Колонизация заморских стран 2 страница

в) с Португалией. С этой страной Англия завязала тесные сношения начиная с середины XVII столетия, когда Португалия стала переживать значительный подъем (в 1640 г. она свергла испанское иго; Бразилия в 50-х годах XVII столетия была освобождена от голландского владычест­ва); в 1642 г. был заключен торговый договор, по которому Англия по­лучает преобладание над голландцами в торговле с португальскими колониями; затем последовало бракосочетание Карла II с Екатериной; затем — договор Метьюэна (1703). Благодаря договору Метьюэна в Анг­лию будто бы ежегодно ввозилось 50 000 фунтов стерлингов наличными (419) - цифра, вряд ли являющаяся преувеличенной, если принять во внимание, что, согласно другому свидетельству, Англия вывезла в Пор­тугалию товаров в первом же году по заключении договора Метьюэна на 13 млн crusados (= 2 1/4 марки) (420);

г) с Бразилией. Сюда шли часть товаров, которые Англия отправляла в Португалию. Но, кроме того, существовала еще значительная торговля непосредственно с самой колонией. Главным образом туда поставлялись тонкие английские шерстяные товары, так как богатые бразильцы с осо­бенной охотой их носили (421).

Мне кажется, вскрытое мною таким образом положение вещей, за­ключавшееся в том, что Франция и Англия к концу XVII и в начале XVIII столетия были прямо-таки затоплены наличными деньгами, необы­чайно важно и отнюдь не должно быть упускаемо из виду, если хотеть составить себе правильное суждение о связях и соотношениях хозяйст­венной жизни в те критические десятилетия; я в другом месте имел воз­можность установить, что это время лучшими наблюдателями обознача­лось как "эпоха грюндерства" (даже не имея в виду спекулятивной горячки, поднятой вокруг Лоу и "Компании Южного моря", составивших только окончание этого периода), как an age of projecting. А что это на­блюдение было правильно, свидетельствуют факты, в изобилии сообщае­мые нам источниками того времени. Здесь было показано, какие потоки денег влились в обе страны и продолжали притекать: мы можем с уве-

[242]

ренностью заключить, что они составили основу и повод для этой спе­кулятивной горячки и что, следовательно, этот величайшей важности слу­чай в экономической истории с поразительной ясностью свидетельствует, какое большое значение имеет увеличение количества денег для разви­тия капиталистического духа (эта сторона проблемы нас здесь одна толь­ко и интересует).

Но теперь мы сделаем еще один шаг дальше и спросим: откуда бралась вся та масса наличных денег, которая в то время притекала во Францию и в Англию?

Мои объяснения об источниках этих денег уже содержат ответ: это было серебро американских рудников и золото бразильских рек - им оплодотворялась хозяйственная жизнь Франции и Англии.

Голландия выкачивала испанско-португальские благородные металлы непосредственно на свои рынки; отсюда они прямым путем (эмиграции) или косвенным (торговых сношений) попадали во Францию и в Англию. Эти страны всасывали их и путем собственной торговли, либо через посредство стран-метрополий - Испании и Португалии, либо путем не­посредственных торговых сношений с американскими колониями.

Так было начиная с XVI столетия, но в законченную систему это обра­тилось только в течение XVII в.: в то время Португалия и Испания были действительно только каналами, через которые протекало вовне золото и серебро их колоний (422).

Я приведу еще в заключение цифры добычи благородных металлов в течение этих столетий (по Зётбееру).

Вначале речь идет о серебряных залежах Мексики, Перу и Боливии. Открытие богатых рудников в Гуанаксуато и Потози имело место в середине XVI столетия. Оно повлекло за собой повышение уже и без того значительной добычи серебра с 90 200 кг в среднем за год в период 1521-1544 гг. до 311 500 кг в среднем за годы 1545-1560. В течение XVII столе­тия добыча серебра держится между 300 000 и несколько выше 400 000.

