплело. К пятнице вообще обещали до двадцати семи градусов по Цельсию – температурный рекорд для начала апреля в Коннектикуте. Словом, жизнь удалась.

Хотя с учетом такой жаркой погоды и приближения долгожданной свободы ученики выпускного класса уже не могли сосредоточиться. В классных комнатах стало особенно шумно, а стены коридоров буквально сносило от нерастраченной энергии.

– Как насчет того, чтобы прогулять последний урок? – предложила Сара за ланчем.

– Не могу, – устало ответила я. – У меня газета.

– А что ты делаешь после занятий? Поехали ко мне. Тебе необходимо встряхнуться.

– Нет времени. Надо срочно постирать, а то скоро просто нечего будет надеть. А потом я собираюсь к Эвану на обед.

– Тогда жду тебя в выходные. Я уезжаю во Флориду только в понедельник, поэтому ты вполне можешь провести у меня уик-энд. Когда у тебя игра?

– В субботу. Да, похоже, девичник нам точно не повредит.

– Обязательно, – улыбнулась Сара. – Последнее время ты что-то отдалилась, и нам срочно надо наверстать упущенное.

– Заметано.

На самом деле еще до этого разговора я твердо решила рассказать Саре о заморочках с мамой. Ведь с Джонатаном я больше не общалась, а Сара как-никак моя лучшая подруга. Все же следует посвятить ее в свои дела. И вот теперь, когда мы решили посидеть вдвоем, у меня сразу… стало легче на душе. Сара точно подскажет, что делать. Или, по крайней мере, выскажет непредвзятое мнение о сложившейся ситуации.

Я договорилась с Эваном встретиться у него после тренировки по баскетболу и теперь ехала домой, открыв окна в машине. Весна смело вступала в свои права. После холодной снежной зимы я наслаждалась чудесной погодой. Уже распустились ранние весенние цветы, на деревьях набухли почки, значит, через пару недель все кругом зазеленеет.

Конечно, я понимала, что такая теплая погода в апреле – просто счастливая случайность, и вообще уже к концу недели обещали похолодание и дожди. Но сегодня я с радостью ловила по-настоящему теплые солнечные лучи.

А когда свернула на подъездную дорожку, то увидела у дверей своего дома какого-то высокого мужчину в темном костюме, фетровой шляпе и с портфелем в руках. И сперва решила, что это торговый агент. Но, подойдя поближе, поняла, что на нем сшитый на заказ костюм – слишком шикарно для коммивояжера. И вообще, их вроде бы уже и не осталось.

– Чем могу помочь?

– Эмили Томас? – спросил мужчина. Он снял шляпу, продемонстрировав аккуратно зачесанные назад, начинающие редеть седые волосы.

– Да, – осторожно ответила я.

– Меня зовут Чарльз Стенли, – представился он. Он стоял очень прямо, возвышаясь надо мной, словно башенный кран. – Я адвокат семьи Томас и душеприказчик вашего отца.

– Моего отца? – застыв на месте, переспросила я.

– Да, Дерека Томаса, – терпеливо ответил он. – Здесь найдется укромное местечко, где мы могли бы побеседовать? Надеюсь, Рейчел еще не скоро вернется?

– Нет, сегодня она задержится на работе. – Я наконец-то снова обрела способность двигаться и неуверенно направилась к входной двери. – У вас есть визитная карточка или что-то такое?

– Конечно, – ответил он, доставая из кармана серебряную визитницу.

Он протянул мне карточку, подтверждающую его личность. И у меня не было никаких оснований ему не доверять.

Я открыла дверь и подняла защитный экран.

– Мы можем посидеть на кухне.

– Отлично.

Он прошел за мной на кухню и положил шляпу на стол. Я не сводила с него немигающего взгляда. Мне казалось, что стоит моргнуть – и он сразу исчезнет.

– Могу я предложить вам чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, ничего не надо. – Он сел на стул, расстегнул портфель и достал оттуда папку. Я опустилась на соседний стул, руки у меня слегка тряслись. – Не сомневаюсь, тебя интересует, зачем я сюда явился, поэтому давай приступим. Как я уже говорил, меня зовут Чарльз Стенли. И практически на протяжении всей своей трудовой деятельности я представляю интересы семьи Томас в части имущественных дел, составления договоров и прочих финансовых вопросов.

– Простите, – растерянно перебила его я. – Вот вы все время говорите семья Томас. Я не совсем понимаю. Что вы имеете в виду?

Чарльз кивнул и начал все с самого начала. У него был абсолютно бесстрастный, глубокий голос.

– В свое время твой отец дал мне карт-бланш, поэтому я могу рассказать тебе все, что мне известно относительно обстоятельств его дела. Дерек Андерс Томас родился в семье Лауры и Николаса Томас, проживавших в Линкольне, штат Массачусетс. Джордж Самюэль Томас, брат Дерека, появился на свет тремя годами позже. Дерек закончил частную школу, поступил в Корнельский университет на архитектурно-инженерный факультет и в результате получил магистерскую степень.

– Корнельский университет? – Странно, почему я раньше этого не знала.

– Да, – спокойно ответил Чарльз и продолжил: – После окончания университета он решил вернуться в Массачусетс, поближе к родным, и занял высокую должность в ведущей инженерной фирме Бостона. Именно там он и познакомился с Рейчел Уолес. – Он остановился. И, могу поклясться, я заметила тень сочувствия, промелькнувшую в его синих глазах. Но затем он все так же бесстрастно стал рассказывать дальше. – Она временно замещала секретаршу, ушедшую в непродолжительный отпуск. Здесь я излагаю лишь факты, которые при желании нетрудно установить, а также личные оценки и суждения вашего отца. К сожалению, у меня нет достаточных подтверждений того, что я собираюсь вам сообщить. Познакомившись с Рейчел, Дерек ошибочно решил, что она гораздо старше, чем на самом деле. Она сказала, что ей двадцать шесть, а Дереку тогда уже было тридцать два. Он пару раз пригласил Рейчел на свидания, так как находил ее общество приятным. Она резко отличалась от женщин его круга и была для него, по его собственному признанию, «точно глоток свежего воздуха».

У меня внутри все похолодело, потому что я прекрасно знала, сколько лет было маме, когда она меня родила.

– Со временем он узнал, что на самом деле ей всего двадцать, и тотчас же порвал с ней. Больше всего на свете ваш отец ценил в отношениях между людьми честность и открытость, а она ему солгала. Она очень переживала из-за их разрыва и неоднократно предпринимала попытки восстановить отношения. И уже тогда, когда он решил, что она наконец оставила его в покое, она подловила его на парковке возле работы и сообщила, что беременна.

Я закрыла глаза с судорожным вздохом, чувствуя ледяной холод внутри. Значит, мое появление на свет оказалось незапланированным. Они не были женаты. Формально они даже не встречались.

– Эмма, с тобой все в порядке? – спросил Чарльз. – Может быть, дать стакан воды?

– Спасибо, я сама, – торопливо ответила я, вскакивая со стула. Мне необходимо было сделать перерыв. Слишком тяжело было слушать подлинную историю своего появления на свет. Честно говоря, я совсем не так все себе представляла. Вернувшись со стаканом воды, я сделала глоток и сказала: – Продолжайте. Я готова.

– Дерек согласился восстановить их отношения и быть рядом, когда родится ребенок. Несколько месяцев спустя он приобрел дом в Линкольне, где ты и провела первые семь лет. После смерти Дерека Рейчел не стала там жить. У нее не было законных прав на дом, который в результате стал частью недвижимого имущества твоего отца. Именно по этой причине я и здесь.

– Постойте! – в отчаянии перебила я адвоката. – А они, вообще-то, были женаты? Любил ли он ее? А что стало с его родителями? Они до сих пор в Линкольне?

– Прошу прощения. Боюсь, что я не способен ответить на все твои вопросы. Нет, Дерек и Рейчел не были женаты. Он заботился о ней и не сомневался, что она его любит. Однако он как-то признался мне, что не доверяет ей. Она была молодой, абсолютно безответственной и склонной к крайностям, что касается некоторых социальных привычек.

