Примечание к части 1 страница. http://ficbook.net/readfic/2434918

Холод и тьма

http://ficbook.net/readfic/2434918

Автор: sparrowshellcat
Переводчик: Iginita (http://ficbook.net/authors/61715)
Оригинальный текст: http://archiveofourown.org/works/714043
Фэндом: Хранители снов
Персонажи: Питч/Джек
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Драма, Даркфик, AU
Предупреждения: Насилие
Размер: Миди, 50 страниц
Кол-во частей: 2
Статус: закончен

Описание:
Питч знает, каково это - когда в тебя не верят - и он может предложить Джеку намного большее, чем Хранители.

Публикация на других ресурсах:
Где угодно, но пришлите, пожалуйста, ссылку

Примечания автора:
Переведено на ФБ 2013

Глава 1

«В конце концов, что больше подходит друг другу, чем холод и тьма?»

У Санта-Клауса был один роковой изъян.

Конечно, если бы кто-нибудь спросил Питча, он бы сразу сказал, что у старого дурака их куда больше, но именно этот был особенно значимым.

Заключался он в том, что Северянин не ощущал угрозы для себя.

В принципе, для этого у него были все основания. Хранителей называли Большой Четверкой, но все вокруг знали, что все держится на нем, на Санта-Клаусе и его проклятом Рождестве. Нет, конечно, дети с удовольствием клали свои выпавшие зубы под подушку и ждали четвертаки по утру, и пробирались сквозь кусты, чтобы отыскать разноцветные яйца, и родители рассказывали перед сном сказки о золотистой пыльце, которая погружает в сон, и пели колыбельную – мистер Песочник, подари мне сон.

Но у детей не так много молочных зубов, и как только выпадал последний, для Феи все заканчивалось; к тому же могло пройти очень долгое время, прежде чем у ребенка снова выпадет зуб.

Пасха была лишь раз в году, и, собрав все яйца и насмотревшись сладких от съеденного шоколада снов, дети снова начинали мечтать о лете.

И хотя Песочник приходил к детям каждую ночь, наполняя их сны волшебством, о нем часто забывали и по всему миру дети не хотели ложиться спать вовремя, пытаясь оттянуть время его прибытия, прося только на этот раз, я хочу досмотреть передачу, или дочитать эту главу, или поиграть чуть-чуть подольше.

Все держалось на Санте.

У него одного было полно воплощений по всему миру: иногда за месяц до его дня множество его двойников в синтетических красных костюмах и с фальшивыми ватными бородами уже сидели на безвкусных тронах в торговых центрах, спрашивая, как вели себя надоедливые дети, считающие, будто что-то заслужили просто за хорошее поведение, и врущие о своих поступках. Питч знал правду и видел страх в сердцах детей, пока те гадали, настоящий перед ними Санта или нет, может ли он знать, что они были настоящим наказанием господним все месяцы перед тем единственным, когда это на что-то влияло. Санта был единственным, чьи изображения висели на стенах, были на открытках; единственный, чьи фигурки стояли на каминных полках. Люди знали и об остальных, но только для Санты они готовили стихотворения, которые могли бы описать его от макушки до пят.

И Санта был единственным из Хранителей, в которого верили не только дети.

Взрослые не верили в Зубную Фею. Рано или поздно, обычно еще до последнего молочного зуба, они начинали понимать, что это их родители кладут деньги под их подушки. Взрослые не верили в Пасхального Кролика. Они шли в магазин, чтобы купить шоколадных кроликов, жаловались, что им приходится прятать пластиковые яйца по гостиной, и даже не обращали внимания, что яиц находят больше, чем они купили. Взрослые не верили в Песочного человека. Вместо этого они ворчали, что им вечно не хватает времени на сон, и почти не помнили чудесных снов, несмотря на все усилия Песочника подарить им хоть какую-то радость.

