БЛАГОДАРНОСТИ 18 страница. – Я вижу, ты уже был заклеймен однажды, – заметил Шорас

– Я вижу, ты уже был заклеймен однажды, – заметил Шорас, указывая на шрам ожога в виде сломанной стрелы, розовевший на левой стороне груди Старка.

– Да. Ради Зои.

– Значит, будет правильно, если ты примешь еще одно клеймо.

Собрав все силы, Старк застыл на окровавленном камне. Он ожидал, что тот окажется твердым и холодным, однако едва успел коснуться спиной гладкой поверхности, как под его кожей начало растекаться тепло. Оно ритмично пульсировало сквозь камень, словно кровь в жилах живого существа.

– Ага, ты почувствовал это! – довольно кивнул древний Хранитель.

– Горячо, – пробормотал Старк, поднимая на него глаза.

– Для истинных Хранителей этот камень живой. Ты доверяешь мне, парень?

Старк поморгал, удивленный этим неожиданным вопросом, но без колебаний ответил:

– Да.

– Я помещу тебя на грань между жизнью и смертью. Ты должен довериться мне, чтобы достичь этого состояния.

– Я вам доверяю, – повторил Старк, и это была правда. В этом Воине было нечто такое, что встречало в его сердце глубокий отклик. Он просто не мог не доверять ему.

– Это будет неприятно для нас обоих, но иначе нельзя. Тело должно потерпеть поражение, чтобы дух мог освободиться. Такое освобождение приходит лишь через боль и кровь. Ты готов?

Старк кивнул. Вцепившись обеими руками в горячую поверхность живого камня, он судорожно вздохнул, втягивая в себя запах кедра.

– Постойте! Разве вы не должны сказать ему что‑нибудь, прежде чем начать кромсать? – воскликнула Афродита. – Неужели его дух будет шататься по Потустороннему миру без поводыря и напутствия, как полный придурок? Вы же шаман, так ошаманьте его, или как там это называется?

Шорас посмотрел на Афродиту, а потом перевел взгляд на свою королеву. Старк не видел ее лица, зато заметил, как губы Хранителя дрогнули в мудрой улыбке, и тот кивнул Афродите.

– Ты права, юная королева. Я дам твоему другу совет. Я скажу ему, вот что: когда наша душа искренне хочет стать хорошей – по‑настоящему, бескорыстно, хорошей – тогда мы должны жертвовать самым сокровенным ради любви, мира и гармонии. И это добровольное поражение может стать могучей силой.

– Ой, как поэтично, – скривилась Афродита. – Для меня все это слишком заумно, но Старк у нас любит книжечки почитывать, авось, как‑нибудь разберется!

– Афродита, ты не могла бы оказать мне одну услугу? – спросил Старк.

– Не уверена.

– Хватит болтать! – Старк перевел глаза на Шораса и сказал: – Спасибо за совет. Я его исполню.

Шорас спокойно выдержал его взгляд.

– Ты должен полагаться только на самого себя, парень. Я не могу даже удерживать тебя на алтаре. Если ты не сможешь этого вынести, то никогда не сможешь пройти в ворота, поэтому лучше тебе будет покончить с этим прямо сейчас и сойти с камня.

– Я не шелохнусь, – пообещал Старк.

– Сердцебиение Со‑н‑Гих приведет тебя в потусторонний мир. Но обратный путь тебе придется искать самому.

Старк кивнул и крепче прижал руки к камню, стараясь вобрать его тепло в свое внезапно похолодевшее тело.

Не медля ни секунды, Шорас поднял дирк и одним стремительным движением полоснул по телу Старка. В первый момент Старк почувствовал лишь слабое жжение, тонкой линией пробежавшее от его пояса до верхнего правого ребра.

Второй порез был практически идентичным первому, только саднящая полоса протянулась через ребра с левой стороны.

А потом пришла боль. Ее жар опалил Старка, словно огнем.

Казалось, кровь его превратилась в лаву и хлынула с боков, скапливаясь на мраморной плите.

