28 страница. Она была охрененно сексуальна?

Она была охрененно сексуальна?. Особенно когда нахмурилась, узнав его.

– Я думала, ты умер, – сказала она. – И считала тебя вампиром.

Он улыбнулся.

– Сюрприз. Тебе тоже есть, что скрывать, не так ли?

– Нет, ты никогда мне не нравился, и с тех пор ничего изменилось.

Лэш покачал головой, откровенно разглядывая ее тело.

– Тебе очень идет кожа, ты знаешь об этом?

– А тебе бы пошла гипсовая повязка.

Он засмеялся:

– По больному бьешь.

– Этого и добивалась. Что дальше, додумывай сам.

Лэш улыбнулся, но его в голове пронеслись яркие образы, от которых член мгновенно затвердел, и он знал, что женщина должна была их почувствовать: Лэш представлял ее, стоящую перед ним на коленях, со своим членом у нее во рту, он руками держит ей голову и глубоко трахает в рот, пока она не начинает давиться.

Хекс закатила глаза.

– Дешевое. Порно.

– Неа. Наш. Будущий. Секс.

– Прости, но Джастин Тимберлейк не в моем вкусе. И Рон Джереми [158] тоже.

– Ну, это мы еще посмотрим. – Лэш кивнул в сторону человека, который перестал извиваться, будто застыв на морозе. – Боюсь, что ты кое-что мне должна.

– Если это колотая рана, то я только за.

– Это, – он указал на Грэйди, – принадлежало мне.

– Тебе надо пересмотреть свои вкусы. Это, – передразнила она его, – собачье дерьмо.

– Дерьмо – неплохое удобрение.

– Тогда предлагаю тебе лечь под розовый куст, посмотрим, что из этого выйдет.

Грэйди застонал, и они оба на него посмотрели. Ублюдок умирал, его лицо обретало цвет мерзлой земли, а кровь почти перестала течь из ран.

И тут Лэш увидел, что было у него во рту, и посмотрел на Хекс.

– Боже... Я бы мог серьезно влюбиться в такую женщину, как ты, пожирательница грехов.

Хекс вытерла лезвие об острый край надгробия, кровь Грэйди перешла с металла на камень, словно расплата.

– У тебя же есть яйца, лессер, так что смотри внимательно, что я сделала с ним. Или ты не хочешь сохранить при себе свой набор?

– Я другой.

– У тебя еще меньше, чем у него? Боже, какое разочарование. А теперь, прошу меня извинить, мне пора. – Она махнула в воздухе ножом и исчезла.

Лэш смотрел на то место, где она только что стояла, пока не услышал, как Грэйди слабо забулькал, словно вода, стекающая в водосток душевой.

– Ты ее видел? – спросил Лэш этого идиота. – Какая женщина. Тащусь от таких.

Последний вздох Грэйди вышел из отверстия в горле, потому что другого выхода не было – его рот был забит собственным членом.

Лэш положил руки на бедра и посмотрел на остывающее тело.

Хекс... он сделает все, чтобы их пути пересеклись снова. И он надеялся, что она расскажет Братьям о том, что видела его: живой враг – лучше уничтоженного. Он знал, что Братству будет очень интересно, как, черт подери, Омеге удалось превратить вампира в лессера, и в этом крылась лишь малая часть истории.

Последнее слово должно остаться за ним.

Лэш уходил в холодную ночь, поправляя штаны, и думая о том, что ему срочно нужно потрахаться. Он определенно был в соответствующем настроении.

***

Пока айЭм запирал входную дверь «Сала», Ривендж вложил в ножны свой ​​красный меч и посмотрел на Вишеса. Брат смотрел на него недобрым взглядом.

– Ну и что там? – спросил Рив.

– Ты.

– Монтрег пытался сказать, что я ответственен за заговор с целью убить Рофа? – Не то чтобы это имело значение. Рив уже доказал, на чьей он стороне, зарезав ублюдка.

