Екклисиология арианских споров

Во времена распространения во вселенной ересей, когда многие Епископы стали или сознательно, или по простоте сердца, по «неведению» или страха ради царска исповедовать ересь, православные епископы и народ прерывали всякое церковное общение с таковыми, дабы не осквернить свою веру и свою Церковь. Например, во времена воинствующего арианства, когда большая часть епископата на Востоке отпала в ересь и храмами владели еретики, границы Церкви определить было чрезвычайно сложно. Св. Василий Великий характеризует тогдашнее состояние Церкви словом íýêôïìá÷ßá — «ночное сражение, когда не отличить своих от чужих»[30]. По его словам, еретики, «злонамеренно искажающие учение, подделываются под истину... обольщается слух людей простодушных; он привык уже к еретическому злочестию. Чада Церкви воскормляются нечестивыми учениями. Что им делать? Во власти еретиков крещение, сопровождение отходящих, посещение больных, утешение скорбных, вспомоществование угнетенным, всякого рода пособия, причащение Тайн. Все это, будучи ими совершаемо, делается для народа узлом единомыслия с еретиками»[31]. Особенно опасны были епископы-хамелеоны, которые, задумав приобрести епископство, «присоединились к врагам Христовым, а когда увидели народ раздраженным, опять налагали на себя личину православия». Таких св. Василий называет «христопродавцами, а не христианами» и не-епископами: «Не признаю Епископом и не причисляю к иереям Христовым того, кто оскверненными руками к разорению веры возведен в начальники. Таково мое решение!»[32]

Вдобавок к этому, среди православных Епископов возникали взаимные разногласия и раздоры, причем православный народ делился на многие части, увлекаясь за предстоятелями, и Православная Церковь «изнемогала, делясь на части по приверженности к тому или другому лицу»[33]. Критерием Православия в то время было то, кто с кем общается. Епископы-еретики, как и православные, могли на словах исповедовать православную веру, а на деле общаться с явными еретиками. Конечно, исповедующие Православие на словах, а общающиеся с еретиками в делах (молитве, евхаристии и т. д.) считались не истинно-православными, но лже-православными. Чрез общение с православными епископами «здравые в вере» отличались от «хромлющих». При этом временное воздержание некоторых православных от общения даже с православными епископами не было расколом как таковым, но временным разделением: единство в православной вере позволяло членам Церкви молить Бога о даровании во всем «благодати единомыслия» (св. Григорий Богослов).

Епископы вступали в общение между собой или через личное устное открытое исповедание своей веры, или, «по церковному уставу», через письменное исповедание веры («общительные письма»[34]), обязательно с анафематствованием ереси[35] (соборы епископов — через символы веры). Видимым знаком такого общения епископа и Церкви было или открытое сослужение, или возглашение за богослужением в диптихах имен епископов, с которыми данная Церковь имеет общение как с православными.

Понятно, что при таком состоянии Церкви многие православные не имели между собой общения по разным причинам. Св. Василий предпринимал огромные труды, чтобы объединить между собою разъединенных православных. К концу жизни ему не только удалось установить общение с Александрией, но и подготовить все для общения с православным Римом. Общение с истинной Церковью св. Василий считал самым важным. Даже если вера присоединяющегося была в чем-то несовершенна, он допускал икономию, зная, что Господь «все поспешествующий во благое любящим Его» (Рим. 8:22) восполнит недостающее после присоединения к Церкви[36]. Главное для христианина — анафематствовать ересь и прервать всякое общение с еретиками [37], «чтобы Церковь Божия была чиста и не имела в себе примешенных плевел»[38]. Иными словами, общение с Истинной Церковью и необщение с врагами веры для св. Василия важнее теоретической чистоты Православия![39]

Итак, самым важным в то время было то, кто с кем общается. Народ мог не понимать догматических тонкостей, но слышать в церкви вслух произносимые диптихи с именами епископов, с которыми есть общение, мог каждый. На Востоке признаком общения с Православной Церковью было общение со св. Василием, с которым общались епископы Запада, Египта, Малой Азии. Св. Василий даже говорил: «кто убегает общения со мною, тот отторгает себя от всей Церкви»[40]. Достойно замечания, что св. Василий совсем удалялся от общения с православным народом и клиром, принявшим в качестве епископов тех, кто общался с не-общающимися со св. Василием (евстафиане в Севастии). То есть в вопросе общения с какой-либо местной Церковью нужно смотреть не на народ «православный», а на иерархию этой Церкви («смешно начать с ногтей, а не обратиться к самим главам их»[41]).