Но они помнили Санту, и даже если у них не было своих детей, они рассказывали ребятам во дворе, что если те будут себя хорошо вести, Санта принесет им подарки – даже если это была просто уловка, чтобы заставить их вести себя тихо. Питч мог оценить небольшой подкуп надоед. Взрослые одевались, как Санта, пели о нем песни, они предупреждали друг друга, что Санта знает все об их поступках, и шутили о маме, целовавшей Санта-Клауса.

Они все носили в себе маленькие остатки веры, даже если говорили себе, что глупо до сих пор верить в Санту.

Питч противостоял всем, чтобы, услышав в Сочельник звон колокольчиков, взрослые и дети не загорались надеждой, а просто представляли себе веселого старика в красной шубе.

Да, Санта был неуязвим.

И так как он не чувствовал для себя угрозы, он никогда не задумывался о своей охране, о безопасности в своем доме на Северном полюсе. Он был единственным из Хранителей, в чей дом мог зайти любой ребенок, что найдет к нему дорогу, потому что только Санта открыто рекламировал, где располагалась его крепость.

На взгляд Питча, это было чистой воды высокомерие.

Высокомерие и глупость.

И все же ему ничего не угрожало. Он знал, что в него верят по всему миру, даже больше, чем в остальных Хранителей. Это было отвратительно – в заносчивого дурака верили больше и почитали сильнее, чем когда-либо самого Питча. Хранитель, которому вскружила голову неуязвимость, осознание того, что никто никогда не оспорит его право на надежды, мечты и веру детей по всему свету, стал настолько беспечным, что Питч без труда прошел мимо его так называемой стражи и станцевал на его глобусе.

Питч явился на Северный полюс по нескольким причинам. Да, он хотел напугать старого чудака, заставить его сердце колотиться, увидеть, как распахиваются его глаза в страхе, когда Санта его узнает – все это наполнило Бугимена ликованием, вскружившим ему голову. И конечно, ему хотелось своими глазами увидеть глобус, охватить своей магией маленькие мерцающие огоньки и детей, которых они обозначают, и показать, что они – это еще не все, и даже вроде бы прочная позиция Санты вполне может пошатнуться. Что даже Северный полюс может быть уничтожен, если кто-то сможет заставить страх перевесить надежду в детских сердцах.

И Питч, определенно, хотел быть этим кем-то.

Но было еще кое-что, куда более желанное, хрупкое и простое, чем предмет опасений Северянина.

Ему нужна была информация.

Предупрежден – значит вооружен. Он потратил века на восстановление своей силы, после того как Луноликий создал Хранителей и забрал единственное, что у него было – страх из сердец людей. Его возвращение не было спонтанным, и его вторжение на полюс не было преждевременным. Он провел эти века, собирая все оружие, которое можно было применить против Хранителей и Луноликого, какое только мог найти, и, к его безграничному удовольствию, знание было самым надежным.

Знание работало через детей; наука оказалась восхитительным изобретением смертных, опровергавшим существование Хранителей для тех, в ком вера жила бы намного дольше, если бы в школах им не говорили, что чудес не существует. Он хотел получить информацию. Хотел узнать о волшебном глобусе, хотел узнать, какова была охрана Санты.

Хотел узнать, что сделают Хранители, узнав, что он свободен и снова готов вернуть себе мир.

Питч не считал, что им хватит глупости решить, будто он действительно исчез, и собраться в одном месте вчетвером, но, кажется, он их переоценил. Все четверо были здесь и спорили, пытаясь перекричать друг друга, отчего слова превращались в бессмысленную какофонию. Он усмехался из тени – потому что даже в самом сердце владений Хранителей были тени – и наблюдал за ними. По-видимому, спорщики никак не могли договориться, и хотя его радовал их раздор, Питч задумался. Вероятно, они больше не столь грозные враги, какими он их запомнил, если они даже не хотят верить словам своего лидера, что их старый враг вернулся. Разбить их будет еще легче, чем он предполагал.