В XVII в. прибавляется бразильское золото, с открытием которого заканчивается серебряный период капитализма и начинается золотой. В конце столетия были открыты самые богатые залежи, Minas geraes. В период 1701-1720 гг. в Бразилии добывается золота уже на 150 млн марок.

Только теперь мы понимаем процессы, происходившие в западно­европейской хозяйственной жизни с 1680-1720 гг. от самых корней их.

Мы вскрыли теперь нити, связующие развитие капиталистического духа с открытиями золотых и серебряных приисков. Я пытался для одно­го только этого - правда, наиболее важного - случая дать цифровое доказательство тесной связи, имеющей место между обоими явлениями. Подобное же доказательство может быть дано для тех фактов, что пред­принимательский дух, наполняющий немецкое общество в середине XVI столетия, питался из Шваца и Иоахимсталя, что грюндерская лихо­радка 50-х годов XIX столетиям очагом своего возникновения имела Ка­лифорнию и т.д. Но это было бы бесполезным нагромождением однород­ных рядов чисел. И как раз для настоящей задачи вполне достаточным

[243]

является понимание более глубоких причин первого крупного спекуля­тивного периода, так как в нем эта особая черта капиталистического ду­ха, страсть к спекуляции, впервые, как мы видели, проявилась в боль­шом масштабе.

Я должен еще сказать два слова в объяснение того, почему я в этой главе говорил сначала об увеличении количества денег и только к кон­цу об открытиях залежей золота и серебра, о которых, согласно моему заголовку, должна была трактовать эта глава. Потому, что в количестве денег проявляется влияние открытий залежей благородных металлов: деньги составляют промежуточное звено, через посредство которого эти открытия оказывают свое воздействие на хозяйственную жизнь. Здесь, правда, должно быть оговорено, что не всякое увеличение количества денег, поскольку оно выражается в обладании ими, должно непременно происходить от повышения добычи благородных металлов: оно может основываться на простом перемещении состояний. Но действительно крупное увеличение частных состояний все же происходило - по край­ней мере в ранние периоды капиталистического развития, которые нас в данном случае только и интересуют, - только тогда, когда одновременно сильно возрастала общая масса наличного в стране благородного метал­ла. Это опять-таки могло иметь место путем перевозки из одной страны в другую. Но и для того чтобы эта перевозка могла совершаться с постоян­ством, было снова необходимо усиление добычи благородных металлов.

Так как такое усиление в века раннего капитализма, с XV или XVI сто­летия, действительно имело место (о металлической основе итальянского хозяйственного расцвета до XV столетия мы почти ничего не знаем; мы можем пока только предполагать, что капиталистический подъем здесь сделало возможным: 1) немецкое серебро, 2) возвращавшееся из Восточ­ной Римской империи золото и 3) открытия золотых приисков в Африке), то значило бы играть в прятки, если бы мы не вставили его в причинную цепь при вскрытии причин возникновения капиталистического духа.

Без сомнения - снова (как и о всякой такой причине, с которой мы познакомились) и об открытиях золотых и серебряных залежей можно сказать: их одних не было достаточно для выработки современного эко­номического человека. Не только в том дело, что они оказали влияние лишь на одну сторону его духа: чтобы для них была одна только эта возможность, должны были быть налицо многие другие условия, как они были в те времена налицо в Западной Европе. Какое действие могли ока­зать эти открытия, когда этих условий не было налицо, мы видели по тем последствиям, которые они имели для самих испанцев и португальцев (423).

Но и наоборот: и при наличии всех остальных условий, необходимых для возникновения капиталистического духа, без американских откры­тий серебряных и золотых залежей он пережил бы, без всякого сомнения, совершенно другое развитие, чем то, какое ему было фактически пред­назначено. Без - случайных! - открытий залежей благородных металлов на высотах Кордильер и в низменностях Бразилии не было бы современ­ного экономического человека!