Я усмехнулась и сердито покачала головой, поскольку прекрасно поняла, что таким образом он деликатно намекает на ее склонность к алкоголю, которая, оказывается, за ней водилась уже тогда. Значит, так было всегда. И выходит, она пила вовсе не для того, чтобы залить горе вином. Нет, это было для нее так же характерно, как и те сказки, которыми она кормила меня все эти годы. Сказки о волшебном романе, о замужестве, которого, как оказывается, никогда не было, о любви, навеки потерянной в результате дурацкой аварии. Интересно, а какое место отводилось в ее фантазиях мне?

У меня сжало горло. Я вдруг ощутила странную опустошенность. А голова, казалось, готова была лопнуть от противоречивых эмоций.

– Бабушка с дедушкой переехали во Флориду еще до твоего рождения. Они, особенно бабушка, не одобрили появления внебрачного ребенка и поэтому категорически отказались поддерживать какие-либо отношения с Дереком и Рейчел, а следовательно, и с тобой. Но совершенно очевидно, что твой дед придерживался несколько отличной точки зрения. Когда пятнадцать лет назад он ушел в мир иной, то, вопреки желанию Лауры, оставил каждому из сыновей внушительное наследство. Наследство это составляет основу имущества твоего отца.

Адвокат открыл папку и принялся выкладывать передо мной какие-то листы с цифрами и таблицами. Но я была настолько потрясена, что практически ничего не соображала. Цифры расплывались перед глазами, превратившись в одно сплошное чернильное пятно.

– Что это такое? – прохрипела я, пытаясь унять дрожь в руках.

– Твое будущее, Эмма, – спокойно ответил он. – Твой отец делал весьма разумные инвестиции, и с учетом его заработков в фирме, средств от продажи дома в Линкольне и страховых выплат, причем все это помимо отцовского наследства, его имущество теперь составляет весьма внушительную сумму. И когда в июне тебе исполнится восемнадцать лет, все активы официально перейдут в твое распоряжение. Но я решил не ждать до июня и переговорить с тобой прямо сейчас, поскольку у тебя имеются финансовые обязательства перед Стэнфордом, которые необходимо срочно урегулировать. Мои самые искренние поздравления по поводу поступления.

– Уф, спасибо большое, – машинально ответила я, уставившись на цифру внизу страницы, а перед глазами расплывались многочисленные нули. – Значит, все это мое? И я могу позволить себе оплатить колледж?

– Моя дорогая девочка, ты можешь позволить себе оплатить не только колледж, но и медицинскую школу, и у тебя еще останутся деньги на клинику в Африке, если захочешь. – И впервые за все время разговора на его морщинистом лице появилось некое подобие улыбки.

– И все же я, наверное, чего-то не понимаю, – пробормотала я. – Джордж никогда не говорил, что у него есть деньги. А ведь я жила с ними достаточно долго.

– Джордж, – произнес Чарльз таким тоном, словно одно это имя ставило его в тупик. – Мне всегда были непонятны предпочтения Джорджа. Я только знаю, что он получил равную с твоим отцом долю наследства. Но не имею ни малейшего представления относительно того, как он решил поступить с деньгами или какова его заслуга в деле разоблачения жены. – Он бросил на меня проницательный взгляд. – Не могу даже передать, как сильно я сожалею о том, что произошло с тобой в их доме. – (У меня глаза сразу наполнились слезами, и я отчаянно заморгала, чтобы не разреветься.) – Ни один человек не заслуживает тех испытаний, что выпали на твою долю, Эмма, но твой отец мог бы гордиться тем, что ты стала настоящей личностью. Сильным и умным человеком. А то обстоятельство, что ты решила наладить отношения с Рейчел, говорит о твоем добром сердце. Да, он очень гордился бы тобой.

Я кивнула, сглотнув ком в горле. И отвела глаза, мне не хотелось плакать в присутствии этого человека.

– Ты будешь и дальше получать ежемесячное денежное содержание, а когда тебе исполнится восемнадцать, оно увеличится. Но распоряжаться всеми фондами сможешь только после окончания университета или по достижении двадцати одного года. Однако, если тебе срочно понадобятся деньги, обращайся ко мне в любое время, и я сделаю соответствующие распоряжения – будь то покупка компьютера, машины или непредвиденные расходы. Твой отец уполномочил меня максимально содействовать всем твоим начинаниям.

– Спасибо. – Я была все еще не в состоянии переварить обрушившуюся на меня информацию.

– Эмма, – кивнул он мне. Я посмотрела на его уже очень немолодое лицо, по-прежнему бесстрастное, несмотря на живые глаза. – Можешь звонить в любое время и по любому поводу. Очень прошу тебя это понять. Конечно, пока ты меня еще совсем не знаешь. Но я надеюсь со временем завоевать твое доверие и уважение, как в свое время завоевал доверие твоего отца. И не советую пока сообщать Рейчел о моем визите или о твоем наследстве.

– Он что, никогда не доверял ей?

– Да, – невозмутимо ответил Чарльз. – Он любил тебя больше всего на свете и хотел, чтобы у его дочери были и мать, и отец. Но не доверял ей ни ведение денежных дел, ни даже ухаживать за тобой.

– Что? – удивилась я. – Что вы имеете в виду?

– Он нанял женщину, чтобы та присматривала за тобой, когда он был на работе. Его пугала излишняя импульсивность Рейчел, и он боялся оставлять тебя с ней наедине. К сожалению, мы так и не успели подготовить договор об альтернативной опеке в случае его смерти. Он пытался найти возможность лишить Рейчел родительских прав, чтобы доверить тебя человеку, способному дать тебе любовь и надлежащее воспитание. Единственное, что мы успели сделать, – отписать Рейчел небольшую часть его состояния, а также определить ежемесячное денежное пособие на ребенка, которое впоследствии стали получать твои опекуны Джордж и Кэрол. Эмма, совсем не такой жизни хотел для тебя твой отец. Дерек считал, что ты достойна всего самого лучшего, и, я верю, он был бы счастлив узнать, что наконец справедливость восторжествовала.

«Господи, я отдала бы любые деньги – все-все, до последнего пенни, лишь бы вернуть его обратно!» – чуть было не сказала я. Меня настолько переполняли эмоции, что я не решалась поднять на Чарльза глаза.

Какое-то время мы сидели молча, затем Чарльз собрал документы, положил их в папку и вручил мне. Но я покачала головой:

– Думаю, вам стоит оставить бумаги у себя. Не хочу, чтобы она их нашла.

Чарльз кивнул и положил папку в портфель.

– Тогда тебе лучше не держать у себя мою визитку. Внеси мой номер в записную книжку своего телефона.

Я тут же достала мобильник и сохранила номер под инициалами Ч. С.

– Эмма, мне было очень приятно наконец-то познакомиться с тобой. – Чарльз встал и аккуратно задвинул стул. – Может быть, у тебя остались какие-то вопросы?

– Нет, – поспешно ответила я. В голове был такой сумбур, что сейчас я была просто не способна мыслить разумно.

– Ну, тогда позвони, если они вдруг появятся.

Я проводила его до дверей. Он повернулся ко мне и, надев шляпу, произнес:

– Береги себя! – И, не дав мне возможности ответить, вышел из дома.

А я проводила его глазами и увидела, как он подходит к блестящему черному автомобилю, ожидавшему его на улице. И меня ничуть не удивило, когда оттуда выскочил водитель и любезно распахнул перед Чарльзом переднюю дверь.

Я продолжала тупо смотреть на место, где только что стояла машина, но тут в кармане завибрировал телефон.

– Тренировка закончилась чуть раньше, – радостно сообщил Эван. Сейчас мне было как-то странно слышать его веселый голос. У меня было такое чувство, будто я только что переплыла бушующее море на утлой лодке. – Ну как, встретимся через час у меня?

И тут я вспомнила, что так и не успела постирать.

– Через час. Хм… Конечно.

Я выключила телефон, спустилась в подвал и принялась машинально перебирать вещи, чтобы проверить, что смогу надеть завтра.

Потом вернулась в свою комнату и как зачарованная села на кровать. Заметила на комоде картинку, что прислали на Рождество Лейла и Джек, и взяла ее в руки. Я безумно скучала по племянникам, но, чтобы не травить душу, упрятала воспоминания о них подальше.

Я внимательно вгляделась в женщину на рисунке. Ту самую, с седыми волосами. Значит, это и есть моя бабушка.

И семья, которая никогда не будет моей.

А потом мне словно дали обухом по голове.

Согнувшись пополам, я осела на пол. Конечно, все произошедшее пока не укладывалось в голове, но одну вещь я поняла наверняка и буквально задохнулась от ужаса.