Вишес медленно покачал головой, затем взглянул на айЭма, который присоединился к своему брату.

Рив резко сказал:

– Нет ничего такого, чего бы они обо мне не знали.

– Ну, тогда вот, держи, пожиратель грехов. – Ви бросил конверт на стол. – Судя по всему, Монтрег знал, что ты из себя представляешь. Что, несомненно, объясняет, почему он пошел к тебе с предложением убить Рофа. Если бы все раскрылось, любой бы поверил, что это твоя – и только твоя – идея.

Рив нахмурился и взял в руки то, что смахивало на аффидевит[159] о том, как был убит его отчим. Что. За. Хрень. Отец Монтрега побывал в его доме после убийства, это Рив знал. Мужчина приходил к хеллрену его матери не просто поболтать, а еще умудрился собрать какие-то доказательства? А потом ничего не сделал с добытой информацией?

Рив вспомнил встречу в кабинете Монтрега пару дней назад... и милый комментарий парня о том, что тот знал, какой Рив на самом деле.

Он знал, да, но оказывается не о том, что Рив торговал наркотиками.

Рив положил документ обратно в конверт. Вот дерьмо, все вышло наружу и обещание, которое он дал своей матери, развалилось на части?

– Так, что именно там написано? – спросил кто-то из Братьев.

Рив убрал конверт в карман своей шубы.

– Это аффидевит, подписанный моим отчимом незадолго до смерти, где он заявляет, что я симпат. И, судя по подписи, сделанной кровью, это оригинал. Но зная Монтрега, готов поспорить – он не стал бы отсылать единственный экземпляр.

– Может, это подделка? – пробормотал Роф.

Вряд ли, подумал Рив. Слишком уж детали совпадали с тем, что произошло в ту ночь.

В одно мгновение, он вернулся в прошлое, в ту ночь, когда сделал это. Его мать попала в клинику Хэйверса потому, что с ней произошел очередной «несчастный случай». Когда стало ясно, что она проведет на обследовании весь день, Бэлла осталась с ней, а Рив принял твердое решение.

Он отправился домой, собрал додженов в комнате для слуг, и столкнулся лицом к лицу с коллективной болью всех, кто служил его семье. Он ясно помнил, как смотрел на этих мужчин и женщин, внимательно заглядывая в глаза каждому. Многие пришли в дом из-за его отчима, но остались здесь из-за его матери. И они хотели, чтобы Рив прекратил то, что происходило здесь уже много лет.

И он попросил всех покинуть дом на час.

Никто не возражал, и каждый из них обнял его, прежде чем уйти. Они все знали, что он собирается сделать, и хотели этого не меньше чем он.

Рив дождался, пока уйдет последний доджен, а затем отправился в кабинет отчима и обнаружил мужчину за столом – тот внимательно изучал документы. В приступе ярости, Рив позаботился о мужчине старомодным способом, нанося удар за ударом, заставляя его расплатиться за всю боль, что тот принес его матери, прежде чем наградить сукиного сына последней заслуженной наградой.

Когда раздался звонок в парадную дверь, Рив подумал, что это вернулись слуги, и дают ему знак, что теперь они смогут достоверно утверждать, что не видели убийцу. На прощание, он нанес отчиму удар кулаком, такой силы, что позвоночник истязателя собственной жены проткнул черепную коробку насквозь.

Передвигаясь быстро, Рив перешагнул через тело, силой мысли открыл входную дверь, и ушел через французские двери в задней части дома. То, что доджены вернулись и «обнаружили» тело, было идеально, так как их подвид, сам по себе, был смирным от природы, и они никогда не были замечены в насилии. Кроме того, сейчас его симпатическая сторона ревела, и он должен был взять себя в руки.

Что, в те дни, не подразумевало дозу дофамина. Ему приходилось использовать боль, чтобы укротить в себе пожирателя греха.

