Глава 27 ЖИТЬ ДАЛЬШЕ

– Что это было? – с порога вопрошала Мариша, нарисовавшаяся у меня в дверях в полдень следующего дня.

Мне было не до ответов на столь каверзные вопросы. После чудовищной смеси из вчерашних событий и алкоголя я разламывалась на части и мечтала умереть.

Я тихо завыла и, не поприветствовав подругу, вернулась в кровать.

– Нет ты мне ответишь! – безжалостно заявила Мариша и сорвала с меня одеяло.

– Ну пожалуйста, дайте поспать, – умоляла я.

– Кэт, я все равно не отстану от тебя, пока ты мне все не расскажешь.

Я поняла, что спорить с ней бесполезно, и сдалась на милость победителя.

Пока Мариша заваривала на кухне крепкий чай для моего оживления, я умывалась в ванной. Все мое тело: руки, грудь, спина, шея – было покрыто ссадинами и синяками, следами вчерашних безумств.

– А это еще что такое? – первым делом спросила Мариша, когда я медленно вплыла на кухню.

– Где? – спросила я, прекрасно понимая, что ответом может быть «везде».

– На шее, дорогая. Ты только взгляни, какой засосище. Это что, Руслан оставил?

– Не знаю.

– Что значит – не знаешь? А мог кто-то другой?

– Мог. Марат.

– Марат? Ты же вчера уехала с Русланом.

– Ну да. А потом поехала к Марату, – будничным тоном заявила я, будто бы это было в порядке вещей.

Мариша непонимающе молчала.

– Н-да, подруга, ты удивляешь меня все больше, – наконец выдала она.

– Не волнуйся, – невозмутимо продолжала я, обжигаясь горячим чаем, – секса не было ни с тем, ни с другим.

Маришины брови превратились в домик.

– Хочешь сказать, что тебе и на этот раз удалось оставить Руслика с носом?

– Ага, и с носом, и с глазом, и со всеми другими частями тела.

– И он тебя так просто отпустил? – не верила Мариша.

– Нет, не просто. Сначала мне пришлось хорошенько его отделать.

– В смысле?

– Он сказал, что любит погорячее. Вот мне и пришлось воспользоваться его замечательной хлесткой плеткой и наручниками.

– Ты что его избила? – ужаснулась Мариша.

– Ну да, слегка покалечила.

– И ушла?

– И ушла.

– А он?

– А он остался там на кровати, прикованный наручниками, орущий и стонущий.

Мариша обомлела, побелела, умолкла, а через минуту оглушительно расхохоталась:

– Ой, не могу! Так и вижу его глупую беспомощную рожу! Надеюсь, ты и от меня привет передала.

– А то, – радостно отозвалась я, дуя на горячий чай, – хуком левой.

– Ой, Кэт, ну ты даешь, конечно! – не могла отойти от полученных новостей Мариша. – Он же убьет тебя после этого.

– Не убьет. Я больше не боюсь его.

– Зачем ты вообще поехала с ним? Назло Марату?

– Не знаю, Мариша. Честно, не знаю.

– Нет, ну Марат вчера был в ударе, – красноречиво хлопала ресницами она.

– Да уж, – согласилась я и вспомнила наши дикие звериные пляски на полу.

– Я же говорила тебе, что он сходит с ума. Он же любит тебя, это очевидно. Что он тебе сказал?

– Что он испугался.

– Чего? – не понимала Мариша.

– Быть первым.

– Во дурак! Извинялся потом?

– Ну да.

– А ты что?

– Ничего. Сказала, что никакая я не девственница, что придумала эту байку для того, чтобы раскрутить его на деньги.

– Ты что, дура? – ошалела Мариша.

– Похоже, что да, – безвольно согласилась я.

– А когда он поставил тебе засос?

– Позже. Я приехала к нему ночью.

– После Руслана?

– Ага.

– Зачем?

– Хотела его трахнуть, – беспринципно ляпнула я, яростно вгрызаясь в бутерброд.

– Зачем? – ничего не понимала Мариша.

– Просто мне захотелось.

– Наконец-то. Давно надо было. И что?

– Ничего. Мы дрались.

– Дрались?

– Кусались.

– Кусались?

– И целовались.

– А… Я поняла, в тебе вчера проснулись инстинкты садомазо? Так? – догадалась Мариша.

– Не знаю.

– Ну так был секс?