По идее, меня вообще не должно было существовать.

Глава 31

А что, если…

К Эвану я приехала совершенно расклеенной. Он сидел на качелях и читал учебник.

– Привет. – Я устроилась рядом и сразу прибалдела от свойственного только ему запаха свежести. Судя по его мокрым волосам, он только что вышел из душа. – Что читаешь?

– Ничего интересного. – Он захлопнул книгу и положил ее на доски крыльца. Поднял руки, и я нырнула ему под мышку, прижавшись к его груди. – Хорошая выдалась неделя.

Я прекрасно понимала, что он сейчас говорит о погоде, в общем, о том, как здорово, когда в апреле можно ходить в одной футболке. Однако мысли мои были заняты совершенно другим, и у меня непроизвольно вырвался горький смешок.

– Что?! Ты чем-то недовольна? – спросил Эван.

– Ой, прости, – покачала я головой, поняв, что мой смех прозвучал неуместно. – Да, погода замечательная.

– О чем ты думаешь? – Эван, как всегда, видел меня насквозь.

Я повернулась к нему лицом. Голова слегка кружилась, я сомневалась, удастся ли четко сформулировать, что именно меня мучает. Но попытка не пытка. Мне потребовалась целая минута, чтобы заставить себя открыть рот. Эван терпеливо ждал.

– Не хочу показаться слишком глубокомысленной, но я вот тут все время думаю, почему какой-нибудь пустяк может оказать кардинальное влияние на самые различные вещи. Причина и следствие. Выбор и его результаты. Имеются ли здесь определенные закономерности, или все дело случая? Простая вероятность. Типа один человек совершенно случайно встречается с другим. Они ходят на свидания, занимаются сексом, и вот – бах! – рождается ребеночек. Хотели они того или нет. Любили они друг друга или нет. Словом, свершилось. Но… что, если этого не должно было случиться?

Эван ответил не сразу.

– Откуда у тебя такие мысли? – наконец спросил он.

– Сегодня днем я кое-что такое узнала, но не уверена, что сейчас готова об этом говорить.

– Пошли погуляем, а заодно подумаем и о смысле жизни. А можем и вообще не разговаривать. Просто пройдемся немного. Но я категорически настаиваю на том, что буду держать тебя за руку, и это не подлежит обсуждению.

– Ладно, – согласилась я, сделав жалкую попытку улыбнуться, чтобы не казаться меланхоличной занудой. – Я даже хочу, чтобы ты держал меня за руку.

Мы обогнули дом и вышли на задний двор, переходивший в поле, а затем – в лес. Мы шли молча, слушали, как поют птицы и шумит ветер в верхушках сосен. Но на душе у меня было неспокойно, в голове роились самые разные мысли.

– Можно тебя кое о чем попросить? – завороженная ритмичным звуком наших шагов, сказала я.

– Хм… Конечно, – неуверенно ответил Эван.

– Давай поразмышляем на тему «Что, если…». Но не надо относиться к этому слишком серьезно. Все чисто гипотетически.

– Согласен. – Эван воспринял мою просьбу на полном серьезе.

– А что, если… меня бы не существовало, – начала я. – Словом, я вообще не родилась бы на свет.

– Эм! – нахмурившись, остановил меня Эван.

– Все чисто гипотетически. Как мы и договаривались. У меня нет суицидальных наклонностей или типа того. Честное слово, – поспешила я успокоить Эвана.

– Ну ладно. Расслабься, – со вздохом согласился Эван. – А что, если бы тебя не существовало? Думаю, ты уже успела рассмотреть такую возможность. Почему бы тебе просто не сказать мне?

– Если бы меня не существовало, мой папа остался бы жив. – Я боялась поднять глаза, потому что, озвучив эту мысль, испытала шок, а глаза сразу наполнились слезами. – Если бы меня не существовало, у Лейлы с Джеком остались бы оба родителя. Если бы меня не существовало, возможно, моя мама была бы счастлива.

Эван вдруг резко остановился. Мы уже дошли до того места, где кончалась дорожка и начинался луг.

– А как насчет меня? – Он словно хотел прочесть мои мысли.

– Ну, тогда ты не поссорился бы с отцом. – Я попыталась перейти на шутливый тон, чтобы вернуться к игре в гипотезы.

– А вот это вряд ли, – хмыкнул Эван. – Было бы желание, а повод найдется. Поссориться… или перестать разговаривать.

Мы молча пошли дальше через луг, который уже начинал потихоньку зеленеть. Полноводный ручей весело журчал, перекатываясь по камням.

Эван сел прямо на землю на берегу, я пристроилась рядом.

– Ну что, моя очередь? – сказал Эван. – Я тоже хочу пофантазировать на тему «А что, если…».

– Вперед.

– Ты не можешь знать, что было бы с твоим отцом, если бы он остался жив. Мне кажется, он был счастлив именно с тобой, а все остальное от лукавого. Я же видел фотографию у тебя на комоде. Он смотрит на тебя, и у него буквально светится лицо. Ты делала его счастливым, и, даже если счастье это оказалось недолгим, было бы жестоко лишать его этого. – (Я нежно улыбнулась и положила голову Эвану на плечо.) – И мне, конечно, очень жалко Лейлу и Джека, но Кэрол в любом случае осталась бы той же маньячкой – с тобой или без тебя. Уж тут ты точно не виновата. И вообще я больше не желаю о ней говорить. – От негодования у Эвана сразу вздулись вены на шее. – А что касается твоей матери, я недостаточно хорошо понимаю, почему она так несчастна, чтобы заниматься предположениями. Вот ты считаешь, что, если бы твой отец был жив, она была бы счастливой. Не буду спорить. Все может быть. Но за поведением твоей мамы кроется нечто больше, чем просто печаль. Я понял это во время празднования ее дня рождения. Как я уже сказал, не знаю, что с ней не так, но и тут ты абсолютно не виновата.

У меня сейчас не было моральных сил разубеждать его, хотя я знала, что в последнем случае какая-то доля моей вины тоже есть.

– А уж я точно был бы совершенно другим, если бы тебя не существовало, – продолжил Эван. Я приподняла голову и замерла в напряженном ожидании. – Любой человек задумывается о том, зачем он пришел в этот мир. Но запомни раз и навсегда, для меня смысл жизни в тебе. И что бы я ни делал, я делаю это ради тебя и ни за что на свете не соглашусь все изменить.

Мои губы невольно расплылись в улыбке, по телу разлилось приятное тепло. Сердце буквально переполняла любовь. Я осторожно наклонилась и поцеловала его.

– Ну, так как насчет твоего отца? – отстранившись, спросила я.

Эван сухо усмехнулся и сказал:

– Тебе не стоит беспокоиться по поводу моего отца. Мама никогда не допустит, чтобы он лишил меня Стэнфорда или тебя. В свое время он воспитал меня сильной личностью, так пусть теперь отойдет в сторонку и позволит мне быть именно таким, каким он и хотел. Решение буду принимать я сам, и он должен с этим смириться.

Эван говорил уверенно, но спокойно. И сейчас, вопреки ожиданиям, я не слышала в его голосе ни досады, ни разочарования. Более того, меня потрясла его выдержка и зрелость суждений.

– Давай подведем итоги, – ухмыльнулся он. – Ну что, примирилась с фактом своего существования?

– Да, – уверенно ответила я. – Ничего не скажешь, ты умеешь заставить девушку… почувствовать свою значимость.

– Хорошо. – Эван улыбнулся и поцеловал меня.

Его слова подействовали успокаивающе, буря в душе сразу улеглась, только слегка гудела голова. Конечно, меня здорово выбила из колеи утренняя встреча, но теперь я твердо знала, что мое место здесь, рядом с Эваном.

Я растянулась на спине, положив голову на ногу Эвана, и подставила лицо солнцу.

– Мне здесь нравится.

– Мне тоже, – ответил Эван, перебирая пряди моих волос. – Тебе идет солнце.

Я лежала и слушала умиротворяющее журчание ручья. От теплых солнечных лучей, нежных прикосновений Эвана слегка покалывало кожу. Мне вдруг захотелось остановить мгновение, спрятать его в карман и унести с собой.

– В свое время мне говорили, что девушке всегда нужно время на подготовку. Итак, Эмма Томас, ты согласишься пойти со мной на выпускной бал?