Но произошло кое-что еще.

Что-то, чего он совсем не ожидал.

Луноликий заговорил.

Не совсем, конечно, он не мог произнести ни слова, Питч никогда не слышал, чтобы Луноликий разговаривал, он казался немым, как и Песочник.

Но он точно вмешался.

Да, Луноликий подтвердил, что Санта действительно видел Питча, – было приятно наблюдать, как побледнела кожа Кролика под мехом – но то, что произошло потом, было просто потрясающе. Питч никогда не видел такого – да и откуда бы ему, он был чужаком, прячущимся среди теней, молчаливо благодарящим луну за яркий свет, лившийся на алтарь Северного полюса и отбрасывающий густые тени. Он смотрел, как символы Хранителей на полу ярко засветились, и громадный кристалл, куда больше всех, какие Питч видел в природе, вырос прямо из пола. Лунный свет прошел сквозь его грани, затем кристалл засиял и над ним начал формироваться образ.

– Луноликий выбрал нового Хранителя, – гулкий голос Северянина прорезал холодный тихий воздух.

Нового?!

Это вообще возможно? Это могло спутать все его тщательно составленные планы, он не рассчитывал на еще одного Хранителя…

Противники опять начали перекрикивать друг друга, споря о том, кто мог бы стать их новым союзником. Питч подтянул тени ближе, завернувшись в них как в плащ, и переместился от одной колонны к другой, пытаясь лучше разглядеть светящуюся фигуру, желая знать, кто будет его новым противником, новым Хранителем. Он должен знать, потому что он должен победить.

Свет принял окончательную форму, и Питч моментально узнал это лицо. Отступив назад в удивлении, наскоро окутав себя тенями, чтобы его не заметили, он скользнул в темноту возле массивного камина. Питч был в смятении.

– Джек Фрост, – произнес Санта.

Болтовня возобновилась, Хранители спорили, говоря что-то о правоте Луноликого, о том, что всему есть причина, связывая все свои проблемы с Джеком.

Питч больше не слушал.

Он знал Фроста. Он никогда не встречал его, но имя слышал не раз. И это имя ему запомнилось, потому что в Джеке он видел себя самого.

Джек Фрост был единственным духом из всех, кого он знал, которого никто из смертных никогда не видел.

Никто не верил во Фроста, и Питч знал, каково это, – пульсирующая боль глубоко внутри, ноющая рана, которая никогда не затянется.

И Джек Фрост будет новым Хранителем?

Что ж.

Только если Питч не найдет его первым.

***

Там, где обнаружился Джек, светило солнце.

Разумеется, когда это у него все было легко и просто. Стоя в тени огромного голого вяза, Питч взглянул на еле видимую луну, висевшую на небе и наблюдавшую за ним, и едва поборол желание погрозить ей кулаком. Едва ли злость на Луноликого могла бы ему помочь, и даже если бы ему вдруг полегчало, лучше не привлекать к себе внимания. Да и сердить Луноликого тоже не стоило.

Во всяком случае, сильнее, чем он был сердит сейчас.

Он уловил слева какое-то движение: мимо пробежали дети, таща за собой санки, смеясь и галдя – звуки перекрывали друг друга, журча, как вода в ручье.

Питч терпеть этого не мог.

Молчание было намного лучше – так же, как замершая река была лучше, просто потому что она безмолвна.

Питч предпочитал, чтобы дети помалкивали, не издавая ни звука – от страха.

Скользя из одной тени в другую, на сей раз – в тень высокого деревянного забора, Питч вытягивался как струна, кляня солнечный свет и мечтая спрятать солнце за облаками, чтобы ему было легче перемещаться. Сейчас он мог только вытянуться вдоль тени на всю высоту ограды, чтобы посмотреть, что творится вокруг. Его внимание привлекло движение совсем рядом (на соседнем заборе), и Питч невольно приподнял бровь, мысленно восхитившись поисковыми способностями своих Кошмаров – на верхушке ограды сидел Джек Фрост, лениво покачивая пастушьим посохом.