[244]

Нити нашего исследования сплетаются. Этими разъяснениями о значе­нии открытий золотых и серебряных залежей мы уже вошли в тесное со­прикосновение с двумя другими областями культуры, из которых проис­текают новые источники капиталистического духа: это техника и хозяй­ство, оказавшие совместно сильнейшее воздействие на душевный строй буржуа. Как хотелось бы всегда показать всю совокупность следствий причинного комплекса, так как это делает и должен делать поэт. Но научный метод принуждает нас к самообладанию и требует, чтобы мы исследовали причину за причиной по ее отдельному действию. Так и я в последующем изложении разрываю теснейшим образом между собой связанные культурные области техники и хозяйства и исследую в отдель­ности их воздействие на ход развития капиталистического духа.

Глава двадцать шестая

ТЕХНИКА

Как бы мы могли объяснить себе особенности современного экономи­ческого человека без того своеобразного хода развития, который приня­ла техника, главным образом производственная и транспортная техника, в течение последнего полутысячелетия?

Под техникой в более широком смысле мы понимаем все способы действия, которыми человек пользуется для достижения намеченных целей, а в более узком смысле - целесообразное использование вещест­венных предметов: в этом случае я говорю об инструментальной технике, и о ней одной может идти здесь речь. Если инструментальная техника служит для производства благ, то она является производственной тех­никой; если же с ее помощью должны быть перемещаемы люди, блага или известия, то она - транспортная техника.

Рассматриваемая сама по себе, "техника" есть не "социальное усло­вие", а духовное достояние. Но так как воздействия, о которых здесь идет речь, оказывает только ее применение, возможное всегда лишь в рамках социального строя, то она с основанием трактуется также под рубрикой социальных условий.

Ее воздействие? Но разве она не выработана только экономическим человеком, разве капиталистический дух не ее создатель? Как же она могла содействовать созданию его самого?

Это возражение должно быть ликвидировано следующим образом. Во-первых, отнюдь не всякое техническое изобретение есть порожде­ние капиталистического духа. Многие изобретения являются незваными, нежданными, как явления природы, и даже и те, которые были желае­мыми, являются все же часто в совершенно ином виде и оказывают со­вершенно иные воздействия, чем ожидавшиеся.

Во-вторых, даже если бы каждое отдельное техническое нововведение и было последствием капиталистического духа, оно все же - будучи раз введенным в употребление - должно быть принимаемо в расчет в обра­зовании этого самого духа в дальнейшем ходе его развития. Это же по-

[245]

стоянно та же самая связь: все те влияния, которые участвовали в строи­тельстве капиталистического духа, являлись сначала следствиями, а потом причинами.

Воздействия, исходящие от техники, мы можем расчленить на две группы, смотря по тому, способствовали ли они развитию капиталисти­ческого духа непосредственно или же косвенно: первые мы можем наз­вать первичными, вторые - вторичными воздействиями.

Непосредственное влияние техника оказывает прежде всего тем, что она будит и расширяет предпринимательский дух.

Перенесемся в раннюю эпоху капиталистического развития. До 1484 г., т.е. до изобретения морской астролябии, ни один корабль не мог ориенти­роваться в океане. Заморские экспедиции были, следовательно, до тех пор невыполнимы. А с тех пор они стали возможными: какое усиление предприимчивости у тогдашнего общества это должно было означать!

Или: до изобретения водонапорных машин (в XVI столетии) боль­шинство рудников не могло глубоко эксплуатироваться, так как не было возможности справиться с водой. Когда теперь явилась возможность далее эксплуатировать старые рудники, закладывать новые на любой глубине, какой стимул был этим создан для людей, которые как будто только и ждали благоприятного случая, чтобы проявить себя в качестве капиталистических предпринимателей! Мы можем с ясностью просле­дить, как снабжение рудников водонапорными машинами в XVI в. яви­лось для многих владельцев денег непосредственным поводом принять на себя риск участия в эксплуатации рудников, т.е. поставить, таким образом, горное дело на капиталистическую основу.