Св. Василий тщательно стремился ничем не нарушить установившееся хрупкое единство своей паствы в Православии, столь чувствительной в вопросах веры. От вступающих с ним в общение чрез посредство уже принятых им Епископов, св. Василий требовал сначала обязательного проклятия отвергаемых ими ересей, согласно общему правилу[42].

Из всего вышеизложенного видно, насколько осторожны были православные в принятии разных еретиков в общение даже через 2–3 иерархов-посредников, насколько стремились не оскверниться даже малейшим общением с ересью, сохраняя непорочность Церкви Христовой!

Заключение

К сожалению, века так называемого «западного пленения» Православной Церкви не прошли бесследно для церковного сознания. Православное понимание единства церковного тела со своим епископом как единства мужа и жены «в плоть едину» во многом было утрачено. Этому разрушению сильно способствовала появившаяся еще в эпоху арианства практика перехода епископов с кафедры на кафедру[43]. Наконец, в начале XX века началось и теперь уже, можно сказать, завершилось разделение: от Православной Церкви отделилось так называемое «мiровое» или «экуменическое православие» — потерявшая связь с Церковью Св. Отцов, Св. Соборов и Св. Предания, пропитанная тлетворными ересями экуменизма, модернизма и сергианства псевдо-церковная структура. Основу ее, по сути, составляет отступившая от Христа иерархия, влекущая за собой людей, считающих себя православными, но не знающих, что такое Православие. Для этих людей, заменивших святоотеческое учение о Церкви римским папизмом или протестантизмом, значение епископа, в первую очередь, сводится либо к функции церковного клерка или администратора, либо к роли недоступного никакому суду человеческому авторитета, в котором, и только в нем (!), содержится Церковь. По святоотеческому же учению, выраженному св. Максимом Исповедником, Церковь содержится «в правом и спасительном исповедании веры», а следовательно, в любом человеке — носителе этой веры. Однако без епископа нет Церкви и поэтому пока существует Церковь на земле, будут существовать и православные епископы. Что же делать, если Церковь по каким-то причинам (смерти или отпадения от Церкви) осталась без своего епископа, а православных епископов поблизости нет или общение с ними не установлено? В этом случае Церковь может временно поминать «всякое епископство православное» до присоединения к конкретному православному епископу. Так, например, в XIII веке при смене Константинопольского патриарха до избрания нового монахи и клир патриаршей области поминали «всякое епископство православное», а в Греческой Италии с X века по XVI Церковь также поминала только епископство в целом[44].

Истинно-Православная Церковь, отделившаяся от отступников, твердо сохраняет православное учение о епископе и Церкви как часть Св. Предания. Мы хотим быть верными чадами Святых Отцов наших, учителей Православия, и жить именно в той Церкви, в Которой живут св. Апостолы, св. Пророки и Мученики и все Святые, и нам не по пути с отступническим «православием» мiра сего, дерзко попирающим церковное учение и смеющимся над святыми. Нам не по пути с так называемыми «патриархами», с их иерархией и поддерживающими их «духовными старцами», с заблуждающимися пастырями и народом, ибо мы научены от святых, что есть два пути — путь жизни и путь смерти, путь света и путь тьмы, путь св. Отцов и путь отступников и еретиков, «гонителей добрых, ненавистников истины, любителей лжи». Пусть же св. отцы будут нам путеводителями на царском пути Истинного Православия!

[1] Как откровенно заявлял один из современных священников-пастырей: «от епископа нам нужно только его имя, чтобы поминать, а во что он верит, нас не интересует».

[2] В вере Церкви «содержится общение со Христом, то есть Дух Святый» (св. Ириней Лионский,, Против ересей. III, 23, 1).

[3] Св. Киприан Карфагенский, Трактат о Единстве Церкви.

[4] Против Евномия, V.

[5] Это фундаментальнейшее триадологическое определение Церкви у ап. Павла: Бог Отец одновременно (если можно здесь приложить понятие времени) над, через и в христианах!

[6] Св. Ипполит Римский, Апостольское Предание, III.

[7] Там же, VIII.

[8] «Иерархия имеет одну и ту же для всех действий священноначальнического служения силу — именно иерарха [т. е. епископа в терминологии св. Дионисия], так как его собственно лицу и достоинству и чину предоставляется воспринимать всю полноту совершенства в вещах божественных и обожение, и подчиненным, каждому по достоинству, сообщать пребывающее в нем от Бога священное обожение; а подчиненные (пресвитеры, диаконы и другие чины), сами последуя высшим, ведут вперед низших, которые тоже и сами идут вперед, и других, сколько возможно, руководствуют...», св. Дионисий Ареопагит, О церковной иерархии, I, 2.

[9] К Ефесянам, III.

[10] Там же, V.

[11] Св. Киприан Карфагенский, Письмо к Антониану о Корнелии и Новациане.