Казалось, все складывалось как надо... пока, приехав в клинику, он не узнал, что тело нашел отец Монтрега. В тот момент, это не представлялось большой проблемой. Как рассказывал потом Рем, он вошел, увидел, что случилось, и сразу позвонил Хэйверсу. К тому времени, когда прибыл доктор, слуги уже вернулись, и объяснили свое массовое отсутствие тем, что был день летнего солнцестояния, и они готовились к церемонии, которая должна была состояться на неделе.

Отец Монтрега отлично этим воспользовался, как, впрочем, и его сын. Любые эмоциональные отклонения, которые засек Рив тогда, или во время встречи, считанные дни тому назад, он приписал на счет будущих смертей и заказных убийств, так как и то, и другое было неминуемо.

Господи, стало ясно как день, что собирался сделать Монтрег, подговорив Рива убить Рофа. После того, как все будет сделано, Монтрег сможет заявить под присягой, что Рив убийца и симпат, а после его депортации, спокойно возьмет на себя управление не только Советом, но и всей расой.

Замечательно.

Но ему не повезло: план не сработал. Ну, прямо обидно до слез.

– Да, должны быть еще аффидевиты, – пробормотал Рив. – Никто не стал бы отсылать единственный экземпляр.

– Стоило бы наведаться в его дом, – сказал Роф. – Если что-то подобное попадет в руки наследников или приемников Монтрега, у нас будут проблемы, понимаешь, о чем я?

– Он умер, не оставив потомства, но да, где-нибудь могут обнаружиться его дальние родственники. И я сделаю так, чтобы они ни о чем не узнали.

Никто и ничто не заставит его нарушить обет, который он дал своей матери.

Этого не случится.

Глава 50

Пока Элена, как обычно, закупалась в круглосуточном Ханнафорде, ее настроение, по идее, должно было улучшиться. Их прощание в Ривом прошло лучше некуда. Когда пришло время отправиться на встречу, он быстро принял душ и позволил ей выбрать ему одежду и даже завязать галстук. Потом обнял ее, и они просто стояли рядом, сердце к сердцу.

В конечном итоге, она проводила его в холл и вместе с ним ждала, когда приедет лифт. О его прибытии оповестил звон и шум раздвигающихся дверей, а он удерживал их открытыми, чтобы поцеловать ее, затем еще раз. И еще. Наконец, он сделал шаг назад, и, когда двери-близнецы закрывались, он поднял телефон вверх, указал на мобильный, а затем на нее.

Он обещал ей позвонить, и это делало прощание менее болезненным. И ей нравилась сама мысль, что черный костюм, белая рубашка и галстук кроваво-красного цвета выбрала для него она.

Так что, да, она должна была быть счастливее. Тем более, что ее финансовые трудности слегка облегчил кредит от Первого Трастового Банка Ривенджа.

Но Элена все равно чертовски нервничала.

Она остановилась возле отдела с соками, перед аккуратными рядами Ocean-Spray-Cran-бла-бла-бла, и посмотрела через плечо. Очередные ряды сока слева и аккуратные стопки овсяных батончиков и печенья – справа. Далее виднелись кассы, большинство из которых были закрыты, а за ними темные стеклянные окна магазина.

Кто-то следил за ней.

С того самого момента, как она вернулась обратно в пентхаус Рива, оделась, все заперла и дематериализовалась с террасы.

Четыре бутылки CranRans легли в корзину, затем Элена направилась в отдел со злаками, а потом еще за бумажными полотенцами и туалетной бумагой. В мясном отделе она взяла уже готовую жареную курицу, которая выглядела так, как будто ее подвергли таксидермии, но на данный момент, ей просто необходим был хоть какой-то протеин, который не пришлось бы готовить самой. А вот стейк для отца. Молоко. Масло. Яйца.