И так идет шаг за шагом дальше в течение столетий до нынешнего дня: всякое изобретение, ведущее к осуществлению производственного или транспортного процесса в более крупном масштабе, с большей затратой вещественных средств, всякое изобретение, применение которого влечет за собой удлинение производственного пути, действует стимулирующе на скрытые предпринимательские стремления. Новая форма производст­ва благ, обусловливаемая новой техникой, делает возможным проявле­ния предпринимательского духа, но она и вынуждает эти проявления. Чем запутаннее и обширнее делает производство и транспорт прогресси­рующая техника, тем больше требуется предпринимательских душ, что­бы справляться с новыми задачами. "Предприниматели, вперед!" — вот вызов, раздающийся при всяком усовершенствовании техники. Она, таким образом, производит среди всех хозяйствующих субъектов отбор предпринимательских типов. Она выращивает предпринимателя, к кото­рому предъявляются тем большие требования, чем более крупные орга­низации становятся необходимыми для использования новых достиже­ний техники.

А это может быть названо законом, управляющим по крайней мере современной техникой: требования эти в действительности все более возрастают, так как каждое новое изобретение увеличивает аппарат ве­щественных средств, требующийся для его применения, и в то же время (в подавляющем большинстве случаев) удлиняет производственный процесс.

[246]

Наша величайшая промышленность ныне - это производство средств производства, как ее можно назвать, т.е. изготовление машин и материа­лов для машиностроения: машиностроительная и горная промышлен­ность. Здесь требуются предприниматели наиболее крупного размаха, и здесь представляются наиболее благоприятные возможности для расцве­та стремящегося вперед предпринимательского духа. Следует указать на то, что понятным образом те самые страны, в которых имеются естест­венные предпосылки для развития этой промышленности, дают и лучшую почву для расцвета предпринимательского духа: залежи угля и железа Германии, Англии, Америки приобрели, несомненно, немалое значение для воспитания современного предпринимательства именно в этих стра­нах. Совершенно так же богатство страны естественной водной силой может вызвать в этой стране пышный расцвет предпринимательского духа, как только эта водная сила будет использована для устройства станций, вырабатывающих электрическую энергию. (Здесь, таким обра­зом, выявляется одно из оснований, почему развитие капиталистическо­го духа протекало различно в различных странах. Франция! Англия! Одно из оснований! - но несомненно оказавшее сильное воздействие: если условия для развития капиталистического духа в двух странах даны в совершенно равной мере, но одна страна богата залежами угля и железа, то вследствие одного этого капиталистический дух достигнет в ней более законченной степени развития.)

Но вспомним теперь, что техника наших дней нашла путь "в недоступ­ное" ("к непрошеному"!). С тех пор как она увидела возможность осво­бодиться в своих мероприятиях от содействия организующей, живой природы; с тех пор как ей удалось работать с помощью энергии, накоп­ленной солнцем за.тысячелетия в недрах земли; с тех пор как она не пользуется более для совершения своих творений ни живым человеком, ни освещаемыми солнцем полями и лесами, но выполняет их с помощью мертвых материалов и "механических" сил; с тех пор она не знает более границ, с тех пор она делает возможным еще только что считавшееся за невозможное, нагромождает Оссу на Пелион и вторично создает мир заново.

Здесь на место исследовать причины, сделавшие современную технику способной совершить неслыханные достижения (424); достаточно вспом­нить о самих этих достижениях, находящихся перед глазами у каждого, чтобы констатировать по поводу них, что такой безграничный поток воз­можного должен был стать одним из наиболее важных средств, способст­вовавших развитию капиталистического духа. Безграничность современ­ных наших предпринимательских стремлений может быть понята, только если отдать себе отчет в имевшем место расширении технических воз­можностей. Капиталистическое безумие современного предприниматель­ства, понятно, является возможным, только если в пределах возможного совершать истинные чудеса техники. Только под давлением технических сил хозяйствующий человек создал затем все те организации, которые были необходимы для решения этих грандиозных задач, и стремление разрешить эти задачи зажгло огонь в душах наших крупных предприни-

[247]