– Не-а, – прикурила я сигарету и тут же затушила. От вкуса противного табачного дыма в горле едва меня не вырвало. – Он меня прогнал.

– Что, прямо взял и выгнал? Голой на мороз?

– Голой на мороз.

– Нет, прости меня, конечно, но вы явно идиоты.

– Спасибо, дорогая, – отблагодарила я подругу.

– Нет, а как вас еще назвать? – негодовала Мариша. – Сходят друг по другу с ума и издеваются. И что ты намерена теперь делать, скажи пожалуйста!

– Ничего. Забыть и не вспоминать.

– Ты хочешь с ним расстаться?

– Вот именно.

– Но он же тебе нравится.

– Ну и что, Мариша? – внезапно ожила я. – Поэтому я и хочу с ним расстаться. Этот человек имеет надо мной слишком большую власть. А я не могу позволить кому-то управлять собой.

– Н-да, – умозаключила Мариша. – И зачем все так усложнять?

Я действительно училась жить без Марата. Придумала себе массу разных дел, заполнила свой мозг полезной работой, перестала думать о нем. В моей жизни он больше не появлялся. Мы не ходили в одни и те же клубы – впрочем, в них я боялась натолкнуться и на Руслана, – не пересекались на мероприятиях. Я твердо решила жить дальше, причем жить счастливо и без него. Мне было трудно. Не спалось по ночам. Черной тучей на горизонте маячила депрессия. Я спасалась снотворным, ночными прогулками и музыкой. Воткнув плеер в уши, я выходила в ночь, дрожа от ее холода, страдая от ее безразличия. Редкие прохожие смотрели на меня как на странное плачущее привидение, но, опасаясь заразиться моей болью, делали вид, что не замечали, и тихо проходили мимо. Я знала, что это пройдет, закончится, как все земное, невечное, временное. Я умоляла время бежать быстрее, подарить мне долгожданное забвение. Я умоляла мое сердце отупеть, стать черствым и немым, чтобы не слышать больше его боли, чтобы навсегда запретить ему быть таким уязвимым.

И я постепенно забывала. Или просто запретила себе впоминать. Моя жизнь налаживалась. С каждым днем ее густой серый цвет становился все прозрачнее и светлее. Я ждала Нового года, опасаясь этого одинокого праздника и надеясь, что он поможет перевернуть страницу моей в последнее время бессмысленной жизни.

– Ты это видела? – радостно завизжала Мариша однажды декабрьским утром в трубке моего телефона.

– Видела что?

– Да себя же, дурочка. Видела?

– Себя? В зеркале, что ли? – не понимала я.

– Да в каком еще зеркале? На улице. Голой.

– Ты о чем, Мариша? Я не хожу по улицам голой. Тем более зимой.

– Ну конечно же не ходишь. Ты же там висишь! На плакате.

– Что?

– Ну ты же сама рассказывала, как фотографировалась для рекламы белья. Так ведь?

– Ну да, – смутно припомнила я.

– Ты там еще на кошку похожа.

– Точно, – вспомнила я, и пред глазами встала сцена: я в кошачьем наряде у Марата в прихожей. Стало не по себе. – Где ты увидела?

– Да везде, Кэт, везде. Почти на каждом щите в нашем городе. Только в центре я уже видала штуки три таких плакатов.

– Но… но они же говорили, что эта реклама предназначена для французского рынка.

– Да какая разница! Ты хоть видела эти фотки? Отпад! Ты там такая…

– Какая?

– Голая!

– Что значит голая? Я была в белье.

– Но от этого еще больше голая. Такая соблазнительная. И дерзкая.

– Правда? – Мне казалось, что я давно уже перестала быть дерзкой. – Спасибо, Мариша. Я позже тебе позвоню.

Я положила трубку. Быстро оделась и почти выбежала на улицу. Уже за углом меня остановил огромный плакат с гигантской полуголой женщиной-кошкой. С высоты десятков метров на меня смотрела я, красивая, соблазнительная, уверенная. Я ли эта волшебная девушка со сверкающими глазами, бросающая вызов, смелая, дерзкая? Ведь мои глаза стали тусклыми, я больше не бросала вызов, лишь пытаясь подавить его внутри. Как же мы похожи – и какие мы разные! И как мало времени понадобилось, чтобы превратить эту дикую кошку в беспомощное, затравленное существо.