Единственным недостатком покупок после полуночи было то, что все U-Сканы[160] были закрыты, и ей пришлось встать в очередь за парнем с тележкой полной холостяцких замороженных обедов. Пока кассир прокатывал стейки Солсбери через сканер, Элена рассматривала стеклянную витрину, думая о том, как бы ни сойти с ума.

– Вы знаете, как это готовить? – спросил ее парень, держа в руках одну из тонких коробок.

Очевидно, он неверно истолковал ее застывший взгляд, который не имел к нему никого отношения. Он, в буквальном смысле, искал ту, что пожарила бы ему это мясо: его взгляд был горячим и охватывал Элену с головы до пят, и она могла думать лишь о том, что бы сейчас сделал с этим парнем Ривендж.

Мысль вызвала у нее улыбку.

– Инструкция на коробке.

– Вы могли бы прочитать ее для меня.

Она заставила голос звучать ровно и немного скучающе:

– Прошу прощения, но не думаю, что мой парень это одобрит.

Человек, казалось, немного расстроился, пожал плечами и протянул коробку с замороженным обедом девушке за кассой.

Через десять минут Элена выкатила тележку через электронные двери в неприятный, ветреный холод, что заставил ее поежиться под паркой. К счастью, такси, что доставило ее в магазин, стояло на том же месте, так что она вздохнула с облегчением.

– Вам помочь? – спросил таксист, опуская стекло.

– Нет, спасибо. – Она посмотрела вокруг, раскладывая полиэтиленовые пакеты на заднем сидении, и подумала о том, что, черт возьми, сможет сделать водитель, если вдруг из-за грузовика выскочит лессер и сыграет с ними обоими в Плохого Санту[161].

Когда Элена села в машину, рядом с продуктами, и водитель нажал на газ, она изучила взглядом карнизы магазина и полдюжины машин, что были припаркованы как можно ближе к входу в супермаркет. Мистер Холостяк крутился возле своего ​​фургона, свет салона падал на его лицо, когда он прикуривал сигарету.

Ничего. Никого.

Она заставила себя откинуться на сиденье и решила, что сходит с ума. Никто не наблюдал за ней. Никто за ней не следил…

Элена прижала руку к горлу, внезапно ее обуял ужас. О, Боже... что, если у нее то же самое, от чего страдает отец? Что, если эта паранойя была первым признаком из многих последующих? Что делать, если...

– Вы в порядке там? – спросил водитель, посмотрев на нее в зеркало заднего вида. – Вас трясет, по-моему.

– Просто замерзла.

– Погодите, я включу печку и согрею вас.

Когда теплый поток подул ей в лицо, она посмотрела сквозь заднее стекло. Ни одной машины в поле зрения. И лессеры не могут дематериализоваться, так что... она была шизофреничкой?

Господи, уж лучше бы ее на самом деле преследовал лессер.

Элена попросила водителя подвести ее как можно ближе к дому, и дала ему немного чаевых за то, что он был с ней так мил.

– Я подожду, пока вы зайдете внутрь, – сказал парень.

– Спасибо. – И, черт, она на самом деле была ему за это благодарна.

С двумя пластиковыми пакетами в каждой руке, Элена устремилась к двери, и ей пришлось поставить свой груз на пол, потому что она, как последняя идиотка, была настолько занята своими переживаниями, что забыла достать ключи. Когда Элена запустила руку в сумочку, чтобы основательно там покопаться, такси уже уехало.

Она подняла взгляд и проводила глазами исчезающий за углом свет задних фонарей. Что за…

– Привет.

Элена замерла. Прямо за ней кто-то стоял. И она точно знала, кто это.

Повернувшись, она увидела высокую женщину с черными волосами и горящими глазами, одетую в множество одежд. Ах, да... это была Ривенджа другая…

– Половинка, – закончила за нее женщина. – Я его вторая половинка. И мне жаль, что твоему таксисту пришлось так быстро уехать.

Инстинктивно, Элена блокировала свои мысли, представив в голове рекламный стенд из Ханнафорда: пять футов в высоту, три фута в широту с изображением красной банки чипсов Принглс.