мателей, пожирающей их самих и нас с вами. И еще следующее: к сущест­ву современной техники относится ее широкая изменчивость; каждый день приносит новые изобретения и создает тем самым новые возможнос­ти и необходимости в технической и хозяйственной организации, сле­довательно, также и новые возможности и необходимости в проявле­нии предпринимательского духа. Надо отдать себе отчет в том, какие различия в развитии этого духа должны иметь место, когда в одном случае техника десятилетиями остается неизменной и, следовательно, является возможность десятилетиями работать на одной и той же фабри­ке, одними и теми же методами, а в другом случае наилучшие методы производства развитием техники в корне изменяют каждые два-три года, так что постоянно должны создаваться и новые организации, чтобы идти в ногу с успехами техники. Когда эти организации появляются в новых рамках, речь идет об основании нового предприятия. Мы снова наблю­даем, как от техники исходит побуждение, на этот раз особое побужде­ние к основанию новых производств. Нам известно, что этим новым учредительством охотно овладевает младший, более сангвинически предрасположенный брат предпринимательского духа - спекулятивный дух. И, таким образом, мы можем установить, что в особенности техни­ческие нововведения проявляют способность возбуждать спекулятив­ный дух. Действительно, мы наблюдаем в истории последних столетий, как постоянно в связи с новыми, делающими эпоху изобретениями или во времена особенно многочисленных изобретений наступают большие спекулятивные периоды.

Вспомним еще раз замечательную эпоху к концу XVII в., когда впер­вые свирепствовала спекулятивная лихорадка: она была эпохой много­численных изобретений и в области техники; the age of proecting¹²⁴, эпоха прожектерства, была по существу the age of invention¹²⁵, эпохой изобретений, как нам это удостоверяют наши свидетели.

Тогда маленькие изобретения - изобретательство вообще только что начинало идти более быстрым темпом - могли еще вызывать сильные вспышки спекулятивного духа. Позднее и особенно в наше время, когда каждый день приносил технические нововведения, только очень круп­ные изобретения были в состоянии зажигать грюндерскую горячку, но зато с тем более сильными последствиями. Вспомним спекулятивные периоды, которые повлекло за собой в середине XIX в. изобретение железные дорог, к концу века - различные изобретения в области электротехники.

Если мы видим, таким образом, что техника возбуждает в хозяйствую­щих субъектах сильные проявления волевой энергии и способствует их развитию, то мы, с другой стороны, наблюдаем, как техника воздействует в различных направлениях и на мышление экономического человека и часто прямо-таки революционизирует его.

Она делает это мышление прежде всего целестремительнее, сознатель­нее, т.е. возбуждает и развивает рационализм, этот, как нам известно, существенный элемент капиталистического духа. Многие уже указывали на роль, которую техника и технические усовершенствования во все

[248]

времена играли при выработке рационалистического мышления и в особенности экономического рационализма. Каждое техническое изобре­тение приводит хозяйствующего субъекта, по меткому выражению Фиркандта (425), в беспрерывное "соприкосновение с действитель­ностью" и ломает этим самым основанные, как мы видели на природе человека традиционалистические тенденции. Смена технических мето­дов "действует на сознание как род пересмотра всех связанных с ними условий". Если такие технические нововведения редки, то они не будут в состоянии оказывать существенного влияния на общую традициона-листическую тенденцию. Вновь раскопанное место скоро опять зарастает травой повседневной привычки. Но когда, как это имеет место с начала Нового времени, технические нововведения появляются одно за другим через все более короткие промежутки, то почва постоянно остается взрыхленной и не может покрыться рубцами травы. Один факт быстрой смены методов был бы достаточен, чтобы сделать сознательность дли­тельным душевным настроением человека. Но современная техника действует еще более непосредственным и более действенным образом в направлении усиления экономического рационализма тем, что она сама в течение последнего столетия исполнена рационалистического духа, с тех пор как она начала строить свои мероприятия на научной основе.