Я сразу резко села и, открыв рот, уставилась на него во все глаза.

– Это… Боже мой! Это ведь уже в следующем месяце. Да, Эван Мэтьюс, я с большим удовольствием пойду с тобой на выпускной бал. – И в ужасе пробормотала: – Ой, значит, надо срочно бежать за платьем, да?

– Можешь идти хоть голой. Я где-то слышал, что после розового это последний писк, – усмехнулся Эван.

Я расхохоталась.

– Ты наверняка был бы не против, да? – поддразнила его я. – Ой, секундочку! Обещай, что мы не будем заниматься сексом в ночь выпускного вечера, – сказала я и, заметив удивленный взгляд Эвана, добавила: – Мы не можем впервые заняться сексом в такой день.

Меня даже передернуло. Нет, совсем не так я представляла наш первый раз. А то получится совсем как в плохом кино.

– Торжественно клянусь, что мы не будем заниматься сексом после выпускного вечера. – Эван изо всех сил сжимал губы, чтобы не рассмеяться. – А как насчет вечера накануне?

– Что? Не может быть! – Я пристально на него посмотрела, а он в ответ поднял брови, словно ничего странного в своей идее не находил. – Ты что, серьезно это планируешь?!

– А почему бы и нет? Спонтанно у нас что-то плохо получается. Так что предлагаю назначить твердую дату.

– Все, заметано. Я пересплю с тобой накануне выпускного вечера, – с шутливой торжественностью произнесла я. – Секс-свидание.

– Жду не дождусь, – рассмеялся Эван.

Когда я подъехала к дому, Рейчел как раз вылезала из машины. Как странно было называть ее просто Рейчел. Рейчел. Я прокрутила это слово в голове. Ведь она всю дорогу хотела, чтобы я именно так ее и звала. И Чарльз называл ее исключительно Рейчел. Когда речь шла о моих родителях, он говорил твой папа и Рейчел.

– Как прошел обед? – спросила она, прежде чем войти в дом.

– Очень мило, – сказала я. – То, что нужно.

– Хорошо. – Ее явно озадачила формулировка ответа.

– А ты сама-то хоть что-нибудь ела? – поинтересовалась я, включая по дороге свет.

– Мы заказали готовый обед в офис.

Она скинула туфли на каблуке и вытащила блузку из брюк. Я ждала, что Рейчел, как обычно, принесет из кухни бокал вина, но она воздержалась. Просто села рядом со мной на диван и включила телевизор.

У меня в голове крутилось столько самых разных мыслей, что я, не подумав, выпалила:

– А откуда ты родом?

– Что? – Она явно удивилась, но как ни в чем не бывало продолжила переключать каналы.

Я, конечно, могла отыграть все назад и перестать совать нос в чужие дела. Но решила идти до конца.

– Где ты росла?

Она замерла, в результате остановившись на передаче о рыбалке. Странный выбор. Значит, она меня прекрасно слышала. Я повернулась к ней. Она глядела на меня так, словно впервые видела. Да, скорее всего, ответа не будет.

– Хм, в маленьком городишке в Пенсильвании, – медленно сказала она. – А с чего это тебя вдруг заинтересовало?

– Просто раньше не догадалась спросить, – прямолинейно ответила я. – Твои родители до сих пор там живут?

Она как-то странно притихла. Смотрела то в телевизор, то на меня, словно не могла решить, хочет ли продолжать этот разговор. И явно не была готова к подобным вопросам. Может быть, сказался эффект неожиданности, но она действительно ответила.

– Мама, возможно. Хотя точно не знаю. Я уехала из дома в семнадцать. С друзьями. И уже не оглядывалась назад. Отца я вообще не знала. Он был законченный алкаш и свалил от нас, когда я была еще совсем маленькой.

– Но как так получилось, что я ничего не знаю? – с любопытством спросила я.

Хотя меня не слишком удивили ее слова о тяжелом детстве. Значит, ей действительно пришлось несладко, раз уж она никогда не говорила об этом и ни разу не захотела навестить мать.

– Не люблю жить прошлым. Какой смысл?! – Она снова уставилась в телевизор и принялась переключать каналы.

Господи, кто бы говорил?! Ведь она сама так и не смогла справиться с воспоминаниями о прошлом и научиться, как жить дальше после смерти отца. Хотя, возможно, она всему прекрасно научилась, а папина смерть просто удобный предлог считать себя несчастной. Она ведь не прикладывала ни малейших усилий, чтобы быть счастливой. Разве что с Джонатаном. Но даже тогда своими пьяными выходками она все испортила. Может быть, вселенская печаль – это и есть ее выбор. Ума не приложу, почему она выбрала именно такую жизнь.

– А почему ты никогда даже не делала попытки спросить, что произошло, когда я жила у Джорджа и Кэрол?

Рейчел резко выпрямилась. Мой вопрос ее неприятно удивил. Я поняла, что зашла слишком далеко, но отступать не собиралась.

– Для начала скажи, как я у них оказалась. Почему ты меня им отдала?

Этот вопрос мучил меня много лет. Я считала, что все дело во мне. Что ей просто было со мной не справиться. Именно поэтому я старалась стать идеальной, чтобы не быть никому обузой. Но совершенство далось мне слишком дорогой ценой – ценой шрамов в душе и на теле.

А сейчас я просто хотела знать правду.

– Я тебя не отдавала, – прошептала она.

Тут я буквально потеряла дар речи. И прежде чем успела хоть что-то сказать, она резко поднялась и вышла из комнаты. Я увидела, как она взялась за ручку холодильника, борясь с желанием открыть его.

Я продолжала ждать. Она выпустила ручку и покачала головой. Вид у нее был измученный и несчастный.

– Не знаю, почему у тебя вдруг возникло желание ворошить прошлое, – произнесла она с порога дрожащим голосом. – Зачем вспоминать то, что уже случилось? Что было, то было, и мы ничего не можем изменить. Так что давай оставим все как есть. Хорошо?

Я заглянула в ее бегающие голубые глаза и кивнула.

– Пойду приму ванну, – объявила она и исчезла наверху.

Мне всегда было страшно задавать ей вопросы. Уж не знаю, с чего это сегодня я так осмелела, но, несомненно, здесь сыграл свою роль визит Чарльза Стенли.

Я уже была готова к тому, что она разозлится на меня и даже начнет орать. Но, слава богу, обошлось. Наоборот, она явно нервничала и вертелась как уж на сковородке. И вид у нее был даже слегка… виноватый, что ли.

Глава 32

В лесу

Этой ночью мне так и не удалось заснуть. Впрочем, ничего другого я и не ожидала. Я вертела в руках телефон, борясь с искушением позвонить Джонатану. Ужасно хотелось поболтать с ним на отвлеченные темы, например о дурацком фильме из области научной фантастики или о специальной стельке, благодаря которой у спортсмена перестала болеть нога. Мне было сложно удержаться от того, чтобы ему не звонить. Ведь я отлично знала, что он сейчас сидит и ждет моего звонка. Но я дала слово и должна сдержать обещание.

Неожиданно я услышала, как отворилась дверь в спальню Рейчел, а потом по трубам побежала вода в ванной. Посмотрела на часы и обнаружила, что сегодня она поднялась раньше обычного. Значит, хочет уйти из дома до того, как я встану. Похоже, снова меня избегает. Наверное, не только мне не спалось этой ночью.

Дождавшись, когда хлопнет входная дверь, я поднялась с кровати. И пока мылась под душем, отчаянно пыталась решить вопрос, стоит ли просить у Рейчел прощения, чтобы она перестала от меня бегать. Хотя к тому времени, как я вернусь с тренировки или от Сары, все, может быть, само как-нибудь рассосется. Или я просто перестану обращать внимание. Тоже вариант.

Последняя мысль пришла в голову совершенно неожиданно.

Интересно, что это на меня вдруг нашло? Я сама себя не узнавала. Но, по крайней мере, я впервые за долгое время не кривила душой.

Я надела серую футболку в обтяжку, джинсы и остановила свой выбор на кедах в розовую клеточку, которые до сих пор не отваживалась носить, поскольку они привлекали к себе внимание, чего мне хотелось меньше всего. Сегодня опять обещали чуть ли не двадцать семь градусов тепла, небывалое дело для штата Коннектикут. Но утром могло быть еще прохладно, и я решила на всякий случай захватить фуфайку на молнии.