Конечно, Питч знал Джека Фроста. Они никогда не встречались лично, но ведь Питч скрывался во тьме почти целую тысячу лет. С Темных веков он прятался среди теней по всему миру, восстанавливая свою силу, готовясь к окончательной – и неизбежной – победе над проклятыми Хранителями. В поисках оружия для последней схватки он собирался было даже использовать для этой цели Джека, но передумал.

Все, что Питч знал о мальчишке, могло уместиться на одном листке бумаги, но и другие духи знали о нем ничуть не больше. Джек существовал около трехсот лет, создавая снег и холод, от которого и получил свое прозвище. Он был сорвиголовой, обожал доставлять неприятности и крепко не ладил с Пасхальным Кроликом.

И никто из детей не видел его.

Питч знал, как это больно, знал, каково чувствовать себя бессильным и беспомощным, когда нахальные дети проходят сквозь тебя, как будто здесь вообще никого нет, он испытал это унижение на себе. Ему было известно, что значит лишиться чужой веры, утратить власть над умами детей, над их сердцами.

Это заставляло его вскипать от ярости сильнее, чем он хотел бы признать, и в таком состоянии Бугимен готов был почти на все, лишь бы вернуть былую славу. Когда он понял, что у Джека никогда не было такой силы, которую он мог бы потерять, Питч решил, что с одной стороны, парня можно назвать везучим: тот не знал, чего лишен. Но с другой стороны, думал он, наверное, у них с Джеком было много общего. Они оба были одни в аду под названием мир смертных, и оба знали, как бывает больно оттого, что в них никто не верит.

Впрочем, возможно, он выдавал желаемое за действительное.

Может быть, Луноликий выбрал его из-за чистого сердца или еще по какой-нибудь абсурдной причине. Зная Луноликого, эта причина должна была быть до смешного простой.

А может, дело в другом, и именно это «другое» сделает Джека Фроста идеальным союзником.

Питч, конечно, планировал вести эту войну в одиночку.

Но с союзником…

Можно забыть о планах насчет детей из этого мира. Они были не настолько грандиозны по сравнению с тем, что уничтожать Хранителей Питч мог бы не один. С поддержкой со стороны он мог бы создать королевство, где правил бы только он. Разумеется, со своим помощником в качестве правой руки. Питч поделился бы властью, потому что ее будет куда больше, чем он может удержать в одиночку.

Джек спрыгнул с забора и зачерпнул горсть снега. Подув на него, он превратил шарик в лед и затем с хулиганской усмешкой запустил снежок в детей, пару секунд назад пробежавших мимо Питча.

Просто и весело, самое то, чтобы развлечь детей.

Или, вернее, повеселиться самому.

Питч скользнул сквозь тень и поймал снежок в воздухе до того, как тот попал в ребенка, – и ушел обратно в темноту, пока не стал чем-то большим, чем просто движение на краю зрения. Он не прятался – просто еще не пришло время показать себя миру. Его час был близок, но все же наступит не прямо сейчас.

Однако уже настало время привлечь внимание Джека Фроста.

Фрост, естественно, заметил, что снежок так и не попал в цель. Он резко повернул голову, высматривая Питча в тени, и тот усмехнулся, прежде чем раствориться.

Если бы он на самом деле хотел сбежать, то просто переместился бы в тень вне поля зрения Джека. Это было нетрудно. Но Бугимен хотел увлечь парня за собой, хотел, чтобы Фрост видел, куда он направляется.