Вся прежняя техника (426), сколько она ни создала удивительного, была эмпирической; она основывалась на личном опыте, который переда­вался от мастера к мастеру, из поколения в поколение, через посредство столь же личного обучения. Знали приемы, способы, которые нужно было применять, и этим удовлетворялись. Добыли с течением времени опыт и хранили его дальше.

На место опыта становится с XVII столетия в качестве основы техники естественнонаучное познание. С тех пор в технической области что-либо совершается не вследствие того, что отдельный мастер обладает личным умением, но потому, что каждый, занимающийся данным предметом, знает законы, лежащие в основе процесса, и точное следование им обеспечивает каждому успех. Если прежде работали по правилам, то теперь деятельность осуществляется по научным законам, исследование и применение которых представляются, по существу, основной задачей рациональных методов.

Однородность противоположности между старой и современной техникой, с одной стороны, и ремесленным и капиталистическим хо­зяйственным образом мыслей - с другой, бросается в глаза. А это в обоих случаях одна и та же противоположность между эмпиризмом и рациона­лизмом. Но когда в двух, тесно друг с другом соприкасающихся областях культуры, как техника и хозяйство, совершается одинаковое развитие, как здесь, - от эмпирического к рационалистическому строю, то можно принять без дальнейших сомнений, что одно развитие оказало свое влияние на другое, что, таким образом, экономический рационализм пережил свое развитие попутно с техническим рационализмом и через него.

Можно с ясностью проследить, как фактически происходит воздейст­вие технического рационализма на устроение хозяйственной жизни, как

[249]

научное применение техники непосредственно вынуждает экономичес­кий рационализм. В сущности, упорядочение частного хозяйства про­исходит ныне в большинстве отраслей с точным соблюдением техничес­ких требований, и руководители предприятия стремятся к хозяйствен­ному совершенству, непрерывно направляя свою мысль на технику производственного процесса. Мы видели, каким явным признаком высшего развития экономического рационализма в наши дни является использование в производстве научно образованных помощников. Здесь нам особенно ясно доказывается тот факт, что требования, которые ставит техника, подают повод к высшей степени рационального устрое­ния хозяйства. Но жизнь дает много таких случаев.

Целестремительнее, сознательнее, следовательно, рациональнее становится мышление (экономического человека) благодаря технике, тем более современной технике. Но мы констатируем, что под влиянием ее оно становится еще и точнее, как бы пунктуальнее. Об этом заботятся прежде всего созданные техникой методы и приспособления для измере­ния разнообразнейших величин, в особенности времени.

Изобретение часов играет важную роль в истории духа современного экономического человека. Изобретение часов с грузом относится к Х сто­летию; первые колесные часы, об изготовлении которых мы слышим, -это часы, сделанные Генрихом фон Викком в 1364 г. в Париже для Кар­ла V. В XIV в. все более крупные города Италии обладают часами, бью­щими 24 часа (427). В 1510 г. Петр Геле изобретает карманные часы; Иоганн Коклуэс говорит о них в 1511 г.: "Из железа он делал маленькие часы со многими колесиками, которые показывают и отбивают сорок часов; их можно носить на груди или в кошельке" (428). В 1690 г. к часам присоединяется секундомер, введенный Джоном Флойером в качестве вспомогательного средства для точного счета пульса (случай, когда хозяйственный интерес явственно не был движущей силой изобретения). Точное распределение времени, "счет" времени, становится, конечно, возможным лишь после того, как время могло быть точно измерено. (Совершенно так же, как точный счет денег стал возможным лишь после того, как техника сделала возможным точное изготовление монеты!)

Арифметически точному ведению хозяйства в той же мере способство­вало постепенное усовершенствование технического процесса. Точные калькуляции при поставках предполагают совершенно обеспеченное производство; современные средства сообщения только и сделали воз­можным, если не создали, автоматически фунционирующее, как гигант­ская машина, производство; развитие склонности к учету есть, таким образом, на добрую долю дело техники.