Шорас методично работал острым, как бритва, дирком, рассекая тело Старка то с одной, то с другой стороны, пока его алая кровь не залила весь край алтаря, словно гигантская красная слеза, набежавшая на край глаза великана. Здесь кровавое озеро помедлило, а затем хлынуло вниз, багровыми слезами стекая по узелковым узорам и скапливаясь в желобах в виде рогов.

Никогда в жизни Старк не испытывал такой муки.

Даже тогда, когда умирал.

Даже когда был немертвым и мог думать только о насилии и своей ненасытной жажде крови.

Даже когда едва не погиб от собственной стрелы.

Боль, которую причинял ему Хранитель, была не просто физической. Она прожигала насквозь все его тело, одновременно опаляя душу. Эта боль была бесконечной. Она была похожа на волну, снова и снова окатывавшую его с головы до ног. И Старк беспомощно тонул в ней.

При этом он машинально сопротивлялся. Он знал, что не должен шевелиться, но продолжал бороться, чтобы остаться в сознании. Ему казалось, что он умрет, если уступит.

– Доверься мне, парень. Уступи.

Словно в тумане он видел Шораса, склонившегося над ним, чтобы снова и снова полосовать его тело, но голос Хранителя казался ему едва различимым далеким эхом.

– Доверься мне...

Старк уже сделал свой выбор. И ему ничего не оставалось, кроме как идти до конца.

– Я верю вам, – донесся до него собственный незнакомый шепот.

Весь мир перед его глазами посерел, затем покраснел, а потом стал черным. Все исчезло, осталась только жгучая боль и липкое тепло собственной крови.

Потом эти два ощущения слились воедино, и Старк внезапно очутился вне своего тела, распластанного на камне, истекающего кровью, заполняющей алыми каплями каменные желоба в виде рогов.

Теперь его окружала только тьма и боль. В первый миг Старк попытался справиться со страхом, а потом его ужас сменился тупым равнодушием. Ничего страшного... Здесь было даже уютно. Если подумать, то и тьма не так уж плоха. По крайней мере, боль исчезла. Превратилась в ускользающее воспоминание...

– Не смей сдаваться, дубина! Ты нужен Зои! Соберись, тряпка!

Кто это? Афродита? О, Богиня, неужели она способна раздражать даже его бесплотный дух?

Бесплотный дух? Значит, он все‑таки это сделал! Но Старк ликовал не долго. Радость быстро сменилась растерянностью.

Он вышел из своего тела.

Он больше ничего не видел. Ничего не чувствовал. Ничего не слышал. Его окружала непроницаемая тьма.

Он не знал, где находится. Его дух трепетал от страха, как пойманная в кулак птица, но он бился в пустоте.

Что говорил ему Шорас? Какой совет он ему дал?

«...поражение может стать могучей силой».

Старк прекратил сопротивляться и успокоил свой дух. И тогда сквозь плотную темноту ему вдруг пришло воспоминание. Он вспомнил свою душу, льющуюся вместе с кровью в два желоба в форме рогов.

Рога.

Сосредоточившись на этой мысли, Старк вообразил, как крепко хватается за оба рога.

И тогда из черной темноты выступило нечто. Оно тоже было черным, но его чернота была иной, чем та, что окружала Старка. Это существо было черно, как небо в новолуние, как глубокий омут в полночь, как полузабытые сны.

– Я принимаю твою кровавую жертву, Воин. Повернись ко мне и сразись, если осмелишься.

– Я осмелюсь! – крикнул Старк. И тогда бык бросился на него. Повинуясь инстинкту, Старк остался стоять.

Он не отскочил в сторону. Он просто стоял и смотрел на быка, бегущего к нему, нагнув голову. А потом, закричав от гнева, злости и страха, сам ринулся на быка. Тот еще ниже опустил свою тяжелую голову, словно хотел поддеть его на рога. «Нет!»