Я терпеть не могла обманчивую апрельскую погоду, так как прекрасно знала, что через день-два опять зарядят дожди и температура воздуха резко понизится. Было мучительно сознавать, что лето и окончание школы так близко и в то же время так далеко. Ведь ждать осталось целых два месяца.

Взяв рюкзак и мешок с футбольной формой, я захлопнула за собой входную дверь. Когда я уже подходила к машине, вдали показался черный мотоцикл. Мотоциклист свернул на подъездную дорожку и остановился около меня.

На нем была черная футболка, джинсы и черные кожаные ботинки. На голове шлем наподобие каски, который, похоже, был больше для понта. В зеркальных стеклах солнцезащитных очков я увидела свое отражение: вытаращенные глаза и открытый рот. Потом мотоциклист улыбнулся, и я немного пришла в себя.

– Джонатан?

– Доброе утро, – поздоровался он, заглушив мотор. – Как дела?

– Хм, отлично, – обескураженно ответила я. – А что ты здесь делаешь? Вроде бы мы больше не общаемся, что для всех будет только лучше.

– Не совсем так, – возразил он, снимая очки. – Это Рейчел решила, что мы не должны общаться, а сейчас ее здесь нет. Мне идея твоей матери не слишком нравится. А тебе?

Буквально опешив от его вызывающего тона, я продолжала смотреть на него во все глаза. Не знала, что и думать, а тем более говорить.

– Давай что-нибудь такое сделаем, – скорее потребовал, нежели попросил Джонатан.

– Мне пора в школу. А разве тебе не надо быть на работе? – рассмеялась я.

– Просто грех идти в такой чудный день в школу. А что до меня, мое место здесь, – заявил он. – Эмма, решайся! Тебя ведь уже приняли в Стэнфорд. Ну, прогуляешь разок занятия. Какая разница.

– Даже и не знаю. – Я с сомнением разглядывала сверкающий черный с хромированными деталями «харлей», пытаясь понять, стоит ли садиться на мотоцикл и тем более прогуливать школу.

– Мы ведь с тобой договорились что-нибудь такое сделать, так давай выполняй обещание. Чего там долго думать! Залезай! – Сейчас он уже отдавал приказания, и возражения не принимались.

Он снова надел очки, нажал на стартер, мотоцикл ожил. Мотор утробно заревел, словно приглашая в дорогу.

Я сделала глубокий вдох… и напрочь отключила здравый смысл. Открыла дверь машины, забросила в салон вещи, взяла солнцезащитные очки и натянула фуфайку. Оглянулась и увидела, что Джонатан с кривой ухмылкой протягивает мне черный шлем. Потом застегнула ремешок и надела очки. Джонатан поднял упор, я закинула ногу на сиденье и, скользнув вперед, почувствовала грудью его спину. Я обняла его за талию и закрыла глаза в предвкушении гонки.

Мозги у меня, похоже, полностью отключились, а сердце, почувствовав прилив адреналина, бешено колотилось. Я прекрасно понимала, что непременно впаду в панику, если хоть на секунду задумаюсь о последствиях своей безумной выходки, в частности о перспективе умереть страшной смертью, когда Джонатан вдруг заложит слишком крутой вираж. Ну уж нет, лучше вообще ни о чем не думать.

Джонатан осторожно развернул мотоцикл, нажал на акселератор и помчался по подъездной дорожке, затем по улице и дальше на окраину города. И вот тут-то я вдруг задумалась о том, что, черт возьми, делаю. Прогулять школу, чтобы уехать на мотоцикле с бывшим бойфрендом своей мамы черт знает куда, – это определенно не самая удачная идея. Но мне сейчас не хотелось расстраиваться, и я поспешно заглушила голос разума. Смотрела, как Уэслин постепенно остается позади, подставляла лицо упругому потоку воздуха, слушала, как рычит подо мной мощный мотор, чувствовала резкий выброс адреналина в кровь. И в результате решила, будь что будет, о последствиях подумаю завтра.

Я понятия не имела, куда везет меня Джонатан, поскольку, поддавшись первому порыву, даже не подумала, что он имел в виду, когда говорил что-нибудь такое. Мы ехали сначала по скоростному шоссе, затем – на запад, вглубь Коннектикута, пока не пересекли границу штата Нью-Йорк. Свернули с шоссе и оказались на идущей через лес проселочной дороге. Джонатан сбросил скорость, и я прокричала во все горло:

– Куда мы едем?

– Хочу кое-чем с тобой поделиться, – прокричал он в ответ.

Мы еще немного попетляли по лесу, но теперь уже не мчались, а почти ползли. Наконец Джонатан выехал на дорогу, которую можно было назвать так лишь с большой натяжкой. Просто заросшая сорняками разбитая колея, упиравшаяся в черный остов того, что когда-то было домом.

Джонатан остановил мотоцикл, я расстегнула ремешок шлема и принялась с любопытством рассматривать руины. Затем слезла на землю, от слишком долгой поездки у меня дрожали ноги.

Огонь сожрал дом практически полностью, оставив обвалившиеся черные стены. Среди руин гордо возвышалась каменная каминная труба. В дальней части дома я увидела уцелевшие балки, обугленные, но упрямо оставшиеся висеть на месте. Они соединялись с тем, что когда-то служило крыльцом. Судя по каменному фундаменту, раньше дом был вполне приличным, хотя, конечно, теперь об этом трудно судить.

– Джонатан, зачем мы здесь? – спросила я.

Но он на меня не смотрел. Он не сводил взгляда с пепелища.

У меня сразу возникло тревожное чувство. Мне очень не понравилось это место. Сгоревший дом под пологом леса хранил, казалось, какую-то страшную тайну, которую, если внимательно слушать, он, наверное, поведает. Возможно, здесь даже водились привидения.

– Эмма, чего ты боишься?

– Что? – Я буквально подскочила от неожиданности.

Джонатан явно читал мои мысли.

– Что не дает тебе спать по ночам? В чем причина твоих ночных кошмаров? Чего ты боишься?

Смутное чувство беспокойства усилилось, мне захотелось уехать отсюда как можно скорее. В таких местах творятся нехорошие вещи, здесь кроются истоки ночных кошмаров. От руин веяло таким холодом, что я невольно поежилась.

– Это когда-то было твоим домом, да? – едва слышно спросила я. Меня тревожил нехороший блеск его глаз. Он внимательно обследовал здесь буквально каждый дюйм, словно хотел воссоздать в голове всю картину. – Что тут произошло?

– Я надеялся, что почувствую нечто совсем другое. Быть может, страх, – громко произнес Джонатан, обращаясь, собственно, даже не ко мне. – Во сне все гораздо хуже. Языки пламени лижут окна. Столб дыма вздымается к звездам. Невыносимый жар, который не дает подойти поближе. Такое чувство, будто плавится кожа. – Он вытянул руки перед собой и шагнул вперед, словно до сих пор видел бушующее пламя.

Прямо на моих глазах начинал оживать ночной кошмар Джонатана. Он уже был не со мной. Он вернулся в свое воскресшее прошлое. А я была слишком ошеломлена, чтобы помочь ему.

Джонатан скорчился на земле перед каменными ступенями и слепо шарил руками, готовый сразу отпрянуть, чтобы не обжечься. Погладил разбитый камень и покачал головой:

– Я просто сидел в лесу и смотрел. Смотрел, как все вокруг полыхало. Но эти крики. Они до сих пор стоят у меня в ушах.

– Что?! – Я была в таком шоке, что у меня сдавило грудь. – Кто-нибудь тогда погиб в огне? – А потом вспомнила: – Твой отец. Значит, вот как он умер.

– А также мама и младший брат. – Джонатан обхватил руками голову и опустился на нижнюю ступеньку.

Я осторожно подошла к нему и села рядом на холодный камень.

– И кто виновник пожара? Твой брат? – спросила я, а когда Джонатан покачал головой, добавила: – Так ты поэтому привез меня сюда? Чтобы показать причину своих навязчивых ночных кошмаров?