Женщина нахмурилась, будто никак не могла понять, что это такое она обнаружила в коре головного мозга, в который так пыталась вторгнуться, но потом улыбнулась.

– Тебе не стоит меня бояться. Я просто подумала, что хочу поделиться с тобой кое какой информацией о мужчине, с которым ты трахаешься в том пентхаусе.

Чертова картинка с гребаными чипсами не так уж сильно и помогала. Чтобы сохранять спокойствие, Элене понадобился весь ее профессионализм. Она сейчас в отделении травмотологии, сказала она себе. Перед ней окровавленное тело вампира, которое ей только что прикатили на каталке, и она должна отложить в сторону все страхи и эмоции, чтобы справиться с ситуацией.

– Ты слышала, что я сказала? – медленно протянула женщина, никогда раньше Элена не слышала подобного акцента, буква «с» с шипением переходила в «ш». – Я наблюдала за вами в окно, вплоть до того момента, пока он резко не вышел из тебя в конце. Хочешь знать, почему он это сделал?

Элена молчала и думала о том, как бы достать перцовый аэрозоль из сумочки. Хотя, она почему-то была уверена, что он ей совсем не поможет.

Срань господня, у нее что... живые скорпионы в мочках ушей?

– Он не такой как ты. – Женщина улыбалась со злобным удовлетворением. – И не только потому, что он наркобарон. Кроме того, он не вампир. – Когда брови Элены дрогнули, женщина рассмеялась. – Тебе ведь ничего неизвестно об этом?

Судя по всему, ее Принглс и профподготовка все-таки не срабатывали.

– Я тебе не верю.

– ЗироСам. В центре города. Он принадлежит ему. Ты знаешь это место? Наверное, нет, ты, кажется, не из тех, кто туда ходит… несомненно, именно поэтому ему так нравится трахать тебя. Позволь мне рассказать тебе, чем он там торгует. Человеческими женщинами. Наркотиками всех видов. И знаешь, зачем? Потому что он – такой как я, а не как ты. – Женщина наклонилась к ней близко, ее глаза ярко сверкали. – А ты знаешь, кто я?

Адская сука, подумала Элена.

– Я симпат, девочка. Вот кто мы с ним такие. И он принадлежит мне.

Элена начал задаваться вопросом, не умрет ли она сегодня ночью, здесь, на заднем крыльце арендованного дома с четырьмя пакетами продуктов у ног. И судя по всему, случится это не потому, что эта лживая женщина перед ней была симпатом – это может произойти, потому что существо, безумное до такой степени, чтобы выдумать подобный бред, было способно и на убийство.

Женщина продолжила, ее голос стал резким.

– Ты действительно хочешь узнать, кто он? Сходи в тот клуб и найди его. Заставь рассказать тебе правду и узнай, кого ты допустила к своему телу, малышка. И запомни, он весь мой, сексуально, эмоционально, как угодно – он принадлежит мне.

Палец с тремя суставами скользнул вниз по щеке Элены, а затем женщина просто исчезла, как будто ее и не было.

Элену трясло так сильно, что она даже впала в ступор – дрожь настолько глубоко проникла в ее мышцы, что она застыла неподвижно. Ее спас холод. Когда ледяной порыв с улицы толкнул ее вперед, она чуть не упала на пакеты с продуктами, но каким-то образом умудрилась устоять.

Ключ от дома, когда она наконец нашла его, вошел в замок не лучше, чем тот, который она пыталась использовать в машине скорой помощи. Открывайся... открывайся... открывайся...

Наконец-то.

Отперев замок, она просто закинула пакеты внутрь, сама ввалилась следом и тщательно заперла дверь, в том числе на внутренний засов и цепочку.

На ватных ногах, она прошла на кухню и села за стол. Когда ее отец громко спросил, что там за шум, она сказала, что это ветер и взмолилась, чтобы он не пришел и не увидел ее.