Так что Питч метнулся к тени другого дерева, затем следующего, и оттуда – к фонарю, удостоверившись, что его тень слегка отстает. Надо было оставить достаточно ясный след, чтобы Фрост мог найти его – но не слишком явный, чтобы тот не понял, что Питч делает это нарочно. Он представил себе, как дети, верящие в него, могли бы заметить эти тени, тянущиеся следом, как полы оборванной мантии. На секунду стало любопытно, что бы они подумали, и Бугимен понял, что с нетерпением ждет ночи, чтобы посмотреть, как это отразится в их кошмарах.

– Эй, стой! Подожди!

А вот и Джек Фрост, следующий за ним по пятам.

Питч ухмыльнулся про себя, все еще держа в руке снежок. Он и сам не знал, зачем прихватил его – пока, оглянувшись, не увидел, что Джек отстал. Вероятно, потерял след (хотя это вряд ли – Питч позаботился о том, чтобы его можно было преследовать) или опять отвлекся на детей. Ребята возились перед входом в самодельный домик, смеясь над тем, как один из них пытался затащить санки повыше, чтобы быстрее проехать по склону. Джек отвернулся, чтобы понаблюдать за ними, и по его отсутствующему взгляду Питч понял, что парень вот-вот потеряет интерес, если он сейчас же не привлечет его внимание.

Днем его власть была слабее. Трудно внушить человеку благоговение и ужас, когда сияет проклятое солнце, сея вокруг свет и радость.

«Ничего, – подумал Бугимен. – Это ненадолго».

Взвесив в руке пойманный снежок, Питч усмехнулся и обернул против Джека его же выходку. Даже будучи бессмертным духом, тот все равно оставался ребенком, так что столь ребяческая тактика должна была сработать.

Он запустил снежок прямо во Фроста.

Комок снега угодил в голову, обдав Джека потоком ледяных брызг, которые наверняка растаяли бы на шее смертного ребенка. И, хотя он не был смертным, Фрост слегка пошатнулся, словно не мог поверить, что кто-то осмелился ударить его в ответ.

Развернувшись, Джек нахмурился, устремив на Бугимена колючий взгляд серебристых глаз, и теперь Питч видел, что целиком и полностью завладел вниманием Фроста.

Питч развел руки в шутовском поклоне и исчез в тени.

На этот раз ему не пришлось оставлять след для Джека: тот несся за ним так, как будто от этого зависела его жизнь, огибая углы в сумасшедшем темпе. Крепко держа посох в руке, он срезал через крыши и тормозил о покрытые льдом линии электропередач, когда Питч менял направление. Ветер, насколько слышал Питч, был другом Джеку и тот любил летать с его помощью. Сам Питч летать не мог, но в любом случае он был легче, чем воздух. Питч смеялся про себя, уводя Фроста все дальше и дальше в лес от города, где он его нашел, подальше от чертовых детей.

Теперь он чувствовал себя уютнее. Ему нравился вечнозеленый лес, и, хотя он не одобрял эту рождественскую традицию – срубать деревья, чтобы притащить их домой и обвешать мишурой в надежде, что за свое поведение они получат подарки, – Питч ценил то, что несмотря на влияние Фроста, они не выглядели так же скелетообразно, как остальные деревья. Это означало, что даже в разгар зимы, когда все вокруг ярко блестело, для Питча оставались глубокие тени, которыми можно было воспользоваться.

Именно поэтому он и выбрал это место.

Заманив Джека глубже под тень деревьев, он дразняще-близко скользил вокруг него. Несколько раз Джек пытался поймать Питча за руку, но тот неизменно ускользал от преследователя раз за разом.

– Подожди! – снова позвал Фрост. – Я просто хочу поговорить с тобой! Кто ты? Почему ты меня видишь?!

Сжалившись над ним – не стоило настраивать его против себя – Питч вышел из тени огромного дерева, едва видимый в сумраке.

– Ты ведь видел других духов.

Джек развернулся к нему, едва не свалившись в спешке. Он до побелевших костяшек сжимал посох, а челюсти стиснул, из-за чего выглядел старше, чем предполагал Питч. Сейчас он походил скорее на мужчину, чем на мальчика, и будь он смертным, Питч мог бы дать ему около восемнадцати зим.