– Девушка, это вы? – неуверенно спросил чей-то голос.

Я обернулась и увидела молодого человека, высунувшегося из окна своего автомобиля. Он смотрел поочередно то на плакат, то на меня, оценивая, сравнивая.

– Это ведь вы там, правда? – повторил свой вопрос он.

– Нет, вы ошиблись, – тихо сказала я и отвернулась. Я не хотела, чтобы кто-то другой заметил столь очевидные перемены во мне, чтобы этот кто-то разочаровался, пожалел меня.

– Нет, это вы. Я же вижу! Точно! Пусть вы одеты не так и не накрашены. Вас невозможно спутать. Это ведь ваши глаза.

– Разве? – обернулась я.

– Ну конечно, и ваш взгляд. Он такой волнующий, вызывающий.

– Вы так считаете? – наконец улыбнулась я.

– Правда.

– Спасибо вам, – поблагодарила я и полетела над асфальтом.

Отбежав еще несколько метров, я снова обернулась и посмотрела на плакат. Изящная, соблазнительная женщина-кошка подмигивала мне своим зеленым дерзким глазом. «Достойна самого лучшего», – гласил рекламный слоган. Я задорно подмигнула самой себе и протанцевала в сторону дома. Я снова стала женщиной-кошкой, и мои глаза засияли зеленым озорством.

Глава 28 ЛЮК

Заскакивая в открывающийся лифт в здании модельного агентства, я едва не сбила с ног мужчину в элегантном костюме.

– Простите, пожалуйста, – извинилась я, выбираясь из ловко подставленных объятий незнакомца.

– О, ничего страшного, – быстро заговорил он с иностранным акцентом. – Не каждый день на меня падают такие красивые девушки.

– Спасибо, – все еще не могла отделаться от неловкости я. – Но все же мне очень неудобно.

– Я охотно вас прощу, – улыбался иностранец. – Если вы пообещаете поужинать сегодня со мной.

Я внимательно посмотрела на него и только тут заметила, что он довольно хорош собой. Мужчина средних лет, с отличными манерами и располагающей улыбкой. Как раз то, чего мне не хватало для начала новой жизни.

– Я согласна, – продолжала любезничать я. – Меня зовут Кэт.

– Я Люк.

– Вы француз?

– Да, вы догадливы. Но у меня русские корни.

– Вот вам моя визитка. Позвоните позже, договоримся насчет ужина.

– Ну что ж, до встречи, Кэт!

– Пока, Люк.

Наградив его на прощание ослепительной улыбкой, я закрыла лифт и помчалась ввысь.

– Ну, наконец-то, Кэт. Мы тебя давно уже ждали, – летела мне навстречу Кристина.

После того как с приветственными поцелуями было покончено, мы уединились в ее директорском кабинете.

– Поздравляю, Кэт, это успех! – вся светилась Кристина.

– Это вы о чем? – не понимала я.

– Ну как о чем? О французском заказе, конечно. Ты что, не видела плакатов по всему городу?

– Ах, вы об этом, – догадалась я. – Видела, конечно. Только вы мне говорили, что эти фотографии здесь никто не увидит, что они предназначены для рекламы за границей.

– Да, нам тоже так говорили. Но заказчик передумал. Он открывает сеть фирменных магазинов здесь.

– Отлично.

– Но я тебя не для этого позвала, – вкрадчиво сообщила директриса. – У меня для тебя отличные новости. Клиенту так понравились твои фотографии, что он предалагает контракт.

– Контракт?

– Вот именно. Он предлагает тебе стать лицом фирмы.

– Вот как? Что ж, это очень лестно. И что же для этого нужно?

– Ты себе даже не представляешь! – запорхала по комнате эта эксцентричная дама. – Это значит, ты едешь в Париж! – заявила она и победно вскинула руки ввысь.

– Париж? – подскочила со стула я.

– Вот именно. Они хотят заключить контракт на год. Ты представляешь? Этот год ты будешь жить в Париже, участвовать в модных показах, на презентациях. О тебе узнает весь мир.

Я и Париж! Об этом я даже не мечтала. И сейчас не могла уложить в своей голове, как это возможно. Уехать отсюда, все забыть, начать новую жизнь, и не где-нибудь, а в Париже.

– Когда мне нужно дать ответ? – только и сказала я.

– У тебя есть неделя. И на твоем месте я бы даже не раздумывала.