В наступившей тишине, Элена не чувствовала постороннего присутствия снаружи, но мысль о том, что кто-то подобный знал о ней и Риве, и где она жила – о, Боже, эта сумасшедшая женщина подсматривала за ними.

Она вскочила и бросилась к раковине, включила воду, чтобы перекрыть шум на случай, если ей станет плохо. В надежде успокоить желудок, Элена сложила ладони вместе, собрала в них немного прохладной воды, и сделала несколько глотков, прежде чем умыть лицо.

От воды, в желудке и на лице, голова слегка прояснилась.

Заявления этой женщины были невероятно дикими, абсолютно далекими от реальности… и, судя по ее горящим глазам, она явно преследовала какие-то корыстные цели.

Это не о Риве. Наркобарон. Симпат. Сутенер. Быть такого не может.

Конечно же, нельзя верить словам бывших подружек, которые до сих пор преследуют твоего мужчину, ну если только информация не касалась его любимого цвета. Особенно, если учесть, что Рив дал ясно понять, что они больше не вместе, и с самого начала обозначил, что женщина была ходячей проблемой. И неудивительно, что он не хотел сильно об этом распространяться. Никто не пожелал бы признаться человеку, с которым планируются отношения, что у него в прошлом имеется некий сюрприз, в виде психопатки с девизом «Только-попробуйте-меня-игнорировать».

Итак, что же теперь делать? Хотя, ответ был очевиден. Она все расскажет Риву. Без истерик и драматизма… в духе: вот что случилось, и ты должен знать, что эта женщина психически нездорова.

Этот план Элене понравился.

Пытаясь достать свой телефон из сумочки, она поняла, что ее все еще пробирает дрожь. Ее разум мог работать логично, ее рациональное мышление было в полном порядке, но адреналин бурлил и не обращал внимания на весь здравый смысл того, о чем она сама себе говорила.

Что она собиралась сделать? Ах… да. Ривендж. Позвонить Ривенджу.

Набирая его номер, она немного расслабилась. Они решат эту проблему.

Она на мгновение удивилась, когда включилась его голосовая почта, но потом вспомнила, что он был на встрече. Элена было повесила трубку, но она не из тех, кто ходит вокруг да около, и причин откладывать разговор на потом не было.

– Привет. Рив, ко мне только что приходила эта... женщина. Она наговорила о тебе кучу всяких нелепостей. Я просто... ну, просто подумала, что ты должен об этом знать. Если честно, она просто ненормальная. В любом случае, может, ты позвонишь мне и поговоришь со мной об этом? Я была бы тебе за это очень признательна. Пока.

Она повесила трубку и уставилась на телефон, молясь, чтобы Ривендж перезвонил ей как можно скорее.

***

Роф дал обещание Бэт, и сдержал его. Несмотря на то, что это было невыносимо.

Когда он и Братья покинули «Сал», он сразу направился домой в сопровождении двух тысяч фунтов личной охраны. Он нервничал, злился, у него чесались кулаки, но он сказал своей шеллан, что не будет сражаться после того, как с ним случилось маленькое «слепое» недоразумение, и он на самом деле не собирался этого делать.

Доверие – именно то, что подлежало восстановлению, а учитывая размер дыры, которую он проделал в их отношениях, ему придется приложить массу усилий, чтобы все вернулось на прежний уровень.

Кроме того, если он не мог сражаться, то оставалось еще кое-что, что он мог сделать, чтобы не слететь с катушек.

Когда Братья вошли в дом, и эхо их шагов с грохотом пронеслось по фойе, Бэт выбежала из бильярдной, как будто именно их прихода она так долго ждала. Роф и моргнуть не успел, как она прыгнула в его объятия, и это было так хорошо.

После торопливых объятий, она отступила назад, и, держа его на расстоянии вытянутой руки, внимательно оглядела.

