С отцом Прокопием

Отец Прокопий был второй по старшинству в братстве после отца Никифора. Он имел благословение Божие умереть, находясь в послушании, в котором и провел всю свою жизнь. В миру его звали Панайотис Бакос. Он был рабочий-железнодорожник в Фивах. Пришел в Катунаки чуть позднее отца Никифора. Послушание его своему старцу, отцу Ефрему Старшему было совершенным, и труды огромны. Он продолжал до конца идти этим спасительным путем послушания, несмотря на свою старость.

С нашим отцом Ефремом его связывала не только большая любовь, но и общее занятие рукоделием, ведение домашнего хозяйства, служение в церкви, исполнение монашеского правила. Уставший за день, он часто дремал на всенощной, а о. Ефрем будил его, подвигая к бодрствованию. Отец Ефрем с уважением называл его "авва" и духовно поддерживал его в трудностях, которые возникали в связи с властным характером и требованиями отца Никифора. Отец Ефрем почитал его и восхищался порядком в жизни и в трудах, присущим отцу Прокопию. Он, ходивший часто по послушанию в Лавру (4 часа пешего пути), таскал на себе двойные грузы из Карули и после стольких лет пользования башмаками сумел сохранить их как новые. Они оказались в столь хорошем состоянии, что после его смерти отец Ефрем подарил их на помин души отца Прокопия.

И в приготовлении пищи он был настолько искусен, что когда нужно было пойти послужить у соседей, он ставил кастрюлю на металлический треножник, клал снизу необходимое количество дров, разжигал огонь и уходил. К возвращению дрова выгорали, а их уже ждала великолепно приготовленная горячая еда.

Рукоделием его было изготовление печатей для просфор. Как-то раз, - об этом нам часто рассказывал о. Ефрем, - отец Прокопий сидел на стуле возле окна на кухне и вырезал свои печати. Отец Ефрем в то время вытачивал заготовки для печатей и вырезал деревянные гребни, работая в соседней келлии. На очаге потихоньку кипела вода, в которой размягчались заготовки для печатей. В какой-то момент огонь догорел. "Отец, огонь потух", - пожаловался о. Прокопий. Отец Ефрем всегда был готов помочь. "Но в тот момент я вырезал гребни и молился, и был в благодатном состоянии, - рассказывал он нам. - Знаю по опыту, что эти состояния по прошествии некоторого времени ослабевают. А потому и подумал тогда: "Сейчас, когда имею пищу, то насыщусь ею, а позднее займусь огнем в очаге". Но сразу же благодатное состояние меня покинуло. В результате - и непослушание оказал, и благодатную молитву потерял".

Вероятно, в те годы молитва отца Ефрема была исполнена особой благодати, потому что неоднократно отец Прокопий чувствовал благоухание и, прекращая работу, шел в соседнюю келлию.

- Отец, чем это пахнет? - спрашивал он простодушно.

- Это базилик, - отвечал отец Ефрем, показывая на цветочный горшок на улице за окном.

- Но окно ведь закрыто, - замечал старец как бы с недоумением, чтобы не выдать себя, ибо наверняка уже догадался обо всем.

Послушание старцу Никифору о. Прокопию давалось с трудом. Как-то его захватили противоречивые помыслы.

- Хочу уйти, - говорил ему один помысел.

- Куда ты пойдешь? - испытующе спрашивал другой.

- Нет у меня терпения для отца Никифора! - жаловался в свою очередь третий.

- Какой же ты монах, если у тебя нет терпения?! - ругал его четвертый.

В конце концов, отец Прокопий решил уйти из каливы Святого Ефрема и поселиться в одной из калив Малой Святой Анны. Спустя некоторое время отец Никифор пошел за ним и по-доброму убедил его вернуться к месту своего изначального покаяния. Потом отец Прокопий рассказывал: "С того момента как я вышел из келлии, почувствовал себя пропавшим. Вот такое чувство испытывал". Однако помысел уйти через некоторое время опять начал его искушать, и он снова собрался в путь. Тогда отец Ефрем посоветовал ему дойти до Нового Скита, поклониться могиле старца Иосифа, а дальше поступить так, как Господь его надоумит. Действительно, собрался и пошел. Едва вышел за дверь - почувствовал благоухание и сразу же вернулся. Помысел пропал совершенно.