Старк прыгнул и, словно во сне, схватил быка за рога. В тот же миг тот тряхнул головой, и Старк скатился с его спины. Ему показалось, будто он рухнул с высокой скалы, и его тело беспомощно переворачивается снова и снова, пока откуда‑то издалека, из черной пустоты, до него не донесся голос быка, эхом повторявший:

– Неплохо, Воин...

Затем последовала вспышка света, и Старк рухнул на твердую землю.

Он медленно поднялся на ноги. Вообще‑то странно, что, даже став духом, он сохранил не только очертания, но и ощущения своего тела.

Старк огляделся по сторонам. Прямо перед ним была роща, похожая на ту, что росла перед замком Ских. Здесь было даже древо желаний, увешанное бесчисленными лоскутками. На глазах у изумленного Старка лоскутки вдруг стали изменяться, принимая самые разные цвета и формы, а затем радостно заблестели, как игрушки на рождественской елке.

Должно быть, Потусторонний мир – это ворота в царство Никс. Ибо что еще могло выглядеть столь волшебно и прекрасно?

Прежде чем ступить вперед, Старк обернулся, не веря тому, что вход в Потусторонний мир окажется таким простым. Наверное, откуда‑то из тьмы сейчас выскочит черный бык и забодает его до смерти!

Но за его спиной была лишь непроницаемая мгла. И если бы не жутковатое ощущение, которое вызывало это место, Старк вполне мог решить, что этот участок утрамбованной красной земли чем‑то напоминает ему Оклахому.

Но затем он увидел, что прямо в центре маленькой площадки торчит сверкающий меч, воткнутый в красную землю почти до рукоятки. Двумя руками Старк с усилием вырвал меч из земли, но только когда он хотел вытереть перепачканное лезвие о джинсы, до него дошло, что земля эта была красной от крови. Это напоминало Со‑н‑Гих. Старку почему‑то было неприятно думать о крови, запятнавшей лезвие меча, и он поспешно обтер его. После чего посмотрел на то, что ждало его впереди. Он должен был идти туда. Он знал это сердцем, разумом и духом.

– Зои, я уже здесь. Я иду к тебе, – сказал Старк, делая шаг вперед. И врезался в невидимую преграду. – Что за черт?

Старк принялся вертеть головой во все стороны. Внезапно перед ним выросли очертания высокой каменной арки.

Снова последовала вспышка ледяного белого света, и на какую‑то долю мгновения ему почудилось, будто перед ним распахнулась дверь морга, за которой лежал безобразный труп. Ледяной ужас пронзил Старка с головы до ног.

Он смотрел на самого себя.

Сначала он подумал, что арка была зеркалом, однако в ней не отражалась чернота, клубившаяся за его спиной, а его двойник улыбался знакомой насмешливой улыбкой. Хотя Старк и не думал улыбаться.

Но тут его двойник заговорил, и его слова заставили Старка забыть об отражениях, зеркалах и всяких разумных объяснениях:

– Да, черт возьми, это ты. То есть, это я. Чтобы попасть сюда ты должен меня убить, но тут у тебя ничего не выйдет, потому что мне абсолютно не хочется умирать. Поэтому мне самому придется надрать тебе задницу и убить.

Пока Старк растерянно хлопал глазами, беспомощно глядя на самого себя, его зеркальный двойник прыгнул вперед, занеся над головой тяжелый двуручный меч, как две капли воды похожий на меч Старка, и полоснул лезвием по его руке.

– Похоже, это будет проще, чем я думал, – сказал другой Старк, делая еще один выпад.

Глава 25

Афродита

– Ага, свет горит, но дома определенно никого нет, – воскликнула Афродита, помахав рукой перед остекленевшими глазами Старка. Миг спустя ей пришлось поспешно отдернуть руку, потому что Шорас, не глядя на нее, сделал еще один глубокий надрез на обескровленном теле Старка.

– Эй, он уже и так похож на отбивную. Вам не кажется, что пора завязывать с фигурной резьбой по мясу? – спросила Пророчица у Хранителя.