– Достаточно. Кто ты такой?

Питч медленно улыбнулся, стараясь выглядеть не слишком хищно.

Впрочем, он был уверен, что у него не получилось.

– Меня зовут Питч Блэк.

Узнавание так и не мелькнуло в глазах и, похоже, даже не собиралось там появляться – Джек Фрост явно никогда не слышал это имя. Печально, но не удивительно. Питч потерял власть много лет назад.

Исчезнув в тени, словно нырнув в воду, он возник за спиной Джека, заставив того подпрыгнуть при звуке его голоса.

– Еще меня называют Бугименом.

Все еще держа посох перед собой, Джек отступил назад на несколько шагов.

– Вот об этом я слышал. Я думал, это просто сказки.

Питч поморщился.

– Это то, что тебе рассказали обо мне? Луноликий теперь это так преподносит?

Фрост резко шагнул вперед, глядя в упор.

– Он говорит с тобой? Просто… разговаривает с тобой?

Питч замешкался, рассматривая его.

– А с тобой?

Глаза духа зимы сузились, он посмотрел на Питча, явно пытаясь понять, почему тот ответил вопросом на вопрос, и слегка приоткрыл рот, решая, стоит говорить или нет.

– Один раз. Сказал мне мое имя и больше никогда не отвечал.

– Что ж… Луноликий часто бывает довольно… загадочен, – согласился Питч, склонив голову и начав кружить вокруг духа, словно акула возле добычи. Бугимен решил обернуть ситуацию себе во благо. – Но он регулярно разговаривает с Хранителями. Советует им, так сказать.

Фрост наморщил нос и пнул камешек босой ногой. У Питча зародилась надежда.

– Не любишь Хранителей? – мягко спросил он.

Джек фыркнул, его волосы всколыхнулись от ветра, и затем парень пожал плечами, засунув руки в огромные карманы толстовки.

– Просто… хотел бы я знать, каково это. Когда тебя видят. Когда… в тебя верят.

– Поверь мне, мой мальчик, – Питч не сдержал любопытства и позволил завитку тени скользнуть по ноге Джека. Тот, как и ожидалось, на ощупь был холодным. – Я тебя прекрасно понимаю.

– Да, но я хотя бы слышал о тебе, – прошептал Фрост, пиная снег.

– В статусе Хранителя есть … свои недостатки, Джек Фрост, – промурлыкал Питч, наблюдая, как дух вскинул голову, словно он был искренне изумлен, что Питч знал его имя. – Намного больше, чем у нас, хотя иногда в это и не верится. Почему бы нам не поговорить в более уютном месте?

Джек неуверенно нахмурился.

– Например?

– Не только у Хранителей есть собственные владения.

***

В отличие от Северного полюса, Лабиринта или дворца Феи, у его дома не было своего имени. Если бы Питчу оно вдруг потребовалось, он мог бы назвать его Королевством Кошмаров или Дворцом Страха, но он не любил давать вещам имена. Если у чего-то есть имя, то его суть проще объяснить, а неизвестность всегда пугала людей намного сильнее.

Владения Питча были безграничны, в отличие от, опять же, Полюса и остальных. Его королевство возникало там, где оно в данную секунду могло понадобиться. Питч всегда считал, что это очень удобно.

Пока существовали тени, у Бугимена везде был дом.

Питч чувствовал, как его спутник практически трясется от напряжения, когда они подошли к сломанной деревянной кровати, которая всегда, где бы он ни был, обозначала вход во владения Бугимена. Под прогнившим каркасом виднелась, словно разверзнутый рот, большая дыра, приглашающая исследовать свои темные глубины. Зловеще, пожалуй, но Питч неплохо устроился в жизни, скрываясь под детскими кроватями. Фрост явно был напряжен, однако тревожиться ему не стоило. Не его Питч хотел уничтожить.