– Да, в первую очередь это было необходимо мне самому, – признался Джонатан. – Я надеялся, что мы сможем вместе посмотреть в лицо нашим страхам. Ведь совсем скоро мы уедем в Калифорнию. Там сможем начать новую жизнь, избавившись от преследующих нас кошмаров. Но на самом деле я не боюсь. Если честно, я просто очень зол. – Он уперся в бедра сжатыми в кулаки руками. – Этот человек лишил меня всего в тот день, когда случился пожар, и тут уже ничего не поделаешь. Он мертв. И они тоже. – Взгляд холодных глаз Джонатана стал суровым и отстраненным. Он наклонился, закрыл лицо руками и едва слышно произнес: – Их не должно было быть дома. С ними ничего не должно было случиться. Я снова и снова слышу их крики, которые будто напоминают мне, что я мог их спасти.

– Тут нет твоей вины, – попробовала успокоить я Джонатана. – Возможно, теперь для тебя самое главное простить себя.

Джонатан поднял голову и нахмурился.

– Простить себя, – повторил он с таким видом, точно слова эти были для него непривычны. Он вздохнул и повернулся ко мне. Взгляд его уже не был таким отрешенным. – Спорим, ты уже, наверное, сто раз пожалела, что прогуляла школу. – Он едва заметно усмехнулся, пытаясь скинуть груз воспоминаний. – Ладно, хорошего понемножку. Пора убираться отсюда и заняться чем-нибудь поинтереснее. Корни моего страха вовсе не здесь. – Джонатан повернулся и впился в меня глазами: – Ну а теперь ты, Эмма. Чего боишься ты?

– Ой, нет. Давай оставим мои страхи в покое. Уверена, что есть гораздо более приятные способы провести сегодняшний день, – решительно покачала я головой. Но он продолжал ждать, и я сдалась: – Хорошо. Я боюсь высоты.

– Ясно. Хотя, насколько я понимаю, страх высоты не имеет никакого отношения к твоим кошмарам, поэтому не надейся так легко отделаться. – Джонатан поднялся и решительно направился к мотоциклу.

Я осталась неподвижно сидеть на ступеньках. Меня мучили сомнения, можно ли пустить его в мир своих страхов. Хотя я твердо знала, что нельзя. Однако собралась с духом и послушно встала с камня, поскольку, как всегда, была не в состоянии противостоять напору Джонатана.

Я оседлала мотоцикл, и мы повернули, оставив далеко позади прошлое Джонатана, похороненное в лесной чаще. Я уцепилась за Джонатана и закрыла глаза, морально готовясь встретиться лицом к лицу со своими страхами. Что было практически нереально.

Нам не пришлось слишком долго ехать. Буквально через двадцать минут Джонатан свернул в сторону, и мы очутились в кармане, который с дороги было не разглядеть.

– Где мы? – Я сняла шлем, стянула фуфайку, так как уже в полной мере начала ощущать на себе, что синоптики на сей раз не обманули и температура воздуха действительно не ниже двадцати семи градусов.

– Погоди, сейчас узнаешь, – лукаво улыбнулся Джонатан.

Я пошла за ним по узкой тропинке в лесу. И очень скоро из-за деревьев донесся неясный рокот, впереди что-то блестящее перекатывалось по камням. Мы пошли на шум воды, я сразу почувствовала, что под сенью деревьев стало гораздо прохладнее. Казалось, вода струилась где-то у нас под ногами. И очень скоро выяснилось, что так оно и есть.

Перед нами возник каменный уступ, и Джонатан остановился. В двадцати футах внизу блестело озерцо, питавшееся от небольшого водопада чуть выше. Тропа вела прямо к урезу воды, из которой выступали валуны.

– Летом здесь лучшее место для купания, – объяснил Джонатан.

И действительно, что может быть приятнее, чем загорать на гладком валуне, время от времени ныряя в прохладную воду.

Я осторожно посмотрела вниз, но подойти к краю уступа не решилась, поскольку сердце сразу тревожно забилось. Дно кристально-чистого озерца было усеяно острыми обломками камней.

– Готова? – услышала я за спиной голос Джонатана.

– Что? Готова к чему? – резко обернулась я.

Меня сразу же сковало страхом. Я поняла, чего он от меня ждет.

– Ты что, собираешься остаться в джинсах? Они намокнут и утащат тебя на дно. Хотя на твоем месте я остался бы в кедах, потому что, если ты неудачно войдешь в воду, будет больно.

– Ты, наверное, шутишь! – возмутилась я. – Нет, точно шутишь.

– Если хочешь сделать из джинсов шорты, у меня в кармане есть нож, – не обращая внимания на панические нотки в моем голосе, как ни в чем не бывало продолжил он.

– Нет, нет и нет! – Я стала пятиться подальше от края, однако Джонатан загородил мне дорогу. – Что ты творишь?! – вытаращила я на него глаза, чувствуя, как в висках стучит кровь.

– Прыгай, Эмма! – Его голос был твердым, но не угрожающим.

– Никогда! – заорала я. – Слишком высоко, а там совсем мелко. – Ты не можешь меня заставить!

– На самом деле здесь достаточно глубоко. Клянусь, – уже более настойчиво продолжил он. – Эмма, или ты спрыгнешь сама, или мне придется тебя столкнуть. – Он шагнул вперед, и я невольно отступила к краю.

Я принялась судорожно обшаривать глазами уступ в поисках путей к бегству, но он оказался слишком узким, и двоим здесь явно было не разойтись.

– Ну пожалуйста! Не надо заставлять меня это делать!

– Эмма, прыгай! А не то я тебя столкну, – уже более жестко произнес он.

С виду Джонатан оставался совершенно невозмутимым, но по его напряженному взгляду я поняла, что он не шутит. Похоже, я смогу убраться с чертова уступа, только прыгнув в воду.

Тогда я повернулась к нему спиной и постаралась нормализовать дыхание, которое, казалось, исчезло вовсе.

Вдох – выдох, вдох – выдох. Моя грудь ритмично поднималась и опускалась. Вдох – выдох. Я сглотнула ком в горле и посмотрела на урез воды внизу.

Джонатан молча стоял рядом.

Затем я сделала шаг вперед и оказалась всего в футе от края. У меня закружилась голова, я поспешно подняла глаза. А чтобы хоть немного прийти в чувство, попыталась сконцентрироваться на кронах деревьев на том берегу. Закрыла глаза, прислушиваясь к звону в ушах. Дыхание участилось, внутренности скрутило тугим узлом. И тут я внезапно ощутила резкий прилив адреналина.

Поддавшись порыву, я шагнула вперед и прыгнула в воду, причем в тот самый момент, когда почувствовала на спине его руки. У меня перехватило дыхание, в животе вдруг возникла странная пустота, а в голове зашумело от страха и нервного возбуждения. Буквально через секунду ноги мои коснулись поверхности воды, которая приняла меня в свои ледяные объятия.

Отплевываясь, я вынырнула на поверхность, чтобы глотнуть воздуха. От холода сдавило грудь, мышцы моментально напряглись. Я решила плыть к валунам, но очень мешали намокшие джинсы. Неожиданно меня обдало фонтаном брызг, за спиной раздался громкий всплеск.

Джонатан. Но я не стала оборачиваться. Мне необходимо было как можно скорее выбраться из холодной воды. Не обращая внимания на сползающие джинсы, я залезла на небольшой камень, затем – на валун покрупнее. Солнце припекало вовсю, однако меня буквально трясло от холода. Тогда я подтянула коленки к груди, обхватила себя руками и стала ждать, когда согреюсь.

Джонатан подплыл поближе и сел на соседний камень. Но я низко опустила голову, даже не взглянув в его сторону. Меня так трясло, что болело все тело.

– О-ля-ля! Ну и собачий холод! – воскликнул он.

Я подняла голову и, обнаружив, что он разделся до широких черных трусов, поспешно отвела глаза и слегка покраснела. Он сидел, упершись сзади в камень руками, вытянув ноги, и, в отличие от меня, выглядел вполне довольным жизнью.

– Правда, на солнышке даже приятно.

Я последовала его примеру и тоже вытянула ноги, но сразу поняла, что не могу согреться из-за намокших джинсов.

– Дай, пожалуйста, нож, – попросила я.

– А зачем? Неужто собираешься пырнуть меня ножом за то, что заставил тебя прыгнуть?

Я загадочно улыбнулась. Пусть себе думает, что я отнюдь не исключаю такой возможности. Но потом сжалилась и весело рассмеялась:

– Нет, конечно. Просто хочу обрезать джинсы.

Он молча кивнул, но даже не пошевелился. Пришлось встать и, путаясь в мокрых штанинах, подняться на уступ.