Они со Старком никогда особо не любили друг друга, но это не означало, что ей приятно было смотреть, как его шинкуют соломкой.

Шорас, казалось, ее не слышал. Взгляд его был прикован к неподвижному телу, распростертому на залитом кровью камне.

– Они связаны поиском, – пояснила Ских, спустившись со своего трона и походя к Афродите.

– Но ведь Хранитель ваш до сих пор здесь, он в сознании, и дух его в теле, – с недоумением спросил Дарий.

– Ты прав, Воин. Его сознание здесь. Однако он полностью настроен на душу Старка и настолько тесно связан с ним, что слышит его сердцебиение и чувствует дыхание. Шорас точно знает; насколько близок Старк к физической смерти. Он должен удерживать его на самой границе между жизнью и смертью. Малейший перевес в одну сторону – и душа Старка вернется в тело. Малейший перевес в другую сторону – и его душа уже никогда не сможет возвратиться обратно.

– А как он узнает, что можно заканчивать? – спросила Афродита, невольно зажмурившись, когда Шорас вновь полоснул дирком по телу Старка.

– Старк очнется – или умрет. В любом случае, это будет следствие его собственных поступков, а не дело рук моего Хранителя. Шорас лишь дает Воину возможность принимать самостоятельные решения и делать свой выбор, – Ских обращалась к Афродите, но при этом смотрела только на Шораса. – Ты должна сделать то самое.

– Я? – вздернула брови Афродита. – Хотите, чтобы я тоже его резала? – уточнила она, хмуро уставившись на королеву, которая лишь улыбнулась, не сводя глаз со своего Хранителя.

– Ты Пророчица Никс, не так ли?

– Да. Я ее Пророчица.

– Тогда используй свой дар, чтобы помочь Воину.

– Черт побери, можно подумать, это так просто! – взорвалась Афродита. – Да я бы уже давно это сделала, если бы знала как!

– Но, Афродита, ты не должна... – начал было Дарий, взяв ее за руку и пытаясь отвести подальше от Ских. Очевидно, даже ему казалось, что его обожаемая Пророчица ведет себя с королевой недопустимо.

– Нет, Воин. Не нужно пытаться увести свою асу. И не стоит закрывать ей рот. Если судьба связала тебя с сильной женщиной, то тебе придется принять одну горькую истину – очень часто ее слова могут вызвать последствия, от которых даже ты не сможешь ее защитить. Но это ее слова, и ее последствия, – Ских посмотрела на Афродиту. – Используй часть силы, что превращает твои слова в разящие кинжалы, для того, чтобы найти собственные ответы. У настоящей Пророчицы в этом мире почти нет опоры, кроме ее дара. Лишь твоя сила, укрощенная мудростью и терпением, может научить тебя правильно его использовать. – Королева подняла руку и сделала знак одному из стоявших в темноте вампиров: – Проводите Пророчицу и ее Воина в отведенные им апартаменты. Им нужен покой и уединение.

С этими словами Ских вновь вернулась на свой трон и застыла, не сводя глаз с Шораса.

Плотно сжав губы, Афродита последовала за рыжеволосым гигантом с вампирскими татуировками в виде тугих спиралей из крошечных сапфировых точек.

Вернувшись к лестнице, они повернули в коридор, стены которого украшали драгоценные мечи, таинственно сверкавшие в свете факелов. Еще одна лестница, поуже и поменьше, привела их к сводчатой деревянной двери, которую воин распахнул, знаком приглашая гостей проследовать внутрь.

– Нам ведь сразу сообщат, если в состоянии Старка вдруг произойдут перемены? – спросила Афродита, прежде чем он успел закрыть дверь.

– Да, – с неожиданной мягкостью ответил воин и оставил их одних.

Афродита повернулась к Дарию.

– Ты тоже думаешь, что мой язык может довести меня до беды?

Ее Воин приподнял брови и с улыбкой покачал головой:

– Этого я постоянно боюсь, моя аса.