* * *

– Что? Париж? – визжала в трубку Мариша? – Надеюсь, ты не собираешься отказываться?

– Если честно, я пока не знаю, – растерянно бормотала я. – Ну, посуди сама, где я, а где Париж.

– Послушай, Кэт, не будь дурой. Что тебя здесь держит, в конце концов?

– Да все. Я тут родилась, живу, у меня тут учеба, работа, ты, в конце концов.

– Ой, я тебя умоляю, не смеши! Ради меня она тут оставаться собралась.

– А что? Ты же моя лучшая подруга.

– Ну и никуда я не денусь. Разве же это помешает нашей дружбе?

– Но ты же сама говорила, что дружить по телефону невозможно, – парировала я.

– Так это здесь невозможно, в одном городе. А в Париже очень даже возможно. К тому же я буду к тебе приезжать. Ты ведь пригласишь подругу в гости?

– Ну, конечно, – рассмеялась я.

– А там со временем, – продолжала Мариша, – и мне подыщешь какое-нибудь тепленькое местечко или симпатичного французика.

– Кстати, насчет симпатичных французов, – вспомнила я. – С одним из них у меня сегодня свидание.

– Правда? И что ты молчишь?

– Да рано пока еще что-то говорить. Вот схожу, потом расскажу.

Я опоздала в ресторан на полчаса. Но Люк даже не упрекнул меня. Безупречно одетый, с блестящими манерами и совершенно иноземным лоском, он вручил мне букет розовых тюльпанов и свою обворожительную улыбку.

– Кэт, сейчас вы еще ослепительнее, чем тогда, в лифте.

Все-таки у французских мужчин определенно есть чему поучиться.

– Это ваши фотографии висят по всему городу? – неожиданно спросил Люк.

– Да, мои, – ответила я и почувствовала, как краснею. Мне стало неловко оттого, что этот почти незнакомый мужчина уже видел меня полуголой. Впрочем, весь город, наверное, видел.

– Вы совершенно напрасно краснеете, Кэт. Фотографии отличные. Все-таки есть в русских женщинах что-то такое, чего нет в других.

– И что же?

– Даже не знаю. Что-то, чему нет определения в словах. Некий особенный шарм, сила, вызов. Впрочем, в жизни вы еще лучше, чем на фото.

– Правда? Вы так считаете?

– Да. Я здесь всего на неделю, Кэт. И мне бы очень хотелось еще вас увидеть.

– Без проблем, – согласилась я, растаявшая от его любезностей. – Хотите, буду вашим гидом?

– С удовольствием, – будто бы не поверил своему счастью Люк.

– Тогда как насчет того, чтобы продолжить сегодняшний вечер в клубе?

– Ничего не имею против.

Люк отлично танцевал и весь вечер осыпал меня комплиментами и прочими любезностями. Он был приятным мужчиной, довольно красивым, сильным, интересным в общении. И не выказывал ни намека на хамство, грубость, невоспитанность. Интересно, все французы такие милые? Впрочем, у меня ведь будет возможность в этом убедиться. Чем больше я узнавала Люка, тем больше мне хотелось в Париж. А еще он не донимал меня антиникотиновыми проповедями. Потому что сам курил. Потягивая его легкие французские сигареты, мы расположились на диванах для курения.

– Люк, я наверное, скоро уеду в Париж, – сообщила я.

– Правда? – обрадовался он. – Я очень рад. Обещайте, что придете ко мне в гости.

– Обещаю.

Сегодня в клубе на меня смотрели с особым любопытством. Несмотря на то что я выбрала место, куда мы с Маришей практически не ходили, посетители то и дело оглядывались на меня и перешептывались друг с другом. Я догадывалась о причине внезапной всеобщей популярности моей персоны, и от этого мне было одновременно и неловко, и любопытно. Я бы многое отдала, чтобы увидеть, как Марат отреагирует на такую ситуацию. Подлый ублюдок!

Люк нравился мне все больше. Мы болтали о всяких пустяках, курили, танцевали. Он дотрагивался до меня осторожно и бережно, без фамильярностей, был вежлив и учтив. От него пахло приятными духами и надежностью, редким качеством для современных мужчин.

– Вам понравится Франция, – рассказывал он мне. – Я покажу вам самые необыкновенные места, которых нет даже в туристических маршрутах. Вы никогда не были в Ницце?

– Никогда, – честно призналась я.