Я взяла его джинсы и нашла в переднем кармане нож с черной ручкой. Открыла – выскочило острое лезвие. Потом оттянула мокрую ткань подальше от кожи, осторожно кончиком ножа проделала дырочку на уровне бедра и принялась рвать штанину, пока она не упала на землю. Затем то же самое проделала со второй. И когда теплый воздух коснулся моих посиневших ног, покрытых гусиной кожей, сразу стало легче.

Наклонившись, чтобы убрать нож на место, я невольно посмотрела на Джонатана. Он нежился на солнце, закрыв глаза и заложив руки за голову, и казался непривычно умиротворенным. Мышцы его широкой груди были расслаблены, очертания тела отчетливо вырисовывались на фоне камня. Я поспешно отвернулась и бросила взгляд на водную гладь внизу.

Честно говоря, я ждала нового приступа паники. Ничего подобного. Сердце забилось чуть чаще, но не от страха, а от поступившего в кровь адреналина. Я почувствовала нечто вроде опьянения.

И, недолго думая, снова шагнула в бездну, испытав захватывающее чувство полета. Я камнем ушла на глубину, а оказавшись на поверхности, сразу поплыла к валунам, наслаждаясь непривычными ощущениями. И конечно же, в шортах плыть оказалось гораздо легче. Я нашла относительно сухой валун, залезла на него и сразу почувствовала приятное тепло, волнами расходящееся по телу. Потом сняла кеды с носками и положила рядом.

Джонатан с ухмылкой наблюдал за мной.

– Ну, что еще? – недовольно поинтересовалась я.

– Ты уже не боишься высоты.

– Знаю. Думаешь, ты излечил меня от этой фобии? – спросила я.

– Эмма, это не боязнь высоты. Корни твоих фобий совсем в другом, – произнес он. Я прищурилась, не совсем понимая, к чему он клонит. – Скажи, о чем ты думала, когда смотрела вниз? Что творилось у тебя в голове?

– Что ни за какие коврижки не прыгну вниз.

– А еще? – хмыкнул Джонатан.

– Что еще немного – и… – начала я и остановилась. От застрявших в горле слов екнуло сердце.

– Эмма, чего ты боишься? – пристально глядя на меня, повторил он.

– Я боюсь умереть, – выдохнула я.

У меня сразу сдавило грудь, а на глаза навернулись слезы, которые я постаралась сморгнуть.

Джонатан сжал губы и медленно кивнул.

Тишину нарушал лишь шум водопада. Никто из нас больше не проронил ни слова. Мы оба прекрасно понимали, откуда произрастают подобные страхи, и я вовсе не была уверена, что с этим можно хоть что-нибудь сделать. Пока она существует, я никогда не буду чувствовать себя в безопасности, даже если ей сейчас и не добраться до меня.

Глава 33

Последствия

– Может, хотите сверху вишенку? – кокетливо спросила девушка.

– Нет, спасибо. Ничего не надо, – ответил Джонатан, явно оставшийся равнодушным к ее томным взглядам.

Я сидела за пластиковым столиком, забравшись с ногами на скамью, и с трудом сдерживала смех.

Сопровождаемый возбужденным хихиканьем, Джонатан вернулся с двумя порциями мороженого с сиропом. Две девчушки – продавщицы мороженого – буквально ели его глазами, перешептывались и похохатывали ему вслед.

– Похоже, у тебя появился фан-клуб, – взяв мороженое, поддела я Джонатана. – Наверное, узнали тебя по фото в рекламе.

– Очень смешно. – Джонатан бросил косой взгляд в сторону девушек и сел рядом со мной.

– А может, решили, что ты описался, – рассмеялась я, кивнув на пятна на джинсах, проступившие от мокрых трусов.

– Скорее всего, так оно и есть, – усмехнулся Джонатан. – Кстати, ты в курсе, что твоя задница тоже оставит мокрый след на скамье?

Пришлось слегка наклониться в сторону, чтобы убедиться, что он, как всегда, прав.

– Ну да, так и есть.

– Во сколько у тебя тренировка? – поинтересовался Джонатан.

– В пятнадцать тридцать, – положив в рот мороженое, ответила я.

– Тогда нам пора обратно.

Впервые за все время я вспомнила о возвращении в Уэслин, и у меня засосало под ложечкой. Боже мой, какая я дура! Прежде чем ехать, надо было хотя бы отправить Эвану сообщение. Но телефон остался в машине, так что все, проехали.

– Ты чем-то обеспокоена? – заметив мой напряженный взгляд, поинтересовался Джонатан.

– Теперь разборок не миновать, – вздохнула я.

– С кем, с Рейчел? Вряд ли она к этому времени будет дома.

– Нет. С Эваном, – мрачно объяснила я. – Он там, наверное, с ума сходит. Беспокоится, почему меня не было в школе.

– О… – поджал губы Джонатан и кивнул. – А что ты ему скажешь?

– Еще не знаю, – пожала я плечами. – Наверное, правду.

– И он воспримет это совершенно нормально?! То, что ты провела со мной целый день? – удивился Джонатан.

– А почему бы и нет? – беззаботно ответила я. – Он мне доверяет. И у нас тобой ничего не было. Я хочу сказать, мы ведь… только друзья.

– Ну да, – усмехнулся Джонатан. – Ты права. Просто, мне кажется, на его месте я бы точно забеспокоился. Хотя, с другой стороны, я и не такой доверчивый.

Его последняя фраза меня зацепила, и неожиданно все встало на свои места.

– Похоже, ты плохо сходишься с людьми.

– Да, – ответил Джонатан. – Наверное, так оно и есть. На самом деле меня никто особо не успел зацепить, но, возможно, я просто боюсь… – начал он и застыл.

Я чувствовала, что окончание фразы вертится у него на кончике языка. Но взгляд его вдруг стал тяжелым, на щеках заходили желваки. Нет, он явно не собирался продолжать.

Он резко поднялся, бросил недоеденное мороженое в урну и размашисто зашагал в сторону мотоцикла, припаркованного в дальнем конце стоянки.

– Джонатан! – крикнула я вслед, но он даже не обернулся. Тогда я выкинула мороженое и побежала за ним. – Джонатан! – Догнав, я схватила его за руку. – Джонатан, подожди!

– Нам пора возвращаться, если не хочешь опоздать, – сухо заметил он.

– Посмотри на меня, – умоляюще сказала я, потянув его за руку, чтобы он повернулся ко мне лицом. – Ну, пожалуйста!

С тяжелым вздохом Джонатан повернулся и остался стоять, уставившись себе под ноги.

– Ты можешь сказать мне все, – подтолкнула я Джонатана, но он продолжал молчать. – Джонатан, в чем дело? Чего ты боишься?

– Ты отлично знаешь, чего я боюсь.

– А раньше? – спросила я. – Мне кажется, ты только сейчас понял, в чем истинная причина твоих страхов.

Джонатан наконец оторвал взгляд от земли и посмотрел на меня. И я увидела в его красивых глазах затаенную боль. Он ничего не сказал, только покачал головой. Тогда я нашла его ладонь и ласково сжала ее. Он слабо улыбнулся, удивленно посмотрел на наши сцепленные руки, и я сразу разжала пальцы.

Как ни странно, Джонатан не остановился у мотоцикла, а прошел к огораживавшему парковку деревянному забору и прислонился к верхней перекладине.

– Наверное, ты права, – прошептал он. – Я хочу сказать, что после Сейди у меня не было серьезных отношений, пока не появилась Рейчел, хотя с ней все должно было закончиться совсем по-другому. Словом, я никогда не рассчитывал на продолжительную связь с Рейчел. Возможно, именно поэтому я не смог остаться с ней, когда она призналась, что любит меня. Просто не смог.

– Ты ее совсем не любил, да? – спросила я. Он покачал головой и снова уставился в землю. Тогда я осторожно поинтересовалась: – А что случилось с Сейди?

– После окончания первого курса университета я сделал ей предложение.

У меня почему-то екнуло сердце. Я никак не ожидала подобного признания.

– И она что, сказала «нет»? – попробовала я пойти немножко дальше, когда он снова замолчал.

– Она сказала «да». – Его темные глаза на миг встретились с моими. И я снова увидела в них такую печаль, что у меня перехватило дух. – А двумя неделями позже я застукал ее с другим парнем.