[12] К магнезийцам, III.

[13] Там же, VI.

[14] К Траллийцам, XI.

[15] Там же.

[16] Св. Ириней Лионский наряду с еретиками ставит «почитаемых многими за пресвитеров (=епископов), служащих своим удовольствиям, презирающих прочих, гордящихся своим председательством и делающих в тайне злое», и заключает: «от всех таковых надлежит удаляться» (Против ересей, IV, 26, 3–4), то есть прерывать с ними общение. Критериями православия т. о. являются: «апостольское преемство, здравая и неукоризненная жизнь и неискаженное и неповрежденное учение» (там же, 26, 5). Это общее правило Древней Церкви, не разделявшей между христианской жизнью и православным учением, как это делали на схоластическом Западе в Средневековье.

[17] Св. Григорий Богослов, Слово 33.

[18] Этим полностью отвергается такая екклисиологическая ересь как папизм, когда народ отдает свою веру на откуп разным церковным авторитетам: папе, патриарху, архиереям, духовникам и т. д.

[19] «Кто, не соблюдая ни единства духа, ни союза мира, отделяет себя от уз Церкви и общества священников, тот, не признавая епископского единства и мира, не может иметь ни власти, ни чести епископа» (св. Киприан Карфагенский, Письмо 43 к Антониану).

[20] «Кто следует за вводящим в раскол, тот не наследует Царствия Божия» (св. Игнатий Богоносец К Филадельфийцам, III).

[21] Увещевая народ не общаться со всякими еретиками и раскольниками, изображающими из себя епископов, св. Киприан пишет: «Не думайте, что вас не осквернит общение и порочная жертва, которую он приносит, и покойницкий хлеб».

[22] Св. Григорий Богослов, Письмо 34, К жителям Кесарии.

[23] К траллийцам, VIII.

[24] Св. Григорий Нисский, О молитве, сл. 2.

[25] Первое по времени свидетельство — у св. Кирилла Иерусалимского, Cat.V.

[26] Понемногу в списки стали включать имена подвижников благочестия, а позже — великих Отцов и Учителей Церкви данной эпохи. Так у Церкви начинает появляться календарь: в конце IV в. в Константинополе поминали св. Афанасия Александрийского († 373) и Киприана Карфагенского († 258), а первыми святыми в календарях на Востоке ставились имена св. Григория Чудотворца († 278), св. Василия Великого (†379), на западе св. Папы Сильвестра († 335), св. Мартина Турского († 397) (см.: R. Taft, A History of the Liturgy of St. John Chrisostom. vol. IV: The Diptychs. 192).

[27] Впервые четкое различие между ежедневным поминовением правящего архиерея и праздничным поминовением всей иерархической лестницы от патриарха до местного епископа встречается в сирийском собрании Псевдо-Никейских канонов, атрибутированных св. Маруфе Майферкатскому († 418—420), см. Taft, A History of the Liturgy... vol. IV. 55–56.

[28] Св. Киприан Карфагенский, Письмо 62 к Магну.

[29] Там же.

[30] Св. Василий Вел., Письмо 65, к Афанасию архиепископу Александрийскому.

[31] Письмо 235.

[32]. Письмо 231, к никопольским пресвитерам

[33] Письмо 65.

[34] Письмо 124, к Мелетию, архиепископу Антиохийскому.

[35] Письмо 95, к Терентию Комиту.

[36] Письмо 109, к пресвитерам в Тарсе.

[37] Там же.

[38] Письмо 110, к Кириаку.

[39] Письмо 123, к Евсевию епископу Самосатскому..

[40] Письмо 196, К неокесарийцам.

[41] Письмо 242, К Патрофилу епископу.

[42] Письмо 257 К Евлогию, Александру и Арпократину, египетским епископам.

[43] Некоторые епископы, или по воле царя, или по насилию, или по своему желанию, как «возлюбившие человеческое тщеславие», оставляли свои паствы и захватывали чужие. Такие епископы считались прелюбодеями, потерявшими свое законное поставление и низложенными теми, кто занял их место, как св. Афанасий Великий, например, характеризует Евсевия Никомидийского (Защитительное слово против ариан, 6). После падения Византии в Греко-Восточной Церкви, а в России после создания никоно-петровской Греко-Российской Церкви, перемещение епископов по кафедрам стало обычным делом, а в XX веке в Константинопольской патриархии появилась даже такая чудовищная вещь как «титулярные епископы»!

[44] В 20 сохранившихся итало-греческих рукописях Евхология X—XVI века содержится только этот возглас (См.: Taft, A History of the Liturgy… vol. IV.138–139.

Дата добавления: 2015-10-28