– Между прочим, – насупилась Афродита, – мне не до шуток. Я серьезно спрашиваю.

– Я отвечаю серьезно, и с этим шутить не намерен.

– Но почему? Только потому, что я говорю, что думаю?

– Нет, королева моя, потому что слова твои, словно кинжалы, а обнаженный кинжал неизбежно беду привлекает.

Недовольно фыркнув, Афродита опустилась на огромную кровать под балдахином.

– Но если у меня кинжал вместо языка, то как я вообще могу тебе нравиться?

Дарий сел рядом и ласково взял ее ладонь в свою огромную ручищу.

– Разве забыла моя королева, что я обожаю метание кинжалов?

Афродита робко заглянула ему в глаза, внезапно обезоруженная его ласковым тоном.

– Я серьезно, Дарий. Ты же знаешь, какая я стерва. Честное слово, я не могу тебе нравиться. Я вообще никому не нравлюсь, и мне плевать.

– Несправедливы слова твои, аса, и ты это знаешь. Нравишься всем ты, кто знает тебя – даже Ских ты понравилась сразу. Если же речь обо мне, то неправильно выбрано слово. Ты мне не нравишься, аса, в тебя я влюблен, как мальчишка. Ты – моя жизнь, ты душа моя, аса, Пророчица и королева. Я пред тобой преклоняюсь, любуюсь тобой и робею. Силу люблю твою, гордость, и острый язык, и улыбку. Твердый характер и преданность дружбе, и смелость, и юмор. И я люблю в тебе то, что когда‑то сломалось, но стало сейчас исцеляться.

Не сводя с него глаз, Афродита часто‑часто заморгала, чтобы не расплакаться.

– Но это всё делает меня такой жуткой стервой!

– Все это делает асу мою Афродитой, возлюбленной и королевой, – Дарий поднес ее руки к губам и нежно поцеловал. – Именно это поможет тебе догадаться, как Старку помочь в его деле.

– Но я понятия не имею, как это сделать!

– Помнишь, как ты поняла, что у Зои душа раскололась? И как почувствовала, что Калона в плену, а душа его с телом рассталась? Что если тем же путем ты сумеешь почувствовать Старка?

– Но в тот раз я просто увидела, что души Зои и Калоны покинули их тела. А сейчас мы и так знаем, что Старк ушел.

– Значит, тебе не придется к нему прикасаться, чтоб вслед устремиться.

– Тем же путем, говоришь? – вздохнула Афродита.

– Да, королева.

Афродита доверчиво посмотрела на своего Воина, крепко сжав его руки.

– И ты, правда, веришь, что у меня получится?

– Верю я твердо, что мало на свете найдется такого, что не по силам моей королеве, когда она этого хочет.

Кивнув, Афродита еще раз стиснула его руки и отпустила. Потом расстегнула свои черные кожаные сапоги на шпильке и забралась в постель, откинувшись на гору подушек.

– Будешь защищать меня, пока я буду странствовать по Потусторонним помойкам? – спросила она Воина.

– Всегда и везде, королева моя, – ответил Дарий.

С этими словами он встал рядом с кроватью, и Афродита подумала, что сейчас ее Дарий очень похож на Шораса возле трона своей королевы.

Черпая силы в том, что ее тело и сердце будут находиться под надежной защитой Дария, она закрыла глаза и приказала себе расслабиться.

Потом сделала несколько глубоких вдохов и стала думать о Богине.

«Никс, это я, Афродита. Твоя пророчица. – Афродита едва удержалась, чтобы не добавить: «По крайней мере, так меня все называют», но поняла, что это было бы несерьезно. Сделав еще один вдох, она продолжила: – Я прошу тебя о помощи, Никс. Ты ведь знаешь, я пока не вполне освоилась со своими обязанностями, поэтому не удивляйся, когда я скажу, что не знаю, как использовать твой дар для того, чтобы помочь Старку. А сейчас ему очень нужна моя помощь. Этого парня только что искромсали в лапшу, чтобы отправить в Потусторонний мир. Он сейчас шляется там, положившись на дурацкий стишок и туманный совет старого воина, но мне кажется, что этого мало. Честно говоря, иногда мне кажется, что у этого Старка больше мышц и красивых волос, чем мозгов. Ему определенно нужна поддержка, и я хочу ему помочь, ради Зои. Пожалуйста, Никс, подскажи, как это сделать»

«Доверься мне, дочь моя».