– Ты в порядке? Что случилось? Кто приходил? Как…

Братья сразу заговорили, хотя и не о встрече, которая не произошла. Они делили территорию, чтобы поохотиться в те три часа, что у них остались на все про все.

– Пойдем в кабинет, – сказал Роф поверх шума. – А то я даже собственных мыслей не слышу.

Когда он и Бэт стали подниматься по лестнице, он крикнул своим братьям:

– Спасибо за то, что еще раз прикрыли мою задницу.

Разговоры затихли, и все повернулись к нему лицом. Последовало секундное молчание, Братья образовали полукруг возле подножия парадной лестницы, каждый сжал руку в огромный кулак. С громким боевым кличем, они опустились на правое колено и стукнули мощными костяшками по мозаичному полу. Звук был подобен удару грома, бою барабанов или взрыву бомбы – он разносился во все стороны, проникая в каждую комнату особняка.

Роф смотрел на них, их склоненные головы, выгнутые широкие спины, вытянутые мощные руки. Каждый из парней, отправляясь на эту встречу, был готов принять пулю за него, и так будет всегда.

За маленькой фигуркой Тора, выпрямив спину, стоял падший ангел Лэсситер, но в этот раз он не отпускал свои шуточки относительно подобного проявления верности. Вместо этого, он снова вернулся к разглядыванию треклятого потолка. Роф посмотрел на фреску с прорисованными на фоне голубого неба воинами, и не увидел ничего, кроме обычного изображения, которое, насколько он знал, было там всегда.

Возвращая свое внимание к Братьям, он произнес на Древнем языке:

– Нет сильнее союзников, ближе друзей, лучше и честнее воинов, которых мог бы собрать вокруг себя король, чем те, что сейчас со мной, мои братья и моя кровь.

Рычание прокатилось по рядам, когда воины поднялись с колен, и Роф кивнул каждому из них. Он не мог найти других слов, а горло резко перехватило, но, казалось, им и не нужно было ничего говорить. Братья смотрели на него с уважением, благодарностью и поклонением, и Роф принял сей щедрый дар с глубокой признательностью. Это был многовековой завет между королем и его подданными, обязательства, данные сердцем, и воплощаемые в жизнь, острым умом и сильным телом.

– Боже, парни, я люблю вас, – сказала Бэт.

Послышался разноголосый глубокий смех, а затем Голливуд сказал:

– Хочешь, чтобы мы снова пробили для тебя пол? Кулаки – это для королей, для королевы мы сделаем все кинжалами.

– Мне не хотелось бы, чтобы вы разнесли в щепки эту прекрасную мозаику. Но все равно, спасибо.

– Одно твое слово, и здесь останутся одни обломки.

Бэт засмеялась.

– Успокойся, сердце мое.

Братья подошли и поцеловали рубин на ее пальце, и после того, как каждый выражал ей свое почтение, Бэт нежно трепала ему волосы. Кроме Зейдиста – ему она просто нежно улыбнулась.

– Извините нас, мальчики, – сказал Роф. – У нас тихий час, смекаете?

Послышался одобрительный рокот, который Бэт приняла как должное, правда, слегка покраснев, а затем пришло время уединиться.

Роф поднимался наверх вместе со своей шеллан, чувствуя, что все понемногу возвращается в нормальное русло. Ну, хорошо, да, покушения и политические драмы имели место, кругом кишели лессеры, но это – дело привычное. И сейчас рядом с ним, плечом к плечу, стояли братья, его руку держала любимая супруга, вокруг были люди и доджены,– он оберегал их всех настолько, насколько ему хватало сил.

Бэт положила голову ему на грудь, а руку – на талию.

– Я так рада, что все в порядке.

– Забавно, я думал о том же.

Он завел ее в кабинет и закрыл обе двери, тепло камина обволакивало... и обольщало. Пока она шла к усыпанному бумагами столу, он наблюдал за покачиванием ее бедер.