– Добро пожаловать ко мне домой, – Питч махнул рукой в сторону кровати.

– Мне кажется, ее надо немного подлатать, – сказал Джек, легко вскочив на край рамы, и ткнул посохом одну из перекладин. Та скрипнула и сломалась, обломки полетели вниз, в темноту дыры.

Забавно, усмехнулся Питч. Смеется в лицо страху.

– Да, я не трогал ее несколько тысячелетий, – признал Питч, стягивая тени от окружающих деревьев вокруг себя как плащ. – Проходи, пожалуйста.

Фрост нахмурился, провел языком по зубам, затем пожал плечами и отвесил легкий поклон в сторону дыры.

– После вас.

– Нет, – Питч опустил руку на изголовье. – После вас, я настаиваю.

– Старшие вперед, – не уступил Джек.

– Если ты так хочешь...

Питч еще ближе подтянул к себе тени и прошел сквозь остатки кровати – это была простая иллюзия, просто его символ, как красно-белые леденцы на Северном полюсе, – и оказался в темноте своего дома.

Он проявил… сдержанность. Доверие. Он хотел убедить Фроста, что ему можно доверять.

И он почувствовал, как дух зимы спрыгнул вниз и вошел в его владения.

Питч предполагал, что его дом для тех, кто видел его впервые, должен был быть весьма устрашающим местом. Здесь безусловно властвовала тьма – даже проникавший сюда сильный и яркий свет лишь делал тени еще гуще. У всего вокруг, кроме спиралей, были острые края, без каких-либо плавных линий, все вокруг было угловатым и резким. Местами он напоминал пещеру, с похожими на острые зубы сталагмитами и сталактитами, и создавалось впечатление, что в любом уголке мог затаиться голодный монстр, только и ждущий возможности съесть любого заглянувшего. В другой части он походил на Колизей – о, в тех местах был чудесный страх! – своими колоннами и лестницами, и отвесными стенами. С потолка свисали клетки, железные и холодные, служившие не только в качестве украшения. Переходив из одной тени в другую, Питч ждал, пока Фрост удовлетворит свое любопытство, и затем Бугимен опустился на высеченный из камня трон.

Откинувшись на спинку, он ожидал, когда Фрост закончит рассматривать окружающее пространство и подойдет к нему, размышляя, нужно ему создать сиденье для духа или нет, и в итоге Питч призвал из чистой магии и камня трон, несколько похожий на свой, но намного меньше и не такой грандиозный.

– Что это? – спросил Джек, опираясь на посох, не став приближаться к Питчу, а замерев у глобуса.

Питч позволил Джеку поступать так, как тот хочет.

Он медленно встал и приблизился к Фросту, не ускорив шаг, даже когда парень обернулся к нему. Ни к чему было спешить, скользить в тени, чтобы впечатлить своей скоростью и мощью – Джек в данный момент был рядом и демонстрация могущества уже не требовалась. Настало время применить его, Бугимена, дипломатические навыки – надо признать, Питч давно ими не пользовался – и убедить духа зимы работать с ним, прежде чем Хранители приберут его к рукам.

– Ты когда-нибудь слышал о глобусе Северянина? – спросил он, сцепив руки за спиной и глядя на Фроста.

Глаза Джека расширились.

– Глобус, показывающий всех верящих детей?

Питч кивнул.

– Но это не он, – Джек нахмурился, очерчивая пальцами железный контур Северной Америки. По металлу расцвели морозные узоры, с каждой секундой расползаясь все дальше. – Этот огромный.

– Конечно, – согласился Питч, кивнув. – Он мой.

– Но зачем он тебе? – Джек убрал руку от поверхности шара, и узоры остановились. – В тебя же все равно никто не верит.

Он прикусил язык. Бугимен чуть не сорвался и не поправил собеседника, но вовремя одернул себя. Он просто должен был указать на ошибку в рассуждениях духа.