Голос Никс был подобен колыханию прозрачной шелковой занавески – невесомый, легкий и невероятно прекрасный.

«Конечно»! – мгновенно ответила Афродита, раскрывая свое сердце, душу и разум.

В тот же миг она превратилась в ветерок, летящий вслед за тихим голосом Никс – все выше и выше, дальше и дальше.

«Вот оно, мое царство...»

Дух Афродиты парил над Потусторонним миром. Здесь было невероятно прекрасно – бесконечные оттенки зелени, россыпи разноцветных цветов, покачивавших головками под неслышную музыку, сверкающая гладь зеркальных озер. Афродите показалось, будто она увидела промелькнувший вдали табун диких лошадей и волшебную радугу летящих павлинов.

И повсюду среди этого великолепия кружили, танцевали, смеялись и кружили духи, исполненные любви.

– Так вот куда мы попадаем после смерти? – завороженно спросила Афродита.

«Иногда».

– Почему иногда? Ты хочешь сказать, только в том случае, если бываем хорошими? – переспросила Афродита. Настроение у нее мгновенно испортилось. Если тут такой строгий отбор, то ее, наверняка, оставят за воротами!

Нежный смех Богини был подобен чуду.

«Я твоя Богиня, дочь моя, а не судья. У хорошего много граней, как и у добра. Сейчас ты увидишь одну из них».

Дух Афродиты замедлил свой полет и завис над сказочно прекрасной рощей.

Пророчица изумленно вытаращила глаза, осознав, насколько похож этот чудесный уголок на рощу возле дворца Ских. Но не успела она додумать эту мысль до конца, как ветерок мягко опустил ее сквозь плотный полог листвы на густой ковер изумрудного мха, покрывавшего землю.

– Послушай меня, Зо! Ты можешь это сделать.

Узнав голос Хита, Афродита резко обернулась и заметила их обоих. Зои и Хита.

Вид Зои напугал ее до глубины души. Бледная и прозрачная, как страшная тень, Зет, словно помешанная, безостановочно нарезала круги по роще, а Хит с невыразимой печалью смотрел на нее.

– Зои! Ну, наконец‑то! – воскликнула Афродита. – Выслушай меня. Ты должна собраться и вернуться в свое тело.

Не обращая на нее никакого внимания Зои вдруг горько разрыдалась, ни на миг не прекращая своего хождения.

– Но я не могу, Хит! Уже поздно. Я больше не могу собрать свою душу. Я не могу ничего вспомнить, не могу сосредоточиться, я ничего не могу! Я знаю только, что так мне и надо. Я заслужила это.

– О великая Никс, вот наказание‑то! ЗОИ! Хватит молоть чепуху, выслушай меня, идиотка безмозглая! – заорала Афродита.

– Ты этого не заслужила, – Хит подошел к Зои, положил руки ей на плечи и заставил остановиться. – И ты можешь это сделать, малыш. Ты должна это сделать. Только так мы с тобой сможем быть вместе.

– Отлично! Не зря я все детство так ненавидела Диккенса, – пробормотала Афродита – Теперь вот сама болтаюсь тут, как вонючий Рождественский призрак Прошлого, а заодно и Настоящего с Будущим. Они не слышат ни слова, хоть оборись!

«В этом случае, дочь моя, возможно, тебе следует не говорить, а слушать? Хотя бы для разнообразия?»

Подавив разочарованный вздох, Афродита последовала совету Никс, хотя слушать разговор Зои и Хита было все равно, что подсматривать в окно чужой спальни.