Как-то раз отец Ефрем исповедал один свой помысел отцу Прокопию. Дело было так. Старец, отец Никифор, отсутствовал, и пригласили отца Ефрема в Карулю для соборования. После окончания таинства он поднялся домой. Мысленно вспоминая службу, вдруг начал сомневаться: благословил ли он рукой масло для елеопомазания или нет? Помысел не отступал: "Благословил или не благословил?" Его чувствительная монашеская совесть начала колебаться. Помыслы докучали и ночью во время молитвы. В какой-то момент, уже измученный, он вспомнил про отца Прокопия. Тот сидел во дворе на скамеечке с четками в руках и совершал свое ночное молитвенное правило. "Авва, меня мучают помыслы, что я не благословил вчера елей в Каруле", - признался ему отец Ефрем, как на исповеди. - "Чудак! Ты так часто служишь соборование, что уже привык и благословляешь, не задумываясь", - ответил старчик простодушно. Помыслы сразу же исчезли, и душа успокоилась. "Вот она - сила исповеди!" - заметил отец Ефрем.

От тяжких трудов отец Прокопий заработал себе грыжу. Он старался облегчить свое состояние различными подвязками и другими средствами, оттянуть время, так как не хотел выходить в мир для лечения. Он еще ни разу не покидал Святой Горы, так же как и многие другие монахи, которые хранили это правило как зеницу ока. Они даже говорили между собой: "Придет время, когда будут хвалить не тех, кто имеет добродетели, а тех, кто не покидал Святой Горы".

В старые времена было трудно из-за нехватки транспортных средств. Состояние о. Прокопия (грыжа была двусторонняя) ухудшалось. Каждый вечер он стонал от боли, и отец Ефрем был вынужден нагревать кирпичи и делать горячие компрессы, чтобы облегчить его страдания. Во всех своих движениях о. Прокопий испытывал затруднения.

Как-то раз их навестил один монах, который раньше имел такую же проблему. Он заверил отца Прокопия, что сейчас, после операции, скачет, как козочка. Старец вдохновился, испросил благословение и через несколько дней отправился из Дафни на корабле в Пиреи ¹⁾, где жили его родственники.

Отец Ефрем усиленно молился, потому что Старец более 40 лет не был в миру. Обязательно возникнут искушения. Тогда отцу Ефрему в духе дано было увидеть его отплывающим по морю из Дафни. "Отче, - сказал он отцу Никифору, - запиши число: сегодня отец Прокопий выезжает из Дафни". Через два дня опять идет к отцу Никифору: "Пиши день и час. Сегодня он высаживается в Пиреях". Прошло несколько дней, и отец Ефрем почувствовал очень сильную душевную боль. Бежит к отцу Никифору и говорит ему: "Отче, вот сейчас или операция не получилась, или что-то неприятное происходит. Не знаю, что точно, но я страдаю. Послушай, пойдем послужим ему соборование ²⁾. Да поможет ему Бог!" Где-то через месяц вернулся отец Прокопий прооперированный, здоровый и радостный. Кстати, рассказал, что когда он высадился в Пиреях и растерянно смотрел по сторонам, не зная, как добраться до своих родственников, к нему подошли два юноши, взяли его пожитки и проводили его до дома по адресу, который у него был. По дороге они сказали ему, что одного зовут Феодором и другого тоже Феодором. Едва они пришли и поставили вещи, указав ему дом, он повернулся, чтобы их поблагодарить, но увидел, что никого рядом нет. Пораженный, он промолвил: "Святые Феодоры, благодарю вас".

Они решили проверить часы и даты, которые указывал отец Ефрем. Все сошлось. Только в третьем случае подвергалась опасности не жизнь отца Прокопия, а его монашеское достоинство. При обследовании главный хирург, перед всем медицинским персоналом и другими больными, выставил его "напоказ" самым недолжным и бездушным образом. "Этот неблагочестивый врач-масон не монаха оскорбил, а Бога, потому я и страдал", - говорил нам отец Ефрем.

Отец Прокопий почил после недолгой старческой болезни в 1968 году. Еще с 1963 года он имел прекрасного, горячо любимого им и неразлучного товарища, господина Яниса - родного отца нашего о. Ефрема. Господин Янис в возрасте 86 лет, хотя и старый, но еще кряжистый, пришел к ним для того, чтобы встретить свой последней час в уделе Божией Матери, рядом со своим сыном. "Может быть, вы влюбленные? - подшучивал над ними отец Ефрем. - Все время вас вижу вместе". Добрые старички составляли компанию друг другу. Они упразднили поговорку древних: "Если нет деда, то купи, но не двух, а то поссорятся".

Дата добавления: 2015-11-04