– Я хочу знать, Фрост, сколько детей до сих пор верят в Хранителей.

– Много, – нахально усмехнулся Джек, опираясь на изгиб посоха. – Ну посмотри на него. Он весь в огнях.

– Действительно, – неохотно признал Питч.

– Тогда зачем тебе это?

– Потому что скоро все изменится, – Питч протянул руку и на секунду закрыл один из огоньков длинным тонким пальцем. – Скоро дети перестанут верить.

Он убрал руку, и золотая точка погасла.

Джек тут же наклонился ближе, прикоснувшись к тому месту, где только что горел золотой огонь – не осталось ни единого следа, что он вообще здесь был.

– Как ты это сделал?

– Ребенок перестал верить, – Питч усмехнулся и пожал плечами. Конечно, он знал, как и когда – его Кошмары в этот момент кружили вокруг кровати мальчика, их дыхание горячими облачками поднималось к потолку, и их отчет поступил к нему в тот же миг, – но Питч устроил из этого целое представление.

В конце концов, если это сработало с Сантой, на Фроста тоже подействует.

Джек издал долгий потрясенный выдох, касаясь пальцами огней, узоры кружевом расстилались по металлу.

– Ты привносишь некоторое… дополнение… к моей тьме, – прошептал Питч, почти ошеломленный от осознания. Эти узоры не были созданы злобной, пугающей тьмой, как все, что создавал Питч Блэк; и они были красивы. Изумительны на фоне темноты.

– Да, действительно, – засмеялся Джек, тут же стер задумчивое выражение с лица, и улыбнулся, ярко и радостно, подпрыгнув в воздух и закружил вокруг глобуса, разглядывая разбросанные огни. – Чем богаты, тем и рады.

– Пожалуй.

– Так о чем ты хотел со мной поговорить? – спросил Фрост, наконец устроившись, словно птица, на верхушке изогнутого посоха, расставив колени как воробей-переросток и нагло усмехнувшись ему.

– У меня есть к тебе предложение, – Питч шагнул вперед, вновь сцепив руки за спиной и медленно обходя глобус. Тени рябью вились у его ног, как дым от костра.
– О-о-о, предложение? Звучит серьезно, – Фрост слез наземь, спустившись по посоху как по пожарному шесту, и оперся на него. Он определенно не мог усидеть на месте, что было весьма занимательно. Он нервничал?

– Возможно, – спокойно кивнул Питч, усмехнувшись. – Я думаю, в наших общих интересах объединить наши силы.

– Объединить силы, – повторил Джек. – Бугимен и Джек Фрост?

– Да. И я думаю, вдвоем мы будем намного сильнее, чем Хранители. И ты, сам по себе, будешь намного сильнее, чем сам Северянин.

– Ну да, конечно, – фыркнул дух зимы.

– Санта правит бал только раз в году, Фрост, – уточнил Питч. – И, тем не менее, каждый раз, когда зимой дети гуляют слишком долго, именно ты напоминаешь им о своей силе болью в замерзших пальцах. Ты сильнее, чем Санта, Джек, у тебя больше силы, чем у него когда-либо будет.

– Если ты не заметил, – Фрост перестал улыбаться, – я не особо силен. В меня не верят.

– А вот здесь ты ошибаешься, Джек Фрост, – Питч плавно подошел к нему. У них была существенная разница в росте, и Питч знал, что это только способствовало ощущению страха. Судя по тому, как частило сердце Джека, так и оно и было, но дух не отодвинулся. Не отступил. Впечатляюще. Питч приложил ладонь к груди Джека там, где под пальцами чувствовалось биение сердца, и тихо произнес:

– Я верю в тебя, Джек Фрост. Я верю в тебя.

Джек глубоко вдохнул, грудь под рукой Питча поднялась и опустилась.

Дата добавления: 2015-10-28