– Ты правда так думаешь? – жалобно спросила Зои, глядя на Хита. В этот миг она вдруг стала гораздо больше похожа на саму себя, чем на чокнутый призрак, беспокойно кружащий по поляне. – Ты, правда, хочешь тут остаться? – она робко улыбнулась Хиту, но ее тело продолжало безостановочно подергиваться в его объятиях.

Хит поцеловал ее и сказал:

– Малыш, ты же знаешь, что я всегда хочу только одного – быть там, где ты.

С мучительным стоном Зои вырвалась из его объятий.

– Прости меня. Прости, прости меня! – простонала она, заливаясь слезами, и вновь принимаясь за свои лихорадочные хождения. – Я не могу стоять на месте. Я не могу успокоиться!

– Вот поэтому ты и должна собрать свою душу. Ты не сможешь быть со мной, если этого не сделаешь. Зои, ты вообще ничего не сможешь, пока этого не сделаешь! Так и будешь ходить по кругу, теряя последние остатки себя, пока совсем не исчезнешь!

– Я виновата в твоей смерти! Это по моей вине ты очутился здесь, хотя твое место на земле! Как ты можешь меня любить после этого? – прорыдала Зои и, смахнув волосы с лица, еще быстрее закружила вокруг.

– Это не твоя вина, малыш. Меня убил Калона. И все. В любом случае, какая разница – живые мы или мертвые, если мы все равно можем быть вместе?

– Ты, правда, этого хочешь? Правда?

– Я люблю тебя, Зои. Люблю с того самого дня, когда впервые увидел, и буду любить вечно. Клянусь. Если ты вновь станешь целой, мы навсегда будем вместе.

– Навсегда, – прошептала Зои. – И ты простишь меня? Правда, простишь?

– Мне нечего тебе прощать, глупышка. Огромным усилием Зои заставила себя остановиться и пробормотала:

– Тогда я постараюсь. Ради тебя!

Она раскинула руки в сторону и запрокинула голову. Вдруг ее бледное полупрозрачное тело начало слабо светиться изнутри, и Зои принялась выкрикивать какие‑то имена...

И тут порыв ветра резко вырвал Афродиту из этого видения и с такой скоростью поднял вверх, что у нее тошнота подступила к горлу.

– Эй, полегче! Я не такая бесплотная, как вы думаете. Так и сблевануть недолго.

Теплый ветерок погладил ее, успокаивая головокружение.

Когда Афродита вновь полетела над землей, ее тошнота прошла, но вопросы остались.

– Слушай, Никс, я ничего не поняла. Зои решила собрать свою душу, и это просто замечательно, но если я правильно поняла, она собралась остаться там вместе с Хитом, а не возвращаться обратно?

«В этой версии своего будущего – да».

Афродита задумалась, а потом, сделав над собой усилие, спросила:

– И она счастлива?

«Очень. Зои и Хит будут вечно счастливы вместе в Потустороннем мире».

Тяжелая печаль легла на плечи Афродиты, но она заставила себя сказать:

– Что ж, тогда пусть остается. Ей решать. Зет любит Хита. Конечно, нам всем будет ее не хватать. Я буду страшно скучать по ней, – в голосе Афродиты задрожали слезы, и ей пришлось проглотить их, прежде чем продолжить: – Это будет удар для Старка, но если Зет предназначено остаться здесь, то так тому и быть.

«Предназначение каждого зависит от выбора, который он делает. Это лишь одна версия будущего Зои, и, подобно другим выборам, сделанным в Потустороннем мире, он изменит картину будущего на земле. Я покажу тебе, что ждет землю, если Зои решит остаться».

В следующий миг Афродита очутилась перед сценой, которая была ей хорошо знакома.

Она стояла посреди того же поля, что и в прошлый раз. Как и раньше, она была среди тех, кого сжигали на кострах. Здесь были люди, вампиры и недолетки. И вновь она чувствовала не только боль от огня, но и немыслимые душевные терзания. Как и в прошлый раз, Афродита подняла голову и увидела Калону, который стоял перед своими жертвами, но на этот раз рядом с ним не было Зои. Она не обнимала его, не занималась с ним любовью и не говорила того, что говорила в прошлом видении.