Простое размышление показывает, что и быстрый темп жизни совре­менного экономического человека только и был создан или по крайней мере получили сильное поощрение благодаря завоеваниям современной техники: железным дорогам, телеграфу, телефону. Другие силы, увидим мы еще, действуют здесь, толкая к этому темпу: но техника делает его возможным, техника усиливает его, техника дает ему общее распростра­нение.

[250]

Естественным является делать современную технику ответственной и за общее своеобразное умонастроение современного экономического человека: его чисто квантитативный взгляд на мир. Правда, в этом большую долю, пожалуй, создала привычка к денежному выражению. Но мы должны все же вспомнить, что существо специфически современного естественнонаучного мышления состоит в той же тенденции к разложе­нию всех качеств в количества. Только тогда, когда для какого-нибудь процесса в природе становится возможным установить математическую формулу, мы имеем право говорить о естественнонаучном познании: так учил нас Кант.

Значит, несомненно, мы и здесь снова имеем перед собой параллель­ное развитие естественнонаучного духа, как оно запечатлевается в технике, и капиталистического духа, и этот параллелизм может быть доказан еще во многих других случаях (429). Но так как воздействие естественнонаучно-технического мышления на хозяйственное в этих наиболее общих формах, принимаемых мышлением, с трудом может быть прослежено, я откажусь здесь от дальнейшего исследования возможных соотношений и обращу лучше внимание читателя еще на один важный комплекс духовных процессов, где выработка капиталистического духа стоит в совершенно ясной зависимости от развития техники.

Я имею в виду передвижения жизненных ценностей, которыми мы обязаны мощному техническому прогрессу нашего времени и которые приобрели основное значение для образа мыслей современного экономи­ческого человека.

Несомненно, что главным образом благодаря завоеваниям современ­ной техники технический интерес или, точнее, интерес к техническим проблемам попал на первый план среди всех других интересов. Это яв­ляется достаточно понятным. Все большие и большие достижения в области техники возбуждали сначала любопытство, затем привлекали к себе внимание и становились гордостью эпохи. Техника ведь есть един­ственная область, где мы безбоязненно можем подводить баланс нашим достижениям; как же тогда толпе, всегда бегущей за успехом, не интере­соваться особенно этой областью, где нами достигнуты единственные большие успехи, тем более что так просто оценивать, по крайней мере результаты техники. Так, стало бесспорным фактом, что радиотелеграф и воздухоплавание ныне больше интересуют людей, в особенности моло­дежь, чем проблема первородного греха или страдания Вертера.

Сильному прогрессу техники мы обязаны и еще одной особенностью духа нашего времени: сильной переоценкой материальных предметов. Мы быстро разбогатели, мы привыкли к миру, техника обезопасила нас от ужасов чумы и холеры; что удивительного, если низкие инстинкты человека - удовлетворение беспрепятственным наслаждением, любовь к комфорту и привольному житью - далеко превысили идеальные стремле­ния. Стадо мирно пасется на жирном пастбище.

Это усиление материальных интересов в наше время способствовало умонаправлению капиталистического предпринимателя прежде всего тем, что оно значительно повысило в нем интерес к приобретению

[251]

средств богатства, т.е. его приобретательский интерес. Охота за долларом вовсе уж не такая воображаемая, как нас хотят уверить предпринимате­ли-философы с высоты своего княжеского богатства. Она все-таки яв­ляется чрезвычайно важной пружиной в строении современного нашего хозяйства, и усиленное стремление к наживе, которое вызвали, следо­вательно, среди других причин и успехи техники, составляет достаточно важный элемент психики современного экономического человека. То, что с этой жажды наживы снято пятно, то, что мы ныне не считаем более бесчестным, если кто-нибудь гонится за долларом, то, что мы сохраняем связь в обществе с людьми, о которых всем известно, что охота за долла­ром составляет единственное содержание их жизни, - все это, конечно, во многом способствовало развитию этой стороны капиталистического духа, а это сделалось возможным только тогда, когда все направление эпохи стало иным под влиянием завоеваний техники.

Дата добавления: 2015-11-04