А затем, легким движением руки, запер их в кабинете.

Когда он подошел к ней, Бэт потянулась, пытаясь навести на столе порядок.

– Ну, и что произош…

Роф прижался бедрами к ее ягодицам и прошептал:

– Я должен быть в тебе.

Его шеллан ахнула и опустила голову на его плечо.

– О, Боже... да...

С рычанием, Роф скользнул рукой по ее груди, и когда у нее перехватило дыхание, прижался к ней членом.

– И я не хочу медлить.

– Я тоже.

– Наклонись к столу.

Наблюдая, как она склоняется и выгибает спину, ему захотелось грязно выругаться. А когда она расставила ноги в стороны, с его губ все-таки сорвалось «чтоб тебя».

Именно это, в общем-то, он и собирался сделать.

Роф погасил настольную лампу, так, что комнату освещал только танцующий свет огня, и его руки грубо и нетерпеливо скользнули по ее бедрам. Нагнувшись, он провел клыками по спине Бэт и заставил ее сместить вес на одну ногу, чтобы он смог расстегнуть ремень и стянуть джинсы. Он был слишком нетерпелив, чтобы проделать то же самое с другой ногой, хотя, когда он поднял голову и увидел ее по-очаровательному простые черные трусики...

Так. План меняется.

Проникновение подождет.

По крайней мере, то, которое он планировал осуществить своим членом.

Не поднимаясь с корточек, он быстро и аккуратно снял с себя оружие, убедившись, что пистолеты на предохранителе, а кинжалы – в ножнах. Если бы дверь была не заперта, он, несмотря на то, как сильно хочет свою женщину, сначала сложил бы весь свой арсенал в шкаф. В доме, где жила Налла, никто и никогда не рискнул бы здоровьем, позволив дочери Зи и Бэллы добраться до оружия.

Разоружившись, он снял очки и бросил их на стол, а затем просунул руки между гладкими бедрами своей женщины. Раздвигая их широко, он прогнулся и протолкнулся между ее ног, приближаясь ртом к хлопку, прикрывающему ее лоно, в которое он собирался войти так скоро.

Он прижался к ней ртом, ощущая жар ее тела сквозь ткань. Ее запах сводил его с ума, а член упирался в кожу штанов так сильно, что Рофу даже показалось, что он кончил. Касаться и ласкать ее сквозь трусики было недостаточно... и он захватил хлопок зубами, и потер им ее лоно, зная, что, черт возьми, боковой шов массировал то самое место, которое ему до смерти хотелось облизать.

Он услышал, как она судорожно водит ладонями по столу, и шорох падающих на пол документов.

– Роф...

– Что? – пробормотал он, продолжая тереться носом о ее тайное местечко, – тебе не нравится?

– Заткнись и продолжай…

Его язык скользнул под трусики, что заставило ее замолкнуть... а его замедлить движения. Она была настолько гладкая, влажная, мягкая и жаждущая, – это все, что он мог сделать, чтобы удержать себя, и не распластать ее на ковре и войти в нее сильно и глубоко.

И тогда они бы упустили все удовольствие от предвкушения.

Сдвинув хлопок в сторону, он поцеловал ее розовую плоть, погрузился в нее глубже. Ох, она была полностью готова принять его, и он знал это по медовому привкусу, что наполнил его рот, когда он долго и медленно провел языком вдоль ее лона.

Но этого было недостаточно, и, он, отодвигая трусики, отвлекался.

Роф вонзил в них свои клыки и разорвал вещицу пополам, прямо по центру, превратив их в две половинки, теперь свисающие с бедер. Его ладони поднялись к ягодицам Бэт, крепко сжали их, и он перестал наконец ее дразнить и принялся жестко ласкать свою женщину ртом. Он точно знал, что ей нравится больше всего, посасывая, облизывая и проникая языком внутрь ее тела.

Дата добавления: 2015-11-04