Место Зои заняла Неферет. Она стояла за спиной Калоны, глядя на сгоравших в муках людей. На глазах Афродиты Неферет стала делать замысловатые пасы руками, и Тьма начала жадно расползаться от нее во все стороны. Вскоре Тьма закрыла собой все поле, поглотив огонь, но оставив смертельную боль.

– Нет, я не хочу их убивать! – воскликнула Неферет. Она поманила пальцем, и щупальца Тьмы, оплетавшие тело Калоны, послушно заструились к своей госпоже. – Помоги мне сделать их всех моими рабами.

Калона взглянул на поле. И вдруг с его телом произошло изменение. Подобно ожившему миражу, щупальца Тьмы, оплетавшие тело Бессмертного, вдруг стали видимыми. Они извивались, заставляя Калону беспокойно ежиться и передергивать плечами. Внезапно он громко охнул, то ли от боли, то ли от наслаждения, и тут же с мрачной улыбкой раскинул руки, принимая в себя Тьму. Его взгляд был обращен на Неферет.

– Как прикажешь, моя Богиня.

Весь покрытый кишащими змеями Тьмы, Калона подошел к Неферет и опустился перед ней на колени, запрокинув шею. Афродита видела, как Неферет наклонилась, лизнула кожу Бессмертного, а потом с пугающей жадностью оскалилась и, прокусив ему шею, принялась пить. Омерзительные щупальца Тьмы сладострастно дрожали, кишели и размножались на теле Калоны.

Афродита почувствовала, что ее сейчас стошнит от омерзения, и отвернулась.

Она увидела, как на поле выходит Стиви Рей. «Стиви Рей V.»

Что‑то черное двигалось рядом с ней, и Афродита с изумлением поняла, что Стиви Рей сопровождает пересмешник. Он стоял так близко, что они казались единым целым. Что это значит?

Вот пересмешник раскинул крылья и заключил Стиви Рей в свои объятия. Та с судорожным вздохом прильнула к нему всем телом, полностью скрывшись под черными крыльями. Афродита была настолько потрясена увиденным, что не заметила, откуда там взялся молодой индеец. Он просто появился перед пересмешником, словно из‑под земли.

Даже сквозь боль и страх кошмарного видения, Афродита смогла оценить, насколько этот юноша был прекрасен. Он был почти полностью обнажен, и его тело было совершенно. Густые длинные волосы индейца были чернее перьев ворона, вплетенных в его косы. Он был высоким, мускулистым и знойным, как Оклахомский асфальт в жаркий летний день.

Не обращая внимания на пересмешника, он протянул Стиви Рей руку и сказал: – Прими меня, и он исчезнет.

Стиви Рей вышла из‑под крыльев ворона, но не приняла протянутой руки. А вместо этого тихо пролепетала:

– Это не так просто.

И тогда Калона, все еще стоявший на коленях перед Неферет, громко закричал:

– Рефаим! Сын мой, неужели ты снова предашь меня?

Казалось, слова Бессмертного пронзили пересмешника. Бросившись вперед, он напал на юного индейца. Они начали жестоко сражаться друг с другом, а Стиви Рей, не трогаясь с места, только смотрела на них и плакала, как овца.

Афродита услышала, как она простонала сквозь рыдания:

– Не покидай меня, Рефаим! Пожалуйста, только не покидай меня!

И тут за их спинами, над самым горизонтом, поднялось нечто такое, что Афродита в первый миг приняла за сверкающее солнце. Но, сощурив глаза от нестерпимого света, она вдруг с ужасом поняла, что это не солнце, а огромный белый бык, попирающий тело убитого черного быка, безуспешно пытавшегося защитить остатки того, что некогда было современным миром.

Дата добавления: 2015-11-04