Да уж, веселые дела, нечего сказать! Но теперь все сразу встало на свои места. Вот, значит, почему он не мог ни с кем близко сходиться. Вот откуда его стремление жить просто и без лишних проблем. И это объясняло его непроницаемую маску и некоторую высокомерность.

– Я потерял маму и брата. Сейди была единственной, кто знал, как я страдал. А после того как она так со мной поступила… Я больше никогда и никому не отдавал своего сердца. И никого близко к себе не подпускал. Потому что не доверял. Ну, за исключением… – Он посмотрел на меня, и я покраснела. – Нет, я хочу сказать, что здесь совсем другое, – поспешно поправился он. – Между нами существует какая-то странная связь. Это не то что… – Он не закончил.

– Конечно, – поддакнула я. – Мы друг друга понимаем. Вот и все.

– Все верно, – криво улыбнулся Джонатан. – Только все это как-то очень грустно. Мы с тобой провели сказочный день и даже частично сумели преодолеть наши старые страхи. Но, думаю, больше ты никогда не захочешь повторить со мной нечто подобное.

– Ну конечно захочу, – рассмеялась я. – Если только ты больше не будешь пытаться меня излечить.

– Заметано, – улыбнулся он. – Эй, подожди! Скажи, а Рейчел, случайно, не могут позвонить из школы, чтобы узнать, почему тебя сегодня не было? Я не хочу осложнять тебе жизнь. Ты ведь и сама знаешь, какой она бывает.

– Ничего, я справлюсь. И вообще сейчас она, типа, меня избегает.

– Почему ты все это терпишь? И честно говоря, не понимаю я ваших отношений.

– Я тоже, – призналась я.

– Эмма, скажи, а она когда-нибудь говорила тебе хоть что-то приятное? Что гордится тобой? Или что любит тебя?

– Давай закроем эту тему, – пробормотала я, надевая шлем. Я до сих пор не пришла в себя после встречи с адвокатом, и сейчас мне меньше всего хотелось думать о Рейчел. – Поехали. А не то я опоздаю на тренировку.

Джонатан кивнул и тоже надел шлем.

Но чем ближе мы подъезжали к Уэслину, тем труднее становилось отгонять от себя вопросы, на которые не захотела ответить Рейчел. Я так и не поняла, что она имела в виду, когда сказала, что не отдавала меня Кэрол и Джорджу. По крайней мере, насколько я знаю, она свалила все мои вещи в черный мешок для мусора и посреди ночи оставила меня на пороге их дома. А если не она, тогда кто это сделал? И почему меня никто не забрал?

И здесь, естественно, сразу вставал другой вопрос. Тот, что задал Джонатан. Говорила ли она хоть когда-нибудь, что любит меня? Наверное, слова любви я точно запомнила бы, особенно от мамы. Ведь матери постоянно твердят своим детям, что любят их. Даже Кэрол не могла надышаться на Лейлу с Джеком и не скрывала этого.

Возможно, воспоминания о детстве стерлись из памяти. Но я хорошо помню, что папа меня любил. И никогда в этом не сомневалась. А вот что касается мамы, вопрос остается открытым.

К тому времени, когда мы приехали на Декатур-стрит, я уже ни о чем другом не могла думать. Не давала покоя мысль о том, какое место Рейчел занимает в моей жизни и зачем я пытаюсь наладить с ней отношения. Если мной движет чувство вины, то ее побуждения оставались тайной за семью печатями.

Джонатан решительно сбавил ход прямо перед домом. Я подняла глаза и похолодела. Машина Рейчел уже стояла на подъездной дорожке.

Тогда Джонатан свернул на боковую улочку и заглушил мотор, остановив мотоцикл, чтобы я могла слезть.

– Эмма, мне очень жаль. Хочешь, я пойду с тобой? – предложил он.

– Нет, – ответила я. Оставалось только надеяться, что она нас не видела. – Ты сделаешь только еще хуже. Уезжай.

– Ты уверена? – спросил он, а когда я молча кивнула, добавил: – Позвони, если что-нибудь понадобится. Хорошо?

– Я ведь уже говорила, что справлюсь.

Внешне я была спокойна, но внутри тряслась как осиновый лист. Что меня ждет впереди? Впрочем, скоро все станет ясно. Проводив глазами мотоцикл Джонатана, я сделала глубокий вдох и направилась к дому.

Рейчел сидела на крыльце и, когда я приблизилась, с ходу набросилась на меня:

– Где ты шлялась?! Кто этот мотоциклист? Почему ты никому не позвонила? Ты хоть представляешь себе, что нам пришлось пережить?! – Она стояла подбоченившись и уже открыто орала на меня.

Я стала медленно подниматься по ступенькам и уже собралась с духом, чтобы все объяснить в надежде, что она сможет понять, почему мне было необходимо уехать ото всех хотя бы на день. Я сложила руки, посмотрела на ее красное лицо и открыла рот…

Но у нее вдруг округлись глаза и отвисла челюсть.

– Боже мой! Ты была с ним! Это ведь Джонатан, да? Значит, я оказалась права. Вы что-то затеваете за моей спиной! Как ты могла так со мной поступить?! Тебе что, совсем на меня наплевать?!

Я не поверила своим ушам. И буквально задохнулась от вспыхнувшего в душе гнева.

– Тебя не касается, где и с кем я была, – огрызнулась я, и она в шоке отпрянула.

– О чем ты говоришь? – возмутилась Рейчел. – Еще как касается. Я ведь твоя мать.

– А вот и нет! – выплюнула я, чувствуя, как вздуваются вены на шее. – И никогда не была. Даже и не надейся!

– Почему ты так со мной разговариваешь? Что он тебе наговорил?

– Джонатан тут абсолютно ни при чем. Это все ты. Ты всегда была эгоисткой. Тебя ничто не волновало, кроме твоих желаний, твоего самочувствия и твоих мужиков. А ты хоть раз подумала обо мне? Как мне живется? Разве тебе не наплевать? – (Рейчел только молча открывала и закрывала рот.) – И что приходится выносить каждый раз, как ты или перепьешь, или застрянешь в сомнительном баре, или притащишь домой черт знает кого?!

Она не ожидала такого натиска и даже слегка попятилась. А я вошла в раж и ходов уже не писала. Меня абсолютно не трогали ни ее испуганное лицо, ни полные слез глаза. Голос мой окреп, он стал еще громче. Меня захлестнула слепая ярость, и при всем желании остановиться я не могла.

– Всю свою жизнь ты думала только о себе! Интересно, а ты любила меня? Скорее всего, ты вообще меня не хотела. Именно поэтому ты и отдала меня им. А ты имеешь хоть малейшее представление, что она со мной сделала?! Хоть раз задавалась этим вопросом?! Вряд ли. Ведь тогда тебе пришлось бы подумать о ком-то еще, а не только о себе! – Я шагнула к ней, и она сразу съежилась. Страх в ее глазах еще больше меня распалил. Пришлось стиснуть зубы, чтобы унять дрожь в руках. Все, я была больше не способна обуздывать свой гнев. Все мое тело было охвачено огнем. Не выдержав, я закричала: – Не понимаю, что я здесь делаю! Ты мне не мать и никогда ею не была! Ты мне не нужна! Ведь ты настолько упиваешься своим горем, что тебя вообще никто не волнует! И какого черта ты держишься за мужчину, который никогда тебя не любил?!

И тут мою щеку обожгла звонкая пощечина. От сильного удара я даже покачнулась. Я подняла голову и уставилась на нее, чувствуя, что гнев потихоньку отступает. У нее по щекам ручьем текли слезы, казалось, она вот-вот упадет замертво.

Я тряслась как в лихорадке. И поняла, что тоже плачу, только тогда, когда от слез защипало глаза.

– Эмма? – услышала я и сразу подскочила как ужаленная. По дорожке шел Эван. – Что происходит?

Я не ожидала, что у него будет такой убитый вид. Он подошел поближе, увидел красный след у меня на щеке, наши ошеломленные лица, и его беспокойство сменилось гневом.

– Что случилось? Вы что, ее ударили? – сверкнул он глазами на Рейчел, которая была так потрясена, что не могла говорить.

Я вытерла слезы и неверной походкой стала спускаться с крыльца.

– Мне надо идти.

– Что?! – удивленно воскликнул он. – Эмма, где ты была целый день? Почему не позвонила? Что здесь произошло?

Дата добавления: 2015-11-04