– Я отвезу вас туда, у меня вилла прямо на побережье. Уверяю вас, ни на одном курорте нет такого золотого песка и ласкового моря, – говорил Люк.

Я верила. И уже представляла себя на пляжах Ниццы, спокойную, безмятежную, легкую, как теплый бриз Средиземноморья. И больше никаких слез, обид и горечи внутри. Я открыла глаза, и волшебство воображаемой Ниццы растаяло. Из глубины зала на меня смотрели беспокойные глаза Марата. Его тяжелый взгляд разрушил все мои мечты о легкости, поставил меня на землю, вернул из грез в реальность. Я поняла это по тяжелым ударам своего сердца, по дрожащим ногам, по мучительной тяжести внутри. Я должна что-то сделать, чтобы избавиться от этого навсегда. Я уеду в Париж, я убегу с этим французом, улечу, спрячусь, закопаюсь в песках Ниццы, только бы больше никогда не видеть эти пылающие, безумные, причиняющие боль океанические глаза.

– Люк, поцелуйте меня, пожалуйста, – неожиданно попросила я.

Люк удивился, но не отказал. Его губы были теплыми и мягкими. Они были такими же вежливыми и учтивыми, как и он сам. И я даже подумала, что наконец-то у меня случился французский во всех смыслах слова поцелуй.

– Спасибо, Люк, вы отлично целуетесь, – сказала я, когда приличествующий по времени, по мнению Люка, первый поцелуй был закончен.

– Вы тоже, Кэт, – ответил он.

Я посмотрела в ту сторону, где стоял Марат, надеясь насладиться его изменившимся лицом. Но его уже не было. Видимо, он ушел, не дождавшись окончания нашего поцелуя. Интересно, ему было больно? Или же ему теперь все равно? Впрочем, какая разница? Я ведь должна выкинуть его из головы.

– Скажите, Люк, а как вы относитесь к девственницам? – неожиданно спросила я и вимательно уставилась в его лицо.

– Нормально. Вы хотите сказать, что вы девственница? – нисколько не смутился он.

– А если так?

– Тогда я был бы очень счастлив стать вашим первым мужчиной, – ответил он и добродушно улыбнулся.

– И вас бы это нисколько не смутило?

– Ваша девственность? А почему она меня должна смущать? Наверняка у вас есть причины ее сохранять.

– И вы бы не испугались?

– Чего?

– Отсутствия опыта.

– Бросьте, Кэт. Сексуальность женщины вовсе не заключается в количестве ее партнеров.

– А в чем же?

– В том, что у нее внутри, – тихо сказал он, указав рукой в область сердца. – Я не знаю, сколько у вас было мужчин и были ли они вообще, но я вижу блеск ваших глаз, чувствую вашу энергетику, вашу сексуальность, и я отлично представляю, какая вы в постели.

– Вот как? – удивилась я. – Значит, вы уже успели представить меня в постели?

– Извините, Кэт. Может быть, это нескромно. Но, уверяю вас, любой мужчина на моем месте сделал бы то же самое.

– А вас бы не испугало чувство чрезмерной ответственности?

– При чем тут ответственность? Мужчина должен обладать ею всегда, независимо от того, какой он по счету. Разве не так? Или вы считаете, что девственность к чему-то обязывает?

– Нет, – честно призналась я. – А вы бы гордились, если бы были моим первым мужчиной?

– Безусловно, мне было бы приятно. Но я бы не повесил из-за этого медаль на шею. Сегодня для женщин девственность значит не так уж много. И будучи первым, ты не получаешь ровным счетом никаких привилегий.

– Знаете, вы отличный кандидат на роль первого мужчины, – честно призналась я.

– Правда? Тогда обращайтесь, если что. Буду рад. Впрочем, не думаю, что это вы о себе говорили. Вы не целуетесь, как девственница.

Он улыбнулся. И мне захотелось поцеловать эту его улыбку, наградить его за такие теплые, откровенные слова. Его нисколько не смущал этот разговор. И кажется, ему совершенно все равно, девственница я или нет.

Я прикоснулась губами к его рту. Он ответил мне поцелуем более смелым и откровенным, чем в прошлый раз. И пусть в моем животе больше не порхали бабочки, передо мной был мужчина, который принимал меня такой, какая я есть, и определенно умел хорошо целоваться.

Дата добавления: 2015-11-04